19
Кристиансхавн, апрель 2014 года
Давно уже Томас не бывал в кафе «Вильдерс». Вообще-то, оно ему нравилось, но, отправляясь куда-нибудь посидеть, он каким-то непостижимым образом всегда в конце концов оказывался в «Морской выдре». Они сели в дальнем углу зала под большой картиной, изображавшей полулежащую на полу в окружении пустых бутылок обнаженную женщину. Луиза заказала для себя сансерского вина, а для Томаса пива «Якобсен» и мисочку воды для Мёффе.
– Как звать вашего пса?
– Мёффе.
– Кличка ему очень подходит. – Она нервно улыбнулась.
– Так что же сказали о вашем брате в полиции?
– Нового почти ничего… – Она помолчала и пригубила вина. – Не знаю, с чего и начать.
– Попробуйте начать с начала, – предложил Томас, ободряюще улыбнувшись.
Она кивнула и набрала в грудь воздуха:
– Итак, я собралась с духом и пошла в полицейский участок. Понимаю, что для вас это отнюдь не свидетельствует о храбрости, но если ты никогда не бывал в таком учреждении и тебе предстоит говорить с ними о вещах болезненных…
– Это очень даже смелый поступок. В какой участок? Центральный? На площади Хальмторв?
Она кивнула:
– Довольно неприветливое место.
– Я там раньше работал. Действительно, не самый уютный уголок. В какой отдел вас направили?
– Направили? Я разговаривала с двоими полицейскими у стойки дежурного. Сначала с одним полицейским в форме, потом он позвал другого, своего начальника, как я думаю. Какой-то Петерсен. Ассистент криминальной полиции Трольс Петерсен. Молоденький офицер, держался очень официально.
Томас помотал головой:
– Не знаю такого. И что он вам сказал?
– Из всего сказанного ясно только одно: Могенс виновен в мошенничестве.
– Какие-нибудь улики? Доказательства, на которых они основываются?
– У них есть свидетельские показания его сослуживцев, а кроме того, одновременно с исчезновением Могенса из сейфа в кабинете шефа пропали деньги. Сорок пять тысяч наличными, как он уточнил. – Она снова пригубила бокал. – Ну скажите, кто же станет ломать себе жизнь из-за каких-то сорока пяти тысяч?
Томас пожал плечами:
– Это случается чаще, чем нам кажется. Я встречал людей, совершавших ужасающие преступления ради гораздо меньших денег.
– Но мой брат не такой. Это на него совершенно не похоже.
Томас отпил из кружки:
– Ну и что? Бывает, нам кажется, что мы знаем человека, и тут вдруг что-нибудь такое… такое, что остается только удивляться.
Она осторожно улыбнулась:
– Это вы из собственного опыта?
Он не ответил.
Ломая руки, Луиза продолжала:
– Ассистент криминальной полиции сказал, что в таких делах это только вопрос времени. Когда деньги кончаются, человек сам является с повинной. Иными словами, мне не следует ждать, что полиция поставит всех на ноги, чтобы разыскать Могенса.
– Когда вы в последний раз видели брата?
– С тех пор прошло уже больше года. Мы виделись на похоронах матери.
– Поссорились?
– Вовсе нет. Мы с ним… Я и сама не знаю, почему мы виделись так редко… – сказала она, опустив глаза.
Томас понял, что она лжет, скрывая что-то такое, чем не хотела ни с кем делиться.
– И вы не имеете никакого представления, куда он мог направиться?
Она энергично помотала головой.
– Как насчет какого-нибудь приятеля или приятельницы, у которых он мог бы погостить? Может быть, любовница?
– Я таких не знаю. Никогда не видела его в женском обществе.
– Может быть, у него есть летний домик или катер, на котором он мог бы спрятаться?
– Он не из тех, кто любит бывать на природе.
– Где он обычно бывал?
– Полагаю, что здесь. – Луиза махнула на окно, показывая на окрестности.
– То есть вы вообще плохо его знаете?
– Прекрасно знаю, – ответила она упрямо. – Достаточно хорошо, чтобы быть уверенной, что денег он не брал.
– А не было ли у него долгов?
– Нет, это…
– Он играл? Была у него игровая зависимость?
– Нет, не думаю. Это…
– Он не пил?
– Нет.
– А как насчет наркотиков? Кокаин?
– Ну что вы! – Она посмотрела на него с испуганным выражением.
– Не знаете ли вы, мог кто-то его шантажировать? Вымогать деньги?
Луиза изумленно взглянула на него:
– Ничего такого я от него не слышала, это…
– Вы просто не знаете, Луиза. Вы ведь ничего не знаете наверняка?
Она смотрела на него так, точно он ударил ее по рукам.
Томас пожалел о том, что говорил с ней в таком жестком тоне. Пожалел, что вошел в роль полицейского и устроил ей, прости господи, форменный допрос. Должно быть, в нем взыграла старая привычка. Он виновато развел руками.
– Хотите еще вина? – спросил он, указывая на ее бокал, который был почти пуст.
Она тихонько покачала головой:
– Нет, спасибо, – и сказала тихим голосом: – Я знаю, что Могенс скромный и добропорядочный человек. Он всегда добросовестно выполнял свою работу и был очень замкнутым. Он любил читать исторические книги и всякое в этом роде. Еще он любил музыку, Вагнера. Вот что я о нем знаю. – На глазах у нее выступили слезы. – Я боюсь, что с ним случилось самое худшее, раз он пропал так давно.
Томас взял со стола бокал с пивом и разом осушил его. Он всегда побаивался женских слез, главным образом оттого, что не мог перед ними устоять. И хотя слезы еще не хлынули из глаз Луизы, он неожиданно для себя сказал:
– Ну, я могу заглянуть в участок и поговорить там с кем-нибудь из старых знакомых.
Она вскинула на него повлажневшие глаза:
– Вы серьезно?
– Не уверен, что из этого выйдет что-то толковое.
– Огромное спасибо! Я вам так благодарна!
Он пожал плечами:
– Оставьте номер телефона, чтобы я мог с вами связаться.
Спустя полчаса он уже стоял на палубе «Бьянки» и, облокотившись на поручни, изучал визитную карточку, которую ему дала Луиза: «Луиза Слотсхольм Нильсен. Архитектор. Преподаватель Архитектурного училища». Ниже, под адресом училища, которое находилось в Хольмене[19], значился номер ее мобильного телефона. Служебный телефон. По иронии судьбы или по Божьему промыслу он схлопотал удар в причинное место. И поделом! Ведь, в сущности, он взялся ей помогать не за красивые голубые глазки (кстати, зеленые), а потому, что для похода на старую работу у него были и свои личные причины. Однако, прежде чем туда направиться, ему нужно было сперва кое в чем до конца разобраться.