Просим позор! И другая маленькая проза. Просим позор! (Дюк Митягов)

В международном зале аэропорта было немноголюдно. Сонный таджик в ярком жилете лихо управлял новенькой поломоечной машиной, полируя и без того блестящий пол. Какие-то пыльные люди дремали в неудобных пластиковых креслах зоны ожидания. Противная собачка с выпуклыми глазами сосредоточенно грызла ненавистный поводок, привязанный к огромному чемодану. Крупная женщина с высокой причёской на мгновение приоткрыла глаза – сначала один, потом другой. Убедившись, что чемодан и собака на месте, сладко зевнула и снова заснула.

Девушка с синей спортивной сумкой на плече и в солнцезащитных очках, не совсем уместных в этот час, подошла к стеклянному окошку будки паспортного контроля. Положила на стойку билет и паспорт, поправила длинные светлые волосы.

– Снимите, пожалуйста, очки, – попросила женщина в зелёной униформе.

Девушка молча сняла очки. Глаза её были чуть красными. Пассажиры ночного рейса вообще редко выглядят свежими. Тщетно надеются, что удастся выспаться в самолёте.

– Вы не похожи на свою фотографию в паспорте, – сообщила сотрудница, но штамп поставила.

– А это совсем не я, – тихо произнесла девушка. Женщина подозрительно посмотрела ей вслед.

На таможенном досмотре долговязый рыжий парень, рассматривающий в мониторе проезжающую через сканер ручную кладь, остановил ленту и вопросительно посмотрел на своего коллегу, судя по всему, старшего по званию. Тот быстро подошёл, глянул на экран.

– Извините, а что у вас в круглой коробке? – спросил старший девушку.

Девушка подошла ближе и что-то прошептала ему прямо в ухо. Сотрудник чуть вздрогнул, потом кивнул рыжему – всё в порядке, пропускай. Рыжий улыбнулся девушке ровными белыми зубами.

– Проходите. Хорошего полёта!

Она познакомилась с ним в фотостудии, куда её привёз Андрей Валентинович. Муж вдруг решил устроить фотосессию, и она, как всегда безропотно, согласилась. Надо так надо. Всё, что задумывал Андрей Валентинович, было правильно и обсуждения не терпело.

Когда они спустились в оборудованное по последнему слову фотографической техники полуподвальное помещение, фотограф сидел в кресле и что-то увлечённо читал. Увидев посетителей, он встал, отложил книжку на журнальный столик.

– Ляля, модель, – коротко представил её Андрей Валентинович. – А это модный фотохудожник Дмитрий Поляков. Снимал телезвёзд, политиков… Филиппа Киркорова. Так ведь?

– Митя, – кивнул фотограф и цепким профессиональным взглядом быстро осмотрел Лялю. Ей стало немного не по себе, как на приёме у гинеколога. Митя, почувствовав её смущение, улыбнулся. И Ляля как-то сразу успокоилась. Хорошая у него улыбка, добрая.

Через мгновение в студии шумно появилась манерная брюнетка в рваных джинсах с металлическим чемоданчиком в руке.

– Хэллоу, я ничего не пропустила?

– Наташа. Гримёр, стилист, художник. Работает на телевидении, – Митя, воспользовавшись тем, что Андрей Валентинович и Ляля повернулись поздороваться, сделал страшные глаза и показал Наташе кулак. Та, как ни в чём не бывало, невинно похлопала длинными чёрными ресницами и сделала лёгкий книксен.

– Поработаем? – Наташа поставила свой чемоданчик на журнальный столик.

– Тогда это, наверно, для вас… – Андрей Валентинович открыл папку, которая была у него в руках.

Ляля и не знала, что он так серьёзно подготовился. В папке были вырезки из журналов с фотографиями голливудских красавиц разных времён.

– Я тут кое-что подготовил для, так сказать, ориентира…

– Не волнуйтесь, Андрей Валентинович, – подошёл Митя. – Сделаем всё по высшему разряду.

Митя и Наташа украдкой переглянулись, а Андрей Валентинович посмотрел на наручные часы.

– Ладно, не буду мешать, работайте. Тебя заберёт Костя, у меня важная встреча, – сказал он Ляле. – В девятнадцать-тридцать он подъедет.

Андрей Валентинович внимательно посмотрел на Митю, и, не попрощавшись, вышел.

После фотосессии Ляля была чуть жива, не помогли и регулярные занятия в тренажёрном зале. Митя выжал из неё все соки, даже прикрикивал. Хорошо, что Андрея Валентиновича рядом не было. Он бы не вынес подобного обращения, убил бы фотографа на месте. «Сделай выпад, согнись, отомри, будь естественнее, покажи страсть…» И как только эти модели работают? У них же такие съёмки постоянно. Митя, словно прочитав её мысли, спросил:

– Устала?

Настенные часы с Микки Маусом показывали начало восьмого. Наташа уже ушла, на прощание вручив Ляле красивую визитку. Митя, сидя в кресле, ковырялся в своей камере. Ляля осторожно держала в руках горячую чашку с зелёным чаем из пакетика.

– Немножко, – призналась она.

– Слушай, зачем тебе всё это надо? – спросил Митя. – Ты же не модель.

– Не знаю. Андрей Валентинович считает, что мне нужно портфолио…

– Понятно. Давно вы с ним?

– Почти три года. Я в семнадцать с ним познакомилась, – Лялю совсем не смущали личные вопросы, ей почему-то было легко с этим фотографом. Наверно, так всегда бывает, когда два человека что-то долго делали вместе. – Через полгода он сделал предложение. Я его люблю.

Ей показалось, что последняя фраза прозвучала слишком скомкано и неубедительно. Почувствовав некоторую неловкость, Ляля отвела глаза. Взгляд её упал на обложку книжки на журнальном столике. Это был туристический путеводитель по Праге.

– В Прагу собираешься? – решила она поскорее перевести тему разговора.

– Пока нет, работы много. Когда-нибудь обязательно съезжу.

Странный он, подумала Ляля. А фотограф заметно оживился.

– Мне кажется, туда нельзя просто взять и поехать. Надо быть готовым попасть в сказку.

– А, – пожала плечами Ляля. Если честно, она не совсем понимала, о чём он, но вежливо слушала. В Праге Ляля тоже ещё не была, хоть они с Андреем Валентиновичем объездили полмира.

– Чешский язык такой смешной. – Митя снял крышку объектива и стал чистить его специальной кисточкой. – Самолёт у них летадла, машина – возидла, театр – дивадло… Просим позор!

– Что? – не поняла Ляля.

От удивления у неё чуть приоткрылся рот. В этот момент фотограф сделал несколько снимков. Оказывается, пока она листала книжку, он навёл на неё объектив и ждал удачного момента.

– Просим позор – по-чешски «Внимание!», – Митя довольно закрыл объектив крышкой. – Это не для протокола.

Как только фотограф убрал камеру в кофр, хлопнула входная дверь. Послышались тяжёлые шаги охранника Кости.

– Кажется, твоя возидла приехала.

Убрав сумку на верхнюю полку, Ляля села на своё место. В круглом окошке иллюминатора сиял яркими огнями ночной аэропорт. Внизу деловито сновали служебные машины с жёлтыми проблесковыми маячками.

В соседнее кресло плюхнулся грузный мужчина в костюме с галстуком. Запахло терпким мужским парфюмом и лёгким перегаром. Толстяк чуть поёрзал, устраиваясь поудобнее, зачем-то открыл откидной столик, потом сразу закрыл. После чего его внимание переключилось на соседку.

– Вы случайно не фотомодель?

Ляля посмотрела на него так, что мужчина сразу заткнулся. Достал из кармашка переднего кресла бортовой журнал для пассажиров и углубился в изучение ассортимента магазина беспошлинной торговли.

Загудели двигатели самолёта. Динамики громкой связи ожили, командир экипажа поприветствовал пассажиров на двух языках. Когда заговорили по-чешски, Ляля услышала знакомые слова – «просим позор». Надела солнцезащитные очки и отвернулась к иллюминатору.

Через несколько дней Митя позвонил сообщить, что фотографии готовы. Андрей Валентинович снова был занят, велел Ляле забрать их. Да и ей самой не терпелось скорее посмотреть, что получилось.

Фотограф вручил пачку отпечатанных на плотной глянцевой бумаге снимков. Ляле сначала показалось, что он ошибся и выдал ей чужую съёмку – не сразу узнала на картинках себя. Всё было очень круто. Она листала изображения, а Митя нахваливал работу Наташи – какие прекрасные образы, какой стиль. Он на самом деле такой скромняга, или просто рисуется?

Ляля убрала фотографии, дома ещё успеет налюбоваться. Хорошо, что сообразила большую сумку взять.

– Да, это тебе. От Андрея Валентиновича. – Ляля протянула Мите пухлый конверт. – А от меня… Спасибо!

Ляля чмокнула Митю, оставив немного помады на его щеке, достала бумажный платочек, вытерла. Заметила, что Митя немного покраснел. Как трогательно, подумала она. Он ведь работает с самыми красивыми девушками. Интересно, он спит со своими моделями?

– Ты настоящий художник, – вслух произнесла она.

– Спасибо за спасибо! – улыбнулся Митя. Кивнул на конверт. – И Андрею Валентиновичу тоже. Куплю новый объектив. Тебя твой годзилла привёз?

Смешно. Это очень похоже на Костю. Есть в нём что-то такое звериное, дикое.

– Нет, я сегодня своим ходом.

– Подожди, вместе выйдем. У меня сегодня выходной. Прогуляюсь.

Митя небрежно бросил конверт с гонораром на компьютерный стол, достал с полки книжку. Другую, не «Прагу», потолще.

– Так ты не только путеводители читаешь? – подколола его Ляля.

Фотограф показал обложку.

– Густав Майринк, «Ангел западного окна». Так красиво Прагу ещё никто не описывал.

– Ещё Кафка, кажется, про Прагу писал… – блеснула эрудицией Ляля.

– Франц Кафка там жил, а писал он совсем о другом, – улыбнулся Митя, убирая книгу в сумку. – Ну, что, идём?

Она подумала, что тоже могла бы прогуляться по городу.

– А ты куда ходишь гулять?

– Пешком до Яузского бульвара, а там видно будет.

– Меня возьмёшь с собой?

– Придётся модельными ножками топать по мостовой. Выдержишь?

– Да пошёл ты! – рассмеялась Ляля.

Через пару недель она встретила его на выставке в Центральном доме художника. Ира, с которой они обычно ходили на подобные мероприятия, не смогла в этот раз составить компанию, и Ляле пришлось отправиться вкушать прекрасное в одиночку. В одном из залов наткнулась на Митю в окружении длинноногих девушек и брутальных парней в кожаных куртках. Все громко смеялись, пили шампанское из пластиковых стаканчиков. Ляля хотела незаметно проскользнуть мимо, но Митя её узнал, окликнул.

– Это мои фотки, – гордо кивнул он на стену с несколькими чёрно-белыми фотографиями. – Хочешь шампанского?

Она вежливо отказалась, подошла к экспозиции. Красиво.

– Москва без москвичей. Таким я вижу мой город. У тебя какие планы? – неожиданно спросил Митя.

Ляля неуверенно пожала плечами.

– Мне здесь уже надоело, – тихо сказал он. – Хочу свалить от них. Пойдём на Крымский мост?

Никто в компании, кажется, не заметил, как они исчезли. Как будто им всё равно, с кем тусоваться, думала Ляля, она-то шла рядом с автором тех красивых фотографий.

Когда они подошли к лестнице старого моста, Митя легко взбежал по ступеням вверх, быстро достал камеру, несколько раз щёлкнул затвором.

– Почему ты меня фотографируешь? – поднявшись, спросила она. – Я же не модель.

– Задело? – рассмеялся Митя. – Радуйся! Фотомодели – бездушные манекены с силиконовыми сиськами и калькулятором вместо мозга. Внутри них бесконечная пустота.

– А я? – хорошо, что он не знает о том, что у неё были кое-какие планы на пластику.

– Ты другая. От тебя свет исходит. Мне нравится тебя фотографировать.

– А мне нравится с тобой гулять. – тихо призналась Ляля. Подошла к парапету, посмотрела вниз. – Как ты думаешь, если отсюда прыгнуть, убьёшься?

– Не знаю, не пробовал.

Под мостом проплывал речной трамвайчик. На его палубе под громкую музыку весело танцевали пьяные беззаботные люди.

– В Праге есть Карлов мост со скульптурами святых, – Митя сел на любимого конька. – Их называют «Чешское небо». Один из них, мой самый любимый – Ян Непомуцкий, со звёздочками на нимбе. Его долго пытали, а потом сбросили с моста в реку.

– За что?

– Тёмная история, как, впрочем, всё Средневековье. По одной из версий, будучи священником, он отказался докладывать королю то, что ему рассказала королева на исповеди. Так вот. На Карловом мосту под его статуей – бронзовая табличка. Говорят, дотронешься до неё – будет тебе счастье.

– Поехали в Прагу? – предложила Ляля и сама испугалась своего внезапного порыва.

Мите, кажется, тоже стало немного не по себе.

– Давай лучше так. Есть на Пречистенке одно классное место, я хотел бы там тебя пофоткать. Согласишься ещё разок поработать? Не для твоего Валентиновича, а для меня. Есть одна задумка…

– Надеюсь не ню.

– Боже упаси.

Посадка была мягкой. Ляля всю дорогу читала «Ангела западного окна», а толстяк спал, сладко похрапывая. Проснулся только, когда самолёт остановился и защёлкали замки ремней безопасности. Улыбнулся чему-то своему, стал суетливо собираться. Предложил Ляле достать её сумку, но она отказалась от помощи. Наверно, это прозвучало немного грубо, потому что мужчина внимательно на неё посмотрел.

– Вы такая… колючая, – не удержался он. – Ведёте себя так, как будто у вас кто-то умер. Расслабьтесь, вы же попали в сказку! Ладно, не буду больше беспокоить. Добро пожаловать в Прагу!

Он взял свой портфель и пошёл к выходу. Ляля подумала, что толстяк прав. Постаралась улыбнуться ему вслед. Но сама сразу же поняла, что улыбка получилась не очень.

Они долго взбирались по страшной лестнице чёрного хода высоченного заброшенного дома. В какой-то момент Ляля даже начала волноваться и ругать себя за доверчивость. Этого фотографа она знает без году неделя, и уже готова лезть с ним в какую-то задницу. А вдруг он маньяк? Ни Андрей Валентинович, ни Костя не в курсе, куда она отправилась.

– Мы на месте. – добравшись до верхней площадки, Митя приподнял чердачный люк и пропустил Лялю вперёд.

Она осторожно ступила на металлическую поверхность крыши. В глаза ударило яркое солнце. На мгновенье зажмурившись, Ляля снова открыла глаза. Пред ней развернулась великолепная панорама города. Аккуратненькие крыши, золотая луковица храма Христа-спасителя, краснокирпичный замок Кремля с остроконечными башенками, серый дом на набережной, шоколадная фабрика. Красиво-то как! Даже голова закружилась.

– Ты всех своих девушек водишь сюда? – спросила Ляля.

– Ты первая, – улыбнулся Митя. – Я только недавно эту крышу открыл. И сразу подумал о тебе. Ну что, пофотокаемся?

– Что мне надо делать?

– Ничего специального. Просто будь собой.

Её чувства к Андрею Валентиновичу как будто немного притупились. Ляля ловила себя на том, что больше думает о фотографе. Да и муж совсем пропал из виду, у него открывался какой-то новый бизнес не то в Омске, не то в Томске, короче, где-то в Сибири. Вот Андрей Валентинович по три раза в неделю мотался туда-обратно. Приезжал усталый и сразу же засыпал. А с самого утра начинались телефонные перезвоны, эмоциональные разговоры, из которых Ляля ничего не могла разобрать, только по настроению Андрея Валентиновича могла догадаться, что дела идут хорошо, или, наоборот, есть какие-то проблемы.

Выпив между делом пару чашек крепкого чёрного кофе, Андрей Валентинович уходил из дома, даже не предупредив, когда вернётся и вернётся ли вообще в этот день.

Но про неё он всё же не забывал, однажды после очередной командировки вручил ей подарок – дизайнерское красное платье и красивое золотое ожерелье с уральскими изумрудами. У Андрея Валентиновича действительно хороший вкус и превосходное чувство стиля. Надев обновки, Ляля битых полчаса любовалась собой в зеркале. Жаль, что они давно не выходили в свет. В таком виде она бы произвела неизгладимое впечатление на тусовку.

Иногда Ляля встречалась с Митей, они прогуливались по бульварам и старым улочкам, заглядывали в милые московские дворики. Он рассказывал интересные истории, показывал вещи, на которые Ляля ни за что бы не обратила внимание. На фасаде одного из домов в арбатских переулках она увидела скульптуры великих русских классиков в окружении фривольных дам, надо было лишь голову поднять. Она узнала, где жил Мастер и из какого особняка Маргарита полетела на бал. Однажды он завёл её в какой-то проходной двор, и они как будто очутились в Питере – в типичном для северной столицы жёлтом «колодце» с прямоугольником синего неба над головой.

Митя много говорил о Москве и Праге, но она, если честно, не всё улавливала, ей больше нравилось вслушиваться в тембр его голоса.

Ляля очень привязалась к фотографу. В какой-то антикварной лавке она увидела красивый серебряный амулет с выгравированным глазом и сразу подумала о Мите. Подарила, а он радовался как ребёнок. Сказал, что раз теперь есть третий глаз, он будет видеть всё ещё лучше.

Она не знала, что Костя однажды заезжал к нему в студию и они о чём-то серьёзно поговорили. Не рассказал Митя и то, что одну из фотографий с крыши он отправил на крутой фотоконкурс, и только когда объявили короткий список, пригласил Лялю на мероприятие. Если у неё будет желание, конечно.

Когда она поделилась новостью с Ирой, у той чуть глаза на лоб не вылезли. Всезнающая подруга посвятила Лялю, что этот конкурс – что-то вроде фотографического «Оскара», предел мечтаний фотохудожников и моделей. Девушек с фотографий сразу же забрасывают предложениями известные бренды, а фотографы получают международное признание и солидные гранты для своих проектов.

– У тебя с ним что-то было? – в лоб поинтересовалась Ира.

– Да ты что! Просто он забавный, с ним весело.

– Поосторожнее играй с огнём, – строго предупредила подруга.

Фотография, которую Митя назвал «Московское небо», заняла первое место. После долгой болтовни и интригующих пауз известный телеведущий торжественно назвал фамилию Мити. Ляля, сидевшая рядом с победителем в новом красном платье, радостно захлопала в ладоши.

На огромном экране над президиумом появилось чёрно-белое изображение Ляли на крыше. Митя встал и пошёл к сцене. Он был в хорошем костюме с красивым галстуком, таким нарядным она его ещё не видела. Мы неплохо смотримся рядом, подумала Ляля.

Митя поблагодарил авторитетное жюри за высокую оценку и сказал, что нажав на кнопку в нужный момент, он просто запечатлел красоту, свидетелем которой ему повезло быть. И в первую очередь он признателен удивительной девушке, которая сейчас в этом зале.

Теперь все аплодировали Ляле. Она изящно приподнялась со своего кресла и благодарно кивнула публике. Она чувствовала, как красиво сверкает её ожерелье в лучах ярких прожекторов. Над Митей появилось второе её изображение – один из мониторов транслировал происходящее в зале. Ляля скромно улыбнулась, показала рукой на сцену – вот он, мастер. И снова захлопала Мите. Зал дружно её поддержал.

Какие-то солидные иностранцы вручили фотографу статуэтку, диплом и чек с денежным вознаграждением, пожелали творческих свершений. Сразу после этого на сцену выбежала модная группа и зазвучала громкая музыка.

– Такие дела, – показал Митя трофеи, вернувшись на место.

– Поздравляю, – поцеловала его в щёчку Ляля. – Ты теперь признанный художник.

Конец ознакомительного фрагмента.