Профессионалы. Часть 1. Введение в специальность (Александр Шакилов, 2005)

Феникс пятой категории Акира Ода воскрес на третьи сутки после самосожжения.

Очнулся он, как обычно, в собственной квартире на улице Спокойствия – привязка к заданной точке пространства работала исправно.

Сухость во рту, зуд кожи – обычные симптомы того, что ты вновь жив.

Натянув трусы и втиснув в майку мускулистый, татуированный и покрытый ожогами торс, Акира побрился. В прихожей обнаружились новые кожаные штаны а-ля ковбой Мальборо, розовая шелковая рубашка и мамин подарок – зажигалка (ее подобрали ребята из группы поддержки, вернули, спасибо). Возле двери стояли десантные ботинки, спецпошив профсоюзной мастерской, доставка бесплатная. Обувь для фениксов делают с допуском на постпожарную усушку пяток.

Захлопнув бронированную несгораемую дверь и выйдя из подъезда, он не обнаружил на стоянке служебное авто с опротивевшими саламандрами на бортах. Ну и ладно.

После возвращения из трехсуточного небытия мозг феникса чуток подтормаживал. Высшая нервная система тяжело привыкает к свежему телу.

В обозримом небе стрекотал транспортный геликоптер. Две «бабочки» приземлились на крышу соседнего дома и подставили крылья солнцу, чтобы аккумуляторы зарядить. Поймав извозчика, Акира добрался до ближайшей станции дирижаблей.

Минут через пятнадцать после того, как гондола заполнилась пассажирами, пилот разжал сцепку, и воздушная маршрутка неспешно протиснулась в зазор между высотками и моноциклетными желобами, Акира выдвинулся к люку с надписью «Выход».

– Остановку, пожалуйста! – Он всего лишь хотел покинуть салон на высоте семьсот метров.

Стюардесса, красотка-мулатка, профессионально улыбнулась:

– Счастливо пути!

Акира шагнул в пустоту, люк за ним захлопнулся. А через миг раскрылся парашют.

Многие считают, что девятисекционник лучше планируют, но у феникса другое мнение. Безопасность превыше всего. Кому нужны рекорды среди новостроек и бараков? А классическая «семерочка» никогда не подведет с наполнением, к свалу менее предрасположена и в случае отказа медленнее теряет высоту.

У Акиры отличный эллиптический купол, тонкие, выверенные по длине стропы управления из прочного микролайна и такие полезные прибамбасы, как съемный слайдер и коллапсируемая вытяжная медуза на шнуре-«kill-line».

Поворот – центробежная сила увеличивает нагрузку.

Асфальт уже близко и…

Есть! Горизонталь мягко ткнулась в амортизаторы подошв. Феникс активировал опцию «укладка» – и купол мгновенно втянулся в модный в этом сезоне ранец с липучкой и верхним клапаном.

Впереди виднелись желтые ворота храма Каодай, расписанные драконами. За воротами – брусчатка, ведущая к пагоде (на площадке там возвышаются две мраморные статуи – Будда на лошади и Христос), и деревья, гордо именуемые парком. Прогуливаться по тропинкам среди пальм могут только послушники, ибо в парке обитает священный тигр. Здесь не бывает снега и морозов – микроклимат поддерживается магией адептов-служителей.

Осторожно ступая по скользкой керамической плитке, Акира вошел в храм – в просторный зал с колоннами и алтарем в форме звездного глобуса. Тихо играла музыка, что-то из классики. С образов на феникса взирали Виктор Гюго, Сунь Ятсен и Лев Толстой. Но его заинтересовала лишь старинная христианская икона, на которой был изображен объятый пламенем куст и Богоматерь с младенцем на руках.

К нему вышел старец в разноцветном халате, символизирующем единство всех религий. Акира поклонился. Перебирая длинными пальцами «кости» можжевеловых четок, старец едва заметно кивнул в ответ.

– Отец Но Чон Хен-сан, вы не хуже меня знаете: подсвечники и прочие аксессуары, подразумевающие использование открытого огня… – начал Акира.

Но старец – слишком уж нетерпеливо как для служителя культа – его перебил:

– Надлежит крепить на негорючие подставки. Да, сын мой, я ознакомлен с «Общими требованиями пожарной безопасности в храмах».

– Если так, то вы должны быть в курсе: запас горючих жидкостей для заправки лампад и светильников должно хранить в металлической таре не более суточной нормы в одном молельном помещении. А у вас двадцатилитровых канистр из пластика у алтаря аж семнадцать штук. Так что, выписать штраф на солидную сумму? За несоблюдение?

Отец Но Чон Хен-сан – маг и гипнотизер, как и все служители универсального Господа Каодай. Ему ничего не стоит поймать взглядом зрачки собеседника и держать их столько, сколько ему угодно.

Акире безумно хотелось курить, он проголодался и с удовольствием умял бы сейчас порцию плова или шашлыка, но вместо того, чтобы отправиться в ресторан, он сказал:

– Нужно еще проверить печное отопление.

– Да-да-да, ежегодно до начала отопительного сезона проводится проверка… Но, может, просто оформим акт? Молодой человек, не стесняйтесь, это ваша работа. Я все понимаю. И уж накануне Смуты…

Старец еще что-то говорил, но феникс его не слушал – соорудив из нахмуренных бровей и морщин на лбу суровое лицо, он пробурчал «последнее китайское предупреждение» и отбыл. Его наверняка уже заждались в депо. Спитфайр – такое прозвище у шефа – тактично не звонит на трубу, но отчет о проделанной работе подразумевался еще три часа назад.

Нужны сведения о санкциях к газовому хозяйству, нанесенном ущербе, времени локализации и так далее, и тому подобном.

Как бы профи жили без всей это бюрократии?

Чтобы проснуться, Юрико прекрасный мачо не нужен. И без слюнявых поцелуев она открыла анабиозник-саркофаг, совмещенный с барокамерой. У спальни этой маловато функций, она давно устарела – заменить бы, апгрейдить. С премии или наследства. Да где ж они, шальные деньги? Где спонсоры-меценаты и миллионеры-поклонники?

Отключив Всемирную Конъюнктиву, Юрико врубила обычное зрение.

Солнечные лучи изо всех сил протискивались меж створок жалюзи, пока она изучила прогноз погоды. Что день грядущий нам готовит – бури, шквалы, замечательную погоду? Ага, ясно, жарко, повышенная влажность – не самый плохой вариант для тех, кто работает на улице. Для Юрико, например.

Будильники она не любила, даже терпеть не могла. Да и за что, спрашивается, любить эти дзинь-дзинь-пищалки-побудки? Тем более – в единственный законный выходной! Рано утром! В четырнадцать тридцать!

Тело-исходник ощущалось правильно, что приятно. Значит, ситуация под контролем. Расслабляться себе дороже: трать потом часа три, – не меньше! – дабы привести параметры к стандарту.

Так-с, что там у нас по основным замерам? Юрико приподняла голову над силиконовой подушкой и оценила показания микрометров на талии, бедрах и грудной клетке. Ну, почти попали: по бюсту отклонение в плюс полмиллиметра. Но плюс это не минус, корректировать проще.

За пару минут перед зеркалом она отрегулировала размер молочных желез. Профи есть профи даже в воскресенье.

В квартире было тихо. Бабушка еще спит, она давно на пенсии, ей можно.

Ноги Юрико сунула в тапочки, набросила халатик и, поправив волосы, отправилась на кухню. Пластиковый стакан малинового йогурта перебрался из холодильника на стол. После подсчета калорий Юрико пришла к выводу, что это не отрава, но пища. Пару взмахов одноразовой ложкой, губы промокнуть салфеткой – и завтрак успешно завершен. Спасибо, не за что, потребляйте еще.

«Все возникает из огня, и все в огонь превращается»[7]. Юрико взглянула на фотолюминесцентный эвакуационный указатель на стене в сорока сантиметрах над полом. По этой стрелочке, стоя на четвереньках, следует ориентироваться в темноте и при сильном задымлении. Она читала об эффекте длительного послесвечения: в ПВХ-пластик, краску и самоклеющуюся пленку добавляют мельчайшие кристаллы сульфида цинка, которые запасают световую энергию, а потом излучают кванты видимого спектра.

Обмахиваясь веером, Юрико подошла к окну. С сорок восьмого этажа отличный вид – Вавилон, он же мегаполис Дзию[8], во всей красе с электро и пневмокарми, ДВС-авто и грузовиками,. И потоки людей еще – граждан всех мастей и национальностей, любителей и профессионалов, заплывших жиром туристов и тощих диссидентов тоталитарных режимов… Плюс голоса, клаксоны и рекламные голограммы.

Этот город можно любить и можно ненавидеть. Третьего не дано.

Ночью Юрико приснился сон. Вещий, конечно. Во сне она увидела парафиновую свечу, сложенный «елочкой» костер и маленькую лампадку. Свеча обожгла ей пальцы, а лампада погасла, и только костер согрел плутающую во мраке девушку.

И это знак, не иначе! Неизбежный суровый фатум довлеет над ней!

Но стоит ли на судьбу роптать? Избранник ведь понравился Юрико – позавчера, на пожаре. С ума сойти, настоящий феникс! И симпатичный.

Как бы с ним поближе познакомится?

По возможности случайно?

Блеснув люминофором термостойких сигнальных полос и просыпав на пол металлические пуговицы из комплекта ЗИП, шеф поблагодарил за отличную работу и пожал руку трехпалой перчаткой с теплоизолирующей подкладкой. Пожал от души, по-мужски – так, что Акира почувствовал усиленную «мозоль» наладонной части. Напоследок Спитфайр пообещал «своему лучшему сотруднику» премию в размере месячного оклада и уткнулся в руководство по эксплуатации ТОК-200[9].

Все, можно уходить.

– Акира-сан! – окликнули лейтенанта Оду в коридоре.

– Да, Масами? – Он неторопливо обернулся.

– Акира-сан, у меня к вам разговор. – Его догнал Масами Орисава, стажер-выпускник пожарной академии, богатырь-самурай. Масами покусывал губу. Красные его глаза так и бегали, игнорируя встречный взгляд.

– Что-то случилось? – Язык Акиры еле ворочался, после воскрешения такое случается. – Чего молчишь?

– Вот. Возьмите, пожалуйста. Ознакомьтесь. – Масами протянул большой, запечатанный свежим сургучом конверт. – Ответьте, если не затруднит, по телефону. Номер я указал. До свидания, Акира-сан.

…Спустя полчаса, неторопливо «наслаждаясь» дрянным колумбийским чаем в своем крохотном кабинете, Акира сорвал сургуч и вытащил из конверта лист формата А4, пропущенный через нутро принтера. Буквы не сразу сложились в слова, а те – в предложения, смысл же написанного стал понятен лишь после третьего прочтения.

Хреново детишки шутят, не смешно.

Понедельник – отвратительный день недели. Эта аксиома не требует доказательств. Но если вы из тех бодрый парней, которые с умилением на роже выскакивают из теплой постели и радостно спешат прямо сейчас в обожаемую контору, то Юрико работает именно для вас.

Для вас – и только для вас! – она следит за фигурой, изнуряя себя тренажерами и диетами. Для вас она выглядит бесподобно, обворожительно и прекрасно. Для вас, господа!

И для вас дамы.

Не первый год Юрико продает свой безупречный внешний вид рекламным компаниям. Она сдает упругое молодое тело в наем, предлагая внутреннюю поверхность бедер для очередной пиар-акции шоколадных батончиков, а интимность обворожительного пупка – для объявлений о вакансиях.

Недавно Юрико выиграла в профсоюзную лотерею. Приз – людная точка у метро рядом с продуктовым рынком, над которым возвышается небоскреб пятизвездочной гостиницы, что в паре минут ходьбы от известного на весь Вавилон корейского ресторана «Чосон» и Дворца Спорта.

Народу, постоянно барражирующего от метро к гостинице и к рынку, или от «Чосона» к спорткомплексу и к метро, более чем достаточно, чтобы честно заработать, пренебрегая криминалом вроде рекламы порносайтов. Куда приятней платить налоги и чувствовать себя законопослушной гражданкой Города Свободы, чем мгновенно увеличивать грудь на несколько размеров. Плюс секунду на обнажение да еще полсекунды для прописки адреса сайта на возбужденных от гормонального всплеска сосках. И прибавьте возврат в исходное состояние, пока трансформацию не засекли копы. В общем, хорошая точка значительно облегчает жизнь, факт. Хорошее точка – это высокооплачиваемые заказы и никакого мошенничества.

К примеру, сегодня с половины восьмого до восьми Юрико демонстрировала «белым воротничкам» достоинства кофе-концентрата «Блэк Платинум». Мол, сравните ваш низкокачественный суррогат с нашим напитком богов, ароматным афродизиаком, гарантирующим постельное долголетие… В общем, вешать на уши макаронные изделия она умела.

Сначала она установила переносной голопроектор в трех шагах от столба с буквой «М» и настроила запуск объемного изображения на определенное свое движение. Стоило ей поднести указательный палец к губам, как у входа в метро возникала чашка величиной с пивную бочку. Из чашки неторопливо отхлебывал нефтеподобную жидкость слащавый гражданин в костюме. Каким образом он смог бы в реале поднять бочку-чашку и потом глотнуть из нее, Юрико не интересовало. Баннер придумала не она, ее задача лишь изобразить на лице восхищение кофейным выбором парня, а потом продемонстрировать страсть и вожделение. Оплата зависела от качества воздействия на потенциальных клиентов и их количества в зоне покрытия баннера.

С восьми до девяти Юрико рекламировала новую школу у-шу – то ли «Снулый карп», то ли «Бодрый богомол». Она трансформировалась в миниатюрную китаянку, одела серенькие брючки и рубашку, нацепила значок с изображением Великого Кормчего. Контроллер подтвердил соответствие роста, веса, разреза глаз заказанному образу, после чего загрузил в мозг Юрико демопрогу особо сложного удара, поскольку приемами ушу она не владела. Первыми, кому пришлось испытать ее пиар, были группа фиджийцев – парней и девушек, одетых в набедренные повязки, юбочки и пояса. Она шагнула к ним навстречу и поклонилась, затем выставила перед грудью пластиковые палочки для еды и неуловимым движением перерубила их купюрой в пять вавилонских долларов. На рубашке у Юрико высветилось название школы, электронный и реальный адреса, номер контактного телефона, номер факса.

Фиджийцы прошли мимо, не обратив на нее внимания. Сволочи.

Контроллер попытку не засчитал.

За час, потраченный на «Богомола», она сломала сотню палочек, изодрала в клочья восемнадцать купюр и заработала всемеро меньше, чем за полчаса сотрудничества с «Блэк Платинум». Решено: завтра Юрико пошлет даосов куда подальше.

На том ее рабочий день и закончился – сегодняшние контрактные обязательства были исполнены. В понедельник не следует перенапрягаться.

В кабине уличного туалета Юрико переоделась и поправила волосы, в которых шевелились мьют-орхидеи, после чего нырнула в метро – так удобней всего было добраться до пожарного депо №9/21.

Зайдя в вагон, она кинула себе на живот бегущую строку объявлений: «ВСТУПАЙТЕ В ПРОФСОЮЗ!», «НАШИ ФЕНИКСЫ ВАС БЕРЕГУТ!», «ПОСТОЯННЫМ КЛИЕНТАМ СУПЕРМАРКЕТА «ЗИККУРАТ ЭТЕМЕНАНКИ» СКИДКИ – 5%!!!»

«Правила дуэли между стажером Масами Арисавой и стажером Хисоки Исузой» – так было озаглавлено письмо.

На миг лейтенант Ода представил себе обоих парней, лучших выпускников академии: увалень Масами и хрупкий, похожий на девушку красавчик Хисока. Семнадцатилетние оболтусы, не лишенные талантов и обласканные преподавателями.

Ну-ну.

1) Противники становятся на расстоянии 20 (двадцати) шагов друг от друга и не менее 10 (десяти) шагов от границ поля боя.

2) Вооруженные катанами противники по данному секундантами знаку сближаются, не переступая границы поля боя, и начинают схватку.

3) Если в ходе поединка один из противников роняет оружие, либо оно ломается, либо в случае падения бойца, его противник обязан прервать дуэль по команде секундантов, пока упавший не встанет и не вернет себе оружие.

4) После каждого ранения поединок приостанавливался, секунданты определяют степень тяжести раны и возможность продолжения дуэли.

5) Дуэль ведется до тех пор, пока один из противников не потеряет возможность продолжать бой в результате тяжелого ранения или же летального исхода.

6) Если в ходе дуэли один из противников отступит за границу поля боя, это будет считаться уклонением от честного поединка – и бой прекратится.

7) Секунданты являются посредниками во всяком отношении между противниками.

8) Нижеподписавшиеся секунданты обеспечивают выполнение данных правил каждый со своей стороны.

emp1

15-го июля … года

emp1

Подписано:

Акира Ода, лейтенант пожарной охраны вольного города Вавилона, феникс пятой категории, член Профсоюза.

Джамал Судзуки, лейтенант муниципальной полиции вольного города Вавилона, снайпер пятой категории, член Профсоюза.

Позвонив по указанному на конверте номеру, Акира буркнул, что согласен. А разве мог он – офицер! – отказать? Не дожидаясь ответа, отключился и уставился на плакат, висевший на стене: «Пожарная охрана – совокупность созданных в установленном порядке органов управления, сил и средств, в том числе противопожарных формирований, предназначенных для организации предупреждения пожаров и их тушения».

В дверь уверенно, по-хозяйски так, постучали.

– Разрешите?

Вот кого Акира меньше всего ожидал увидеть в первый день воскрешения, так это девочку с последнего пожара.

– Здравствуйте. – Голубые глаза в пол-лица. Пышная прическа состоит из ярких бантиков, эбонитовых спиц и мьют-орхидей.

– Присаживайтесь, – выдавил из себя Акира, внезапно смутившись скудности обстановки, состоящей из стола, двух стульев, компьютера и электрочайника. – Чем обязан? Чем могу… э-э?

Девушка присела на стул и закинула ногу на ногу:

– Можете. Уверенна, вы-то уж точно можете.

Ну и как тут не закашляться, подавшись чаем?

Довольная произведенным эффектом она улыбнулась.

– Вы… У вас вещи сгорели, да? Протокол составить? Для страхового агентства? – Акира честно попытался изобразить сочувствие. Увы, не получилось. Чуть ли не после каждого пожара перед ним заламывают руки и рыдают погорельцы. Сначала, конечно, он всем сочувствовал, а потом привык, зачерствел душой.

Девчонка провела кончиком языка по губам.

Акира опять закашлялся.

– Вещи целы. – Она пожала плечами. – Протокол не нужен. Мы живем в соседнем доме. Просто бабушка выскочила, а я за ней. В чем была…

– Резвая у вас родственница. – Акира покосился на чайник, размышляя, не предложить ли гостье чашечку-другую. – Общительная.

– Она очень болезненно переносит всякие катаклизмы, бедствия. – Одна из мьют-орхидей пышной прически дернулась к фениксу. Стебель-удавка мгновенно удлинился, лепестки трансформировались в хищную пасть с множеством мельчайших зубцов. Не добрав чуток до невозмутимого лица Акиры, бутон втянул в себя пролетавшую мимо муху, после чего орхидея вернулась в прическу.

Акира сразу же передумал угощать девушку чаем.

Он даже не сразу понял, что она задала ему вопрос:

– Вы ведь феникс? Настоящий?

– Да, такой у меня талант, зарегистрированный Профсоюзом.

– С ума сойти! Извините… – На щеках девушки заиграл румянец. – А как это, быть фениксом? Гореть и умирать? Меня, кстати, Юрико зовут.

– Лейтенант Акира Ода, можно просто Акира… Фениксом быть почетно. – Беседа все меньше и меньше нравилась Акире. – Реакция горения подразделяется на три вида: собственно горение, взрыв и детонация. Источником зажигания нагреваем горючее вещество до начала его теплового разложения. При этом выделяются пары углерода и водорода, которые соединяются с кислородом воздуха и в результате образуют двуокись углерода и воду, выделяют немало тепла. Еще образуются сажа и угарный газ. Вот и все. И никакой мистики, никаких тайных смыслов.

– Понятно. – Девушка не выглядела разочарованной. Наоборот – она улыбалась.

Акира внимательно посмотрел на нее и неожиданно для себя спросил:

– Юрико, а вы пьете вермут?

Она хитро ему подмигнула:

– Только на брудершафт с красивыми мужчинами. Такими, как вы.

Треща и вспыхивая, молнии зла сплетались на поверхности ярко-алого кокона, окружавшего существо, лишь внешне похожее на человека. Это существо – некая субстанция или даже энергия из параллельного мира – сожрало сущность одного очень влиятельного гражданина, всегда одевавшегося в дорогие черные костюмы. В Вавилоне больше власти, чем у этого гражданина, было лишь у Совета Сегунов, да и то не факт…

Существо явилось сюда из самой мерзкой преисподней с одной лишь целью – преумножить боль и страдания людей. Чужими несчастьями оно питалось, жирело от них, получая неимоверное удовольствие. И оно знало, как преуспеть в своих начинаниях. У него почти что получилось, все готово, осталась лишь самая малость!..

Вот только ему, умеющему сплетать из вероятностей узоры, кое-какие петельки не давали покоя, мешали осуществить задуманное.

Голосовые связки мужчины в коконе напряглись, назвав своему верному слуге имена и велев:

– Убей.

Молнии вспыхнули ярче.

Слуга поклонился.

Приказ будет исполнен.

– Два пива. Феникс платит. Во-от тот молодой человек. Симпатичный парень, да? Холостяк, кстати.

Молоденькая барменша – лица не видно под густой вязью декоративных татуировок – не знала, как себя вести с Пузырем: послать куда подальше или погодить пока.

И потому она спросила:

– А вы уверены, что тот молодой человек заплатит за вашу выпивку?

– Я уверен только в собственной эрекции, милочка.

Дзиро Токусацу по прозвищу Пузырь – метр шестьдесят два на каблуках, залысина, жиденький хвостик на затылке, вылинявшие штаны в пятнах жира – приятностью в общении не отличался. Голос у него был пискливый, как у сторчавшегося зооморфа. А еще он умел «надуваться».

– Я охрану вызову! – Подумав чуть, барменша решила обидеться.

– Милочка, нет ничего постоянного в этом лучшем из миров. Единственное, что незыблемо, – за мое пиво всегда платит Акира, – сказав это, Дзиро выпустил на волю своих ручных колибри.

Вернее было бы назвать этих пташек височными. Шестисантиметровые колибри обитают в специальных гнездах на висках Пузыря. Когда щелкает себя пальцем между глаз, замыкается имплантированная электрическая сеть, и миниатюрные катапульты вышвыривают пташек из гнезд. И те, согласно прописанной в крохотных мозжечках-процессорах программе, принимаются порхать вокруг головы хозяина. Выглядит это довольно забавно.

Барменша так и застыла с открытым ртом.

Колибри делают по восемьдесят взмахов крылышками в секунду. Они способны зависнуть на месте и мгновенно дать задний ход. К тому же, пташки ярко окрашены и блестят; их цвет меняется из-за микроструктуры перьев, отражающих световые лучи.

Акира кивнул китаянке – мол, да, я плачу, и та наполнила пенистым напитком кружки.

– Уймись, дружище, – сказал он Пузырю, – всполосни глотку холодненьким.

– Милочка, нам бы еще сухариков с женьшенем и беконом.

Однажды Акира и Пузырь здорово перебрали. Дело было на четвертый день после крупного пожара, в котором сгорел целый квартал пагод. В спасательных работах задействовали сразу семерых фениксов. Восстав из пепла, Акира кое-как побрился и двинул в ближайший бар, чтобы восстановить потерю жидкости организмом. От пожаров, знаете ли, сушит. После пятой кружки светлого ему захотелось душевного общения, он позвонил Дзиро. Тот, понятно, не отказался поддержать друга в трудную минуту. Короче говоря, выпили много. Точнее – очень много. И Пузырь сказал: «А хочешь, я тебе глобус покажу?» Раздевшись под музыку «X-Japan», он покраснел. И посинел. Затем покрылся зелеными пятнами. Благородный пивной животик его колыхнулся мелкой рябью. Дзиро шумно втянул воздух ртом, еще, еще… Не выдыхая, он аккумулировал газ в легких, насыщал им все ткани. И тело его стало меняться: на спине вырос горб, бедра расширились, ноги распухли, превратившись в подобие сарделек. Официантки дружно лишилась чувств, когда Дзиро окончательно округлился, став шаром, или, если хотите, сферой: сфинктеры сжаты, рот закрыт, большие пальцы закупорили ноздри. Это была замкнутая система, автономная. Как выяснилось, Пузырь в таком состоянии мог пару недель пробыть…

Случилось это пару лет назад.

А сейчас не помешало бы заглянуть в сортир, что Акира и сделал.

Покачиваясь, он долго искал змейку на кожаных штанах, а нащупал почему-то пуговицы.

– Слышь, Дзиро, а я с девушкой познакомился. Красивая. Я с ее бабкой на пожаре поругался, и она пришла в депо.

– Бабка?

– Девушка! Договорились встретиться, выпить вермута.

– Ну-ну.

– На брудершафт.

– А-а!

У норы метро они долго обнимались, уверяя друг друга в верности до гроба или хотя бы до следующего воскрешения Акиры. Пузырь все порывался облапить товарища ниже спины, но феникс уворачивался. Да, любви достоин лишь товарищ по оружию, ибо женщины отвлекают от постижения дзен, но это не для феникса.

Напоследок Дзиро, оскорбленный в лучших чувствах, разоткровенничался:

– А я вот тоже познакомился. Недавно. В баре.

– Да ладно тебе, хватит заливать.

– С двумя отличными парнями. Из ваших, кстати. Так они из-за меня чуть не подрались.

Размышляя о предстоящей встрече с Юрико, Акира пропустил заявление друга мимо ушей.

А зря.

– Здорово! Тебя Спитфайр искал.

– Да?

– Ага.

Это обычная беседа двух профессионалов в коридоре депо №9/21. Остановились, скрестили ладони, похлопали друг дружку по плечам – и дальше побежали по делам: бумаги надо подписать, поставить печати. В общем, не работа, а сплошная бюрократия без романтики.

Спитфайру, то есть Нику Юсуповичу Спирасу, начальнику пожарного депо, тушить пламя запретили доктора, обосновав это тем, что ресурс исчерпался, он рискует не воскреснуть. За подчиненных Спитфайр горой: выбивает в мэрии служебные квартиры для стажеров и ругается с любителями, что путаются под ногами в сезон огненных штормов.

Положение обязывает его выглядеть солидно. Люди весьма своеобразно представляют, как должен выглядеть пожарный. Они считают, что настоящий феникс – это внушительный мужчина при амуниции, с огнетушителем ОП-4 в мускулистых руках и огромным топором в кобуре на ППС[10]. А еще народу нравятся всякие комбинезоны с капюшонами и обзорными иллюминаторами. И чтоб кислородный изолирующий противогаз был и радиостанция. Вот Спитфайр и парится в любительской «фуфайке» совместного производства Du Pont de Nemour и ВНИИ полимерных волокон, сшитой из брезента «мокрого прядения», кевлара, терлона и армоса. И чтобы полностью соответствовать образу, он не имеет права стянуть с себя даже теплоизоляционную подкладку – тройную, прессованную. Адские муки терпит Ник Юсупович: жарко ему и потно в ста одежках с застежками.

– Заходи. Пива хочешь? – У него всегда есть ледяное пиво: семнадцать сортов темного и светлого, каждой твари по паре, в смысле каждого сорта по две бутылочки. Другой алкоголь ветеран-феникс категорически не признает.

– Здравствуйте, Ник Юсупович. Конечно, буду. То есть хочу.

– Присаживайся. – Начальство нырнуло в холодильную камеру. – Есть у меня тут отличное чешское пивко.

На столе возникли две запотевшие бутылки, открывалка, высокие узкие стаканы и креветочные стики. Черт побери, с шефом всегда приятно общаться, в кабинет к нему идешь как на праздник. И это не шутка.

Два жука-скарабея выскользнули из-под каски Спитфайра, уцепились лапками за уши и, немного повисев, скатились по его плечам и рукам. Задержавшись на кистях, жуки ощупали профессиональные татуировки и рубцы от ожогов, после чего спрыгнули на столешницу и, кувыркнувшись, – обман зрения! – выдернули из пустоты шарики навоза.

Губами обхватив сигару, Спитфайр с умилением наблюдал за возней любимцев Scarabaeus. Лоб его наморщился, выдавая предельную концентрацию – и кончик сигары вспыхнул, потянуло ароматным дымком. Не зря шефа называют Спитфайром – Акира не знает никого, кто бы столь красиво и быстро управлял своим огнем.

– Кирюша, мне хотелось бы обсудить с тобой несколько важных вопросов.

– Конечно, Ник Юсупович, всегда готов! – Акира терпеть не может, когда его называют Кирюшей. И вдвойне неприятно такое услышать от шефа, который отлично знает, что его подчиненным нравится, а что нет.

– Кирюша, ты работаешь в нашем депо уже…

– Шесть лет, Ник Юсупович. Сразу после академии сюда. Практику тут проходил и остался. Вы же меня рекомендовали, я в этом кабинете контракт подписывал.

– Шесть лет. Летит времечко… Пей пиво, пей… – Поднявшись из-за стола и шагнув к окну, шеф уставился на улицу. Второй этаж, все отлично просматривается: ДВС-авто, народу в это время маловато…

Вот только почему он нервно теребит самозатягивающуюся пряжку ППС?

Спирас обернулся к Акире:

– В храм Каодай заглядываешь?

– Конечно. Мой ведь участок. Беседы воспитательные с настоятелем провожу…

Креветочные стики закончились слишком быстро. С упаковки лейтенанту Оде клешнями грозило нечто монстрообразное. Типа художник так увидел креветку?

– Шесть лет – это срок. «Душа – Богу, сердце – женщине, долг – Отечеству, честь – никому»[11], да, Кирюша? – Спитфайр внимательно наблюдал за подчиненным.

Лицо Акиры окаменело, шевельнулись лишь губы:

– Красиво сказано.

– Кирюша, до меня дошли слухи, что между нашими стажерами состоится дуэль. – Спирас затушил сигару о подоконник. – Ты что-нибудь знаешь об этом?

– Впервые слышу.

– И вроде бы ты, Кирюша, один из секундантов.

– Клевета, попытка очернить мое честное имя и незапятнанную… э-э…

– Кирюша, ты ж мне как сын. Не ввязывайся в это, не время сейчас отношения выяснять. Тяжело, напряжение растет – чувствуешь? – нельзя нам сейчас между собой кусаться, силы скоро понадобятся, каждый профессионал на счету будет… Ладно, пиво допивай и свободен.

Акира с облегчением вскочил. Он уже почти успел уйти, когда шеф произнес бросил ему в спину:

– Вавилон ратифицировал международные договоры, касаемые дуэлей. Самый приятный вариант для участника – двадцать лет в криогенке. В случае ранений, увечий и так далее – даже вслух говорить не хочу… Кирюша, зачем тебе лишние проблемы?

Акира обернулся. Спитфайр как раз извлек из вышитого жемчугом чехла четырехфутовую курительную трубку-кисэруа. Ковырнув пальцем в кожаном кисете, он зацепил щепотку табака и аккуратно воткнул в чашку-гамбуки. Мундштук коснулся начальственных губ.

– И не забудь получить новую машину: номера зарегистрируй, за бензин распишись… Ну, ты в курсе процедуры. И езжай домой, Кирюша, отдыхай.

Дверь захлопнулась за лейтенантом Одой.

Шеф в курсе всех раскладов, кто-то донес о предстоящей дуэли.

Кто-то донес…

Кто?!

Телефон завибрировал, через десять секунд врубится звук.

Выпроставшись из-под одеяла, рука потянулась к телефону, вспухла оранжевыми жилками татуировка «лапа жадности» – и трубка сама впрыгнула в ладонь Акиры.

– Слушаю.

– Акира Ода, бульвар Умиротворения, восемнадцать. Триста секунд. Подтверждение вызова?!

– Есть подтверждение!

Феникс вздохнул. Он ведь договорился о встрече с красивой девушкой, и вот – вызывают, есть работа.

Если тебе двадцать три года, а в семнадцать тебя инициировали огнем, то одеться за две секунды не проблема. Главное – правильно напрячь живот и распределить энергию-ци по пуговичкам, змейкам и рукавам.

Первой, как всегда, успела любимая футболка с портретом Че Гевары на алом фоне. Термостойкие носки и кожаные брюки поймали Акиру у балкона, чуть обогнав ботинки с высокими берцами. Плащ игриво ударил по плечам, шнурки завязались.

И феникс шагнул с балкона вниз.

Едва не зацепившись за тарелку спутниковой антенны, он расставил руки – буквой «Т». Струи теплого воздуха устремились от него к асфальту, притормозив падение. И все же удар получился ощутимый. Боль пронзила стопы, несмотря на усиленные амортизаторы ботинок.

Пока феникс бежал к стоянке, завелся мотор его новой служебной тачки, дверца услужливо открылась. Все тело Акиры зудело – слишком много татуировок активировано одновременно.

Он плюхнулся на сидушку. Взвизгнули, стираясь об асфальт, покрышки, завыла сирена.

В салоне авто приятно пахло хвойным освежителем воздуха.

Следя за дорогой, он вкачал в себя «бодрость» – игла привычно нашла вену, поршень шприца, имплантированного в руку, выплеснул в кровь пять кубиков мощного стимулятора. Слишком много энергии потрачено на одевание и прочие спецэффекты. Того, что осталось, может не хватить на трансформацию. До выхода на точку пожара нужно успеть восстановиться…

И вот он уже на месте.

– Здорово, Джамал!

– Акира! Привет, дорогой!

Лейтенант Судзуки хреново выглядел. Похоже, он несколько дней никого не убивал, и теперь его глаза почти полностью заросли желтоватыми катарактами.

– Что-то мы зачастили встречаться, ха-ха! – Акира хохотнул. Мол, не грусти, дружище, скоро пальнешь в меня, и полегчает. – Так что, работаем?!

В ответ снайпер легонько ткнул феникса в грудь стволом ВСК-94[12]. Руки его дрожали от желания поскорее прихлопнуть хоть кого-нибудь.

Подмигнув ему, Акира двинул к пылающему дому.

Вскоре он стал огненным облаком, очертаниями напоминающим одновременно человека, птицу и саламандру. Стараясь к минимуму свести вред зданию, сквозь мусоропровод он сочился вверх, к крыше, чтобы позволить стрелку безошибочно поразить эпицентр пожара.

Четверть часа назад любители-пожарные эвакуировали жильцов, что весьма облегчило Акире работу. В доме тридцать этажей. На двадцать шестом он услышал тихий плач, полный отчаяния и ожидания чего-то неизвестного, но страшного.

Плакал пятилетий мальчик, не ведающий, что такое смерть.

Четыре этажа, всего четыре этажа до крыши, где не надо будет сдерживать голод, и сладостная боль оборвется небытием…

Когда Акира расплавил крышку мусоропровода, двадцать шестой этаж пылал. Горело все: стены, побелка потолков, перила. Трескался от жара бетон. В том аду комфортно могло быть лишь фениксу не ниже пятой категории. Любитель в КЗА-1[13] прожил бы тут с полуминуты, большее любителю не под силу.

А вот пацан оказался способен на подобные чудеса!

Его не нашли, когда эвакуировали жителей. Странно. Почему так? Спасатели вышибли дверь и, быстро обследовав квартиру, двинули дальше. Квартир-то в доме немало. А ребенок, испугавшись криков и суеты, спрятался под широкой родительской кроватью. А потом стало жарко, дымно и нечем дышать. И огонь. Много огня. И пацан заплакал, а феникс услышал.

Могло так случиться? Да запросто.

Это было самое тяжелое испытание в жизни Акиры.

Видеть перед собой человеческого детеныша – и сдерживать голод, вжимать его в самый дальний угол души. И надо бы наверх, чтобы спасти дом и спастись самому, погибнув от снайперского серебра. Но – мальчик в огне, живой, вытащить его, вынести к людям, вернуть родителям…

Выбирай, феникс.

Принимай решение.

– Иди за мной. Не трону. Помогу. – Акира не мог разговаривать. У активированного феникса не было тела, а значит, не было ни голосовых связок, ни легких.

Но он мог выжигать буквы на бетонной стене.

Вот только малыш то ли из-за слез ничего не видел, то ли не умел читать. Пришлось жечь потолок и пол, пытаясь производить определенный шум – звуки, похожие на человеческую речь. Что-то даже получилось, но… Ребенок плакал, бронхи его наполнялись дымом. Когда он всхлипывал и выдыхал, дым выплескивался из носа и рта. Пацан давно должен был обуглиться, но на лице его даже слезы не высыхали!

Акира протянул «руку» – огненный факел – и поднял малыша с пылающего паркета, и подтолкнул к выходу из квартиры. Он «дыханием» разводил в стороны жар, выискивал в закутках бесчисленных квартир невыгоревший кислород и гнал спасительный газ к маленькому тельцу. Важно было уберечь ребенка от ожогов, – чтобы ни единого волдыря! – и потому он охладил «руку» до едва приметного тления и откусил искры от «ладони».

Он пожертвовал «конечность» собственному голоду.

Обезумевший от жажды смерти Джамал Судзуки кроме обычных «летучих мышей» активировал вообще все свои татуировки и расстрелял пять магазинов серебра. Пули свирепо кусали дым в надежде погасить пламя, которое едва не перекинулось на соседние здания. У Джамала остался последний патрон. Из-за катаракт он почти ослеп и лишь притворялся, что наблюдает в прицел за крышей. Шевеля губами, он беззвучно ругался по-русски и по-японски, костерил всех и вся. А еще он молился Христу, всем Буддам, Кришне, поминал Аллаха, обещал жертвенных баранов Ваалу – и кто-то из богов услышал его.

Феникс – раскаленный шар, огненное облако – выбрался из подъезда. А перед живым пламенем, спотыкаясь и плача, бежал мальчик.

Джамал Судзуки и дневной семикратный коллиматорный прицел ПКС-07 срослись в одно целое. Время замедлилось. Уняв дрожь пальцев, плавно спусковой крючок на себя.

И процесс пошел.

Отвод пороховых газов из канала ствола. Поворот затвора против часовой стрелки. Боевые упоры – три штуки – заходят в вырезы ствольной коробки. Газовый поршень и толкатель беспокоят затворную раму: подвинься, подруга… Тяжелая девятимиллиметровая пуля – последняя! – отрывается от гильзы СП-5 с дозвуковой скоростью.

Серебро должно затушить пламя.

Должно!..

Телевизор шептал новости – звук почти на минимуме. Юрико смотрела на экран. Там мелькали какие-то люди, пейзажи…

Акира не позвонил. А ведь обещал. Может, принял ее за дешевую шлюшку?! Зря она вела себя столь вызывающе. Зря-зря-зря! И попробуй теперь доказать отличному парню, фениксу-красавцу, что она сохранила непорочность для него, для настоящего Избранника!

Диктор шевелил губами, что-то говорил. Она сделала погромче: «…э-элых две недели провела в заточении профессиональная гетера Таис Галустян. Из-за внутреннего дисбаланса госпожа Галустян отправлена на лечение в комфортабельный санаторий. Наш телеканал и Профсоюз Вавилона выражают соболезнование коллегам и родственникам Таис…»

Они называют это «внутренним дисбалансом». Гетеру, удовлетворявшую самые безумные и похотливые фантазии, лишили любимого дела аж на четырнадцать суток. Ударницу эротического труда – профи! – обрекли на воздержание. Чтобы восстановиться, ей нужно будет перетрахать половину Вавилона. Бесплатно. Исключительно в лечебных целях.

Акира не позвонил.

Зря, все зря…

Второй день Юрико не выходит из дому. И второй день подряд бабушка ругает ее за это.

Юрико закрыла глаза. Быть может, сон принесет умиротворение?.. Она почувствовала пушистое тепло на своем лице, горячий носик ткнулся в щеку, шершавый язычок влажно лизнул… Вырвавшись из-под век, бледно-розовые нити метнулись к подоконнику, пролезли в форточку, и вот они уже на проспекте… Нити оплели город паутиной, они искали суженого Юрико.

Есть! Нашли! Здесь он стоял, это его следы. Образ феникса нарисовался снизу вверх – сначала появились его стопы, потом – сильные мужские икры, упругие ягодицы… А потом иллюзия, не успев воплотиться окончательно, исчезла.

Акиры больше не было.

Юрико – дрожащая, испуганная – вынырнула из забытья и осторожно сняла с лица довольно урчащего зооморфа Степашку. Это он навеял видения, это он, мягкий пушистик, выполнил просьбу хозяйки и и теперь ластится, просит, чтобы погладили, почесали за длинными белыми ушами.

Всхлипнув, Юрико обняла нежного зверька, дорогую трансгенную игрушку, подаренную отцом на шестнадцатилетие. Щекой провела по белой шерстке.

Степашка зажмурился и зевнул. А потом высвободился и, смешно покачивая длинным хвостом, поковылял под стол. У него там гнездо, сооруженное из старой бабушкиной шубы и давно немодных, чуть ли не довоенных, платьев.

А Юрико сжала кулачки. Она отказывалась верить в утрату.

Вернулся оттуда.

Оттолкнувшись от простыни татуировками лопаток, Акира вскочил с кровати – и едва не упал. Мышцы не адаптировались еще к нервной системе. Ну, или наоборот.

Умывшись, он долго разглядывал себя в зеркале. Найди пять отличий: каким ты был раньше и какой сейчас.

Распечатал пакет с новым комплектом служебной одежды – и решил на работу не ехать. Два пожара подряд, он заслужил отдых. Спитфайр подождет. Подумаешь, отчет! Акира вытащил аккумулятор из мобильника. А вот так! Никого нет дома! Пусть думают, что он еще не воскрес. В сердцах сыпанул в чашку растворимого кофе «Блэк Планинум», – больше, чем надо – залил кипятком из электрочайника и сунул сигарету в губы. Самое время полистать новостные сайты.

Ага, есть. «На двадцать четвертом году жизни при исполнении служебных обязанностей погиб великолепный специалист, феникс пятой категории Акира Ода. Профсоюз и администрация пожарного депо №9/21, коллеги и друзья скорбят об утрате и, надеясь на его очередное воскрешение, выражают соболезнование родственникам». Портрет, как всегда, ужасный. В гроб краше кладут.

Этот пожар был у Акиры юбилейным, пятидесятым. А такие события принято праздновать в кругу друзей. Чтобы все пели и танцевали, морды по пьяни били и занимались любовью с гейшами… От делать нечего он заглянул на форум объявлений. «Мария Кончитта, потомственная курандерос[14] тотемного столба Волка Lax Gibuu, с помощью эль нагваль и эль тональ[15] снимет порчу, сглаз, излечит бесплодие, подкорректирует карму, принесет требу Велесу, ритуалы традиционные, 100%-ое качество, оплата по факту». И черно-белое фото: женщина лет тридцати, оригинальная шляпка из медвежьей шкуры, сушеная тыква-трещотка, вся обвешана амулетами, взгляд наигранно-пронзительный.

Дешевка.

Однажды Акира пообщался с шаманом из «Белого Ульгена». Тот был обычным мужичонкой в костюмчике и оленьих мокасинах. От него безбожно разило потом. Закинув в рот один за другим десяток листьев Psychotria viridis, мужичонка заказал бокал темного. Слишком много бета-карболинов. Серотонин и норадреналин медленнее окисляются. А значит, продолжительнее действие моноаминов… Короче говоря, глюки мужичонке были обеспечены конкретнейшие – с трансом и общением с духами. Слишком много дряни слопал, а потом пивком запил… Для настоящего шамана внешний антураж лишь дань традициям коренных народов Сибири и Севера. Но если публика требует, имеет, наверное, смысл предложением потакать спросу. Ведь далеко не каждому везет работать в солидной конторе.

Глотнув кофе, приторного от витаминных добавок и антидепрессантов, Акира вновь потянулся за пачкой любимых «Firestarter Light». Экран счетчика-фиксатора на картонке высветил сообщение о вреде никотина и о том, что выдача сигарет временно заблокирована. Мол, вы слишком много курите. Открыть намертво закупоренную пачку не удалось. Ох уж этот прогресс! И Минздрав заодно!

Взгляд упал на мобильник – и феникс тут же вспомнил, что обещал позвонить Юрико.

– Э-э, день добрый. Это Акира. Я… Я очень перед вами виноват. Встретимся?.. Да прямо сейчас. Знаете оружейку «Добрая пуля»? Да-да, возле аптеки искусственных органов!

Последние слова он произнес уже на улице, за миг до того, как ему перегородили дорогу.

Покачивая жгутами дрэдов, парнишка, что-то лепетал на ямайской помеси креоля и русского могучего. Ни хрена не понятно. Наверное, «траву» продать хочет. Но если буркнуть, что, мол, парень, отвали – проклянет. Из парафина в ближайшей подворотне сделает куклу-феникса и проткнет ее иголкой, а потом честному профи из-за вербальных недоразумений целый день поносом маяться. Магия вуду – штука сильная.

Улыбнувшись как можно вежливее, Акира покачал головой, намекая, что его любимый наркотик – это пиво. И текила. И водка. И вермут. И…

Лицо растамана вмиг стало злым, он призвал в свидетели Барона Самеди, Джа и Святого Боба Марли. Обиделся-таки. Ну и хрен с ним, от расстройства желудка в любой аптеке таблеток полно.

Акира бесцеремонно отодвинул ямайца. Надо потом руки помыть.

Он не любил опаздывать. Мама всегда говорила: «Не опаздывай, сынок. Выйди раньше – за час, за два даже, но не опаздывай». Да и Юрико может обидеться. Акира ведь попросил ее не задерживаться. Вот пошлет его после этого кое-куда – и будет права!

На проспекте он окунулся в самую гущу пешеходного трафика, на которым, словно издеваясь, неспешно парили дирижабли и шмыгали от небоскреба к небоскребу дельтапланы.

Итак, чтобы успеть вовремя, надо поймать барражирующего в поисках клиента извозчика, а это задача не из легких. У всех извозчиков есть одна неприятная особенность: выпучив глаза, забыв обо всем на свете, они бегут себе и бегут, ни на кого не обращая внимания. И за день пробегает так до четырехсот километров при средней скорости сорок кэмэ в час!

Представьте себе неопрятного мужчину ростом два с половиной метра. Мужчину, роняющего на бегу хлопья вспененного пота. Мужчину с густой промокшей шевелюрой, спадающей грязно-светлыми кудрями до ягодиц. Представили? А теперь добавьте к портрету облегающие штанишки до колен и рунную вязь зеленоватых татуировок на поджаром мускулистом торсе. Добавили? Замечательно! И борода. Как же без нее? Где вы видели извозчика без густой поросли на лице? Борода имеет существенное значение: завитая в косички она служит упряжью, с помощью которой пассажир регулирует направление и скорость движения.

Акира смотрит по сторонам.

Взгляд его выхватывает из разношерстной толпы парочку ланао, филиппинских мусульман-суннитов. Он в простеньких штанах, широкой рубахе и жакете, на голове несуразно торчит тюрбан. Она в узкой кофте и соронге, завернута в джабул – такой длинный шарф. Черненые зубы у обоих подпилены. Не извозчики.

Толпа движется, напирает. Разноцветные лица, палитра причесок, ассортимент разрезов глаз. На проезжей части тоже пестро: ДВС-авто, пневмоавто, рикши, мотоциклы, мотороллеры… На асфальтовом островке безопасности в набедренных повязках и бамбуковых узких «платках» танцуют «заклание буйвола» кту дриу, горные кхмеры. Их тела и лица покрыты рисунками, а передние зубы, – веяния моды? – как у ланао, подпилены. Кхмеры тоже не извозчики, а жаль…

И вдруг зашелестело. Толпа раздвинулась, образовав эдакую асфальтовую тропу в скоплении тел. Дураков нет, лучше посторониться, чтоб быть целее.

Из-за угла – метров двести юго-восточнее – показалась мощная фигура. Мачта над горизонтом черепов.

Извозчик! Ну наконец-то!

Встать у него на пути, не убоятся. Не отпрыгнуть в сплоченную локтями биомассу граждан!..

Акире повезло: извозчик его заметил, извернулся в последний момент. Заваливаясь на бок, кувыркнулся, плюхнулся на спину. Удар смягчила густая шевелюра. Благодаря особой смазке волос он скользнул по асфальту – метров пять проехал, пока не уперся макушкой в основание рекламного щита.

Встал на колени.

В полный рост.

И двинул к фениксу.

– Имя? – Голос Акиры дрогнул.

А если бы туша вовремя не затормозила?!..

– Слейпнир. Петр. – Ни намека на одышку, в голубых глазах любопытство.

– Профессиональный статус? Категория? – Ну какое фениксу дело? Бежал себе человек, по требованию остановился, а ему тут допрос учиняют. – Статус? Категория? Не слышу!

– Извозчик-иноходец, третья.

– А чего не пятая? – Совсем неприличный вопрос. За такое и по морде не грех получить.

Но иноходец драться и не подумал:

– Правила нарушаю часто. Гаишники тормозят, штрафуют.

– Лихач. Ну и отлично. Я опаздываю. За срочность доплачу.

– Считай, уже на месте. Кинь монетку мне в рот и садись.

– Зачем это?

– Да так, мало ли. Без аванса не работаю.

Это «мало ли» Акире не понравилось. Он схватил Петра за удила-косички и, резво вскочив на спину, обнял грудную клетку извозчика ногами. Чужие, волосатые тиски-руки надежно, без люфтов, зафиксировали его лодыжки.

Поехали!

До боли сжать кулаки, до судорог в мышцах, но не отпускать удила, когда тело извозчика взмывает над зазевавшимся гражданином, которому хватило ума встать на пути профессионального бегуна. Ы-ы-ыыыкх! Воздух долой из легких. Встречный поток швырнул в лицо Акире брызги слюны иноходца третьей категории. Асфальт резко провалился. Лица прохожих смазались в одно большое любопытное пятно. А насмерть перепуганный бедолага обхватил ладонями голову, колени его поджались.

Ы-ы-ыыыкх! Руки Петра Слейпнира отпустили щиколотки феникса, тело пассажира оторвалось от спины и взлетело параллельно тротуару.

Кулаки не разжимать! Нет радости в том, чтобы шмякнуться метров с пяти на группу китайских рабочих, размахивающих красными флажками и бумажными иконами с профилем Мао. Падать на тех, у которых в руках иконы, – по меньшей мере святотатство.

Ы-ы-ыыыкх! Слейпнир расставил руки, волосатая кожа полопалась, сквозь язвы проклюнулись полоски-жгуты сухожилий. Кожа растянулась, сползла с предплечий, цепляясь за жгуты. И готово – крылья летучей мыши! Благодаря им извозчик перемахнул через еще одного придурка.

Перекресток.

Мамаша с коляской.

Две пьяные школьницы обнялись у троллейбусной остановки.

Стая кынсы обсела труп зооморфа. Куда смотрит санитарная служба?..

Грузчик с поддоном лавашей только-только отошел от грузовика-«хлебницы»…

Бег.

Прыжки.

Ы-ы-ыыыкх!

И вот уже рядом тот самый оружейный магазин напротив аптеки. Стоп! Мучения феникса близки к завершению – как мало нужно для счастья!..

С трудом разжав кулаки, Акира щедро расплатился с извозчиком и шагнул к Юрико. Он развел руками. Мол, виноват, опоздал, каюсь. Больше такого не повторится.

– Здравствуйте, Юрико.

Легкий кивок в ответ. Улыбка на губах.

– Не смог раньше позвонить – работа, пожары, знаете ли.

– Ничего страшного. Уже ничего страшного… Я… Я рада, очень… Прогуляемся? Отличная погода…

Разговор не клеился. Что-то нужно было срочно предпринять.

И феникс брякнул первое, что подвернулось на язык:

– Юрико, а я ребенка спас, из огня вытащил. Там все так горело, а он – маленький такой – плакал, а я… э-э…

Он смутился. Не хватало еще, чтобы она приняла его за хвастуна.

– Да что вы говорите?! Акира-сан, вы же настоящий герой!

– Да уж, герой… – Брови нахмурены, морщины четче, рожа кислая – вот как выглядит смущенный феникс. – Э-э… Юрико, а вы смотрели последний блокбастер этого… как его… ну, известного режиссера?..

Они прогуливались по роще черных берез, среди мрачных стволов, изуродованных памятными царапинами складных ножей: «Хасим любит Ольгу», «Здесь был Сэм», «Кто хочет бесплатного труляля, звоните по номеру…»

Разговаривали мало, больше молчали.

Набрели на колонну, направляющуюся к центральной агоре района для проведения образцово-показательной казни. Да, лишать жизни сограждан, пусть даже преступников, негуманно, но…

Барабанная дробь. За пешим ударником шагал взвод ярунов-галдовников. Следом, изнывая от медлительности, плелись двое извозчиков, запряженных в телегу, на которой в сером арестантском халате сидел африканец лет сорока с небольшим. На груди у него висела фанерная табличка, где алым было выведено «За поджог». Рядом с телегой чуть ли не пританцовывал от радости палач-профи.

– Юрико, не сочтите, но… – Акира решился: – Я очень хочу пригласить вас к себе в гости.

– Может, все-таки выпьем на брудершафт? – предложила она. – И перейдем на ты?

Свечи – пижон! – Акира зажег пальцем. Хотел произвести впечатление на гостью. И своего добился: голограммы-глазища Юрико еще больше расширились, хотя куда уж больше.

Настоянное на травах вино вкушали из пиал, разрисованных драконами-тацу. Более подходящей случаю посуды в квартире феникса не оказалось. Не из чайника же им было пить или из тарелок?

Дрожащей рукой феникс наполнил «фужеры». Он чувствовал, как жар расползается от живота к пунцовым от волнения ушам и отвердевшему паху. Профсоюзные татуировки зудели и чесались – романтика еще та.

– Кампай![16] – провозгласил он очень оригинальный тост, и сладкий поцелуй смазанных помадой губ закрыл ему рот, намекая, что разговоры излишни, есть иной способ общения между мальчиками и девочками.

Остренький язычок скользнул по зубам Акиры и обиженно остановился. Ну же, милый, пусти, что ты?! Пустил. Прикосновение к небу – вкусовые рецепторы, грибовидные сосочки… И тут Юрико выпорхнула из объятий Акиры и рассмеялась звонко, игриво. Искусительница! Он поймал верткое тело, прижал к себе. Ладонь его зарылась в завитки пышных волос. Растрепать сложную прическу, рассыпать локоны, наплевав на шипящих мьют-орхидей. Шаловливые – огнеопасные! – пальцы двинули вдоль позвонков, задержались на пояснице, бесстыдно задрали легкое платьице и нырнули под резинку трусиков… И целовать при этом глаза, окунаясь в голограммы.

Чуть отстранившись, она спросила хрипло, едва слышно:

– Хочешь, я стану блондинкой? Это нетрудно. Я сейчас… С большой грудью, да?

– Не надо, не хочу… Глаза. Увидеть твои глаза настоящие хочу…

Юрико почесала носик – и аниме-голограмма исчезла.

Ресницы у нее оказались самые обычные – длинные. Брови черные, красивые. И…

Сгорая от нетерпения, Акира справился-таки с пуговками платья, снял, стащил с девушки одежду. Коснулся груди – осторожно, опасаясь случайно сконцентрировать жар и сделать больно. И направленным тепловым потоком погасил половину свечей, погрузив комнату в уютный полумрак.

Ее ноготки царапали грудь феникса, путались в густой поросли. Зубки покусывали горло. Обвив поясницу, лодыжки притягивали, заставляли прижаться. Кое-как он стянул штаны. Главное теперь – не останавливаться, дышать, хрипеть, шептать ласковые слова и слушать ответные стоны и просьбы – и так целую вечность!

Ритм. Ритм. Резче! Жестче! И одновременно – мягче…

Целовать лицо, трогать губами мочки ушей, приподнять и уложить…

Ритм.

Все это точно пожар.

Но у феникса есть огнетушитель, способный загасить пламя. Вот только еще рано.

Ритм.

Все! Плеснула пена!..

Упасть осторожно, не раздавить. Горячая. Дышит, всхлипывает.

– Может, еще вермута? – Слизнула пот с верхней губы. – На брудершафт? Очень хочется.

Утро. Хорошо-то как. Великолепно даже!

Акира угощает Юрико растворимым кофе, а потом пешком провожает несколько кварталов. Ему очень не хочется с ней расставаться.

Оказывается, Юрико закрепила свой моноцикл в одной из сот у оружейного магазина «Добрая пуля», где феникс назначил свидание. Соты видны издалека. Они нависают над тротуаром, образуя массивное подобие арки, в десятках мест проколотое рельсами-желобами.

Юная красавица лихо управляется с «вешалкой» – сложной системой механизмов для оптимального складирования скоростных моноциклов. Вдавливает кнопку активации, чуть поворачивает рычажок гидравлических усилителей, задает с клавиатуры оптимальный угол выхода – и створки над головами влюбленных раскрываются, раздатчик аккуратно выталкивает моноцикл на волю. Скользнув единственным колесом по желобу, он подкатывается к идеальным ножкам Юрико.

– Пока! – Она прячет аниме-голограммы под бронестеклами защитных очков и натягивает на ладони трехпалые перчатки. Затем, оседлав свой фиолетовый «Буто», нежно целует феникса в губы. Туфельки ее тут же прихватываются присосками к обтекателю, разъемы перчаток совпадают с портами сенсоров руля, локти и голени укладываются в специальные пазы. Зазоры между телом и моноциклом заполняются вязким гелем, чтобы максимально снизить потери скорости из-за сопротивления воздуха.

– Юрико, я позвоню. Обязательно позвоню! – Акира достает мобильник из кармана плаща.

Девушка смеется:

– Не сейчас. Давай завтра. Вечером?

– Да-да. Конечно. – Феникс заметно краснеет.

Взрыкивает движок – и «Буто» взмывает к ближайшему высотному перекрестку. Мгновение – и он бесследно растворяется в сети подвесных дорог.

– Я обязательно позвоню. – Телефон в руке Акиры вибрирует, на дисплее высвечивается имя абонента: «Джамал Судзуки».

– Моси-моси?[17] – говорит феникс.

– Акира, привет, – напрягаются динамики. – Не забыл?

– Нет. О чем?

– Значит, забыл. У нас сегодня дуэль. В смысле, мы приглашены. Давай, не опаздывай.

У Акиры амнезия, не иначе! Как он мог забыть?.. До места встречи стажеров и секундантов добираться через полгорода, а времени в обрез!

Четыреста семьдесят метров в минуту – в кабинке лифта феникс взлетает на крышу ближайшего небоскреба, где арендует дельтаплан. Сопла исторгают потоки раскаленного газа, толкая его под крыльями к зеленой зоне между жилым районом и танковым заводом. Успешная посадка. Бодрая походка. У него еще восемь минут в запасе.

Ровно в девять тридцать оба стажера на месте, четко по расписанию. Секунданты тоже здесь. Решили обойтись без врача. Специалист-хирург, пусть даже любитель, – это роскошь, а не средство оздоровления. Да и надежных, проверенных в ситуациях медиков никто из присутствующих не знает.

Полянка, притаившаяся среди деревьев, и есть грядущее поле боя, ограниченное разметкой, – линиями, насыпанными меловым порошком. Секунданты снаружи, бойцы внутри.

Бойцы, кстати, нервничают. Курят и пьют сакэ не чашечками, но стаканами. Торопясь жить, они полноценно используют последние десять минут перед дуэлью. Обманчиво женственный Хисока Исузу дует второй косяк подряд. Масами Арисава роняет пустую бутылку. Акира глотает пиво прямо из термоса Джамала Судзуки, второго секунданта.

– Кланяемся, господа, кланяемся! – Дурным голосом орет старина Джамал, ему явно нехорошо.

От неожиданности Акиру передергивает. Парни тоже вздрагивают. На их лицах вымученные – храбрые? – улыбки. Кланяются. Раз секундант сказал, надо исполнять, даже если секунданта, явившегося на дуэль с конкретного бодуна, тошнит на траву.

– Может, помиритесь? А, стажеры?! – Акира вытаскивает из кармана сигареты. – Ну, чего вы, а?

– Исключено. – Не спеша, без суеты, стажеры обнажаются по пояс.

– Нет. – Снимают рубахи, под которыми бугрятся скользкие от пота мускулы.

Происходящее – не шутка. Скоро начнется реальная схватка на смерть. А ведь Спитфайр предупреждал, угрожал даже… Что вообще Акира здесь делает?! Надо остановить это безумие, помешать кровопролитию!

На коже дуэлянтов проступают татуировки-заклятья: против ожогов, против угарного газа, для смелости войти в пламя… У Акиры тоже есть такие рисунки. У всех профи не тела, а прямо разукрашки. Он рассматривает тату дуэлянтов. Знаки Общего Профсоюза у обоих, как положено, возле пупка. «Огненная саламандра» феникса на предплечье. «Белый огнетушитель» на кроваво-красном фоне-прямоугольнике – левая грудь… А крохотной круглой наколки, как у Хисоки над правым соском, у Акиры нет. Как-то не нуждался он пока в заклятье для увеличения размеров мужской силы.

Конец ознакомительного фрагмента.