Кортина
[8]
В Париже ночью почти так же светло, как днём. По крайней мере, на улице Риволи, одной из самых старых улиц города. Она стелется по правому берегу Сены от площади Свободы, мимо сада Тюильри, Лувра, башни Сен-Жака, статуи Жанны д’Арк, дворца Пале Рояль и парижской мэрии. Семья Верлен владела одним из особняков с аркадами, рядом с маленькой, но очень цельной и прекрасно вписывающейся в ансамбль площадью Пирамид. Из гуляющих туристов мало кто знает, что Персье и Фонтен, архитекторы Наполеона, создали этот длиннейший ряд почти одинаковых зданий по задуманному, но не исполненному проекту времён Людовика Пятнадцатого, и строилась эта аркадная монументальность почти тридцать пять лет.
Поль Верлен, банкир и père de famille[9], статный, с ясными серыми глазами, высокий и худой, бесцельно ходил по кабинету, время от времени поглядывая в окно, и морщился от хлеставших по глазам вспышек света и резкого запаха бензина, который долетал даже до четвёртого этажа. От душившей смеси топлива и жжёных покрышек сегодня почему-то мутило, и, наверное, от этого вдруг подумалось, что даже трава, которая растёт здесь, в городе, кажется отравленной. Поль ждал Софи. Жена, вернувшись из России, вдруг стала избегать его. Она приобрела непонятную привычку поздно вечером уезжать с водителем, но, как выяснилось, не по фешенебельным проспектам, а по самым трущобам шестнадцати парижских веков. Верлен не осмеливался спросить, почему, и просто ждал и думал, думал над тем, как один шквалистый порыв страсти, разбивший небрежно запертые сердечные окна, может так изменить судьбу.
Банкир также ждал звонка Анри Шамблена, которому поручил присматривать за дочерью, осмелившейся воспротивиться отцовскому решению. Зная её въедливость, упорство, если не сказать – упрямство, а также семейную черту доводить до конца даже самые рискованные и безнадёжные дела, обращая почти неминуемое поражение в победу, Поль ни минуты не сомневался, что Майя не отступится и от расследования не откажется. Истинная дочь своего отца, она мастерски умела выглядеть безобидной, доверчивой, привлекательной, располагать к себе любого человека, но именно эти её способности и тревожили больше всего.
Он уже потерял младшую дочь, и отчётливо понимал, что вина в её смерти лежит на нём, и только на нём. И после той жуткой осени, которая уже разверзлась пропастью между отцом и любимой наследницей, страшился потерять старшую.