Глава 3
в которой на конкретных примерах убедительно доказывается, насколько бережно в отношении исторического наследия осуществлялась реконструкция Москвы. Заодно читателю предлагается прогуляться по задворкам главной улицы
С чего начать?
Принятый в 1935 году Генеральный план реконструкции Москвы предусматривал коренное преобразование, фактически создание новой главной улицы Москвы – улицы Горького. За ее реконструкцию московские градостроители взялись, уже располагая опытом застройки 1-й Мещанской. И это, несомненно, отразилось на результатах. Зодчие научились мыслить более масштабно, перешли от проектирования отдельных домов к небольшим ансамблям.
Одним из условий создания ансамблей стал, естественно, отказ от пунктирной застройки. Новые дома должны были не вклиниваться в ряды старых доходных домов и особняков, а заменять их. Но это отнюдь не означало поголовного сноса. Напротив, проектировщики всячески старались сохранить все ценные существующие постройки. На старой Тверской их было не так уж и много. Вообще улица производила не слишком благоприятное впечатление. Узкая, кривая, со сложным и неудобным для движения продольным профилем, она никак не соответствовала нашим представлениям о главной улице столичного города, тем более столицы великого государства.
Подкачала и ее застройка. Большая часть выходивших на улицу зданий имели всего по три-четыре этажа, тогда как на других центральных улицах Москвы уже встречались целые массивы пяти– и семиэтажных доходных домов. Причиной этой странной особенности являлся именно статус Тверской как главной улицы. Бурное строительство новых домов началось на ней раньше, чем в других районах – в 80-х годах XIX столетия. В то время отсутствие нормального водопровода и канализации, а также недостаточный опыт московских архитекторов накладывали жесткие ограничения на высоту новых домов. Вот и приходилось зодчим умерять свои творческие порывы, а домовладельцам ограничивать свои аппетиты тремя-четырьмя этажами. Зато менее важные улицы, куда волна строительного бума докатилась лишь в последние годы XIX века, оказались в выигрышной ситуации. К этому времени в центре Москвы пролегли коммунальные сети, подтянулись и строительные кадры. И опередившая было всех Тверская на фоне своих блестящих соседей стала выглядеть не слишком авантажно. К 1930 году из 152 стоящих на ней домов только 50 имели высоту в четыре и более этажей[79].
Но и среди «низкорослой» застройки начального участка Тверской попадались весьма ценные и интересные сооружения. Первым из них стоило назвать гостиницу «Националь», сегодня числящуюся под гордым номером 1 на главной улице страны.
Это самая известная работа академика архитектуры А. В. Иванова, хотя к архитектурным шедеврам гостиница явно не принадлежит. Ее фасад откровенно эклектичен и перегружен декором.
Выделяется угловое закругление, на котором архитектор сосредоточил свои главные усилия. Здесь намешаны жиденькие колонки, кариатиды, балкончики. Все это густо покрыто лепными украшениями помельче. Неплохие в отдельности декоративные мотивы спорят и забивают друг друга. Среди них совершенно теряются даже интересные панно между окнами шестого этажа – их попросту не видно. Однако материальная ценность одного из лучших отелей Москвы была несомненна, и необходимость сохранить «Националь» была принята безоговорочно. В 1937 году облик гостиницы слегка осовременили – над его угловой частью появилось огромное панно с изображением доменных печей, шахтных подъемников, паровозов, опор линий электропередачи и прочих образцов техники 1930-х годов. Благодаря этому скучный фасад обрел наконец запоминающуюся деталь. Создавалось керамическое панно по рисункам художника И. Ф. Рерберга – племянника известного архитектора И. И. Рерберга.
Несколько дальше по улице располагалось еще одно заслуживающее внимания здание – подворье Саввино-Сторожевского монастыря (или просто Саввинское подворье), фактически представлявшее собой целый комплекс из пяти корпусов, окружающих два маленьких внутренних дворика.
Лицевой, выходивший на улицу корпус был очень красив – причудливо, отчасти даже варварски. Архитектор И. С. Кузнецов использовал при его оформлении декоративные мотивы былинных древнерусских построек да еще покрыл фасад цветной керамической плиткой. Сказочный образ дома дополняли центральная арка-ниша, нарядные окна, шатровые башни со шпилями.
Наверняка при реконструкции был бы сохранен и, возможно, даже отреставрирован сосед Саввинского подворья – знаменитый некогда дом князя Гагарина. Выстроенный в начале XVIII века, он стал одним из первых и, несомненно, лучшим в Москве домом западноевропейского вида. Три выступа-ризалита на главном фасаде придавали ему сходство с роскошными венецианскими дворцами. Между ризалитами на арках устроена была терраса с балюстрадой. Открытая парадная лестница вела на второй этаж. Рельефные детали во вкусе итальянской архитектуры XVII века украшали фасад.
Великий зодчий XVIII столетия В. И. Баженов считал дом Гагарина красивейшим в Москве. Но в последующие века судьба здания оказалась плачевной. Переходя из рук в руки, оно не раз переделывалось и к середине XIX столетия окончательно утратило свой облик. Варварские перестройки полностью обезобразили некогда лучший в Москве дворец. А вскоре дом превратился в своего рода крепостную стену, за которой скрывалась одна из самых ужасных трущоб, получившая название Олсуфьевской крепости. Известный бытописатель старой Москвы В. А. Гиляровский посвятил Олсуфьевской крепости очерк, вошедший в книгу «Москва и москвичи». В описании Гиляровского бывший дом Гагарина выглядит нелепым, грузным, мрачным. До Великой Октябрьской революции, расчистившей трущобы старой Москвы и открывшей дорогу для научной реставрации памятников, дворец Гагарина не дожил совсем немного. Его снесли около 1910 года для того, чтобы освободить место для очередного безликого доходного дома.
Чуть дальше по улице мрачной глыбой возвышалось здание Центрального телеграфа. Еще в конце XIX века здесь стоял классический особняк, в котором долгие годы работал Московский университетский благородный пансион, занимавший достойное место в ряду лучших учебных заведений. Расположился пансион поблизости от Московского университета. В его стенах воспитывались известные нам М. Ю. Лермонтов, А. С. Грибоедов, Е. А. Баратынский, генерал А. П. Ермолов.
Перед самой Первой мировой войной участок перекупило страховое общество «Россия», которое без всякого сожаления снесло интересный памятник русской культуры и затеяло на его месте строительство грандиозного комплекса доходных домов. Их планировку разработали архитекторы Ф. Ф. Воскресенский и В. В. Ильяшев, а оформить фасады предполагалось по эскизам Л. Н. Бенуа и О. Р. Мунца. Война оборвала реализацию плана, когда были выложены только стены первого этажа[80].
Новая столичная роль Москвы потребовала организации современного центра связи, для которого выбрали пустующий участок на главной улице. В объявленном в 1925 году конкурсе на лучший проект здания участвовал ряд известных архитекторов, два проекта выполнялись в заказном порядке – А. В. Щусевым и И. И. Рербергом. Жюри присудило первую премию работе А. З. Гринберга, однако заказчик предпочел не столь эффектный, зато более отвечавший функциональным требованиям проект И. И. Рерберга. Это решение вызвало взрыв негодования в архитектурной среде, превыше всего ставившей внешнюю эффектность замысла.
Тем не менее 22 мая 1926 года состоялась символическая (фактически повторная) закладка здания. Рерберг старался максимально использовать уже сооруженные фундаменты и стены. Главный вход, решенный в виде пятигранной башни, расположился там же, где это планировали авторы несостоявшегося жилого комплекса. Эффектной, запоминающейся деталью стал вмонтированный над входом стеклянный вращающийся глобус. Фасады отделаны серым гранитом и декоративной штукатуркой с добавлением гранитной крошки. Строительство завершилось в 1927 году.
Эти отдельные интересные сооружения на отрезке улицы Горького от Охотного Ряда до Советской площади терялись в сплошном коридоре невзрачной и разномастной застройки высотой в 2–4 этажа. Все же и она имела немалую материальную стоимость, и потому в конце 1920-х – начале 1930-х годов многие предложения по реконструкции этого района города исходили из необходимости ее сохранения. Тем самым вопрос о расширении Тверской не ставился. Решение транспортной проблемы возлагалось на пробиваемую с западной стороны улицу-дублер.
Впервые идея Тверской-2 возникла уже в начале 1920-х годов. На плане, разработанном научным советом «Новая Москва»[81] в 1918–1923 годах, можно разглядеть некое подобие дублера, ответвляющегося от Тверской примерно в том месте, где сейчас стоит Центральный телеграф, и тянувшегося до пересечения с Тверским бульваром.
Дальнейшее развитие замысел получил в ходе разработки первого Генерального плана реконструкции Москвы. В новом варианте трасса предполагаемого дублера пролегала позади здания Центрального телеграфа, по Большому Гнездниковскому переулку западнее дома Нирнзее. За Бульварным кольцом дублер шел по Сытинскому переулку, далее по кварталам малоценной застройки. Для выхода на Садовое кольцо предполагалось сломать здание цирка Никитиных (ныне Театр сатиры)[82].
Этот внешне эффектный план был, в сущности, довольно наивным. Транспортную проблему он не решал, а еще более запутывал. Предлагаемый дублер не принимал весь поток с Тверской, а лишь оттягивал на себя его некоторую часть. Тем самым новая улица создавала дополнительные пересечения на Бульварном и Садовом кольцах, не устраняя прежних напряженных транспортных узлов. Игнорировалась и проблема сложного рельефа по трассе дублера. Улица Горького от центра до площади Маяковского проходит по водоразделу, и на запад от нее местность довольно круто уходит вниз, из-за чего прокладывать улицу пришлось бы поперек уклона. Как тут не вспомнить афоризм Козьмы Пруткова: «Не ходи по косогору, сапоги стопчешь!»
И наконец, перенос реконструктивных усилий на прокладку дублера означал сохранение неказистого облика главной улицы во всей неприкосновенности. Тем самым в данном случае внешне эффектная идея конкретной градостроительной ситуацией не оправдывалась.
Поэтому, когда планировкой города занялись более тщательно, мысль о дублере была оставлена. Генеральный план реконструкции Москвы не содержит никаких упоминаний о нем, на приложенной к Генплану схеме красных линий он не обозначен.
Отбросив идею дублера, зодчие встали перед сложной проблемой – расширения улицы с комплексным преобразованием ее облика при условии сохранения наиболее ценных образцов застройки, а также сетки прилегающих кварталов. Разработкой новой планировки улицы Горького и ее продолжения – Ленинградского шоссе (ныне Ленинградского проспекта), а также лежащих вдоль них районов – занялась архитектурно-планировочная мастерская Моссовета под руководством профессора С. Е. Чернышева[83].
Главным направлением ее поисков стал выбор оптимальной трассы улицы, позволяющей сократить объем сносов и разборок существующих сооружений. Для этого предусматривалось использование таких приемов, как включение старых домов в новые ансамбли (с помощью надстроек и переделок фасадов) и перемещение зданий. Сохранить исторически сложившуюся уличную сетку помогало устройство в новых, слишком крупных для мелких кварталов зданиях широких арок, перекрывавших проезжие части переулков. Нигде в Москве эти средства не применялись так часто и успешно, как на улице Горького.
Генеральный план содержал еще одно важное положение. Для создания диаметральной магистрали, связывающей северо-запад Москвы с районом автомобильного завода имени Сталина (ЗИС), предполагалось напрямую вывести улицу Горького к площади Дзержинского и далее к Солянке. С этой целью Генплан предусматривал пробивку прямо через квартал нового проезда от Советской площади на угол Большой Дмитровки и проезда Художественного театра и далее по Кузнецкому Мосту на площадь Дзержинского[84]. Замысел был не совсем удачным. В случае его осуществления главная улица города утрачивала единство направления, при подходе к центру разветвляясь на два рукава. Искажался и облик Советской площади, превращавшейся в напряженный и плохо организованный транспортный узел. Очевидно, эти соображения были приняты во внимание, поскольку впоследствии о пробивке нового проезда уже никто не вспоминал.
Пока градостроители решали судьбу улицы, она стала местом устройства своеобразных архитектурных выставок, на которых замыслы зодчих задолго до их реализации выносились на всеобщее обозрение и обсуждение. Для размещения проектов использовались витрины магазинов, расположенных в домах начального отрезка улицы. Первая подобная выставка открылась в преддверии октябрьских праздников 1933 года. В следующем году подобные выставки проводились дважды – в первомайские и октябрьские праздники[85].
Сохранить и сберечь
Выбор оптимальной новой трассы улицы Горького с учетом сохранения наиболее ценных зданий московские градостроители решили просто и удивительно красиво. На начальном отрезке расширение производилось за счет правой, четной стороны улицы. Стоящие на левой стороне «Националь» и Центральный телеграф оставались на своих местах. Дальше, вплоть до Советской площади, подлежала сносу старая застройка по обеим сторонам. И наконец, на последнем участке от Советской до Пушкинской площади полностью сохранялась застройка правой стороны, а расширение шло за счет сноса домов по левой. Такое решение позволяло установить ширину улицы Горького в 56 метров в ее начальной части и в 40 метров при подходе к Пушкинской площади. Выписываемый старой Тверской безобразный зигзаг превращался в плавный, величественный разворот, открывающий отдаленную перспективу улицы.
Помимо формирования нового облика улицы строители успешно решали и более прозаические задачи. Так, одновременно с расширением производилась срезка и подсыпка грунта на участке от Центрального телеграфа до Советской площади. В отдельных местах толщина снимаемого слоя достигала полутора метров. Среди прочих были срезаны два бугра и засыпана впадина на участке перед зданием Центрального телеграфа. В результате максимальный продольный уклон в 7,5 процента был смягчен до пяти. Поперечный профиль, ранее характеризовавшийся колебаниями уклонов от 2 до 4 процентов, был строго выдержан в пределах 2 процентов. Горбатая улица стала удобной для движения пешеходов и транспорта. Вертикальной планировкой занимались несколько групп инженеров – из Отдела планировки Моссовета под руководством главного инженера В. Станкеева, из Гордорстроя и 2-й архитектурно-планировочной мастерской[86].
Новая магистраль покрывалась прочной асфальтовой одеждой, причем не только проезжая часть, но и тротуары. Сегодня это кажется вполне естественным процессом, однако в те времена воспринималось как определенное достижение. Чтобы понять причины этого, стоит привести данные о состоянии московских тротуаров в 1939 году. Асфальтом было покрыто 2,5 миллиона квадратных метров, еще 1 миллион 300 тысяч метров имели хоть какое-то (щебень, булыжник и т. п.) покрытие.
При этом более 4,5 миллиона квадратных метров тротуаров вообще не имели никакой одежды и представляли собой грязные, размокающие при каждом дожде дорожки![87] Новое гладкое дорожное покрытие дало возможность в январе 1934 года проложить по улице троллейбусный маршрут № 1 (сначала этот первый в Москве и во всем СССР маршрут, открытый 15 ноября 1933 года, пролегал от Белорусского вокзала до Покровского-Стрешнева).
Исключительно важным достижением строителей стала прокладка под новой улицей подземного коллектора – широкой бетонной галереи, внутри которой в строгом порядке были уложены водопроводные трубы, электрические кабели, слаботочные провода. Тем самым было приведено в порядок подземное хозяйство, хаотично формировавшееся в предреволюционные годы. Благодаря этому на проезжей части и тротуарах улицы Горького отсутствовали закрытые чугунными крышками люки, которых так много на других московских улицах.
Правильный выбор трассы позволил расширить улицу за счет малоценных, в значительной степени выработавших свой ресурс строений. Все же кое-где новая красная линия прошла через интересные, значительные сооружения, среди которых были дом Саввинского подворья, здание Моссовета и бывший дом Гудовичей (ныне дом № 21 по Брюсову переулку). На первоначальных эскизах, выполненных мастерской Чернышева, два из них подлежали сносу, и лишь для Моссовета делалось исключение. Здание сохранялось, вылезая почти на середину новой магистрали, а для обхода этого препятствия проезжая часть улицы должна была описать полукруг по специально расширяемой для этого Советской площади[88]. Помимо помех для движения выпирающие бока здания портили перспективы новой магистрали и смотрелись крайне нелепо.
На помощь градостроителям пришли инженеры. Под руководством Э. М. Генделя была отработана технология перемещения зданий. Первый опыт, произведенный в 1935 году недалеко от площади Маяковского, дал прекрасные результаты, и уже в следующем году московское руководство создало специальную контору (позже трест) по передвижке зданий. Именно она сыграла выдающуюся роль в реконструкции улицы Горького, предотвратив снос ряда капитальных зданий и позволив избежать нелепостей планировки.
Само по себе перемещение построек было делом не новым. В России издревле перевозили с места на место рубленые избы. Переносили (правда, путем разборки и сборки на новом месте) даже деревянные царские дворцы. А в 1898 году передвинули на новое место небольшой двухэтажный кирпичный дом (он дожил до наших дней).
Но теперь задача представлялась намного более сложной. Здание Моссовета было очень старым, сильно изношенным, и его состояние давно внушало опасения. Саввинское подворье представляло собой целый комплекс из пяти корпусов, окружающих два двора-колодца. Вдобавок вес всего комплекса составлял более 24 тысяч тонн, тогда как даже в передовой Америке предельным весом перемещаемых сооружений на то время было всего 10 тысяч тонн.
Все же дом решено было сохранить. Но задача оказалась непростой. Прежде всего следовало найти новое место для перемещаемого здания, что в предельно плотной застройке центра города сделать было нелегко. К счастью, позади Саввинского подворья стоял старый трехэтажный корпус. Как и все дворовые строения старой Москвы, предназначенные для «черного люда», он представлял собой образец полутрущобной застройки. Его ликвидацию осуществили с помощью взрывов ограниченной мощности, что позволило быстро вывезти обломки и очистить площадку для передвижки.
Следующей проблемой стал размер перемещаемого строения. Бывшее подворье было очень тяжелым и представляло собой сложную многокорпусную структуру. Вдобавок передвигать его решили вместе с полуподвалами (благо новое место располагалось несколько ниже по рельефу), что потребовало срезки грунта по маршруту движения.
Со всем этим пришлось повозиться, но основные приемы передвижки остались прежними. На участке, по которому предстояло «ехать» дому, после тщательного уплотнения грунта укладывались многочисленные рельсовые пути. В основания несущих стен вставлялись огромные стальные двутавры – рандбалки, принимающие на себя тяжесть строения. Под эти конструкции подводились ходовые балки, а между ними и рельсами закладывались стальные катки. Мощные лебедки плавно сдвигали дом и медленно, со скоростью нескольких сантиметров в минуту, двигали его на новое место, где, естественно, уже был готов фундамент. В марте 1938 года дом благополучно переехал вглубь от улицы, освободив место для новой застройки. Собственно передвижка длилась лишь один день, зато подготовка к ней заняла четыре месяца. Тем не менее стоимость работ составила всего 45 процентов от оценочной стоимости самого здания. В момент перемещения дом числился по улице Горького под № 24, а после ее капитальной реконструкции и перенумерации домов оказался во владении 6! А это значит, что на месте двенадцати старых корпусов поднялось всего три новых!
Еще один передвинутый дом (известный как дом Гудовичей, хотя после них сменил нескольких владельцев) числится ныне под № 19–21 по Брюсову переулку. Как и многие здания в центре Москвы, он представлял собой старый особняк, который в результате надстроек и перестроек превратился в крупный четырехэтажный доходный дом. Свой эклектичный фасад дом приобрел в результате очередной перестройки, произведенной в 1898 году по проекту С. К. Родионова.
Он оказался легче Саввинского подворья, однако решающим фактором, позволившим продлить дому существование, стала возможность без существенных затрат расчистить новое место для него по Брюсову переулку. Переезд туда состоялся в 1941 году, когда началась подготовка к новому строительству по левой стороне улицы.
Еще раньше состоялось перемещение здания Моссовета. Оно оказывалось чуть ли не на середине новой улицы, которая на остальном своем протяжении уже широко раздвинулась из тесных красных линий бывшей Тверской.
В этом случае очищать место для переезда не пришлось. Дело в том, что еще в 1927 году архитектор И. А. Фомин пристроил с тыла к Моссовету новый корпус, однако поставил его не вплотную к старому зданию, а отделил двумя чисто декоративными арками с переходом над ними. Предвидел ли зодчий грядущую реконструкцию, или все получилось случайно, но в 1939 году арки пришлись весьма кстати. Их разборка освободила необходимое пространство, и старое здание оказалось возможным придвинуть вплотную к фоминскому корпусу[89].
Зато в техническом отношении Моссовет задал передвижникам немало проблем. В те годы дом выглядел совсем не так, как сегодня, и представлял собой заурядный классический особняк в три этажа. Он был самым старым из всех сооружений, предназначенных к перемещению, к его созданию приложил руку еще сам М. Ф. Казаков. В последующие годы особняк претерпел немало перестроек, из которых наиболее серьезными стали работы конца XIX столетия, когда придворный архитектор Н. В. Султанов приспосабливал дом для пребывания в нем нового московского генерал-губернатора – великого князя Сергея Александровича. Считалось, что Султанов проводит реставрацию, однако проведенные им переделки внутренностей дома не лучшим образом отразились на его прочности. Сильная изношенность, непрочность здания заставила принять особые меры предосторожности при его перемещении. Ветхие старые стены стянули металлическим поясом. Тщательная проработка и исполнение проекта передвижки позволили провести операцию быстро и удачно. 16 сентября 1939 года дом отправился в путь. С 9 до 10 часов утра он продвинулся на 10 метров 51 сантиметр. Второй этап движения, начатый в 16.30, завершил процесс переезда. Всего было пройдено 13 метров 65 сантиметров[90]. Здание заняло новое место – то самое, где стоит и сейчас.
Литеры А и Б – начало новой улицы
Одновременно с перемещением старых зданий началось строительство новых. Первыми сооружениями, возведенными в ходе реконструкции улицы Горького, стали дома по ее правой стороне на участке от Охотного Ряда до Советской площади – так называемые корпуса А и Б (ныне они числятся под № 4 и 6).
Место для них было расчищено во дворах старых домов. До 1938 года здесь насчитывалось целых двадцать два домовладения, в каждом из которых стояло по несколько строений, в основном небольших, причем среди них еще встречались жилые дома с печным отоплением, без водопровода и канализации, а в одном не было даже уборных! И это в середине XX столетия, в столичном городе! Дома, подлежащие сносу, тесно соседствовали с сохраняемыми, а иногда и примыкали к ним, что требовало особой осторожности при разборке.
Сложный рельеф обусловливал перепады высот между соседними дворами до 3–4 метров, из-за чего внутриквартальное пространство было изрезано подпорными стенками. В общем, подготовка строительной площадки представляла собой далеко не простую работу.
Разборка большинства старых зданий под площадку для корпуса А велась с применением пневматического инструмента и гусеничного трактора для валки стен. При расчистке площадки под корпус Б использовались и взрывы. Причем применялись они с почти ювелирной аккуратностью. Так, часть дома на углу проезда Художественного театра (ныне дом № 1 по Камергерскому переулку) была разрушена взрывами, которые не затронули сохраняемую часть. Правда, для этого пришлось разобрать внутренние конструкции сносимой части и отделить ее глубокими штрабами. Точное распределение расположения и силы зарядов позволило опрокинуть стены внутрь здания и раздробить их настолько, что обломки можно было грузить на самосвалы с помощью экскаваторов.
Проектированием новых домов занималась 2-я архитектурно-проектировочная мастерская, которой руководил, пожалуй, наиболее известный из московских зодчих – А. В. Щусев (автор Мавзолея В. И. Ленина). Вместе с ним над проектом работали И. Л. Маркузе и А. Я. Изаксон[91]. Именно тогда родилась мысль – застроить начальный отрезок улицы всего двумя решенными в едином ключе парадными корпусами. Причем первый из них, обозначенный буквой А, должен был протянуться сразу на два квартала, а выходивший здесь на улицу Георгиевский переулок предложили пропустить под огромной аркой высотой в целых четыре этажа. Такое решение позволяло не подгонять размеры новых зданий под ширину малых кварталов, но при этом сохранять старые переулки.
Корпус Б занимал правую сторону улицы от проезда Художественного театра до Советской площади.
К 1937 году проект был почти готов, когда неожиданно над Щусевым сгустились тучи. Разразился скандал из-за гостиницы «Москва». Это известное всем москвичам здание проектировали сначала молодые архитекторы Л. И. Савельев и О. А. Стапран. Уже в процессе строительства обнаружили, что постройка выходит, мягко говоря, не слишком удачной. Тогда к проектированию подключили Щусева, который сумел на ходу исправить огрехи прежнего проекта, но при этом повел себя не самым лучшим образом. Несмотря на то что гостиница была вчерне выстроена по проекту Савельева и Стапрана, академик попытался вообще исключить молодых коллег из числа авторов. Обиженные зодчие подняли шум, громогласно обвиняя академика в заимствовании их идей, зажиме молодых талантов и прочих смертных грехах. Очевидно, кое-кому из коллег Щусева скандал оказался на руку, и его постарались раздуть почти до политической проблемы.
В конце концов все обошлось, на заседании секретариата правления Союза советских архитекторов были признаны авторские права всех троих. Щусева реабилитировали. Но пока страсти накалялись, он успел многое потерять. Ушло от него, в частности, и проектирование реконструкции улицы Горького, которое передали А. Г. Мордвинову. По архитектурным меркам Аркадий Григорьевич был молод – ему еще не исполнилось сорока, но он уже успел зарекомендовать себя зодчим энергичным и напористым. В числе первых архитекторов был награжден орденом, стал депутатом Верховного Совета РСФСР. И дальше его ожидала блистательная карьера – вплоть до президентства в Академии архитектуры. «Коньком», на котором Мордвинов выехал на широкую дорогу, стало поточно-скоростное строительство. Именно так и возводились дома, о которых идет речь.
По нынешним меркам строительство было не таким уж и скоростным – целых одиннадцать месяцев, но в 1930-х годах, когда сооружение большинства зданий растягивалось на годы, стройка на улице Горького казалась образцовой – строгий порядок на площадке, четкий график организации работ, широкое использование механизмов.
Строительство началось в августе 1937 года. Впервые в Москве использовались два больших подъемных крана. Первый из них, который назывался краном Вольфа, был похож на современные башенные краны. Он работал на сооружении корпуса А.
Второй, именуемый кабель-краном, был гораздо интереснее. Он представлял собой сложное, ныне почти не встречающееся устройство. Основу крана составляли две высоких, в 43 метра мачты, одну из которых установили на Советской площади, вторую – в проезде Художественного театра. Мачты связывались несколькими тросами, по которым туда-сюда вдоль строившегося дома каталась тележка с крюком. Похожий на канатную дорогу кран обслуживал всю длинную и узкую стройплощадку.
Много проблем доставили работы нулевого цикла дома № 6. В его нижней части (у проезда Художественного театра) грунтовые воды залегали почти под самым тротуаром. Поэтому в этом месте под домом не устроили подвалов, а поставили его на сплошную железобетонную ленту. На месте середины здания стоял дом Саввинского подворья. Сам дом увезли, но его подвалы, естественно, остались на месте. Вдобавок на время передвижки их засыпали щебнем, который под тяжестью катков сильно уплотнился, так что выемка его создавала определенные проблемы. Возникла мысль использовать засыпанные подвалы в качестве основания для нового корпуса. Но проведенные изыскания похоронили заманчивый проект – под щебнем нашли ряд старинных колодцев и пласты насыпного, ненадежного грунта. Пришлось над подвалом устраивать дорогой и громоздкий железобетонный ростверк с каркасом из стальных швеллеров. Наконец, самые последние 50 метров дворового фасада дома № 6 покоятся на своеобразном бетонном мосте, один конец которого опирается на стену все того же засыпанного подвала, а другой – на специально выстроенную опору[92].
Кладка стен, отделка шли очень высокими для того времени темпами. Одновременно строители решали и еще одну интересную задачу – встраивали в левое, выходящее на Советскую площадь крыло дома № 6 часть здания старой гостиницы «Дрезден». Удивительна судьба этого сооружения. Его основой послужил одноэтажный особняк конца XVIII века, в 1820 году надстроенный еще одним этажом. Во второй половине века дом подрос еще на один этаж, а в конце столетия стал четырех– и пятиэтажным[93]. В таком состоянии и застала его реконструкция. В 1939 году угол гостиницы, вылезавший за новую красную линию, аккуратно срезали. Оставшуюся часть подравняли до пяти этажей и увенчали высоким парапетом, чтобы сравнять по высоте с новым зданием, с ним же согласовали и оформление фасада. Сегодня о прячущемся за красивым фасадом лоскутном строении напоминают лишь перебивка этажей корпуса Б на углу улицы и площади да необычайно узкие окна крыла, выходящего на площадь.
Ко времени окончания работ летом 1938 года начальный участок улицы Горького представлял собой интересное зрелище. Правую сторону ее составлял ряд небольших двух– и трехэтажных домов. Из-за них выглядывали спрятанные «до пояса» новые семиэтажные корпуса. Причем промежуток между старыми и новыми зданиями не превышал в иных местах двух метров. Но такое положение сохранялось недолго. В июле старую застройку, еще занимавшую первый план, снесли. Очищенные площадки выравнивались и асфальтировались.
Через несколько недель узнать улицу стало невозможно. Вместо узкого и кривого проезда, зажатого обшарпанными стенами невысоких домов, перед зрителем открылся широкий проспект. На месте двадцати двух (!) домовладений, располагавшихся вдоль улицы от Охотного Ряда до Советской площади, поднялись всего два здания-гиганта. Внутренняя отделка еще продолжалась. К 1 января 1939 года были сданы в эксплуатацию первые четыре секции корпуса Б[94]. Остальные сдавались в течение 1939 года.
Корпуса А и Б были не просто жилыми домами – они составили ансамбль, преобразивший лицо главной улицы столицы. Поиск архитектурного решения зданий был непростым. Улица здесь круто шла вверх. С учетом большой длины задуманных домов это означало, что при сохранении постоянной высоты они должны были получить ступенчатый, рваный силуэт. Тем не менее с архитектурной точки зрения дома вполне удались. Авторы совершенно обоснованно сделали их фасады спокойными, лишенными каких-либо башенок, надстроек, фронтонов, чем подчеркнули протяженность главной магистрали города, а заодно и объединили кричащую разноголосицу застройки противоположной стороны. Единственным акцентом стала огромная арка, высотой в четыре этажа, перекрывающая выход на Георгиевский переулок. Правда, Мордвинов не удержался и водрузил над аркой пару монументальных многофигурных скульптурных композиций работы Д. П. Шварца и А. И. Тенеты[95], оказавшихся здесь ни к селу ни к городу. Лет через двадцать обветшавшие статуи сняли, чего, кажется, никто и не заметил.
Для отделки домов А и Б Мордвинов одним из первых в Москве применил керамику, что, помимо выигрыша в скорости работ, обеспечило их высокое качество. К достоинствам керамики следовало прибавить и ее долговечность, более высокую, чем у штукатурки[96]. Несмотря на свою простоту, фасады получились нарядными. Этому способствовала удачная облицовка, благородный терракотовый цвет карниза и вставных декоративных элементов. А облицованные полированным гранитом первые этажи, в которых расположились магазины, придали улице требуемую солидность.
Именно с помощью магазинов удалось «сгладить» местный рельеф. Те, что находятся ниже по улице, сделаны двухэтажными, в середине – одноэтажными с антресолями, в верхней части – одноэтажными. Поэтому, хоть улица и уходит круто вверх, дома на всем протяжении получили постоянную высоту.
Имелись и существенные недостатки. Прежде всего, не получилось согласование с соседним зданием Совета труда и обороны (СТО), которое на улицу Горького выходит узким торцом. А рядом, совершенно независимо от него, начинается нарядная горизонталь дома № 4. Соседство производит несколько забавное впечатление. В свое время зодчие просто обязаны были предусмотреть и исправить этот недостаток – то ли слегка сгладить, замаскировать досадную нестыковку, согласовав оформление угловой части своего детища с домом СТО, то ли, наоборот, подчеркнуть и обыграть неожиданный контраст.
Второй изъян домов – ужасные дворы и тыльные фасады. Ответственность за предельно малую площадь дворов на проектировщиков возлагать нельзя – ведь дома ставили в плотно застроенной части Москвы, где даже лишний квадратный метр выкроить тяжело. А вот слегка замазанные кирпичи тыльных фасадов с безобразными пожарными лестницами и металлическими балконами оставляют тяжелое впечатление. Особенно скверно выглядит все та же огромная арка, если смотреть на нее не с улицы, а из Георгиевского переулка.
Не предусмотрели проектировщики и проблем, сразу же возникших при снабжении товарами многочисленных магазинов, расположенных в первых этажах новых зданий. Грузовики и фургоны разгружались все в тех же тесных дворах, под окнами квартир, отравляя жизнь их обитателям.
От Телеграфа до Моссовета
Когда реконструкция правой стороны улицы до Советской площади уже завершилась, на левой еще только приступали к работам – готовились к перемещению дома Гудовичей и Моссовета, разбирали прочие строения на участке от улицы Огарева (ныне Газетного переулка) до Советской площади. На отведенном для строительства участке находилось несколько трехэтажных и четырехэтажных домов, использовавшихся в качестве гостиниц, меблированных комнат и конторских помещений. К 1941 году их снос завершился, и участок был готов к началу строительства. Однако работы прервались надолго… Все военные годы левая сторона улиц представляла собой огороженный забором пустырь.
Лишь в 1946 году были заложены фундаменты двух величественных зданий, создавших фронт застройки от улицы Огарева до Моссовета. Первый из них – жилой дом под № 9, одно из наиболее крупных монументальных сооружений на улице, возведен по проекту архитектора А. Ф. Жукова. Угловую часть, выходящую на перекресток улиц Горького и Огарева, зодчий решил плавной дугой и выделил сложнейшей ордерной композицией, включающей систему глубоких лоджий, завершенную аттиком с изображением герба СССР. На реализацию этой чрезмерно усложненной декорации ушла почти треть всех затрат на строительство, и немудрено, что уже через несколько лет дом подвергся жестокой критике, и прежде всего – решение угловой части, которое характеризовалось как «нагроможденные друг на друга различные приемы, формы и объемы»[97].
Очень массивен цокольный этаж, облицованный темно-красным гранитом. Во многих путеводителях по Москве указывается, что из этого гранита немецко-фашистские захватчики собирались воздвигнуть монумент в честь взятия Москвы. Брошенный разбитыми в ходе битвы под Москвой немцами дорогой камень пошел на украшение города. Однако в современных публикациях о строительстве сведений об этом нет. Примечательной особенностью дома является и то, что вместо обычного трехъярусного членения фасадов использовано четырехъярусное.
Конец ознакомительного фрагмента.