Ельцин, Гайдар, Чубайс и другие
Хватит ли Путину сил?
Призыв Дмитрия Медведева к сплочению российской элиты перед угрозой распада страны сразу попал в центр внимания. Глава администрации, несомненно, выражающий точку зрения самого президента, сформулировал это так: «Если мы не сумеем консолидировать элиты, Россия может исчезнуть как единое государство. С географических карт были сметены целые империи, когда их элиты лишились объединяющей идеи и вступили в смертельную схватку». Вообще-то Медведев крайне редко дает интервью. Последний раз он выступил в британской «Файнэншл Таймс» вскоре после ареста Ходорковского с целью успокоить зарубежных инвесторов насчет перспектив экономики России. Дело ЮКОСа, пообещал он тогда, не повлияет на курс Путина – этот курс останется либеральным.
Новое интервью Медведева показывает, чего более всего опасаются в Кремле – распада России в условиях ожесточенной схватки элиты накануне выборов 2008 года. И не случайно Медведев дал это интервью после событий в Киргизии, где одной из причин распада власти стал раскол киргизской элиты. Как, впрочем, до этого на Украине, а еще раньше – в Грузии.
Консолидация российской элиты, считает Медведев, возможна лишь на одной платформе – для сохранения эффективной государственности в пределах существующих границ. Это верно, но не вполне понятно, кому такой призыв адресован. Если он обращен к региональным лидерам, то они пока вроде бы не собираются разрушать Россию. Не собираются ее разрушать и элиты военные, бюрократические и интеллектуальные. Значит, адресат другой. Какой же?
Наибольшая опасность для единства страны исходит от части бизнес-элит и связанных с ними политических и медиа-кругов. Эта часть элиты в слабости России видит источник собственного обогащения. Она, по сути, рассматривает Россию лишь как источник извлечения прибыли или, по точному выражению прозревшего в тюрьме Ходорковского, как зону свободной охоты. Эта часть элиты хочет вновь превратить страну в зону такой охоты, как было при Ельцине. Ради этого и ради своего возвращения к власти она готова пойти на все – вплоть до разрушения страны.
К этой части элиты, агрессивной и антинациональной, бесполезно обращаться с призывами. Эта часть элиты одержима одной идеей – свалить Путина и не дать ему обеспечить преемственность власти, чтобы уничтожить страну. Естественно, это будет делаться под лозунгами демократии и свободы. Если эта часть элиты прорвется к власти, то именно под этими лозунгами будет развалена Россия, как был развален в свое время Советский Союз.
Призывать этих людей к сплочению бесполезно. Они не хотят эффективной государственности в России, им безразлично, останется ли она в нынешних границах или нет. Но настроены они в высшей степени серьезно. И остановить их можно, лишь противопоставив им опору на население. Только поддержка народа может позволить президенту Путину победить в этой схватке. Но будет ли он иметь необходимый уровень поддержки к 2008 году? Этот вопрос пока открыт. Путин пришел к власти в обличие социал-демократа, в качестве последней надежды тех, кто сильно пострадал от ельцинских реформ. Однако в стране проводится другая – либеральная политика, причем не слишком успешно, и люди начинают терять надежды, связанные с президентом.
Так хватит ли Путину сил противостоять тем, кто намерен разрушить Россию? Это будет зависеть в основном от самого Путина, от его способности в решающий момент опереться на дважды выбиравший его народ.
2005 г.
Миф и правда о Ельцине
О мертвых – либо хорошо, либо ничего. Говорят – так принято. Но как быть с мертвыми, которые тем, что они сделали, волнуют и тревожат живых и после смерти?
Если о Ельцине говорить честно, то говорить трудно. В формулу «либо хорошо, либо ничего» эта фигура не укладывается. Говорят, это фигура историческая. Бесспорно. Но это плоское суждение ничего в себе не несет: в истории России было немало исторических фигур – и Дмитрий Донской, и Иван Грозный, и Борис Годунов, и террорист Каракозов, и даже Григорий Отрепьев. Сам по себе след в истории еще ничего не говорит о том, какой это след.
В последнее время мы много слышали о первом президенте. В основном нас убеждали в величии этой фигуры. В том, что он был великим демократом. В том, что он спас Россию. Но нам не надо новых мифов. Не надо новой лжи. У нас ее было достаточно. Более 80 лет назад в Москве, на Красной площади, хоронили человека, который принес России великое множество бед и пролил реки крови. А потом создали миф – о самом человечном человеке Ульянове-Ленине. Том самом, который был подлинным основателем ГУЛАГа. Том самом, который отдал приказ о расстреле не только царя Николая Второго, но и всей его семьи. Том самом, который провозгласил своей целью физическое уничтожение целых классов. И потребовалось почти столетие, чтобы осознать всю порочность этого мифа.
Нет, нам не нужны новые мифы. Как не нужны карлики, пытающиеся подтянуться на плечах усопших. Мы все знаем, какая Россия досталась нам после ухода Ельцина из Кремля. Мы все помним, какими были 90-е годы. Мы все знаем, кто распустил Советский Союз, враз оставив за пределами Родины 25 миллионов русских и лишив страну 25 процентов ее территории. Да, расставание с коммунизмом не могло быть простым. Но когда главный мотив действий – не страна и люди, а жажда власти и победа любой ценой, то расставание становится разрушением, в том числе разрушением человеческих душ и людских надежд.
Как же случилось так, что то, что начиналось под знаменем свободы, демократии и справедливости, под знаменем борьбы против привилегий меньшинства, привело к демократии дефолта? Демократии разворовывания страны. Демократии откровенного обмана. Демократии залоговых аукционов. Наконец, демократии коррупции, рядом с которой бледнели те самые привилегии, с которыми нас призывали бороться. Как все это произошло? И кто в этом виноват?
Карлики надрываются: мы, кричат они, предотвратили гражданскую войну и массовый голод. Но это недоказуемо. Это вновь бесстыдная самореклама. Известно другое: реформы 1991–1992 годов не предотвратили, а подготовили гражданскую войну в России. И она вспыхнула на улицах Москвы в октябре 1993-го. Это – бесспорно. Мы все это видели. Не будь у нас ТАКИХ реформ, не было бы и танков на улицах Москвы, стреляющих по недавним соратникам нового вождя.
Как произошло так, что движение за обновление страны привело к ее вырождению? К тому, что каждый год мы стали терять по миллиону человек? Или это были сознательно обреченные на смерть классы? Социальный балласт, как нам шептали карлики: избавимся от него и рванем в будущее? И чем такое обновление отличается от старого лозунга уничтожения целых классов и социальных слоев?
Нет, нам не нужно новых мифов. Нельзя, чтобы за словами о демократии и свободе мы забыли о том, ЧТО именно произошло с нашей страной. В период с 1991 по 2001 год за чертой бедности оказалось около 80 % населения. Разрушение системы здравоохранения привело к возвращению болезней, о которых уже стали забывать. За 10 лет число больных туберкулезом увеличилось втрое. Сифилис стал обычным заболеванием больших городов. На 2000 год здоровых детей было всего лишь 7 процентов. Остальные страдали различными отклонениями и хроническими болезнями.
Резко снизилась продолжительность жизни, особенно у мужчин: в конце 90-х она упала в среднем до 55 с половиной лет. Впервые после Гражданской войны в стране появились беспризорные – около 2 миллионов! Детская смертность в России увеличилась в 42 раза, взрослая – в 12 раз. В итоге демографическая трагедия: в 1993 году россиян было почти 149 миллионов, а в 2001-м нас уже было только 145 миллионов человек.
Такого при демократии произойти не могло. Такие катастрофы невозможны при демократии. У нас было что-то другое: демократия не предполагает самоуничтожения.
«Мы никогда не узнаем, смог бы или нет другой русский лидер сделать все по-другому или лучше», – написал, размышляя о Ельцине, один американский журналист. Верно – не узнаем. Зато мы знаем, чего делать ни в коем случае нельзя: нельзя ради безумной идеи или ради власти уничтожать собственную страну.
История бывает снисходительной к одним и беспощадной к другим. Первого президента России хоронили под гимн государства, которому он в Беловежье сам подписал смертный приговор и который восстановил его преемник. Судите сами, что это – ирония истории или ее беспощадный вердикт.
2007 г.
Завещание или программа действий?
Собравшихся в феврале 2008 г. в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца было трудно отнести к какой-либо одной категории: это были и ведущие политики, и наиболее заметные бизнесмены, и главы регионов, и известные телеперсоны. Словом, было очевидно, что Владимир Путин хотел донести свое слово до самого большого числа слушателей. Столь же очевидным было, почему Путин хотел этого: он выступал со своим видением стратегии России до 2020 года.
Структура выступления была проста: оно состояло из трех частей. Краткая характеристика катастрофического состояния России в конце 90-х, отчет о проделанной с тех пор работе и главных достижениях, и задачи на будущее – аж до 2020 года.
В. Путин: «Восемь лет назад ситуация в стране была крайне тяжелая, вы знаете об этом хорошо. Страна пережила дефолт, обесценились денежные накопления граждан. На наших глазах террористы развязали масштабную гражданскую войну, нагло вторглись в Дагестан, взрывали дома в российских городах».
Первым из своих достижений Путин назвал предотвращение распада страны. Россия также вернулась на международную арену как государство, способное постоять за себя. Особый предмет гордости – состояние экономики и платежного баланса, а также резко возросшая привлекательность страны для зарубежных инвесторов.
«За последние восемь лет накопленный объем иностранных инвестиций в российскую экономику вырос не на какие-то проценты – в 7 раз. Напомню, что в предыдущий период – чистый отток капиталов ежегодно составлял 10–15—20, а то 25 миллиардов долларов США. А в 2007 году – отмечен рекордный абсолютный приток капитала – 82,3 миллиарда долларов».
Теперь же, считает Путин, страна должна накапливать ресурсы для нового этапа в своем развитии и в уровне благосостояния граждан. При этом все возможности для такого качественного рывка у нас есть: «В конечном счете, в России должен сложиться один из мировых финансовых центров. Да это естественно при таком объеме золотовалютных резервов (несколько дней назад – 484 миллиарда долларов с лишним). Кстати говоря, все «разгоняются» какие-то дурацкие слухи о деноминации национальной валюты. Чушь это полная. В современных условиях это нелепо, невозможно и глупо».
Однако нынешний президент оставляет преемнику ряд серьезных нерешенных проблем. И прежде всего, проблему коррупции. Судя по словам Путина, снижения ее уровня так и не произошло.
И наконец, Путин оставил без ответа раздавшиеся недавно с либерального фланга призывы пересмотреть внешнеполитические ориентиры России, и в первую очередь на западном направлении. Он напомнил, что Россия уже сделала ряд принципиальных шагов навстречу Западу – но они остались без ответа. И даже более того: ответом стало расширение НАТО и новый виток в гонке вооружений: «Мы базы ликвидировали, и на Кубе, и во Вьетнаме. Что мы получили? Новые американские базы – в Румынии, Болгарии, новый позиционный район ПРО в Польше скоро будет, видимо, создан, и в Чехии его элементы». Таким образом, нас просто ставят перед необходимостью ответных действий, подчеркнул президент.
И еще одно. Закладывая основы политического курса страны на ближайшие 12 лет, президент говорил страстно, так, словно он писал эту программу для себя: «То, что я сейчас говорю, сказано не в преддверии президентских выборов. Это не лозунг предвыборной кампании. Это насущная необходимость развития страны».
И возникает ряд вопросов: насколько реально провести этот курс в жизнь, если самому уйти от власти? Как Путин будет поддерживать свое влияние, если не вернется в Кремль в 2012 году? Ведь влияние – вещь нематериальная, оно обычно опирается не только на личный авторитет, но и на само президентское кресло. Или же Путин все же намерен вернуться – и даже на два срока, и именно поэтому его стратегия рассчитана именно до 2020 года? В этом случае он лично последит за тем, чтобы создать условия для выполнения намеченной им задачи: чтобы средний возраст жителя России к 2020 году достиг 75 лет.
Или на самом деле все гораздо проще и, как считают некоторые, путинская программа – всего лишь политическое завещание преемнику? Но согласимся: завещание обычно пишут совсем с другим настроением.
2008 г.
Полюбит ли нас Запад после смены президента?
Владимир Путин не утратил вкуса к власти и к руководству страной. Об этом можно было судить по тону его прощальной речи во время инаугурации. По лицу с явным налетом грусти, по задумчивости в глазах. В них были размышления о перипетиях властного бытия, но чего не было – так это усталости. Впрочем, к лидерам фракций в четверг Путин пришел с подчеркнуто веселым выражением лица, показывая, что он справился с утратой президентского поста. Справился, но далеко не безразличен к символам власти. «Привет, начальники», – пошутил Путин при встрече, чем озадачил всех, даже Жириновского….
А представляя свою программу в пятницу в Госдуме, Путин уже был привычно напорист и полемичен, и даже строг.
Владимир Путин: «Российская экономика как неотъемлемая часть общемировой экономики развивается в условиях растущей и крайне жесткой конкуренции. И по очень многим параметрам мы все еще серьезно проигрываем ключевым экономическим игрокам… За всем этим кроются серьезные риски для существования нашей государственности, для обеспечения национальной безопасности и обороноспособности государства».
Выступление Медведева во время принятия присяги было подчеркнуто обращено к задачам модернизации страны. Новый президент – сторонник вполне классической схемы: через внутреннее развитие – к улучшению качества жизни и превращению России в одного из лидеров мирового технологического и интеллектуального развития.
В принципе эта схема – бесспорна. Ее, кстати, успешно исповедует Китай, правда, в условиях принципиально другой системы власти. Одно из ее главных условий – создание наилучшей внешней обстановки для внутреннего развития, уход от конфронтации и максимальное сглаживание противоречий с Западом. Советники Дмитрия Медведева, набрасывая планы президента, вообще не хотят слышать о возможности внешних осложнений. Для них важнее другое – обеспечить России рывок в будущее. Кто бы спорил?
Но штука в том, что рывок в будущее придется делать, попутно решая сложные внешнеполитические проблемы. От них – не уйти. Мы не можем под лозунгом модернизации страны передать Японии Южные Курилы, благословить вступление Украины в НАТО, наплевать на то, что происходит в Прибалтике, согласиться с требованиями Польши и Литвы, которые вновь объединяются в польско-литовскую унию, и забыть об Абхазии и Южной Осетии. Хорошо бы, конечно, чтобы этих проблем не было, но они есть. И никуда не исчезнут.
А потому страну придется модернизировать именно в этой, а не какой-либо другой обстановке. Это, увы, факт. И не следует считать, что Запад нас вдруг полюбит после смены президента. В Вашингтоне, например, или Лондоне убеждены: только они имеют полное право и основание заботиться о своей безопасности. Западная печать редко сообщает о том, что военный бюджет США перевалил уже за полмиллиарда долларов, но зато горазда писать о том, что Москва наращивает свои вооруженные силы. В комментарии о военном параде в Москве в британской «Файнэншл Таймс» говорится о том, что парад был напыщенный и отдавал военной угрозой. При этом автор сообщал, что Россия увеличила свой военный бюджет аж до 25 миллиардов евро, забывая о том, что эта цифра совершенно не сравнима с военными затратами стран НАТО, которые превосходят ее в несколько раз. Нет, Америке можно, Европе можно и нужно. А вот России – нельзя. Если Россия вооружает свою армию – то это непременно бряцание оружием. Таков преобладающий подход на Западе.
Со сменой руководителя Кремля этот базовый подход не изменится. И это тоже абсолютный и непреложный факт, от которого нам не уйти, как бы кому-то этого ни хотелось.
2008 г.
Спас ли Гайдар Россию от голода?
Личный друг и сподвижник Гайдара Анатолий Чубайс утверждает, что реформы были трудными, но необходимыми. Без них Россия погрузилась бы во мрак, голод и холод. Анатолий Чубайс, ныне – гендиректор государственной корпорации «Роснанотехнологии», заявил: «Стране невероятно повезло – такого масштаба личность и на таком переломном этапе – редкое стечение обстоятельств, даже при том, что не все это понимают. Слушаю комментарии. Но когда же вы, наконец, увидите – это человек, который спас страну от массового голода, это человек, который спас страну от кровавой гражданской войны, взял на себя ответственность, когда тысячи долларов не было у государства, чтобы хлеб купить, мясо купить, инсулин купить не могли в 91-м, помирали больные».
Это – главный довод в пользу Гайдара. Этот аргумент – о спасении страны от гражданской войны и распада, словно мантру, на все лады повторяют все сторонники Гайдара. Но этот довод ничем не подтверждается. Ни Чубайс, ни Немцов не рассказали нам, где, под каким городом – под Брянском или Калугой – они стояли, эти вымышленные стальные батальоны контрреволюции, готовые двинуться на обновленную, демократическую Москву?
Никакой гражданской войной в России в 1991–1992 годах и не пахло. Напротив: тогда авторитет ельцинской власти в обществе был еще достаточно высок, тогда еще не было никакого раскола, тогда еще и Руцкой, и Хасбулатов были рядом с Ельциным, а от первого президента России люди искренне ждали того, что он обещал им, когда рвался к власти. Но только дождались прямо противоположного. Все началось лишь после того, как были отпущены цены и объявлены реформы. Именно они подтолкнули Россию к самой грани гражданской войны. Гражданской войны не вымышленной, а подлинной. Мы все, а с нами и весь мир, увидели ее на улицах и площадях Москвы в октябре 1993-го.
Сейчас нам говорят, что Гайдар хотел спасти Россию от страшных бед. Возможно хотел. Но о политике нельзя судить по намерениям ее авторов. О политике можно судить только по ее результатам. Результаты же говорили сами за себя. Действительно, реальный рынок у нас не заработал. А заработала адская машина тайной приватизации, когда огромные активы за бесценок, в тиши кабинетов переводились из государственного кармана в карманы частные. Какая конкуренция, конкурсы, когда огромные куски госсобственности отписывались, по свидетельству одного из помощников Ельцина, в сауне на потной коленке?!
Пол Хлебников, американский журналист, главный редактор российского издания журнала «Форбс», еще в 2004 году в интервью программе «Постскриптум» дал такую оценку реформаторам: «Я всегда с ними был не согласен. С самого начала они проводили эту приватизацию и либерализацию цен безграмотно, самым худшим способом. Ее нужно было проводить, но можно было это делать гораздо лучшим способом. Капитализм в ельцинскую эпоху строился на фундаменте безнравственности, беззакония, несправедливости, такой глубочайшей общественной несправедливости, что это был очень шаткий фундамент. И для дальнейшего развития российского капитализма это была плохая основа».
Ко второй половине 90-х Запад, который поддерживал и направлял реформаторов, в ужасе отвернулся от созданного ими чудища и стал говорить о ельцинской России как о «черной дыре коррупции». Вот это – зримый результат так называемых либеральных реформ. Все же остальное – шелуха слов, обман, пустое. Ведь если реформы 90-х были, как говорят некоторые, удачными и задали новый вектор движения страны, то как объяснить, что у нас за все 90-е не было построено ни одного крупного предприятия? Почему мы занимаем второе или третье место в мире по числу миллиардеров, но, по данным ООН, находимся лишь на 72-м месте по уровню жизни? Почему президент, обращаясь к Федеральному собранию, признает, что мы до сих пор – 20 лет спустя! – опираемся в основном на достижения и промышленный потенциал советского периода? Почему? В редкий момент искренности и рефлексии банкир Петр Авен, входивший в кабинет Егора Гайдара в качестве министра внешнеэкономических связей в 1991–1992 годах, написал в феврале 1999 года: «Самоидентификация с Богом, естественно вытекающая из веры в свою особость, к несчастью, была типичной для наших реформаторов. Миссия осуществления либеральных реформ выпала советским интеллигентам, внутренне далеким от либерализма – высокомерно самоуверенным, лишенным необходимого уважения к чужому мнению. А посему не утруждающим себя объяснением своих действий и присвоившим себе право на мифотворчество и ложь» («Коммерсант», 27 января 1999 г.).
2012 г.
Выборы 1996 г. и признание Чубайса
«Я не знаю, сказал ли так президент Медведев, и не знаю, говорил ли он об этом вообще. Но я слышу, что последнее время об этом говорят такие люди, как Бабурин, Пушков, Кургинян и другие противники Б.Н. Ельцина… Думаю, что должен высказаться по этому поводу, поскольку имел к выборам 1996 года прямое отношение».
По словам Чубайса, нарушения в ходе предвыборной кампании 1996 года были. Но, как он утверждает, подавляющее большинство их было сосредоточено на региональном уровне. «…Мне не известно ни одного федерального проекта по манипуляциям при подсчете голосов. Думаю, если бы они были, я не мог бы об этом не знать». Таким образом, мы должны поверить, что предвыборная кампания Ельцина, которой рулила так называемая «семья» и люди типа Бориса Березовского, не имела своей целью победу Ельцина любой ценой. Мы должны поверить в кристальную честность Березовского, других активных участников этой кампании. Мы должны поверить, что каким-то удивительно честным образом можно за пять месяцев поднять рейтинг кандидата с 2-х процентов до 52-х. Мы также должны забыть о знаменитой коробке из-под ксерокса, содержавшей 500 тысяч долларов. Как известно, с этой коробкой были задержаны два участника предвыборного штаба Ельцина – и не где-нибудь в регионах, а в Белом доме – здании правительства России.
Мы должны забыть, как тогда сам Анатолий Чубайс ринулся на защиту своих людей, пойманных, однако, с поличным, и не на региональном уровне. И сколько тогда гуляло по Москве таких коробок из-под ксерокса? Видимо, бывший глава избирательной кампании Ельцина считает, что все забыли об этом. Не забыли.
Еще одна цитата из Чубайса: «Когда некоторые сторонники действующей власти занимают позицию «да, наши выборы подтасованы, но и раньше такое случалось», – они, как мне кажется, сами ставят себя в смешное положение». Да, фальсификации в прошлом не являются оправданием для искажения результатов выборов. Но мы никогда этого и не говорили. Мы говорили о том, что странно слышать, как люди, целиком и полностью поддерживавшие любые методы, которые использовались в 96-м году ради победы их кандидата, теперь вдруг утверждают, что для них нет ничего важнее, чем честные выборы. Мы подозреваем, что речь для них идет не о честных выборах, а о возвращении во власть, причем любым путем.
И еще Чубайс пишет: «Если всерьез признать тезис о том, что в 1996 году победил Зюганов, а не Ельцин, то автоматически придется признать нелигитимными оба срока Президента Путина В.В. и нынешнее президентство Медведева Д.А». Однако какое отношение имеет победа Путина в 2000 и 2004-м годах, равно как и победа Медведева в 2008-м, к тому, что творилось на президентских выборах 1996-го? Разве тот факт, что в 2004-м году в США Джордж Буш сомнительно победил на выборах, а Альберт Гор до сих пор считает, что у него украли победу, как-то ставит под сомнение победу Обамы в 2008-м?
Наконец, можно ли сравнить популярность того же Путина в 2000-м и 2004-м годах с крайне низким рейтингом Ельцина в 96-м?
Впрочем, уверен: Чубайс прекрасно знает, как все было на самом деле, и что сравнения здесь невозможны. Анатолий Чубайс всегда был верным солдатом одной партии – ельцинской. А признание своих ошибок и прегрешений никогда не было отличительной чертой этой партии.
2012 г.
Анатолий Сердюков как министр нашего времени
История с Минобороны имеет еще одно измерение, о котором слишком редко говорят. При Анатолии Сердюкове это было, наверное, самое молчаливое министерство. Сердюков никогда ничего не объяснял ни армии, ни обществу. Его решения были абсолютными, безусловно, верными и не подлежащими обсуждению. Общественного мнения для него не существовало.
Странно, не правда ли? И президент, и премьер министр находят время для того, чтобы регулярно разъяснять свои действия и свою политику. То же делает глава МИДа, глава Минэкономразвития, главы многих других ведомств. Почему же министр обороны взял себе право молчать, даже когда возникали самые недоуменные вопросы по поводу его, мягко говоря, не всегда оправданных решений.
Кто-то скажет: Минобороны – закрытая структура, там все секретно, министру по должности полагалось молчать. Но это не так. Далеко не все секретно или должно быть секретно в деятельности этого ведомства. Жилье для военных – объект несекретный. Закрытые в центре Москвы военные академии – объекты несекретные. Распродаваемая собственность Минобороны – объекты несекретные. И судьбы замерзших и загубленных солдат также несекретны. И по всем этим объяснения требовались, но мы их не получали. Министерство обороны по всем поводам упорно молчало.
И теперь становится ясно, почему. Отсутствие информации, гробовое молчание Министерства обороны, отказ объяснять самые спорные и произвольные решения, это не просто каприз министра. Это сознательная политика презрения к общественному мнению, и вообще – к любому мнению, кроме своего собственного. Ведь если все, происходящее в министерстве, недоступно для взгляда извне, – от кадровой политики, от которой почему-то выигрывали в основном молодые сотрудницы, пришедшие из налоговой службы, до простаивающих годами не заселенными домами для военных, то так гораздо удобнее. Так гораздо удобнее распоряжаться госсобственностью как своей и распродавать ее так, как считаешь нужным, и вывозить все, что понравилось, из военных музеев.
Наверное, министр даже не задумывался, что это состояние вседозволенности и безнаказанности может закончиться. Наверное, он был убежден, что возмущение офицеров и командиров, отказывавшихся служить под его началом, не будет иметь никаких последствий. Наверное, он считал, что может распоряжаться министерством так, как считает нужным, и никто ему не указ. Теперь, когда он отправлен в отставку, а новый министр отменяет один за другим его приказы и решения и обещает восстановить на службе многих необоснованно уволенных офицеров, бывший министр может убедиться в обратном. Однако много вреда, некоторые считают – слишком много – уже было нанесено.
Иногда спорят о том, чего больше сделал Анатолий Сердюков – полезного или вредного. Но, безусловно, то, что его руководство отныне будут всегда вспоминать как темный период для наших вооруженных сил, как руководство, которое никогда больше не должно повториться.
Урок, который уже можно извлечь из этой истории, однозначен: министр обороны – это публичная фигура, которая должна объяснять свои действия и решения обществу. Общество не посягает на закрытые стороны деятельности этого важного ведомства. Но оно должно знать и понимать, что и почему происходит в нашей армии. А министр должен уметь объяснять свои решения. Иначе результат будет печальным. Ведь закрытость всегда путь к произволу и коррупции.
2012 г.
Коррупция: ключевая проблема России
Проблема года в России это, безусловно, коррупция. Для многих коррупция стала у нас чуть ли не вторым параллельным законом. Она дает скрытое право на вседозволенность и безответственность. Коррупцией пронизаны и террор в Кущевке, и трагедия Крымска, и скандал вокруг Минобороны, и развалившееся после шумных телевизионных разоблачений дело подмосковных игорных домов и связанных с ними прокуроров, и обрушение под Владивостоком печально знаменитой трассы на АТЭС. Коррупция сегодня, вероятно, самая большая беда России. Причем ее последствия невозможно предсказать.
Коррупция вкрадчива. Она, как коварная болезнь, исподволь проникает в общественный организм, подтачивает его изнутри, а когда выходит наружу, то остается лишь в ужасе отшатнуться. Она маскируется под смазку для экономики, на деле нещадно паразитируя на ней. «Откаты – не коррупция, а механизм развития экономики», – с циничной улыбкой, не стесняясь, рассуждают некоторые чиновники, особенно те, кто лучше других и по себе знает, какой на самом деле это механизм. «Коррупция? – в лицо рассмеются вам деловитые бизнесмены и олигархи. – А куда без нее?!».
Но для общества и власти как его руководящей и направляющей силы в коррупции заложена огромная опасность. В середине 90-х американская газета «Уолл-стрит Джорнэл» спросила в Давосе вконец расслабившегося от безумных денег и вседозволенности члена российской семибанкирщины: «Вас называют баронами-грабителями. Вы согласны с этим определением?». «Что ж, мы действительно бароны-грабители, – не без самолюбования ответил олигарх. – А что вы хотите? Нас же никто не ловит». Это было время бешеной приватизации, залоговых аукционов, информационных войн олигархов, кровавой схватки за собственности и бессильной власти, которая принадлежала олигархату и питалась от него.
Вы когда-нибудь видели, как стая акул разрывает тушу поверженного кита? Вот так и тогда новоявленные акулы российского бизнеса рвали на куски тушу государственной собственности. Эти лихие и темные времена закончились дефолтом 98-го года и уходом Бориса Ельцина. Но не смертью коррупции. Она уже успела стать частью нашего общественного организма, почти неотделимым от него паразитом. И действительно – куда ж без нее.
Однако когда паразит полностью входит в силу, он убивает хозяина. Общество готово терпеть коррупцию, пока она не становится запредельной и вызывающей. Что повергло в прах такие, казалось бы, прочные и стабильные режимы, как правление Мубарака в Египте и бен Али в Тунисе? Стремление народа к демократии? Отнюдь. Режимы повергает в прах не позитивная, а негативная повестка дня. Их повергло в прах беспредельное возмущение части народа, который устал от тотальной коррупции верхов и уже не был готов терпеть ее. А ведь при Мубараке и бен Али Египет и Тунис были любимцами США и Запада, странами с быстро растущей экономикой и динамичным новым средним классом. Один правил своей страной 33 года, другой 19, и оба были лидерами, что называется, от бога. Но из года в год, изо дня в день тунисцы с негодованием обсуждали, какие вечеринки закатывали на своих яхтах сыновья президента, кого и за сколько они туда приглашали и в каких дворцах жила президентская семья… И как откровенно разворовывала казну ненасытная парикмахерша, ставшая женой главы государства и в одночасье превратившаяся в миллиардершу… В такой атмосфере бунт становился лишь вопросом времени.
Коррупция вкрадчива. Она обманывает и успокаивает. В Тунисе все началось с того, что в столице страны полицейские без причин лишили лицензии на торговлю молодого продавца фруктов, отца семерых детей. Он долго обивал пороги, но ему отказывали везде. Не выдержав, он вышел на площадь, облил себя бензином и поднес к себе спичку. Затем была революция. И не только в Тунисе.
Законы бунта едины во всех странах мира. Два года назад какой-то следователь по непонятной причине выпускает соучастников убийства Егора Свиридова. И вот уже фанаты блокируют Ленинградский проспект, а затем многотысячная толпа захватывает Манежную площадь. Тогда, говоря о причинах странного решения следователя, Дмитрий Медведев сказал: «Мы все знаем, как это называется». Затем нам обещали назвать фамилии и обозначить лица. Следователя вроде бы уволили. Но и все. Ни фамилий, ни лиц, ни ответственных мы так и не узнали.
Мы не узнали и фамилий тех, кто прикрывал страшный разгул преступности в Кущевке. Мы не узнали имен тех, по чьей вине дважды обваливалась трасса на саммит АТЭС. Имена подмосковных прокуроров в рамках игорного дела мы узнали, но что с того: все они уже на свободе.
Коррупция опасна не только чудовищными потерями на госзакупках – до миллиарда рублей в год! – и не только разворовыванием казны. Она ежедневно и ежечасно подпитывает общественное недовольство и готовит общество к взрыву. И никогда не узнать, какой шаг, какое решение очередного следователя или главы местной власти станет последней каплей – и люди хлынут на улицы. Коррупция опасна тем, что предвидеть это невозможно. Подготовиться к этому невозможно.
Сдвинется ли что-то с мертвой точки сейчас? В последние месяцы открыто множество дел: и о хищениях на АТЭС, и о коррупции в Оборонсервисе, и о махинациях с жильем для военных. Президент заверяет: дела будут доведены до конца. Теперь все ждут результатов. Они необходимы всем – и обществу, и власти.
2012 г.