Глава 8
Диана посещает консерваторию и узнает историю ридикюля старой музыкантши
Диана поднялась на второй этаж по широкой лестнице. В приемной директора консерватории строгая женщина в очках активно что-то печатала на электрической печатной машинке.
– Здравствуйте, я к Валентине Александровне, мы с ней вчера договаривались.
– Как фамилия? – не глядя, буркнула секретарь.
– Арсеньева, – растерянно ответила Диана.
– Проходите, – кивнула женщина на дубовую высокую дверь.
В просторном кабинете за большим столом сидела крупная, эффектная дама, с модной прической, в элегантном темно-синем костюме из кримплена.
Увидев Диану, она привстала и настороженно улыбнулась.
– Вы Арсеньева?
– Да, я по поводу Вебер Виолетты Генриховны.
– Присаживайтесь, – пригласила Лурье. – Расскажите, так что же случилось.
– Как я говорила, Виолетту Генриховну убили, – вздохнула Диана и поведала о случившемся.
Валентина Александровна зябко поежилась.
– Кому понадобилось убивать старушку, тем более таким ужасным способом?
Диана пожала плечами.
– Даже не представляю. Еще у нее похитили старенький ридикюль, который она все время носила с собой.
На лице Лурье промелькнул интерес.
– Да, я помню старую, потертую дамскую сумочку, с которой Вебер не расставалась. Студенты однажды на какой-то праздник подарили ей новую, так она подарку не обрадовалась и по-прежнему ходила со старым ридикюлем.
– Мне она говорила, что это память о матери, – осторожно начала Диана.
– Да, я что-то подобное слышала, – согласилась директриса.
– Вдруг кто-то решил, что у нее там ценности хранятся, например, бриллианты?
Лурье задумалась, и ее светлые глаза уставились в одну точку.
– А что? Очень может быть. Хотя я ни о каких бриллиантах не слышала, знаю только, что Виолетта Генриховна коллекционировала старинные ноты и отдавала за них последнее.
– У нее была богатая коллекция?
– Понятия не имею, но не думаю, что она могла позволить себе приобрести что-нибудь особенно дорогое, – проговорила Валентина Александровна. – Давайте лучше обсудим, как будем провожать Вебер в последний путь.
– Ой, – спохватилась Диана. – А у вас фотографии Виолетты Генриховны, подходящей для некролога, случайно нет?
– Да, кажется, в личном деле осталась, скажу, чтобы поискали, – отмахнулась директриса и продолжила: – Надо вопрос с деньгами решить.
Тут в кабинет заглянула сконфуженная секретарша.
– Валентина Александровна, к вам из милиции пришли, – пробубнила она.
– Зовите, – нахмурилась Лурье и сказала Диане: – Придется отложить наш разговор.
Диана кивнула и поднялась из-за стола.
Дверь распахнулась, на пороге появился следователь Егор Суржиков. Увидев Диану, он сердито нахмурился.
– Вы, госпожа Арсеньева, я вижу, времени зря не теряете, – процедил он. – Что вам здесь понадобилось?
Приветливо улыбнувшись, Диана ответила:
– Я пришла поговорить с Валентиной Александровной о похоронах Виолетты Генриховны…
Суржиков с досадой поморщился, но промолчал.
– По поводу фотографии обратитесь в отдел кадров, – сказала Диане вслед Лурье.
Кадровичка Ирма Юрьевна Оболонская, пышная молодящаяся дама, была всегда в центре событий, происходящих в консерватории, и в курсе всех новостей, связанных с миром музыки и музыкантами.
Ирма Юрьевна уже знала о смерти Виолетты Генриховны во всех подробностях, чем сильно изумила Диану.
– Можно подумать, что вы на месте преступления были, – проговорила она.
Ирма Юрьевна загадочно улыбнулась и заявила то ли в шутку, то ли всерьез:
– У нас везде есть свои люди.
– Но все-таки откуда вы все узнали?
– Ну, о смерти бедняжки Вебер мне вчера вечером сказала наша директриса, а все остальное рассказала ваша билетерша, когда я позвонила в кинотеатр.
Диана ошеломленно покачала головой.
– Ловко!
– Я даже знаю, что Вебер задушили струной от скрипки, – усмехнулась Ирма Юрьевна.
– А еще у нее похитили старый ридикюль, – подсказала Диана.
– Ридикюль?! – вспыхнула кадровичка и в запальчивости произнесла: – Этого и следовало ожидать…
– Почему?
Оглянувшись на дверь, Ирма Юрьевна таинственно прошептала:
– Однажды Виолетта Генриховна мне призналась, что владеет великой ценностью…
– Бриллиантами?
– Да нет, – отмахнулась кадровичка. – Она проговорилась, что ей переданы по наследству от родителей ноты «Реквиема» Моцарта.
– Ну и что? – недоумевала Диана. – Это разве редкость? Их в любом музыкальном магазине купить можно.
– Это ноты самого Моцарта! И «Реквием» там дописан полностью, – торжественно продолжила Ирма Юрьевна.
Боясь показаться полной невеждой, Диана кивнула, изобразив изумление, и пробормотала:
– Да, если ноты самого Моцарта, то конечно.
– Не просто ноты! – возразила кадровичка. – Всем известно, что Моцарт умер, не закончив «Реквием», а перед смертью дал наставление своему ученику, как следует закончить. А Виолетта Генриховна утверждала, что у нее «Реквием», дописанный самим Моцартом, и если это правда – это же мировая сенсация!
– Тогда эти ноты стоят безумно дорого, – осторожно заметила Диана.
– Они бесценны! Ведь смерть Моцарта до сих пор неразрешенная загадка.
– А разве его не Сальери отравил? – удивилась Диана.
Ирма Юрьевна презрительно усмехнулась:
– Одна из версий. Ничего достоверно неизвестно.
Диана с опаской оглянулась на дверь и тихо спросила:
– А кто-нибудь еще знает то, что Виолетта Генриховна рассказала вам?
Ирма Юрьевна рассмеялась.
– Слухи ходили, но никто не верил, что Моцарт закончил «Реквием» сам, всем хорошо известно, что это сделал его ученик Зюсмайер. А бедняжка Моцарт прожил всего тридцать пять лет…
– Он умер таким молодым? – сокрушенно вздохнула Диана. – А от чего?
– Предполагают, что его отравили, – мрачно вздохнула Ирма Юрьевна, – может быть, и Сальери.
– Какая трагедия! – покачала головой Диана. – Вот и нашу Виолетту Генриховну убили, неужели из-за Моцарта?
– Да, трагедия, – задумалась Ирма Юрьевна. – Если действительно «Реквием» дописан Моцартом, чтобы заполучить ноты, могут и убить, так что, если вы что-то узнаете, позвоните мне, консерватория вам будет очень благодарна.
– Но вы же сказали, что никто в это не поверил…
– Как знать, как знать, – покачала головой кадровичка. – Чего в этом мире только не бывает.
Получив от Ирмы Юрьевны фотографию для некролога, Диана вернулась в кинотеатр.
В «Олимпе» был наплыв зрителей. Диана закрылась в своем кабинете, чтобы ей не мешали, и взялась за записную книжку с номерами телефонов сотрудников. Она позвонила сначала одной билетерше, работавшей вчера, потом другой, оказалось, что подробности убийства кадровичке консерватории рассказала Аделаида Семеновна.
Диана рассердилась:
– На каком основании вы все выложили неизвестному человеку? А если бы это позвонил сам преступник?
– Так она представилась, сказала, что из консерватории, коллега бывшая, – стала виновато оправдываться Аделаида Семеновна.
– А почему на меня звонок не перевели?
– Так вы были заняты…
В дверь постучали, затем подергали ручку.
– Диана, – послышался голос Эмилии Бобрышевой. – Ты у себя?
– Да, я на месте, сейчас открою…
Диана положила трубку и впустила администраторшу.
Эмилия опустилась на один из стульев и, облокотившись на стол, устало вздохнула:
– Сегодня день какой-то сумасшедший, народ ломится с утра.
– Так это хорошо, – улыбнулась Диана. – План перевыполним, премию хорошую получим.
– Это – да, только столько мороки с этими зрителями.
– А ты как хотела? – хмыкнула Диана. – Радуйся, что они к нам идут. – И тут же переключилась на билетершу Аделаиду Семеновну и ее длинный язык.
Эмилия возмутилась:
– Это ты виновата, Диана, нянькаешься с ними, я бы с нее сняла премию, чтобы в следующий раз знала, что можно говорить незнакомым людям, а что нет.