Глава 3
в которой читатель познакомится с супом консоме, сказкой о трёх поросятах и узнает о предложении профессора
Осколки были собраны до мельчайшей частицы и помещены в особую герметичную коробку. На коробку наклеена этикетка, на этикетке указана дата и имя Дареджан – профессор, как и всякий археолог, любил аккуратность и точность. Историю о нищем, принёсшем камень, Сергей Алексеевич записал в новую толстую тетрадь, при этом был дотошен и въедлив, выспрашивая о мельчайших деталях.
– Ну, вот пока и всё, – профессор откинулся на спинку кресла. – Замечательно мы поработали! В Едисане – городе, который имел честь принять мои роды, есть такой странный обычай: гостей приглашают отобедать с хозяевами. Дикость и варварство, пережитки времён Пророков. Шучу-шучу. В общем, если вы голодны, я приглашаю вас разделить мою трапезу.
– Городе, который имел честь принять ваши роды? – переспросила Дареджан, и её бровь иронично выгнулась. – Никогда не слышала такой формулировки. Но обычай мне нравится.
– О! А как вам понравится то, что готовит мой повар! Я, видите ли, нанимаю лучшего повара города каждую зиму, когда отдыхаю от работы.
Повар действительно оказался лучшим в городе, а, возможно, и во всей Тавриде. Никогда ещё Дареджан не ела столь вкусных блюд. Хотя профессор и был весьма демократичен, дома он соблюдал прежние аристократические обычаи: ели не из общего блюда, а каждый из своей посуды. Полотенца были мягкими и белоснежными, вазы для омовения рук украшены изысканными рисунками, а суп консоме разливался в маленькие, но глубокие чаши для питья. После того, как бульон выпивался, пирожок брали руками и съедали, а в чашу добавлялась новая, обжигающе горячая порция с новым пирожком. Разговаривали об истории и мифологии.
– То, что вы говорите – вздор, – отпивая из своей чаши, утверждал профессор. – История как курица: хоть и не летает, а всё же птица, хоть и неточная, а всё же наука. А вы, милая, наслушались, понимаете ли, мифов да суеверных бабушкиных сказок. Я вам сейчас объясню, и вы сразу поймёте. Представим себе реальную ситуацию из древней истории: есть три восточных города—государства или маленьких княжества, как вам будет угодно. Живут в них этнически близкие народы, народы—братья. Но правители их по-разному заботятся о безопасности своих земель, и когда с севера приходит армия кочевников, одетых в звериные шкуры, она без труда завоёвывает первые два города…
– А восточных правителей, – ехидно вставила Дареджан, – зовут Ниф, Наф и Нуф. Типично восточные имена!
– Молодчина! Ухватили самую суть.
– Сергей Алексеевич, ангел с ними, с персидскими поросятами. Но пророки! В них верят тысячи, десятки тысяч людей. Да вы же сами только что держали в руках доказательство! Скрижали существовали!
– Прелесть вы моя! – всплеснул руками Сергей Алексеевич. – Любимая не мною. Ну, нельзя же мыслить так прямолинейно! Вам сколько лет, девять? Ах, да, два раза по девять. Вот многие так и живут до самой старости: не сорок пять лет, а пять раз по девять, не семьдесят два, а восемь раз по девять. Ну, надо же взрослеть, знаете ли… Скрижали, безусловно, существовали. Но они – я о Скрижалях – творение рук человеческих. Даже имена сохранились: мастер Аарон и братья его. А пророки… Пророки – это древняя религиозная секта, выступившая в эпоху, именуемую Временем Царей с претензией на идейное господство. Борьба за власть и не более того.
– Пророки хранят наш мир! – резко возразила девушка.
– Вот тут вы и попались, – усмехнувшись, заявил профессор. – Всё от плохого знания источников. Что там у нас говорится в Книге Судеб? Когда последний пророк, вышедший из рая, погибнет – с ним погибнет и вся Земля. Пророки были уничтожены семь с лишним столетий назад. Все, подчистую. А земля – вот она, стоит. Вернее, летит вокруг Солнца. Да ещё и кормит нас чудеснейшим консоме. Между прочим, те времена – совершеннейший парадокс. Исключительно коварные и исключительно мирные одновременно. Почуяв опасность утраты власти, прежние кровные враги объединились в борьбе с новоявленной сектой. Царства не воевали между собой в течение четырёх веков, вы представляете?! Четыреста лет мира – такого наша планета больше не знала. Зато потом такое началось… Впрочем, это и к лучшему в каком-то смысле. Война – двигатель науки. Ничего бы этого не было, – Сергей Алексеевич обвёл рукою вокруг себя, – если бы наши предки не проливали кровь друг друга. Ни электричества, ни пароходов, ни железных дорог. Ни-че-го.
– Разве вы знаете всех пророков поименно? – усмешкой на усмешку ответила Дареджан. – Откуда такая уверенность, что истребили всех? Может, Кривой Кондратий – нищий, что принёс мне осколок Скрижалей – Пророк?
– Пророк? – расхохотался Сергей Алексеевич. – Нищий пророк, милая моя – это оксюморон. Сиречь сочетание слов с противоположным значением. О чём может проповедовать нищий? Что он может предложить? Свою нищету? Не лезьте по прогнившей верёвочной лестнице в небо – упадёте. В те далёкие времена была такая чистка народонаселения, что вам и не снилось. Любой, кто занимал мало—мальский пост в иерархии, даже простой крестьянин, проверялся специальной инквизицией. Нет, укрыться можно было разве что где-нибудь в глуши, в пещерах, но какой смысл? Просто выжить, согласно Книге Судеб, было недостаточно для спасения мира. Нужно было нести в него Слово. Учить добру, как понимали его пророки. Или ваш Кондратий всё же мнит себя проповедником?
– Наш Кондратий – большой молчун, – пожала плечами девушка. – Из него слово клещами тянуть нужно. Он даже никогда не благодарит за поданную монету.
– Вот видите! Значит, его можно исключить со спокойной совестью. Чаю? Это Бай-Хао Иньчжень, редкий ныне сорт, выращиваемый на севере провинции Фуцзянь. В переводе с мандаринского означает «серебряная игла».
– Нет-нет, спасибо, профессор! Остановимся на консоме.
– Ну, тогда – к делу. Сколько вы хотите за свою находку?
Дареджан бросила на профессора задумчивый взгляд и мгновение помедлила. Церзиум мог стоить очень дорого, целое состояние. На эти деньги можно было выкупить у дяди лавку, оплатить учёбу в университете, организовать личную археологическую экспедицию и зажить самостоятельной вольной обеспеченной жизнью. Но… Ведь Кондратий ясно сказал: нельзя продавать. Он-то не продал! Хотя деньги нищему были куда нужнее, чем ей. И ещё одно мгновение помедлила Дареджан, а потом твёрдо сказала:
– Нисколько.
– Вы хотите оставить его у себя? – нахмурился профессор.
– Нет… Вернее, я не знаю, что с ним делать. В этом подарке должен быть какой-то смысл, но какой? Сергей Алексеевич, я честно не знаю.
Некоторое время профессор с любопытством рассматривал гостью. Затем кашлянул и торжественно произнёс:
– Зато я знаю! Безусловно, до того, как мы предъявим его научной общественности, нужно провести лабораторные исследования. И историю его, по возможности, установить. Поэтому я предлагаю вам, прелестное дитя, стать на это время моей помощницей. Иными словами, я вас нанимаю. Согласны?
Дареджан кивнула. Затем порывисто вскочила и, подбежав к Сергею Алексеевичу, обняла его за плечи.
– Руки, руки! – завопил профессор. – Мой пиджак стоит триста монет, а пятна от консоме не отстирываются!