Глава 2
Они сидели посреди сгоревшего леса и смотрели друг на друга.
– Значит, Деймос, да? – нарушил молчание труп. – Миленько. Имя определенно тебе подходящее.
Деймос ничего не ответил. Он продолжал всматриваться в куски обгоревшей плоти, которая когдато была лицом, и не мог понять, что же в его выжженном сознании породило мертвеца. Хуже всего было то, что он не ощущал контроля над ним, как это иногда бывает во снах. Труп вел себя абсолютно непредсказуемо и казался чемто посторонним, не принадлежавшим его сознанию. Он постоянно следовал за ним, не позволяя остаться наедине с собой. Иногда говорил абсолютно непонятные вещи, но чаще просто молчаливой тенью преследовал хозяина сновидения.
– Что тебе от меня нужно? – спросил Деймос.
Труп ничего не ответил. Деймос хотел сказать еще чтото, но почувствовал, что пепелище начало растворяться.
– Поговорим какнибудь в другой раз, ты еще не готов, – сказал труп, перед тем как исчезнуть вместе с остатками пустоши.
Учиться ходить заново – занятие мучительное и долгое. Деймос приходил в ярость каждый раз, когда не мог встать с кровати. Он уже не помнил, сколько раз метал в медсестру костыли, которые она приносила ему каждое утро. Сколько раз он пытался встать с кровати сам и сделать несколько шагов без этих унизительных для его эго помощников! Из раза в раз все заканчивалось одинаково. Падение на пол, ползком обратно на койку.
Еще хуже дела обстояли с едой. От тонкой моторики рук не осталось и следа, и Деймосу приходилось питаться с ложечки, которую, после бросков костылей, с некоторой опаской подносила к его рту медсестра.
С ним обращались как с маленьким, ничего не смыслящим ребенком. Деймосу казалось, что тот первый и единственный пока разговор с Ивором был, скорее, монологом хирурга. Его принимали за дебила, клинического и неспособного на мыслительную деятельность. Деймос же подыгрывал своим тюремщикам и всячески изображал большого младенца.
Сложнее всего было имитировать пустоту во взгляде. Откуда именно, он не помнил, но знал, что глаза – это первое, что выдает в человеке интеллект. Глаза – зеркало души, и, как бы жалко человек ни выглядел, движение мысли всегда будет отражаться в них. Первое время он усердно отводил взгляд, не позволял себе подолгу фокусироваться на одном предмете и старался не реагировать на обращения к нему и осмысленную речь. Подобное поведение приносило свои плоды. Пока он был намертво прикован к кровати и старательно изображал большой овощ, персонал места, в которое он попал, не сдерживался во время бесед. Так он узнал, что они находятся под землей, что как минимум объясняло отсутствие окон во всех помещениях, где ему пришлось побывать. Также ему удалось подслушать, что доктор Ивор является главой проводимых исследований, а ту маленькую женщину, что была рядом с ним, когда ученый впервые появился в дверном проеме, зовут Анна, доктор Анна Прайс.
Но ломать комедию слишком долго тоже не стоило. Видимо, его тюремщики рассчитывают на то, что он вскоре вновь начнет ходить. Деймос пришел к такому выводу, когда в его комнате появилось креслокаталка, а после и костыли.
Учиться ходить заново – занятие мучительное и долгое… Он не знал, как долго пролежал без движения в этой комнате с матовым потолком, но тело успело его предать. Мышцы атрофировались, и любое движение, любая попытка сесть, встать или сделать хотя бы несколько шагов вызывали тяжелую одышку.
Через неделю он уже мог пройти на костылях несколько метров до двери комнаты, но сил вернуться на койку самостоятельно не хватало.
– Отлично, дорогой, давай, вот так, – сказала Пенни, его сиделка. – Давай, милый, еще шажок, я посажу тебя в кресло и мы вернемся в постель, давай, постарайся.
Ее щебет приводил Деймоса в бешенство. Но что поделать – если начал косить под дебила, то отступать уже некуда. Уставившись в пол, он сделал шаг левой ногой и постарался максимально аккуратно переместить на нее вес своего тела. В этот момент прорезиненная ножка левого костыля соскользнула, будто бы ее ктото выбил, и он потерял равновесие. Тело без надежной опоры резко ушло вбок, и Деймос приложился головой о подлокотник стоявшего рядом креслакаталки.
Боль в шее после падения была настолько сильной, что из глаз брызнули слезы. Стараясь понять, что происходит, он попытался пошевелить головой, но новая вспышка боли ослепила его и заставила заскулить.
«Тупица, помоги мне!» – подумал Деймос, глядя на Пенни сквозь слезы. Сиделка замерла над ним с раскрытым ртом, в ее глазах читалась паника. Ей доверили уход за ним как самой ответственной и внимательной медсестре во всем центре. Но она не справилась. Пенни не могла сдвинуться с места, все стояла как истукан и пялилась на кровь, проступающую на воротнике больничной рубашки Деймоса. «Швы разошлись, – подумала она, – доктор Ивор меня убьет».
Пенни никогда не отличалась большим умом. С ранних лет она отставала в интеллектуальном развитии от сверстников, но мать твердила ей: «Пенни, не важно, умная ты или нет. Важно, сколько усилий ты прикладываешь». И Пенни старалась, старалась всю свою жизнь. Сначала в училище, потом в госпитале. Когда старшая медсестра, уходя с прежнего места на работу в лабораторию, позвала с собой и Пенни, счастью ее не было предела. Серьезное место, красивые врачи, лучшая аппаратура и лекарства. Что еще надо было для счастья? Она много лет тянула лямку, не претендуя на руководящие позиции старшей медсестры, так как понимала: в политике и общении с людьми она полный ноль. Но она не смогла бы продержаться так долго на хорошем счету, если бы не ее звериная изворотливость. Ради собственного блага простушка Пенни могла солгать о чем угодно и кому угодно, подставить невиновного и утаить правду, даже если по ее вине ктото умер.
– Ну что же ты, Деймос, аккуратнее надо быть! – она заговорила с ним тоном, которым общаются с нашкодившими детьми. – Давай, поднимайся, хватит валять дурака.
В это время Деймос, парализованный болью в шее и голове, мог только мычать и желать смерти тупой сиделке.
– Давай я помогу, а потом приведем тебя в порядок, да, милый? – сказала она. В голове Пенни уже созрел план, как провернуть все так, чтобы никто ни о чем не узнал.
Она схватила Деймоса под мышки и, будучи женщиной немаленькой, без особых усилий подняла и усадила в креслокаталку исхудавшего после операции мужчину. После она сделала шаг назад и посмотрела на него, будто пытаясь понять, насколько все плохо. По лицу Деймоса стекали капли пота, он сидел в кресле без движения и тихо стонал. Пенни еще раз посмотрела на подопечного, бросила секундный взгляд на дверь палаты. План действий созрел в ее голове почти мгновенно, будто ктото подсказал, что ей делать, и она двинулась к тумбе с лекарствами и инструментом. Немного покопавшись в ящике, Пенни извлекла небольшой пузырек и шприц с иглой.
– Нуну, тише, а то нас ктонибудь услышит, – сказала она себе под нос. – Сейчас я сделаю тебе укольчик, и все пройдет, потерпи.
Пока она пыталась успокоить Деймоса, руки привычным, ловким движением отмеряли дозу обезболивающего. После Пенни подошла к подопечному и сделала укол. Через несколько минут Деймос затих и погрузился в наркотический сон: медсестра вколола ему конскую дозу, потому что через час должен был зайти доктор Ивор.
Пенни была уверена, что Ивор ничего не заподозрит. Пациент всегда крепко спал после физических нагрузок, а старый хирург целиком доверял ей в плане ухода за ним. Все обойдется. Она взяла тампоны из другого ящика тумбы и аккуратно отодвинула край воротника больничной рубашки, которая была надета на Деймоса. Проведя дезинфекцию, она дождалась, пока остановится кровь и уложила мужчину на койку. Ей повезло: швы просто слегка кровоточили и уже через пару дней никто ничего не заметит.
Она немного постояла рядом с койкой Деймоса, пока не убедилась, что он полностью отключился. После закрыла иглу колпачком, аккуратно положила шприц и окровавленный тампон в карман халата и вышла за дверь.
Все должно выглядеть так, будто он просто спит.
Анна тихо зашла в кабинет Ивора. Она застала хирурга за своим рабочим столом, он вел с кемто беседу в режиме видеоконференции.
– Да, господин советник, да, я вас понял, – сказал Ивор, и по его лицу было ясно, что разговор не из простых. – Да, я все понимаю, наши исследования крайне важны, но хочу заметить… – Ивор осекся на полуслове и поменялся в лице.
Доктор Прайс никогда не видела старого хирурга таким потерянным и беспомощным. Он напоминал ей кролика перед змеей, которая находилась по другую сторону экрана. Она уже подумывала тихо выйти за дверь и заглянуть позже, но в этот момент Ивор опять заговорил:
– Да, будет выполнено, господин советник.
После этого ученый коснулся экрана планшета, установленного в специальный паз на столе, отключился от конференции и закрыл лицо руками.
– Останься, Анна, – сказал Ивор, не опуская ладоней, – ты как раз вовремя, нам нужно поговорить.
Анна была не в восторге от тона Ивора. Исходя из того, что она услышала, у них появились проблемы, причем серьезные. Если они попали в поле зрения одного из советников, то все очень плохо.
– Да, доктор Ивор, – сказала Анна.
– Майк, – сказал ей Ивор.
– Простите, что? – ответила она.
Анна была крайне удивлена: ученый не любил, когда его называют по имени. Ивор помолчал несколько очень долгих для нее секунд и вновь заговорил:
– Сейчас для тебя просто Майк. Я сыт этим официальным дерьмом по горло.
Это была еще одна неожиданность. Ивор никогда не использовал крепких выражений, почти всегда оставаясь невозмутимым. Максимум – иногда ребячился, как и любой мужчина в хорошем расположении духа.
– Хорошо… Майк… – ей было трудно назвать старого хирурга по имени в спокойной беседе. – Что произошло? О чем ты хочешь со мной поговорить?
Ивор предложил жестом Анне присесть, а потом очень медленно и тихо заговорил.
– Мы должны ускорить наши исследования, – сказал он, глядя на свои руки. – Советник Харрис требует вывести проект на полную мощность уже через три месяца.
– Но как, Майк?! – воскликнула Анна. – Деймос еще даже говорить не может! Если мы подключим его к сети без должной психической и физической подготовки…
– Я знаю, – перебил Ивор. – Но у нас нет выбора, милая. Если это сделаем не мы, то ктото другой. На двадцать шестом уровне достаточно желающих занять твое и мое места вместо того, чтобы возиться с операторами.
Анна понимала, что их загнали в угол. Первое подключение Деймоса планировалось только через пятьшесть месяцев. Вывод проекта на полные мощности – через год.
Они еще немного помолчали, каждый думал о своем.
– А последствия? – нарушила тишину Прайс. – Они в курсе возможных последствий?
– Моя дорогая Анна, никого это уже не волнует. Обстановка на поверхности накалена настолько, что обычное оружие уже никого не пугает, – ответил ученый. – Если они не задействуют возможности нашей тройки, страна полыхнет, как пропитанная маслом тряпка.
Анна внимательно слушала Ивора, но не могла поверить в то, что он говорит. Три месяца? Они смеются? У них есть такой прекрасный экземпляр, как Деймос, а вышестоящее руководство приказывает им окончательно выжечь ему мозги спешкой.
– Им недостаточно Астреи и Адикии? – спросила Анна.
– Нет, недостаточно. Им нужен Деймос, полностью готовый к работе уже через три месяца, – настаивал Ивор.
Анна на минуту задумалась, а потом сказала очевидную для них обоих вещь:
– Нам придется быть очень осторожными, Майк.
– Я знаю.
* * *
День 3
Я понимаю, что ведение дневника для потомков – это нарциссизм, но ничего поделать не могу. Я обязан записать все, что отныне происходит в моем НИИ.
Два дня назад я получил официальный ответ на свой, наверное, тысячный запрос в Министерство обороны. Но на этот раз судьба улыбнулась мне! В свете последних событий тюрьмы переполнены, и поэтому в мое распоряжение поступают заключенныесмертники. По документам им форсированно приводят приговор в исполнение, а после этапируют ко мне. Не самый лучший материал для работы, но лучше, чем ничего. Вместо возни с обезьянами мне наконецто дают возможность заняться настоящими исследованиями.
Пока не ясно, когда поступят первые испытуемые, но надеюсь, что это произойдет как можно раньше. Пока же я отдал распоряжения подготовить для них камеры на цокольном этаже.
Эти долбанные вечно пьяные слесари из поселка задрали такую цену, будто я попросил их слепить из говна и палок танк с использованием технологий Аненербе, а не установить десяток стальных дверей! Но что поделать. Сейчас они мне нужнее, чем я им.
День 5
Слесари взяли задаток наличными, но так и не явились. Пока Ваня, мой ассистент, обрывает им телефоны, мне приходится отбиваться от главбуха, которая грозит налоговой и зоной. Старая карга в бешенстве, но я уверен, что как только мы дожмем этих синяков, она успокоится. Из министерства пока ни звука. Оно и к лучшему.
День 11
Наконецто явились слесари. Хотелось дать главному по морде, но договорились о скидке. Главбух даже немного подобрела, после того как я пообещал ей «компенсацию». Мелочные, тупые люди. С какими же идиотами мне приходится работать!
Сегодня пришла весточка от моего знакомого из министерства. Формируется первый конвой. Уже через полторыдве недели я получу пять подопытных, о которых никто никогда не вспомнит – по документам их уже расстреляли.
День 20
Слесари закончили установку дверей в камерах. За дополнительную плату в последний день они даже оборудовали две из них для содержания особо буйных. Все же их работа стоила заплаченных денег, сделано на совесть. Есть мнение, что эти двери удержат хоть черта лысого.
Ждем прибытия материала.
День 22
Сегодня ночью прибыл конвой. Меня выдернули из постели, но оно того стоило. Наконецто я смогу продвинуться в своих изысканиях! Я не сказал бы, что материал прибыл отменный, но мне не на олимпиаду их отправлять. Все истощены этапом, один болен туберкулезом, но это не страшно и на результаты исследований не повлияет. Надеюсь, что не повлияет.
День 23
С прибытием заключенных сразу же начались проблемы. Персонал НИИ не был готов к подобным соседям, среди сотрудников поползли разные толки. Но мне – простите меня, дорогие потомки – насрать! Не они потратили тридцать два года на исследования, а Я! Пусть закроют рты и делают свою работу.
Другой вопрос – безопасность и секретность. Конечно, все проходили собеседование с чекистами, но мне кажется, стоит пригласить их еще раз. Пока же повременю с экспериментами. Да и подопытных зэков стоит привести в порядок – откормить как минимум.
День 26
Отправил запрос в СБ1 для проведения повторной проверки персонала НИИ на профпригодность, ожидаю ответа.
День 44
Ответа от СБ все еще нет, но это утро было омрачено инцидентом: один из заключенных через окошко в двери схватил повариху, которая разносила утренний паек, и сломал ей руку в двух местах. И надо же было этому случиться! По НИИ опять поползли слухи и разговоры, которые я так усердно пресекал последние недели. Поварихе выписал премию и отправил лечиться. По моему указанию еду помогают разносить лаборанты покрепче.
День 50
Больному зэку стало хуже – жизнь на цокольном этаже не способствует лечению туберкулеза. Но есть и хорошие новости: в ближайшие дни прилетят чекисты. Я уже составил для них список к отбраковке, уверен, к моему мнению они прислушаются.
День 54
Прибыл какойто сопливый капитанишка в сопровождении нескольких солдат и двух экспертовпсихологов. И кого они ко мне отправили?! За кого принимают?! От моих рекомендаций он просто отмахнулся, сказал, сами справятся. Этого юнца хочется придушить голыми руками.
День 57
Проверки закончились. Честно сказать, работой капитана Филиппова я удивлен – первоклассный специалист! Мало того, что отбраковал всех, кто был в моем списке, так нашел еще и парочку, кого я пропустил. Даже уборщиц проверил. Молодец парень, далеко пойдет! Уверен, касательно подконтрольного мне НИИ он получил особые распоряжения, но работу выполнил на пять с плюсом. К сожалению, пришлось расстаться с рядом ведущих специалистов и моим ассистентом, но они были не готовы к тому, чем мы будем тут заниматься, я в этом уверен, как и капитан. Да и потери не столь велики – все равно то, что мы имеем, по большей части было разработано мной.
Очень душевно посидели с капитаном перед отъездом. Конечно, я гожусь парню в деды, но у него удивительно цепкий ум. Очень проницательный и очень интересный молодой человек. Хотелось бы, чтобы подобные люди выступали добровольцами в моих исследованиях, но нет нынче людей, готовых пожертвовать собой ради науки и отечества.
Капитан заверил меня, что его начальство всячески поддерживает мои изыскания и готово предоставить любую необходимую помощь. Приятно слышать.
День 60
Сегодня я определился с новым ассистентом. Сергей был на седьмом небе от счастья. Конечно, ведь он будет работать рука об руку, не побоюсь этого слова, с одним из лучших умов современности в нейробиологии! Конечно, я не претендую на решение основных проблем своей сферы, но мои исследования помогут продвинуться человечеству в поиске ответов.
День 78
О, боги! Как же много времени было потрачено на всякие бюрократические проволочки, а теперь еще и эти проблемы! Один из зэков опять пытался напасть на кухарку, но лаборант успел ей помочь. В итоге добавилась еще одна головная боль: женщины из блока питания отказываются спускаться на цоколь, чтобы покормить наших гостей. Пришлось опять идти к главбуху и выбивать повышение жалования паре лаборантов, так как и эти ослы «забесплатно» работать не хотят. Они не осознают, к чему становятся причастны. Осознавали бы – ползали бы передо мной на коленях. Но ничего, прорвемся.
День 91
Наконецто первый день настоящей работы, я начинаю исследования на людях! Первично составленные психологические профили испытуемых не радуют. Конечно, ведь у меня трое убийц, насильник и один маньяк. Последний беспокоит меня больше всего: именно он сломал руку кухарке и воспринимает все происходящее как забавную игру. Этот ублюдок поистине безумен, я уже начинаю сомневаться в правильности выбора материала. Возможно, стоило искать смертельно больных, а не приговоренный к расстрелу мусор. Но я так долго ждал этой возможности! Да и пути назад нет. Пока же нас ожидает классическая рутина, если произойдет чтото важное, то обязательно напишу.
День 134
Если бы не органайзер, то и не знаю, какой бы день по счету я указал.
Это ужасно. Никаких значительных продвижений, мне кажется, что я гдето ошибся. Одному из убийц, подопытному №2 (я считаю, что называть по именам тех, кто уже не числится в живых, смысла не имеет) стало еще хуже. Туберкулез, который он подхватил на зоне, его скоро доконает.
День 150
Подопытный №2 отправился в крематорий. Остальные пока в строю.
Выборка слишком нерепрезентативна, мне нужно больше материала. Дал указание оборудовать новые камеры в подвале, а также отправил весточку друзьям в министерстве и СБ.
Продвижений в исследованиях нет.
День 167
Строительство и оборудование камер идет полным ходом. Больше всего проблем возникло с устройством санузлов, но ничего не попишешь – необходимость. Конечно, это встало в серьезную копейку НИИ. Старая карга, эта ведьма, главбух, вот уже две недели летает вокруг меня на своей метле, но скоро успокоится. В ожидании нового конвоя я решил сосредоточиться на подопытном №5, маньякепсихопате. На последних тестах его мозг показал любопытную активность, нам почти удалось получить хоть какието результаты. Возможно, это както связано с его безумием, но я пока не уверен.
День 180
Начали медикаментозную стимуляцию подопытных №1 и №3. Четвертый и пятый получают плацебо и выступают в роли контрольной группы. Мда, контрольная группа из двух человек. Сильно, нечего сказать. Препараты, которые мы им даем, – моя личная гордость, мое детище. Они неплохо показали себя на обезьянах, но я не знаю, как на них отреагирует человеческий организм. Остается только наблюдать.
День 186
Прибыл второй конвой с новой партией материала. Мои друзья из министерства узнали об инциденте с нападением на кухарку и выделили мне два десятка бойцов под руководством лейтенанта Щукина. Никакой показухи и огромных «шкафов». С виду – два десятка поджарых студентов, но, зная, как нынче готовят в специальных войсках, я бы с ними связываться не стал.
С прибытием солдат мне стало както спокойнее. Огнестрельное оружие имеет при себе только лейтенант, остальные справляются голыми руками и дубинками. Оно и к лучшему – вид автоматов только нервировал бы сотрудников. Еще ребята взяли на себя все функции по обеспечению заключенных. По всей видимости, начальство обязало их беречь покой работников НИИ и свести все контакты персонала института с подопытными до минимума.
День 195
Два дня назад подопытный №1 начал буянить, и один из лаборантов без моего ведома вколол ему успокоительного. Я так и не смог добиться от него, чем именно он его накачал, но он склоняется к версии морфия.
Это не очень хорошо. Я не знаю, к каким последствиям приведет использование подобных медикаментов в смеси с экспериментальными препаратами, которые опасны сами по себе. Пока состояние подопытного №1 можно трактовать как угнетенное. Он слабо реагирует на внешние раздражители, не говорит, хотя действие успокоительного уже должно было закончиться.
Но самое важное – у нас опять наметились сдвиги, на этот раз с подопытным №3. Как это ни удивительно, его показатели мозговой активности стали отдаленно напоминать показатели номера пятого, нашего психопата.
В то же время мы занимаемся обработкой подопытных второй волны. Надеюсь, скоро мы сможем включить их в состав исследования. Министерство, правда, поняло мою просьбу о предоставлении материала «более высокого качества» весьма своеобразно: убийцы – самые милые из них.
День 196
Подопытный №1 повесился в своей камере этой ночью. Зная, как асоциальные элементы дорожат своей шкурой, и помня его агрессию, в это сложно поверить. Но факт остается фактом. Тело после вскрытия отправится в крематорий, благо, лейтенант меня заверил, что поможет в этом мероприятии.
Кстати, о лейтенанте. Имени его я до сих пор не знаю, только фамилию. Чем-то он мне не нравится. Кажется, что мои покровители больше мне не доверяют, но выводы делать пока рано.
День 197
Я не могу выбросить из головы результаты, которые показал подопытный №1 после дозы успокоительного. При видимой абстрагированности и отсутствии реакции на внешние раздражители, данные активности его головного мозга приближались к результатам номера пятого, что без внешнего вмешательства невозможно. Думаю, стоит взять морфий на карандаш.
День 199
Я дал распоряжение сделать контрольные замеры для второй группы из семи заключенных и начать стимуляцию нашими препаратами. Пока же в роли первопроходца выступит подопытный первой волны, №5. Ему начали колоть еще и морфий.
День 204
Кажется, мы на грани прорыва! Показатели номера пятого растут как на дрожжах, но сам подопытный также впал в прострацию. Думаю, это побочный эффект наркотиков вкупе с препаратами.
Сегодня приходил лейтенант и поделился со мной опасениями. Некоторые из бойцов проявляют беспокойство, что для них не свойственно. В последние дни двоих мучают кошмары. Просил связаться с вышестоящим руководством в министерстве и выбить сменщиков. Слабаки.
День 209
Вторая волна особыми результатами не радует, хотя в министерстве неплохо угадали: чем более асоциален подопытный, тем более высокие результаты он показывает в ходе испытаний с течением времени. Но бесспорным лидером остается №5. Мы увеличили дозировки, надо найти его предел.
День 211
Подопытный №5 окончательно свихнулся. Он мечется по камере и постоянно орет, видимо, побочный эффект от увеличения доз. Пришлось скрутить его и упаковать в смирительную рубашку, но заткнуть не получается. Накачка же успокоительным приведет только к смазыванию результатов. Нужно ждать.
День 219
Опять приходил лейтенант Щукин, говорит, у бойцов, которые дежурят на цоколе, сдают нервы. Многие из отряда мучаются кошмарами, один даже кричал во сне. И кого теперь набирают в спецвойска? Хотя я могу их понять. Иногда мне кажется, что я слышу крики подопытного №5 в другом крыле института, хоть это невозможно. Персонал тоже нервничает, но в отличие от вояк он понимает, насколько важна наша работа.
День 230
Сегодня ночью подопытный №5 смог освободить одну руку из смирительной рубашки – ктото плохо затянул ремни после очередного осмотра. Виновного искать смысла уже нет – пятый перегрыз вены на запястье. Кровью была залита вся камера. Очень жаль, это был отличный экземпляр.
День 232
Сегодня подходил к Щукину по поводу его просьбы. Как ни странно, лейтенант заверил меня, что после того, как подопытный №5 отправился в крематорий и на цоколе все стихло, состояние бойцов нормализовалось. Оно и к лучшему – попытки получить новых охранников могли привлечь нежелательное внимание в министерстве, к чему мы пока не готовы.
Пока же будем продолжать исследования».
Советник Ли опаздывал на заседание. Он бодро шагал по длинным коридорам здания Совета, в котором ему была знакома каждая каморка, и размышлял о том, как повернуть сложившуюся ситуацию себе на пользу. Волнения нарастали, и Ли понимал, что рано или поздно они выльются на улицы. Он прошел мимо памятника Революции в холле и направился к дверям в Зал Совета.
Там Ли ожидало роскошно обставленное светлое помещение с огромным овальным столом в центре. Поздоровавшись с прочими членами Совета, Ли оставил планшет на столе и подошел к минибару в углу. Дебаты обещали быть жаркими, и он предпочел бы перед ними промочить горло. Советник взял стакан, бросил в него пару охлажденных камней вместо льда (он не любил разбавленный виски), сделал глоток и, развернувшись лицом к залу, нос в нос столкнулся с одним из членов Совета.
– Доброго дня, советник Харрис, – сказал Ли.
– Доброго дня, советник Ли, – ответил Харрис.
Наслаждение, полученное от глотка виски, было безнадежно испорчено. Ли поставил стакан обратно на стойку минибара и развернулся к Харрису, в глубине души надеясь, что пока он осуществлял эти простые манипуляции, тот провалится сквозь землю. К его разочарованию, Харрис никуда не делся. Тощий, с острыми чертами лица, он стоял перед коллегой и всматривался в его лицо, будто умел читать мысли. Это привычка Харриса всегда раздражала окружающих, а Ли – в особенности. В ответ на его пытливый взгляд Ли слегка приподнял бровь, всем своим видом показывая, что ему крайне любопытна причина, по которой Харрис обратил на него свое внимание.
– Советник Ли, – растягивая слова, будто чтото мешало ему говорить, начал Харрис, – я слышал, вы в противовес общему мнению сформировали некую «оппозицию» на прошлом заседании? Мне так жаль, но мне пришлось отсутствовать по делам государственной важности, поэтому и спрашиваю вас лично, – наконец выговорил Харрис и опять уставился на Ли.
– Да, советник Харрис, мое мнение не совпало с мнением прочих членов Совета, – ответил Ли. – Вы и сами должны понимать, что при решении дел государственной важности необходимо искать оптимальные пути.
– Конечноконечно! – Харрис подался чуть назад, поднимая руки в жесте примирения. – Просто это так для вас необычно, советник. Вы – и перечите мнению большинства…
Ли был рад тому, что поставил свой стакан с виски обратно на стойку. Пей он в этот момент, то, скорее всего, подавился бы. Харрис внаглую копал под него, о чем сейчас фактически прямым текстом и сообщал. Его спас Глава Совета, который вошел в этот момент в зал.
– Добрый день, господа, – Глава окинул комнату взглядом, отмечая для себя, кто присутствует на заседании.
Он на секунду задержался на Ли и Харрисе, так как видеть вместе этих двоих было удивительным зрелищем, но не подал виду. Удовлетворенно кивнув самому себе, Глава подошел к столу и занял свое место, жестом предлагая последовать его примеру. Пока члены Совета рассаживались, он уже начал просматривать сводку за последнюю неделю.
– Итак, господа, начнем, – сказал он после того, как все уселись.
Первым поднял руку Харрис, изъявляя желание высказаться.
– Советник Харрис? – спросил Глава. – Вам есть что сказать Совету, пока мы не начали обсуждение по повестке дня?
Это было традицией. На каждом собрании один из советников мог поднять тему, которая, по его мнению, требовала первоочередного внимания. И Харрис воспользовался этим правом.
– Да, Глава, мне есть что сообщить Совету, – ответил Харрис. Казалось, он светится изнутри в предвкушении триумфа, и это беспокоило Ли.
– Тогда вам слово, – сказал Глава.
– Спасибо, – ответил Харрис, вставая со своего места. – Господа, рад сообщить вам, что один из исследовательских центров, находящихся в моем ведении, сообщил о возможности вывода на расчетные мощности нашей новой системы гражданского контроля. Ученые называют ее проектом «Око». Могу заверить вас, что уже через три месяца наши проблемы с сопротивлением и Гетто будут решены. Информация по проекту сейчас появится на ваших планшетах.
Харрис несколько раз коснулся экрана своего устройства, а потом опять сел на свое место.
– Готов ответить на все ваши вопросы, – сказал он.
Зал Совета погрузился в тишину. Эта новость была громом среди ясного неба. Ли слышал о какомто исследовательском центре недалеко от Столицы, который находился под землей, но не более. Разузнать чтолибо при помощи сети своих доносчиков ему так и не удалось, Харрис умело охранял свои секреты.
– Только не говорите, Харрис, что это очередная ваша система видеонаблюдения или чтото в этом духе, – сказал один из членов Совета.
– Нетнет, что вы! – ответил Харрис. – Это новое слово в технологиях, смею вас уверить. Пожалуйста, ознакомьтесь с документами, что я предоставил, и вы все поймете.
Ли коснулся экрана планшета, открыл присланный Харрисом файл и прошелся взглядом по основным позициям. Он чувствовал, что по мере чтения у него начинают шевелиться волосы на голове, и не у него одного. Зал Совета погрузился в тяжелое молчание, многие не могли поверить в то, что прочитали.
Наконец тишину прервал Глава.
– Хм. Харрис, вы уверены, что это вообще возможно? – спросил он.
– Да, господин Глава, уверен. Исследования велись долгие годы в условиях строжайшей секретности и в последний месяц вышли на финишную прямую. У нас имеется ряд прототипов, которые я уже применял в полевых условиях, а через три месяца в строй вступит полноценная версия проекта. К тому же была подготовлена вся необходимая инфраструктура, – ответил Харрис.
Он очень старался это скрыть, но на его лице светилось ликование. Введение в строй проекта «Око» таким, как он описан в документации, автоматически делало Харриса вторым человеком государства, если не первым.
После нескольких секунд тишины зал взорвался. Каждый из советников пытался чтото возразить Харрису, понимая, какое влияние он получит, если Глава одобрит внедрение проекта. Ли молчал.
Это совещание обещало быть очень долгим.