Глава II
История – это вымысел, с которым все согласны. Перефразированный Вольтер
12.07.2025. Геостационарная орбита Земли.
Секретная Международная космическая станция
«МКС-2 „Горизонт“».
Просторный кабинет генерал-майора BND4 Бишофа, защитившего не так давно докторскую диссертацию по истории «Штази»5, был наполнен ароматом жареного кофе и погружён в лёгкий полумрак. Портал широкого иллюминатора, открывшегося мне справа, выпускал взгляд в бездну ледяного космоса, усеянную искрами далёких звезд и пятнами желтоватой дымки туманностей. Завораживающее и одновременно пугающее зрелище бездонной пропасти никак не сочеталось с запахом комнаты жилого отсека орбитальной станции. Я невольно залюбовался увиденной картиной.
– Я до сих пор глаз не могу оторвать от этой… уму непостижимой бесконечности, когда открываю окно, – вдруг нарушил тишину кабинета тихий голос с хрипотцой.
Я обернулся. В кресле с высокой спинкой, в правом углу, за столом, сидел генерал-майор, скрытый сумраком кабинета, из-за чего я сразу его не увидел.
– К такому не привыкнешь. Хотя пошёл уже четвёртый месяц, как я на МКС… Здравствуйте, герр доктор. Прошу, садитесь, – офицер протянул мне руку, указывая на кресло у стола.
Металлические портьеры иллюминатора бесшумно закрылись. Включился свет, открывая мне крупное лицо агента с так называемым римским носом и волевым подбородком. Пронзительные серые глаза из-под густых бровей, которые уже давно тронула седина, неспешно окинули меня изучающим взглядом.
– Генерал-майор Рихард Бишоф, – представился он. – Кофе будете?
– Не откажусь.
– Как вам «Горизонт»? – поинтересовался штабист, подвигая тем временем мне чашку цилиндрической формы.
Ускользнувшие из чашки капли благоухающего напитка подпрыгивали выше привычного, разлетаясь в стороны из-за меньшей, чем на Земле, силы тяжести, которая обеспечивалась на станции гравитатором.
– Впечатляет, – признался я. – Как давно станция на орбите?
Бишоф улыбнулся и с довольным видом откинулся на спинку кресла.
– Давно, герр доктор. Давно. – Посмотрев на меня с нескрываемым интересом, он добавил: – Проектировать «Горизонт» начали еще в две тысячи двенадцатом. Но это лишь один из многих международных проектов Европейского космического агентства. Он нисколько не удивляет.
– А какие удивляют? – Я глотнул кофе, наслаждаясь растекающимся теплом напитка в груди.
Офицер с едва заметной улыбкой, тронувшей уголки его губ, продолжал с любопытством сканировать моё лицо. Я тоже изучал глазами агента. Редкие каштановые волосы с обильной сединой на висках, холодный отблеск серых глаз, глубокая ямка на гладко выбритом подбородке, массивная короткая шея – всё это выдавало в Бишофе несгибаемую силу воли, аналитический склад ума и несомненный стаж на руководящих должностях. На первый взгляд ему давно перевалило за пятьдесят.
– Герр доктор, прошу, обращайтесь ко мне по имени, – наконец начал генерал-майор. – Предлагаю перейти на «ты». Так проще. Позволите?
Я, соглашаясь, кивнул. Покрутив в руках чашку (моментом отметил для себя отсутствие обручального кольца) офицер продолжил:
– Я хорошо знаком с результатами твоей работы и читал твоё досье. Можно, конечно, потолковать о том да сём, но я привык, работая с человеком, сразу переходить к делу. Отвечая на твой вопрос, – Бишоф слегка кашлянул, подыскивая слова, – хочу сразу обратить твоё внимание на то, что я не уполномочен отвечать на некоторые твои вопросы. И не нужно обижаться, правила игры ты не хуже меня знаешь. Но… – Глаза генерал-майора сузились: – В этой каше нам вариться вместе. Поэтому кое-что ты всё-таки должен знать.
Я отставил кофе, устроившись в кресле поудобнее.
– Ты давно уже работаешь над проектом, – говорил военный, – поэтому не мне тебе рассказывать, что реальный мир устроен иначе, чем кажется простому человеку. Какие космические проекты тебя могут удивить? Да, наверное, никакие. Если бы ты только пришёл в институт в Мюнхене, тогда бы я ходил вокруг да около, выдумывая как тебе всё это рассказать. Но ты уже бывалый.
Бишоф пожевал губами, задумчиво глядя на меня. Было видно, что агент мысленно решался поведать мне то, о чём, возможно, знать мне и не следовало. Вдруг, наклонившись впёред и скрестив руки на столе, офицер пристально посмотрел мне в глаза.
– Ты веришь в ангелов, Влад?
Вот такого вопроса я никак не ожидал. Немного опешив, я кивнул головой:
– Верю. Знаю и верю в Многомерность Вселенной.
Серые стальные глаза меня внимательно изучали. Минуту помолчав, Бишоф протянул:
– Итак, тебе давно известно о планах фюрера и нацистской элиты в конце сороковых в отношении Антарктиды.
Вопрос об ангелах сразу выпал из сознания. Холодный голос генерал-майора стал почти ледяным, однако не потерял своей неизменной учтивости:
– Не буду повторять и так тебе известное, Владислав. Кстати, благодаря именно твоим исследованиям мы существенно продвинулись в изучении «Базы 211» и, в частности, её двенадцатой зоны. Но без предыстории, неизвестной тебе, не обойтись. А касается она не Антарктиды. И даже не родной нам Земли. Касается она – нашего естественного спутника. Который, нужно признать, при имеющихся у нас данных, более похож на искусственный объект.
В глазах офицера зажглась какая-то голубоватость. Откинувшись на спинку кресла, смягчившись в голосе, он продолжил:
– По сути вопроса, всё началось даже не с «Базы». Она долгое время была лишь путаным комком артефактов, объяснения которым не было, пока не пришел в институт – ты. Антарктида была своеобразным ключом или, может… – Штабист потёр висок. – Путеводной нитью, скажем. Началось всё с нашумевших в своё время снимков обратной стороны Луны, сделанных американским зондом Кассиопея. По крайней мере, это то, что мне известно. В прессе тогда поднялась шумиха – ты об этом должен помнить. Снимки просочились в интернет, но вскоре о них быстро позабыли, по понятным нам причинам6. Подлил масла в огонь Родован Томовичи, утверждавший, что нацисты на Луне пребывают уже с конца сорок пятого. Сейчас широко известна программа Ганса Каммлера, целью которой был захват контроля над орбитальным пространством. И Слава Богу, что планам Гитлера не суждено было осуществиться! – Бишоф отпил кофе. – Потом фотоснимки Ричарда Хоугленда, бывшего сотрудника НАСА, попавшие в сеть7, заставили наши спецслужбы серьезно отнестись к изучению этого вопроса. В России в архивах КГБ кое-что нашлось, и в библиотеке Хьюстонского отдела НАСА тоже было чем поживиться. Сооружение под куполом в кратере Риттер, в районе посадки «Аполлона 11», место-то ведь было выбрано не случайно, вскоре прибрали к рукам Штаты. Вся информация засекречена. Что нашли там американцы – неизвестно. Сегодня этот купол с бортов окололунных зондов и лунохода можно увидеть. Там какой-то полуразрушенный комплекс. Но Штаты упрямо не желают идти на контакт. Год назад даже пришлось популять в наших американских «коллег» барионами8, когда моя разведгруппа высадилась недалеко от кратера.
– Популять?.. На Луне? – от удивления мои глаза едва не полезли на лоб.
– Посадка «Аполлона 11», – говорил военный, пропустив мимо ушей мою удивленную реплику, – можно полагать, была не первой. Вернее, первой удачной. Как и в Советском Союзе, полет Юрия Гагарина был не первым. Да и собственно, СССР, судя по всему, не был пионером в освоении орбитального пространства в двадцатом веке. Есть все основания полагать, что нацисты вывели человека в космос уже в сорок третьем. А в шестьдесят четвертом стартовал совместный советско-американский проект высадки астронавтов на Марс, который, увы, закончился по ряду исторических причин трагично. В целом. Если не вникать в детали. – Генерал-майор покачал головой. – Может помнишь шокирующее признание отставного морпеха в две тысячи четырнадцатом в интервью для британской газеты «Дэйли Мирор?». Правда, надо полагать, он сознательно указал неверную дату старта. Его тогда все приняли за сумасшедшего. А «Служба защиты Земли», между тем, давно существует и реализовала целый ряд космических проектов.
– Вы сказали Марс? – я не верил своим ушам.
Бишоф пристально уставился на меня. Прищёлкнув языком и немного помешкав с ответом, он констатировал:
– Мир, в котором живут люди на Земле, – мир ложных представлений и заведомо искажённых знаний. – Он слегка склонил голову набок: – А мне показалось, ты был готов.
Я, наверное, выглядел обескураженным. Но мой мозг, действительно, столкнувшись с предоставленными мне сведениями, с трудом принимал информацию, умещая её в рамки моих познаний и картины моего мира.
Я пожал плечами:
– Не просто вот так сразу принять услышанное и в одно мгновение уложить в уме. Вам, генерал-майор, должно быть, в своё время тоже было нелегко осознать ложность нашей истории.
– Да, ты прав, – немного задумавшись, согласился офицер.
Помолчав минуту, Бишоф развернулся в кресле и наклонился к одному из ящиков стола.
– И всё-таки Влад, давай на «ты». Договорились? – военный вытащил тонкую пластину полупрозрачного планшета.
– Договорились, – ответил я.
Включив сенсорную панель кнопок, Бишоф быстро нашел искомый документ.
– Знания, которые открылись тебе в древнеиндийской книге, купленной у сеньора Бессадеса в Южной Америке, помогли нам понять предназначение каменных артефактов двенадцатой зоны. Я читал в своё время твой отчет. Это, действительно, дверь между базами в Антарктиде и на Луне в кратере Шредингера. Другими словами, – телепорт. Вот каким образом гитлеровцы оказались на обратной стороне Луны. Хотя тебе, как историку, должно быть известным о военных разработках нацистов к концу войны, которые вполне позволяли им достигнуть Луны привычным нам путем. Так вот. Откуда взялся этот портал и почему именно там, выяснить, как ты знаешь, пока не удалось. Но кое-что мы нашли.
Штабист ткнул пальцем в планшет и, раскрыв какие-то фотографии, показал их мне.
– На что похоже?
Я взял в руки протянутый мне десятидюймовый Web-блокнот и взглянул на снимки. На первый взгляд – ничего необычного. Ожидал нечто более диковинное. С экрана компьютера на меня смотрел самый обыкновенный полупрозрачный, с металлическим отливом, двенадцатигранный аналог кубика Рубика, разместившийся, судя по всему, в условиях невесомости в центре какой-то комнаты.
– Похоже, додекаэдр? – немного растерявшись, предположил я.
– Именно.
Я поднял глаза на офицера, ожидая увидеть ироничную ухмылку или нечто похожее, но никакого намека на глум в глазах Бишофа я не увидел.
– Даю голову на отсечение, что понимаю твое недоумение, Влад, – поспешил заверить в серьезности представленных снимков генерал-майор. – Центр долго не мог разобраться что к чему, а главное – из какого материала сделаны эти многогранники…
– Стоп! Их несколько? – перебил я.
Взгляд Бишофа вдруг сделался каким-то особенно пронзительным:
– Тебе что-то о них известно?
На мгновение перед глазами поплыли круги и мелькнули незнакомые образы, однажды увиденные мной в состоянии забытьи, когда я впервые спустился в холодные лабиринты подземной антарктической базы. Также искромётно, как и появилось, наваждение рассеялось.
– Когда-то я видел такие, – неуверенно пробормотал я. – Привиделись в состоянии дежавю, или что это было, когда я впервые оказался рядом с двенадцатой зоной в «Новом Берлине».
Офицер пожирал меня оценивающим взглядом. Снова пожевав губами, он взял из моих рук планшет и продолжил:
– Их несколько. Все были найдены в одном из павильонов лунной нацистской базы, которую окрестили «Шварц Зонне9». Сохраняют стабильное состояние только в условиях невесомости. При воздействии сил земной гравитации мгновенно распадаются на молекулярном уровне. Поэтому доставить их в целости на Землю не представляется возможным. Кроме того, они не желают находиться вместе, вернее… – Штабист, на мгновение задумавшись, почесал бровь. – В общем, вся наша аппаратура перестает нормально работать, из-за чего объекты стараемся держать подальше друг от друга. Но самое интересное началось после того, как несколько экземпляров были переправлены на «Горизонт», и наши специалисты попытались их просканировать. Оказалось, что они непрозрачны для большинства известных нам волн, но главное, при непосредственном контакте с человеком начинают испускать какое-то излучение. Многогранники буквально наливаются светом.
Офицер начал взволнованно излагать умозаключения, как собственные, так и специалистов, работающих с найденными объектами, о природе и загадочных свойствах лунных кубиков. Повествование агента затянулось на целых полчаса, но предоставленная информация оказалась настолько захватывающей, что ощущение времени как будто затерялось где-то на окраинах моего разума. Я узнал о результатах экспериментов, проведенных на орбитальной станции, которые породили больше вопросов, чем ответов. Рассказ Бишофа коснулся и остросюжетной истории обнаружения многогранников на нацистской базе в кратере Шредингер.
Закончив рассказ, офицер устало протер глаза рукой и допил свой кофе.
– В общем, выяснилось, что многогранники представляют собой какую-то крайне запутанную топологическую фигуру. Рентгеновские лучи, попадающие под определенным углом, дробятся на бесконечное множество и в пределах додекаэдра выписывают немыслимые траектории.
– А при контакте с человеком что происходит? – спросил я.
– В присутствии человека мыслефон бешено начинает реагировать и записывать нескончаемый поток различных комбинаций из единиц и нулей. И…
Остановившись на этом неприятно многозначительном «и», Бишоф достал из невидимого ящика стола серый платок и промокнул лоб. Образ уверенного в себе респектабельного офицера таял на глазах. В эту секунду я понял, что это оборванное «и» каким-то образом коснётся меня, поэтому внутренне напрягся. Обдумывая свои последующие слова, генерал-майор покачал головой и вздохнул:
– По-другому сказать не получится, Влад. Два наших парня сейчас в состоянии комы. Но ты не спеши с выводами. Слабыми своей биополярной силой они оказались для этих «кубиков Рубика». Нам нужен такой человек как ты! – заключил он после секундной паузы.
Я приподнял правую бровь:
– Откуда такая уверенность, Рихард?
– Я хорошо знаком с твоим досье и давно слежу за тобой, – уклончиво, но многозначительно ответил Бишоф. – Как только ты привёз тот древний манускрипт и начал работать в институте, мы поняли, что именно ты приведёшь нас к разгадке тайн «Базы». А потом… – агент опустил взгляд на свою чашку, покрутив её в руках. – А потом, твои способности к экстрасенсорике подтолкнули нас к мысли воспитать тебя, скажем, как спецагента и подготовить к работе на «Горизонте». Ты уж прости, – генерал-майор кашлянул, поднимая взгляд, – но мы, как и ты, выполняли свою работу, каждый в рамках своих полномочий. И не спеши это называть «использованием в тёмную». Нет. Проект секретный. Профессор Хартманн ещё там, в пампасах, тебе рассказал, в какие опасные игры наши службы играют. Да и ты… как бы это сказать… – Бишоф иронично хмыкнул. – Успел в Штатах поиграть в шахматы с агентами ЦРУ.
– А кто это, собственно, «мы»? – спросил я.
Штабист почесал щеку.
– Ну, тут тайн для тебя никаких нет. Как тебе уже известно, я возглавляю Отдел космической разведки БНД. Именно моя служба, вместе с немецким военно-космическим Центром, курирует этот проект. Институт в Мюнхене, в котором ты провёл три года, работает как раз на этот Центр.
– Да, мне это известно, – кивнул я.
– А в целом, в игре задействовано много фигур. С нашей стороны – это частично университет в Бохуме. Ведь не просто так заинтересовались твоей докторской, – Бишоф многозначительно подмигнул. – С российской – Центр эниологии и научной парапсихологии. С китайской – ГРУ Генштаба НОАК. Наши коллеги, будем так говорить. Но «Поднебесная» – союзник непростой. Ведёт свои тёмные игры.
Я задумался. Почему-то вдруг захотелось курить. Давно брошенная привычка оживила в памяти забытый привкус табака и ощущение наполняемости легких сигаретным дымом. Несколько минут я сидел молча, обдумывая услышанное. Бишоф также молча изучал моё лицо. Наконец, улыбнувшись сухой бесцветной улыбкой, он спросил:
– Перейдем ближе к делу, или тебе еще нужно время?
Я посмотрел на офицера. В невозмутимом взгляде серых глаз, как мне показалось, зажёгся легкий огонёк раздражения.
– Ближе к делу, – ответил я. – Можно попросить ещё кофе?
Бишоф усмехнулся:
– Конечно. Покрепче?
Я кивнул.
– Ты прав, так лучше думается. Кофе шикарный – высший сорт. Привёз из Уганды, – генерал-майор встал из-за стола и, направившись к стене слева от меня, нажал невидимую кнопку, отворившую барный отсек.
Пока офицер был занят приготовлением напитка бодрости, я, оставшись наедине со своими мыслями, анализировал полученную информацию, пытаясь связать её воедино с уже имеющейся. Лунные базы нацистов… Совместный советско-американский проект шестьдесят четвертого… Многогранники, несомненно, внеземного происхождения… Открывшиеся мне сведения о неизвестной мне прежде стороне проекта, конечно же, поражали своей невероятностью, шокировав вдребезги разносили привычные представления и, главное, отвлекали от преждевременных вопросов. Я это прекрасно понимал. И интуитивно ощущал, что во внешне стройной картине рассказа агента всё-таки чего-то не хватало.
– Итак, Влад, – начал офицер, усевшись в своё кресло и протянув мне чашку, – я уже догадываюсь, какими первыми будут твои вопросы. Ты человек умный, но повремени с ними.
Я промолчал. Почувствовав лёгкий озноб от невесть откуда взявшейся странной тревоги, я обхватил горячую ёмкость, наслаждаясь теплом, расползающимся в моих пальцах.
– Факты остаются фактами. Вопросов много, а ответов мало. Остановимся пока на самом главном. А именно – на твоей работе на станции. – Штабист шумно хлебнул кофе. – По какому-то фатальному совпадению ты первым понял значение найденных двенадцатигранников, ещё не зная об их существовании на «Шварц Зонне», в то время, как мы их только нашли.
У меня округлились глаза:
– Что?
Бишоф тихо рассмеялся.
– Да, Влад. Когда тебя допустили в подземелья антарктического бункера, ты был уже на прослушке, и за тобой велась слежка. Нами же, не переживай. Но так как ты человек замкнутый, до этого момента ничего интересного не происходило. – Засияв не очень лицеприятной улыбкой, он продолжил: – В свою первую ночь во льдах на базе ты бредил. И как раз в это время там, на обратной стороне Луны, наши ребята наткнулись на эти «кубики-рубики». Так вот. Обронив в бреду фразу «Свет памяти людской сокрыт в двенадцати границах», ты нам подсказал, чем могут быть эти находки. Может быть, правильнее будет – подсказал, что применить к ним. Эм-м, – Бишоф, откинувшись в кресле, забарабанил указательным пальцем по столу, – как бы… Конечно, твоя вот такая своеобразная подсказка не сразу была связана с объектом. В общем, нужно отдать должное нашим специалистам, цифрового материала было получено немало, но вот беда! Расшифровывать запись мыслефона – дело трудоёмкое и долгое. Ты, конечно же, понимаешь, о чём я?
– Я, конечно же, не совсем понимаю, о чём ты, – учтиво отпарировал я.
Бишоф недовольно хмыкнул.
– Мыслефон – техническая новинка, записывающая человеческие мысли в виде математических символов…
Офицер принялся растолковывать технические характеристики устройства с таких азов, что я скоро потерял интерес к его речи. Многое мне было известным. Мыслефоны не находились в свободной продаже, и, в основном, использовались в судебных делах и криминалистике.
– …человеческая мысль – это своего рода электромагнитный импульс, который можно записать, но вот на расшифровку, как я уже сказал, уходит уйма времени. А многогранников на объекте было найдено много, поэтому-то и решили привлечь к этой работе именно тебя. Ты меня слушаешь?
– Не могу сказать, что твои доводы меня убедили, – поднял я глаза на генерал-майора.
В глазах моего собеседника зажглось что-то негодующее. Отхлебнув кофе, штабист облокотился на стол и прочеканил:
– Владислав, я не знаю, какая связь между тобой и многогранниками, но тебе нужно будет поработать с ними. – Уставившись мне в глаза, он повторил: – Нужно. Понимаешь?
– Понимаю, Рихард, – я скривился в притворной улыбке.
Остывающий кофе всё ещё приятно грел руки.
– Так что с теми парнями, которые взялись поработать с вашей находкой?
Поняв мою иронию, военный поспешил ответить:
– Центр готовил тебя к этой работе, Влад. Ну, вот не знаю почему. Но уверен, у тебя получится. Ты же не какой-то морпех. И потом, ты же каким-то странным для меня образом связан с додекаэдрами!
Я пристально взглянул в глаза офицеру. Бишоф не выдержал и снова откинулся на спинку кресла.
– Рихард, а что я ещё говорил в бреду? Вы же, как я понимаю, всё записали. Не так ли?
– Да… – отмахнулся штабист. – Нес какую-то чепуху. Ничего такого. Вспоминал Карлсруэ разве что. Ну… – агент отвел взгляд в сторону. – Ты прости. Если тебе интересно. Анастасию свою вспоминал.
В сердце ёкнуло. К горлу подкатил ком. Желание покурить вернулось с удвоенной силой. «Ход с Настей» был в этом диалоге однозначно неверным.
– Похоже, нет ничего в моей жизни, что не было бы известно в Центре, – предположил я. – Не могу сказать, что мне это приятно.
– По-человечески понимаю тебя, Влад. Но давай всё-таки вернёмся к делу.
Шмыгнув носом, Бишоф уставился на меня. Взгляд серых глаз офицера стал вдруг каким-то рассеянным и усталым, и даже в какой-то момент показалось, что в нём читалась мольба.
– Завтра тебе нужно поработать с одним из объектов, – хрипотца в его голосе оголилась. – Если сказать с юмором, то посидеть какое-то время в кресле в компании с этой штукой и мыслефоном. Инструкции тебе будут предоставлены сегодня же. Что скажешь?
– А что я могу сказать? Нужно ведь, – округлил глаза я, протянув фразу с неприкрытым сарказмом, опуская голос до шепота.
Окинув меня холодным взглядом, офицер вдруг захохотал:
– А ты, блин, интересный человек! Однозначно мне нравишься.
Растянувшись в добродушно-лукавой улыбке, Бишоф, как бы невзначай, опустил руки под стол и скрестил свои массивные пальцы у себя на животе. И хотя он постарался, чтобы движение его рук осталось для меня незамеченным, в поле моего периферийного зрения попал странный факт: офицер, сомкнул большие пальцы таким образом, что положение его рук сформировало замкнутый круг мудры «Черепаха»10! Похоже, генерал-майор был хорошо знаком с ритуальной практикой тантризма, и сейчас ощущал усталость. Или, возможно, дала знать о себе дисфункциональность сердечнососудистой, раз замкнул основы всех ручных меридианов, предотвращая утечку своей энергии. «Или чем-то напуган! – словил я себя на мысли. – Или кем-то?»
– Давай сделаем так, – наклонился вперёд офицер. – Ты пока отдохни после перелёта, загляни в столовый отсек, да и перевари те сведения, которые ты сегодня получил, хотя это всего лишь маленькая толика того, что тебе нужно знать. Работа непростая. Но вот именно сейчас её обсуждать, Влад, – Бишоф, ухмыльнувшись, прищурил левый глаз, – боюсь, ты пока не готов. А я часам к шести вечера сброшу тебе ряд файлов, с которыми рекомендую тебе ознакомиться. Ну и, конечно же, инструкции для работы с двенадцатигранником. Идет?
Я поставил полупустую чашку на стол и, помедлив с ответом, кивнул.
– Ну да ладно, – начал заканчивать разговор штабист. – Мне нужен будет завтра вечером твой отчет. Иди, отдыхай. Кстати, в столовой сегодня есть мясной рулет и хороший коньяк. И… Если возникнут вопросы, то отложи их до завтра. Договорились?
– Да, – ответил я, поднимаясь со своего кресла.
Направляясь к выходу из кабинета военного, я остановился у двери и, обернувшись, спросил:
– Генерал-майор, а Вы? Верите в ангелов?
Лицо Бишофа приняло странное выражение. Поднявшись, с шумом отодвинув кресло, он уставился на меня невидящим взглядом.
– В своём первом полете Гагарин их видел, – отстранённо пробормотал он. – А вчера их видел я!