Любовь водопроводчика
Конечно, ловля шпионов была любимым занятием Советской Власти. Планирование шло сразу за ловлей шпионов. Бесчисленные тысячи людей планировали – куда повернуть реки, и сколько зоосадов должно быть организовано, и когда вы должны сажать картошку. Они планировали сколько спичек должно быть сделано в Ленинграде для Сибири, и сколько требуется вагонов для доставки сырого леса из Сибири в Ленинград и готовых спичек из Ленинграда в Сибирь. Чем больше они планировали, тем хуже становилась жизнь.
Внезапно безопасные бритвы, горчичники, конфеты с ликером, носки, зубная паста, термометры, шнурки для ботинок исчезали вместе со всем планированием. Можете вы представить себе, что на одной шестой части суши, от Балтики до Аляски, из всех магазинов сразу могут исчезнуть шнурки от ботинок?
Однажды исчезли сиденья от унитазов. Нельзя сказыть, что отсутствие этих сидений создавало великую проблему, однако, добавляло некоторые неудобства в и без того трудную жизнь. Наша квартира как раз терпела такое неудобство – наш унитаз не имел сиденья уже третий месяц.
Советская Власть наконец вселила долгожданную новую соседку в нашу квартиру. Раньше она танцевала в театре, но сейчас ей было сорок лет, и она вышла на пенсию. Обычно она проводила часы на нашей кухне – одетая в грязный халат, она горбилась перед зеркалом со свечой в руках. Над пламенем этой свечи она расплавляла в ложке воск и делала из него свои искусственные зубы. Потом она начинала примерять их на себе. Позже я видел фильмы Хитчкока, и я думаю, он бы хорошо заплатил за эти кадры – она, в ее желтом халате, сидит в полутемной кухне, перед зеркалом, со свечой в руке. Пламя свечи пляшет в зеркале, и белые зубы странной формы то появляются, то исчезают здесь и там в ее широко раскрытом рту.
У нее был муж – у этой женщины. Он был на шестнадцать лет моложе, чем она, и работал водопроводчиком в каком-то военном институте – первое легкое дуновение Военно-Промышленного Комплекса в моей жизни. Этот человек не жил с ней, но часто приходил к ней в гости. Иногда она разрешала ему войти в ее комнату, но чаще – нет, и тогда он плакал на лестнице за нашей дверью. Я видел его там несколько раз.
Он был тщедушный человечек с маленькими усиками и напоминал Чарли Чаплина. В отличие от Чарли Чаплина он всегда выглядел опрятно, и я никогда не видел его пьяным.
Однажды был день рождения нашей соседки, и он принес большой пакет, перевязанный голубой лентой. Он сказал, что это – его подарок на ее день рождения. На наших глазах она разорвала обертку, и мы увидели новое сиденье от унитаза.
Сначала отставная балерина не знала, как ей реагировать – благодарить своего мужа за подарок, или спустить его с лестницы. В конце концов она решила остаться довольной этим подарком.
Хотели бы мы знать, где он украл это сиденье. Самое вероятное – в институте, где он работал, разрабатывали специальные сиденья для генералов и планировали, сколько таких сидений надо выпустить к двадцать первому веку. Во всяком случае, сиденье подошло хорошо.
Мы все вместе отпраздновали день рождения нашей соседки, водопроводчик поднял тост за ее здоровье, который начинался словами «Мы, люди науки…», и на эту ночь она разрешила ему остаться в ее комнате.
В те дни электричество часто отключалось и мы приспособились к темноте. На следующее утро моя мама рано встала, чтобы наощупь побежать по нашему длинному коридору в туалет, и первая вещь, на которую она там наткнулась, были чьи-то теплые ноги, свисающие над унитазом.
Жизнь приучила мою маму к решительным, мужественным поступкам. Она не впала в истерику, метаясь с криками туда и сюда. Вместо этого она ринулась на кухню, схватила там самый большой нож и перерезала веревку – пока ноги теплые, там имелась какая-то надежда.
Труп рухнул вниз, в темноту, и, конечно, это мертвое тело сломало новое сиденье от унитаза – последний подарок водопроводчика на день рождения его любимой женщины.
Мне было одиннадцать. Вся жизнь этого человека, включая обстоятельства его смерти и сломанное сиденье от унитаза как памятник на его могиле, казались мне самой смехотворной вещью, которую я когда-нибудь видел.