Просто поверь в себя. Глава 1. Дорога жизни (Людьмила Крискович, 2012)

Я была рождена через десять лет после окончания Второй мировой войны в столице Белорусской Республики Минске, одной из республик бывшего Союза Советских Социалистических Республик. Я родилась в то время, когда люди после долгих лет военных испытаний, лишений, потерь родных и близких начали возвращаться к обычной жизни. Никто не говорил об этом, но чувство возрождения витало везде. Если следовать моим самым первым ощущениям – это чувство какой-то возрастающей радости, ожидания чуда и благодарности за каждый прожитый день.

Я абсолютно не помню дождливых дней в моём детстве – они вытерты из моей памяти. Память хранит только солнечные, летние и тёплые дни.

Мои первые воспоминания из детства связаны с двором. В том районе города, где мы жили, были построены двухэтажные дома для четырёх, шести или двенадцати семей, но никакого специально спланированного двора там не было. Эти дома располагались вокруг стадиона относительно близко друг к другу. К домам вели земляные подъездные пути, а между ними строители оставили пустыри. Эти свободные земли, принадлежащие государству, наши соседи и моя семья использовали для огородов. В то время у каждой семьи был свой небольшой огород. Там росли и ягоды, и разнообразные овощи, и фруктовые деревья. Это было не только хорошим подспорьем для семей, но и возможностью покопаться в земле для тех людей, которые любили и умели это делать.

Каждая семья в нашем доме имела свой отдельный вход, что создавало ощущение независимости. У меня и у моего брата, который был на 5 лет старше меня, как и у большинства детей того времени, была полная свобода выбора, куда пойти гулять. Никому и в голову не приходило опасаться или беспокоиться, что с нами может что-нибудь случиться. Наверное, эта свобода сыграла свою роль в том, что мои воспоминания того времени только радостные и светлые.

Мой двор казался мне огромным местом для бесконечных исследований и познания нового. Хотелось бы дать определение моего двора. Это ВСЁ вокруг нашего дома. Это ВСЁ, куда можно дойти. Это ВСЁ, что ты можешь потрогать, сломать или построить. Это ВСЁ, что никем не ограничено. В то время с игрушками у детей было туго. Но если уж они были, то это были любимые и долгосрочные в использовании игрушки. У меня совсем не было каких-либо игрушек для игр во дворе. Да и зачем они? Ведь там было так много всего интересного.

Вот полянка, жёлтая от одуванчиков. Они, как маленькие солнышки, согревают взгляд. Ты можешь сплести из них венок и представить себя сказочной королевой в волшебном дворце. Ты можешь сварить из них волшебный суп, который может исцелить любую царапину. Вот деревянный забор, разделяющий непонятно что, но на который ты не можешь просто так забраться – ты должен проявить изобретательность. И тот же забор, с которого ты не можешь просто так спрыгнуть, не порвав при этом свою одежду или не поранив ноги.

В то время было трудно что-либо купить. Промышленность только-только восстанавливалась, да и денег в семейном бюджете было мало. Всё это было неважно, как говорила моя мама: – «Главное, что нет войны».

А может, просто мудрость срабатывала: «Если нельзя изменить ситуацию, то измени отношение к ней».

Я не помню, чтобы мои родители выстраивали сопротивление имеющейся ситуации своими вечными вопросами: а почему так плохо, а как мне это всё надоело, да и когда же это все кончится?… И вот тут-то и срабатывает чудо: когда человек спокойно принимает любую предлагаемую жизнью ситуацию такой, какая она есть, и не пытается тратить свою энергию на бесполезные попытки изменить эту ситуацию, то человеку всегда открывается наилучший способ, как достойно жить в предлагаемой ситуации. Тогда решение приходит естественно.

Тогда трудно было купить не только готовую одежду, но и ткань для пошива одежды. Но!!! Мой папа работал учителем истории в техникуме и приносил домой старые, списанные коммунистические красные флаги. Моя мама стирала, кипятила их, отделяла ткань от пропитывающих прослоек и шила мне из этой ткани трусики и платьица. В дальнейшем это повлияло на выбор одежды для моей старшей дочери: много лет я одевала её во всё красное.

Мне было около пяти лет. Яркий, теплый, летний, солнечный день. Я довольная, счастливая, в новом красном платье отправилась погулять. В тот день я решила исследовать неизвестную мне территорию, и пошла в новом направлении. Возле какого-то здания я с восторгом обнаружила огромную лужу, образовавшуюся после дождя, и стала измерять глубину этой великолепной, блестящей под солнцем лужи. Но скоро моя ножка «утонула» в невидимой ямке и я упала всем телом в лужу. Моё новое платье! Горю моему не было предела. Я сидела в луже и рыдала. Какие-то две добрые «тётеньки» (наверняка это были студентки) подошли ко мне и стали со мной разговаривать. Я плача рассказала им о своём горе, которое произошло с моим новым платьем. Они взяли меня за обе руки и повели к себе в общежитие. Я и сейчас помню то чувство комфорта и ощущение приключения, которое я впервые испытала. Я сидела на кровати голая, что-то там жевала и наблюдала, как моя одежда стиралась, а затем сушилась большим чугунным утюгом. Вот и счастливый момент! Я стою, как новая копеечка, умытая, причёсанная, в свежевыстиранном и выглаженном платьице. Немного погодя они проводили меня к моему дому, и я их никогда больше не видела. Я не помню их лиц и имён. Но я всё ещё чувствую тепло их сердец.

Как часто мы в своей жизни чувствуем потребность оказать помощь людям, но, не находя «логических» объяснений или свободного времени, мы находим только оправдания для неделания простых и добрых дел. И в результате мы не согреваем ни своих, ни чьих-то сердец, мы не дарим радость ни себе, ни другим, мы не даём нашим чувствам удовлетворить свою потребность.

Во время моего детства моя страна строила социализм, а потом планировала приступить к строительству самого светлого на земле коммунистического общества. Все люди примерно получали одинаковую зарплату. Не было никакого смысла сравнивать, у кого лучшая мебель, лучшая одежда или автомобиль. Все были равны. Это не обсуждалось. Каждый воспринимал это как неоспоримый факт. Но я уверена, что это было только на поверхности. После стольких лет сталинских издевательств люди имели прочно укоренившийся страх, полученный в результате многочисленных драм, случившихся с ними или с их ближайшими родственниками, друзьями и просто знакомыми. И они старались не выделяться среди других людей. Быть как все было принудительным стилем жизни.

Моя мама иногда вспоминала о том, что когда она училась в институте, то на её курсе была девушка, которая очень хорошо писала стихи. Её стихи были достаточно резкими и прямыми. Однажды ночью к их общежитию подкатил «чёрный воронок», несколько человек ворвались в комнату, где спала эта девушка, и забрали её куда-то. Куда забрали? Её больше никто не видел и не знал о её дальнейшей судьбе. Это был метод сталинского режима. Неугодные правительству люди просто исчезали без суда и следствия. Хотя, я думаю, и сегодня такие методы применяются, только они более изощрённые, и там нет таких прямых действий. Этот страх достаточно долго витал в годы моего детства. Я не застала таких времён, но я этот страх чувствовала, когда моя мама рассказывала мне подобные истории.

Это был страх того поколения, которое прошло через это. И этот страх передавался «по наследству» следующему поколению.

Из моего детства я почему-то помню всё хорошее. Плохое моя память не сохранила или у меня ничего плохого не было?

Помню летний вечер. Многочисленные соседи из нашего и соседних домов вышли во двор после работы и ужина. Взрослые сидели на скамейках и обсуждали последние и «будущие» новости. Дети играли в коллективные игры. Этих игр было множество: скалки, скакалки, одни прячутся, а другие находят; одни смешат, а другие пугают; одни ловят мячик, а другие его бросают. Игры были на любой вкус. Классные воспоминания! Дети сами находили себе партнёров в играх по возрасту, полу или желаниям. Взрослым там нечего было делать. Помню, набегаешься до потери сознания и проголодаешься до обморока. А самым популярным бутербродом был кусок чёрного хлеба, посыпанный сахаром. Что за вкус, просто объеденье! Хороший коллективный аппетит присутствовал всегда. Даже когда не хочешь кушать, но видишь, с каким аппетитом кушают другие дети, то невольно начинаешь глотать слюнки. Это было обычным делом – поделиться едой с другими детьми. И казалось, что чужой хлеб пахнет сильнее, вкус у него лучше, да и сахар слаще. А может, и не поэтому.

В то время нельзя было купить хлеба столько, сколько хочется. В то время на семью выдавались карточки. Это определённое количество продуктов на семью, которое разрешалось купить за месяц. Это было ещё полбеды, а вот хлеб не всегда был в магазинах. И уж если его привозили в магазин, то вся семья становилась в очередь, чтобы «отоварить» эти карточки, потому, что на одного человека полагалась только одна буханка хлеба. Это было крайне неприятное время для меня. Мой отец заставлял меня стоять в этих очередях и отрывал меня, на мой взгляд, от более «важных» дел.

В то время зимой почти в каждом дворе люди заливали водой площадки для катания на коньках. Посередине этой ледяной площадки они устанавливали большую живую ёлку с бумажными игрушками и электрическими лампочками. По вечерам там играла музыка, и люди семьями выходили на лёд на коньках и, катаясь по кругу вокруг ёлки, проводили таким образом время после работы. Первыми нашими коньками у меня с моим братом были коньки, похожие на металлические санки – по размеру раза в два больше ступни ног, которые верёвками привязывались к обуви. Это незабываемое для меня время. Представьте себе морозный вечер, огромная ёлка с цветными лампочками, звучание мелодии вальса, звук коньков, царапающих лёд, люди, взявшись за руки, в ритм музыки движутся вокруг ёлки в одном направлении, нет суеты, царство наслаждения, много розовых от мороза щек. Почему люди отказались от такого рода мероприятий в дальнейшем?

Наша квартира имела отдельный вход на первом этаже. Перед входной дверью было бетонное квадратное крыльцо со ступеньками. Вокруг этого крыльца моя мама каждый год высаживала цветы. Она очень любила георгины, но не забывала и о других цветах. Цветы всегда были разными по цвету и создавали атмосферу радости. Из этих цветов мы делали букеты, когда шли в гости, на дни рождения или в школу в начале учебного года. Цветы разводили все соседи, у кого был хоть какой-нибудь, даже самый крошечный кусочек земли. Мне очень нравилась пестрота, запахи, разнообразие цветов вдоль всего пути, когда я шла в школу. Каждый день в разных местах цветы были разными: то они в бутонах, то состарились и завяли, то в расцвете, то в болезни. Всё как у людей. Рождение, смерть, разные возрастные периоды, процесс постоянных изменений.

Цветы были везде. Да и чистота на улицах города просто впечатляла. У социализма на всё был план. Государственный аппарат заранее планировал, что высаживать в землю, когда убирать урожай, когда чистить улицы, а когда поливать клумбы. Люди, как исполняющие элементы сверху спущенного плана, воплощали этот план в реальность. Идея социализма была не так уж плоха.

Дети посещали дошкольные учреждения, занимались спортом, получали детское медицинское обслуживание бесплатно, и взрослые люди получали образование и медицинское обслуживание тоже абсолютно бесплатно. Тогда практически не было безработицы. Никто не волновался о возможной потере работы, да и особых трудностей с трудоустройством тоже не было. Людям постоянно напоминали через средства массовой информации, что всё в нашей стране наше, и отношение к этому «нашему» должно быть как к своему. Люди верили в эти хорошие идеи и слова. Это ничем не отличалось от религии. В религиозных учениях тоже много хороших идей и правильных слов – люди им верят и следуют за своими религиозными лидерами. Соглашаться с идеей и следовать ей – это ещё не значит изменять себя. Соглашаться с идеей и следовать ей – это значит идти по пути наименьшего сопротивления и не привносить что-то новое в человечество от себя.

Социалистический план тогда решал всё. Всё было хорошо и правильно в планах построения социализма, но одного, самого главного, эти планы не содержали. Там не было места для внутреннего изменения и совершенствования человека как составной части строительства коммунизма. Без развития творческих способностей людей, без появления у них внутренней уверенности в своих силах и способностях построить первое в мире коммунистическое государство любая идея, даже самая блестящая, просто обязана зайти в тупик. Государственный план заставлял каждого человека быть частью плана, но не творить и развиваться. Это как стоячая вода, которая обязательно зацветет и испортится – ей необходимо движение, чтобы оставаться свежей.

Люди верили, что добросовестный труд по государственному плану в конце концов приведёт к построению светлого будущего. Моя мама рассказывала мне, как она это понимала. Она представляла коммунизм как общественный строй, в котором нет денег и всё бесплатно. Приходишь в магазин и берёшь не больше, чем тебе надо. Все доверяют друг другу. Все равны. Красивая сказка. А ведь государство постепенно отучило людей думать, творить. Просто приучило жить по плану, который кто-то создал, кто-то утвердил и запустил в действие. Это люди стали понимать позднее, когда СССР развалился.

В детстве я очень любила наблюдать за облаками, как они всё время перемещаются, изменяются, как они приходят ниоткуда и уходят в никуда. Облака бывают похожими то на животных, то на людей, то на цветы, то на чудища. А как удивительно смотреть в тёмное звёздное небо! Где же начало, а где конец? А что там за этой звездой? Как понять бесконечность? Кто же все-таки содержит это всё в таком абсолютном порядке? Небо, облака, звёзды давали много пищи для ума и фантазий, для придумывания разных историй, но никто никогда не думал, что всем этим может управлять человек.

Как увлекательно могут играть дети! И никаких учений и игрушек им не нужно. Я помню мою детскую игру под названием «секрет». Ты находишь стеклышко от разбитой бутылки, красивые цветки, камешки, палочки – всё, что радует твой глаз. Выкапываешь небольшую ямку в земле, тщательно укладываешь свои находки в мозаичном порядке на дне этой ямки и прикрываешь это творение стеклом. Это так красиво! Ты любуешься своим творением и засыпаешь всё это землёй с чувством полного удовлетворения, что этот «секрет» никто не найдёт и о его существовании знаешь только ты. Интересен был процесс, а вот результат не столь важен. Уже с рождения у каждого человека заложено желание творить, и творить самому! Где есть желание, там найдутся и способности.

Я ходила в детский садик с трёх лет и с большим удовольствием проводила там целый день. Родители работали 6 дней в неделю. Моя мама в свой единственный воскресный нерабочий день должна была переделать множество дел: постирать, приготовить, сшить, законсервировать, заштопать, убрать квартиру. Почему только маме приходилось всё это делать? Возможно, это обычай нашей культуры, который передаётся из поколения в поколение. Возможно, и мои бабушки всю эту работу взваливали на свои плечи. Но, что абсолютно точно, я тоже взвалила на себя эти обязанности, даже не задав вопрос: «Почему?». Видно, мои бабушки передали мне эту «инфекцию». Но, я думаю, что если бы мои родители не соблюдали эту культурную традицию и делали бы всю эту работу вместе, то они просто «убили бы друг друга».

Я хорошо помню то, как моя мама вручную стирала постельное бельё в большой ванне на деревянной доске, а я зашла в ванную комнату (мне было года 4) и заметила мамочкин вспотевший нос, красное лицо и распухшие от горячей воды руки. Я помню, как я подошла к ней, взяла её мокрую руку и поцеловала. Я чувствовала, как она устала. А мои дети никогда не могли заметить, посочувствовать, оценить. Может, это просто опыт, который им надо пройти, а я его уже прошла в прошлой жизни?

Детский сад – это была «моя работа». Двухэтажное здание детского сада было похоже на современный небольшой дворец. Это здание было обнесено забором, через который не перелезешь. А между забором и зданием находились детские площадки с песочницами, горками и скамеечками для разных возрастных групп детей. Родители только приводили детей в садик и забирали из него. Они не платили деньги. Государство оплачивало все: трёхразовое питание детей, медицинское обслуживание, летний загородный отдых, новогодние ёлки, подарки к праздникам, новогодние костюмы для детей. Это было настоящей заботой о подрастающем поколении со стороны государства.

Сейчас это даже трудно себе представить, что твой ребёнок будет накормлен 3 раза в день – и бесплатно. На завтрак каша, разная каждое утро, масло с булочкой, чай или какао и что-нибудь из фруктов. На обед свежий горячий суп, борщ или щи, картофельное пюре с рыбой, курицей или мясом и компот из сухофруктов или свежих фруктов. На полдник творожная запеканка, омлет, десерт и фруктовый или овощной сок. Я бы и сейчас не отказалась от такого! У меня всегда был хороший аппетит, но я помню, что дети с плохим аппетитом не оставались голодными и ели хоть часть этой вкусной и здоровой пищи.

У нас была хорошо проветриваемая отдельная спальная комната. Мы спали там днём, после обеда. У каждого была своя кроватка и чистое бельё. А летом, когда жарко, наши кровати выносились на веранду, и мы спали на свежем воздухе. Да, это можно представить как материнскую заботу, но это была государственная забота о подрастающем поколении. Государство заботилось о своей будущей рабочей силе. С нами всегда находился медицинский персонал. Детям делались прививки, лечились зубы, проводились ежегодные медицинские осмотры, делались все необходимые анализы. Няни, которые работали в детском саду, выдавали детям лекарства в течение дня, если они были прописаны врачом. Вечером, когда этих детей родители забирали домой, таблетки выдавали родителям, чтобы те продолжили курс лечения дома вечером или в выходные дни.

Детей, которые посещали детские сады, государство брало на полное медицинское обслуживание. Родители и понятия не имели, когда и какая прививка должна быть сделана. Они лишь знали, что данная прививка была сделана и возможна такая вот реакция. Детям, воспитывающимся дома, медицинское обслуживание производилось в бесплатных поликлиниках по месту жительства, и медработники уведомляли родителей о прививках и плановых анализах. Как всё хорошо, правильно, заботливо было организовано!

А какие новогодние ёлки и праздники были в детских садах! Я была с рождения очень организованной, смелой и послушной девочкой и, видимо по этой причине, меня всегда выбирали быть Снегурочкой. Один год меня пригласили даже быть Снегурочкой в соседнем детском саду. Каждый Новый год в детских садах устанавливали огромную живую ёлку с запахом смолы и леса, разнообразными шарами и игрушками, с огромной звездой на верхушке ёлки и разноцветными лампочками. Каждому ребёнку выдавался новогодний костюм, изображающий какого-то животного. Ребёнок должен был разучить соответствующее стихотворение или песенку, чтобы рассказать или спеть Деду Морозу. Дед Мороз обладал волшебной палочкой, которая зажигала лампочки на ёлке, когда Дед Мороз прикасался к ней. Но прежде мы должны были дружно кричать: «Ёлочка зажгись!». Я искренне верила во все эти чудеса и от всего сердца радовалась этим замечательным дням.

А каким удивительным было время, проведённое в лесных летних лагерях! Детей из детского сада увозили на неделю в лесной лагерь, который находился за городом. Это были капитальные строения с тёплой водой и туалетами внутри. Волшебный мир просыпающегося леса, пение птиц, прогулки по лесным тропинкам. Это осталось со мной на всю жизнь.

Тогда в средствах массовой информации всё время печатались речи главы государства, членов партии, постановления, решения и т. д. Конечно, это была пропаганда коммунистического государства. А детей уже с пеленок учили любить свою родину и верить, что они рождены в самом лучшем месте на Земле. И я искренне верила, что мне очень повезло, что я родилась в самой лучшей стране мира! Мы пели в детском саду много патриотических песен, восхваляющих дедушку Ленина и нашу страну, которая строит коммунизм. Это были очень жизнерадостные песни, и некоторые из них я помню до сих пор.

Пока дети занимались пением патриотических песен, их родители личным примером показывали, что ничего важнее работы для них, как строителей светлого будущего, быть не может и не должно.

Я помню, как ещё дошкольницей, если папа забирал меня из детского садика, я тут же бежала на остановку троллейбуса, чтобы встретить свою маму с работы. Я сильно по ней скучала и очень боялась, что с ней что-то может произойти. Хочется остановиться на этом «боялась» и как это чувство вошло в мою жизнь почти навсегда.

Это очень примечательно для меня, что я забыла об этом случае на долгие и долгие годы. И вот моё желание освободиться от прошлого вскрыло эту память, запрятанную так глубоко.

Мне было около 5 лет. Я всегда была хорошей девочкой, согласно понятиям родителей, которая хорошо кушает, не часто болеет, подолгу одна играет с куклами, короче, не надоедает. А вот в тот день, я не помню реальной причины, но я выразила бурный протест маме и не захотела делать то, о чём она меня просила. Я помню, что я так сильно разозлилась на маму, что схватила её изо всех сил за волосы, чтобы сделать ей больно. Моя мама на меня не ругалась и даже не повысила на меня голос – она просто перестала меня замечать, как будто я не существую.

Это длилось несколько дней. Я помню, как сильно сжималось моё сердце, каким напряжённым было всё моё тело, как сильно я ощущала свою беспомощность, какой бесконечно одинокой я была в этом мире. Никто не научил меня тогда сказать такие простые и очень важные слова: «Прости меня, мамочка, пожалуйста. Я никогда не буду так делать». Я не знала тогда о существовании такого простого решения. В моей стране было не принято часто говорить друг другу «прости» и «я люблю тебя». Слово «прости» в годы моего детства звучало только тогда, когда мой папа наказывал моего брата ремнём и говорил: «Проси прощения, паршивец!».

Это был мой первый и, наверное, самый значительный опыт приобретения страха – страха быть одной в этом мире. И как я угождала маме потом! Как я боялась сказать то, что я думаю: а вдруг это не понравится ей и она опять замолчит! Я не знала, что это был страх, что это было такое, но я изменилась. Этот страх отнял часть моей свободы, он стал контролировать мои действия. Я запрятала этот страх так глубоко, что очень скоро забыла о нём и о том, как он зародился. И подсознательно страх быть заброшенной, забытой, одинокой получил постоянное место жительства в моём сердце.

Это, наверное, объясняет, почему мне всегда трудно было сказать «НЕТ» даже тогда, когда это надо было сказать: из-за страха остаться одной.

Помню, что я ещё не ходила в школу, и однажды мой папа повёл меня и моего брата в парк. Это был тот исключительный случай, который происходит один раз в жизни, остаётся в памяти навсегда и влечёт за собой много других последствий.

Был жаркий летний день. Мама работала, а папа решил проявить внимание к детям. Он повёл нас в городской парк. При входе в парк он купил нам мороженое, потом мы долго катались на разных каруселях, опять ели мороженое, потом пили холодную газированную воду с сиропом, бегали по лабиринту в поисках друг друга, и снова ели мороженое. Папа всегда был другой, когда был без мамы. Мне он тогда нравился.

В то время везде можно было встретить уличных торговцев, продающих газированную воду. Стеклянные стаканы мылись тут же, под лёгкой струйкой воды, затем наполнялись газированной водой с сиропом или без сиропа. Это было так вкусно! Я никогда не слышала ни об одном случае отравления, передачи инфекции и т. п. Причина? Иногда человека могут вылечить от рака таблетки с витамином С, если он верит в их силу. А иногда страх перед возможностью отравления может вызвать реальное отравление. Ответ найдите сами.

День прошёл быстро, и мы получили огромное удовольствие от нашего совместного времяпрепровождения. Большое количество холодного мороженого и воды воздействовало охлаждающе на наш восторг от посещения парка. В моей семье было принято, что любые напитки должны быть тёплыми, не холоднее, чем комнатная температура воздуха. Мой организм в то время привык к тёплому питью. Когда привыкаешь к чему-то, то успокаиваешься и находишься в автоматическом режиме. А тут на тебе, холодное, а как его воспринимать? Надо реагировать на нарушение спокойствия. Вот мой организм и прореагировал.

Когда мама пришла вечером домой, то она сразу заметила, что я нездорова. Она немедленно поставила мне градусник под мышку и с ужасом получила результат – 40 °C. Первый вопрос мама задала папе: «Что вы делали весь день?» Я абсолютно не помню ответа ввиду моего жара, но жар мой увеличился после папиного ответа. Мама вышла из себя и сказала, что никогда больше не доверит детей папе.

Но, к сожалению, словами делу не поможешь. В эту ночь я горела огнём, а к утру не могла глотать по причине воспалённого горла. Утром пришёл врач, выписал лекарства, и несколько дней я соблюдала постельный режим. И в один из этих дней постельного режима, находясь дома одна, я почувствовала боль во всех суставах. Я собрала на свою постель все подушки, какие только смогла отыскать, и обложила ими свои ноги. Ноги согрелись, и я уснула. Вот в этом положении и застала меня мама, вернувшись с работы. Она почувствовала что-то неладное со мной и тут же вызвала врача скорой помощи. Врач прослушал моё сердце, посмотрел горло и посоветовал маме положить меня в больницу. На «скорой помощи» меня доставили в детскую больницу, и мама оставила меня там. Утром следующего дня врачи обследовали меня и определили, что ангина дала осложнение на сердце. Они определили моё состояние ниже удовлетворительного и назначили 3-недельный курс больничного лечения. Так что на три недели больница стала моим новым домом.

Я помню, что палата была большая, чистая и светлая. Шесть железных кроватей были расставлены вдоль стен, а посередине комнаты находился большой стол. Возле каждой кровати стояла тумбочка, в которой хранились личные вещи пациента. День проходил строго по расписанию. В 6 часов утра приходила нянечка и будила всех детей, ставя градусники под мышки. Через 10 минут температура наших тел записывалась в журнал. Потом мы должны были сдавать анализы (мочи, крови). Нянечки во всём нам помогали. После сдачи анализов нам в постель приносили завтрак. Кормили очень вкусно и качественно. Поле завтрака приём лекарств и покой в постели до прихода лечащего врача. Врач, вооруженный температурными показателями и результатами последних анализов, прослушивал сердце, осматривал тело, горло, чтобы продолжить курс лечения, или внести в него какие-то изменения, или выписать домой. После обхода мы должны были делать лечебные процедуры, которые назначались врачом.

Больницы были хорошо оснащены современным медицинским оборудованием. Государство заботилось о здоровье людей. Медицинское обслуживание в больницах было полностью бесплатным.

После прохождения терапевтических процедур пациенты больницы возвращались в свои кровати. Обед приносили строго по расписанию. Затем приём таблеток или лекарств. Дневной двухчасовой сон. В это время везде соблюдалась тишина. После сна – полдник. Опять лекарства. Отдых. Ужин.

Кормили нас диетической едой, которая почти не содержала соли, сахара, приправ. И я помню, как однажды на ужин нам приготовили картофельное пюре с кусочком селёдки. Когда нянечка поставила тарелки на каждую тумбочку и вышла из комнаты, я, обнаружив, что моя соседка по кровати отсутствует, быстро схватила кусочек её селёдки и съела. Мне так хотелось солёного, и одного моего кусочка явно было недостаточно для удовлетворения моего желания. Вот так я получила опыт, как быть воровкой. Я съела и свою порцию тоже. Потом я накрылась с головой одеялом и притворилась спящей. Мне было страшно, что кто-нибудь может узнать о том, что я натворила.

Интересно получается: вкус солёной рыбы забыт, а вот ощущение, вызванное плохим поступком, отбило у меня охоту воровать на всю жизнь. Я думаю, если воровство или ещё какое-то действие в жизни приносит удовольствие, то это хочется повторить. Так и хочется сказать: «Хочешь воровать – воруй, но делай это с удовольствием!»

После 6 часов вечера разрешалось посещение больных. Заботливые мамы, папы, бабушки и дедушки спешили увидеть своих ненаглядных детей. А дети с нетерпением ждали угощений или подарков от них. Моя мама в первый же день моего пребывания в больнице принесла несколько школьных тетрадок в линейку, карандаши, резинку, альбом для разукрашивания картинок. Это было настоящим богатством для меня. Вообще, моя мама всегда дарила недорогие, но очень желанные для меня вещи. Так что жизнь моя в больнице не заставляла меня скучать. А получать внимание от мамы, которого всегда было мало ввиду её большой занятости, было приятно. Папа, как я сейчас понимаю, ко мне не допускался по причине своего безответственного поведения с детьми в парке.

Дни пролетали быстро, курс лечения был пройден полностью, и врач назначил день выписки из больницы. Вечером, накануне моей выписки, врач долго разговаривал с моей мамой, и по её реакции можно было догадаться, что проблема с моим сердцем осталась. Итак, готовая к выходу из больницы, я сижу в ожидании прихода мамы. Мама в тот день не смогла оставить работу и забрать меня.

Моя мама работала в Управлении железной дороги начальником отдела. Работа там напоминала армию. Огромное величественное здание в четыре этажа, царственные ступени у входа, колонны по бокам – всё подчеркивало важность и могущество этой структуры общества. Рабочий день там начинался по звонку. Что я имею в виду? Без пяти минут девять все должны были сидеть на своих местах, ровно в 9.00 утра звенит громкий звонок на всё здание, что является сигналом к началу рабочего дня. Второй звонок звучит в 11.00 утра. Это время производственной гимнастики. Все обязаны были после звонка немедленно выйти в коридор или встать со стула и занять положение у стола для упражнений. Звонок прозвучал, все работники находятся в состоянии готовности делать физические упражнения, включается запись с голосом человека, объясняющего порядок выполнения упражнений под музыку. Это была серия простых упражнений типа «руки вверх, ноги шире плеч, правой рукой коснитесь левой ноги и т. п.». После 10 минут упражнений звучит звонок, несущий информацию об окончании производственной гимнастики и продолжении трудового дня. На обед практически все сотрудники приносили еду из дома. Обычно они приносили с собой много хлеба, картошку, квашеную капусту, колбасу. Официально можно было обедать 1 час, но все старались как можно больше успеть выполнить работы и сокращали обед до минимума. Ровно в 5.00 вечера звенел звонок, говорящий об окончании трудового дня. Люди по звонку останавливали свою работу, убирали бумаги в свои столы и выходили из здания. Дисциплина. Моя мама работала в таком месте, да и в обществе, где личные проблемы должны были оставаться личными и не должны были препятствовать трудовым интересам.

Таким образом, забрать меня из больницы пришёл мой папа, чему я совсем не обрадовалась. Я ведь смотрела на него глазами моей мамы. Мама недовольна папой, значит, и я должна чувствовать то же самое. Вот так постепенно мы начинаем смотреть на этот мир глазами того, от кого зависим, кого любим.

День был осенний и солнечный. Не дав руку папе, показывая мое недовольство его поведением относительно мамы, я шагала немного впереди его. Очень скоро я почувствовала слабость в ногах, но решила быть стойкой и дойти до дома, не прося о помощи. Я была рада возвращению домой. Папа ушёл на работу, брат ещё был в школе. Я так хотела сделать что-нибудь приятное для моей мамы, что навела какой-то порядок в доме, но, почувствовав опять боль в суставах ног, я легла в кровать, обложившись подушками, и заснула. Когда мама пришла с работы и увидела меня точно в такой же позе, как и до больницы, то очень расстроилась. Это расстройство переросло в гнев на папу, когда мама узнала, что из больницы я шла ногами и что папа не принёс меня на руках. Теперь в нашей семье появился больной ребёнок – это я. Мама верила, что сердце – это самый важный орган человеческого тела, что это двигатель, который очень сложно отремонтировать. Вопрос «как твоё сердце?» стал для меня обычным. Я же чувствовала себя здоровой, а вопрос о моём здоровье воспринимала как проявление дополнительного внимания ко мне.

И вот я попрощалась с моим детским садом, и мои родители записали меня в школу.

Это было 1 сентября. С букетом осенних цветов, срезанных в нашем огородике возле дома, я шагала с мамой в школу. Первый раз в первый класс. У всех учеников школы была униформа: для девочек – коричневое платье и поверх белый передник в праздничные дни и черный – в обычные дни; для мальчиков – темно-синий костюм с белой или голубой рубашкой. Кто мог купить форму для школы – покупал, а кто вынужден был экономить деньги – тот шил. У меня было коричневое форменное платье с юбкой в складку и белый фартук с маленькими рюшками по краям, сшитые моей мамой к этому знаменательному дню в моей жизни. Я очень волновалась перед неизвестностью, но больше всего я чувствовала гордость, что я уже взрослая и иду в настоящую школу.

Это был тёплый солнечный день. Небольшой стадион позади школы был местом первой встречи первоклассников с учителями. Много взволнованных детей в праздничных школьных формах и их родители создавали атмосферу важности этого дня. Каждый знал букву своего первого класса: 1А,1Б, 1В… и находил свою учительницу, державшую в руках транспарант с буквой класса. Каждый новоиспечённый ученик становился возле своей учительницы и с любопытством оглядывал учеников своего класса. И вот, когда все первоклассники сгруппировались по классам, зазвучала приветственная музыка, и учителя стали строить учеников по парам в ровные колонки. Каждый занял соответствующую правильную позицию: родители – в зрительной части стадиона, ученики – в парах за учителем.

Все были в ожидании готовности. Кого, чего? Музыка стихла, и директор школы, особо важное лицо, вышел к микрофону, чтобы поприветствовать «новобранцев». Я помню свои ощущения, как всё затихло, как всё «покрылось» напряженностью. И имя этой напряжённости – дисциплина. Это был первый момент в моей жизни, когда общество начало брать управление над моим поведением и влиять на мою судьбу. Я буду много раз упоминать, как общество, культура, семья и традиции влияют на нашу жизнь.

Дисциплина – это те правила, которые необходимо выполнять каждому. Согласно этим правилам, все находились на своих правильных местах. Родители, учителя, дети и директор были готовы к открытию нового учебного года.

Директор, обводя взглядом свои «владения», удовлетворённый увиденным порядком, начал свою приветственную речь. Я не помню ни слова, что он сказал, но помню чувства, которые я испытывала. Он такой сильный. Он такой умный. Он может всё. Он всегда прав. Он управляет всем.

Не было ничего удивительного в том, что уже после приветственной речи директора школы все первоклашки ровными шеренгами шли за учительницей в классы, показывая безупречную дисциплину.

Конечно, в те времена, после сталинских репрессий, во всех семьях всё ещё жил страх, что неподчинение общественным правилам может привести к тюрьме и даже смерти. Вот и дети, вскормленные материнским молоком, смешанном с этим страхом, так легко подчинялись любым правилам и дисциплинам. Чтобы управлять людьми, надо в их душах посеять страх, и страх выполнит остальную работу.

И вот мы первый раз в классной комнате. Учительский стол завален разнообразными букетами цветов. Три ряда парт, 30–35 учеников в классе. Учительница рассадила нас по партам, по два ученика за каждой партой. Ученики подбирались по росту: пониже ростом были рассажены впереди, а вот самым высоким предназначались парты на последних рядах. Это были деревянные парты с откидной крышкой на уровне живота, чтобы легко было вставать. Мне досталось место где-то посередине. Учительница стала объяснять, как надо сидеть, когда слушаешь учителя, что руки должны лежать на парте друг на друге, согнутые в локтях. Все ученики потренировались, как это делать. Затем учительница объяснила, что надо делать, чтобы задать вопрос учителю или ответить на его вопрос: левая рука должны лежать на парте, согнутая в локте, а вот правая рука должна упираться локтем на парту и быть поднятой кверху с вытянутыми пальцами ладони. Все ученики потренировались, как это делать. Было определено место для тетрадок, книжек, ручек, карандашей и портфеля. Затем учительница объяснила, что надо делать, если учитель вызвал ученика отвечать у доски: ученик должен откинуть крышку парты, выдвинуть (правую или левую) ногу в проход между рядами парт, опереться руками о парту, встать и идти к доске. Позиция у доски должна быть где-то посередине доски и на уровне учительского стола. Говорить можно только после разрешения учителя.

Все правила были объявлены. Законы классной школьной жизни были установлены. Все наши «ДОЛЖНЫ делать так» отрепетированы. И это был первый школьный урок в моей жизни, в первом классе, первого сентября.

На втором уроке учительница повела нас на экскурсию по школе. Ровными парами мы шли за учительницей, которая показывала нам место расположения мужского и женского туалетов, столовой, библиотеки, спортивного зала и директорского кабинета. Учительница объяснила, что тех учеников, которые нарушают дисциплину, вызывают в кабинет директора для разговора. Короче, волшебная палочка для удержания дисциплины, в лице директора, была показана ученикам, чтобы обозначить, кто в доме хозяин.

На третьем уроке у нас была экскурсия по территории школы. Нам показали приусадебный участок с растущими там овощами и цветами, спортивные снаряды на поле для занятий спортом, мастерскую, в которой ученики старших классов получают навыки работы с деревом. Нам было разъяснено, как заходить в школу и как выходить из неё, какие двери использовать и как переходить улицу напротив школы. Ведь в те времена почти все ученики первого и остальных классов шли в школу и возвращались из неё самостоятельно. Родители работали. Ученикам-первоклассникам в их семилетнем возрасте просто вешали на шею ключ от квартиры, привязанный на веревочку, и выпускали в самостоятельную, руководимую государством школьную жизнь.

На четвёртом уроке мы, выстроившись ровной колонной, пошли в библиотеку получать наши учебники. В те времена все школьные учебники давались государством для учеников бесплатно. Иногда мне доставался не новый учебник, но подремонтированный работниками библиотеки. Мы уложили наши учебники в портфели, учительница объяснила нам, как мы должны следить за учебниками, что нельзя делать там записи, нельзя их пачкать, нельзя сгибать странички, нельзя содержать учебник без обложки. Четвёртый урок прошёл под лозунгом «Что нельзя делать с учебниками».

Уроки длились по 45 минут с перерывом между уроками по 15 минут. Прозвенел последний звонок, закончился мой первый школьный день, и я отправилась домой.

В школах в те времена было разделение на начальные классы, среднюю школу и старшие классы. Начальные классы посещали дети с 7 до 10 лет – это с 1-го по 4-й класс, и получали сертификат об окончании начального образования. Средняя школа – это с 5-го по 8-й класс и сертификат об окончании восьмилетней школы с правом поступления в училище для получения рабочей профессии, или сразу идти работать. Это образование было обязательным, а вот переход для получения образования в старших классах являлся выбором самих учеников или их родителей. Старшие классы – это с 9-го по 10-й класс, и сертификат об окончании средней школы давал право поступления в высшее учебное заведение.

Я очень любила ходить в школу. У нас ещё не было тогда самопишущих ручек. Мы писали ручкой со сменным металлическим пером. Это перо надо было макать в чернильницу, наполненную чернилами. В первых двух классах каждый носил с собой свою чернильницу, вставлял её на парте в специальное углубление и после написания 1–2 слов макал в неё перо. Много аварийных ситуаций с кляксами, залитыми учебниками, испорченными фартуками происходило ежедневно. Но как красиво можно было писать в тетрадке! Каждая буква писалась с нажимом на перо в середине и без нажима – по краям. Это был старорусский стиль. Я очень любила аккуратность в моих тетрадках и писала очень красиво и с большим удовольствием.

Несколько раз в течение учебного дня учительница начальных классов просила учеников встать около парты и проделать легкие упражнения. Например, вытягивая обе руки вперед, сжимая и разжимая пальцы рук, мы проговаривали все вместе: «Мы писали и считали, наши пальчики устали. Вот теперь мы отдохнём и опять писать начнём». И каждый день в 11.00 утра все ученики школы выходили в большой коридор, выстраивались в ряды и под музыку и голос, раздававшийся из радио, делали физические упражнения.

Четыре года в начальной школе у нас была только одна учительница. Она была для нас как мама. Мы учились писать постепенно, начиная тренироваться в написании прямых палочек, наклонных палочек, затем полуокружностей, кружков, точечек.

Наша система образования тогда была рассчитана на ученика среднего уровня развития. Всё преподавалось постепенно, без особого напряжения и строго по расписанию, утвержденному Министерством образования СССР. Начиная со второго класса, согласно плану, детей водили в театры, цирк, в филармонию. Родители только платили за билет, а всё остальное делала школа. Мы посещали каждое новое представление в цирке и многие детские спектакли в театрах города. Нас водили слушать классическую музыку в филармонию. Раз в неделю проводились классные собрания учителей и родителей. Учителя сообщали родителям об успехах или неуспехах в учёбе их детей, что надо исправить в поведении ученика, а на что родителям надо обратить внимание. Мне нравилось ходить в школу.

По соседству с нашим домом жила моя подруга, с которой мы вместе ходили в школу. Её мама играла на пианино. Я помню, как сильно влияли на меня звуки музыки, как глубоко они затрагивали что-то у меня внутри. Ещё до школы я стала просить мою маму купить мне пианино и разрешить учиться играть на нём. Мама даже посоветовалась с врачом о влиянии игры на пианино на моё больное сердце. Врач, проявляя огромную осведомленность, наговорил маме очень много, но всё сводилось к тому, что это не запрещено, но и не рекомендовано. Так что мои умоляющие глаза склонили маму в сторону согласия. Но у мамы не было таких денег, и она сказала, что станет откладывать деньги на покупку пианино. После этого её обещания я стала обращать внимание на то, как тратятся деньги. А так как я хотела получить пианино как можно скорее, то я стала часто говорить: «Мамочка, не покупай этот сок для меня, лучше отложи эти деньги на покупку моего пианино».

Время шло, и вот такой долгожданный день настал. Грузовик с чёрным, сверкающим, новым пианино наверху появился на горизонте. Этот грузовик не смог близко подъехать к входной двери, так как дорожка вокруг дома предназначалась только для пешеходов. Но это полбеды. Четверо крепких мужчин спустили это «великолепие» весом в 450 кг с грузовика на кожаных ремнях и поднесли к двери. Несколько попыток протащить пианино через дверь и развернуть его там для поднятия по лестнице успешно провалились. Проём в двери для этого оказался слишком узким. Я наблюдала за всем этим и сгорала от нетерпения и волнения. Мои родители и рабочие организовали собрание у пианино. Это было молчаливое собрание. Каждый пытался ещё раз «прощупать» глазами возможные варианты манипуляции с пианино на входе, на повороте на лестницу. И когда все варианты, проигранные в голове, оказались неработающими, то практически все одновременно подняли головы вверх, как бы спрашивая совета в небесах. И что вы думали, ответ-то пришёл! Пианино можно доставить в дом через окно второго этажа! Хороша идея! Но вес пианино почти полтонны… Кто-то сказал, что видел недалеко небольшой подъёмный кран. Кто-то сказал, что подъём возможен по доскам. Но идея с досками большого размера как-то умерла, едва родившись. И вот очень скоро упакованное для поднятия наверх, пианино было в надёжных «руках» подъёмного крана и плавно перемещалось в выставленное окно второго этажа. Эту мою драгоценность приняли заботливые руки рабочих, и они поставили её на место, предварительно указанное моей мамой. Моей радости не было предела! Мне казалось, что весь мир изменился! Эта была единственная драгоценная вещь в моём доме, которая принадлежала только мне. Как часто я потом напоминала брату: «Не трогай! Это моё!» Через несколько дней пришел мастер по настройке пианино. Всё было готово для начала занятий.

Мама повела меня в музыкальную школу для обучения игре на фортепиано. Молодая учительница, как мне казалось, необыкновенной красоты, протестировала меня на музыкальный слух. Это был тест, как ученик владеет ритмом. Я прошла этот тест легко, и учительница предложила провести со мной первый урок музыки. Это был первый урок в моей жизни! Что я помню? Учительница играла для меня какую-то композицию, чтобы показать пример, чему я смогу научиться. Я помню чарующие звуки музыки, солнечные лучики, пробивающиеся через открытое окно, запах духов… Я помню моё сильное желание и нетерпение научиться играть на пианино. Я всегда буду помнить свой восторг от звуков музыки, удивительно послушные пальцы учительницы, которые так свободно и красиво перемещались по клавишам, вызывая во мне чувства, которые невозможно описать словами.

Это была платная школа, но плата была вполне приемлемая для нашего семейного бюджета. Я стала ученицей первого класса музыкальной школы. Я занималась дома каждый день как минимум 2 часа. Два раза в неделю по вечерам мама водила меня в школу, чтобы учительница проверила выполнение домашних заданий и научила чему-то новому. В моём дневнике почти всегда был высший балл. Но оценка ниже высшего балла, вызывала у меня море слёз и огорчений. Это интересно, так как никто не заставлял меня учиться только на отлично, никто не ругал меня за оценки ниже высшей, а моё желание получать самые высокие баллы причиняло мне немало переживаний.

По воскресеньям у нас был урок сольфеджио. Это теория музыки. Помню, практически на первых уроках сольфеджио учительница по теории музыки сделала мне грубое замечание по поводу моего выполненного задания. Мы записывали ноты в тетрадях, и я наделала много ошибок. Учительница сказала: «Я не представляю, как ты учишься в общеобразовательной школе, если ты такая тупая». Просто и со вкусом. Она убила во мне желание познать теорию музыки навсегда. Она одной фразой научила меня обманывать. Одна фраза, а какая огромная работа проделана! Я очень огорчилась после её слов, но не рассказала правду маме. Ну кто же захочет оповестить свою маму, что её дочь тупая, по мнению взрослого человека. Я ведь не была до конца уверена, что это ложь или что это правда.

Но на следующем уроке я чувствовала себя так некомфортно, так плохо, что по-настоящему не могла ничего понять, о чём говорила эта учительница. С одной стороны, я умница, а с другой – я тупая. И я решила принять сторону, благоприятную для меня, т. е. быть умницей. Я прекратила посещать теорию музыки и обманывала маму, что хожу туда. Я никогда не любила и не люблю обманывать. Но другого выхода я тогда не нашла. Так что я осталась неграмотной в теории музыки на всю свою жизнь. А вот игра на пианино давалась мне легко и приносила много глубоких и радостных ощущений. Раз в году музыкальная школа проводила концерты учеников в большом актовом зале с приглашением родителей. Я там участвовала тоже, и довольно успешно. Мой обман вскрылся только через семь лет обучения игре на пианино, когда мне собирались выдать свидетельство об окончании музыкальной школы. При подготовке к выдаче свидетельства об окончании музыкальной школы вдруг кто-то обнаружил, что я никогда не посещала уроки по теории музыки. Диплома мне так и не дали, о чём я никогда не жалела.

Во втором классе, когда я научилась хорошо читать, я ощутила острую потребность получать новые знания. Привыкшая к тому, что мои родители постоянно заняты, а брат, кроме как подзатыльников, мне ничего дать не мог, я решила записаться в библиотеку. Библиотека находилась достаточно близко от нашего дома, и каждый раз, когда я проходила мимо окон библиотеки, красочные обложки книг привлекали моё внимание. Я помню, как я кружила вокруг библиотеки несколько раз, не осмеливаясь зайти. Но наконец я все же переборола свою неуверенность и вошла в библиотеку. Приветливая женщина записала моё имя и фамилию, номер школы, в которой я училась, и выдала мне мою первую библиотечную книжку. Я помню, что это была большого формата книжка с картинками всего в несколько страниц. Я принесла эту книжку домой, села на диван, гордая и радостная открыла её и прочитала всю за очень короткое время. Это была первая книжка в моей жизни! Мне она так понравилась, что я захотела прочитать другую книжку, и опять помчалась в библиотеку. В тот день я не получила другой книжки – мне сказали прийти завтра. Правила есть правила. Книг в библиотеке было очень много, и я постоянно читала.

Главное, что я получила этот свой жизненный опыт сама и не ждала, когда мне помогут.

В третьем классе к нам на урок физкультуры пришёл молодой человек. Он представил себя как выпускника института физической культуры и тренера по теннису. У нас в классе было около 40 учеников. Этот тренер стал рассказывать нам о теннисе. Почти никто не слышал о такой спортивной игре. Он рассказывал так увлечённо, так заманчиво, что после урока, когда учитель спросил: «Кто желает записаться в группу по обучению игре в теннис?», то практически весь класс проявил желание быть в этой группе.

И вот первая тренировка. Почти сорок учеников выстроились на земляной теннисной площадке в ряд, готовые сразу взять ракетки в руки и играть. Тренер поприветствовал всех и стал объяснять, что прежде чем взять теннисную ракетку в руки, надо потренировать своё тело. Все переместились на спортивную площадку, предназначенную для упражнений по растягиванию, прыжкам, бегу. Два часа пролетело незаметно, и тренер объявил об окончании первой тренировки. Он назначил следующую тренировку через день. Придя домой, я стала рассказывать маме о тренировке. Мама категорически заявила, что врачи запретили мне заниматься спортом, что у меня больное сердце, и что она тоже запрещает мне там заниматься.

Я помню это событие, как удар, как что-то, что отнимает мою свободу. Я всё ещё бессознательно помнила тот опыт, который я получила, когда мама со мной не разговаривала. Я не стала спорить, но чувство растерянности и какой-то несправедливости я сильно ощущала. На следующий день, вернувшись из школы, пообедав и поиграв на пианино, я представила, что вот сейчас бы я шла на тренировку по теннису. Я решила пойти туда и понаблюдать со стороны. Когда я подходила к теннисным кортам, то встретила тренера, который попросил меня помочь принести на корт теннисные мячи. Я не успела и рот открыть, как уже тренировалась вместе со всеми.

В этот раз пришли ровно половина учеников из числа записавшихся. Мне нравилось учиться играть в теннис. Но каждый раз учеников из моего класса оставалось всё меньше и меньше. Буквально через месяц я продолжала тренировки, а из моего класса никого не осталось. В конечном итоге осталось только восемь человек из разных школ, приблизительно одного возраста (1–2 года разницы), которые продолжали тренироваться.

Так продолжалось около двух месяцев. Я ходила в школу, на музыку и на тренировки. Никто в моей семье не знал о моих тренировках по теннису. Да никто и не спрашивал меня ни о чём. Мой брат всегда занимал всё внимание моих родителей.

Только через много лет я осознала, как много «сделал» для меня мой брат, притягивая всё внимание наших родителей к себе и давая мне свободу.

Мой брат был на 5 лет старше меня. У него было необыкновенно острое чувство юмора, да и руки у него были «золотые». Он не любил дисциплины и всегда старался пойти против общепринятых правил. За 10 лет учёбы в общеобразовательной школе он «сменил» 5 школ. За плохое поведение его постоянно исключали из школы. Например, в начальной школе он покрыл воском доску в классе и сорвал урок по русскому языку, потому что невозможно было на этой доске писать мелом. Так он выражал своё несогласие с учительницей. Он везде и всегда его выражал и не боялся наказания. Когда нет страха, то «творческая энергия», в данном случае направленная на выражение свободы, работает очень продуктивно на получение опыта такого рода. Он делал «плохие» вещи, но никогда не повторялся.

Помню наших соседей, которые постоянно выражали недовольство поведением моего брата. Они постоянно жаловались на него папе, и он его за это наказывал. Однажды, я не знаю, что уж там произошло между братом и соседями, которые жили этажом ниже, но мой брат разбил стекла во всех окнах их квартиры. По обыкновению, ругаясь, соседи пожаловались на плохое поведение моего брата отцу. Отец так разозлился, что схватил кожаный ремень и стал бить этим ремнём моего брата. Это была жуткая сцена. Мама была на работе. Я, крича, старалась защитить от ударов моего брата, но это было просто невозможно. Часть ударов перепала и мне, и я от крика, несправедливости, слёз не знала что делать. Когда отец выбился из сил, он насыпал в углу комнаты какую-то крупу и поставил на неё своего сына на колени.

Это был старый метод наказания, который отец применил из опыта своего детства. Всю ночь мой брат простоял на коленях на крупе в углу. Отец, наверное, думал, что надо один раз как следует наказать, и тогда сын запомнит это и будет бояться повторить плохой поступок.

Такой метод применяется всегда, когда человек хочет контролировать другого человека – посей страх, и страх выполнит желаемое. На следующий день папа был уверен, что проделанная им «воспитательная» работа должна принести пользу и вразумить непослушного сына. Утром все разошлись по своим делам. Когда я возвращалась домой после «тайной» тренировки, то вновь увидела разбитые стёкла в окнах соседей, которые они утром вставили. Я не помню, как прореагировал папа, но скандала в этот вечер в доме не было. Мой папа никогда больше не применял ремень как орудие наказания моего брата. Да, мы все учим друг друга.

Я тайно и достаточно спокойно тренировалась до первого снега. В тот день за хорошие успехи в игре в теннис тренер выдал мне первую в моей жизни собственную теннисную ракетку. Большую радость и гордость принесла мне эта новая деревянная ракетка. Но когда я подходила к своему дому, то с ужасом подумала, что эта ракетка может открыть мою тайну, если мама увидит её. Я завернула её в газеты, нашла тихое место за домом и присыпала её толстым слоем снега.

Так продолжалось месяц, пока мой тренер не появился у нас дома, чтобы познакомиться с моими родителями. Это было воскресенье, когда моя мама, как обычно, старалась выполнить непосильный объём домашней работы. Я увидела своего тренера через окно, приближающегося к нашей входной двери. Я чуть не умерла от ужаса, что мама всё узнает. Чему быть – того не миновать. Тренер позвонил в дверь, я открыла ему, пригласила войти в комнату, позвала маму, а сама убежала в другую комнату. После разговора с тренером мама позвала меня и спросила негромко, но очень строго:

– Я же запретила тебе играть в теннис. Почему ты меня обманывала?

Я помню, что я стояла, как оловянный солдатик, и со слезами на глазах твердила, что я всё равно буду тренироваться. Наверно, я вложила много уверенности и упрямства в сказанные мною слова, потому что мама сразу же поняла, что запрет тут не поможет – он только обострит обстановку. Тогда, переключив всё внимание на тренера, она официальным тоном сказала:

– Вы обязаны получить разрешение от врачей для моей дочери, что она может посещать ваши тренировки.

На что тренер ответил:

– Конечно. Раз месяц каждый спортсмен должен проходить медицинское обследование, после которого я буду знать о заключении врачей – разрешить, запретить или рекомендовать что-то от врачей. Пожалуйста, не волнуйтесь.

Когда тренер ушёл, то я почувствовала себя такой счастливой, что мне не надо больше обманывать, не надо прятать мою теннисную ракетку, которой я так гордилась. Мама спросила меня:

– А как твоё сердце? Как ты себя чувствуешь?

И это, наверное, были самые прекрасные вопросы, ведь они сближали меня с моей мамочкой и давали мне возможность заниматься тем, чем мне так нравилось заниматься. Я побежала на улицу, выковыряла свою ракетку из-под снега, прибежала домой и показала её маме. Наверное, моё лицо было как начищенный самовар, на что мама улыбнулась и, ничего не сказав, стала продолжать свою домашнюю работу.

Так что с 3-го класса я была довольно занятым ребёнком: школа, теннис и музыка. Я всё успевала. Везде всё шло успешно. Я думаю, что Бог дал мне от рождения дисциплинированность, организованность и ответственность. Это не лично моя заслуга. Я верю, что я это «заработала» в прошлых жизнях.

В конце 4-го класса, в начале лета, я впервые участвовала в городских соревнованиях по теннису среди девочек моего возраста. Первое в моей жизни участие в соревнованиях – и первая «золотая медаль»! Это было приятно для меня, но я не помню, чтобы это вызвало большую радость в моей семье. Никто меня не поздравлял. Я не огорчилась, потому что не знала тогда, что может быть по-другому. Это была культура моей страны. Спортивные обычаи, привычки, манера поведения у людей тогда ещё не были сформированы – это было новым явлением. Родители не знали, как реагировать, как поздравлять, – им никто этого не показал, вот и они мне этого не показали.

После пятого класса общеобразовательной школы всё в моей жизни заняло свои места. Расписание дня у меня было, как у премьер-министра, – очень укомплектованное. В весеннее время (май месяц) была короткая часовая тренировка до школы. Вставать тогда приходилось в 5.00 утра, бежать на тренировку к 5.30 и играть в теннис до 7.30.

Мне очень запомнилось одно тёплое весеннее утро. Я вышла из дома на тренировку, и солнышко своими только что проснувшимися и потягивающимися лучиками коснулось моего лица. Я чувствовала такую сильную энергию в своём теле, что, казалось, она никогда не кончится, потому что её так много и она бесконечна. Этот тихий ещё город, этот чистый воздух с лёгкими капельками росы, эти ласковые лучики солнышка рождали внутренний восторг, что ты просто живёшь на этой прекрасной земле. Я храню в себе те ощущения, которые я испытывала при первых ударах по мячу на теннисном земляном корте в такое раннее летнее утро. Это звучало как биение сердца в пространстве теннисного корта, окруженного тишиной, свежестью и светом.

Один час утренней тренировки пролетал мгновенно, и надо было спешить домой, чтобы позавтракать и привести себя в порядок перед школой. Мама всегда вставала очень рано и готовила всем нам завтрак и обед, который ждал нас после возвращения из школы. В любое время дня суп, котлеты, картофельное пюре или что-то другое можно было найти на плите или в холодильнике. Моя мамочка всю жизнь очень вкусно готовила, и если кто-то заглядывал в наш дом, то никогда не уходил, не угостившись мамиными кулинарными «шедеврами». В зимнее время тренировки часто начинались после 8 часов вечера и заканчивалась в полночь. Тренер провожал каждого до дома. Мама была очень недовольна этими вечерними тренировками.

И вот, умывшись, позавтракав после утренней тренировки, я спешила в школу. Ежедневно 5 или 6 уроков по 45 минут и 10–20 минутными перерывами между уроками проходили быстро. После школы, около 2 часов дня, я обедала, затем играла на пианино или шла на урок музыки. Это занимало около 2 часов, после чего я шла на вторую тренировку, которая продолжалась 1,5 часа. После вечерней тренировки я приходила домой, ужинала и делала домашнее задание на следующий день. Чем не президентское расписание? Никто не заставлял меня этого делать. Я сама захотела играть в теннис и на пианино. Это было моё желание. И это, я уверена, давало мне так много сил, хорошее настроение и счастье от познания нового. Наверно, мне повезло в этом плане с родителями. Они не знали, что такое спортивные игры, да и музыкальные инструменты не вызывали у них особого интереса.

Они работали, выполняли долг перед государством. Но при этом они не мешали моей свободе, за что я им очень благодарна.

После 6 класса я стала ездить на соревнования по теннису в другие республики СССР. Государство оплачивало абсолютно все расходы, связанные со спортом: спортивные формы, теннисные ракетки, мячи, кроссовки, питание в общественных местах, билеты на самолеты и поезда. С нами всегда ездил медицинский работник. Врачи несколько лет предупреждали меня и тренера о существующей опасности для моего сердца, но я всегда чувствовала, что проблемы с сердцем у меня нет. Может, моё такое сильное доверие своим чувствам, может, доктора ошибались, но после нескольких лет тренировок моё сердце стало показывать хорошие результаты после медицинских обследований.

Как часто в нашей жизни кто-то или что-то может остановить человека, так и не дав возможность делать то, что душа его пожелала. А вот когда человек доверяет своим чувствам, то это и есть его самый лучший и верный советчик. Ведь через чувства наша душа разговаривает с телом.

Соревнования в разных городах республик СССР проходили от 10 до 14 дней. В эти дни я пропускала как общеобразовательную, так и музыкальную школу. По приезде приходилось наверстывать то, что было пропущено. Я никогда не жаловалась. Да и кому? Мама сказала бы:

– Бросай ты эти тренировки!

На соревнованиях, проходящих в других республиках и в других городах, мы всегда жили в хороших гостиницах и питались в ресторанах. Тренер был с нами везде. Там он был для нас и мамой, и папой.

Помню крупные командные соревнования между республиками СССР в Ереване, Армения. Жили мы в гостинице, которая располагалась высоко в горах. Вода там такой необыкновенной свежести и вкуса, что когда её пьёшь, то не можешь остановиться. Такой, наверное, была вода, когда Бог сотворил мир. Вода в других городах часто была с острым запахом хлора, или воду разрешалась пить только после кипячения. На теннисные корты нас возили специальным автобусом. В Ереване с нами везде был сотрудник милиции. Первый раз я была так удивлена: «Зачем он нужен?» Но скоро поняла, что хоть СССР и одна страна, а вот каждая республика сохраняет свои культурные, семейные традиции и обычаи. Там всё ещё действовали обычаи похищения невесты или кого-то, кто сильно понравился. Так что милиция служила своеобразным щитом от армянских или грузинских обычаев.

Мы часто не задумываемся, насколько велико влияние культуры и обычаев той страны, в которой мы живём. Это как линзы на наших глазах, через которые мы смотрим. Часто жизни недостаточно, чтобы убрать эти линзы и увидеть мир своими глазами.

Общеизвестный факт, что Армения и Грузия веками враждовали между собой. Казалось бы, ну что им делить? Обе республики принадлежали тогда одной большой державе под названием СССР, один государственный план, аппарат, бюджет. Но обычаи этих стран уже по привычке включили в себя недружелюбное взаимоотношение друг с другом. За что может молодой грузинский человек ненавидеть абсолютно незнакомого парня из Армении? Здесь нет ничего личного, – есть только влияние культуры. Вот и мне «посчастливилось» наблюдать, как это работает. В тот день сборная команда Армении играла со сборной командой Грузии. Зрители были с обеих сторон. Грузинский спортсмен стал проигрывать армянскому спортсмену во второй партии. Сначала шум недовольства появился со стороны зрителей Грузии, потом он соединился с шумными возгласами армянских болельщиков. Когда ситуация на теннисном корте стала складываться в пользу армянского спортсмена, то со стороны грузинских болельщиков кто-то бросил камень на теннисный корт, в сторону армянского спортсмена. Как по команде, болельщики с обеих сторон накинулись друг на друга и стали выяснять отношения с помощью кулаков. В эту же самую секунду сработала такая же реакция и у армянского спортсмена – он поднял брошенный в него камень с корта и запустил им в своего противника по теннису. Вот поэтому там всегда так много было сотрудников милиции. Все знали о таких возможных инцидентах и заранее готовились к ним.

Иногда нашим соревнованиям предшествовали спортивные сборы. Часто эти сборы или подготовительные тренировки перед соревнованиями проходили в городе Сочи, что на юге СССР. Тогда я пропускала обе школы почти на три месяца. Потом надо было напрячься серьёзно, чтобы «догнать» программы двух школ.

Однажды тренер сказал мне, что на сборы в Сочи я лечу самостоятельно, так как меня включили в сборную СССР, и никто больше из Белоруссии не получил такого приглашения. Эти сборы будут продолжаться 1,5 месяца. Вылет завтра.

Я опять говорила маме неправду, опасаясь, что мама может не пустить меня на эти сборы, если узнает, что я лечу в Сочи одна. Я сказала ей, что в Сочи летит вся команда вместе с тренером. Как всегда, мама не проявила никакого интереса к моим спортивным мероприятиям, что в этот раз сыграло мне на руку. Чем меньше вопросов, тем меньше обманывать придётся, меньше страха переживать.

Утром все разошлись по делам, и я, собрав сумку, взяв теннисные ракетки, села в троллейбус, который отвёз меня в аэропорт. Когда я подошла к окошку для регистрации билета, то обнаружила, что я забыла дома билет на самолёт. Я помню как сейчас, как жарко мне стало на одну секунду. Вторую секунду я потратила на приблизительный подсчёт времени, которое мне потребуется, чтобы вернуться домой, взять билет и успеть к самолету. Невозможно. В следующую секунду я уже бежала на такси. Когда я вернулась с билетом в аэропорт, то мой самолет уже был готов к вылету. Я точно не помню, что я говорила (или не говорила) служащим аэропорта, но, наверное, двенадцатилетняя девочка без сопровождающих, с теннисными ракетками и с огромным желанием улететь смягчила их сердца, и они помогли мне «влететь» в этот самолет. Когда самолёт приземлился в городе Сочи, то мне пришлось немало поспрашивать, поискать и найти ту гостиницу, где остановилась сборная СССР.

Сборы тогда прошли очень продуктивно для меня, я очень многому научилась в игре в теннис.

Когда я, загоревшая, вернулась в Минск, то впервые почувствовала недружелюбное отношение моих одноклассников. Возможно, это была зависть. Всё это время они ходили в школу, а я, получив разрешение на освобождение от уроков, «отдыхала» в курортном городе Сочи. Я никогда так и не узнаю правду, о чём они думали. Я помню свои чувства. Это опять страх остаться одной. Страх, когда-то поселившийся во мне, нуждается в постоянной подпитке. Он будет использовать любую возможность через мысли в голове получить этот «корм».

Я почувствовала, что отношение одноклассников ко мне изменилось, но я была так занята, что мои мысли быстро переключились на выполнение моих обязательств, которые я сама на себя взяла. Оценки в школе почти всегда у меня были отличные. Я легко запоминала, увлечённо занималась математикой, и никакой предмет в школе не вызывал у меня затруднений. В музыкальной школе мы с учительницей, которую я очень любила, разучивали пьесы, этюды, адажио новых и новых композиторов, моих любимых Черни, Баха, Бетховена, Чайковского…

К тому времени я уже стала не только чемпионкой города, но и республики. Следующая вершина для покорения – чемпионат СССР. Я готовилась к этому. Первый мой чемпионат СССР среди девочек моего возраста проходил в Киеве, столице Украины.

Киев – очень красивый город, с широким проспектом в центре города и с глубокой и быстротечной рекой Днепр. В то время в Киеве появились такие известные торты, как «Киевский» и «Крещатик». Это было чудо кулинарии, полное новых вкусовых ощущений. Я всегда привозила домой пару тортов из Киева, чтобы побаловать своих родных.

Чемпионат проходил гладко, и я не без усилий, но всё же вошла в финал. Я думаю, что, не имея опыта выигрывать турниры такого высокого ранга, я не чувствовала ни страха, ни сомнений. Мне не с чем было сравнить, и поэтому я просто играла в теннис так, как позволяли мне мои способности. Помню, вечером, перед финалом, я старалась ни о чём не думать – просто хорошо отдохнуть. И в эту ночь я спала очень хорошо и утром, полная сил и энергии, старалась сосредоточиться только на предстоящей игре в финале. Я думаю, что у меня и у девочки, с которой мы встретились в финале, был одинаковый уровень игры в теннис. Никто из нас часто не забивал мячи у сетки с лёту, не обрушивал на противника сокрушительные удары. Это была игра на выдержку и сосредоточенность, на умение держать мяч в игре долго и без ошибок. Я помню, как дрожало моё тело от усталости в конце игры. Я оказалась чуть-чуть выносливее, чем моя противница, и я стала чемпионкой СССР среди девочек моего возраста. Это было огромное событие и для Белоруссии тоже. Мою фотографию с поздравлениями напечатали во многих газетах. Сразу после соревнований было торжественное вручение призов и подарков. Сам Антонов, создатель таких самолетов, как Ан-24, Ан-148 и другие, лично вручил мне модель самолета Ан-24. Это было так приятно. Мне вручили также очень дорогую и красивую хрустальную вазу и грамоту о присвоении звания чемпионки страны.

Когда я вернулась в Минск, то, как всегда, меня никто не встречал. Родители работали. Я с тяжёлой вазой в сумке, с ракетками автобусом добралась домой. Я думаю, что это очень хорошо, что по возвращении домой я в очередной раз не обратила внимания на отсутствие интереса у моих домашних к моим успехам в спорте. Это помогало мне не зазнаваться и приучало меня переключать внимание на другие дела и концентрироваться на чем-то более важном. Через час после возвращения с чемпионата я уже бежала к одноклассникам, чтобы узнать домашние задания, которые я пропустила и должна была сделать. Вечером я играла на пианино, чтобы быть готовой к уроку музыки на следующий день.

Следующий чемпионат СССР среди девочек моего возраста проходил в Ташкенте, столице Узбекистана. В старой части Ташкента есть узкие улочки шириной около 2 метров, с глухими стенами по обе стороны. Мы ходили через них, чтобы купить на базаре фрукты, арбузы, дыни. Однажды мы пришли на базар с теннисными ракетками за плечами, и один торговец предложил нам огромный арбуз в обмен на два теннисных мяча. Это было весело! Хотя плата за огромный арбуз была очень и очень небольшая, но впервые получить опыт обмена был достаточно интересным. Я жила в номере с девочкой моего возраста из Латвии. Мы принесли этот арбуз в номер, разрезали пополам и ели ложками каждый из своей половины, как из тарелок. Сладкий, вкусный, сочный арбуз сделал наши животы похожими на арбузы. В Ташкенте очень вкусные шашлыки, приготовленные из маленьких кусочков мяса. Там красивые женщины с длинными косами, одетые в национальные платья, и добрые мужчины, носящие тюбетейки и часами пьющие чай в чайных. Такой мне запомнилась эта республика.

Соревнования проходили как обычно. Я довольно легко выигрывала и дошла до финала. Так случилось, что девочка, с которой я жила в одном номере гостиницы, оказалась моим противником в финале. Я наблюдала за её игрой перед нашей встречей и была уверена, что она значительно сильнее меня. Встреча сразу началась с борьбы. Никто не ошибался. Каждый выигрывал только на забитом мяче. Я проиграла первую партию со счетом 4:6, а вторую выиграла со счетом 6:4. Мы обе устали, когда началась третья партия. Это было не соревнование в игре в теннис, а соревнование силы воли. Мы обе не могли уже сильно ударить по мячу или выбежать к сетке и забить мяч с лету. Мы просто обменивались ударами друг с другом до тех пор, пока кто-то не сделает ошибки. Мы играли больше четырёх часов. Я проиграла эту встречу. Моя воля оказалась чуть-чуть слабее. Мое терпение было чуть-чуть меньше. Я не переживала своё поражение. Почему? Наверное, потому, что у меня было много других важных дел.

Один случай в моей спортивной жизни повлиял практически на всю мою дальнейшую жизнь.

Эти спортивные сборы проходили в Эстонии, в Таллинне. Таллинн – очень красивый город, со многими старинными улочками, невысокими зданиями и очень вкусными пирожными. Сборная БССР (Белорусской Советской Социалистической Республики) проводила там подготовку спортсменов к предстоящим всесоюзным соревнованиям. Нас было человек 20 разного возраста, а я была одной из самых младших участниц этого сбора. Мы не только играли в теннис, но и много занимались физической подготовкой. Утром, до завтрака, около часа бегали по песчаному берегу Балтийского моря. Это было настоящим испытанием! Ноги буквально гудели, были тяжёлые, как камни, которые невозможно было поднять. После завтрака и совсем небольшого перерыва мы около 2 часов играли в теннис. Затем обед, отдых, вторая тренировка, после которой следовали физические упражнения на гибкость и растяжку, ужин и смертельный сон.

В один из таких дней тренер собрал всех спортсменов и стал делать нам замечания, на что каждому спортсмену следует обратить особое внимание, над чем необходимо дополнительно поработать. Я всегда хорошо относилась к своему телу. Я считала, что форма моего физического тела правильная, крепкая и довольно красивая. А вот тренер в тот день перед всей командой сказал, что я должна сбросить вес. И добавил, что мне лучше похудеть сейчас, чем в дальнейшем стать, как моя мама. Я была в подростковом возрасте. Это было то время, когда словом можно было легко «убить». Я проглотила слёзы внутри себя и ничего не ответила.

После этого собрания я гуляла одна. Впервые в своей жизни я испытала душевную боль. Болела душа внутри от обиды за маму. Да, у моей мамы был лишний вес, что это никак не влияло на мою любовь к ней. Да и вообще, до этого дня я и не подозревала, что кого-то может беспокоить мамин лишний вес. Я хотела защитить её, только не знала, как и от чего защищать. Болела душа, что тренер, которого я так любила, просто предал меня перед всеми. Это выглядело для меня так, будто он раздел меня на глазах у всех. Я мысленно представила своё тело и вдруг поняла, что я толстая и уродливая, и как только я этого раньше не замечала? Трагедия, которая разыгралась у меня в голове, была просто невыносимой. Мне казалось, что мир рушится прямо у меня на глазах, и как я смогу посмотреть в глаза своим друзьям после такого позора! Я даже подошла к мосту, и у меня в голове появилась мысль: «А разве можно жить после этого?»

После этого события я перестала любить своё тело. И любая шутка по поводу моего тела или просто разговор об этом вызывали во мне настороженность и желание защищать себя. Я стала смотреть и думать о своём теле через ту обиду, которую нанёс мне тренер. Вот эту обиду я несла на своих плечах многие и многие годы. Тренер забыл о том, что сказал, через минуту. А я продолжала нести этот груз почти всю свою жизнь. Так чья это проблема и кого обвинять?

Опять тренировки, школа, музыка. Иногда мне казалось, что я пропускаю что-то очень важное в своей жизни, что мои одноклассники ходят в кино, собираются вместе, общаются, думают о мальчиках. Мама никогда не поощряла мои успехи в спорте. Она считала, что всё это баловство и не может стать занятием на всю жизнь. По её мнению, быть тренером непрестижно, а вот университет, институт с математическими, физическими знаниями могут дать хорошую специальность в жизни. И вот под впечатлением маминых мыслей и таких разговоров, когда мне уже было пятнадцать лет, я решила бросить занятия спортом.

Итак, теннис в моей жизни больше не существует. Проснувшись утром, позавтракав, я пошла в школу. Пришла из школы, пообедала, поиграла на пианино, приготовила домашние задания, сходила к подружке поболтать. Так прошло два дня. На третий день я стала в буквальном смысле этого слова сходить с ума. Звук мяча от удара ракеткой, запах земли, исходящий от политого водой корта, просто преследовали меня. Я думала о своих друзья по теннису, с которыми мы вместе пережили много трудностей. Я думала о своём тренере, который стал для меня близким человеком. И такая тоска охватила моё сердце, что даже сложно передать. На четвёртый день я пришла на тренировку. Я извинилась перед тренером, что так поступила. Он разрешил мне продолжать тренировки, но что-то сломалось у меня внутри.

Какое красивое слово – «родители». Это те люди, которые дали тебе жизнь. Я глубоко убеждена, что никто не имеет права обвинять или критиковать своих родителей. Каждый должен уважать уже их только за то, что они привели тебя в этот мир.

Моя мама и мой папа выросли в больших белорусских крестьянских семьях. Папа никогда не рассказывал мне ничего о своём детстве. Просто говорил, что была нищета и бедность. Он вырос в семье, в которой было 6 детей. Некоторое время его родители, мои бабушка и дедушка, жили с нами, но я была маленькая и запомнила о них совсем немногое. Бабушка постоянно болела, постоянно ворчала и большую часть времени находилась в кровати. Комната у меня с братом, бабушкой и дедушкой была общая, и я там играла.

Однажды я играла очень близко от электрической розетки, и бабушка, не говоря ни слова, поднялась с кровати, взяла веник в руки и стала бить меня по попе, отгоняя подальше от розетки. Видно, вот такому же «воспитанию» подвергался и мой папа. Возможно, что это была одна из причин, почему мой папа никогда и ничего не рассказывал о своём детстве. Дедушка запомнился как очень шумный человек, всегда громко кричащий и любивший выпить. Я не помню ни одной сказки, рассказанной мне бабушкой или дедушкой, ни одного их нежного прикосновения. Это всё, что я знаю о своих предках со стороны папы.

Мама больше, чем папа, рассказывала мне о своей семье и своём трудном детстве. Она родилась в большой семье, в которой было 5 детей. Деревня, в которой она родилась и росла, находилась далеко от районного центра и была окружена непроходимыми болотами, лесами и озерами. В деревне было всего несколько домов. Мамина мама заразилась тифом, который свирепствовал в то время, и умерла, когда моей маме было около трёх лет. Её предупреждали, что опасно посещать больного тифом родственника, напоминали ей, что семья у неё большая, но она всё равно пошла туда и оставила без материнской заботы ещё двоих детей младше моей мамы. На всё воля Бога, Бог знает, что делает. Не осталось ни одной фотографии моей бабушки, остались только эти воспоминания моей мамы: «Высокая, красивая, темноволосая женщина, стоящая у печки».

Я не уверена, что она была высокой, ведь для маленьких детей все взрослые люди кажутся высокими.

В этой же деревне жил мамин дедушка (я даже не знаю, по отцовской или материнской родовой линии). Мама рассказывала, что они жили очень бедно. У детей дошкольного возраста практически не было никакой одежды. Летом у них были только самотканые платья без нижнего белья, а зимой они почти всегда сидели дома на печке, так как не было никакой обуви, чтобы ходить по снегу. Если им хотелось зимой навестить дедушку, то они бежали по снегу босиком. У них было большое хозяйство, состоящее из коров, свиней, кур, лошадей. Все они требовали ухода и тяжёлой ежедневной работы.

Мама рассказывала, что когда кто-нибудь её обижал, то она брала свою подушку и шла по снегу босиком с подушкой в руках к дедушке. Так она выражала свой протест и несогласие. Дедушка научил маму считать и немного писать ещё до школы. Он научил её многим премудростям. Мама задавала вопросы, а дедушка на них отвечал. Никто из остальных детей не проявлял интереса ни к чтению, ни к письму.

С семи лет дети должны были ходить в школу. Школа находилась в 6 километрах от деревни, в которой они жили. Каждый день, весь учебный год, дети должны были прошагать 12 километров по лесу. Конечно, когда были сильные морозы, то они оставались дома. Мама рассказывала, что очень любила математику, что передалось и мне.

Мама очень рано научилась шить себе трусики, юбки и кофты из кусочков ткани, вырезанных из старой и выношенной одежды. Многие дети подолгу не знали о нижнем белье.

Лес был вторым домом для жителей таких отрезанных от мира деревень. Там они собирали грибы, орехи и ягоды. Лес давал им дрова для отопления домов и приготовления пищи для себя и домашних животных. Моя мама была очень смелой девочкой. Когда в лесу было много опасных змей, мама ходила в лес и убивала их. Она говорила, что не боялась их совсем и делала это, чтобы обезопасить других людей.

Через некоторое время после смерти своей жены мой дедушка женился на её двоюродной сестре. Этой новой его жене едва исполнилось 17 лет, и она была чуть старше, чем его старший сын. В те времена, когда вопрос о выживании стоял остро, тема любви, ухаживаний была непозволительной роскошью. Мой дедушка выбрал её, пришёл к родителям, попросил её руки, получил их согласие, сыграли скромную свадьбу – и семейная жизнь началась. Эта очень скромная, малообразованная молодая девушка, почти девочка, сразу взвалила на свои плечи заботу о 5 детях и большом хозяйстве. И очень скоро детей стало 9. Старшие дети помогали по хозяйству, средние смотрели за маленькими детьми. С трёх лет каждый ребенок имел свои обязанности. Обязанностей было у каждого много, так что школа, по сравнению с ними, была не так уж и важна. Дети часто пропускали занятия в школе, да и особого желания учиться у них не было.

Моя мама была исключением в семье. Она любила учиться, хотела получить аттестат об окончании средней школы и получить высшее образование. Когда она получила справку об окончании восьмилетней школы, то встал вопрос о продолжении её обучения в средней школе. Дальнейшее обучение можно было проходить только в школе, расположенной в районном центре, а туда пешком дойти трудно, тем более каждый день. Мамин отец был категорически против дальнейшего обучения моей мамы, так как семье нужны были рабочие руки. Моя мама была достаточно упрямая в достижении своей цели. Она пешком пришла в районный центр, сняла там крошечную комнату и стала продолжать учёбу. У мамы совсем не было денег. Она помогала хозяйке дома, у которой снимала маленькую комнату, а та разрешала ей жить у неё и давала моей маме немного еды.

Мамина мачеха, а лучше сказать новая молодая мама, была очень добрым человеком. Она совсем не умела писать и читать, но сердцем чувствовала, что надо помочь моей маме улететь из гнезда и дать ей возможность увидеть другой мир. Ночью, когда все спали, она тайно от мужа, с тряпичным мешочком с едой за плечами, шла через леса и поля в районный центр, к моей маме, чтобы передать ей немного денег, которые она по копейке собрала для неё, и простой еды. И до рассвета, той же ночью, она вернулась обратно в деревню, и никто не заметил её отсутствия. Низкий поклон тебе, моя дорогая бабушка, за помощь моей маме. Этим ты помогла мне в жизни тоже.

Я помню этот маленький случай всю мою жизнь. Однажды, будучи в подростковом возрасте, я навещала мою бабушку в деревне. Было раннее лето. Я сидела под яблоней на траве и читала книжку. Бабушка подошла ко мне так тихо, как ласковое дуновение ветра. В её морщинистой руке было яблоко удивительного сорта. Их невозможно было хранить, их надо было есть сразу, как только снимешь с дерева. Эти яблоки такие прозрачные, что внутри чётко видно каждое коричневое зёрнышко. Очень красивое и вкусное яблоко.

Но ведь не яблоко так тронуло мою душу, хотя это символ того, что бабушка пыталась сказать через него. Мою душу тронуло то, как она мне его подала. В этом жесте было так много доброты, любви и спокойствия: она просто улыбалась и протягивала мне яблоко. Глаза её передали так много, так глубоко, так красиво, так спокойно, что это можно сравнить только с божественной любовью, о существовании которой почти все забыли. А она помнила. Она знала, как любить без слов, сердцем. Она не знала никаких наук, даже букв. Она знала только язык любви.

Моя бабушка прожила тяжёлую жизнь. Она прожила ту жизнь, за которой её душа пришла сюда. Она никогда никого не винила, не отстаивала свои права, не жаловалась на жизненные обстоятельства. Бабушка принимала всё как есть. Это и есть истинная вера в Бога. Связи с Богом она никогда не теряла. Эта связь давала ей силы хранить спокойствие и продолжать свой жизненный путь с миром в душе. Она почти не болела. Умерла после 80 лет. Тем далёким и последним вечером в своей жизни она навела порядок в своём маленьком домике, помылась, оделась в чистую одежду, постояла у калитки, как бы прощаясь, легла в кровать, а утром так и не проснулась. Красивая смерть. Она заслужила именно такую. Спасибо тебе, моя дорогая бабушка.

Итак, моя мама получила аттестат об окончании средней школы и стала выбирать институт, где бы она могла получить высшее образование, но началась Вторая мировая война. Война поменяла все планы. Старших маминых братьев сразу забрали в армию. Многие сёстры к тому времени обзавелись своими семьями и жили отдельно. Их мужей тоже забрали в армию. Мама была в замешательстве. Как продолжить обучение и выжить? Она нашла Железнодорожный институт в Сибири, который обеспечивал униформой. Мама думала о том, что будет хоть какая-то одежда. Этот институт был выбран по необходимости, а не по велению сердца. Мама поехала в Сибирь, поступила туда и стала учиться. Старший брат, который был офицером на войне, первые годы высылал маме какие-то деньги, чтобы помочь своей сестре выжить. Мама часто с благодарностью вспоминала эту помощь. Потом его убили. Мама осталась без какой-либо материальной поддержки. По воскресеньям с однокурсниками они ходили по деревням в поисках работы за кусок хлеба. Мама рассказывала, что в то время она была просто раздута от воды. Пили очень много воды с маленьким кусочком хлеба, чтобы хоть как-то утолить голод.

В студенческие годы моя мама познакомилась с одним парнем. Это была очень короткая встреча, потом его забрали на войну. Они переписывались несколько лет, полюбили друг друга и после войны планировали пожениться. Война забрала его. Я уверена, что эта была та единственная любовь в маминой жизни, которая так и не смогла найти себе замену. Мама показывала мне фотографию того парня и всякий раз вздыхала.

На последнем курсе института мама познакомилась с моим отцом. Он был необыкновенно красив. Белое чистое лицо, жгучие чёрные волосы, ярко-голубые глаза делали его магнитом для многих женщин, чему он никогда не противился. Мама говорила, что она не собиралась за него замуж, но он прилип, как банный лист. Папа и мама получили дипломы о высшем образовании в один год. Мама вернулась в Белоруссию. Первое время она жила у своей сестры в деревне. Там и разыскал мой папа мою маму. Он сделал ей предложение. Мама рассказывала, что не было никакой любви с её стороны, но ведь и выбора тоже не было: почти всех мужчин война забрала. Детей моя мама очень хотела иметь. Она согласилась выйти за него замуж, и они стали жить в Минске.

Я завершила восьмилетнее образование в общеобразовательной школе. В то время каждый имел право выбора – идти работать или продолжать учиться. Вопрос этот для меня не стоял: только учиться.

Я завершила семилетнее музыкальное образование. Это для жизни, для «хвастовства», для выражения эмоций, для пения под музыку. Чтобы играть на пианино только для удовольствия.

Общество, выдав мне документы о завершении того и другого образования, как бы подтверждало, что минимум знаний у меня есть. С этим минимумом знаний я могу жить и работать, занимая какой-то уровень в обществе. Но, продолжая учиться, постепенно я могу занять другой уровень в обществе, на ступеньку выше. Признание общества произошло, и меня «поместили» на нижнюю ступень общественной жизни, где практический опыт не требуется, но и без него я не буду востребована.

Теннис продолжал кружить мою жизнь. Мне оставалось два года до окончания средней школы, и вопрос о выборе профессии и дальнейшем образовании поднимался всё чаще и чаще. Я знала, что дальнейшее продвижение по музыке просто невозможно. Я получила музыкальное образование, и его вполне достаточно, чтобы сказать «нет» будущему в музыке.

Я любила играть в теннис и хотела бы связать свою дальнейшую жизнь со спортом. В то время спорт считался несерьёзным и временным занятием. Профессия тренера считалась мало уважаемой, и только для тех, кто не хотел учиться, а хотел гонять мячики. Опять я столкнулась с влиянием общества на выбор человека. Мне было бы легко поступить в институт физической культуры, учиться, продолжать играть в теннис, получить профессию для работы в спортивном мире. Если бы меня учили, как идти по жизни согласно своим желаниями, то я бы выбрала спорт. Но меня учили, как жить в согласии с общественным мнением, а собственные желания, которые совпадают с общественным мнением, надо рассматривать как случайные и счастливые совпадения.

Домашних заданий в старших классах было много, спорт потихоньку утрачивал свою активность, музыка в моём исполнении звучала редко, стали появляться новые желания. Я научилась вязать, шить, вышивать и штопать. Приближался новый этап в моей жизни, и я находилась в переходном периоде.

Вот и отзвучал последний школьный звонок. Прошли экзамены. Получен аттестат об окончании средней школы, который давал мне право поступить в ВУЗ. Прощай, школа! Прощай, детство! Да здравствует взрослая жизнь!

У меня был месяц, чтобы подать документы для поступления в высшее учебное заведение. Вечерами мы с бывшими одноклассниками собирались в каком-нибудь сквере на скамейке и делились информацией о наплыве студентов в тот или иной институт. Многие из нас старались найти любой институт, лишь бы в него можно было легко поступить ввиду недобора студентов, сдавая экзамены с очень низкими баллами. Они не думали о специальности и той работе, которой им придётся заниматься потом всю жизнь. В большинстве случаев поступать учиться дальше пытались те дети, у которых родители имели высшее образование. Они поступали так, как поступали их родители. А некоторые дети делали эту попытку, только потому, что не хотели быть похожими на своих родителей, которые без образования работали на тяжёлых работах.

Мои родители работали и были очень заняты. Я не помню какого-либо разговора в моей семье о моём дальнейшем образовании, советы моих родителей. И это очень хорошо, так как у меня была свобода действий. Я, совершенно свободная от школы, от музыки, от спорта, решила поехать в университет и получить там информацию, которая поможет мне принять правильное решение. Я любила математику, физику с детства. Абсолютно не понимала химии. Сдала экзамен по химии в школе просто чудом.

Я зашла в Белорусский государственный университет и гуляла там по этажам, читая информацию о том или ином факультете, о профессиях, которые там можно получить, и что надо сделать, чтобы стать студентом данного факультета. Такие слова, как «юрист», «переводчик», «биолог», «геолог», «инженер», не производили на меня абсолютно никого впечатления. Не подозревая, на подсознательном уровне, я искала что-то, что найдёт отклик в моей душе, и появится желание действовать. Я искала ключевое слово.

И вот я стою перед названием нового факультета с таким заманчивым названием – «Факультет прикладной математики». Красиво звучит. Поворачиваю голову направо, а там «Механико-математический факультет». Тоже красиво звучит. Сердце забилось, почувствовав, что цель близка. Стала читать информационные листки об этих факультетах. Такие слова, как «компьютер», «теоретическая механика», «начертательная геометрия» привели меня в неописуемый восторг! Я понятия не имела о значении этих слов. Значит, я в нужном месте.

В моём аттестате об окончании средней школы были только высшие балы, кроме оценки за поведение. У меня была оценка за поведение ниже средней, что послужило запретом на выдачу мне золотой медали по окончании школы. Так как я играла в теннис и пропускала много занятий, то не могла участвовать в общественной жизни школы, а это «грех», который требует наказания.

Мне всегда легко давалась учёба, и сомнений «смогу или не смогу» не было. Был сильный интерес в познании нового. А тут так много новых слов! Слово «компьютер» я слышала, но никогда не видела, что это такое. Наверно, это и было то ключевое слово, в поисках которого я находилась. Это ключевое слово связало меня с миром компьютеров на всю мою жизнь, как оказалось в будущем.

Мой выбор пал на факультет с многообещающим названием «Прикладная математика». Я была включена в списки абитуриентов для вступительных экзаменов. Экзаменов было 4. Для поступления надо было набрать 20 баллов. Я набрала 19 балов. Учеба на дневном отделении была для меня недоступна в виду недобора одного балла. Мне предложили обучение в вечернее время на вечернем факультете. Я согласилась. Я не помню, чтобы я расстроилась или огорчилась. Я восприняла это как есть.

То время мне видится как реальное начало взрослой жизни. Новая жизнь – новые жизненные опыты.

На занятия в университет я должна была ходить вечером. Вечернее отделение рассчитано на студентов, которые днём работают, а вечером учатся. Так как я не работала, то стала активно тренироваться в течение дня с новым и известным тренером. Он уделял мне много внимания, видимо, видя во мне спортивный потенциал. Но, стараясь выполнять все его требования, я ощущала, что что-то изменилось у меня в душе – нет того огня, нет того желания, которые бы помогали мне идти по пути дальнейших достижений в спорте.

Так как свободного времени стало больше, то я стала больше времени проводить дома, стала больше внимания обращать на свою семью. Мой брат всегда создавал проблемы для моих родителей: то напьётся сверх меры, то в милицию попадёт за недостойное поведение. Времени на меня у родителей никогда не было, что, может, и помогло мне обрести относительную самостоятельность в жизни. Брата постоянно увольняли с работы, как, впрочем, и со школы. Он не мог усидеть на одном месте, ему всегда надо было найти проблемы в жизни.

Кроме тренировки, для учебы в университете, я должна была делать домашние задания, курсовые работы, готовиться к экзаменам. Мы с братом жили в одной комнате, а в другой комнате жили наши родители. Наша кухня была без дверей и являлась продолжением коридора. У нас была одна ванная комната, совмещенная с туалетом. Днём, пока мои родители работали, я могла заниматься в их комнате.

Но однажды мама, уставшая от постоянных проблем с сыном, решила, что только женитьба поможет ему стать человеком. Мама присмотрела скромную, довольно красивую молодую девушку, которая работала у мамы в учреждении, и решила познакомить её со своим сыном.

Я помню то воскресенье. Мама наготовила, как обычно, много всяких вкусных блюд и накрыла стол в большой комнате. Папы не было дома по неизвестной мне причине. Я всегда радовалась, когда он отсутствовал дома, потому что постоянные его крики на маму очень меня расстраивали. Эта девушка понравилась мне сразу. У неё была очень тонкая талия, высокий рост, тёмные волосы, красивая улыбка на лице. Мы были практически одногодками, что тоже повлияло на наше взаимопонимание. Брату она понравилась тоже.

Потом они повстречались несколько дней и решили пожениться.

Мамин план сработал. Дело осталось за малым – поженить их, и конец всем переживаниям. Но, видимо, моя мамочка желаемое выдала за действительное: она придумала историю и стала воплощать её в жизнь.

Итак, день свадьбы назначен. Продукты закуплены. Гости приглашены. Столы накрыты. Такси украшено шарами и бантами.

Поставлены росписи в документах, подтверждающих, что новоиспечённые муж и жена готовы начать семейную жизнь. Пьяные крики «Горько!». Вечер. Все разошлись по домам. Новобрачные тоже направились домой. Домом для них стал наш дом. Родители продолжали жить в спальной комнате. Брат с женой заняли большую комнату.

Как обычно, все забыли обо мне. Я стала спать на раскладушке в том самом коридоре, который соединял кухню без двери и ванную комнату с дверью, открывавшейся в коридор. Ширина этого коридора меньше двух метров. Моя раскладушка как раз располагалась головой к двери в комнату родителей и ногами – к двери в большую комнату. Очень «удачное» расположение занимала моя раскладушка. Кто бы ни шёл в ванную комнату ночью, он должен был обязательно толкнуть мою раскладушку, так как места было мало, да и в темноте трудно было сонному ориентироваться. Все звуки и запахи, доносившиеся из ванной комнаты, были хорошо «прочувствованы» моими органами слуха и обоняния. Ночной сон, даже в виде кошмара, исчез для меня на многие месяцы.

Но что ночь по сравнению с ранним утром?

Мой папа когда-то упал и сломал руку. Он долго ходил на терапевтические процедуры в поликлинику, но врачи так и не помогли ему восстановить подвижность сустава руки. Врач посоветовал ему каждый день мыть полы. Да-да, я не ошиблась, именно мыть полы. Врач объяснил, что полоскание тряпки в ведре с водой, выкручивание её досуха и мытьё пола является очень хорошим упражнением, которое, возможно, поможет восстановлению функции его руки.

«Научи дурака Богу молиться – он себе лоб расшибёт».

В то время для мытья полов существовали только цинковые вёдра. Этот «удивительно музыкальный инструмент» создавал необыкновенно разнообразное, но всегда громкое звучание, которое зависело от техники выполняемого движения: поставил, поднял, подвинул, налил воду, вылил воду. Мой папа выполнял это упражнение, порекомендованное врачом, каждый день в 6 часов утра под такую «музыку».

Я приходила из университета около полуночи, спала (пыталась спать) на раскладушке посередине неизвестно чего, и вот под утро, когда приходил крепкий сон, меня будил этот «музыкальный инструмент» и толчки папиного тела, пролезающего на кухню по коридору с ведром над моей головой. Не описать, что я тогда чувствовала. Что делать? Куда идти? Ответ не приходил в голову. И я терпела.

Я жаловалась маме на то, что днём мой брат включает очень громкую музыку и я не могу заниматься. Я говорила ей, что ночью я постоянно просыпаюсь, чтобы мысленно проводить каждого идущего в туалет. Я обижалась на папу, что утром я могла бы поспать подольше, но папа не даёт мне это сделать. Что могла изменить моя мама? Сделать замечание отцу невозможно. В ответ услышишь только бранные слова. Мама была рада, что у сына есть жена и он под присмотром.

А я? Мама всегда отвечала мне с гордостью:

– А ты не пропадёшь.

Спасибо, мамочка, ты была права. Я не пропала, я выдержала всё.

Я стала заниматься в библиотеке и совсем мало бывать дома. Я задумалась о замужестве. В доме родителей для меня не было места.

После сдачи экзаменов в университете за первый курс у меня появилась возможность с помощью папиных знакомых перевестись на дневное отделение 2-го курса, но уже на механико-математический факультет. Теперь я стала студенткой дневного отделения со стипендией, которую выплачивало государство. Это были небольшие деньги, но если не надо платить за квартиру, одежду, то их вполне было достаточно, чтобы купить учебники, тетради, немного еды и побаловать себя походом в театр.

К концу первого года обучения в университете я познакомилась с офицером внутренних войск Белоруссии, а проще говоря, из отдела управления внутренними войсками. Он был старше меня. Это был мой первый опыт серьёзных свиданий. До этого я встречалась с несколькими парнями из университета, пару раз мы целовались и быстро расставались. Этот человек привлёк моё внимание к себе только тем, что с ним появлялась возможность уйти из родительского дома.

В то время снять квартиру, жить одной, работать – было не принято. Мы встречались несколько раз, он говорил мне, что скоро получит свою собственную квартиру от государства, что у него хорошая зарплата и он думает о продолжении своей успешной карьеры в будущем.

Я была очень нетерпеливой в то время. Когда я чего-то хотела, то я привыкла получать результат очень быстро. Мне всегда и всё давалось довольно легко и в теннисе, и в школе, и в музыке. Эта моя привычка к исполнению любого моего желания толкала меня на необычный для молодой девушки шаг – я предложила ему жениться на мне. Он вначале растерялся, не зная, что ответить. Но, подумав о том, что я молодая и привлекательная девушка, из семьи, в которой родители имеют высшее образование, что я учусь в очень престижном университете, что в его возрасте давно надо бы жениться, он согласился.

Говорили ли мы о любви? Я не помню.

Я помню только суету вокруг этого театрального представления. Знакомство моих родителей с мамой моего жениха (отец его умер много лет тому назад), покупка колец, платья, все эти передвижения создавали чувство радости перед встречей с неизвестным будущим.

В конце второго учебного года в университете я получила новый титул в своей жизни под названием «жена». Теперь у меня было много титулов: дочь, сестра, студентка и жена. Все они определяли существующие на тот момент взаимоотношения с другими людьми.

Тогда было не принято разговаривать матери с дочкой о месячных, беременности, как предохраняться от беременности, что такое секс и т. д. и т. п. В школе об этом тоже не говорилось.

Мои первые месячные начались, когда мне было 9 лет. В то время мы всей семьёй отдыхали на Балтийском море. Когда я увидела кровь, то я подумала, что поранилась, когда ныряла и плавала в море. Мне даже такая мысль не пришла в голову, чтобы спросить об этом у своей мамы. В то время я даже и краем уха не слышала о том, что между мужчинами и женщинами существуют такого рода различия. Через месяц, когда у меня месячные начались во второй раз, и случилось это во время игры в теннис, я не знала, что делать, как спрятать протекание. Одному Богу известно, как я нашла какие-то тряпочки, засунула их в трусики, а когда играла в теннис, то они время от времени выпадали прямо на землю. Я поднимала их с земли и быстро засовывала обратно, думая, что никто этого не видит. В дальнейшем я в совершенстве овладела этой наукой, так и не разделив с мамой мои опыты. В мамином детстве никто и никогда с ней не разговаривал об этом, вот и она, как продолжательница традиций, поступала так же. Здесь некого винить, здесь влияние семьи на то, как мы себя ведём в жизни.

Перед моей свадьбой никаких разговоров об интимной жизни у меня с мамой не было. Да и в обществе было принято считать, что секса у нас нет, а, стало быть, как можно говорить о том, чего не существует. О сексуальной жизни были только анекдоты. А если и возникал вопрос о половой жизни, то это было как-то вскользь, как разговор о чем-то грязном, недостойном обсуждения или очень уж интимном, что невозможно обсуждать. Только лечащий доктор имел право задать вопрос о регулярности половой жизни.

Помню случай, который произошёл со мной сразу после окончания школы. Около 7 часов вечера я забежала домой, чтобы сказать маме, что я приду поздно, что я познакомилась с одним парнем, что он художник, и мы идём с ним гулять в центр города. Мама только сказала:

– Чтобы в 9 часов вечера была дома.

Я всегда выполняла то, что скажет мама.

Мы так весело провели время, бродя по городу, что я не заметила, что уже 20 минут десятого. Мой новый друг оказался очень чутким к моему волнению, он взял такси, и через 15 минут мы уже подъезжали к моему дому. Красивая картина открылась нашему взору: моя мама, вооружившись длинной и гибкой веткой, стояла и ждала меня у дома. Мой друг исчез, едва попрощавшись, и я никогда его больше не видела. Мама сказала:

– В следующий раз закрою дверь на замок.

Следующего раза так и не случилось. Одним этим примером моя мама провела успешную работу как по борьбе с интимной жизнью до вступления в брак, так и по напоминанию о том, кто в доме хозяин. В тот вечер я не пыталась ничего доказывать маме, я не разговаривая пошла спать.

Я всегда уважала своих родителей. Я никогда не оспаривала их решения, да и вопрос, кто прав, а кто не прав, у меня не возникал. Я жила в родительском доме, абсолютно всё, чем я пользовалась там, что мне было предоставлено родителями, я не сама приобрела. Значит, пока я жила там, я должна была соблюдать правила, которые установили мои родители. Мои родители дали мне жизнь, а этого уже достаточно, чтобы почитать их с поклоном.

Моя мама очень серьёзно отнеслась к приготовлению к свадьбе. На её плечи легли практически все заботы, начиная со свадебного платья для меня и до заказа такси, которое должно было увести молодожёнов в место их первой брачной ночи.

В день свадьбы в родительском доме собрались все мои подруги, стараясь одним своим присутствием усилить важность предстоящего момента. Все они были моего возраста, и ни у кого из них вопрос о том, чтобы выйти замуж, ещё не возникал, да и мужчин вокруг них ещё не было. Я была первой из всех моих подруг, кто обзаводился семьёй. В этот день, специально на мою свадьбу, приехала моя давняя подруга из Сочи, с которой мы много лет играли на одних и тех же соревнованиях по теннису, тренировались на сборах и играли парные игры. Я до сих пор храню её маленькую фотографию и слегка вздыхаю, вспоминая молодость.

Как и все невесты на земле, я выглядела счастливой и очень красивой. Свою красоту я ощущала внутри, а всем окружающим меня людям только оставалось это засвидетельствовать. Согласно предварительно составленному расписанию, такси, украшенное цветами и надувными шарами, доставило невесту и её ближайших подруг ко входу в ЗАГС.

Так называлось учреждение, где молодожёны в присутствии свидетелей получали официальный государственный документ, что на глазах представителей государства произошло официальное превращение жениха и невесты в мужа и жену. Жених и невеста, согласно обычаям, ехали в ЗАГС на разных автомобилях, как бы демонстрируя обычай, что до поездки сюда они жили порознь, а вот в учреждении под названием ЗАГС их дороги сольются в одну. Чем бы дети ни тешились, лишь бы не плакали. У дверей ЗАГСА наши машины остановились. Свидетели, друзья и все желающие поприсутствовать на официальном бракосочетании вышли из машин и стали позади молодожёнов.

Я была в красивом длинном белом платье с фатой на голове. Я не знаю, что повлияло на меня, но я постоянно смеялась. Мне было очень смешно и весело, особенно перед входом в официальную дверь внутри этого здания, – я даже приседала от смеха. Это происходило, возможно, оттого, что у меня был страх перед неизвестным, и я пыталась таким образом его спрятать, или моё платье и фата давали мне ощущение театрального представления. Возможно, мне было смешно и радостно, что моя мечта уйти из родительского дома наконец осуществится. Возможно, осознание того, что не было между нами любви, а все мы здесь занимаемся какой-то ерундой, привело меня в неописуемый восторг. Возможно, то, что происходило тогда, совсем не соответствовало тому, что я представляла в своих девичьих мечтах, и вызвало у меня такой неудержимый смех. Но, независимо от причины смеясь до упаду, держась за руку своего будущего мужа, я вошла в большой зал, специально декорированный под такого рода «представления».

Работница этого ЗАГСА показала нам место, где нам надо стоять, распределила места для гостей и свидетелей, стала за столом, взяла большую «амбарную» книгу с белорусским орнаментом по краям и стала читать что-то вроде приветственной речи на партийном собрании большевиков. Я не запомнила и не поняла ни единого слова, которые она читала вслух минут 10, но её финальная фраза «объявляю вас мужем и женой» мне запомнилась.

Затем она попросила нас и свидетелей оставить свои подписи в другой «амбарной» книге, но меньшего размера, после чего все радостно захлопали в ладоши и, улыбаясь, подходили к нам и поздравляли нас. Это заняло пару минут, так как за дверью уже ждала другая счастливая пара. Мы вышли из комнаты, сели в такси, правда, на этот раз новобрачные были в одной машине, и поехали праздновать свадьбу.

Моя мама с помощью родственников и друзей накрыла столы человек на 80 в большом зале учреждения, где она работала. Столы ломились от вкусной домашней еды и деликатесов, которые моя мама смогла достать и которые невозможно было купить в магазинах. Огромное число бутылок водки и вина делали столы просто волшебными. Все гости много ели, много пили, много кричали «Горько!» Всё, что мне запомнилось, так это то, что я очень устала и мне очень хотелось спать.

Еще до свадьбы мы сняли комнату в трёхкомнатной квартире многоэтажного дома. После свадьбы мы сразу туда поехали. Из-за чрезмерной усталости или по какой-то другой причине воображаемая раньше первая брачная ночь не случилась. Мы упали мёртвые в постель и проспали до утра. Когда мы проснулись, то с ужасом увидели время на часах, которое показывало, что у нас всего около получаса, чтобы предстать перед гостями на второй день свадьбы. Мы резко вскочили с кровати и очень быстро начали приводить себя в порядок.

Затем мы вызвали такси и поспешили в дом моих родителей, где нас уже ждали накрытые столы и гости. Гости «лечились» после вчерашнего, кричали «Горько!», и некоторые из них делали намеки на нашу первую супружескую ночь. Я делала вид, что всё было так хорошо и незабываемо, что это не поддается никакому описанию. Шутки всегда помогают в жизни, когда сказать нечего.

Я была по-настоящему рада, когда всё закончилось и мы вернулись в свою отдельную комнату. Поиграли в свадьбу – настало время игры в супружескую жизнь. Жизнь – это всегда игра, сначала в куклы, потом в школу, потом в семью.

Впервые в своей жизни я играла роль взрослого человека. Вот я здесь, со своим мужем, и мне не надо никому и ничего объяснять. Правда, никто и не ждал от меня никаких объяснений. Было интересно играть в семейную жизнь. Всё новое. Утром мы покидали нашу комнату. Муж шёл на службу, а я – на учёбу. Я приходила домой раньше своего мужа и горела от нетерпения показать ему, какая я хорошая хозяйка. Уже на второй день нашей совместной жизни я вдруг поняла, что готовить я абсолютно не умею. Я стала звонить маме на работу и подробно записывать рецепты блюд, которые я так любила в мамином приготовлении, но понятия не имела, как готовить их самой.

Все годы моей жизни я была так занята теннисом, музыкой, что на кулинарию просто не было времени. Вот и настало время её изучить. Когда я пришла в магазин покупать мясо, то с удивлением обнаружила, что кроме свиного мяса есть ещё и говяжье. Я позвонила маме, чтобы выяснить разницу между ними и узнать, как долго они готовятся.

Удивляться я не переставала. Я всегда любила познавать новое. Вот сварен первый суп и поджарены первые котлеты. Первый восторг от приготовления пищи прошёл, а устойчивое желание совершенствоваться в кулинарии осталось, как осталось и желание быть примерной хозяйкой.

Это то, что я всегда видела в родительском доме и пыталась повторить в своей семье. А как бы я стала строить семейный быт, взаимоотношения с мужем? Я не знаю, ведь опыта этого у меня ещё не было. Значит, мне надо было повторять то, что видела и к чему привыкла.

Вот и медовый месяц остался позади.

Почему месяц «медовый»? Во-первых, так у нас принято называть это время. Это название сохранилось еще со времён старой Руси, когда обычаем было дарить молодожёнам на свадьбу бочонок мёду килограммов этак на десять. Этот мёд новобрачные должны были съесть в течение этого месяца. Так проявлялась забота о здоровье и крепости будущих детей и молодожёнов. Мёд на Руси всегда считался настоящим кладезем витаминов и минеральных веществ, полезных для здоровья. Женщине при родах давали мёд, который придавал ей сил и облегчал схватки. Мужчина перед сном съедал ложку мёда, ложась в постель к жене.

Так как мёду нам на свадьбу никто не подарил, то название этого месяца осталось только названием.

Наверное, люди назвали первый месяц совместной жизни мужчины и женщины медовым ещё и потому, что этот месяц должен проходить в сладком привыкании людей друг к другу, в сладком уединении друг с другом, сладком любовном наслаждении друг другом. Скажу сразу: ни того, ни другого, ни третьего, ни четвёртого со мной не произошло. Первоначальный интерес, конечно, был ко всему. Интересно было знать, как это – жить вне родительского дома? Интересно было знать, как это – приобретать свои собственные кастрюли, сковородки и другие вещи. Интересно было знать, как это – готовить пищу? Интересно было знать, как это – лечь в постель с мужчиной? Интересно было знать, а что надо чувствовать во время секса? Много было первоначальных интересов.

Там, где есть интерес, там должно быть и ожидание определенного результата. Это ожидание в большой степени зависит от предыдущего собственного опыта, опыта других людей и личных фантазий. Чем больше ожиданий – тем больше возможных разочарований. Предыдущего собственного опыта у меня не было, и никто со мной не поделился своим опытом в то время. Это хорошо, так как это уменьшало ожидания и ограничивало фантазии. Итак, с огромным интересом, минимальными ожиданиями и фантазиями я провела с мужчиной медовый месяц. Спросите меня о моём муже? Я ничего не помню, так как была очень занята удовлетворением своих собственных интересов.

Вскоре мы переехали в другую, уже отдельную, квартиру. Как говорится в сказке, и жили они долго и счастливо. Хорошая сказка, но не жизненная. Никто и никогда не знает, как долго и как счастливо, – это всё мечты. Зажили мы очень уж обычно, очень уж обыденно. Я не знала другой жизни и считала: что есть, то и хорошо. Временами возникало желание пылко любить, страстно обниматься и страстно целоваться, делиться всем на свете, даже самым интимным. Иногда я, естественно, могла разделить со своим мужем что-то очень своё, сокровенное, но реакция его была не та, которой я ожидала. Иногда я делала что-то, что не нравилось моему мужу, и это меня обижало. Иногда он вёл себя так, что мне это не нравилось. Иногда он говорил то, с чем я была абсолютно не согласна. Найти эту серединку может только Любовь. А что такое Любовь?

В нашей культуре из поколения в поколение передавалась сказка, согласно которой принц на белом коне прискакал к девушке, освободил её от чего-то, и они стали жить счастливо. Приблизительно такая история есть у любой народности. Так как эта легенда передается столетиями, то она формирует представление людей о жизни и о любви.

Считается, что человек страдает душой потому, что душа ищет свою половинку, что душа чувствует себя заполненной только тогда, когда кто-то это заполнил, дал, стал частью заполняемого человека. Конечно, такой случай возможен, но только один на миллион. А что делать остальным? Два возможных варианта ответа: научиться любить самого себя и заполнить то, что требует заполнения, или страдать. Вот поэтому так много душевных страданий у людей, что не умеют они любить себя, заполнить покоем и счастьем свою душу. А как человек может любить другого, если он понятия не имеет, что такое любить себя? Как я могу приготовить суп, если понятия не имею, как он готовится? Как я могу успокоить и помочь другому человеку, если не знаю, как привести в равновесие себя?

Люди говорят «Я люблю его» в том случае, когда «любимый» человек удовлетворяет некоторые или большинство желаний «любящего» человека. Чем больше пакет удовлетворённых ожиданий, тем «сильнее» любовь. А их ожидания всегда связаны с удовлетворением их потребностей. А потребности могут быть самые разнообразные: сексуальные, денежные, престижные, социальные, эгоистические. Это как эксплуатация человека человеком, которая происходит под миловидными предлогами, по воображаемым сценариям и сказкам, показывающим «заботу» человека о человеке.

Этот пример, я думаю, не удивит никого. Жена готовит изысканный ужин. Муж её попросил об этом? Нет. Жена придумала сказку в своей голове. Когда она её придумывала, то забыла, что это её фантазии, и стала относиться к своему произведению как к истинному событию, которое обязательно произойдёт.

А сказка начиналась приблизительно так. Жена не работала целый день, отдохнула. Ей захотелось море любви. Так как непосредственно половой акт занимает в среднем 2,5 минуты, то этого явно недостаточно для желаемого «моря любви». Море любви – это когда ты купаешься в словах восхищения, выслушиваешь хвалебные речи, находишься в центре внимании твоего партнёра, твоего эксплуатируемого человека, это когда его глаза горят желанием и восторгом. Эгоистическое желание возникло – возник и план по исполнению этого желания.

Жена думает:

«Накуплю продуктов, приготовлю изысканный ужин. Рыба под соусом? Постой, муж ел у соседа рыбу и сказал, что его жена так замечательно приготовила фаршированную рыбу, что он не мог оторваться от неё. Значит, муж может сравнить мою рыбу с той. А вдруг у меня не получится лучше? Нет, рисковать не буду. Я приготовлю индюшку, начинённую грибами и блинами. Да, придётся простоять на кухне 4 часа, но мне так хочется приятно удивить моего мужа. Я приготовлю индюшку с румяной корочкой, выложу её на красивое блюдо, положу туда помидорчик, вырезанный розочкой, по краям добавлю маринованные огурцы и жареные грибочки. Положу салфетки бумажные, сложенные в виде пирамиды. Поставлю фужеры с золотым кантиком. Разложу вилки и ножи серебряные. Зажгу свечи с запахом лаванды».

Героиня с такой любовью придумывает эту сказку, увеличивая значимость, важность своей работы, которую муж должен обязательно оценить и которой должен восхититься.

Героиня продолжает создание сказки:

«Муж придёт в 6 часов 15 минут. Он откроет дверь. Я заранее надену то платье, которое ему нравится, подбегу к двери, чтобы его встретить. Он скажет, какая я красивая сегодня. Он увидит накрытый стол и обнимет меня ласково. Он сделает это, а потом то и …».

В процессе создания этой сказки героиня ни разу не вспомнила о себе. Обычно это звучит, как «всю себя ему отдала». Её «эго» прекрасно знает, что, «забывая о себе», оно рассчитывает, что тот, ради которого она забыла о себе, забудет о себе тоже, что все его мысли, слова, жесты будут посвящаться только ей одной, в знак благодарности. Всё его внимание – МНЕ. Вот это и есть та цель, ради которой и «писалась» эта сказка.

Всё готово. Стол накрыт. Платье надето. Свечи зажжены. Время 6.15 вечера. Последний корректирующий жест перед зеркалом. Взгляд на часы.

– Сейчас придёт мой дорогой.

Прислушивание к шуму за дверью. Взгляд на улицу через окно.

– Ой, я забыла достать вино из холодильника.

Взгляд на часы. Время 6.35 вечера.

– Наверное, задержался на работе. Он сейчас придёт.

Лёгкая головная боль появляется у героини от прислушивания, ожидания, подглядывания.

– Скоро всё остынет!

Время 7.00 вечера.

– Да что же это такое! Он должен был мне позвонить, если задерживается!

Головная боль усиливается. Настроение ухудшается.

– Я из-за него не ела целый день!

Неприятные ощущения голода в желудке. Время 7.05 вечера. Муж открывает дверь и с улыбкой говорит:

– Привет. Я такой голодный!

Вот тут-то и могло бы настать время действий по сценарию сказки. Но к этому времени наша героиня создала другую сказку, а про старую сказку забыла. В этой новой сказке её муж играет другую роль. Да это пустяк для «автора-профессионала» – поменять сценарий.

«Он ушёл раньше с работы, чтобы навестить свою любовницу. По этой причине он не позвонил мне, чтобы сообщить, что задерживается. Видно, они хорошо провели время, и секс у него с ней получился отличный, не то что со мной в последний раз в прошлом месяце. Теперь он пришёл домой, улыбается. Проголодался после секса! Есть он, видите ли, захотел!..»

Ответное её приветствие мужу:

– Пусть тебя твоя любовница накормит!

Дальнейшее развитие событий предугадать несложно – это зависит лишь от воображения каждого человека.

Возвращаясь к вопросу о любви, хотелось бы повторить старую истину: человека надо научить сначала любить себя, и только тогда он сможет любить других. Любя себя, он не позволит никому себя эксплуатировать, а значит, он не будет этого делать и по отношению к другому человеку, потому что он знает, что это значит на самом деле.

Когда пылкая любовь – в виде обострённого желания поскорее удовлетворить свои потребности – отсутствует, то и ожиданий от партнёра меньше, сказки создаются реже и жизнь спокойнее.

Что и происходило в моём браке. Просто два человека решили жить вместе. Конечно, периодически моя сказка о принце, живущая и постоянно обновляющаяся у меня в голове, напоминала о себе через мои вздохи, но, видно, количество этих вздохов было ещё недостаточным, чтобы менять что-то. Я верила, что главное – что семья есть, и неважно какая она. Может, я это придумала, а может, мой страх остаться одной диктовал?

Одна надежда на жизнь, которая нас постоянно учит разуму. Жизнь – хороший учитель, если ученик хочет учиться.

Это был мой первый день рождения в моей новой семье. Когда я была маленькой, мама всегда приходила в нашу с братом комнату рано утром, когда я ещё спала, и оставляла подарки на стуле у моей кровати. Подарков всегда было много. Это были шарики, ручки, тетрадки, краски для рисования, куклы. Помню, мама положила туда ананас. Я просыпалась, когда ещё было темно, и на ощупь пробовала определить, что там лежит. Ощущения ананаса я запомнила навсегда. Удостоверившись, что всё уже готово к моему празднику, я продолжала спать. Я помню только мою маму в мои дни рождения. Спасибо, моя мамочка, что дала нам с тобой такой день.

Когда я выросла, то я всегда звонила ей утром в мой день рождения и говорила:

– Поздравляю тебя с рождением дочери!

Тогда звонила, а сейчас говорю:

– Поклон тебе до земли, моя мамочка, что дала мне жизнь.

Так вот, помня историю моих дней рождений и не имея опыта в супружеской жизни, я подалась в писатели сказок.

«Мой муж встал очень рано. Сбегал в магазин за цветами. Подарок для меня он купил заранее и положил его около моей кровати, ведь я ему рассказывала о том, как это делала мама в мой день рождения. Ласковые поздравительные слова. Вечером, когда он придёт с работы, я приготовлю ужин, позову родителей, и мы отметим мой день рождения».

Ожидания, ожидания, ожидания. Любимое занятие для «эго». Чем больше несбывшихся ожиданий – тем больше сказок можно создать, тем больше пищи можно дать для эгоизма с надписями «меня забыли», «меня предали», «мне не вручили» и т. п.

У мужа другая история. В его семье вообще было не принято отмечать дни рождения. Этот день для него не имеет значения. Это его семьи обычай. Таким образом, он не встал рано, не побежал и не купил. В этот день у генерала, у которого служил мой муж, тоже был день рождения. Мой муж всегда считал служебную карьеру самой важной ареной его жизни. Мой день рождения был с утра забыт, так как генерал нуждался в цветах, преподнесённых утром, намного больше, чем я. Моё собственное «Я» покрылось горем и печалью. Это был мой первый опыт несбывшихся надежд и ожиданий.

Очень скоро росточек новой жизни поселился во мне. Я точно не представляла ничего о беременности, детях, о заботах и ответственности. Это случилось потому, что я замужем и так положено. Когда я объявила с волнением своему мужу, что мы ждём появления ребёнка, то никакой радости на его лице я не обнаружила. Я почувствовала обиду, но проглотила её. Так постепенно я собирала обиды на своего мужа.

Я училась в университете на 3-м курсе дневного отделения, и это была моя работа. Я чувствовала изменения в своём теле. До трех месяцев беременности я ела одновременно лимон и кислый огурец, чего сейчас я не могу себе даже представить. Я посещала врача каждый месяц. Всё было в норме.

Никакой информации о том, как надо питаться, чему уделять особое внимание во время беременности, у меня не было. Обязанностью врача было измерить моё давление, просмотреть анализы и прослушать сердцебиение плода. Это был уровень просвещения общества в этом вопросе на то время. В нашей стране, как я уже говорила, никогда вслух не говорилось о сексе, о менструации женщин, так что и беременность, возможно, тоже была из области «меньше знаешь – лучше спишь».

Так что я растила своего ребёнка в себе, как положено в природе, полагаясь на инстинктивные желания. Я пила газированную воду и ела мороженое в таких количествах, что можно было напоить и накормить половину студентов университета. К седьмому месяцу беременности, видно, от большого количества выпиваемой воды, у меня отекали ноги, руки, и нос не мог дышать. Я пару раз лежала в больнице, чтобы избавиться от излишней жидкости.

Врач посоветовал мне капать в нос лекарство для облегчения дыхания. Я, полагаясь на знания врача, делала это регулярно, и мой нос дышал неплохо.

Если бы я знала тогда, что эти капли так повлияют на здоровье моего ребёнка, то я бы выбросила их в мусорное ведро немедленно. Опасное влияние этих капель в нос было доказано только через много лет. А доказательства тому пришли от многих женщин, которые, применяя эти капли во время беременности, уже нанесли вред здоровью своих детей.

Поэтому, мой совет всем беременным женщинам: пожалуйста, будьте очень осторожны с приёмом любых лекарств. Возможно, в настоящее время просто нет статистической информации об их вреде.

Я родила свою первую девочку довольно легко. Она родилась с нормальным весом и здоровая. В больницах в то время существовало правило, что после родов ребёнка уносят, и приносят к матери только на третий день. Когда я её увидела впервые, то мне казалось, что ничего на свете более совершенного и более удивительного нет. Мою доченьку принесли плотно закрученную в пелёнки, так что видеть я могла только её личико. У нее были правильные черты лица и длинненький носик. Я прозвала её «буратинкой». Она глотала пару капелек из моей груди, уставала и сразу засыпала. Медицинские работники советовали мне будить её и предлагать грудь снова, но она спала очень крепко, и не было никакой возможности разбудить её. Я непрерывно сравнивала мою крошечку с другими новорожденными детьми, и каждый раз находила, что мой ребёнок лучше всех. Вот как работает материнский эгоизм. На пятый день после родов нас выписали из больницы. За нами приехали мой муж и мой папа. Моя мама в тот день работала и не смогла приехать.

Мы приехали в дом моих родителей. В то время мой брат с его женой жили в другом месте, так что мы решили пожить несколько месяцев с моими родителями, рассчитывая на помощь и опыт моей мамы.

Мой муж положил нашу девочку, завёрнутую в различные пелёнки и одеяла работниками больницы, на кровать. Маленькое чудо спало. Но через несколько минут её личико сморщилось, покраснело, и раздался крик. И вот в этот момент я осознала, что я не знаю, что мне надо с ней делать! Я с надеждой посмотрела на своего мужа, но увидела на его лице полную растерянность. Папа, услышав крик ребёнка, моментально вышел из комнаты. Мне не оставалось ничего другого, как начать действовать.

Я развернула большое верхнее одеяло. Затем я раскрутила большую тёплую пелёнку. Я с удивлением обнаружила, что моя девочка закручена еще в одну пелёнку, из тонкой ткани. Получив первый опыт с раскручиванием одеял, пелёнок, я распеленала её и…

Я увидела впервые в своей жизни новорожденного ребёнка! Её тоненькие ручки и ножки, освобождённые от пелёнок, разбрасывались в разные стороны во время крика. Какая-то тряпка лежала между её ножек, и она была очень мокрой. Она плакала так, как плачут люди, убитые горем. Так я восприняла первое знакомство с моей крошечной доченькой.

Я прикрыла её тельце пелёнками, одеялами и что было духу побежала звонить маме на работу. Телефонный аппарат находился недалеко от дома. Я кричала в телефонную трубку так, как люди звонят в «скорую помощь», с надеждой спасти умирающего человека. Страх просто парализовал мой разум.

Мама приехала на такси очень быстро, видно, она находилась под впечатлением моего крика о помощи. Мама поднялась на верхний этаж, вымыла руки и очень спокойно зашла в комнату, наполненную криком моей девочки. Мама представлялась мне волшебницей в тот миг. Она подошла спокойно к маленькому человечку. Такой улыбки я никогда не видела у моей мамы. Это была улыбка света, счастья и радости. Мама заговорила с ней спокойным голосом, полным такой глубокой любви, что я стояла и наблюдала это как свидетель происходящего на моих глазах чуда. В мамином голосе звучал покой – там не было страха, совсем не было тех чувств, которые тогда переполняли меня. Этот противоположный поток энергии, исходящий от моей мамы, успокоил меня, после чего я стала внимательно смотреть и стараться научиться тому, что делала моя мама.

Мама говорила добрые и ласковые слова своей внучке и одновременно меняла ей мокрый подгузник (для меня это был кусок тряпки) на сухой, запеленала в новую пелёнку, но маленький комочек продолжал плакать. Мама сказала, что её надо покормить. Я села на кресло, положила мою доченьку на колени и стала кормить грудью. После двух ленивых глотков она заснула. Мама успокоила меня, что это нормально, когда ребёнок окрепнет, то он будет сосать грудь дольше.

Мама очень помогла мне в те первые дни. Вечером мама наполнила детскую ванну водой, и я попыталась осторожно положить туда ребёнка. Вдруг мой младенец заплакал, хотя вода была температуры тела, и я так испугалась, что мне показалось, что от крика у моего ребёнка может отвалиться голова. Этот страх просто сводил меня с ума. Две недели понадобилось мне, чтобы перестать бояться за моего ребёнка. Страх причинить вред, страх сделать что-то не так у меня был очень сильный.

Вот так и в жизни во многих ситуациях новый опыт пугает нас. Очень часто страх лишает нас возможности получить тот или иной опыт, и мы просто перестаем это делать. А потом, через какое-то время, жизнь даёт нам возможность получить этот же опыт, но в другой ситуации и, возможно, с другими людьми. Иногда человек всю свою жизнь ходит за одним и тем же опытом, и, возвратившись ни с чем, через какое-то время всё повторяет. Иногда всей жизни недостаточно, чтобы усвоить один урок.

Но я не привыкла легко сдаваться. Я должна была преодолеть этот страх и начать наслаждаться ролью мамы. Грудного молока у меня с каждым днём становилось всё больше и больше. Моя доченька очень плохо сосала грудь, быстро уставала. Врач, пришедшая на осмотр ребёнка, сказала, что мой ребёнок просто ленится сосать грудь, что надо попытаться дать ей молоко через соску на бутылочке.

Да, видно, этот врач, не обладал большим опытом. Но так как у меня вовсе не было никакого опыта, то опять попалась на совет этого медицинского работника. Я сцедила своё грудное молоко в бутылочку, надела на неё соску и дала моей крошке. О Боже, она ела, как люди едят после месячного голодания. Она выпила тройную дозу молока за один раз, положенную для детей её возраста! Потом она спала часа 3, чего не было до сих пор. В следующее кормление я предложила ей мою грудь, полную молока. Да, у меня родился очень умный ребенок. Она даже не попыталась сосать молоко после прикосновения моего соска – она просто стала плакать, демонстрируя полное отсутствие желания делать эту работу.

Опять мой страх заставил меня сбиться с пути, он заставил меня реагировать с позиции страха. Я тут же наполнила бутылочку молоком, и мой маленький «лодырь» выпил всё до дна.

Остаётся только помечтать о ситуации, в которой бы я без страха, спокойно, терпеливо предлагала мою грудь своему ребёнку до тех пор, пока голод не заставил бы её трудиться. Наверное, в будущем многое бы в её, да и в моей жизни изменилось бы в лучшую сторону. Её бы это научило трудиться, а меня – осознать, что там, где есть страх, там нет любви. Но об этом можно только предполагать.

Через три месяца после рождения ребёнка я стала ходить на учёбу в университет. Я ходила только на пару часов, да и то только для того, чтобы найти студентов, которые бы записывали для меня лекции преподавателей под копирку. Первое время мне с большим трудом удавалось найти желающих делать это, но позже я подружилась с девушкой, которая все годы в университете мне очень помогала. Большое ей спасибо за это. Бог всегда посылает помощь, когда мы в ней нуждаемся.

Грудного молока у меня было очень много. Помню, посередине лекции я почувствовала, что моя голова сильно закружилась, и мои груди дали мне сигнал, что очень скоро их разорвёт от большого количества молока. Я выбежала из аудитории в туалет. Я сорвала кофту, лифчик с себя так, как это делают люди в определённых ситуациях, когда ждать больше невозможно. Из сосков моих грудей, похожих на два больших шара, молоко извергалось, как вода из крана. Я направила эти струи на стену, и поток молока не прекращался около 5 минут. Это спасло мою жизнь.

Мне было очень обидно, что, я имею так много грудного молока, легко текущего из грудей, а мой ребенок даже не пытается сосать из груди и признаёт только бутылочку с молоком. В старину говорили, что «на обиженных воду возят». Как знать, может, это и повлияло на мои дальнейшие отношения с дочерью.

Как-то я услышала, что у одной семьи родился ребёнок, и у его мамы совсем нет молока. Я очень обрадовалась, что появилась возможность давать моё молоко ребёнку. Они забирали у меня каждый день 1 литр грудного молока. Молоко у меня было очень жирное, и моя девочка и тот мальчик набирали вес очень хорошо.

Помогая другим, мы помогаем себе.

Родственники, друзья помогали мне с дочкой, когда я должна была быть в университете. Учеба шла своим чередом, и экзамены сдавались успешно.

Через несколько месяцев, когда я научилась быть мамой, мы переехали в другую квартиру. Мы прожили в этой квартире около года, и там произошли два события, о которых хочется рассказать.

Это случилось в обеденное время. Я только что сварила суп для моей дочки, налила его в тарелку, чтобы остывал, поставила эту тарелку на стол и на одну секунду отвернулась от стола. В это самое мгновение, моя маленькая доченька подбежала к столу и рукой дотянулась до края тарелки. Всё содержимое тарелки вылилось на грудь и лицо моего ребёнка. Моя девочка кричала диким криком. Я схватила бутылку растительного масла и облила все обожжённые места на её теле. Я где-то слышала об этом, и в тот момент эта мысль пришла мне в голову. Самое ужасное, что у нас там не было телефона, чтобы вызвать «скорую помощь». Я знала, что соседей нет дома.

Что делать? Бежать на улицу к телефону с дочкой, к которой я боялась прикоснуться, или оставить её, криком кричащую, одну дома на несколько минут и сбегать вызвать помощь? Я выбежала из квартиры, закрыв дверь перед носом кричащего от боли ребёнка. Пока я бежала к телефону и вызывала «скорую помощь», я чуть не обезумела от отчаяния, вины и несправедливости, которая произошла.

Я вбежала в квартиру, но увидела, что моя девочка уже не кричит, а только всхлипывает. Я не знала, как ещё можно ей помочь. В голове за долю секунды я создала сказку о том, как моя дочь выросла, а изуродованное лицо и шея дочери такими и остались, что она никогда не выйдет замуж…. Что делает страх? Он знает свою работу. Он пользуется моментом, чтобы подпитать себя.

Машина скорой помощи приехала очень быстро. Врач сказала, что это было очень важно, что я вылила на ожоги растительное масло. Врач обработал их, нанёс на них какой-то крем, и через минуту моя девочка уже забыла о боли. Нас свозили в больницу, чтобы сделать дополнительные обследования и оказать дополнительную помощь, но вечером мы уже были дома и мою девочку ничего не беспокоило. Через пару недель и следа не осталось от ожогов на теле моего ребенка. Да я уверена, что и в памяти её следа не осталось тоже.

А вот мои сказки нанесли мне боль, от которой я довольно долгое время приходила в себя.

Я так старалась быть хорошей мамой и женой. Я делала для дочки всё, что только умела, на что только была способна. Я читала ей книжки, мы вместе рисовали, ходили гулять, и я ей показывала этот мир. У меня ничего важнее моего ребёнка не было.

Я старалась быть совершенной во всем. Я поняла это только сейчас, что это моё «эго» так старалось. На пути достижения совершенства я не разрешала себе никаких промахов, никаких ошибок. Если что-то «несовершенное» происходило со мной, то это вызывало у меня сильные переживания и острое чувство вины. Опять моё «эго» через вину старалось контролировать мою жизнь, что я поняла позже.

Чему научил меня этот случай? Наверное, впервые в жизни я получила урок, в котором было показано, что есть что-то, что не зависит от нас, что мы не в состоянии ни предусмотреть, ни контролировать. Надо научиться воспринимать события такими, какие они есть, делать всё возможное и не винить себя ни в чём. И более того, ВСЕГДА надо постараться найти что-то хорошее в плохом. Ведь всё могло случиться намного хуже, и последствия ожога могли бы быть намного хуже, и надо радоваться, что так всё хорошо обошлось.

Другое событие произошло в той же квартире.

Муж работал. Я растила дочку, занималась хозяйством и училась в университете. Да, вот таким образом распределялись домашние обязанности. Всё было как у всех. Я всегда была организованной, абсолютно не ленивой и работоспособной. Видно, привычки спортивной жизни активизировались в моей семейной жизни. Всё в доме было сделано в срок, всё всегда постирано, поглажено, приготовлено и с учёбой нет проблем.

И вот в один из дней мы с мужем стали спорить по какому-то поводу. Он вышел из себя и стал криком доказывать свою правоту. Я, не думая слишком долго, возьми да и скажи:

– Ты такой же, как твой отец.

Он стал бить меня по лицу изо всей силы много раз. Моё лицо на следующий день напоминало лицо, попавшее в автомобильную аварию.

В жизни меня никто и никогда не бил. Я получила первый и, как оказалось, последний по сей день опыт, каково это, когда тебя бьют. Может, это не так и плохо, когда ты знаешь, что получил по заслугам? Я просто повторила слова матери моего мужа, которая рассказывала мне о своем покойном муже. Я не обманывала, я просто сказала ту правду, которую знала.

Я чувствовала себя очень униженной и обиженной. Эти чувства сопровождались злобой, а временами и ненавистью к этому человеку. Он нарушил мою неприкосновенную территорию, он осквернил моё пространство. Я уже тогда знала, что жить я с ним не буду, что он сломал что-то у меня внутри.

Но как сказать правду родителям? Что скажут в университете?

От одной только мысли, что мир узнает, что меня избил муж, что избили чемпионку СССР, отличницу в школе, хорошую студентку в университете, мне хотелось зарыться головой в подушку и спрятаться от всего мира. Значит, надо спрятать этот факт от всего мира, что я и сделала. Я запрятала свои обиды подальше, вздохнула поглубже и постаралась забыть то, что произошло.

Я неделю прикладывала примочки к своему лицу, и примочки меня не подвели. Лицо моё вернулось ко мне, но в глазах появилась грусть, которую надо было прятать.

Сегодня я вижу эту историю несколько по-другому. Мой муж бил не меня – он выливал свою накопившуюся с детства боль. Отец его умер рано. Он почти не помнил его. Он рос с обидой на то, что у всех детей были папы, а у него не было. Вот он и придумывал истории в своей голове, какой бы он был, как бы он поступал, что бы он делал. Он шлифовал этот образ отца многие годы и довёл его до совершенства. Он так работал над этим образом, что сам поверил в его реальность. Отец для него стал героем, образцом. А я возьми да и подними руку на святого. Видно, заслужила я это.

В то время, когда я находилась в состоянии скрытой от всех глубокой обиды, можно сказать ненависти к мужу, муж пришёл домой и сообщил мне радостную для семьи новость. Нам дали двухкомнатную квартиру в новом многоэтажном кирпичном доме, который расположен недалеко от дома моих родителей.

Мой муж служил во внутренних войсках, и за хорошую службу, учитывая, что у него молодая семья, квартиру ему дали вне очереди и бесплатно. Конечно, это была радостная новость. Одна только мысль о переезде в новую квартиру, о покупке новой мебели, о проживании в своей собственной квартире вызывала у меня восторг. Мой восторг от этой новости глубоко запрятал все мои обиды на мужа, и мы переехали в новую квартиру.

Дочка росла. Я продолжала учебу в университете. Муж работал. Всё было как у всех.

И вот последние экзамены в университете сданы, диплом об окончании высшего учебного заведения выдан, и государство уже побеспокоилось о моей будущей работе. После вручения диплома мне дали направление на работу в Академию наук БССР на должность программиста.

В то же время, когда я должна была начать свою трудовую деятельность, моя мама вышла на пенсию и согласилась год побыть со своей внучкой и моей доченькой в то время, когда я работаю. Складывалось всё просто замечательно. Мама приходила к нам домой утром и находилась там целый день. Моя дочь была очень спокойной девочкой и не создавала ей никаких проблем. Только одно обстоятельство постоянно беспокоило меня – у неё был плохой аппетит. Я болезненно переживала это обстоятельство. Я и моя мама всегда старались приготовить для неё что-нибудь вкусное и новое, что может вызвать у неё аппетит. Очень часто попытка дать ей дополнительную ложечку еды вызывала у неё рвоту, и нам приходилось готовить для неё опять.

Теперь у меня на целый год появился помощник, что позволяло приступить к моей работе без волнений за свою дочь. Спасибо моей дорогой мамочке.

Академия наук БССР – это научный центр Республики Беларусь. Это целый городок научных зданий. Каждое здание принадлежало определённому институту, который имел своё научное направление в исследовании физики, математики, истории, кибернетики, белорусского языка и т. п. Меня направили на работу в институт кибернетики.

Это было четырёхэтажное здание с отдельным изолированным входом на первом этаже в огромный компьютерный зал. Я впервые в жизни увидела компьютеры. Они были просто огромные. Процессоры были выше человеческого роста с многочисленными маленькими лампочками, которые показывали состояние обрабатываемой информации. Размеры записывающих магнитных ленточных устройств и дисководов были очень большими. Данные в компьютер вносились через бумажные карточки с дырочками, предварительно «набитыми» на перфораторе при введении данных. Когда мне впервые показали этот машинный зал и назвали все устройства, находящиеся там, то мне казалось, что постичь всё это человеческому уму невозможно, что это очень сложно.

Меня провели в офис, показали мой рабочий стол и познакомили с моим начальником. Отношение к молодым специалистам тогда было очень хорошее. Мне очень повезло с моим первым в моей жизни руководителем. Он был очень терпеливым, знающим, образованным человеком. Он отдавал все свои знания таким молодым специалистам, как я. Я уверена, что встреча с этим человеком повлияла на всю мою жизнь. Он научил меня делиться своими знаниями с людьми и оказывать им помощь, когда они в ней нуждаются.

Очень долго я никак не могла понять, почему некоторые люди, которые мне что-то объясняли, всегда оставляли недосказанными какие-то важные моменты, без которых их объяснения, в конечном счёте, не имели никакого практического значения. И только намного позже я поняла, что эти люди оставляли этот «секрет» для поддержания своей репутации незаменимого человека. А мой начальник отдавал всё, что имел. Я всегда это чувствовала и старалась ответить ему тем же, добросовестно работая и терпеливо изучая.

Недаром говорят, что когда ученик готов, то учитель появится. Наверное, Бог послал мне этого учителя, чтобы я приобрела опыт и научилась с лёгкостью делиться всеми своими знаниями, и быть ответственной за порученную мне работу.

Хочешь получить – отдай всё.

Вспоминая те времена, я прихожу к выводу, что история моей жизни была уже написана – мне только оставалось идти по написанному. Уже тогда мой начальник посоветовал мне изучать английский язык и подчеркнул, что мне это в жизни пригодится. Как он это узнал? А может, он просто передал мне сообщение?

Я полюбила работу программиста. Работа, дом, приготовление еды, стирка, уборка были основными составляющими частями моей жизни.

Прошёл мой первый рабочий год. Мама устала от ежедневных поездок к нам домой. Муж работал. Время пришло отправить дочь в детское дошкольное учреждение. Так что утром все уходили по своим местам: кто на работу, а кто в детский сад.

В тот день сотрудники на работе стали говорить, будто что-то произошло на Украине с ядерным реактором. Никто ничего толком не знал, но напряжение витало в воздухе.

Мне в этом плане повезло, что у меня был муж, у которого был доступ к истинной информации. Радио и телевидение в эти первые дни заботилось больше о том, чтобы не создавать паники. Лучше держать всех в неведении, чем паниковать. Мой муж позвонил мне на работу в конце этого дня и приказным голосом сказал, что радиация от взрыва на ядерном реакторе с ветром разносится очень быстро, что не надо гулять на улице, что надо сидеть дома с закрытыми окнами. Мы все, включая моих родителей и всех друзей, с которыми мы только могли связаться, выполнили эти требования. Но тысячи и тысячи людей в эти солнечные весенние дни проводили много времени на открытом воздухе.

Только по истечении времени, когда у людей появились первые проблемы со здоровьем в результате полученной радиации, мы поняли, что Бог защитил нас тогда от этого.

Все спасатели из всех союзных республик, которые работали на реакторе в те критические дни, через очень короткое время стали болеть и умирать. Много людей было эвакуировано из зоны заражения. Много стресса, много страха, много болезней и страданий принесла эта авария в Чернобыле.

События такого рода показывают, что, независимо от должности, материального положения, пола, религии, цвета глаз и т. п. все мы ходим по одной земле. Нам всем надо заботиться о чистоте и здоровье нашего общего дома. Мы все в ответе за то, что на ней происходит.

Ранним летом следующего года я с отцом поехала в лес. Все знали, что собирать ягоды и грибы в лесу нельзя, так как они полны радиации и опасны для здоровья. То, что мы увидели тогда в лесу, очень удивило нас. Ягоды были ненормально большого размера и необыкновенно яркой окраски, трава была настолько высокая, что создавалось впечатление, будто мы находимся в джунглях. Зрелище было пугающим, неестественным, но прекрасным.

Помню, через лет 5 после события в Чернобыле я видела передачу по телевизору. Показывали одну не очень молодую семью, которая все эти годы жила на заражённой радиацией территории. Муж и жена отказались покидать свой дом и оставались там одни из всей деревни. Все эти годы они питались продуктами своего огорода и животными, которые ели и пили заражённую воду и траву. Когда провели обследование их здоровья после пяти лет, проведённых в зараженной области, то оказалось, что радиация совсем не повлияла на их здоровье, и уровень радиации в их телах был в норме.

Меня тогда потряс только один факт – их вера в то, что ничего с ними не случится, оказалась настолько сильной, что она сотворила это чудо. Это истинная вера в Бога, в Его защиту и в Его всесильность. А верим ли мы?

За хорошую работу впервые в моей жизни мне повысили зарплату. Я с такой радостью бежала домой, чтобы сообщить о своём первом успехе! Но, к моему великому удивлению, мой муж не то что не обрадовался – он даже огорчился, когда услышал эту радостную для меня новость. После его непонятных для меня слов я вдруг чётко увидела, что он совсем меня не уважает, что он даже и мысли не допускает, что я могу быть сообразительной, умной, что меня могут ценить на работе. Он считал, что только он имеет на это право, а я должна знать своё место – дом, стирка, уборка и работа, которая не так уж и важна, но нужна. Всё важное в жизни он оставил для себя. Это опять вызвало у меня боль внутри, чувство несправедливости.

С точки зрения общества, мне очень повезло с мужем. Он имел довольно высокое звание, хорошую зарплату, мог достать то, что обычному человеку купить невозможно. У него были звание и должность со многими привилегиями.

Я родилась с полным отсутствием понимания, почему для многих людей так важна карьера, почему люди интересуются политикой и за что они любят хоккей. Но так как Бог хочет, чтобы мы в конечном итоге постигли истину, то на все наши «непонимания» он создаёт ситуации, через которые мы смогли бы ответить на наши вопросы, если, конечно, они у нас возникают.

Мой муж обладал всеми этими «инструментами», помогающими понять то, что мне было непонятно. Важнее карьеры для моего мужа ничего не было. Он разговаривал с увлечением, с темпераментом только о политике. Он не пропустил ни одной хоккейной игры, даже если игру транслировали поздно ночью.

Сейчас мне даже трудно представить, как я могла жить с постоянным чувством раздражения? Вот мой муж разговаривает по телефону с генералом, и я слышу только одни и те же его слова:

– Да. Слушаюсь. Будет исполнено. Успею в срок. Слушаюсь.

Это звучало для меня, как

«Я готов умереть на службе».

Раздражение.

Мой муж всегда был такой лёгкий на подъём, если начальство просит, и такой безразличный к моим просьбам. Опять огорчения. Вот мы в гостях, и мой муж до хрипоты спорит с кем-то о том, какая политическая партия права, а какая представляет собой партию, приносящую только вред. Всегда хотелось спросить: «А ты откуда знаешь?»

Его осуждение кого-либо в такой агрессивной форме всегда сводило меня с ума. Но ещё больше сводило меня с ума моё собственное осуждение мужа. Так что я была очень занята, когда мне надо было вдвойне раздражаться на то, что говорит мой муж и как я на это реагирую.

Может, хоккей сам по себе не так уж и плох, но с первого дня моей супружеской жизни это стало барьером в нашей сексуальной жизни. Очень часто по вечерам и до поздней ночи муж был прикован к телевизору. Он так переживал, радовался, увлекался матчами, что напоминать о себе было бы верхом глупости.

Вот так по капле, и из разных источников наполнялась моя чаша терпения. Было такое ощущение, что мне постепенно перекрывают кислород, и мне трудно дышать. Я, естественно, думала, что я права, а он – нет, он плохой, а я хорошая, он поступает неправильно, а я правильно. Так что мою чашу терпения можно было наполнять большими порциями.

Бог всегда даёт то, что поможет лучше усвоить жизненный урок. Я обнаружила, что я опять беременна. Моей радости не было предела. Я уже создала сказку у себя в голове, что у моей дочки будет братик или сестричка, что у меня появится новорожденный ребёнок, и я опять испытаю это чудо быть мамой, встретить его первую улыбку, увидеть его первый зубик.

Вся ненависть и недовольство своим мужем исчезла, и я с радостью сообщила мужу о своей беременности. Я открыла всю себя, чтобы разделить с ним эту радость, это чудо, этот подарок Бога, ни капли не сомневаясь, что эта новость обрадует его. И услышала в ответ:

– Делай аборт. Я не хочу больше иметь детей.

Это было сказано очень жёстко, без права на обсуждение.

Это было значительно больнее, чем удары, которые он наносил мне по лицу. Всё во мне криком кричало от такой несправедливости. Я никак не могла принять того простого факта, что не мне решать, оставить этого ребёнка или нет. Я осознавала, что одной мне не прокормить и не вырастить двоих детей, поэтому всё произошло очень быстро.

Мой муж быстро нашёл друга – врача-гинеколога, и тот удалил зарождавшуюся во мне новую жизнь.

Что-то опять сломалось во мне. Видно, та чаша, которую можно испить, переполнилась, и я решила, что должна что-то делать, чтобы изменить ситуацию. Мне и в голову не приходила такая простая истина, что если хочешь изменений, то сначала измени себя, а ситуация изменится сама по себе. Я не знала, что можно самой меняться. Я всё время смотрела вперед и пропускала себя. А кого я видела перед собой? Мужа. Вот я и решила изменить своего мужа.

Для начала, согласно моему плану, я подала документы на развод. По моему плану в суде, судья, видя, какая я хорошая жена, что у нас ребёнок дошкольного возраста, не даст согласия на развод. Таким образом, моему мужу ничего не останется делать, как изменить своё поведение, начать уважать меня и прислушиваться к моему мнению. Красивую сказку я сочинила в своей голове и сама же в неё поверила.

День суда. Я выступила в суде с осуждением своего мужа по полной программе. Я вспомнила всё: избиение, невнимание, недостаток секса, его нежелание иметь второго ребёнка. Видно, моя речь глубоко тронула сердца судей. Они развели нас немедленно. Вот это да!

Получилось как в той известной русской песне: «Я уходила, чтобы возвратиться. Ты меня не понял – я же пошутила».

Когда я вышла из зала суда, то не могла поверить в происшедшее. Это никак не вязалось с моим планом. Это было смешанное чувство страха, надежды на новую жизнь, сожаления, неуверенности в правильности моего шага и слабой надежды, что всё ещё образуется. После суда мы с моим, уже бывшим, мужем разошлись в разные стороны, не проронив ни слова. Я пошла домой. Дочь была с моими родителями. Он вернулся домой поздно вечером. Громко хлопнув дверью, подошёл ко мне и зло сказал:

– Мы разменяем нашу квартиру. Ты пойдёшь жить в комнату с общей кухней (в двухкомнатной квартире мне и моему ребёнку будет принадлежать только одна комната, другая комната будет принадлежать чужому человеку, и мы будем пользоваться общей кухней и ванной), и ты у меня даже полотенца кухонного не получишь. Здесь всё принадлежит мне.

Мы никогда не умели правильно разговаривать друг с другом, всегда разгорался спор, каждый считал, что он прав, и как результат – ссора. Так что в новой ситуации мы просто не в состоянии были произносить слова – мы могли только рычать, как разозлившиеся звери. После этой его короткой фразы я ощущала, что и на самом деле мне ничего здесь не принадлежит, что в общем-то мне ничего и не надо. Но чувство обиды за свою испорченную жизнь, за неоцененность всех моих стараний быть хорошей женой и хозяйкой толкало меня отомстить ему за это, доказать ему, что со мной надо считаться.

Из двух последних предложений легко можно увидеть, что голос моей души и голос моего «эго» появились в моих мыслях практически одновременно. Голос души – это всегда спокойная мысль, которую легко не заметить. Для души временные ценности материального мира не имеют значения. Голос «эго» – это всегда душераздирающая, требовательная, не выносящая возражений, всезнающая и контролирующая мысль, которая просто залазит тебе в голову и не дает шанса для сомнений. «Эго» всегда хочет сражаться, спорить, бороться, мстить, что-то доказывать.

Итак, новый план под названием «Это ты у меня даже полотенца не получишь» появился в моей жизни и очень настойчиво и громко требовал исполнения намеченного.

Бывший супруг уже на следующий день переехал жить к своей сестре. Он только повторил, что мне надо искать обмен: комнату для себя и ребёнка и однокомнатную квартиру для него. Он это сказал так, как командир отдаёт приказы подчинённым. Мне только оставалось ответить: «Будет сделано!»

Но я этого не сказала, так как мои мысли занимал мой новый план.

Дочь в то время очень часто находилась в доме моих родителей. Мои родители не вмешивались в то, что происходило в моей жизни, хотя моя мама никогда не любила моего мужа. Родители вели себя мудро, давая возможность мне самой принимать решения, чтобы никого не винить за это в будущем, и помогая мне в воспитании моей дочери. Спасибо вам, мои дорогие, за эту помощь в то трудное для меня время.

Поисками квартиры я и не пыталась заниматься, но и как отстоять своё право на отдельную квартиру, я не знала. У меня не было никакого опыта в этих делах. Есть вопрос, а ответ всегда найдётся. Через пару дней ко мне в гости зашла одна моя подруга со своим другом. Мы накрыли стол. Поставили вино. Выпили. И я стала рассказывать им о своих горестях. К моему удивлению, друг моей подруги тоже, как и мой бывший супруг, долгое время работал во внутренних войсках и знал там все ходы и выходы. Я не могла поверить своим ушам. Мой план стал материализовываться практически мгновенно.

Этот мужчина дал мне номера телефонов, по которым я должна позвонить, помог написать заявление, которое я должна отнести (сама бы я никогда не додумалась это сделать) в партийный комитет внутренних войск БССР. Это был настоящий план с очередностью действий, в результате выполнения которых, как сказал этот мужчина, я получу всё, что только захочу.

Коммунистическая партия СССР в то время играла главенствующую роль в построении светлого будущего нашей страны. Так нам всем говорилось, так нам всем вдалбливалось в голову. Если вы спросите о моём отношении к этой партии, то я скажу вам, что эти политические игры и правила никогда не действовали на меня, и я это воспринимала как существующий факт с несуществующей пользой для меня. Но я была не права. Чтобы существующая система приносила тебе пользу, надо её изучить изнутри и, применяя её же правила, слова, законы, традиции, установки, получить пользу, необходимую тебе. Человеку, который работает в этой системе, страх потерять место у кормушки не позволит применить эти знания для своей выгоды. А вот дать совет, показать свой ум и возможности перед другими людьми – это можно. Бог послал мне помощника, который, зная, как эта система работает, расписал мне каждый шаг на пути достижения моей цели. Я приступила к выполнению каждого рекомендованного мне действия, посетила нескольких высокопоставленных генералов, сидящих в больших кабинетах за столом под красным коммунистическим флагом. План был выполнен полностью. Последний пункт в этом плане гласил «Ждать».

Ждать пришлось недолго. Позвонил помощник генерала, у которого работал мой бывший муж, и вежливо попросил меня прийти к ним в такой-то день и в такое-то время. Когда я вошла в кабинет генерала, то мой бывший муж был уже там. Генерал был вежлив и краток. Он сказал:

– Поведение моего подчиненного не одобряю. При вашем разделе квартиры и имущества вам (он обратился ко мне) принадлежит право решать, как разделить квартиру и что оставить отцу вашего ребёнка. Вопросы есть? – обратился он к мужу.

На что он ответил:

– Никак нет!

Генерал продолжал:

– Выполнять.

Реакция последовала незамедлительно:

– Есть, товарищ генерал!

Первый раз (а может, и последний) в моей жизни уставное общение такого рода мне очень понравилось, и я нашла это общение очень уж привлекательным в моей ситуации.

Я довольно быстро нашла однокомнатную квартиру для себя и своей дочери и комнату для бывшего мужа. Одновременно я нашла новую, более высокооплачиваемую работу в пяти шагах от новой квартиры. Новая страница в моей жизни перевернулась.

Развод, переезд в новую квартиру, новая работа, дочь идёт первый раз в первый класс – события одного года.

Школа находилась близко от нашей новой квартиры. И вот уже моя доченька, как когда-то и я, 1 сентября впервые пошла в школу. Время бежало и бежит быстро. Отец дочери тоже пришёл проводить её на первый урок. Я никогда не была против того, чтобы они встречались, проводили вместе время. Но каждый раз я замечала, что после времени, проведённого вместе с бабушкой со стороны отца или с отцом, моя девочка как-то была напряжена со мной. Видно, мудрости у меня не хватило расспросить её об этом, или страх перед тем, что может ответить моя дочь, каждый раз останавливали меня от вопросов, и я оставляла всё как есть.

Однажды, ещё в начальных классах, я увидела мою дочь с мальчиком из соседней квартиры, сидящими под крыльцом нашего дома и тщательно вытирающими плохие оценки из дневников. Я так была удивлена этим. Я никогда не ругала её за плохие оценки (они были исключением из правил), я даже шутила и говорила, мол, какой это ученик без двойки? Почему же ей хотелось скрыть от меня этот факт?

Она всегда любила говорить неправду, а я воспринимала это как детские фантазии. Но в дальнейшем жизнь показала, что говорить неправду стало её привычкой, от которой очень трудно избавиться. Нужно ли с ней бороться? Любая борьба вызовет сопротивление. Я просто говорила ей, что я замечаю её обман. Она продолжала обманывать, что воспитало в ней чувство замкнутости, сдержанности. Это только выглядело, что она спокойный и послушный ребёнок, ни кому не причиняющий беспокойства. Только через многие годы я поняла, что когда ребёнок удобен для родителей, то надо проверить его здоровье и понаблюдать за его поведением повнимательнее. Это я сейчас так вижу эту ситуацию, а тогда, поскольку я была совсем молодой мамой, многие простые и мудрые мысли отсутствовали в моей голове.

Я сама сделала ремонт в нашей однокомнатной квартире. В кухне на розовых стенах я нарисовала краской большие белые ромашки. Моя доченька спала на своей кровати, за шкафом, что создавало иллюзию её крошечной изолированной спальни. Она ложилась спать рано, а я могла смотреть телевизор. Моя работа и школа находились рядом с домом. Всё, насколько это было возможно, устроилось, установилось для нормальной жизни.

У меня были чёткие приоритеты в жизни. Самое важное – это моя дочь. Приготовление завтрака, обеда и ужина, стирка белья, уборка квартиры, покупка новых игрушек, билетов в театр – всё это было моими обязанностями, которые я ни разу не нарушила. Я записала её на занятия, обучающие игре в теннис, и в музыкальную школу, обучающую игре на пианино. Я пыталась ей предложить делать то, чему я научилась в своё время. Других занятий я ей предложить не могла, так как я ничего другого не знала. Она училась игре на пианино, ходила на тренировки по теннису и никогда не сказала, что ей это не нравится, но никогда и не проявила восторг от того, чем занимается. Я была рада, что мой ребёнок занят и не бездельничает.

Вот даже теперь, спустя много лет, я почувствовала, что я как бы оправдываюсь, как бы всё ещё доказываю себе, что я была хорошей мамой. Да, я старалась быть во всём безупречной. Я никогда ничего не делала наполовину. Если уж готовить еду, то готовить с полным вниманием; если убирать квартиру, то до блеска; если покупать билет в цирк, то на самые лучшие места; если читать книгу, то наслаждаться. Трудно сказать, хорошо это или плохо. Одно очевидно, что эта привычка осложняет жизнь. Я сама себе не позволяла расслабляться, действовать согласно своему истинному желанию. Ведь иногда я чувствовала себя не совсем хорошо, или устала очень, но, независимо от этих или других обстоятельств, я продолжала самой себе доказывать, напрягаясь, переутомляясь, что я безупречна. Это происки моего эгоизма. «Эго» любит всё доказывать, «эго» всегда ждёт похвалы. Если никто меня не хвалил, то я старалась, при явной поддержке моего «эго», достичь ещё большего совершенства, в надежде когда-нибудь услышать похвалу. Похвалу от кого? От моего удовлетворенного Эго! А ему всегда мало!

Мой эгоизм был напрямую связан со взаимоотношениями с моей дочерью. «Моя дочь». В этой фразе уже говорит мой эгоизм. У моей дочери всё есть, у меня всегда чистая квартира, у меня обед, приготовленный строго ко времени её прихода со школы, и т. д. и т. п. Это всё говорит о том, что я сама себя поставила в жёсткие рамки своих правил и законов, утверждённых своим же собственным эгоизмом. Я никогда не приобщала своего ребёнка к совместному труду: уборке квартиры, приготовлению обеда. Я нашла очень хорошее оправдание: «Она ещё настирается, наубирается и наготовится в своей жизни». Звучит красиво! Любой человек со стороны (моё «эго» себе это так представляло) должен оценить эту материнскую жертвенность. Быть жертвой для «эго» – верх блаженства! Да, я умею быстро и организовано делать всё. Эту способность я получила при рождении, это либо есть у человека, либо нет. Достичь организованности во всём, что ты делаешь в жизни, возможно только в результате долгих тренировок, но нет гарантии, что у человека это когда-либо получится. Мне это Бог дал, и я не приложила к этому никаких усилий. Бог-то дал, а вот как я этим распорядилась? Я верю, что всё, что дает Бог, это дано с любовью. Я верю, что мне было дано это качество, чтобы у меня было больше времени для полезных дел, но не для «выкармливания» эгоизма своего собственного и других людей.

Моя мама тоже никогда не просила меня делать что-либо по дому. Может, это произошло потому, что я была очень занятым ребёнком, может, просто по принципу «скорее сделать самой, чем просить». Этого я уже никогда не узнаю. Я почти ничего не умела делать по дому, пока не вышла замуж. Таким образом, в детстве я не приобрела опыт быть равноправным членом в семье, в смысле совместного участия в уборках квартиры, приготовления пищи и пр. Это создавало для меня своего рода изолированность от семьи, мою ненужность для семьи, в смысле «ничего не дал – ничего и не получил».

Применяя опыт, который я получила в родительском доме, освобождая свою дочь от домашних дел, я была уверена, что делаю благо для неё. На самом же деле я потихоньку отстраняла её от себя, делая её безучастной и равнодушной. Я постоянно приучала её только брать, а давать я её не учила.

Время шло, дочь успешно училась в школе, играла в теннис и играла на пианино. Я всё еще продолжала купать её в ванне, как маленькую. Однажды я нащупала рукой на её животе какое-то уплотнение в виде шарика. Если нажимать на этот «шарик», то он перемещался в сторону. Мне показалось это очень странным, и я решила показать её врачу. Врач не стал делать никаких выводов, но послал мою девочку на дополнительное обследование. Сдача анализов, осмотр врача, осмотр профессора – это стало главной частью нашей жизни.

Никто ничего не говорил, каждый старался выглядеть умным и загадочным. Один профессор из Москвы сказал, что девочку надо обследовать на очень редком в то время оборудовании, которое есть только в одном месте города Минска, и разрешение на проведение этого обследования надо получить у министра здравоохранения. Он добавил, что это разрешение получить очень и очень сложно.

Я и сейчас помню, как холод сковал моё тело, а страх парализовал мои мысли. У меня было только одно желание – получить это разрешение на обследование. Я абсолютно не помню, с кем я договаривалась, что я говорила, куда ходила, куда ездила. Помню только, что делала я это в полном безумии, не позволяя себе даже думать о плохом.

Разрешение было получено. День обследования назначен.

Мою доченьку врачи забрали в кабинет для обследования, а я сидела в приемном покое городской больницы и ждала результатов обследования. Время тогда практически остановилось для меня. Я была так собрана, так сконцентрирована на том, что всё должно быть хорошо, что мне казалось, что вены вздулись у меня на шее.

Вышел профессор и позвал меня в свой кабинет. Он сказал, что, по всей вероятности, у моей дочери рак печени, что лечению это не подлежит, а вот небольшой шанс на выживание есть. Этот шанс – незамедлительная операция.

Мир рухнул для меня в тот момент. В моём сознании существовало тогда представление о том, что моя дочь и я являемся чем-то таким, что невозможно разделить. Очень трудно описать ту душевную боль, которую я испытывала тогда. Это был гнев (за что же такое испытание нам дано?!), это был страх перед тем ужасом, который мне предстояло пережить. Это было абсолютное непризнание у меня внутри, что это реальность! Я дала согласие на операцию, но почувствовала, что силы начали покидать меня.

Как мы с ней вернулись домой, я не помню. Я помню только огромную вину перед моей девочкой за случившееся. Я не знала, как вести себя, что сказать, как ублажить её. Я ей сказала, что всё хорошо и что ей надо ещё немного побыть в больнице.

Я не помню, как я всё это сказала своим родителям. Когда за несколько дней до операции я зашла к ним домой, то мой папа сидел в кресле с поджатыми ногами (чего он никогда не делал в своей жизни) и тихо плакал. Он плакал, как плачут люди, у которых не осталось сил ни плакать, ни жить. Прости меня, пожалуйста, мой папочка, за боль, которую я тебе причинила.

В ночь перед отправкой моей девочки в больницу у неё поднялась высокая температура. Она жаловалась на боль в ушах и в горле. Я сделала ей компресс на уши, дала таблеток, и она уснула. Утром она проснулась с небольшой температурой, но я решила, что она ложится в больницу, а там врачи ей помогут.

В больнице я помогла ей переодеться в больничную пижаму. Моя доченька выглядела спокойной. Но когда пришла сестра, чтобы забрать её в палату, то она прижалась ко мне, как бы ища защиты. Я с большим трудом вытащила её ручку из моей руки. Сестра взяла её за руку, и они пошли в палату. Вдруг моя девочка подбежала ко мне с плачем и попросила:

– Не оставляй меня здесь!

Слов не нахожу, чтобы описать ту беспомощность, ту вину, ту несправедливость, которая разрывала меня на части.

В течение нескольких дней до операции врачи должны были провести дополнительные обследования и подготовку к операции. На следующий день после того, как я оставила моя доченьку в больнице, я пришла туда, чтобы навестить её и принести ей фрукты. Сестра, которая дежурила в приёмном покое, сказала, что мне запрещено заходить в палату к моей дочери, потому что у неё высокая температура. Я же знала, что температура у неё из-за воспалённого горла. Тем не менее я спросила у неё:

– Отчего у неё температура?

На что сестра со знанием дела чётко произнесла:

– Согласно её заболеванию.

Я услышала это так:

«Да что вы хотите, мамаша? У вашей дочки рак, так и температура должна быть».

Я была свидетелем «преступления» как медицинские работники могут убивать словами, хотя это орудие убийства к судебному делу не пришьёшь.

Отец моего ребёнка почти не принимал никакого участия в этом процессе. Меня это обижало, но я старалась не обращать на это внимания.

День операции. В этот день я приняла для себя решение, что если мой ребёнок не будет жить, то и мне нет смысла продлевать это пустое существование. Я сидела дома и каждые полчаса звонила в больницу, чтобы узнать, что происходит. Я боялась даже думать о моих родителях, я чувствовала их переживания на расстоянии. Операция длилась час, два, три, четыре часа. Казалось, что сил больше нет, что это никогда не закончится. Но вот по телефону ответили, что операция прошла успешно и мне можно приехать и поговорить с хирургом.

Я летела в больницу быстрее самолёта. Это был безумный полёт, на грани жизни и смерти. Но то, что я услышала от врача, перевернуло, встряхнуло и направило все мои чувства и переживания в другом направлении.

Врач очень спокойно, медленно сел в кресло сам, затем пригласил меня последовать его примеру. Он долго подбирал слова, с которых бы ему хотелось начать свой разговор. Его первые звуки, такие как «ну, о, а», стали вызывать у меня лёгкое раздражение. Наконец он собрался с мыслями и спокойно сказал:

– Когда мы вскрыли брюшную полость вашего ребёнка и увидели печень, то, к нашему большому удивлению, она была в абсолютном порядке. Но мы нашли доброкачественную опухоль, которую мы удалили, и теперь ваш ребёнок в безопасности.

Ещё он добавил, что по сложности и по влиянию на организм эта операция сравнима с операцией по удалению гланд.

Я не помню его слов сожаления о ложном диагнозе, о моральной травме, которая была нанесена мне и моим родителям. В нашей стране, по крайней мере в те времена, было непринято извиняться. Это культура моей страны. Но мне тогда его извинения и не нужны были вовсе. У меня вновь появилась жизнь. Мой ребёнок в безопасности. Я думала тогда только о родителях, чтобы сообщить им эту новость. Телефона у них тогда не было, и я опять летела быстрее самолета. Это был полёт в жизнь, с надеждами и радостью.

Налетавшись за этот день, я возвратилась к себе домой. Я почувствовала, что у меня очень высокая температура. Я померила температуру – раскалённая плита. У меня ломило все суставы, голова болела так, что невозможно было ею пошевелить. Утром я вызвала врача на дом, и он поставил мне диагноз – вирусная инфекция. О том, чтобы посетить мою доченьку в больнице, не было и речи – ей только инфекции не хватало. Моя единственная помощь в этой жизни – это мои родители. Моя мамочка пошла в реанимацию, где лежала моя девочка. Доченька чувствовала себя хорошо. Врачи обещали её выписать через десять дней. В этот же день вечером у моего папы случился сердечный приступ и его забрали в больницу. Он держал в себе все эти страдания, переживания о своей внучке, а вот когда всё успокоилось, они и дали о себе знать.

Через неделю я была здорова. Я забрала ребёнка из больницы домой, и мама согласилась побыть с ней месяц до её полного выздоровления. Через месяц моя дочь пошла в школу. Через два месяца она стала играть в теннис и на пианино. Как позже выяснилось, то причиной её проблемы со здоровьем были те злополучные капли в нос, которые мне прописал доктор во время беременности. Да, медицина иногда лечит, но очень много и калечит…

Моя новая работа была опять напрямую связана с компьютерами. Это был новый вычислительный центр с современным оборудованием. Я занималась системным программированием. Это была хорошо оплачиваемая и перспективная работа. Там было много молодых людей моего возраста, много событий, много работы.

Первое время после развода, когда я, находилась одна с ребёнком в квартире, особенно по вечерам, когда ребёнок уже спал, грустные мысли приходили ко мне в голову. Иногда мне казалось, что вот такая одинокая жизнь без мужчины, без интимной жизни будет у меня всегда, и никогда уже ничего не изменится.

В такое время, когда я терялась в своих грустных мыслях, я даже мысленно придумывала сказки о том, что не так уж и плохо мне было с моим мужем, что я сделала большую ошибку, и т. п. Всё так знакомо в той прошлой жизни, всё так изучено, что если и вернуть всё обратно, то ничего и менять в себе не надо. Всё будет как всегда. Что говорить, у меня было много мгновений, когда я искренне хотела всё вернуть. Одна только мысль, что надо взять ответственность за свою жизнь в свои же собственные руки, приводила меня в уныние. И сразу же срабатывала старая привычка помечтать о принце на белом коне, который прискачет ко мне и сделает меня счастливой. Кто-то сделает, но не я сама. Я хотела мою «работу» переложить на плечи кого-то.

Даже если короткая встреча и происходила у меня с мужчиной, то я хотела сразу же получить какую-то стабильность и постоянство в наших отношениях. Я бессознательно искала возможные аналогии с моей прошлой семейной жизнью, чтобы идти по пути наименьшего сопротивления. Я думала, что ищу любовь. А разве можно найти любовь вне себя?

На моей работе в моём подчинении было около 10 операторов вычислительных машин. Это были в основном молодые девушки, прошедшие курс по операторному обслуживанию компьютеров. Я и сама ещё была достаточно молодой, но так как я имела высшее образование и опыт в этой области, то занимаемая мною должность давала мне право руководить их работой. Первое время всё шло гладко, пока я изучала все тонкости своей новой работы. Довольно скоро я овладела всем, что делалось до меня, и стала вносить предложения по усовершенствованию работы вычислительного центра моему руководству. Моим непосредственным руководителем был грузин, намного старше меня и очень любивший женщин. Я была молода и хороша собой, так что наши с ним отношения были кокетливо-профессиональными. Он во всем меня поддерживал, что давало мне дополнительную уверенность во всех моих начинаниях.

Незаметно для меня, моя уверенность переросла в высокомерие, мой разговор с подчинёнными стал вестись тоном, не терпящим возражений, а эгоизм, руководящий мной, по поводу и без повода утверждал, что я всегда права. Любое замечание, даже самое лёгкое, вызывало во мне бурю протеста и несдержанность в выражении этого протеста.

Не имея никакого опыта работы с людьми, я думала, что если я понимаю, как делать ту или иную работу, то и другие люди, если они не ленятся, могут понять это; если я эту работу делаю за пять минут, то и они могут это делать. Привыкшая никогда не делать поблажек себе, я не делала поблажек и для моих подчинённых. Я была как строгий генерал на служебном посту в военной авиации. Военная авиация должна отличаться строгой дисциплиной и порядком, высоким профессионализмом и знаниями. Я, возомнив себя где-то и как-то схожей с теми, кто высоко, стала просто «болеть» работой. Мне до всего было дело. Мне казалось, что если я всё не проконтролирую, что возможно проконтролировать, то наступит конец света.

Я работала дольше положенного времени, повышала голос на операторов, если они сделали какую-либо ошибку, я взваливала на себя все возможные работы, чтобы опять и опять утвердиться в глазах начальства. Полное отсутствие личной жизни, желание быть нужной кому-то или для чего-то, быть признанной обществом, быть на виду у людей всё больше и больше толкало меня на путь мнимого самоутверждения.

И в это время, когда я абсолютно сошла с ума от работы и очень устала от постоянного напряжения, руководитель института, где я работала, объявил об объединении трех крупных подразделений в одно отделение. Мой непосредственный начальник спросил меня о моём желании возглавить это объединённое отделение, в котором будет более ста человек. Это был наилучший вопрос в моей жизни для моего утвердившегося «эго». Не торопясь, как бы оценивая всё «за» и «против», я уверенно сказала:

– Я могу с этим справиться.

Мой непосредственный начальник предложил мою кандидатуру директору института. Каждое подразделение выдвинуло своего кандидата на эту высокую должность. Список этих кандидатов был вывешен на институтской доске объявлений для всеобщего обсуждения.

После того как списки кандидатов на эту должность были обнародованы, произошёл такой взрыв эмоций и негодования людей, о возможности которого я не могла даже предположить.

Я была самой молодой, самой неопытной, самой непрофессиональной, самой эмоциональной, самой несдержанной, самой привлекательной (я имею в виду женскую характеристику) и самой способной на новые идеи среди всех кандидатов на эту должность. Моя кандидатура вызвала раздражение у 90 % людей. Люди вспомнили и мой повышенный тон голоса при разговоре с операторами, и моё кокетничанье с начальником. Разные люди преследовали разные цели, но все сошлись в одном: надо растоптать меня. Когда люди обсуждают кого-то, то они всегда ещё добавляют что-то от себя. Слухи, разговоры, реплики, воспоминания людей создали обо мне удивительную картину. Я оказалась монстром в глазах коллектива. Операторы, которые находились у меня в подчинении, написали директору института коллективное заявление, обвиняя меня в злоупотреблении служебным положением, в заносчивости характера, в неумении работать с людьми, в любовных связях с начальником и т. д. Люди обговаривали меня за моей спиной, и их фантазии преувеличивали размер монстра.

Возможно, служебную карьеру надо уметь строить со знанием подковёрных игр, и начинать надо с обворожительной улыбки на лице и преданности в глазах. А я начала с переворачивания больших объёмов работы с искажённым от перенапряжения лицом.

Что самое интересное во всей этой истории, так это то, что я поверила в то, что я достойна такого отношения к себе, что хуже меня на свете не бывает. Мои мысли ушли очень далеко в «заталкивании себя под плинтус». Я «напряженно работала» над утверждением моей полной ничтожности в жизни. Я вспоминала и вспоминала, что и кто сказал, потом я добавляла от себя что-нибудь ещё, чтобы придать моей ничтожности более яркий оттенок. Я перестала спать. Я могла только думать и страдать, а потом думать, как усилить мои страдания. Я потеряла себя в мыслях. Я перестала различать день и ночь. Мне казалось, что мир рухнул, что мир отвернулся от меня, что все осуждают меня. Я взяла отпуск на месяц. Мой ребёнок был на каникулах у моих родителей.

У меня было много времени и много свободы для наслаждения своей ничтожностью, непригодностью для жизни в человеческом обществе. Я почти не выходила из дома. Если же мне надо было сходить в магазин, то мне казалось, что всем всё известно обо мне, что в душе они меня осуждают – просто стесняются об этом сказать. Это было просто каким-то безумием. Но перед самым Новым годом вдруг мысль проскочила в моей голове:

«Тебя здесь все знают. Поезжай за пределы Белоруссии, встреть там Новый год – там тебя никто не знает».

Через три часа я была уже в поезде, который увозил меня в Эстонию.

Я очень хорошо встретила Новый год в кругу незнакомых мне людей. Мы пили много шампанского, много танцевали, много курили, просыпались с головной болью, опять пили, ели, разговаривали, курили.

Смена обстановки вылечила мою шизофрению. Взглянув на происходящее в моей жизни со стороны и на расстоянии, я вдруг ощутила, что все мои страхи рассеялись, словно их и не было. Я возвращалась домой, будто ничего не произошло. А что, собственно говоря, произошло? Несколько человек, будучи у меня в подчинении, обидевшись на мои резкие слова, решили не пропустить удобный случай, чтобы поквитаться со мной. Они стали распускать сплетни в момент конкуренции за власть, что вызвало отклик у многих завистливых или тщеславных людей. Это как крикнул, а эхо распространилось.

После отпуска меня перевели в другой отдел, расположенный в другом здании и в другой части города, на очень интересную, но совсем не руководящую работу, чему я была бесконечно рада.

В это время же я нашла обмен нашей с дочкой однокомнатной квартиры на двухкомнатную квартиру в этом же районе. Жизнь стала намного комфортнее – каждый имел свою отдельную комнату.

Все были здоровы. Всё было хорошо, да только постоянная мысль о моём принце не покидала мою голову.

В то время я играла в теннис для удовольствия. Корты везде были бесплатными, желающих поиграть в теннис среди бывших спортсменов было много, так что можно было получить удовольствие не только от игры в теннис, но и от общения с любителями тенниса. Время от времени мы собирались в сборную команду любителей тенниса и ездили на дружеские соревнования в соседние республики, такие как Эстония, Литва и Латвия. Это всегда было очень интересно. Соревновались серьёзно, но и отдыхали тоже очень серьёзно, с большим количеством вина, баней, сауной, долгими шуточными разговорами и воспоминаниями.

И везде я искала его.

Я стала постоянно играть в теннис с одним молодым человеком. Он был еврей по национальности, что в нашей культуре всегда носило отрицательный оттенок. Лично я никогда не испытывала негативных эмоций в отношении к людям этой национальности, но вызывала у меня настороженность реакция на это других людей. Играть в теннис с ним было очень хорошо. И спустя какое-то время мы решили после тенниса зайти ко мне домой и вместе поужинать. Это был весёлый, с интересным общением вечер, который плавно перешёл в совместное времяпрепровождение в спальной комнате. Я даже и не подозревала, как я «изголодалась» по интимным отношениям, как важно это было для моего тела.

Наши встречи стали носить регулярный характер, и я просто летала. Секс давал мне крылья, лёгкость и хорошее настроение. Я даже стала задумываться о возможности выйти за него замуж. Мне стало казаться, что регулярный и хороший секс – это и есть ключ к семейному счастью. Я спросила моего партнёра о его желании связать свою жизнь с моей. К моему огромному удивлению, он ответил, что не думал об этом, да и зачем что-то менять, если и так хорошо.

Моё первоначальное удивление скоро сменилось полным непониманием происходящего.

«Как это так? Я хочу связать с ним свою судьбу, а он не хочет!»

Потом моё полное непонимание сменилось на гнев.

«Да кто он такой, чтобы отвергать меня!?»

Потом мой гнев нашёл для меня подходящее объяснение:

«Что ещё можно было ожидать от еврея? Недаром их все ненавидят!»

Вот это тот случай, когда я смотрела на мир, в котором я жила, через искажающие линзы своего эгоизма. Обратите внимание на мои мысли в этой ситуации – какие они громкие, настойчивые, требовательные и не терпят никаких возражений. Разве осталось здесь место для других мыслей?

После того как я «нашла объяснение произошедшему» и поняла, что этот мужчина на роль принца не подходит, я ненадолго огорчилась и продолжала мечтать о принце в другом облике.

В обеденное время мы ходили в столовую, находящуюся на территории нашего предприятия. Однажды, стоя в очереди, я услышала разговор двух молодых мужчин. Они разговаривали о разных пустяках, но одна фраза, сказанная одним из них, вызвала у меня очень странную мысль. Он сказал:

– Я не ем докторской колбасы.

Я подумала:

– А чем же я его буду кормить?

Я тут же осознала, что это сумасшедшая мысль, и она не несёт никакого реального смысла. Я посмеялась над собой и забыла об этом.

Через несколько дней я издалека увидела этого мужчину едущим на велосипеде. Мои воспоминания о той странной мысли, пришедшей мне в голову в столовой, опять вызвали у меня улыбку, и я забыла о нём.

Вскоре я встретила его в трамвае. Он выглядел таким озабоченным и очень несчастным. Я впервые посмотрела на него с любопытством, и у меня возникло желание поговорить с ним. Я этого не сделала, но стала думать о нём.

Каково же было моё удивление, когда я встретила его на своей работе и узнала, что он будет работать со мной в одном отделе!

Приближался день моего рождения, и я решила пригласить своих коллег с работы. Конечно, это был просто повод позвать его к себе в гости. Все приглашённые пришли вовремя, а он опоздал. Когда он пришёл, то сказал, что не хотел идти, но в последнюю минуту всё-таки решил пойти. Когда он произносил тост в честь моего дня рождения, то мне казалось, что именно этих слов я ждала всю свою жизнь. Мои эмоции, мои чувства взыграли во мне со страшной силой. После услышанных слов (каждый слышит то, что хочет услышать) я не могла ни о чём думать, как только остаться с ним наедине. Гости разошлись, он остался. Он остался и на ночь. Утром, когда он ушёл и я осталась одна, то я почувствовала лёгкое разочарование в нём и лёгкое недовольство собой. Почувствовала, но не обратила никакого внимания на это, потому что мой мозг уже был занят сочинением новой сказки.

Мысленно я пыталась найти объяснение, что тот факт, что он немного моложе меня, не так уж плох, но для общества это ненормально, и люди могут обвинить меня в этом. Это вызывало у меня напряжение, ведь я была намного моложе своего бывшего мужа, и общество это одобряло. А как будет в этом случае? Страх перед неизвестностью играл свою роль. Он родом из деревни, а я из города. Как мы поймём друг друга? У него нет ничего в материальном мире, он студент вечернего отделения и живёт в общежитии. Много мыслей, которые были против наших взаимоотношений с этим мужчиной, но сильное желание влюбиться, иметь мужа, иметь полную семью, не быть одной, побеждало.

Когда мы встретились в следующий раз, то не могли наговориться друг с другом. Мы говорили и говорили, как будто мы не виделись друг с другом много лет, и вот наконец встретились, и нам есть о чём рассказать друг другу. Только утром он обратил внимание на часы и сказал, что через несколько часов у него экзамен, что со мной он забыл обо всём на свете и должен сейчас бежать в общежитие, чтобы привести себя в порядок и пойти сдавать экзамен.

Мы вместе работали, вместе проводили свободное время. Это было замечательное время узнавания друг друга. Всё было очень хорошо, и я думала, что наконец-то я встретила свою любовь, своего принца.

Наша любовь расцвела весной. Мы гуляли по вечернему городу, наполненному ароматами цветущих деревьев и цветов, взявшись за руки. В те мгновения казалось, что моя жизнь приобрела целостность, и он заполнил пустоту в моём сердце. Он стал самым главным в моей жизни. Он сделал меня счастливой. Для него я готова была сделать и отдать всё на свете.

А всевидящий Бог тут же «организовал» мне ситуацию, в которой я могла бы научиться, как не витать в облаках и сказках, а видеть реальность. Я могла бы, но я этого не сделала.

Он учился на последнем курсе вечернего отделения института. В начале лета ему предстояла сдача выпускных экзаменов и защита дипломной работы. Он сказал, что на дипломную работу у него не было времени, что он не успевает её написать, но у него есть все материалы для написания этой дипломной работы. Надо только собрать все материалы в логической последовательности и написать этот большой проект.

Услышав, что моя любовь и мой принц нуждается в помощи, я, как солдат, защищающий Родину, бросилась «на защиту» своего любимого. Я взяла на 40 дней освобождение от работы и целыми днями тщательно переписывала из различных источников информацию для его дипломной работы. Я работала так, как люди могли бы работать перед концом света. Я была счастлива таким образом доказать ему свою любовь. Я хотела быть нужной и важной в его жизни.

Я, я, я, я… «Эго» всегда любит покрасоваться в высокой степени незаменимости в чужой жизни. Но я не думала об этом – я бессознательно показывала ему свою жертвенность, свою преданность, своё желание удержать возле себя этого мужчину.

В те дни мы почти не виделись. Он работал и сдавал экзамены, а я строчила страницу за страницей его дипломный проект. Наверное, я не могла бы сделать эту работу лучше, если бы я делала её для себя.

Написание дипломной работы было завершено за день до его дипломной защиты. Он просто пришёл, просто сказал спасибо и ушёл, чтобы готовиться к защите диплома. Не было громких слов благодарности, не было даже признательности за огромную, проделанную мной работу. Но было что-то другое, что как позже выяснилось, «отблагодарило» все мои усилия, все мои старания, всю мою многонедельную работу.

Экзамены сданы, дипломный проект защищён. Мы с радостью бросились в объятия друг друга. Наконец-то, мы могли проводить больше времени друг с другом. Но через неделю после защиты его дипломной работы я почувствовала, что что-то у меня не в порядке с моими женскими органами. У меня начались какие-то странные выделения с очень сильным и неприятным запахом. Поскольку я была абсолютно неопытной в каких-либо венерических заболеваниях, мне и в голову не могло прийти, что это именно и есть это самое. Я разыскала через своих знакомых очень профессионального гинеколога, и та врач, через секунду после осмотра, поставила диагноз – «венерическая инфекция». Как так? Я была в близких отношениях только с одним мужчиной, а он «святой». Она мне спокойно объяснила, что эта инфекция обычно проявляет себя через 5–7 дней. Значит, сам он приобрел эту инфекцию в то время, когда я писала его дипломную работу. Мне трудно было в это поверить. Мир опять рушился на моих глазах.

Врач прописал специальные таблетки и сказал, что принимать их надо обоим партнерам, а в идеальном случае – и той женщине, которая являлась носителем этой инфекции. Когда я вернулась домой от врача, то позвонила ему в общежитие и попросила зайти ко мне для очень важного разговора. Он в то время собирался уезжать, чтобы навестить свою маму в деревне, но тон моего голоса заставил его поверить в важность этого разговора.

Я рассказала ему о своём посещении врача, о таблетках, которые нам надо пить. Я спросила его о том, как он смог изменять мне, когда я сидела и писала его дипломную работу? Я сказала, что между нами всё кончено и мы расстаёмся навсегда.

Он объяснил, что это случилось только один раз в общежитии. Эта девушка «случайно» зашла к нему в комнату, «случайно» легла к нему в постель, они «случайно» занялись сексом, во время которого он «случайно» заразился и «случайно» передал эту инфекцию мне. А кого это объяснение оставит равнодушным? Конечно, он не виноват в этом – это случай, это провидение, это просто недоразумение! Его бледное лицо, глаза, полные слёз, голос, выражающий сожаление о происшедшем, забирали мою уверенность, что нам надо расстаться.

Но я решила быть стойкой и продолжала повторять, что это конец нашей любви. А когда он весь в слезах стал на колени, прося у меня прощения, то мой удовлетворённый эгоизм вытянул свою головку и кивнул:

«Да. Я прощаю тебя».

Мы лечились таблетками и делали вид, а может, так оно и было, что ничего страшного не произошло и мы по-прежнему любим друг друга. Впервые в своей жизни с этим мужчиной я испытывала чувства, очень похожие на любовь. Я очень боялась потерять её, потерять надежду на счастливую совместную жизнь и опять остаться без мужчины. Страх всегда забирает любовь. Я спрятала свой страх глубоко и наслаждалась сказкой, которую я уже сочинила в своей голове.

После этого случая мы заговорили о бракосочетании. Я не помню, как всё это происходило, но помню, что вышеописанный случай ускорил нашу свадьбу.

Документы в ЗАГС были поданы, день свадьбы назначен, гости приглашены. Я была так счастлива, что трудно описать словами. Я готова была не только отдать ему всю себя, но и превратиться в его рабыню, фигурально говоря. Моя мечта свершилась – я встретила свою любовь, и мы заживём одной дружной семьёй весело и счастливо. Так мне мечталось, так мне хотелось.

Я перешила платье, которое было на мне во время моей первой свадьбы. Получилось неплохо, но я уже знала, что денег на наряд тратить не стоит, поскольку наряд сам по себе счастья не приносит.

День свадьбы наступил. Всё шло согласно плану и вышло просто замечательно. Гости разошлись. Новая семья была создана, и ей пожелали счастья.

Ничего не изменилось в моём отношении к семейной жизни во втором браке. Опять та же моя преданность, та же моя готовность взвалить всё на свои плечи. Если в первом браке мой муж контролировал практически всё, то в этом случае контроль всего и вся автоматически перешёл в мои трудолюбивые руки. Первое время совместной жизни было просто восхитительным. Моя дочь и мой новый муж очень легко наладили хорошие отношения друг с другом. Мой муж был безупречен с моей девочкой. Мы ходили в гости к друзьям, родственникам, ездили с палаткой на озеро. Счастливая семейная жизнь. Семейная жизнь, в которой я, по привычке, забыла о себе, думала, что я должна всё отдать, всё сделать и ничего не требовать взамен.

Природа женского организма является удивительным инструментом Бога, который создал женщину для увеличения населения на этой чудесной Земле. Когда эта программа активизируется, то женщина, руководимая этой программой, подпадает под полное её влияние. Когда я видела беременную женщину, то моё сердце начинало биться учащенно, и мысль о маленьком ребёнке останавливала моё дыхание.

И вот я беременна. Это не планировалось, но это случилось. Я не успела даже привыкнуть к мысли, что новая жизнь во мне, как внезапно я почувствовала боль внизу живота, и мы вызвали «скорую помощь». В больнице мне сделали аборт, объяснив, что это был самопроизвольный выкидыш и что шансов на спасение плода не было. Три дня я провела в больнице, непрерывно рыдая. Душевная боль была так сильна, что временами казалось, что выдержать её больше невозможно. А с другой стороны, ведь эта душевная боль была не реальной – это было воображение моего мозга.

Но жизнь продолжалась, и всё опять вернулось на круги своя. Мы нашли обмен моей двухкомнатной квартиры и однокомнатной квартиры моего мужа на трехкомнатную квартиру большей площади, и сразу же туда переехали.

Новая квартира, новые заботы о ремонте, о благоустройстве, о покупке новой мебели. Разве это волновало моего мужа? Конечно, нет. Это опять я создала сказку в своей голове, что вот как сделаю ремонт в квартире, вот как куплю новую мебель, вот как всё благоустрою – вот тогда и наступит полное счастье в моей семье. Кто-нибудь просил меня об этом? Нет. Это был мой план, моя жертвенность, моё решение. У каждого человека всегда есть выбор.

Когда мы решили переезжать в эту квартиру, то мы говорили о том, что надо будет сделать в ней перепланировку большой комнаты. Это значит, что надо будет разрушить бетонную стену, разделяющую комнаты, и построить новую стену из кирпича в другом месте. Я уже тогда представила, как чудесно будет выглядеть эта квартира после такой глобальной перестройки. И вот мы здесь, в этой квартире. Мой муж полностью забыл об этих мечтах, а я, наоборот, готова была к действию. Мой принцип в жизни: «Сказано – сделано».

Я такая родилась, если я говорю, то делаю то, о чём говорила. Видя, что дни идут и мой муж никогда не приступит к ремонту, я подумала, что лиха беда начало, а там, глядишь, и он подтянется.

Я взяла несколько свободных от работы дней, попросила своего брата прийти к нам и большим молотком разрушить эту бетонную стену. У меня не было тогда опыта, насколько тяжела будет эта работа. Мой брат пришёл, в течение часа большим отбойным молотком разрушил бетонную стену длиной около четырёх метров и ушёл. Мой муж, придя с работы, поужинав, даже не стал обсуждать вопрос о том, как мы вынесем из квартиры всю эту груду кусков бетона. Я поняла, что надеяться мне абсолютно не на кого, что я должна сама всё это вынести. Я почувствовала обиду на моего мужа и несправедливость по отношению ко мне. Но опять желание иметь семью и свой уютный уголок, страх остаться без мужчины заставили меня проглотить эту мою обиду и идти к своей мечте.

Уже на следующий день я взяла два ведра и стала накладывать туда куски бетона. Когда я подняла эти два ведра, я почувствовала, какие они тяжёлые! Я должна была пронести их по всей квартире до лифта, затем метров 30 до мусорного контейнера, освободить вёдра, выбрасывая каждый кусок бетона руками, так как контейнер был высокий, и я не могла поднять и половину ведра с грузом. Я была очень злая, что мне приходится это делать самой, ведь это чисто мужская работа. Моя злость очень помогла мне. Моя злость генерировала во мне силу. Моя злость позволяла мне работать как заведённой.

Мне понадобилось три дня, чтобы вытащить из квартиры все куски этой разрушенной стены. Три дня каторжных работ. Никто меня об этом не просил. Я сама так решила. Воспоминания об этой работе моё тело будет хранить всю мою жизнью. Сосуды на моих ногах тогда во многих местах вздулись от перенапряжения во время поднятия тяжести и оставили там навечно чёрные пятна как памятки об ударном труде.

Настроение моё после этого поднялось, так как часть самой тяжёлой работы была завершена, и можно было переходить к следующему этапу. Опять от моего мужа никакой инициативы не поступало. Передо мной встал вопрос о кирпиче, из которого надо возводить новую стену. Купить кирпич в магазине в то время было невозможно. Я поговорила с мамой, и она, используя старые дружеские связи с людьми, договорилась о том, что кирпич нам продадут. Надо было приехать на грузовике, загрузить его и выгрузить у нас в квартире.

Когда я рассказала мужу об этой работе, которая должна быть проделана, и опять не увидела никакой реакции от него, это вызвало во мне бурю гнева и раздражения. Я первый раз в нашей совместной жизни повысила на него голос. Моему терпению пришёл конец. Я кричала на него, высказывая, что это большая несправедливость по отношению ко мне – ничего не делать, когда я просто падаю с ног от усталости и забот. Он ничего не сказал в ответ, но я заплатила рабочим, они привезли кирпич к нашему дому, и мы с мужем перетаскали весь кирпич к себе в квартиру. Я испытывала такое чувство благодарности к мужу, что он помог мне с кирпичом! Сейчас это звучит как анекдот. А тогда это звучало как песня.

Когда кирпич оказался в нашей квартире и день завершения её реконструкции был не за горами, я вспомнила ещё об одной моей заветной мечте – родить ребёнка. Жизнь за последнее время многому меня научила. Я поняла, что сидеть и ждать у моря погоды не имеет никакого смысла – надо делать погоду самой.

Муж мой ни в чём и никогда не проявлял активности и особого желания. Я же всегда была диаметрально противоположным человеком. Я всегда была активна и имела много желаний. Я думала о своём возрасте, что время-то бежит, и очень скоро будет поздно даже мечтать о ребёнке. Я выбрала хороший момент, сказав мужу, что нам не надо предохраняться, чтобы зачать ребенка. Да, я лгала. Да, я высчитала точное время, наиболее благоприятное для зачатия. Да, это было моё решение и мой выбор. В момент близости я молила Бога послать мне ребёнка. И это произошло! Это случилось! Я просто прыгала от счастья! У меня будет малыш!

Конец ознакомительного фрагмента.