Люди и муравьи
Парапсихоанализ чем-то сродни искусству скульптора. Задача последнего сводится к тому, чтобы от глыбы мрамора отсечь все лишнее. Тогда родится шедевр. А что лишнее в нас?..
Если однажды утром в каком-нибудь муравейнике заведутся необыкновенно умные муравьи, во всем сомневающиеся, ищущие в жизни правду и требующие справедливости, можно не сомневаться, что уже к вечеру того дня в лесу начнется сильный пожар. Однако еще более страшных перемен следует ждать, и они непременно произойдут, если хотя бы один из бесчисленных атомов, составляющих вещество нашей Вселенной и которых только на лезвии ножа умещается больше, чем людей на стадионе в момент закрытия на нем Олимпийских игр, вдруг задумается – с какой это стати вокруг его ядра с сумасшедшей скоростью несутся электроны? В этот миг Вселенная прекратит свое существование, она просто взорвется…
Ничего похожего, конечно, в нашем мире случиться не может. Не должно. Глупые фантазии! По крайней мере хочется в это верить… Атомы и муравьи, слава Богу, думать не умеют, а уж тем более не обучены принимать самостоятельные решения, во всяком случае в той форме и так эмоционально, как это обычно делаем мы, люди. Именно поэтому нам и нет нужды опасаться, что в этом мире кроме нас найдется еще какая-нибудь сила, способная привести Вселенную к катастрофе. Для этого, по счастью, никто не обладает достаточной степенью свободы. Или ума, что, если разобраться, практически одно и то же.
Господь наделил атомы или муравьев таким количеством разумения, чтобы его хватало лишь на исполнение Его Божественной воли, но уж никак не на принятие собственных (сознательных) решений. Что же касается способности ошибаться, то это, безусловно, привилегия исключительно человека и больше ни одно существо во всем мироздании не одарено этим свойством (качеством). Совершенно очевидно – для этого необходим ум и причем ум человеческий.
Однако, чем же все-таки муравей отличается от человека по существу, кроме того, что не в состоянии совершать ошибки? Как было отмечено, он почти начисто лишен свойства, которое мы называем свободой, и всякий выбор за него осуществляет его инстинкт, что, как должно бы нам показаться, делает его жизнь до крайности скучной и неинтересной. Да просто примитивной, чего уж тут слова подбирать. И в самом деле, муравей не знает зачем живет, хотя, правда, нисколько от этого не страдает. А вот здесь – внимание! Не кажется ли вам, что все сказанное выше в отношении муравья являет как раз полную аналогию человеку, а никак не принципиальное отличие от него? Миллиарды людей живут точно так же, как и муравей, совершенно не представляя, зачем они это делают.
Страшно подумать, а ведь именно полное отсутствие свободы и неспособность это обстоятельство толком осознать как раз и позволяет муравьям успешно справляться со всеми теми задачами, ради решения которых ими в свое время заселили Землю. Сами муравьи при этом, конечно же, не догадываются, что заняты чем-либо еще, кроме того, что просто живут, ищут себе пропитание и спасаются от холода и дождя. Они не анализируют, что и зачем делают и как им все это удается, однако достаточно попробовать соорудить в лесу муравейник или хотя бы просто грамотно выбрать для него место, чтобы убедиться в том, что это вовсе не такая уж примитивная работа, как кажется на первый взгляд.
Вот уж чем мы точно отличаемся от муравьев, так это тем, что постоянно о чем-то думаем. Должно быть, это наш мозг устроен так, что не предаваться размышлениям он просто не может. Мы думаем с утра до вечера и о чем угодно: о деньгах, о своих родственниках, случается – о Боге или просто ни о чем, но тоже думаем. Человек вообще любит подумать, хотя многих эта привычка уже завела в сумасшедший дом.
А зачем мы думаем, кому и какая от этого выгода? Может быть это наказание или вредная болезнь, придуманная специально для человека? К примеру, деревья или киты этим опасным и весьма заразным заболеванием не страдают, хотя, как известно, мозг у китов значительно больше нашего. Ну скажите, пожалуйста, кому еще, кроме нас, может прийти в голову идея задуматься о смысле жизни, своей судьбе или о Боге? Когда и кто получал ответы на подобные вопросы, просто лишь думая об этом? Тогда, спрашивается, куда же вдруг подевалась наша логика и прагматизм? Похоже, мы сознательно отвлекаем себя всякими глупостями.
* * *
Когда входишь в состояние парапсихоанализа (а для этого даже не обязательно знать что это такое), нужно быть осторожным со своими мыслями. Бывает, мы лениво мечтаем о том, достижение чего сопряжено с преодолением сверхпрепятствий. Таких, например, как смерти. Парапсихоанализ может опасно приблизить любую ситуацию…
Через размышление некоторые люди, случается, уходят от своих мыслей, и в момент, когда это удается, их вполне можно назвать безумными, потому что им посчастливилось хоть на время, но отказаться от ума. Вот они как раз, в отличие от многих, и получают ответы! Причем на любые вопросы, не только не задумываясь, но, собственно, даже ни о чем и не спрашивая. Погружаясь в медитацию или в мистический транс, они переживают состояние, которое можно описать как видение смысла жизни или сути вещей. Таким путем (способом) человек приобретает духовный опыт, или знание.
Есть разница между вульгарным шевелением мозгами и медитированием. Всякая мысль во время
медитации прекращается, и человек, строго говоря, вообще перестает или забывает думать. Он уподобляется дереву или дельфину и просто живет, наблюдая или уже зная все то, что в этот момент открывается его сознанию. А открыться может многое. Это зависит от степени концентрации и направленности его остановившегося взгляда и того, на что он только собирался посмотреть, прежде чем вошел в медитацию. Человек, к примеру, запросто может сделать себя ветром или шариковой ручкой. Демонстрацией мод в Гуме или Новым годом. Стать надписью на конверте или температурой воздуха за окном. Или даже Богом… Причем “стать” духовной сущностью здесь отнюдь уже не есть лишь аллегорическое “представить себе” или “почувствовать нечто эдакое…”. Это означает буквально и на самом деле “влезть в шкуру” Бога изнутри, то есть воплотиться в Него.
Обычно мы развлекаем себя тем, что даем работать своему мозгу. Нам нравится не стоять на месте, бороться, преодолевать всевозможные препятствия и таким образом, как говорят, “расти над собой”. Вот только почему-то мы упорно не желаем замечать, что, каждый раз задействуя свой ум в качестве вспомогательного инструмента прорывов вперед, мы гарантированно движемся в обратную сторону от того, к чему, якобы, искренне стремимся. Кто еще из знакомых нам существ обладает такой колоссальной степенью свободы ходить в заведомо ложных направлениях, абстрактно мыслить и говорить красивые слова про высокое, но при этом ошибаться на каждом шагу, то есть практически стоять на месте? Может быть Бог? Да ничего подобного!
Бог никогда не ошибается, хотя бы уже потому, что ничего (в нашем, конечно, понимании) не делает. А кроме того, Он вообще ни о чем не думает. В этом отношении Бог чем-то даже напоминает муравья, только знает несколько больше последнего. Хотя, впрочем, не факт. Бесспорно одно: думать Ему незачем, потому как Он и так все знает. Для Него не существует того, что мы определяем словом “новое”, поэтому Он в принципе и не может когда-нибудь вдруг пожелать что-либо узнать. А ведь как раз для того, чтобы узнавать какие-то вещи мы однажды и начинаем думать, как будто другого способа узнать в природе не существует…
* * *
Похоже все-таки, что человек – единственное думающее существо в обозримом пространстве. Заметьте, при всем желании совершенно невозможно сказать “знающее” или “умное”, поскольку размышление вовсе не приводит нас автоматически к тому, чтобы на самом деле начать что-либо узнавать или хотя бы просто стать умным. Иногда случаются даже и обратные вещи. Вот атом, к примеру, вообще ни о чем не думает, но знает и умеет делать такое, что нам и не снилось. А Бог? Что уж тут говорить…
Нам свойственно без меры гордиться своим рассудком, полагая, что именно он сделал нас венцом природы, чем-то исключительным. Но разве он в состоянии нам подсказать кто и когда, а, главное, зачем придумал нас, а еще прежде – атомы. Кто рассчитал траекторию движения электронов и при каких обстоятельствах все они были запущены на орбиту? Да что вообще мы знаем об этом мире и о той роли, которую в нем играем? – Почти ничего…
Нам, конечно, приятно себя обманывать, полагая, что, в отличие от муравьев, мы обладаем какой-то просто феноменальной степенью свободы, позволяющей нам самим решать что мы будем делать, а что нет. Но при этом совершенно не исключается, что кто-нибудь сейчас смотрит на нас в микроскоп откуда-то очень издалека и сверху, примерно как мы рассматриваем муравьев, и думает про нас то же самое, что и мы думаем о муравьях: “Как хорошо, что Бог не дал этим жалким человечкам ни капельки ума и свободы. Вот они ползают себе по своей маленькой планете и тащат за собой на гору высохшие хвойные иголки, а при этом не видят и даже не догадываются, какие красивые муравейники инстинкт заставляет их строить. Какие они глупые, но, согласитесь, милые. Интересно, а они вообще что-нибудь понимают, эти люди? Ну и хорошо, что нет, а то непременно разучились бы возводить свои замечательные муравейники и радовать нам глаз. А потом в лесу, поумней они сверх положенного, враз не стало бы никакого порядка…”
Если говорить серьезно о разнице между муравьями и людьми, то скорее всего ее можно усмотреть в том, что муравьи, рождаясь, знают уже почти все, что вообще способны узнать за свою жизнь, а человек – нет. И, оказывается, самое ценное, до чего человек в состоянии додуматься, для чего, быть может, ему и дается разум, это то, что между ним и муравьями нет существенной разницы ни в уровне развития, ни в той роли во вселенской игре, которую мы все вместе играем. Когда мы поднимаемся до ясного видения смысла этой простой истины и спокойно соглашаемся с ней, наше сознание не просто расширяется, а качественно преобразуется и превращает нас и, как это ни странно прозвучит, нашу природу. Мы начинаем из настоящего руководить своим будущим и даже… прошлым.
Значение осуществления произвольных и, главное, сознательных шагов в эволюции своего психического заключается в том, что, когда этот прогресс действительно наступает, мы однажды перестаем настаивать на том, что существо, которое каждый день встречаем проходя мимо зеркала, стопроцентно является нами. Мы, оказывается, вовсе не обязаны быть им и вообще быть тем, чем до сих пор являлись, а вполне можем себя выбирать. Назначить, к примеру, нового себя, незаметно перепрограммировав для этого свою судьбу и став тем, чем мы сегодня предпочитаем быть.
Но самое главное, способный наблюдать себя буквально со стороны, то есть пребывающий вне себя, становится безошибочным в своих мыслях и делах. Более того, в рамках старого закона он делается совершенно неподсуден, поскольку ставший Ничем, фактически прекращает быть прежним человеком и ходить туда, куда только и могут стремиться обыкновенные человеки. Кому дано судить [путь] сверхчеловека?..
* * *
Странное дело – когда затребованное некогда измененное состояние сознания вдруг нас посещает, мы никак не можем вспомнить, когда и зачем его призывали. И вместо того, чтобы начать радостно с ним работать, говорим себе, что заболели, пьем успокоительное и пытаемся расслабиться, как будто очень сильно напряжены…
На протяжении нескольких последних тысячелетий человек сознательно придумывал для себя всевозможные религии и очень активно работал над формированием различных учреждений имени того или иного божества. Странно, а ведь даже и сегодня ни один политический институт не может построить сколько-нибудь стабильное сообщество и при этом полностью обойтись без поддержки своей деятельности со стороны института религиозного. Более того, наблюдается даже заметное увеличение активности, направленной на наращивание взаимодействия и контактов этих структур. Не то, чтобы сейчас люди как-то особенно вдруг уверовали, скорее даже наоборот, прагматизм уверенно набирает силу, но однако ж факт – слов и денег на Бога не жалеют. Почему такое происходит? Неужели никак нельзя обойтись без Него? – Запросто. Обходимся же без культуры, заменив ее красивыми фразами и дорогими вещами…
Нужно принять во внимание то печальное обстоятельство, что в профессиональные проповедники люди сейчас в массе своей идут по убеждению или “призванию”, но отнюдь не по дарованию. Стало уже “доброй традицией” горячо рассуждать с кафедры о духовном и обучать внемлющий народ, ни разу в жизни Бога не узрев и понятия не имея о том, как Он выглядит и чего от нас хочет. По преданию или воспоминаниям очевидцев, так сказать, создавая эдакие ментальные конструкции…
В нашей жизни реально существуют вещи невидимые и, увы, умом не постигаемые. Говорить о них, конечно, необходимо, собственно этим мы сейчас и занимаемся, но только делать это нужно с великой осторожностью, поскольку тонкое легко рвется. И однажды испачканное неточностями, потом трудно отстирывается. Увещевания же о том, что без духовности человек скоро забывает свои корни, неизбежно деградирует, душой черствеет и идет к верной погибели, хоть и верны в принципе, но размыты и неубедительны, поскольку по сути есть риторика. Уже не срабатывает. Так что без храма и воскурения ладана в наши дни не столько можно, сколько наверное просто доведется обойтись, поскольку увлечение понятиями и вещами рукотворными, равно как и мода на некогда запретное, весьма скоротечны и вслед за уходящим тысячелетием неминуемо прейдут. Опустеют здания архаичных верований, но вот только не хотелось бы, из любопытства заглядывая в прекрасные музеи духовной культуры прошлого, остаться без своего духовного настоящего и будущего. А что это такое? Вот он – вопрос…
* * *
Цивилизация, тотально и принудительно интеллектуализировавшая современного человека, превратила его в машину, поневоле думающую всегда. Однако в перспективе нас ожидает нечто еще более угрожающее: неизбежно и полностью будут психологизированы не только общество, что как бы естественно и понятно, но и сама личность, а также культура и, стало быть, дисциплина общения с неведомым, если только, конечно, этот процесс уже благополучно не завершился. Вот почему предложения незамедлительно поискать новые определения, формы и ситуации контакта с духовным сегодня вовсе не кажутся идеями чересчур экстравагантными и преждевременными.
Человек, стоящий на рубеже нового тысячелетия, воспитанием и образом жизни отводимый сейчас от рукотворных храмов уже в силу того, что время эпосов закончилось, рискует позабыть не только легенды наивных театрализованных религий, но и то, что вообще есть храм в душе и как его возводят. Мы здорово рискуем разучиться слышать Собеседника, превратив наш диалог в “испорченный телефон”. Как бы не уподобиться “умному” атому… Представьте себе, что какой-нибудь атом вдруг решит, будто у него внутри никакого движения (электронов) нет, потому как он его не замечает. Как хорошо, что ему об этом нечем подумать, ибо если он до такого, не дай Бог, когда-нибудь дойдет, да еще начнет на своем настаивать, останавливая тем самым внутреннее движение, случится страшное…
* * *
Театр… (продолжение)
Все организационные вопросы, связанные с планами на будущее, жильем, переходом на летнее время, распределением ролей и прочим, в нашемТеатре решаются в рабочем порядке, спокойно и цивилизованно. Не то, что в других. Точнее говоря, никакие вопросы здесь вовсе не решаются, поскольку никто себя ими и не озадачивает. Все проблемы, от своевременного урегулирования которых зависит поддержание на должной высоте стабильного качества вечерних спектаклей, администрацияТеатра чутко предугадывает и заботливо перекладывает на собственные плечи, не отвлекая всякими мелочами коллектив от работы.
Разумеется, это вовсе не значит, что артисты совершенно оторваны от жизни, пребывают в каких-то искусственных стерильных условиях и понятия не имеют о том, что творится у них под носом. Конечно же они все знают, поскольку читают обо всем в газетах и регулярно знакомятся с распоряжениями администрации, поглядывая на доску объявлений в коридоре. В самом деле, нужно же быть в курсе событий и знать, как следует себя вести в той или иной ситуации или во что, к примеру, вечером одеться, чтобы не выглядеть смешно.
Когда в календаре, что висит за кулисами, заканчиваются листочки, на которых кто-то до сих пор рисовал слово “лето”, рабочие сцены быстро соображают, что надлежит делать. Они весело поднимаются по лестнице под самый купол Театра и из закрепленных там на стропилах деревянных ящиков лопатами бросают на сцену снег. Всем от этого делается холодно, птицы быстро собираются и улетают на юг. И даже тот, кто никаких объявлений или газет отродясь не читал, в такие моменты отлично понимает, что вТеатре наступила зима и пора надевать шубу. Точно так же здесь время от времени устраиваются наводнения, пожары, различные эпидемии и войны.
Хотя, впрочем, нет. один раз театральный профсоюз все же пошел на поводу у общественности и проявил собственную инициативу. Вернее, скажем так, он был вынужден занять “активную позицию” и принять, наконец, первое в своей истории самостоятельное решение. Вдруг выяснилось, что у выборных театральных органов никакой связи с администрацией не было и нет. Ни телефонной, ни тем более прямой, – никакой. Вот почему профсоюз так и не смог передоверить театральному руководству свою проблему, решение которой в тот момент абсолютно не терпело отлагательств. ВТеатре назревала революция. Дело шло чуть ли не к перевыборам профсоюза. Ситуация явно выходила из-под контроля, и земля под ногами худсовета зашаталась. Необходимо было незамедлительно предпринимать какие-то решительные шаги и окончательно определиться в одном весьма щекотливом идеологическом вопросе. Пора было раз и навсегда покончить с тем идиотски двусмысленным положением, в которое благодаря подстрекательству нескольких смутьянов оказался вдруг ввергнут дружный коллектив нашегоТеатра.
Художников и бутафоров в спешном порядке и за огромные премиальные заставили ночью найти и отвести на сцене подходящую площадку под “зрительный зал”. Как полагается его выкрасить, лучше всего темной краской (так якобы обнаруживается больше сходства с оригиналом), а главное, отгородить его от остального пространства сцены до такой степени неприступным забором, чтобы даже кошки со временем перестали там гулять. Настоящего зрительного зала из-за постоянно бьющего в глаза света юпитеров, в жизни никто не видел. Кроме того, оттуда который год подряд раздается одна лишь тишина. Однажды кого-то разобрало-таки любопытство: а есть ли там зрители вообще. Вот почему в тот проклятый день и прозвучал наглый вопрос: “Для кого играем?”
В наспех нарисованный “зрительный зал” рабочие в тот же день принесли из реквизиторского цеха несколько стульев. В них усадили особо заслуженных артистов, объяснили им как, по всей вероятности, выглядят зрители и как их, стало быть, нужно изображать, чтобы было похоже. За кулисами, вверх по лестнице, а также в конце коридора повесили таблички “Выход”. Никакого выхода в тех местах, где его обозначили, разумеется, нет, как, впрочем, нет и зрительного зала там, где его нарисовали, но искать настоящие было некогда. Приходилось срочно спасатьТеатр от катастрофы и что-то придумывать – актеры изнервничались и стали просто неуправляемыми. Смутьяны зашевелились и подняли головы. Только войны вТеатре не хватало!
Поначалу артисты робко и даже как-то затравленно жались по стенам, шептались между собой, а потом вдруг все внезапно разволновались, да так, что начали громко кричать, топать ногами и грозиться вечером не пойти на работу. Через день, правда, все опять отчего-то сильно перепугались, шуметь перестали и тихонько, уже плача, умоляли только разъяснить: почему вТеатре до сих пор на втором этаже нет буфета, где вешалка, когда выплатят обещанную премию и почему публика не хлопает в ладоши? Искать выход изТеатра уже, слава Богу, забыли, но и тут отдельные негодяи все же принялись было мутить воду: пора де, наконец, автору Пьесы, режиссеру или кому там еще из администрации объявиться и выйти из своей ложи на свет поговорить с творческим составом. О планах на текущий и предстоящий сезоны, о том, о сем. Толпа опять зашумела, и все снова почувствовали себя обманутыми, чуть ли не выставленными дураками. Ужас! И уже только после того, как на сцене в разных углах зажглись надписи “выход” и “зрительный зал”, люди понемногу успокоились, потому как все стало на свои места. Все проблемы разрешились, вернее – отпали сами собой. Волнение улеглось, страсти утихли, и жизнь понемногу вошла в привычную колею…
* * *
Когда последнее слово Пьесы было дописано, автор устало откинулся в кресле и мыслью соткал перед собой бездну. Ее созерцание вернуло тишину и покой. Все опять изменилось, время остановилось, а сам автор незаметно исчез. Вместо него, его лампы, кресла, письменного стола и листов бумаги со словами сценария вечного действа, раскачиваясь и переливаясь множеством граней, в пустоте парил и горел алмаз. Все растворилось в нем, более того, теперь стало понятно, что всегда им и было. Кристалл светился изнутри и имел свое имя: Закон. Бриллиант был прозрачнее воздуха и не содержал в себе никакого вещества, но только идею. Вне алмаза лежала бездна, и, кроме камня, ничего видно не было.
Неведомо кто завел часы, бесшумно нарисовал карандашом воздух, потом жизнь, а из пыли слепил звезды и прочие декорации. Из лоскутов материи ножницами были вырезаны красный цвет, память, всевозможные маски, эмоции и актеры, которые все это на себя и надели. С помощью ножа из обыкновенной бумаги, клея и блестящей мишуры невидимые руки соорудили в эфемерном пространстве кристалла фантастическийТеатр. Кто-то подышал на камень и вытер его тряпкой, от чего тот засверкал еще ярче и вдруг… все пришло в движение. Пока идут часы, заведенные прежде времени, Пьеса не окончится. Она началась давно и будет идти еще очень долго, почти всегда…
Лампы в зрительном зале медленно погасли и освещенной осталась только сцена. Некогда людей было невозможно привлечь к участию в этой Пьесе – автор их тогда еще не придумал. Ее играли огонь, пыль и ветер. Говорят, что когда-нибудь придут и такие времена, когда люди перестанут в ней играть: соберутся и все вместе уйдут из Театра. Случится это, правда, нескоро, но задолго до того, как в часах сломается единственная стрелка, все остановится и последнюю реплику произнесет кто-то другой, не человек…
Продолжение следует.
* * *
Моей знакомой сейчас приходится несладко. В последнее время она переживает настоящую трагедию. Огромные неприятности в семье, и разговоры, когда мы встречаемся, всегда возвращаются, понятно, к больной теме. Недавно умер муж. Тремя годами раньше дочь вышла замуж и уехала в Англию. Отъезжала со скандалом, разругавшись со всеми, и уже несколько лет от нее ни слуху, ни духу. Адрес известен, но не более того. Общения никакого. На похороны отца также не прилетела.
Кроме дочери, у моей приятельницы есть еще сын. Пока он был маленьким, болел постоянно. Вырос – легче не стало. Учился кое-как. В институт еле поступил, потом бросил его и угодил в армию. Полгода назад вернулся, а через неделю вдруг сорвался куда-то на Дальний Восток и там пропал. За все время ни одного письма. Ни разу не позвонил. От каких-то случайных знакомых известно, что жив. И только.
Мне хорошо известен характер детей подруги. Им всю жизнь было и будет трудно ладить с людьми. Вокруг них всегда возникали какие-то странные и даже нелепые проблемы, но как можно отказываться видеть свою мать?! Оказывается, можно. У них теперь свои семьи. Имеют право жить отдельно.
Дети разъехались, с работы ушла, мужа не стало, и совсем еще не старая женщина вдруг оказалась никому не нужной. Она осталась совершенно одна в пустой квартире. Есть люди, которые не переносят одиночества. Просто не могут оставаться одни. Свою жизнь они растворили в близких или в своей работе, а когда те уходят, начинается самый настоящий кошмар. Эти люди перестают есть и спать, начинают болеть и сходят с ума от тоски. Мы не всегда замечаем их переживания, поскольку, как правило, нам никакого дела нет до их чувств. Они сильно страдают. Это чистая правда. Такое можно встретить сплошь и рядом…
Причина жестокости детей моей знакомой на самом деле кроется не только в их скверном характере, в душевной черствости или в отсутствии денег. Жизнь сейчас нелегкая, это так, но, в общем, не настолько же! Зная их мать, мне нетрудно догадаться в чем дело – она, оказывается, их слишком сильно любит. Странно и даже нелепо звучит, не правда ли? Однако проблема заключается именно в этом. Любовь и привязанность к детям столь велики, что эта женщина почти физически нуждается в том, чтобы они всегда были рядом с ней. По-русски это называется необузданностью чувств, когда уже все через край и со стороны выглядит как навязывание себя или даже деспотизм. Однако ей и вправду просто физически необходимо видеть своих детей постоянно, каждый день, знать, где они и что с ними. Возможно, это распущенность – возможно, я же ничего не говорю. Или болезнь…
Со временем дети подросли и, естественно, захотели жить собственной жизнью. Просто начать жить. Для себя и без матери. Разве это ненормально? Во всем мире дети уходят из родительского дома и ничего в этом страшного нет. У нас теперь почти Запад, так почему бы не перенять их образ жизни и традиции. Вот ее дети и разъехались подальше, кто куда. В Лондоне растет внук, сын на Камчатке, а мать у себя, в Пушкино, осталась одна в глубоком шоке…
Ужасно то, что потеря самого близкого всем им человека, отца, нисколько их не сблизила, а наоборот, разъединила. Так уж получилось, что смерть нашла его в момент, когда рядом не оказалось никого,кроме чужих людей, и почему-то именно это обстоятельство родные теперь никак не могут друг другу простить. Обиды, глупые обвинения и необоснованные претензии – всего множество. Одним словом, на глазах семья разрушилась. Картина невеселая. Сидеть в четырех стенах моей знакомой одной невмоготу, вот, наверное, почему мы и стали чаще встречаться у нас дома. Пьем чай, когда есть время, болтаем о разном и каждый раз пытаемся распутать клубок, казалось бы, уже совершенно неразрешимых противоречий. А может быть просто жаль человека, хочется немного успокоить беднягу, и я лишь даю ей возможность выговориться?
Обычно, когда вечерами сидя у меня на кухне, мы подступались с йодом и бинтами к ее открытой ране, намереваясь посмотреть на проблему с какой-нибудь новой стороны, полагая, что, может быть, ее хоть в этом случае удастся понять и как-нибудь разрешить, с моей подругой непременно случалась истерика. На меня выливался поток слов, жалоб, слез и боли. Неделю-другую я пытался, никак не реагируя, просто терпеливо все это наблюдать и, словно губка, впитывал в себя шквал отрицательных эмоций – информацию, надо сказать, мне абсолютно ненужную, пока однажды не понял, что эти разговоры стали совсем неинтересны и начали действовать на меня раздражающе.
Каждый раз я слышал одни и те же слова и, откровенно говоря, устал от их тупикового однообразия. Потом, чужие проблемы (здесь нужно честно признаться) никому не бывают уж особенно близки, а когда их вам долго навязывают, то и тем более – вызывают отторжение и желание поскорее остаться одному. (Однако мне уходить из собственного дома некуда, вот и пришлось выслушивать.) И наконец, выяснение того, кто именно оказался виноват первым, кто кому и что сказал, а потом сделал, и что за всем этим последовало – разговор, обреченный ходить по кругу, словно слепая цирковая лошадь. Он безнадежно неконструктивен и проблем не решает.
Можно ли сомневаться в том, что история, решаемая таким образом, непременно будет повторяться вновь и вновь без конца, ведь она в принципе неразрешима? Мы ищем не выход из ситуации, а причину, ее породившую, совершенно не умея этого делать. Вроде бы все логично, – так, во всяком случае, поступают многие из нас. Вот и мы ищем и, конечно же, находим (создаем) причину случившегося. В произнесенном слове, неверном ходе, сделанном кем-то, пусть даже нами, – это дела не меняет, в стечении обстоятельств, вероломстве и подлости человека, смертельно обидевшего нас, одним словом, во всем, что лежит вне нас.
У всякой, составленной из событий, ситуации есть некий пласт или уровень, который, оказывается, можно рассматривать отдельно от самой ситуации. Его, конечно, правильнее было бы уже назвать состоянием. Проникнув в него, мы можем начать решать и даже разрешить любую наболевшую проблему, хотя, строго говоря, то, во что мы входим, даже отдаленно не напоминает процесс рассмотрения чего-либо. Более того, собственно о ситуации, ради обсуждения которой и затевается столь хитрое действо, в эти минуты мы даже и не вспоминаем. Так что же это такое? И что необходимо сделать для того, чтобы надеть на себя это новое, явно измененное, состояние сознания? – А разве у человека есть альтернатива и волен ли он вообще выбирать из нескольких равно разумных и вместе с тем противоположных вещей?
Единственное, что с точки зрения эзотерической логики мы вообще можем сделать в этой жизни разумного по отношению к любой ситуации, независимо от ее конкретных и специфических подробностей, – это любой ценой вернуть себя в состояние отстраненного покоя и невозмутимости. (Все остальные действия трактуются эзотерикой как безумные или неумные.) Одним словом, когда мы возвращаем себя в состояние спокойной сосредоточенности и прекращаем всякое движение вовне, мы не просто подтверждаем свою лояльность чему-то более высокому, что, кстати, нет необходимости конкретизировать, но и передоверяем этим (высшим) уровням или инстанциям решение своих, – впрочем, с этого момента уже переставших быть нашими, – проблем. Внутренним молчанием мы санкционируем и производим запуск механизмов событийного превращения. Именно это еще называется духовной практикой.
* * *
Когда спокойно смотришь в зеркало, где-то вдали стихает ветер и прекращается смерть…
Если мы изменяем спонтанно переживаемое умонастроение и вызываем этим другое, превращенное, состояние своей психики или сознания, в ту же самую минуту мы становимся свидетелями решения любой волнующей нас проблемы. Причем задним числом, в прошлом. Мы производим изменения в событиях, зародившихся прежде, чем нам пришло в голову сделать необходимое для их изменения превращение себя. Получается, что просто изменяя свое настроение, причем далеко не всегда делая это сознательно, мы превращаем то, что лежит вне нас не только в пространстве, но и во времени. Именно это однажды я и посоветовал осознать и проделать моей собеседнице. Попробуй. Немедленно! Чего тянуть?! Но как? Откуда вдруг взялась такая растерянность? Ну же, смелее!
– А куда мне девать обиды, ведь не могут же они быть забыты вот так сразу?!
– Кто это сказал? Собственно, почему не могут? В моменты резкого переключения уровней или изменения состояния своего сознания именно такое как раз и происходит. Или наоборот. Когда мы произвольно или нечаянно подменяем свое мировоззрение, то моментально становимся другими людьми. Случается, человек даже бросает курить, потому что его новое я не имеет (еще не имело) этой привычки.
В отличие от психоанализа, парапсихоанализ не исследует факты или предысторию событий, изменение которых сейчас стало весьма желательным. Он не ищет именно решения проблемы по той причине, что видит свою задачу в другом и, соответственно, инструменты (методы) ее решения также подбирает себе необычные. То, о чем мы сейчас говорим (назовем это целью) будучи достигнутым, дальше уже само, без нашего участия, разрешает наши проблемы, предлагая нам увидеть не процесс их превращения, а уже готовый и конечный результат.
Так вот, цель известна наперед. Она всегда одна и та же и никоим образом не выражается в отыскании чего-либо. Задача формулируется как возвращение себя в состояние определенного безмыслия и глубокого внутреннего покоя. То есть приведение себя в нормальное, исходное состояние. Вот и все. Других задач у человека, оказывается, – так во всяком случае полагают мистики, – нет и быть не может, потому как все остальное (выправление конкретных ситуаций) в этом случае уже свершается само собой.
Внутренняя гармония – вещь самотворящая порядок далеко вне нас как в пространстве, так и во времени. Если цель (отстранение) ясно не формулируется нашим рассудком, а, стало быть, и недостижима, стремиться имеет смысл хотя бы к такому состоянию радости и облегчения, которое мы обычно испытываем в моменты, когда с наших плеч сваливается тяжелая ноша. Как если бы ситуация, изменения которой мы настойчиво добиваемся, уже
превратилась. Психологическая трудность этого маленького обмана заключается в том, что пойти на него нужно прежде, чем сама ситуация действительно начнет изменяться!
– Как же можно избавиться от мыслей, которые не то что покоя, а и жить не дают?
– В том-то и дело, что от них вовсе не нужно избавляться. Во-первых потому, что на это как-то жалко тратить время. А во-вторых, наши мысли выполняют одну весьма полезную функцию. Они являются знаком. Так, во всяком случае, к ним стоит относиться. Хорошо бы всегда помнить, что мысли (а чем они ярче и острее, тем даже и лучше) главную свою информативную нагрузку несут уже тем, что являются сигналом или дорожным указателем, повелевающим нам срочно остановиться и вернуться назад.
Раз ты думаешь, значит прежде уже в чем-то ошибся, и нормальное состояние человека – безмыслие – тебя покинуло. Оно было в тебе, но разрушилось, может быть в детстве или каких-нибудь полчаса назад, и сейчас ты его уже не помнишь. (Разумеется, когда мы говорим о безмыслии, то никоим образом не имеем в виду состояние тупой неспособности к мышлению или расслабленности, больше похожее на засыпание. На самом деле для того, чтобы достичь этого, как мы говорим, исходного состояния, необходимо как следует, то есть весьма напряженно, потрудиться, и в первую очередь, конечно, головой. Потому как уже только понять что есть полное безмыслие, совсем непросто, и сделать это можно исключительно рассудком. Больше нечем.)
Мысли, кроме того, в каждой конкретной ситуации дают нам знать как именно эту остановку и возвращение назад лучше проделать, чтобы добиться максимальной эффективности при минимальных затратах. В них всегда зашифрована некая конкретность. Нужно научиться читать свои собственные мысли. Но не их прямое сообщение, а то, какой скрытый смысл они в себе таят и зачем именно сейчас к нам пришли. Они никогда не являются симптомом, а уж тем более причиной и содержанием самого раздражения или проблемы, как это нам почему-то всегда кажется, а именно и только сигналом, свидетельствующим о том, что отклонение от нормы, то есть от точки равновесия или покоя, некогда с нами уже произошло.
Что это за отклонение, чем оно вызвано и зачем случилось – нам неведомо. Да и нужно ли стремиться это узнать! Как только мы начинаем что-либо припоминать или анализировать с помощью все тех же мыслей, которые нас только запутывают, мы неминуемо удаляемся от разрешения своих проблем, и вероятность совершить единственно правильный шаг, известный, к слову сказать, заранее, катастрофически уменьшается.
Когда горит костер, нужно чтобы кто-нибудь постоянно подкладывал в него поленья. Совершая духовную работу, то есть преодолевая свои мысли и настроения, мы тем самым и кладем сухой хворост в огонь. Кто и когда зажег пламя, кому оно светит и кого согревает вряд ли должно нас сильно интересовать, – поиск точных ответов всегда отвлекает. Мы можем, к примеру, вдруг узнать, что греться у костра, который и горит только потому, как нам кажется, что мы бросаем в него дрова, званы какие-то совершенно незнакомые нам люди, а вовсе даже и не мы. Что в этот момент происходит с нашим энтузиазмом и бескорыстной христианской любовью к людям? Они почему-то стремительно улетучиваются, и то, чем мы только что, не задумываясь, по велению своего сердца, занимались (исполняли духовную работу), останавливается.
Недавно мне, наконец, удалось немного успокоить и убедить свою подругу перестать психовать, взять себя в руки и прекратить борьбу мыслей в голове. А после того как это произошло, просто посмотреть чего в ней осталось больше на момент, когда она перестала швырять в своих детей горящими головнями собственного страдания – любви к детям и внуку, которая не может принести им ничего, как выясняется, кроме раздражения и неприятностей или идущего из глубины сердца желания, чтобы те жили спокойно и счастливо? Пусть без нее… И согласиться с любым ответом. Во всяком случае она хотя бы посмотрит в зеркало и увидит в нем то, что есть на самом деле. Другими словами, войти в состояние парапсихоанализа и произвести в себе разделение…
Результат этой беседы не заставил себя долго ждать. Позавчера я узнал, что в тот же день поздно вечером моей приятельнице позвонила дочь из Лондона. Звала ее и своего брата (с ним она еще раньше обо всем договорилась по телефону) в гости. Что-то прекратилось и успокоилось. Зачем жить одной, когда в Англии у них большой дом и внук постоянно спрашивает про бабушку? Обиды прошли, и как-то сразу у всех. Больше не стало сопротивления обстоятельств. Интересно, почему? Ситуация в корне изменилась. Случайность? Или может быть совпадение? – Может быть.
В жизни случаются вещи и куда более интересные. Все зависит от того, что именно мы хотим изменить, от глубины нашего покоя, степени отстраненности, а главное, от нашей искренности. В данном случае вполне хватило и этого уровня. Проблема, конечно, была, но не Бог знает какая серьезная. И тем не менее это было восхождение. Если пойти дальше и взойти на другую ступень все той же лестницы, можно уже научиться отодвигать смерть или останавливать время…
* * *
Письмена… Мозаика из осколков…
…Дьявола нет…
…голова приблизилась к небу…
…это мои ноги…
…ушли в землю…
…тяжелый…
…сделался выше ростом…
…загнал Бога…
…теперь вижу Его…
…устал от меня прятаться…
…в полноте…
…внезапно раскрылся…
…вселенная уменьшилась…
…потеряла привычные измерения…
…вспышка и ветер…
…шум многих крыльев…
…любовь начало жизни…
…жадно пью Слово…
…невыразимый восторг…
…прощение…
…голос и огонь…
…горят кусты и земля…
…воздух…
…океан света…
…слишком ярко для глаз совы…
…вдруг испугался…
…кто-то кричит…
…кровь на полу…
…бегают люди…
…странный звон в ушах…
…дыхания нет…
…опять тоннель…
…растерянность смерти…
…все знакомо…
…зрачки выворачиваются…
…смотрят в мозг…
…отчаяние и тоска…
…темно, запах хвои…
…пусто и холодно…
…боль прекратилась…
…какая громкая тишина…
…потерянность обманутого…
…безразличие…
…утрата себя…
…переход через небытие…
…как все просто…
…уже давно нет времени…
* * *
…наконец…
…закрылись глаза…
…как хорошо и спокойно…
…опять пробуждение…
…мир изменился…
…все куда-то идут…
…смотрят под ноги…
…неожиданная встреча…
…случайно…
…не готов…
…неужели Он…
…сидит в стороне…
…тени проходят мимо…
…вижу Его глаза…
…совсем не похож…
…это Он…
…пытаюсь заговорить…
…оправдаться…
…удивительно…
…ожидаешь чего угодно…
…другого…
…не задает вопросов…
…больше…
…ничего не нужно…
…вообще не произносит слов…
…только Он…
…излучает любовь и вечное успокоение…
…отпускает беспокойство…
…все закончилось…
…слезы как вода…
…позвали…
…пора идти…
…на работе аврал…
…каждый день репетиции…
…скоро гастроли…
…все как обычно…
…за окном…
…третий день идет дождь…
…время давно остановилось…
…всегда только сейчас…
…завтра почему-то не наступает…
…по утрам снова возвращается сегодня…
…слышу, как растет трава…
…на улице узнал Его…
…вышел ко мне…
…из глаз ребенка…
…потом этот запах из детства…
…привык жить без случайностей…
…в доме нет зеркала…
…чтобы видеть себя…
…смотрю в небо…
…я теперь – погода…
…движение облаков…
…стечение обстоятельств…
…чужие мысли…
…все тонко и взаимосвязано…
…это уже не мой костюм…
…я больше не свое тело…
…во всем и везде…
…в происходящем…
…осознаю себя только ситуацией…
…переживание вечности приятно…
…святость нормальна…
…в чем подвиг…
…как это “любить Бога”…
…зачем придумывать…
…дистанция и фальшь в намерении…
…необходимо приблизиться…
…к себе…
…понять и пережить…
…внутри зрачков…
…прежде мысли…
…сзади и вокруг…
…вместо себя…
…везде…
…Он есть Я…