Черная икра
Тяжелый денек выдался. Я менял пол с Лехой, в его новой квартирке на Елизаровской. Там же ел, там же спал, в пыли, на скрипящей одиночеством раскладушке. Друзья иногда подкидывают «чем Бог послал». И от всех этих посланий иногда хочется залить шары.
Я посомневался с минуту, намылился и смылся к Фокусу, живущему по соседству. Фокус холостился сколько его помню, но если выстрелит, то выстрелит. Спасет, так спасет. Когда- то, он поднял меня мертвого с камней, под Выборгом. Я неудачно отлил после бурной пьянки. Сорвался со скалы и угодил прямо членом в расщелину. Меня залили литром водки, откачали, и на утро, по дороге домой сообщили, что с « тобой мы больше пить не будем.»
Я постучался. Фокс открыл дверь и дурманящей улыбкой произнес: « Привет, Покойник». Так называл меня только он. У него было на это право, как человека доставшего меня с того света. И я, при каждом осознании этого слова своим ухом, вспоминал, тот пронзительный «шмяк» о камни, как знамение свыше, как запрет и как следствие.
После долгого пути ведшего меня вверх, сопротивляясь неистовым ветрам Фокуса, я все же сорвался и, чтобы выглядеть интеллигентней, мы взяли коньяк. Что еще делать двум интеллектуалам сидящим на одном и том же выступе горы, брошенными надменными красотками, живущими в Альпах. Становится скалолазами.
После первой, Фокус поведал историю о своем недавнем прорыве. Он донимал трех скучающих в пьяной нирване мужиков своей зубодробительной целью быть избитым ими же до полусмерти. И вот наконец чаша терпения у них переполнилась и он в неё нырнул, как в бездну. Что ж иногда достает быть царем гребанной горы, на которой ты всегда один, плюешь себе под ноги. Хочется с кем-нибудь встретиться лицом к лицу и плюнуть, наконец, источником дружбы от всей души. Возможно в тот вечер по этой же причине пришел и я к Фокусу. Быть растоптанным до неузнаваемости и заново родится в другом обличие, готовым идти к новым вершинам.
Я в свою очередь обмолвился о своих подвигах и Фокус преободрившись, достал видеокамеру и стал уговаривать меня на интервью.
– Смотри в камеру- говорил Фокус закусывая и рассказывай.
– Ты что, из тех, кто снимает свою смерть на видео?
– Ладно, не хочешь попасть на аллею славы, будешь бродить по лесу в поисках Белоснежки или семи гномов. Кстати. Неважно ты выглядишь. Когда у тебя баба последний раз была, Покойник?
– Лет восемь назад, не помню.
– Может ты уже Белоснежкой стал? О! Теперь ты будешь Белоснежкой. Седина твоя тому подтверждение. Пошли прогуляемся Белоснежка.
– Куда?
– Подышим воздухом.
Мы вышли из бухты. Прошли метров сто и остановились возле кого-то дома. Была уже ночь и звезды горящие делали перекличку. Не хватало только нас. Зашли в освещенный подъезд, и Фокус позвонил в дверь. Нам открыла женщина. Фокус мгновенно заполнил своим драйвом пространство узкой прихожей. Потекли. Потекли бабы.
– Что мы здесь делаем?
– Сейчас будем спасать твою душу!
– Вот эту- Фокус показал на чернокожую девушку и хитро улыбнулся. Ну что Белоснежка, букет черных роз тебе обеспечен.
– Это для вас?
– Нет, для Покойника. У него восемь лет не было женщины. Так что выебите его как следует. Приду, проверю.
Мне дали полотенце и показали, где душ. Я был в подавленном состоянии, готовом идти на убой и потерять свою девственность второй раз. Сполоснулся, хоть и был чистым, вытерся полотенцем, хоть и был уже давно стертым до дыр анонистом.
Повели в комнату. Я сел на застеленную простынью кровать. Вошла она, обернувшаяся полотенцем. В темноте ёе самой видно не было. Казалось что это просто летучее полотенце. Только белозубая улыбка говорила о её присутствии.
– Я – Лили.
Я тоже вроде бы как-то представился, а может и потерял дар речи от близости женского тела, давно забытого, упругого и лоснящегося черным бархатом, купленного на час для примерки моего прозревшего мужского достоинства. Она застелила свежей простыней ложе. Потом я взял её за задницу, и наконец то почувствовал роскошь в своих руках. Открывая банку с черной икрой, время не торопливо сочиться слюной от близости встречи, в темноте своей ночи рассказывает историю предков. Откуда, да почему? А Лили была с Мали. Смолилась в пекле. Захотелось другой жизни, холодной, а там можно замуж и детей. А я то думал ты с Сахалина. Ведь там, в Мали говорят на Французском. Скажи что- нибудь. Как жаль, а то бы назвал этот рассказ «уроки французского». Да вроде бы он уже есть. У Распутина или у Путина… Ну вот и кончил.
Она сняла с меня презерватив и бросила в форточку. Там у неё хранилище было, по-видимому, биоматериала, коллекция холостых выстрелов на память о России.
– Еще хочешь? Время есть. Может еще часик возьмешь?
– Давай просто полежим.
Она легла на меня, крепко вцепилась своей ночью, накрыла мой белый хлебушек своею черной икрой. Красота!
– Мне пора Лили.
– Возьми меня еще на час
– В другой раз.
– Вот мой телефон
– Пока
– Пока.
Такой пустоты я еще не чувствовал. Она должно быть нужна для этих звезд, чтобы не сойти с ума от близости смерти и одиночества.
– Ну как- спросил Фокус.
– Нормально
– Вижу не нормально. Какой-то ты не веселый. Сейчас пойду, разберусь.
– Все хорошо Фокус. Спасибо! Я домой, спать.
– Ну смотри.
Мне приснилась она-Лили. И казалось, что скрежет моей раскладушки, это её смех. Она просила дать совет начинающей художнице, такой же голубоглазой землячке. Я оценил её творчество, похвалил, попил чайку и проснулся. Это было все из другой жизни, жизни с черной икрой.