Проклятие Титаника. Глава 1. Начало легенды (Екатерина Барсова, 2016)

Скоро я отправлюсь в большое путешествие. Первое в моей жизни. Моя няня Мэгги говорит, что я должна не волноваться, а радоваться, ведь если бы на семейном совете не было решено, что я должна повидать мир – я бы так и осталась дома.

Нельзя сказать, что я не любила наш городок и наш дом. Все было привычным и знакомым. Тихий город на севере Англии – покатые холмы, древнее аббатство, река, разделяющая город на две половины, наш дом – большой, красивый – мир, в котором я росла с самого раннего детства.

Но океан… Это всегда наполняло меня странным ожиданием чего-то. Может быть, чуда? Перед моим отъездом мама всплакнула, она не хотела отпускать меня, но отец сурово нахмурил брови и сказал, что это лишнее, я уже взрослая, и меня можно отпустить одну.

– Но она же едет не совсем одна, – возразила мама. – Там будет кузина Бетти. – При этих словах лица у всех вытянулись, как будто они услышали что-то непристойное. Краем уха я слышала про свою кузину, но обычно разговоры о ней шли вполголоса и без продолжения – как только меня обнаруживали поблизости, разговор обрывался. Однажды я подошла к двери, но, услышав голоса родителей, затаилась и стала невольной свидетельницей разговора, происходившего между ними.

– Она сошла с ума! – сердито говорил отец. – И просит уж совсем большую сумму. Мы не так богаты, как она думает, и не можем ей помочь. Пора бы ей научиться жить самой, а не рассчитывать на других.

– Она старается, – виновато сказала мама, – но у нее не всегда получается. Ты же знаешь, после той истории… Рэндольф… – просительно молвила она.

Наступила пауза, потом я услышала бесконечно усталое, как будто из отца выжали все силы:

– Хорошо. Я сделаю, как ты просишь, Энн…

Потом раздался звук поцелуя, и я, отпрянув от двери, быстрыми шагами направилась в противоположную сторону.

Имя кузины Бетти всегда было окружено в нашей семье некой тайной. Мама никогда о ней не говорила, а я согласно старой семейной традиции – не спрашивала. Кузина Бетти жила в Париже, давно покинув нашу нежную Англию, изредка отправляя нам письма и открытки. Мама их не читала, а сразу складывала в красивую шкатулку из розового дерева, которую закрывала на ключик. Пару раз я видела, как она доставала письмо и плакала, читая его. Меня к шкатулке не допускали, хотя она стояла в маминой спальне на видном месте, но ключ мама всегда носила с собой.

Однажды она вышла из спальни, ее срочно позвали. Я пробралась туда и стояла около трюмо, вдыхая сладкий аромат духов. Шкатулка была приоткрыта, я оглянулась: мамины шаги удалялись от двери. Я решилась в один момент. Быстро открыла шкатулку и, сунув наугад туда руку, достала открытку. Она слабо пахла сладким обворожительным запахом… На ней была изображена красивая темноволосая молодая женщина с розой в руке и в обрамлении гирлянды цветов. Она стояла вполоборота и улыбалась. А за ней была парижская улица и высилась Эйфелева башня.

Раздались легкие шаги, и я, сама не зная почему, сунула эту открытку в рукав и отскочила от трюмо.

Мама вошла сияющая, с улыбкой на лице.

– Ты здесь? – спросила она.

– Да, я искала тебя и поэтому зашла в спальню.

Потом долгими вечерами перед сном я смотрела на эту открытку и любовалась женщиной и кусочком Парижа. Все это было внове, мучительно-сладко, таинственно. Огромный мир существовал за окном моего дома, а я пока была всего лишь зритель, но не участник событий в нем. Но события ждали меня, ждали, когда я вырасту…

Порой мне казалось, что время течет преступно медленно… И я никогда не повзрослею, не вступлю в другой, не похожий на наш мир.

И когда мама за вечерним чаем сказала, что мы с ней поедем на «Титанике» в путешествие, я невероятно обрадовалась. Да что там, я была уверена, что ослышалась. Но когда она повторила: да-да, дорогая, мы плывем на «Титанике», я едва усидела за столом, а потом, когда чаепитие закончилось, выбежала в сад и стала рассказывать о своей поездке нашему рыжему сеттеру Чарли. Собака слушала меня внимательно, наклоняя морду то в одну, то в другую сторону, а я присела и зарылась лицом в ее шерсть. Ах, Чарли, прошептала я, как я счастлива, ты даже не представляешь, моя рыжая родная собачища.

Перед сном я, как обычно, достала открытку и долго смотрела на нее.

Иногда я разговаривала с этой дамой, «кузиной Бетти», иногда просто смотрела на ее лицо и мечтала о Париже, о путешествиях, о том, что, возможно, когда-нибудь я объеду весь мир.

Иногда мне казалось, что она в любой момент может сойти с этой открытки и заговорить со мной.

В тот вечер, когда я узнала о поездке, я долго не спала, словно грезила наяву, в ушах звучала музыка, Я представляла, что уже плыву на этом пароходе, любуюсь морем, закатами, рассветами…

Время перед отъездом пролетело быстро, но буквально накануне выяснилось, что мама не сможет поехать со мной. Смущаясь, она сказала, что скоро у меня будет братик или сестричка. И поэтому она вынуждена остаться дома, путешествие для нее – слишком рискованное предприятие. Я поняла, что она была не прочь поехать, но отец протестовал, и ей пришлось подчиниться ему. Со мной поедет наша дальняя родственница, старая тетушка Флосси. Эту тетушку я видела всего два или три раза в жизни, она носила старомодные одежды и выглядела крайне уныло, но меня согревала мысль, что со мной будет кузина Бетти. Да-да! Она должна присоединиться к нам в Шербуре во Франции, где мы остановимся, прежде чем выйдем в Атлантический океан. Я была рада наконец-то увидеть свою родственницу и познакомиться с ней.

За день до отплытия мы переночевали в Лондоне, а оттуда поехали в Саутгемптон.

Настроение у меня было чудесное. Я вертела головой в разные стороны, несмотря на замечания матери, которая все время с мягкой улыбкой призывала меня не отвлекаться, а сосредоточиться перед отплытием. Мне все хотелось запомнить, запечатлеть в памяти, подспудно я чувствовала, что день, когда я ступлю на борт «Титаника», будет одним из самых замечательных в моей жизни.

И вот мы уже подходим к кораблю… Когда я его увидела, чуть не лишилась дара речи: таким огромным и величественным он был. Из его труб поднимались клубы дыма. Родители взошли на палубу вместе со мной и Флосси. Мама была ошеломлена открывшимся великолепием и даже не пыталась скрыть своего потрясения. В ее взгляде, обращенном к отцу, читался скрытый упрек. Было видно, что она очень хочет отправиться в это путешествие, но, как я уже говорила, отец отговорил ее под предлогом заботы о здоровье будущего малыша. Всюду царило оживление, слышались веселые голоса. Мы подошли к шикарной широкой лестнице, в верхнюю часть которой были встроены большие часы с бронзовыми фигурами. А над лестницей возвышался огромный стеклянный купол.

– Ах, Элли! Как все красиво! – прошептала мама, склоняясь ко мне, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы. – Как бы я хотела… – И она замолчала.

Мы прошли в читальный зал, а потом в зимний сад, миновали холл…

Мы старались все рассмотреть, запомнить…

Нас потряс ресторан в стиле Людовика XVI: большие оконные ниши, задернутые шелковыми шторами, стены, отделанные под светлый орех. А рядом – кафе «Паризьен» – по-летнему легкое и изящное: вьющиеся растения и плетеные стулья вокруг столиков.

– Мне это напоминает Париж, – прошептала мать.

Один-единственный раз моя мама с семьей, еще до замужества, была в Париже, и та поездка оставила в ее душе неизгладимый след на всю жизнь. Хотя она не любила вспоминать о том путешествии, но когда хотела подчеркнуть значимость момента, говорила: «Мне это напоминает Париж!»

Восхищение вызвал бассейн и комплекс турецких бань. Потом маме почему-то стало плохо. Она остановилась и, виновато улыбаясь, сказала: «Кажется, прихватило сердце».

– Что с тобой, дорогая? – наклонился к ней отец. Он бросил сердитый взгляд на меня, как будто я была виновата в мамином недуге. – Я же говорил тебе: останься дома, я и один смогу проводить Элли. Ты сама вызвалась…

– Да-да. – Мама по-прежнему виновато улыбалась, словно она испортила детям праздник, который они давно с нетерпением ожидали. – Но мне очень хотелось все осмотреть самой, увидеть, на чем будет путешествовать моя маленькая Элли!

Они решили вернуться на берег. Мама тяжело дышала, над верхней губой и на лбу у нее выступили бисеринки пота.

Мы тоже решили постоять на берегу рядом с ними. Мимо нас проходили пассажиры третьего класса.

– Надеюсь, здесь приняты санитарные меры, – прогнусавила Флосси.

– Рэндольф, как ты думаешь, с этим все в порядке? – Мать с беспокойством посмотрела на отца.

– Я навел справки, все пассажиры пройдут медицинский осмотр, так что за Элионор не волнуйся.

Я невольно взглянула на Флосси. Даже ее невозмутимое лошадиное лицо выражало скрытый восторг: очевидно, «Титаник» никого не мог оставить равнодушным.

Когда наступило время прощания, я обхватила маму руками. А она, обычно такая сдержанная, вдруг тоже крепко прижала меня к себе.

– Будь умницей, Элионор, – шепнула она. – И слушайся, пожалуйста, Флосси.

Стыдно сказать, но я не сильно переживала из-за грядущей разлуки с матерью, настолько предстоящее путешествие захватило меня. Мне не терпелось отправиться в путь.

Раздался удар сигнального колокола, и далеко разнеслось эхо судового гудка. Это был знак, что «Титаник» выходит в плаванье.

Мы прошли в каюту. Я разобрала свои вещи, под подушку положила фотографию Бетти.

– Я такая счастливая, – пробормотала я.

На другой день праздник продолжался. Иногда я останавливалась и щипала себя за руку, чтобы убедиться: все вокруг меня не сон, а действительность, которая похожа на волшебную сказку.

Мне хотелось все осмотреть, побывать в каждом уголке «Титаника», но Флосси была начеку. Она пожаловалась на мигрень и под этим предлогом после завтрака лежала в каюте, крепко-накрепко запретив мне покидать пределы нашей плавучей комнаты, как называла каюту Флосси. Я сидела и смотрела в окно, где волна бежала за кораблем, и думала, что, вместо того чтобы бродить по палубам, я сижу здесь и смотрю на Флосси. Когда она уснула, я выскользнула из каюты и пошла по коридору. Я очутилась на палубе, где побродила какое-то время среди толпы, потом снова спустилась вниз, но попала в другую часть корабля. Короче, я заблудилась, но звать кого-то на помощь не хотела. Потом я вообще свернула непонятно куда и в отчаянье остановилась.

И здесь на меня налетела Флосси в сопровождении симпатичного мужчины.

– Томас Эндрюс, – представился он. – Ваша тетя очень беспокоится о вас, разве можно молодой леди покидать каюту без разрешения, корабль очень большой, и тут можно легко заплутать, переходя из одной части в другую.

– А откуда вы это знаете? – спросила я.

Он улыбнулся.

– Я главный конструктор этого корабля. Он вам нравится?

Я смущенно кивнула. Флосси же рассыпалась в благодарностях.

До каюты она шла молча, крепко держа меня за руку, словно я могла в любой момент ускользнуть от нее.

Когда же мы оказались в каюте, она ледяным тоном запретила мне куда-либо ходить без ее сопровождения. Она, мол, отвечает за меня перед моими родителями.

Я расплакалась, так мне стало обидно. Обидно по-настоящему. В то время, как все гуляют по «Титанику», я должна сидеть в каюте рядом с Флосси, которая портит мне все путешествие своими нотациями и наставлениями.

Во второй половине дня корабль прошел залив Ла-Манш. Дул легкий ветерок, море было спокойным, я с нетерпением ждала, когда мы причалим в Шербуре, где к нам присоединится кузина Бетти. Вот показались побережье Франции и маяк на мысе Аг. Мы с Флосси стояли на палубе, и я считала про себя минуты, крепко сжав кулаки. Хотелось, чтобы мы поскорее причалили. Иногда меня прошибал холодный пот: в воображении рисовалось, что кузина Бетти опоздала или вообще не приехала, ее планы изменились, и она решила остаться во Франции, а не плыть на «Титанике». Но вот корабль замедлил ход, остановился, покачиваясь на волнах, к нему подошли два судна, и появились первые новые пассажиры.

Я смотрела во все глаза и все-таки проморгала момент, когда появилась Бетти. Она возникла позади нас и окликнула:

– Элионор!

Я резко обернулась. Передо мной стояла сияющая дама лет тридцати. Необыкновенно красивая. Особенно красила ее улыбка. Когда она улыбалась, казалось, что вокруг разливается сиянье, улыбка порхала по ее лицу подобно солнечному лучу и освещала все вокруг.

Бетти протянула ко мне руки для объятий, и я осторожно приблизилась к ней.

– Кузи… Бетти! – Я покраснела. Я не знала, как правильно обращаться к ней. «Кузина Бетти» – это же ее домашнее прозвище.

– Беттина, – прошипела Флосси. – Мадемуазель Беттина.

– Ох, Флоренс, к чему эти церемонии, – с досадой сказала кузина. – Зови меня просто Бетти.

Она заключила меня в свои объятья и поцеловала в щечку. От нее пахло тонкими духами.

– Какая ты большая, – молвила она с легкой грустью. – Как летит время.

– Мне уже четырнадцать лет.

– Элионор, Беттина, наверно, хочет отдохнуть с дороги, а ты ее задерживаешь, – пробурчала Флосси.

– Ничуть, пойдем со мной. Я переоденусь, а потом мы пойдем на палубу. Да, Флоренс? – полувопросительно-полуутвердительно обратилась она к Флосси.

Та нахмурилась, но кивнула в знак согласия.

Мы пошли, нет, побежали вместе по палубе, а потом вниз – по лестнице. Кузина Бетти, я не могла ее называть про себя иначе, так прочно это имя приклеилось к ней, ходила легко и стремительно, я едва поспевала за ней. Обычно я ходила степенным шагом, мама меня учила, что леди должна обладать приличными манерами и никуда не торопиться. Сначала я старалась идти медленно, потом все быстрее, и затем мы чуть не побежали наперегонки. Я всегда до самой смерти помнила тот вдохновенный полет. Бетти обернулась ко мне и расхохоталась, потом взяла меня за руку, и мы как школьницы-подружки весело помчались вперед. Мы чуть не сшибли с ног какого-то пожилого усатого господина. Тот остановился, крякнул в усы и обернулся посмотреть на красивую стремительную Бетти.

Мы влетели в каюту, и тут Бетти принялась хохотать и тормошить меня.

– Ты видела, как этот тип на нас посмотрел. С усами, важный, как морж… – И она так смешно передразнила встреченного нами господина, что, глядя на нее, я тоже принялась смеяться.

Смех Бетти внезапно оборвался.

– Ах, Элионор. – Она протянула вперед руки. – Как я рада, что наконец увиделась с тобой, ты даже не представляешь. Мне Энн писала о тебе почти в каждом письме, так что о твоей жизни я имею представление. Хотя и очень смутное.

Она замолчала, как будто увидела нечто, чего не могла видеть я. Ее взгляд затуманился, и мне стало как-то неуютно.

– Кузина Беттина!

– Что это еще за «кузина Беттина», – сердито одернула она меня. – Бетти, и все. Никаких «теть» и «кузин». Ладно, не будем грустить. Ни к чему это. Впереди у нас много радостных дней. Так что будем веселиться. Мой багаж уже здесь. И я тебе сейчас покажу много интересного.

Кузина Бетти доставала разные чудеса: китайский веер, зеркальце с перламутровой ручкой, шкатулку с драгоценностями.

Мне все нравилось, я трогала вещи и вертела их в руках.

Наконец, Бетти села к столику с зеркалом и разложила свою женскую артиллерию. Духи, пудру, губную помаду… Мне все было в новинку. Духи пахли так сладко и нежно, как та открытка, что лежала у меня под подушкой.

Я набралась храбрости.

– Так же пахнет открытка, которую вы прислали моей маме. Я взяла ее себе.

Бетти стремительно обернулась ко мне:

– Ты лазила в ящик с письмами, маленькая шалунья?

Я покраснела.

– Нет. Только один раз. И взяла оттуда открытку. Она здесь, на корабле, я как-нибудь покажу ее вам.

Мне показалось, что кузина Бетти вздохнула с облегчением.

– Значит, ты не читала письма? Маленьким девочкам не полагается читать переписку взрослых. Там может быть много непонятного…

Так состоялось мое знакомство с кузиной Бетти. Я буквально дневала и ночевала у нее в каюте. С ней было по-настоящему весело. Она умела быстро знакомиться с людьми и становиться душой любой компании. Вместе с ней мы облазили почти весь корабль, совершая вылазки в разные его части. Кузина особенно полюбила французский ресторанчик, где мы часто заказывали себе еду. Попутно она рассказывала мне о Париже, о своей жизни и парижанах забавные истории.

На корабле плыли важные лица. Мультимиллионеры Джон Джекоб Астор и Бенджамин Гуггенхайм, вице-президент железной дороги штата Пенсильвания Джон Тэйер, журналист и общественный деятель Уильям Стед, американский писатель, полковник Арчибальд Грейси, военный помощник президента США Арчибальд Батт и другие. С некоторыми из них Бетти познакомилась и вела себя так, словно она всю жизнь вращалась в этих кругах. Пару раз мы столкнулись с высоким мрачным человеком. Он пристально посмотрел на Бетти, а потом отвел взгляд.

– Кто это? – шепнула я, когда мы уже отошли.

– Лорд Кентервиль, – также шепотом ответила мне Бетти, хотя он уже не мог вас слышать. – Важный человек. Говорят, что он перевозит мумию.

– Мумию, – остановилась я, широко открыв глаза. – Здесь у нас на корабле мумия?

– Да. Он везет ее в Нью-Йорк. Мне сказали, что это древняя жрица. – Бетти испуганно повела плечами. – Как подумаю об этом, мне сразу становится не по себе. Они такие мстительные, иногда даже способны посылать проклятья через века. Лучше бы их не тревожить.

– Ох, – схватила я Бетти за руку. Меня трясла дрожь.

– Прости, я тебя напугала, – быстро сказала Бетти. – Выкинь все это из головы, так, обычные сказки. Не думай об этом, прошу тебя. Договорились, ты мне обещаешь? – И она крепко прижала меня к себе. Я кивнула. Но в ту ночь мне снилась прекрасная молодая женщина с черными волосами, которую убивали, а она протягивала ко мне руки и говорила странные слова.

Я закричала и проснулась.

– Не нужно бегать по кораблю, – проворчала Флосси, просыпаясь от моего крика. – А то всякие ужасы снятся.

Кузина Бетти нравилась мужчинам. Я видела это по тем взглядам, которые они бросали на нее, они чаще и охотней смеялись в ее присутствии, чем при других женщинах. И они обволакивали кузину Бетти вниманием, в которое она куталась как в дорогую персидскую шаль. Но одного человека она побаивалась, пару раз я перехватила ее взгляд, устремленный на него. Это был молодой щеголь Альфред Сислей. Он смотрел на Бетти, как на вещь – сверху вниз, с брезгливо-высокомерным выражением лица.

Но он был неприятным исключением, остальные любили пошутить и поболтать с Бетти, а она, раскрасневшись, потом говорила мне:

– Мужчины странный народ. Иногда они сильно ранят, но без них в жизни пресно и скучно, когда-нибудь ты поймешь это, Элионор. Встретить своего человека в жизни – большая удача и редкость.

– А ты, Бетти, встречала? – как-то спросила ее я. Ее взгляд скользнул по мне, и я удивилась отрешенности и печали, застывшей в нем.

– Мне казалось, что встретила, но это был мираж, Элли. Он оказался не моим человеком, но я поняла это слишком поздно, к сожалению.

– Еще все впереди, Бетти, – сказала я запинаясь. – Моя мама всегда говорит, что не нужно отчаиваться, надо верить в себя, и тогда Господь вознаградит тебя за все.

– Господь находится слишком далеко, – резко возразила Бетти, – иногда он не видит отчаявшиеся души, которые нуждаются в нем, призывают Его… Ох, Элли, что я несу. Пожалуйста, не обращай на меня внимания, прошу тебя.

Она обняла меня, и я увидела в ее глазах слезы.

Что-то я расчувствовалась.

– Бетти, ты помнишь, я обещала показать тебе открытку с твоим изображением. – Я была рада отвлечь Бетти от этого разговора. – Сейчас принесу…

Я выбежала из каюты и понеслась к себе. Флосси, увидев меня, осталась недовольна.

– Ты все у Беттины, – протянула она. – Здесь ты почти не бываешь… Как, ты опять уходишь? Да что такое творится, Элионор?

Я, схватив открытку, побежала обратно, но когда подошла к каюте, услышала два голоса: Бетти и какого-то мужчины.

Я замерла.

– Но, Бетти, я говорю вполне серьезно… почему бы и нет. Я побеседую с отцом.

– Не думаю, что это хорошая идея. – В голосе Бетти звучала грусть. – Да и твой отец никогда не согласится…

– Я уже самостоятельный человек, Бетти, и сам вправе распоряжаться своей жизнью…

– Если бы это было так!

– Ты хочешь, чтобы я доказал тебе это?

Дальше, возникла пауза, раздался звук поцелуя, и легкое всхлипыванье Бетти.

– Милый мальчик, такой хороший, но еще совсем не знаешь жизни…

Я отпрянула от двери… Сам факт, что у Бетти может быть своя собственная жизнь, в которой мне нет места, поразил меня. Мне уже казалось, что Бетти – моя, и только моя… А этот молодой Эрнест Роусон… Он же моложе Бетти. И он серьезно в нее влюблен? А что будет дальше… Она что-то говорила об его отце…

Я побежала обратно в свою каюту, увидев меня, Флосси проворчала:

– Носишься туда-сюда, ты уже взрослая, а ведешь себя как ребенок.

Потом Флосси ушла, а я осталась в каюте. Никуда не хотелось выходить, так было обидно, что у Бетти своя жизнь, свое увлечение, любовь. Мы приедем в Америку, побудем какое-то время там и вернемся обратно. А потом расстанемся. И когда мы увидимся снова? Эта мысль так поразила меня, что я села на кровать и сказала: «Я не хочу расставаться с Бетти!»

В дверь раздался стук.

– Входите, – машинально сказала я.

Это была Бетти.

– Куда ты пропала?

Ее ласковый голос произвел на меня странное впечатление – я расплакалась.

– Что случилось? – Бетти подошла и села на кровать. – Тебя кто-то обидел?

– Нет. Просто…

Я уткнулась в подушку и начала всхлипывать.

– Поделись со мной? – Бетти просунула руки под подушку и развернула меня к себе.

– Мне ты можешь сказать все.

– Бетти! Мы же скоро расстанемся. Я уеду в Англию, а ты во Францию. Как будто бы ничего и не было.

Бетти смотрела на меня и кусала губы.

– А если… Если… – Она наклонилась ко мне и жарко прошептала: – А если мы убежим от всех?

Я села на кровати и посмотрела на нее:

– Как это?

– А так… – Она поднялась, прошла до стены и вернулась обратно. – Мы с тобой останемся в Америке и начнем новую жизнь. Денег мне на первых порах хватит, а потом что-нибудь придумаю. Деньги у меня есть во французском банке, я, правда, копила на старость, но сейчас такой подвернулся случай…

Я смотрела на нее во все глаза. Эта сумасшедшая мысль все больше и больше завладевала моим воображением. Это было бы так здорово! Остаться в Америке! А как же папа и мама? Что они скажут? Конечно, они не разрешат…

– Но мои родители, – прошептала я, – они никогда не согласятся.

Бетти остановилась напротив меня и посмотрела в упор.

– Есть одно обстоятельство… – протянула она. – Я скажу тебе о нем чуть позже, хорошо?

Я кивнула.

Раздался шум. Это вернулась Флосси. На ее лице, как всегда, застыло кислое выражение.

– Я на минуточку заскочила, – защебетала Бетти. – Вас не было видно, и я решила зайти. Может быть, вы расхворались?

– Мигрень, – коротко ответила Флосси. – Мне, наверное, лучше полежать.

– А мы с Элли пойдем погуляем по палубе, разрешаете?

– Да-да, идите.

Этот вечер я запомнила надолго, он оказался такой бравурно-веселый, яркий. Бетти была в ударе. Она смешила своих спутников, и они заразительно смеялись ее шуткам. А молодой Эрнест Роусон не сводил с нее глаз. Я наблюдала за ним с ревнивым чувством, мне не хотелось делить свою Бетти ни с кем. То, что она сказала мне насчет Америки, крепко засело в моей голове. Эта мысль все больше и больше казалась мне реально осуществимой, более того – она обрастала все новыми деталями. Я уже представляла, как мы будем жить с Бетти в огромном городе вроде Нью-Йорка, где куча машин, людей, много театров. У нас будут блестящие знакомые, я буду ходить в школу. И у меня появятся новые друзья. Я жила слишком замкнуто, поэтому перспектива новой жизни вскружила мне голову. Почему-то думалось, что родители согласятся, чтобы я пожила какое-то время с Бетти. У мамы будет ребенок, ей станет не до меня – новые хлопоты и заботы…

Но я видела, что Бетти одновременно что-то гложет, она пару раз посмотрела на молодого Альфреда Сислея с брезгливостью, смешанной со страхом. Она боится его, с удивлением подумала я.

Ухаживания Альфреда Бетти отвергла сразу, при любой возможности она сторонилась его и не поощряла знаков внимания, которые он ей оказывал. Однажды я краем уха услышала странный разговор между Сислеем и незнакомым мне мужчиной.

– Не понимаю, что она о себе воображает. Обычная… – дальше шло французское слово, которое я не разобрала.

Вечер закончился. Мы разошлись с Бетти по каютам, но я еще долго не могла уснуть. Потом все-таки провалилась в тяжелый сон. Проснулась оттого, что меня трогали за плечо. Я открыла глаза, Это была Флосси. И вид у нее был испуганный.

– Что случилось? – спросила я.

– Не знаю. …Мы почему-то остановились. И стоим… Корабль не плывет.

– Наверное, мелкая поломка, – со знанием дела ответила я.

– Может, выйти посмотреть. – Флосси была встревожена. – К тому же мне снился плохой сон. – Как я уже поняла, плохие сны снились Флосси с завидной регулярностью.

– Я с тобой, – мгновенно откликнулась я.

На палубе столпились немногочисленные пассажиры. Подойдя к ним, мы выяснили, что корабль прошел мимо айсберга и слегка его задел. При этом размеры айсберга никто не мог указать точно. Кто-то говорил: двадцать метров, кто-то тридцать, а один мужчина с пышными усами, взмахнув руками, утверждал, что не меньше пятидесяти.

– Скорее всего экипаж сейчас внимательно осматривает корабль, – высказал предположение один из пассажиров. – Еще немного, и мы поплывем дальше.

– Да. Уже стоять надоело, – подтвердила его спутница, утыкаясь носом в пальто. На палубе было холодней, чем обычно, и я поежилась.

Постепенно людей становилось все больше…

– Пойдем в каюту, – предложила Флосси. – А то мы здесь продрогнем.

Спускаться мне не хотелось, но я дрожала от холода и притопывала на месте, пытаясь согреться.

– Л-ладно, пойдем.

Раздался сильный скрежет, а затем толчок.

– Хорошо, что это случилось ночью, – заметила женщина с кокетливыми кудряшками. Она была одета в легкий пеньюар, поверх которого накинула накидку. – А то мы бы не потанцевали вечером.

Ответом ей были взрывы хохота.

– Зато сколько угодно льда для шампанского, – сострил высокий молодой человек в шляпе. – Лед самого лучшего качества. – И он показал на палубу, где валялись куски льда. И снова раздался хохот.

Мы спустились в каюту, но сна не было ни в одном глазу. Посмотрев на Флосси, я увидела, что она молится, сжав руки. Меня тоже охватила необъяснимая тревога, хотя на палубе все уверяли, что ничего страшного нет и мы скоро поплывем снова.

Немного спустя Флосси легла на кровать. Но я видела, что она не спит. Я тоже лежала и смотрела в потолок. Через короткое время я услышала шум воды. Мы с Флосси одновременно посмотрели друг на друга.

– Что это? – шепотом спросила я.

– Н-не знаю.

В каюту постучали. Я подумала, что пришла Бетти, но это оказалась та самая женщина в пеньюаре.

– Вы не спите? – спросила она, входя. – Кажется, поломка серьезная и скоро будут спускать шлюпки. Лучше всем одеться и выйти на палубу. И не забудьте про спасательные жилеты.

И тут мы услышали громкий мужской голос:

– Всем надеть спасательные жилеты и выходить на шлюпочную палубу! Мадам, месье… поторапливайтесь. Уже мало времени.

Мы оделись потеплее и вышли. В последний момент я окинула взглядом каюту, на столе лежали мои милые мелочи – книжки, тетрадь с сердечком, маленькая куколка, которая была со мной с детства.

Если бы я знала, что больше никогда не вернусь в каюту, я бы прихватила их с собой… Но почему-то такая мысль не пришла мне в голову, не верилось, что с самым лучшим кораблем в мире может случиться что-то серьезное. Казалось, что в любой момент мы снова отправимся дальше…

На палубе народ был одет соответствующим образом – в шубы, зимние пальто, замотан шарфами и шалями. На многих были спасательные жилеты. Увидев это, Флосси схватила меня за руку:

– Элли! Я не умею плавать.

– Это же так просто, Флосси, – бодро сказала я. – Спасательный жилет выручит, да и вообще это все…

К нам подошел офицер.

– Сохраняйте спокойствие, – сказал он. – Начинаем эвакуацию.

– Бетти! – крикнула я. – Ее нигде не видно.

Я хотела повернуться, но Флосси вцепилась в меня.

– Всех призывают выйти. Стюарды обходят каюты, и Бетти, конечно, уже разбудили. Если ты побежишь за ней – вы разойдетесь. Стой на месте.

Я осталась, но чем дольше стояла, тем сильнее меня охватывало беспокойство. Мне почему-то думалось, что Бетти крепко спит и не слышит, как стучат в дверь. Мы сейчас сядем в шлюпки, а она останется…

– Флосси! – сказала я решительно. – Все-таки я пойду. – И прежде чем она успела что-либо сказать, я развернулась и побежала вниз.

Везде царили суета и паника, хотя люди старались тщательно скрывать свой страх; кругом слышались крики на разных языках, топот ног.

Я добралась до каюты Бетти. Но ее там не было. Я прижалась к стене, меня чуть не сшиб с ног толстый мужчина, мимо пробегали матери с детьми, персонал «Титаника» носился с озабоченным видом, отдавая команды и призывая людей подняться наверх…

Я пробежала мимо одной каюты, откуда слышались резкие мужские голоса.

– Это все ты! – раздался раздраженный голос. – Ты и твой босс. Джон Морган. Ты работаешь на него, не увиливай.

– Я не скрываю этого. – Голос мужчины я узнала сразу. Альфред Сислей. – Что с того?

– Он все подстроил. И эту аварию, и гибель своих конкурентов. Только подумать, сколько достойнейших людей найдут свою смерть на дне океана!

– Я здесь совершенно ни при чем! Думай, прежде чем говорить. Я пошел, мне тут оставаться незачем, наверняка уже спускают шлюпки.

– Нет, я тебя не пущу. Скажи, сколько тебе заплатили и сколько стоит страховка? Я видел, как ты однажды выходил с пакетом из страховой компании. Вы прикидывали, сколько заработаете?

– Пусти!

Раздались звуки борьбы. Крики, удары… Наконец кто-то охнул.

– Ты убил меня! Ты… убил…

И тут я непонятно почему просунула голову в каюту и встретилась глазами с Сислеем.

Я стояла и с ужасом смотрела на него. Этот человек казался мне воплощением дьявола, а то, что он говорил, и того ужасней. Мне хотелось скрыться, исчезнуть, но я не успела сделать ни одного движения, когда он обернулся и в бешенстве уставился на меня.

Он вытянул палец и ткнул им в меня.

– Ты… ты… – Палец его дрожал, а глаза наливались кровью. – Ты вечно что-то вынюхиваешь, ходишь за мной, маленькая негодяйка.

Я стояла и слушала его. А потом развернулась и побежала.

Я снова неслась к Бетти. И я увидела ее. Она шла, шатаясь. Одной рукой она держалась за стену, другую прижимала к себе, между пальцев сочилась кровь.

– Бетти! – закричала я. – Бетти! Что с тобой?

– Элли! – безжизненным голосом сказала она. – Помоги мне дойти.

– Бетти! Пошли наверх, люди уже садятся в шлюпки.

– Мне нужно полежать и чуточку отдохнуть. Я совсем не могу идти.

– Что случилось, Бетти?

– На меня что-то свалилось сверху, и когда я падала, проткнула себе какой-то деревяшкой бок. Я ужасно себя чувствую, мне бы отлежаться.

Я протянула ей руку, и она оперлась на нее.

– Еще два шага, – разговаривала она сама с собой. – Чуть-чуть.

Мимо нас пробежали люди.

– Эй, мадам! Всем нужно наверх, здесь оставаться нельзя. Корабль тонет.

– Да-да, мы сейчас.

– Поторапливайтесь, скоро будет поздно. Времени осталось в обрез.

В каюте Бетти без сил повалилась на кровать. Она тяжело дышала.

– Бетти! – начала я. – Случайно я слышала ужасный разговор.

– Что случилось, моя маленькая? – Она прижала мою голову к груди и поцеловала в макушку. – Что, воробышек?

– Я услышала ужасный разговор, Бетти! Я даже не верю, что он был. Может, это дурной сон.

– А может, и правда – сон?

– Нет, Бетти! Я все слышала очень хорошо. Говорил мистер Сислей. Я не знаю, с кем он беседовал. Но тот обвинял его в том, что мистер Морган отправил корабль на верную гибель ради страховки. И Сислей был в курсе.

– Это очень серьезная тема для такой юной леди, – перебила меня Бетти, но по выражению ее глаз я поняла, что она обеспокоена. – Сислей дурной человек, и лучше держаться от него подальше, Элли!

– Я заходила в твою каюту, Бетти, но тебя не было.

– Я была… – По ее губам скользнула легкая улыбка. – Это взрослые дела, не для маленькой девочки. Бывает, что счастье улыбается слишком поздно. Мне кажется, что кто-то скинул сверху на меня этот кусок дерева. Падая, я посмотрела наверх, и мне показалось, что мелькнуло лицо Сислея. Он, наверное, видел, как я заходила к… одному человеку, и разозлился на меня за это.

– Но что ты ему сделала, Бетти?

– Ничего. Просто есть такой сорт мужчин, которые не любят, когда им… – она оборвала себя, – когда их не воспринимают всерьез и не хотят с ними дружить.

Бетти становилось все хуже и хуже. Я держала ее за руку и видела, как она тяжело дышит.

– Бетти! Как ты? Тебе лучше?.. – твердила я как заведенная, боясь поверить в самое худшее.

Ее взгляд затуманился, а из горла вырывался хрип.

– Я… я уже не поправлюсь, Элли. – На ее глазах выступили слезы. – Никогда. Моя могила будет в море. Уходи, Элионор, спасайся.

– Я не могу оставить тебя, Бетти, – залилась я слезами. – Я никогда не прощу себе этого.

– Уходи, Элионор… Я прошу, я приказываю тебе. Я… – Она приподнялась на подушках, а потом в изнеможении откинулась назад. – Умоляю тебя.

– Бетти! – вскрикнула я. – Не надо.

– Я приказываю тебе, я – твоя мать. – И она замолчала, словно это признание лишило ее сил.

Пораженная вырвавшимися у нее словами, я замолчала и выпустила руку Бетти.

– Элли, – шептала она, – моя девочка. – Она дотронулась до моих волос и потянула меня за локон. – Как я мечтала увидеть тебя, погладить по голове. Сколько раз я ложилась спать, заливаясь слезами оттого, что ты так далеко от меня. Ах, Элли, Элли. Будь проклят тот день, когда я согласилась расстаться с тобой. Но я была презираема всеми, твой отец бросил меня. А Энн милостиво предложила взять тебя на воспитание. У них с Рэндольфом не было детей. Я согласилась. И зачем только пошла я на это? Но у меня, девочка, не было выхода. Вся родня отвернулась от меня. Я была молода, влюблена в твоего отца, а он оказался слабым человеком. Его семья хотела, чтобы он женился с выгодой для себя, сделал достойную партию. Вот он и отказался от меня. Как же все глупо получилось…

– Бетти! – шептала я. – Бетти! Как же так…

– Я понимаю, ты, наверное, думаешь, что я бестолковая, бездарно распорядилась собственной жизнью. И кого теперь в этом винить? Мне некого… Только себя. Ни за что и никому я не желаю такой судьбы, как у меня. Никому.

Бетти, нет, моя мать, теперь я могла называть ее так, смотрела на меня с бесконечной нежностью и печалью. А я глядела на нее, и у меня сжималось сердце.

Сверху раздался грохот, и я прижалась к койке.

– Мама! – шептала я. – Мама.

Мы обе залились слезами и упали друг к другу в объятья.

– Все, Элли! Беги. Будь счастлива. А я буду молиться за тебя с того света. У меня есть небольшие сбережения в Лионском банке. Там работает мой старинный друг, он отдаст тебе мои деньги. Его зовут Морис Шаво. Он все знает… скажи ему… – Ее глаза затуманились, силы покидали мою маму.

Я целовала ее руку и обливалась слезами, у меня не осталось сил.

– Все, Элли! – Голос Бетти прозвучал строго, почти сердито. – Времени осталось совсем мало, «Титаник» вот-вот пойдет ко дну. Иди, спасайся. Ради меня, Элли! Вот возьми. – Мама сняла с шеи медальон и протянула его мне. – Накануне поездки я отдала медальон знакомому ювелиру, и он выгравировал сверху надпись «Титаник». Я решила, что этот корабль соединит нас. – Легкая улыбка скользнула по ее губам. – Да, чуть не забыла. Возьми деньги, я их везла с собой, думала, что мы начнем новую жизнь в Америке. Открой стол и возьми пояс, там деньги… Они твои. Это медальон на память, доченька, вспоминай меня хотя бы иногда. Поцелуй меня. И поторопись!

Я поцеловала ее в губы и встала, все прыгало перед моими глазами, расплывалось как в тумане. Но я понимала, что должна идти. Ради мамы. Она мне велела жить дальше. И я должна выполнить ее наказ.

То, что было потом, будет навечно записано в книгу людских страданий, ужаса и боли. Я успела сесть в шлюпку, меня закинул туда высокий мужчина, а потом, увидев, что я приземлилась, широким жестом перекрестил. Я его больше не видела, очевидно, он не спасся. Да хранит его Господь на том свете!

Мы, сидевшие в шлюпке, думали, что все позади, но это было только началом долгой ночи, закончившейся лишь через несколько часов. Эта ночь долго не отпускала меня. Дикий грохот, с которым корабль ушел под воду, крики и мольбы барахтающихся в ледяной воде людей: они отчаянно цеплялись за нашу шлюпку и пытались забраться в нее. Троих нам удалось взять. Остальных – не могли. Уже не было места. Эти крики будут стоять в моих ушах до конца дней. Я сгорбилась на дне шлюпки и беззвучно молилась. Передо мной все время стояло лицо матери. Бетти. И это придавало мне силы. Я понимала, что должна жить ради нее. Я ей обещала. И должна сдержать свое обещание. Мы отплыли от ушедшего в воду корабля, но при малейшем крене из-под шлюпки выходил воздух: воздушная подушка уменьшалась, и шлюпка была обречена… Помощник капитана велел всем нам стать лицом к носу и внимательно следить за каждым движением шлюпки. Он постоянно отдавал нам команды наклониться то вправо, то влево. Мы видели по его лицу, что хоть мы и спаслись, еще не факт, что мы выживем, оставшись наедине с ледяной стихией в шлюпке, которая медленно погружается в воду. Некоторые люди, не выдержав напряжения, теряли сознание и соскальзывали в океан. Брезентовые борта шлюпки неотвратимо пропитывались водой, мы были обречены. На какой-то момент я испытала облегчение: у меня не было сил бороться, я вся окоченела, практически не чувствовала пальцев рук и ног. Скоро все закончится, и я соединюсь со своей мамой – милой Бетти! Я улыбнулась и закрыла глаза. Неожиданно я ощутила толчок, меня кто-то схватил за руку.

– Ты что? – услышала я. – Держись. При малейшем наклоне можно полететь в воду.

Я открыла глаза. Вокруг было темно.

– Спасибо, – прошептала я. – Но мне уже ничего не надо.

– Ты что? – Меня крепко тряхнули. – Держись! До последнего. – Голос был сердитый. Я присмотрелась к своему соседу. Это был молодой человек с аккуратными тонкими усиками. Но голос у него оказался нежным и высоким как у девушки.

– Я вас… не знаю.

– Познакомимся потом. Прислонись ко мне. – Меня схватили за руку. В темноте я увидела глаза, в которых горел мрачный огонь.

– Мы выживем! Вот увидишь! – Это был почти приказ.

Все до боли в глазах всматривались вдаль, надеясь увидеть корабли, идущие нам на помощь. Но их не было.

Дно шлюпки уже было под водой. На наше счастье, ветер утих, иначе количество жертв возросло бы. Но к утру стал подниматься ветер. На лице помощника капитана я видела ужас, смешанный с отчаянием. Это означало, что если в ближайшее время к нам никто не придет на помощь – мы погибнем.

Я сидела в полудреме, еще немного – и я потеряю сознание и соскользну в воду, но находившийся рядом молодой человек все время тормошил меня. Уже цепенея от холода, я услышала чей-то крик:

– К нам идет судно.

Помощник капитана дал нам команду не шевелиться. Иначе мы нарушим равновесие, и шлюпка перевернется.

И тут случилось нечто странное. Корабль остановился. Мы все принялись кричать, но нас не слышали. Тогда помощник капитана достал офицерский свисток, над водой разнеслась трель…

И к нам направилась спасательная шлюпка. Мы с трудом сдерживали стоны и рыдания счастья.

– У тебя из губы идет кровь, – услышала я рядом.

Оказывается, я так сильно прикусила губу, что пошла кровь.

– Ничего. – Я достала из кармана пальто платок, вместе с ним фотографию: «Элли от Бетти» было написано на обороте. Оказывается, я машинально сунула ее туда.

– Как зовут вас? – негромко спросила я. – Моего спасителя.

Юноша наклонился ко мне.

– Я не «он», а девушка, – услышала я быстрый шепот. – Но об этом никто не должен знать. Я из России. И зовут меня Аграфена. Грушенька.