Вы здесь

Проклятие Нефритового города. Глава 3. Омовение Кианга (Дарий )

Глава 3. Омовение Кианга

Кианг, бесконечно довольный сытным ужином и хорошим сливовым вином, после ухода старика сидел в просторной фурако с закрытыми глазами и, чувствуя, что усталость и нега, накатывая волнами, неизбежно затянут его в дремотный омут, то и дело тряс головой, пытаясь хоть немного сосредоточиться. Обострившееся за годы странствий и сражений чувство опасности не давало ему спокойно расслабиться и раствориться в забытьи. Может быть, усталость последних дней и природная подозрительность берут верх над здравым смыслом?

В дверь постучали, и на пороге возникла хозяйка с подносом, прикрытым куском шелковой ткани. Кианг сделал вид, что спит, откинув голову на край фурако и демонстрируя всем своим видом полную беззащитность. Подобно сжатой пружине, он застыл в ожидании дальнейших действий хозяйки. Та достала из широкого рукава небольшой стилет и стала осторожно красться. По мере приближения ее лицо, и без того отталкивающее, стало приобретать и вовсе демонические черты – оскаленные зубы, яростный огонь в глазах, тяжелое дыхание, как у любовников, предчувствующих сладостный момент соития. Стилет в ее руке дрожал, бросая блики на стены, и именно за ними внимательно следил Кианг, стараясь поддерживать ровное дыхание спящего человека. Увидев, как блик резко взметнулся вверх по стене и на мгновение застыл, готовясь исчезнуть в его теле, он резко вскинул руки и выплеснул пригоршню горячей воды в лицо опешившей от неожиданности старухи, инстинктивно выронившей стилет и отчаянно, с воем, протирающей глаза. Он быстро вылез из бочки и неодобрительно взглянув на бесформенное месиво, в которое превратилось из-за потекшего макияжа лицо старой карги, обхватил ее шею своими ручищами и приставив стилет к уху, слегка надавил, заставив замереть на месте.

– Очень странное проявление гостеприимства, – ровным голосом проговорил Кианг, как бы обращаясь сам к себе. – Прекрасный ужин, превосходное вино – и вдруг нож у моего горла. Чем обязан такому вниманию, госпожа?

Стилет на считанные миллиметры продвинулся вглубь уха, вызвав у старухи непроизвольный вскрик. Кианг опустил руку, державшую шею хозяйки к ее груди и, распахнув одежды, вытащил две достаточно объемные луковицы и отбросил их в сторону.

– Скромнее нужно быть, – стилет вновь начал свое неспешное движение внутри уха, как оказалось, достаточно молодого человека, испуганно мычавшего и дико озиравшегося по сторонам.

– Итак, кто ты и почему желаешь моей смерти? – спросил Кианг, для верности чуть подвигав стилетом внутри уха парня, взгляд которого молил о пощаде. – Говори, – уже практически прорычал он.

– Мы с отцом актеры из разорившегося бродячего театра. На таверну набрели случайно. Хозяев убили и закопали на заднем дворе, завалив камнями, чтобы собаки не растащили останки.

– А что вы сделали с другими постояльцами?

– Так не было никого! После всех этих жутких находок обескровленных тел, люди обходят эти места стороной. А как радовались старики, увидев нас на пороге…


Неожиданно слезы градом покатились из глаз юноши и, уже не обращая внимания на приставленный к его уху стилет, он зарыдал в голос, вытирая рукавом платья лицо и стирая остатки женского грима. Кианг подумал, что душа этого молокососа все же еще живет в его теле и, морщась от завываний парня, вытащил кончик стилета из его уха. Из открытой двери потянуло сквозняком. Он пошел к скамье, на которой лежала его одежда и вдруг понял, что не задал главный вопрос. Резко повернувшись, Кианг подошел к тихо поскуливающему юноше, рывком поднял его на ноги и, свирепо глядя в глаза, спросил:

– Ты говоришь, что кроме вас с отцом, в Таверне никого не было, верно? – Парень испуганно закивал головой, выражая согласие.

– Тогда, кто готовил эту чудесную рыбу на ужин? Явно не вы, актеришки, всю жизнь слоняющиеся по забегаловкам и кабакам. Кто еще находится в таверне? Говори, иначе на этот раз я засуну стилет в твое ухо по самую рукоять, клянусь Тысячью Адов!

Глядя в яростные глаза Кианга, парень, запинаясь, стал поспешно говорить:

– Ее зовут Мейлин и она само совершенство. Умоляю, не трогайте ее. Это она вам готовила ужин. Бедняжка скрывалась у стариков от притязаний какого-то воина и была им, как дочь. Мы обнаружили ее случайно, уже после того, как задушили хозяев. Она пряталась в пристройке на заднем дворе и видела, как я закапывал тела ее благодетелей. Я услышал крик и, обшарив постройки, нашел ее без чувств. Отец хотел и с ней покончить, но я убедил его не делать этого. Готовить, как вы заметили, мы не умеем и Мейлин просто покорила отца своим искусством. Она была настолько напугана, что согласилась нам помочь. Но, плакала, не переставая. Поэтому отец, когда она заканчивала приготовление, вновь отправлял ее на задний двор и запирал на ключ. Он говорил, что за такую красоту городской Дом Терпимости даст приличную сумму…

– Каков мерзавец, – прорычал Кианг, – тебя и твоего папашу непременно следует отдать Нефритовой Страже. Местный правитель сам отец трех дочерей, и он сурово накажет вас за такое обращение с женщиной.

Отпустив внезапно обмякшего актера, он направился к скамье с одеждой, но в следующий момент уже уклонялся от бешеной атаки юноши, который орудовал невесть откуда взявшимся кинжалом с немалым искусством, целясь ему в лицо и живот. Уклоняясь от мелькающего лезвия, Кианг подбил атакующую руку и резко развернул нападавшего, оказавшись за его спиной. Рука с зажатым в ней клинком стала приближаться к животу парня, который, чувствуя, как сталь входит в его плоть, издал жуткий крик. Кианг подхватил падающее тело и забросил его в остывающую фурако.

Со стороны дверей раздался шум и, резко обернувшись, Кианг увидел слегка запыхавшегося Фэнг Лея с мечом в руке и бесчувственным телом девушки на левом плече. Фэнг Лей, осмотрев царящий вокруг хаос и увидев мертвое тело в фурако, осторожно опустил тело девушки на скамью и с облегченной улыбкой произнес, глядя на обнаженного друга:

– Оденься, дама вот-вот очнется, и я не хочу, чтобы она вновь лишилась чувств от вида твоих богатырских пропорций.

Подойдя к девушке, он слегка побил ее по щекам и, набрав в ковш воды, обмакнул в нем пальцы и побрызгал на лицо незнакомке. Она застонала, но в себя не пришла. Кианг, приведший себя в порядок, подошел к скамье и с интересом вглядываясь в изящные черты лица девушки, произнес:

– Ну, здравствуй, Мейлин, – с удовлетворением отметив удивленный взгляд своего друга.

Со стороны улицы раскатисто прогремел гром и кроны деревьев зашумели под порывами внезапно налетевшего ветра.