Глава 8. Новые знакомства в славном Монтре
Когда-то в далеком детстве, которое лично для меня осталось в памяти, как бесконечное жаркое лето в деревне у любимой бабули Варвары, мне часто приходилось слышать от взрослых сравнение жизни то с зеброй, то с матросской тельняшкой: черную полосу обязательно сменяет белая, после череды неприятностей непременно следуют радостные события.
«Все в жизни поделено ровненько, – улыбалась баба Варя, мотая бесконечные клубки разноцветной шерсти. – Ночь сменяется днем, день – ночью, холодной зиме приходит на смену теплая весна. И плохое обязательно тает, исчезает, уступив дорожку доброму и светлому. Только надо быть сильным, нюни не пускать, стойко стоять – как оловянный солдатик!»
Признаться, до нашей поездки на фестиваль в Монтре у меня был очень непростой период, который смело можно окрестить «черной полоской» на тельняшке моей жизни: неприятности на работе, бесконечные разборки с сестрой…
Плюс ко всему синеглазая красавица Соня словно бы проверяла меня на прочность, то озадачивая вопросом по телефону «В чем смысл жизни?», то изводя напоминаниями о том, как в дни нашей юности беспечной я сам предложил ей, влюбленной в меня по уши, немного «пожить на свободе», не спеша соединиться узами Гименея. С тех самых пор мы с ней и живем каждый сам по себе; моя подруга периодически влюбляется в совершенно посторонних мужчин, а в итоге мне, слабому смертному, пожиная плоды собственных грехов, порой хочется выть на луну.
Но все проходит, прошла и эта черная полоса. Однажды апрельским утром я проснулся и, любуясь первыми весенними лучами солнца, дал себе зарок: несмотря ни на что – улыбаюсь, ни на кого не злюсь, не матерюсь, а как только захочется выразить свои чувства пятиэтажным ненормативом, начну вместо этого распевать мантры. Я даже выучил одну, самую короткую.
Вот тогда мне и позвонила Соня. Неожиданно попросив у меня прощения за свое несносное поведение, она предложила сопровождать ее на фестиваль в Монтре. Разумеется, я немедленно согласился. С тех пор в моей жизни началась самая жирная и прекрасная белая полоса.
Устраиваясь вечером семнадцатого апреля в компании Сони на террасе ресторана неподалеку от гигантского помоста, где вскоре должен был открыться второй день балетного конкурса, я мысленно отметил: шел четвертый день моего счастливого бытия.
– Мой дорогой Ален, в настоящий момент перед тобой сидит не просто Соня Дижон, но самая счастливая женщина и художница современности!
Это была первая реплика Сони, едва мы устроились за столиком и сделали заказ. В каком-то смысле ее слова продублировали и мое состояние.
– Аналогично, – я послал подруге воздушный поцелуй. – У меня давно не было такого состояния, которое я бы назвал «перманентное блаженство». А если к этому добавить, что сейчас мы с тобой отведаем замечательные швейцарские колбаски под забавным названием кнакерли…
– Не своди все чисто к животным удовольствиям, – погрозила мне Соня пальчиком. – Ты прекрасно понял, что я хотела сказать: я чертовски довольна, что открытие моей выставки, в которую я вложила столько сил и души, прошло просто замечательно. Сама директриса Шильона сообщила мне, что посещаемость моей выставки в несколько раз превысила посещение остальных, несмотря на то, что они размещались в светлых и просторных залах с прекрасной обстановкой рыцарских времен.
Тут Соня, не удержавшись, даже пару раз хлопнула в ладоши, аплодируя себе самой, гениальной и неповторимой.
– Я – победитель! Хотя, как гласят правила фестиваля, в нем официальных победителей нет, побеждает искусство, и потому лучшая награда участникам – признание зрителей. Так вот, милый: меня признали, чем я и горжусь!
К окончанию ее реплики принесли наш заказ, и мы знатно отобедали, причем отдельно хочу отметить, что Соня, хоть и упрекала меня за сведение смысла жизни к утробным радостям, получила от швейцарской кулинарии не меньшее удовольствие, чем от успеха своей выставки. На десерт мы заказали пирожные и добрый славный коктейль «Монако», бесплатным приложением к которому стала журналистка Рита, неожиданно нарисовавшаяся перед нами и без приглашения бухнувшаяся на свободный стул возле нашего столика.
– Добрый вечер, мои уважаемые. Прошу позволить мне нарушить ваше симпатичное уединение по вполне уважительной причине: только что в очередной раз вдрызг разругалась по телефону со своим супругом… Что вы заказали – «Монако»? Пожалуй, и мне того же!
И наша гостья с нарочитым вызовом щелкнула официанту пальчиками.
Признаться, я был слегка удивлен и неожиданным появлением своей сегодняшней знакомой, и ее, скажем так, непосредственностью. Однако моя красавица Соня была сыта и настолько довольна собой и миром, что неожиданное появление новой особы ее только позабавило.
– Привет-привет! Вы были сегодня на моей выставке, и вас сурово допросил мой Ален по поводу смерти несчастного Савелия, ведь так?
Рита перевела дух и попыталась улыбнуться.
– Ну, я бы не сказала, что допрос был суровый, к тому же, полагаю, в конце концов ваш Ален признал меня невиновной…
Она решительно взмахнула рукой.
– Предлагаю оставить криминальную тему! Гораздо интереснее сейчас обсудить предстоящий праздник балета, – тут она с таинственным видом усмехнулась. – Я сама слышала, как генеральный директор «Богемы» Жак Мюре буквально несколько минут назад именно так назвал второй день фестиваля: праздник балета. И главным его героем, по всей видимости, будет лучший воспитанник парижской школы балета – Алекс Мону.
Тут Рита развернулась к вальяжно прищурившейся Соне.
– Кстати, мне передали, что сегодня Алекс Мону лично посетил вашу выставку и произнес таинственный спич о некоем сюрпризе. Вы случайно не знаете, что конкретно он имел в виду?
Соня только пожала плечами, заинтересованно уставившись на таинственно улыбающуюся собеседницу.
– Не имею и малейшего понятия. А вот вы, судя по всему, в курсе. В таком случае колитесь!
Рита с довольным видом усмехнулась.
– С удовольствием расколюсь, но для начала предлагаю перейти на «ты» – мы все примерно одного возраста, к чему нам «выкать» друг другу, как на каком-нибудь светском приеме?
Мы с Соней немедленно согласились, и Рита под первый глоток «Монако», который нам как раз поднесли с блюдом превосходных профитролей, сообщила свои конфиденциальные сведения.
– Данную информацию мне сообщил конкурент Алекса и его личный враг – восемнадцатилетний Пьер ле Пе, выступление которого вошло в программу завтрашнего дня. Так вот, сегодня утром малыш Пьер сказал мне, что Мону готовит для выступления партию из балета «Весна священная». – Рита с важным видом прищурилась. – Вот почему он, прослышав про твою, Соня, выставку под тем же названием, не поленился ее посетить и, я полагаю, остался доволен.
Она перевела взгляд с Сони на меня и обратно.
– Теперь вы знаете, примерно о каком сюрпризе он говорил, но именно что лишь примерно. Потому что сведения о том, какая именно партия из балета будет представлена – строжайшая тайна! Говорят, специально нанятый человек никого и близко не подпускал к репетиционному залу, когда там занимался француз… Кстати, у вас есть прекрасная возможность познакомиться с Пьером ле Пе прямо сейчас.
Произнося последнюю фразу, Рита уже приветственно махала кому-то рукой, явно приглашая к нашему столику. Мы не успели и глазом моргнуть, как перед нами нарисовалась не совсем обычная пара: невысокий мальчишка в чересчур узких джинсах-стреч и такой же узенькой курточке и приятный голубоглазый джентльмен в классическом офисном костюме, который при виде нас первым делом приветливо улыбнулся.
Мальчишка оглядел нас, встряхнул своими длинными каштановыми локонами и воскликнул высоким фальцетом:
– Приветствую всех! Рита, полагаю, нам с вами лучше заранее договориться об эксклюзивном интервью – клянусь, завтра я легко обойду Алекса со всей его сумасшедшей «Весной священной»!
Произнеся свою реплику, дерзкий высокомерно задрал нос, словно его триумфальное выступление давно позади, и настало время раздаривать автографы и бесконечные интервью.
Рита весело кивнула.
– Согласна, дорогой Пьер, но давай об этом чуть позже. А сейчас, позволь, я представлю тебя своим русским друзьям – Пьер ле Пе, лучший выпускник Лозаннской школы балета прошлого года, солист театра оперы и балета Лозанны и просто чертовски талантливый танцовщик, несомненно, один из героев нынешнего фестиваля, прошу любить и жаловать!..
Тут Рита с легким полупоклоном развернулась к нам с Соней.
– Пьер, позволь представить тебе талантливую художницу Соню Дижон, чья выставка с успехом открылась сегодня в Шильонском замке, а также ее друга – Алена Муар-Петрухина, поклонника искусств… Теперь твоя очередь, Пьер, представить нам своего спутника.
Пьер и рта не успел открыть, как его компаньон, еще раз всем улыбнувшись, поспешил сам себя представить:
– Полагаю, я, как и Ален, могу назвать себя скромным поклонником искусств – простой смертный, отнюдь не богема, всего лишь дядя Пьера, скромный нотариус из Веве Саша Мерсье – именно такой вариант имени, просто Саша, не Александр. – Он смущенно усмехнулся. – Приятно познакомиться! Полагаю, вы позволите нам присесть за ваш столик?..
Все, весело смеясь и обмениваясь репликами, расселись; вновь подозвав официанта, мы сделали очередной заказ: всем – по «Монако» и только малышу Пьеру – молочный безалкогольный коктейль.
– Я сознательно не признаю любой алкоголь, – вставил свою очередную высокомерную реплику несносный Пьер. – И вовсе не потому, что я – профессиональный танцор балета. К примеру, Алекс, как мне говорили очень компетентные люди из его ближайшего окружения, чуть ли не каждый день литрами хлещет и вино, и коньяк, и даже, можете себе представить, водку. Что касается меня, могу сказать: алкоголь – не для Пьера ле Пе. Я – поклонник гармонии во всем…
Клянусь, уже через пять минут речей этого самовлюбленного сопляка я был готов придушить его собственными руками. Вот уж действительно все познается в сравнении: пообщавшись с выскочкой Пьером, я подумал, что на его фоне Савелий Уткин выглядит настоящим душкой – по крайней мере парень и не думал себя нахваливать, он всего лишь плакался о финансовых проблемах.
Ситуацию спас дядя танцовщика. В определенный момент он ненавязчиво перебил Пьера, предложив погадать желающим по руке.
– Заранее прошу извинить меня за всевозможные огрехи и неточности, потому как я увлекся хиромантией совсем недавно и еще очень многого не знаю, – смеясь, заметил он, разворачиваясь первым делом к Рите. – Вы не против, если начну я свой гадательный опыт с вас?
Бедняжка Рита от неожиданности вздрогнула, подняла глаза и встретилась взглядом с ярко-голубыми, как два озера, глазами нотариуса из Веве. Поверьте мне на слово: то был, что называется, наглядный пример любви с первого взгляда: пару секунд они молча смотрели друг на друга.
Первым взял себя в руки Саша.
– Итак, посмотрим, о чем расскажет нам ваша ладонь…
Он держал чуть дрожащую руку девушки очень бережно и нежно.
– Жизнь у вас будет долгая – линия спускается ниже запястья, очень ровная и четкая. У вас будет два брака и дети…
Он чуть наклонился к ее ладони, смущенно рассмеявшись.
– Лично я насчитал троих деток! Вот, пожалуй, и все – на том мои знания в области хиромантии завершаются. Полагаю, что могу также сказать: вы – счастливый человек! Поздравляю.
Рита смотрела на голубоглазого нотариуса с некой неопределенной, немного печальной улыбкой.
– Что ж, будем надеяться, что все именно так и будет, как вы мне только что предсказали. Особенно насчет троих детей, – она немного нервно рассмеялась. – При всем при том прошу заметить, что в случае неисполнения вашего предсказания я обращусь к адвокату, так и знайте.
– Могу даже посоветовать опытного адвоката в Лозанне…
Первым не выдержал хиромантии дяди вздорный племянник.
– Послушайте, дядя Саша, полагаю, всем будущим зрителями сегодняшнего балетного шоу пора отправляться и занимать места. Лично я собираюсь пройти в репетиционную студию и пожелать всем ребятам – кроме выскочки Алекса, разумеется, – успеха. Не хотите отправиться со мной?
– Честно говоря, нет, – решительно улыбнулся племяннику Саша. – Мой дорогой Пьер, моя помощь тебе не требуется, а поскольку я приехал сегодня, чтобы просто отдохнуть после трудовой недели, то, пожалуй, останусь в этой приятной компании… Надеюсь, никто не против?
Он оглядел своими голубыми озерами всех нас и, ободренный улыбками, помахал ладошкой Пьеру.
– Если что – будь на связи!
Все было просто чудесно. Мы еще немного посидели за нашим столиком, болтая ни о чем, потягивая коктейли и улыбаясь друг другу; затем также неторопливо направились вниз по набережной – к помосту, где уже горели огни эффектной подсветки, и оркестр настраивался, выводя мрачные пассажи «Весны священной».
Соня, которую я нежно обнимал за талию, наблюдая за чинно беседующими о чем-то Сашей и Ритой, шедшими впереди нас, вдруг щекотно прошептала мне на самое ухо: «Милый Ален, я так счастлива! А ты?»
Я только молча улыбнулся ей в ответ – порой не нужны слова, чтобы выразить и без того вполне очевидное: да, безусловно, в тот момент я был стопроцентно счастлив, и ни одно дурное предчувствие не тревожило мою душу.