Глава 3
Планы и их реализация
До самой ночи я размышлял, зачем вообще хозяевам этого места нужно держать заключенных. Вряд ли они стали бы просто так кормить и охранять десяток человек. Значит, имели на нас определенные планы. Но какие? Использование узников в качестве дешевой рабочей силы отпадало, так как уже сутки никого не забирали из камеры. Что, дел по хозяйству не нашлось? Верится с трудом. Полагаю, даже если бы никакой подходящей работы не было, заключенных обязательно заставили бы попотеть на уборке территории или подыскали любое другое бессмысленное занятие. Просто чтобы те не расслаблялись. А раз этого не случилось, данный вариант неверен.
Тогда зайдем с другой стороны. Может, я угодил в обычную тюрьму, где преступники мотают свои сроки, или очутился в камере предварительного заключения, где задержанные дожидаются суда? И тогда люди в серых балахонах – не религиозная секта, а всего лишь исполнительная власть этого мира… Хотя нет, данное объяснение тоже грешит надуманностью. Во-первых, контингент не тот – настоящие урки так себя не ведут, а в культурных и образованных преступников, не устраивающих драку из-за еды, не пытавшихся продемонстрировать новичкам свою власть, мне что-то не верилось.
Да и как же тогда рассматривать наше похищение? Что, из тюрьмы сбежала парочка зэков, и чтобы начальство не разозлилось, охранники быстро создали межмировой портал и добыли с его помощью первых попавшихся неудачников в качестве замены? В принципе, возможно, так как мы языка не знаем, объяснить ничего не сумеем, и если узников тут считают по головам… Нет, это полный бред. Никто не станет так суетиться из-за двух обычных заключенных, а необычных охраняют много тщательнее, и вариант с подменой не прокатит.
Значит, можно перейти к третьему объяснению – узники нужны сектантам для каких-то религиозных целей. Каких – можно не загадывать, тут вариантов масса, и все они не сулят ничего хорошего. В лучшем случае, всех нас держат для основательной промывки мозгов и последующего посвящения в ряды послушников, адептов… ну, или кто там у них, а в худшем – для участия в каком-нибудь религиозном обряде или ритуале. Причем в роли жертвы, которая хотя и является одной из главных в подобных действах, но, как правило, заканчивает смертью.
Как ни печально, последнее объяснение показалось мне наиболее вероятным, приводя к вполне логичному выводу – надо отсюда линять. И чем скорее, тем лучше. Но как это сделать? Окно камеры перегорожено стальными прутьями. Если мне каким-то чудом и удастся их выковырять, все равно размеры отверстия в стене слишком малы, чтобы рассматривать его в качестве пути на волю. Устраивать подкоп, как это делал герой Дюма? Но я быстро убедился, что раствор, скрепляющий камни стен, был весьма надежным, а никаких инструментов у меня под рукой не имелось. Да и глупо было так поступать. Это Дантесу делать было не фиг, поэтому он вместо того, чтобы грохнуть охранника, годами стены колупал, а нормальный человек выберет кратчайший путь на свободу.
Правда, в моем случае этот путь так далек, что с аналогичным успехом может привести на тот свет. И все маги, чтоб им пусто было! Эти долбаные Гарри Поттеры без палочек могут за секунду скрутить меня в бараний рог, при этом не прилагая больших усилий. А если вспомнить обычных стражников, становится совсем грустно. Ведь я отдавал себе отчет, что со своими начальными знаниями рукопашного боя точно не способен совладать с опытными вояками, вооруженными саблями и копьями.
Внезапно мне пришла замечательная мысль. А если я буду не один? Нет, я не говорю об Антоне – от него будет больше вреда, чем пользы. Что, если вовлечь в побег остальных заключенных? Обдумывая эту идею, я оглядел их и насторожился. Пока я предавался размышлениям, поведение сокамерников сильно изменилось. Если ранее их разговоры были вялыми и короткими, то сейчас общение оживилось. Разгорелись настоящие дебаты, которые отчего-то велись полушепотом. Тон в них задавала троица воинов, именно они настойчиво убеждали в чем-то всех остальных. Понаблюдав за переговорами, я отметил, что узники частенько поглядывали на меня и Антона, который успел снова заснуть, свернувшись на полу калачиком. Эти взгляды мне очень не понравились, так как я не мог понять, что у аборигенов на уме.
Делая вид, что продолжаю витать в облаках, я краем глаза следил за переговорами, которые вскоре завершились, по-видимому, безоговорочной победой троицы. Все замолчали и стали устраиваться на ночлег (хотя что там было устраиваться – подгрести соломку под бок или свернуть рубашку, сделав из нее некое подобие подушки!). Я же принялся гадать: что обсуждали узники и чего теперь от них стоит ожидать? Решили устроить нам «темную» или чего похуже, связанное с принудительной сменой половой ориентации? М-да, пришла беда, откуда не ждали! Теперь мысли о побеге придется оставить и ждать развития событий. А в том, что оно должно последовать, я не сомневался.
На всякий случай я около часа старательно изображал спящего, контролируя свое дыхание и следя за сокамерниками сквозь полуприкрытые веки. Но эта предосторожность оказалась излишней. Все узники мирно спали, изредка ворочаясь во сне и негромко похрапывая, никто нападать на меня не собирался. Тогда я разрешил себе немного расслабиться и тут же отключился, а проснулся уже утром, когда в окошко начало заглядывать восходящее солнце. Помассировав затекшую руку, я вернул ей чувствительность и слегка размялся. Затем посетил отхожий угол, потревожив рой мух, высказавших мне свои претензии недовольным жужжанием, и снова вернулся на свое место. Остальные уже давно проснулись, но никакой угрозы не демонстрировали, поэтому я оставил опасения, хотя периодически ловил на себе косые взгляды сокамерников.
Спустя несколько часов принесли завтрак. Меня очень удивило то, что когда человек в сером балахоне ставил на пол знакомые чугунки, узники больше внимания уделяли не ему, а мне с Антоном. Кстати, в этот раз парень не стал привередничать и не прилагал большие усилия для того, чтобы справиться с рвотными позывами. Видимо, голод окончательно победил брезгливость.
Сегодня в каше было много зелени. Но не овощей или петрушки с укропом, а какой-то безвкусной сорной травы, которую наверняка покрошили лишь для увеличения объема. Скажу честно, от этого вкус завтрака в худшую сторону не изменился, хотя некоторые сокамерники досадливо морщились, работая челюстями. Я же старался только набить желудок, не обращая внимания на состав варева. Трава – это ерунда! Мне дед рассказывал, что их взвод на войне месяц одними лопухами питался, и ничего – все выжили… Ну, кто под немецкие пули не попал.
По старой традиции, уходя, стражник немного попинал одного из узников. На этот раз жертвой оказался воин, который закрывался от пинков руками и боязливо вжимался в пол. И хотя глаза его говорили о том, что он этого мага готов был порвать в клочья, пленник не сопротивлялся, терпеливо принимая все удары. Когда же дверь камеры закрылась, воин что-то прошипел вслед стражникам и подошел ко мне. Попросив моего соседа подвинуться, мужик присел рядом и начал знаками спрашивать, не хочу ли я отсюда уйти.
Видя мое огромное удивление, воин принялся задавать тот же вопрос, используя другой набор движений, но я остановил его и выразил свое согласие, втайне ликуя. Так вот о чем они вчера совещались! Однако вовремя. Только я начал думать о побеге, как мне предоставили отличную возможность в нем поучаствовать. Повезло, ничего не скажешь. Да, выбраться одному мне не светило в любом случае, но сбежать в составе большой команды, члены которой наверняка владеют клинками, знают окружающую местность, могут ориентироваться в этой тюрьме и понимают, куда нужно двигаться – это вполне реально.
Уразумев, что я всячески поддерживаю его креативную идею, воин представился Архом и принялся выпытывать у меня, что я умею. Я показал, что без оружия могу справиться лишь с обычным человеком, но не профессиональным воином, клинком вообще не владею, зато могу метать ножи. И это была чистая правда. Хоть мой отец и пытался подтянуть мои навыки до уровня профессионального бойца, но никакой поддержки не получил. Пробежки по утрам – да, в них я давно научился находить удовольствие, но тренировки и отработка ударов – это было не мое. Драться я никогда не любил, а в спаррингах постоянно получал весьма болезненные плюхи, напрочь отбивавшие желание заниматься дальше. Я ведь не мазохист, откуда тут взяться приятным ощущениям?
В общем, когда мне стукнуло пятнадцать, у нас состоялся серьезный разговор на повышенных тонах, после которого отец больше не пытался таскать меня в спортзал и не заставлял выполнять роль груши. Зато научил метать ножи, вилки, лезвия и прочие колюще-режущие предметы вплоть до сюрикенов. А вы наверняка и не знаете, как именно нужно бросать вилку, чтобы она превращалась в оружие? Я тоже не знал, но когда батя это продемонстрировал на нашей деревянной хлебнице, понял, что «один удар – четыре дырки» это не только смешной анекдот.
Данное занятие сразу пришлось мне по душе, руку я набил быстро, а в острые самурайские звездочки вообще влюбился и долго таскал их с собой, порвав не один карман. Конечно, до отца, который мог лихо метнуть даже заточенный карандаш, мне было далеко, но в цель на расстоянии пяти метров я мог попасть любым ножиком. Именно это я и постарался втолковать Арху. Судя по его лицу, от меня он ожидал большего, ведь в камере, кажется, оказались только три хороших мечника, чего было маловато для ударного кулака группы.
Посоветовавшись с товарищами, воин с помощью соломинок на полу стал демонстрировать мне свой план. Итак, когда подходит время ужина, я сажусь у правой стены, поближе к двери, а потом набрасываюсь на мага с котелками и убиваю его. В это время трое вояк кидаются к двери и валят стражника с мечом. После этого они берут его оружие и с остальными бегут по коридору к выходу из темницы, которую должны охранять еще двое вояк, ликвидируют их…
Именно в этот момент я решительно прервал Арха. Нет, такой план меня категорически не устраивал. Было ясно, что мной они хотели пожертвовать, нацелив на мага и обеспечив себе несколько секунд форы. Видимо, они ни капельки не верили, что мне удастся его завалить, а потому для гарантии обеспечили себе буфер из прочих узников, которые своими телами станут загораживать вояк от магических атак в то время, пока они несутся по коридору. Также меня смущало то, что при этом поднимется тревога, а тюрьму нам нужно было покинуть, по возможности, бесшумно. Драться со всеми обитателями данного места – это в высшей степени самонадеянно.
Нет, я допускал, что вояки понимают тщетность своей затеи и хотят если не выбраться, то захватить с собой на тот свет как можно больше охранников, но их устремления меня не привлекали. Поэтому я подумал немного и предложил свой план. Арх становится у стены рядом с дверью, а когда она открывается и в камеру заглядывает стражник, хватает того за руку, втягивая к нам, вырывает меч и с его помощью убивает мага с котелками, пока безоружного добивают остальные. Я в это время достаю из ножен стражника кинжал и вместе с Архом бросаюсь к выходу, а там постараюсь завалить одного охранника. Ну а дальше ждем, пока подтянутся остальные, распределяем трофейное оружие и двигаемся дальше. Если все сделать быстро, никто даже не успеет поднять тревогу.
Мой план организатору побега почему-то не понравился, он принялся упираться и доказывать, что это я должен валить именно мага. Но я показал Арху, что геройствовать не намерен и заявил – или меня берут в качестве метателя кинжалов, или группа прорывается без моего участия. Это заставило воина недовольно поморщиться. Он даже кивнул на Антона, внимательно наблюдавшего за нами, и вопросительно взглянул на меня. В ответ я жестами сообщил, что он ничего не умеет, а нападать на мага не станет, потому что боится.
Осознав бесполезность парня и мое искреннее нежелание служить отвлекающим маневром, Арх долго совещался со своими, но потом изменил план, который теперь стал более приемлемым. Один его приятель набросится на мага, а я должен ему помочь, пока Арх со вторым будет заниматься стражником с мечом. Понятно, что при таком раскладе кому-то из воинов было суждено получить рану, возможно, весьма серьезную. Но добровольца на роль самоотверженного героя, который ценой своей жизни лишит стражника оружия, в остальной массе узников отыскать было нереально.
Уточнив на всякий случай, куда нужно бежать, если посчастливится вырваться, я сообщил остальным, что свою задачу понял – как только маг умрет, мне дают кинжал и посылают к выходу. После этого вояки оставили меня в покое и принялись что-то разъяснять прочим заключенным. На освободившееся место подсел Антон:
– Чего они от нас хотели?
– Они планируют сбежать и попросили меня посодействовать, – ответил я.
– Сбежать? – обрадованно переспросил парень. – Давно пора! И чего столько тянули? Надо было еще вчера утром собраться всем вместе и завалить гадов, уже были бы на воле!
Я оглядел Антона и хотел поинтересоваться, он действительно такой идиот, или только прикидывается, но потом мысленно плюнул и решил не тратить слова. Горбатого могила исправит. Но вопрос он задал правильный: почему Арх с товарищами так долго тянули? Неужели опасались, что мы могли оказаться «засланными казачками»? Судя по всему, так оно и есть.
Воинам понадобились сутки, чтобы понять, что мы не притворяемся. Уж не знаю, поспособствовало ли этому странное поведение Антона, за неполный день умудрившегося получить взбучку и от меня, и от стражника, или же нечто иное, но вчера вечером сокамерники, уже не таясь от нас, обсуждали возможность побега. А утром ждали реакции – станем мы докладывать о готовящихся планах хозяевам или промолчим.
– Ник, если мы отсюда сбежим, как потом попадем домой? – спросил парень.
Точно – идиот! Но открывать Антону глаза и объяснять элементарные вещи мне не хотелось, поэтому я уверенно ответил:
– Потом придумаем.
– А когда побег?
– Как только принесут ужин.
Парень задал еще несколько глупых вопросов, но потом все-таки докумекал, что к беседе я не расположен, и отстал. Лишившись его общества, я вздохнул свободнее и принялся размышлять над планом вояк, который казался мне чересчур авантюрным. Насколько я заметил, стражник с мечом всегда стоял далеко от двери, а проем был узковат и не давал возможности протиснуться сразу двум воякам. Значит, нападать они будут по очереди, что дает возможность легко с ними расправиться. Ведь саблю стражник предусмотрительно доставал из ножен до того, как открывать дверь. А у нас будет только одна попытка, ничего переиграть не получится, поэтому нужно продумать все до мелочей.
Закрыв глаза, я постарался вспомнить, как именно стоял стражник. Да, оставаясь в коридоре, он тем не менее всегда наблюдал за происходящим в камере, поэтому мог заметить начало движения Арха. Ну а опытному человеку будет достаточно и мгновения, чтобы подготовиться к отражению атаки. Выходит, нужно чем-то его отвлечь, завладеть вниманием как раз на это мгновение, необходимое для броска. И как же это сделать?
Спустя полчаса, перебрав десятки вариантов развития событий и припомнив наставления отца, я придумал новый, с моей точки зрения, идеальный план схватки, после чего подошел к Арху и жестами попросил понаблюдать за мной. Дальше начался театр одного актера. Согнав всех в одну половину камеры, я разыграл великолепный спектакль, продемонстрировав свое видение событий, гарантирующих нам успешное преодоление первого этапа.
Итак, дверь открывается, заглядывает стражник с саблей, осматривает камеру, ничего подозрительного не замечает и уступает дорогу тому, что с чугунками. Маг заходит, ставит ужин на середину камеры и ищет взглядом, кого бы пнуть. В этот момент один из узников на коленях тянется к чугунку с водой. Разумеется, стражники настораживаются, но узник, не обращая на них внимания, поднимает тару и принимается утолять жажду, а спустя несколько секунд, когда и маг, и вояка с саблей расслабляются, не обнаружив опасности, швыряет чугунок в последнего.
Это служит сигналом, по которому я и приятель Арха бросаемся на мага. Арх же атакует стражника, который (в случае удачного броска) принял на грудь тяжелый чугунок. Вот и все. Поскольку маг будет стоять к нам спиной и для начала наверняка запустит нечто магическое в узника, метнувшего чугунок, у нас есть все шансы его убить. Ну а второй, судя по всему, магией не владеет, поэтому с ним тоже вполне реально справиться. При удачном исполнении никто даже пикнуть не успеет.
Завершив свою постановку в роли Арха, отобрав меч у воображаемого стражника и проткнув его, я не дождался заслуженных аплодисментов, показал, что представление окончено и вопросительно посмотрел на вояк. Те правильно истолковали мой взгляд и принялись обсуждать мою идею. На этот раз она имела успех, но Арх все-таки внес коррективы. Убивать мага будет один из его приятелей без меня. Мне же поручается прикрывать Арха в коридоре.
Возражать я не стал и вернулся на свое место под окошко, а остальные принялись по-новому распределять роли. Рослому бугаю выпало метать чугунок, но это и понятно – кроме него никто бы не справился. Прочим достались роли статистов или живого щита при неудачном раскладе. Соло в этой пьесе будем играть мы, но теперь она внушала мне куда больше уверенности, суля немалые шансы на успех. Жаль, остальное продвижение по зданию нельзя продумать так же тщательно. Что ж, придется положиться на профессионализм вояк и надеяться, что у главного выхода стоят стражники, не владеющие магией.
Потянулось томительное ожидание. Поначалу я скучал, потом попытался подремать, чтобы к вечеру быть свежим и бодрым, прекрасно понимая, для чего побег запланирован на ужин. Если все сложится удачно, темнота станет нашим хорошим союзником, так как при свете солнца в степи, которую я видел из окна, не особо спрячешься. Но сон не шел, а спустя пару часов бесцельное времяпрепровождение было нарушено.
В темницу нагрянули стражники, которые, судя по доносившимся до нас звукам, привели в соседнюю камеру нескольких женщин. Нам тоже досталось пополнение – грязный, заросший, неопределенного возраста мужичок в рванине. Типичный бомж, источавший неземное благоухание, от которого хотелось повеситься. Нет, я не говорю, что мои сокамерники пахли Шанелью номер пять, и не утверждаю, что сам за время, проведенное в камере, не приобрел специфический «туалетный» запашок, но этот мужик смердел так, что глаза слезились. Я удивляюсь, как вообще хозяева этого места решили его взять к себе. Ведь тюрьма всего за сутки может провонять сверху донизу!
Арх указал мужичку место «у параши» и принялся его о чем-то расспрашивать, пока остальные старались отодвинуться от бродяги подальше. Новенький что-то отвечал воину, судя по всему, рассказывая о том, где его взяли, и даже не морщился от запаха отхожего угла, который в сравнении с вонью годами не мытого тела начинал казаться мне ароматом. После допроса новичка Арх поговорил с женщинами в соседней камере, сперва попытавшись докричаться до них из окна, а потом выяснив, что через дверь будет слышнее. Судя по голосам, доносившимся из коридора, их там было не меньше трех. Уж не знаю, что он у них выяснил, но после разговора воин хмурился и сжимал кулаки.
После недолгого раздумья Арх что-то приказал нескольким сокамерникам. Ясное дело – проводил изменения в плане, так как бросать женщин не хотел. Это меня не волновало, поскольку руководил затеей именно он, и, если уж решил взять в команду наверняка медленно бегающий балласт, спорить я не собирался. Лишь привлек внимание воина и уточнил, в силе еще наша затея или нет, машинально отметив, что изъясняюсь с помощью жестов все лучше и лучше. Арх подтвердил, что мои задачи остаются прежними, и я со спокойной совестью вернулся к скуке.
Время тянулось медленно, как это бывает при ожидании. Я уже не знал, чем себя занять. Успел продумать, сколько может весить кинжал на поясе у стражника, какая дистанция до мишени будет наиболее оптимальной, с учетом незнакомого лезвия, поволноваться по поводу навыков, так как не практиковался месяца три, и успокоиться, вспомнив старую поговорку о том, что опыт не пропьешь. А потом меня снова потревожили.
Что-то упало прямо на голову, затем скатилось по рубахе и очутилось на полу. Разглядев своеобразный подарок с небес, я понял, что это всего лишь большой жук, который сейчас возился в соломе, стараясь перевернуться на брюхо. Помогая себе крыльями, насекомое достигло успеха и предстало мне во всей красе. Поглядев на жука, принявшегося деловито исследовать незнакомую территорию, я подставил ему руку, позволил забраться на свою ладонь и поднес поближе к глазам. Жук, размерами похожий на земных майских, был ярко-красным, с перламутровым оттенком хитинового панциря и причудливым желтым узором на нем, напоминавшим соты. Он вызывал восхищение и мог стать гордостью коллекции любого энтомолога.
От созерцания маленького чуда, ползавшего по ладони, меня отвлек возглас приятеля Арха. Того, кто должен был убить мага. Поглядев на жесты воина, я понял, что он просит отдать жучка ему. Жадным я не был и протянул к нему руку. Но дальнейшее поведение мужика очень меня удивило. Он максимально осторожно, стараясь ненароком не спугнуть насекомое, приблизил к нему свои пальцы, а затем как-то резко цапнул его, зажав, словно клещами. Кивком поблагодарив меня, воин вернулся на отведенное по плану место, не выпуская жука из пальцев, а затем что-то спросил у Арха, демонстрируя свой трофей. Тот ответил утвердительно, с некоторым удивлением поглядев на меня. Несмотря на любопытство, я не стал требовать объяснений, предположив, что в этом мире такие жуки очень ценятся.
Вскоре в коридоре послышались приглушенные голоса стражников. Близился час «икс». Заняв место, отведенное по плану, я уставился в пол и приготовился. Поначалу все шло, как по нотам. Спустя поистине бесконечную минуту лязгнул засов, и дверь открылась, впуская знакомого стражника с мечом. Оглядев нас, он ничего подозрительного не заметил и посторонился, впуская мага. Тот прошел в камеру и поставил чугунки на пол, а я краем глаза отметил, как напрягся Арх с приятелями. Тут же к чугунку с водой поспешил бугай, который, не обратив внимания на дернувшегося мага, поднял тару и принялся из нее пить.
Признаю, это было самым слабым местом моего плана – ведь маг при возникновении угрозы запросто мог швырнуть шаровой молнией на упреждение. Но этого не произошло. Человек в сером огляделся, убедился, что никто на него нападать не собирается, и только хотел пнуть бугая, мстя за свой испуг, как тот швырнул чугунок в стражника, застывшего на пороге. Бросок вышел превосходным – бадья с водой, весившая не меньше пятнадцати кило, врезалась в живот стражнику и вынесла того в коридор. В этот же момент к магу подскочил приятель Арха и коснулся его шеи, а сам Арх метнулся к поверженному противнику.
А дальше в спектакле пошла какая-то отсебятина. Маг истошно завопил, как будто закалываемый кабан, рухнул на пол и принялся лихорадочно дергаться. Именно этот вопль привел к тому, что я на секунду замешкался, осознавая – теперь ни о какой внезапности речи не идет. Такой крик разве что глухой не услышит. Но делать нечего, надо играть теми картами, которые попали в руки, и я бросился на помощь воину, который уже успел подхватить оброненную стражником сабельку и вонзил ее в брюхо своему противнику.
Однако, когда я метнулся к двери, наперерез мне кинулся бомж, спешивший к котелку с кашей. Об него я и споткнулся, причем крайне неудачно, с размаху шлепнувшись на пузо, даже не достигнув порога. Поднимаясь, я потерял несколько драгоценных мгновений, поэтому в коридор уже не выбежал. Меня вынесли сокамерники, всей толпой рванувшие на свободу. Бросив взгляд на труп стражника, я понял, что Арх не прихватил кинжал, а побежал со своими приятелями дальше, не став дожидаться меня. Именно поэтому мне пришлось расталкивать узников, нагибаться и извлекать клинок из ножен.
Неудивительно, что благодаря этому я оказался в хвосте толпы и понял, что весь мой гениальный (чего уж скромничать) план полетел к чертям. Коридор действительно оказался длинным, так как камер в этой темнице было много, но шириной чуть меньше трех метров, поэтому быстро пробиться сквозь группу заключенных и догнать Арха у меня не получилось. На крик «Расступись!» никто отреагировать, естественно, не пожелал, а едва наше стадо одолело половину дистанции, в конце коридора открылась дверь, из-за которой появились стражники. Не двое, как уверял меня Арх, а пятеро.
Пара была с копьями, один доставал из ножен кривую саблю, а остальные являлись магами. Они выбросили вперед руки, с которых сорвались знакомые светящиеся шары (похоже, местные Гэндальфы никаких других приемов не знали). Они ударили в Арха и бугая, бежавших быстрее всех, и заставили их рухнуть на пол. Двое следовавших за ними узников споткнулись о тела и также растянулись на камнях. Понимая, что только мне под силу переломить ситуацию, я взвесил в руке кинжал, размахнулся и отправил его в одного из магов, надеясь на удачу.
Да, я догадывался, что она уже от меня отвернулась, но именно в этот момент эта капризная дама решила оглянуться через плечо. Иначе как еще объяснить, что клинок не задел никого из «своих» и угодил точнехонько в сердце мага? (К слову, я вообще метил в голову.) С недоумением на лице охранник начал оседать, но второй маг швырнул еще два светящихся шара. Первый попал в одного из приятелей Арха, пытавшегося поднять оброненную им саблю, а второй улетел «в молоко», никого не задев, коснулся стены и погас со вспышкой.
У нас еще оставались шансы на успех. Узникам всего лишь нужно было пробежать десяток метров до стражников и задавить их массой. Ведь расклад получался – шестеро на четверых, а коридор был не таким широким, чтобы наши противники могли грамотно взаимодействовать. Но не сложилось. Антон, внезапно очутившийся на передовой, остановился, опасаясь еще одного близкого знакомства с магией, а остальные проявили стадное чувство и тоже притормозили, что позволило магу без помех вырубить последнего серьезного противника – оставшегося на ногах воина.
Понимая, что ловить здесь больше нечего, я развернулся и побежал обратно, слыша за своей спиной крики. Побег не удался, и теперь моя задача была простой – выжить. А это значило – постараться не попасть под раздачу. Достигнув камеры, я обнаружил там бомжа, который, жадно чавкая, уплетал кашу из чугунка, и безжизненное тело мага. Тот лежал на спине с широко распахнутыми глазами и исказившимся от невыносимой боли лицом. На шее, рядом с сонной артерией, как раз в том месте, где его коснулся приятель Арха, я заметил впившегося в кожу красного жучка и похолодел.
Получается, маг умер от укуса насекомого, сейчас с аппетитом сосавшего кровь своей жертвы? А я всего несколько минут назад позволял ему безнаказанно ползать по своей ладони! И ведь знал же, что яркий цвет в природе чаще всего говорит об опасности, но нет – преспокойно любовался раскраской смертельно ядовитого жука! Теперь понятно странное поведение сокамерников. Они-то знали обо всем и с удивлением взирали на человека, игравшего со смертью. Хотя лучше бы воин не маялся дурью, используя альтернативные методы убийства, а просто свернул магу шею. Тогда было бы тише, и удалось бы добраться до выхода без потерь. Но, вполне возможно, здешние колдуны куда более живучи, чем кажутся…
Тут в камеру залетел еще один узник и постарался забиться в угол. Я решил последовать его примеру и сел в другой, закрывшись руками и подумав, что наш план был обречен изначально. Наверняка количество стражей увеличилось из-за того, что здесь появились женщины, и Арху стоило решиться на побег еще вчера… В этот момент на пороге появился разъяренный маг, который посмотрел на все еще чавкающего бомжа, на нас, а затем выбросил руку в мою сторону. С его пальцев сорвался светящийся шарик, ударил мне в бок и породил вспышку невыносимой боли, моментально погасившей сознание.
Очнувшись, я не сразу понял, где нахожусь, но потом принюхался и сообразил, что лежу на полу все той же камеры. Судя по окружающей меня темноте, рождавшей ощущение дежавю, в отключке я провалялся больше двух часов. Мое состояние было отвратительным. Все тело болело, а ребра и лицо – в особенности. Попытавшись подняться, я издал слабый стон и решил повременить с этим.
– Ник, ты как? – раздался голос во тьме.
– Прекрасно, – отозвался я, ощупывая физиономию.
Похоже, мне по ней сильно врезали, и не раз. Один глаз основательно заплыл, губы сильно разбиты, нос расквашен, но вроде не сломан, да и зубы на месте. Видимо, работали впопыхах, чисто для профилактики.
– И что теперь делать будем? – поинтересовался Антон после недолгого молчания.
– Спать.
– А потом?
– Ты намекаешь, что стоит предпринять еще одну попытку побега? – уточнил я. – Да ты оптимист, как я посмотрю!
С трудом повертев головой, я выяснил, что в камере нас осталось всего четверо, и спросил:
– Где остальные?
– В соседних камерах, – ответил Антон.
– Откуда ты знаешь?
– А меня маг не вырубал. Я сам на пол упал, поэтому меня даже не били, так, врезали пару раз в брюхо, когда что-то спрашивали, а потом бросили обратно в камеру. Вот остальным, похоже, сильно досталось. Я слышал, их долго метелили.
По тону парня было ясно, что он хвастается своей предусмотрительностью, но я не стал это комментировать и дослушал рассказ до конца. Магическим электрошоком наградили всех. Вероятно, от неожиданности – стражники банально растерялись и не знали, как лучше действовать. Ну а потом, предотвратив побег и осознав потери в своих рядах, принялись вымещать зло на бесчувственных телах. Тогда-то они поняли, что Антон лишь притворяется, и попытались допросить свидетеля. Но он языка не знал, поэтому рассказчиком был паршивейшим, на организатора побега не тянул, в результате чего был признан бесполезным. Остальные разговаривать были не способны, так как это сложно делать без сознания, поэтому уцелевшие охранники выдали всем профилактическую норму побоев, расшвыряли по камерам и удалились. Вероятно, докладывать начальству о попытке побега.
Вспомнив кое-о-чем, я спросил:
– Ты жука красного не видел?
Не хватало еще, чтобы это насекомое меня ночью за мягкое место укусило!
– Его эти, в балахонах, раздавили, – успокоил меня Антон.
Ну, будем надеяться, сородичи членистоногого мстить не заявятся. Кстати, теперь мне стало понятно, почему под окном никто сидеть не хотел. Подозреваю, подобные сюрпризы редкостью не являлись, и заключенные давно осознали, что лучше находиться подальше от источника опасности. И что-то мне подсказывает: этот красный жук – далеко не единственный вид ядовитых насекомых, распространенных в данной местности.
– Так как теперь будем отсюда выбираться?
Парень никак не желал угомониться. И чего пристал? Ясно же, как божий день, что после этого случая с узников глаз не спустят, чтобы избежать повторения инцидента. И распихали нас по разным камерам явно неспроста. Видимо, раньше стражникам было лень носить еду в несколько комнат, поэтому они собрали заключенных в одной, но теперь вспомнили про инструкции и сделали все по уму. Так что нам остается только лапу сосать. Второго шанса не предвидится.
– Ник, чего молчишь?
– Я сплю, и тебе советую. А если так хочешь отсюда выбраться, попробуй использовать отверстие в углу камеры. Вдруг получится.
Я повернулся на бок, чувствуя, как ребра отзываются ноющей болью. Однако дышать мне удавалось вполне нормально, что означало – переломов нет. Антон не поленился подойти к отхожему углу, но потом все же сообразил, что я его наколол, и мрачно выругался. Я же отчего-то вспомнил, что сегодня впервые в жизни убил человека. Осознанно и без колебаний. И что же я после этого чувствую? Да почти ничего, кроме легкого удовлетворения – все-таки одним гадом меньше стало.
Это было слегка странно, так как даже в книге про орков главный герой пару страниц размышлял над ценностью человеческой жизни, но меня сейчас на раскаяние и сожаление по поводу содеянного не тянуло. Уж не знаю, что на это повлияло больше – мое воспитание или просмотренные шедевры западного синематографа, но осознание факта совершенного убийства не произвело на меня никакого ошеломляющего эффекта.
Наоборот, я даже жалел, что кинжал был всего один, однако в маньяки себя записывать не спешил. Ведь, если разобраться, эти личности от лишения жизни своих жертв получают удовольствие, а я рассматривал свое действие как средство достижения цели, поэтому только порадовался, что у меня крепкая психика. И с этой мыслью незаметно нырнул в сон, который больше напоминал липкий кошмар, в который два дня назад отчего-то превратилась окружающая меня действительность.