Вы здесь

Проект: Клон Гитлера. Глава 1. Груз без маркировки (Антон Кротков)

© Антон Кротков, 2015


Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Глава 1

Груз без маркировки

Стояла чудесная весенняя ночь. Со всех сторон находящегося на ходовом мостике субмарины капитана-лейтенанта Эриха Кемпке обступали исполинские скалы фьорда, создавая ложную иллюзию, что крошечной скорлупке корабля ничто не угрожает в их успокоительной тени. Но главное, что небо было плотно затянуто низкими слоистыми облаками и потому подводной лодке не надо было сразу воровато нырять, едва выйдя за портовый мол. В такую погоду вездесущим британским воздушным охотникам их было не достать даже с помощью бортового радара. Этот чёртов радар был дьявольским оружием или скорее карой господней на их грешные головы. С его помощью англичане на значительном удалении могли видеть немецкие субмарины. В хорошую погоду местные воды превращались в охотничьи угодья, где многочисленным вражеским самолётам и эсминцам всегда не хватает дичи.

Всего раз Эриху довелось побывать в роли убегающего зайца, но и этого хватило, чтобы на его висках появилась ранняя седина. С тех пор в ночных кошмарах его часто преследовал похожий на визг бормашины, звук прощупывающего океанскую толщу асдика (радара).

Впрочем, пока ему везло. Большинство же его товарищей уже лежали в своих стальных гробах на морском дне. Кстати, где-то в этих местах. Только два дня тому назад на подходе к базе «U-387» была разорвана на куски глубинными бомбами, сброшенными с британского «Сандерленда». Изуродованные тела двух членов её команды взрывной волной были вынесены на поверхность. Патрульные катера подобрали их и доставили в порт. Эрих хорошо знал этих парней. С одним из них – помощником командира «U-387» они даже вместе учились в морской школе. На похоронах Эрих увидел, что вскоре ожидает их всех. На какое-то время он был просто раздавлен видом того, что осталось от его добродушного весельчака-приятеля. Обычно подводники редко видят трупы убитых, смерть, как правило, приходит к ним один раз, чтобы сразу забрать с собой весь экипаж. А тут ещё адмирал Денниц зачем-то приказал хоронить погибших моряков в открытых гробах. Почему он так поступил? Наверное, чтобы остальные не питали иллюзиий…

Полчаса тому назад подводная лодка «U-975» вышла из под бетонного свода бункера-укрытия и взяла курс в открытое море. Впрочем, до открытого моря им предстояло много часов петлять по узкому фарватеру, проходить в притирку к острым, как зубы дракона, рифам, и в любую секунду ожидать внезапной атаки врага…

Для Кемпке начавшийся поход с большой вероятностью должен был стать последним в карьере и в жизни. Одним росчерком пера их обожаемый «Папаша Карл» – адмирал Денниц приговорил немногих, пока ещё живых везунчиков к неминуемой смерти. Согласно приказу Гросс-адмирала последние 15 субмарин атлантической флотилии должны были идти к побережью Англии и воевать там до последней торпеды и последнего сухаря. Так их обожаемый адмирал и фюрер понимали тотальную войну.

Что ж, таков был приказ и ослушаться его Эрих не мог. Теперь даже их новейший быстрый двигатель системы Вальтера и «шноркель», позволяющий лодке значительное время не всплывать для подзарядки аккумуляторных батарей, отвода отработанных газов и пополнения запасов кислорода, оказывались как бы и не к чему. Всё одно они шли к эшафоту, так какая по большому счёту разница: разбомбят ли их здесь – в окружении мрачных скал, или торпедируют в виду зелёных ирландских берегов.

Впрочем, пока кроме Эриха никто из команды об их печальной участи не догадывался.

Из открытого рубочного люка тихо лилась граммофонная мелодия, слышался аппетитный запах жаренных сосисок и картофеля. Только что отремонтированный корабль легко давал 19 узлов, так что норвежский берег с его уютным офицерским казино и привлекательными блондиночками уже остался где-то далеко за кормой.

Неожиданно из двенадцатиметровой шахты рубочного люка донёсся грохот кованых сапог по железу – кто-то медлительный и грузный неторопливо с частыми остановками поднимался к нему на мостик. Это был радист. Молча со скорбным выражением на широком бородатом лице этот неловкий толстяк протянул командиру две только что расшифрованные им радиограммы. Первая была получена в 21. 34 по судовому времени. В ней говорилось о самоубийстве фюрера и падении Берлина. Во второй содержался приказ командира 3-флотилии немедленно возвратиться в базу.


*


Как следует всё обдумав, Эрих решил идти в базу в подводном положении. После смерти Гитлера и падения Берлина он опасался измены. Для потомственного морского офицера не было худшего греха, чем позволить пленить свой корабль.

К родной стоянке они подкрались вскоре после рассвета. В центре фьорда неподвижно стоял тральщик береговой охраны, не подозревая о прибытии субмарины. Флаг на этом корабле был, как и положено, поднят. Это обстоятельство немного успокоило Кемпке. Значит, здесь всё ещё действуют законы германского военного флота. Эрих смог достаточно ясно различить через окуляры перископа спокойные лица моряков на тральщике, потом перевёл свой взгляд на причал, где стояли какие-то грузовики и бронемашины с солдатами. Там явно кого-то ждали. Не его ли?

С глухим стоном лодка вынырнула на дневной свет, наделав немало паники на тральщике. Эрих с игривым удовольствием наблюдал, как там под надрывный вой сирены забегала матросня и нервно закрутились орудийные башни. Между тем его лодка уверенно направилась к причалу. Они ещё не успели полностью пришвартоваться, как на борт к ним с пирса перепрыгнул эсесовский офицер в длиннополом чёрном плаще и низко надвинутой на глаза фуражке с высокой тульей и черепом на околыше. Не смотря на солидную комплекцию профессионального штангиста, в движениях он был быстр и ловок. На его квадратном бульдожьем лице читалась привычка приказывать и выполнять любые приказы. Даже не поприветствовав командира корабля, он тут же начал по-хозяйски отдавать ему распоряжения:

– Прикажите своим людям участвовать в погрузке. Мы не можем рисковать, так как в любую минуту могут появиться вражеские самолёты.

Эрих обиженно поджал губы, но приказание эсесовца выполнил. Между тем к Кемпке подошёл штабной чиновник и предъявил письменный приказ командира флотилии беспрекословно выполнять все распоряжения гауптштурмфюрера СС Макса Хиппеля.

По шатким сходням на подводный корабль уже вовсю перетаскивали тяжелые ящики, многие из которых были без маркировки. Особо бережно грузили длинные пеналообразные контейнеры. Эрих обратил внимание, что к этому грузу его матросов и рядовых солдат не подпускают. На каждый такой ящик приходилось по двенадцать рослых блондинов с нашивками офицеров полка личных телохранителей покойного фюрера «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Об этом придворном формировании вождя ходило много разных легенд. Например, поговаривали, что отбирали туда по особому арийскому «экстерьеру» (обязательная нордическая внешность – голубые глаза, белокурые волосы, правильные черты лица), безукоризненному здоровью (не допускалось даже наличие пломб во рту), и, конечно же, идеальному арийскому происхождению. А ещё Эрих слышал, что будто бы при поступлении в это элитное подразделение каждый новобранец давал клятву умереть за жизнь своего вождя. Тем не менее эти парни находились здесь – живые и невредимы, а не лежали под руинами Рейхканцелярии.

Ящиков было так много, что вскоре Эрих с досадой подумал о том, что вскоре на его корабле не останется свободного места и ему, чего доброго, прикажут избавиться от вооружения и части продовольственных запасов. Предчувствия не обманули командира. Вскоре к нему снова подошёл эсэсовский майор и тоном, не терпящим возражений, приказал выгружать торпеды:

– Вам также придётся оставить на берегу часть команды. Рекомендую взять в плавание только самых надёжных и незаменимых. Желательно, чтобы это были холостые, преданные нам мужчины.

– У меня на борту лишних людей нет, и каждый, смею вас заверить, верен присяге.

– Не тратьте время на пустую болтовню, капитан-лейтенант. Война в Европе закончена и вам выпала великая миссия спасти знамя нашей борьбы. Нам предстоит долгое плавание и нужно избавиться от лишних потребителей воздуха и продуктов.

Из 48 членов команды Кемпке необходимо было отобрать 25. В другое время он обратился бы к оставляемым на берегу товарищам с проникновенной речью, но теперь у него оставалось времени лишь на то, чтобы обнять каждого и сказать несколько скупых прощальных слов.


*


Пассажиров набралось почти двадцать человек. Каждый из них получил два пуловера, два комплекта тёплого нижнего белья и пять пар носков, а также войлочные тапочки. Эта была специальная обувь, позволяющая человеку ступать бесшумно, не давая зацепки вражеским акустикам во время многодневных пряток-догонялок с неприятельскими эсминцами. Но по тому, как равнодушно эти господа принимали качественное казённое обмундирование, было не сложно догадаться, что они привыкли к особому снабжению. Двум женщинам Кемпке галантно уступил единственное более менее комфортабельное помещение на своём корабле (конечно не считая кают-компании) – свою командирскую каюту, отдалённо напоминающую пассажирское железнодорожное купе второго класса.

Стараясь поскорее убраться из опасной бухты в закоулки фьордов, Кемпке приказал поскорее отваливать от причала.

Он находился на мостике, когда услышал нарастающий гул приближающегося самолёта. Нужно было скорее нырять, а швартовочная команда всё ещё возилась у кормовых кнехтов, страшно медленно стаскивая с них тяжёлые причальные канаты.

Оглушительный вой авиамоторов возвестил о начале воздушной атаки. «Сандерленд» с британскими опознавательными знаками на фюзеляже зашёл на лодку с правого борта, поливая её раскалённым свинцом из пушек и пулемётов. Проносясь над мостиком, он сбросил кассету бомб.

– Рубите канаты! – заорал матросам Кемпке.

Последовавшие через несколько секунд взрывы отшвырнули лодку от причальной стенки чуть ли не на середину бухты. Три водяных столба поднялись у её бортов, залив всех ледяной водой. Расчёт спаренного зенитного пулемёта запоздало открыл огонь по уносящемуся прочь самолёту. Ходовой мостик напоминал решето, на палубе стонали раненые. Эрих утёр тыльной стороной ладони воду со своего лица. На руке осталась кровь. Сняв фуражку, обнаружил, что она продырявлена в нескольких местах. И тут раздался крик механика из шахты люка.

– Герр командир, мы набираем воду через пробоину в носовой части со стороны правого борта. Так что лучше зайти в ремонтное депо, пока мы ещё в базе.

– Не выйдет, Вилли, мы уходим немедленно,! Поэтому тебе и твоими парнями придётся штопать нашу прохудившуюся рыбку уже на ходу.

– Это не лучший вариант, командир, но если вы приказываете…

– Давай, давай, старина, не время ворчать. Англичане в любую минуту могут вернуться, чтобы поджарить нашу сардину на хорошем огне.

Эрих распорядился заносить раненых внутрь лодки и готовиться к погружению. Сам он спустился на скользкую палубу, чтобы ещё раз оценить повреждения. Палуба была расколота в нескольких местах. Доски настила вспучились и напоминали лесной завал. На правой кормовой цистерне балласта появилась внушительных размеров вмятина, но к счастью добротная крупповская сталь выдержала попадание осколка.

– Срочное погружение!

Приказ был отдан, хотя Эрих ещё находился на верхней палубе. Это было грубым нарушением инструкций, но сейчас каждая секунда была на счету, ибо снова послышался гул приближающихся самолётов. Их не сопровождал дружный лай зениток, а это означало, что береговые части уже капитулировали перед врагом.

Вода с гулом устремилась в затопляемые баки, когда командир только закрывал за собой крышку верхнего рабочего люка. Эрих видел, как нос его лодки скрылся под водой. Сам он уже находился по плечи в шахте, и тут неожиданно возникла проблема с задраиванием крышки люка. Вероятно её механизм повредило недавним взрывом. Кемпке с ужасом взглянул вниз – на второй люк, ведущий в центральный пост и далее, в жилые помещения субмарины. Если прямо сейчас не приказать задраить его изнутри, то через какие-то секунды вода мощным потоком хлынет туда, стремительно занимая отсек за отсеком. Долг требовал погибать самому, но спасать экипаж. Однако как бессмысленно утонуть сейчас, когда война уже закончилась. И как это глупо и нелепо утонуть в ходовом мостике собственной лодки. И потом, как же Труди?! Ведь они договорились, что обязательно поженятся, когда закончится весь этот кошмар. Да нет, смерть придумана для кого угодно, только не для него! В голове молнией пронеслась мысль, что может он ещё успеет выбраться из этого чёртового люка. А там внизу уже никто не сможет рассказать о его малодушии. Начальству же он доложит, что его просто выбросило за борт взрывной волной.

Но одновременно с этими предательскими мыслями в его горле уже сам собой завибрировал самоубийственный приказ, но тут крышка люка неожиданно поддалась и встала на положенное ей место. Исправно щёлкнул механизм запирания, возвращая ему надежду на продолжение жизни.


Внутри корпус выглядел так, словно по нему пронёсся ураган. В зеленоватом мерцающем полумраке аварийного освещения бледные лица людей напоминали покойников. Командир шёл по отсекам, переступая через опрокинутые ящиками с консервами, сорванные с креплений механизмы, и подбадривал своих парней солёными шутками. Родной корабль представлялся ему райским пределом, в который его чудом впустили в самый последний момент.

В носовом отсеке по пояс в воде работали механик и его люди. Пока они безуспешно пытались задраить пробоину величиной с футбольный мяч. Заплатку постоянно срывало мощным напором забортной воды, но парни не сдавались.

– Ну как, старина, будем жить?

– Да поживём ещё, герр командир, если вы не будете давать нашей расклеившейся старушке глубину погружения больше 20 метров. Но предупреждаю: в любой момент нам может потребоваться срочное всплытие для ремонта в надводном положении.

– Ничего не обещаю, вокруг слишком много хищников…


*


После произведённого осмотра командир заглянул в каюту к судовому доктору. Теперь, когда лодка шла своим курсом, можно было заняться обработкой небольшой ссадины на лбу. Видимо, её оставил отколовшийся от корабельной обшивки кусочек металла.

Док выглядел сильно озабоченным. Истолковав это по-своему, Эрих выразил ему своё сочувствие:

– За последние полгода у вас впервые столько пациентов, но я верю в вас, господин Флиг, вы обязательно справитесь.

– Уж поверьте мне, мой дорогой Эрих, наши раненые могут чувствовать себя, как у вашего Христа за пазухой, – странным загадочным шепотом отвечал док, – ведь у нас на борту собрался весь цвет берлинской медицины, включая личного врача фюрера и профессора Финдзейена – главного специалиста по восточной медицине, владельца собственной клиники на Линден-Алее1.

– Вы в это уверены? – озадаченно спросил Кемпке.

– Ну конечно! Мир медицины также тесен, как мир военного флота. Все друг друга знают, если не лично, то по научным публикациям. Вот только я ещё не решил, удобно ли при сложившихся обстоятельствах обнаружить перед коллегами своё знание их персон. Как вы считаете, мой дорогой Эрих?

– Что вы имеете в виду?

– Ну их появление на причале было обставлено такой секретностью, и потом эти двухметровые гренадёры в чёрных мундирах… Возможно, наши пассажиры желают сохранить своё инкогнито?

– Откровенно говоря, док, я и сам мало что понимаю в происходящем. Меня сразу поставили в роль извозчика. Но, пожалуй, не стоит показывать своё любопытство и излишнюю информированность. На всякий случай.

– Да, да, вы совершенно правы, Эрих. Лучше иметь меньше знания, но больше здоровья…

Уже выходя из каюты доктора, Кемпке не приказал, а попросил:

– И ещё, господин Флиг, пожалуйста, хотя бы пока эти люди у нас на борту, называйте меня в соответствии с уставом: господином командиром, либо капитан-лейтенантом. Всё-таки здесь военный корабль. А то эти господа ещё чего доброго решат, что у нас тут царит анархия.

– Хорошо, дорогой Эрих… то есть, я хотел сказать господин командир – виновато поправился доктор. Своим нахождением на флоте, а не в концлагере Флиг был обязан заступничеству командующего германским флотом адмирала Эриха Редера, который каким-то чудом выторговал у фюрера разрешение держать у себя на службе офицеров-евреев


*


За ужином в кают-компании Эрих представил эсэсовского майора своим офицером, а тот в свою очередь скупо отрекомендовал подводникам своих спутников. По словам гауптштурмфюрера эти люди были секретными военными конструкторами, которых необходимо было любой ценой спасти от большевиков и западных плутократов. Услышав подобную ложь, Кемпке невольно взглянул на своего доктора, а тот слегка пожал плечами и смущённо уткнулся взглядом в тарелку. Но в конце концов, какая Эриху разница, кого принимать на борт: гебельсовских болтунов, ящики с запчастями для несостоявшегося «оружия возмездия» или этих зашифрованных эскулапов. Гораздо больше его интересовал маршрут их следования.

Всё время, пока они провели за столом, Эрих напряжённо ждал от Хиппеля хотя бы намёка, куда пойдёт его лодка. Но эсэсовец не спешил раскрывать свои карты. Только на следующий день он сообщил Кемпке маршрут. Было это так. Сломался шноркель и волны стали захлёстывать поднятую на поверхность вентиляционную трубу. В отсеках начали скапливаться отработанные газы. Кемпке пришлось отдать приказ о немедленном всплытии. Приходилось идти на серьёзный риск, ибо время было дневное, солнце почти а зените, а на небе ни облачка. Кроме того, лодка уже прошла большую часть скалистого фарватера и приближалась к выходу в открытое море. Обычно в этих местах немецких подводников частенько подкарауливали английские и американские коллеги. Но выхода у них не было.


Кроме ремонтников наверху разрешалось находиться только командиру, вахтенному офицеру и расчёту зенитного пулемёта. Правила предписывали, что помимо этих лиц, подниматься на мостик без особого на то указания командира больше никто не может. В подводном флоте каждая статья устава оплачена чьей-то кровью. Это правило – в том числе. Ведь появись внезапно на горизонте вражеский самолёт и суматоха большого числа посторонних людей возле единственного люка не позволит кораблю быстро уйти под воду. Но для эсэсовского майора не существовало никаких ограничений. Не обращая внимания на увещевания старшего офицера, он поднялся на мостик, долго с видимым наслаждением вдыхал полной грудью чистый воздух. Потом закурил. Поднявшегося вслед за ним старшего офицера, гауптштурмфюрер, не стесняясь присутствующих, обложил самой площадной бранью и пригрозил собственноручно сломать челюсть, если «рыжая корабельная крыса» ещё раз посмеет ему указывать на то, что можно делать, а что нет.

– …В 32-м я начинал простым штурмовиком – у Рема в СА2, а до этого работал забойщиком на скотобойне, так что рука у меня тяжёлая… А ну все вон с мостика, мне надо наедине поговорить с командиром!

От такого наглого самоуправства на его лодке Эрих даже растерялся. Между тем его люди ждали что он решит.

– Что у вас – пробки в ушах что ли? Я же сказал – вон отсюда! – теряя терпение, вновь рявкнул эсэсовец.

– По какому праву вы так себя ведёте на моём корабле, герр гауптштурмфюрер – наконец возмущённо воскликнул Кемпке.

– Оставьте своё «герр» для армейских чистоплюев и аристократов-предателей! – презрительно ответил ему эсэсовец. – У нас в СС господ нет, а есть только товарищи по оружию. В наших казармах даже защёлки на тумбочках иметь не положено – всё на полном доверии друг к другу… Поэтому называйте меня просто по званию. А веду я себя так, потому что выполняю особый приказ руководителей партии и государства. И если вы выполните моё распоряжение убрать отсюда посторонних, то я вам немедленно предъявлю все предписания.

– Хорошо.

Как только все покинули мостик и спустились на палубу, эсэсовец развернул и подал Кемпке крупномасштабную карту Южной Америки:

– Скажите, командир, как вам нравиться идея совершить вояж в тропики?

– Куда конкретно?

– Аргентина.

– Это невозможно, у нас не хватит солярки.

– А вы плохо обо мне думаете, командир. Разве я похож на пустозвона, на способного просчитывать свои действия на нужное количество ходов вперёд. В указанном на карте районе нас будет ждать «дойная корова» (специальная подводная лодка-танкер). А на подходах к Аргентинскому побережью в нейтральных водах «U-975» встретит аргентинский сторожевой корабль и проводит к пустынному пляжу, где мы сможем спокойно выгрузиться, не привлекая внимания. Потом вы затопите лодку и мир никогда не узнает о нашей миссии.

– Неужели эти конструкторы имеют такую ценность, что ради них разработана столь сложная операция?

– А вы задаетё слишком много опасных вопросов. Не забывайтесь, капитан-лейтенант! Ваш долг исполнять приказы и вести свою лодку. Кстати, что это за пузыри приближаются к нам вон оттуда?

Эрих не успел ещё взглянуть в указанную эсэсовцем сторону, как за его спиной истошно завопил вахтенный:

– Торпеда с правого борта!

Только теперь Кемпке увидел пузырчатый след торпеды, несущейся прямо в борт его кораблю. До неё было метров сто не больше. Как он и боялся, на выходе с фарватера их караулила вражеская стальная акула.

– Оба самый полный! К погружению!

Лодка помчалась наперегонки со смертью. Буквально впихиваясь вслед за эсэсовцем в горловину люка, Эрих напряжённо ожидал взрыва и мгновенного конца в огненном аду. Но прошли отпущенные им десять секунд, потом ещё бесконечно протянулись пятнадцать и только потом гулко рвануло совсем близко в стороне. Корабль содрогнулся всем своим стальным телом, но уцелел. Эрих догадался, что торпеда, пройдя мимо, врезалась в основание высокой скалы, мимо которой они только что прошли. Появилась возможность сымитировать собственную гибель. Командир вражеской субмарины наверняка решит, что его секундомеры дали небольшую погрешность и торпеда попала в цель.

– Оба стоп! Всем затаиться! Кормовым аппаратом выстрелить имитационный патрон.

Теперь надо было выждать. Возможно неприятельский командир захочет полюбоваться на плоды своей победы, и тут может представиться возможность нанести ответный удар. Хотя лично он бы на месте этого парня перестраховался и удовлетворился созерцанием поля выигранной им битвы через перископ, не всплывая. На войне любопытство может стоить головы!

Акустик постоянно докладывал, что слышит шум винтов, описывающей вокруг них широкие круги вражеской лодки. И впрямь у противника все повадки были акульи. И всё-таки он оказался не таким уж сверхосторожным – стало ясно, что противник решил всплыть.

Припав к окуляру перископа, Эрих возбуждённо наблюдал за всплывающей американской субмариной. Вот показался чёрный гребень ходового мостика, а ещё через три секунды она появилась целиком… Неприятельская лодка победно сверкала в лучах полуденного солнца. Это был корабль одной из последних серий типа «Спайкфиш» водоизмещением не менее 500 тонн. Потопить такую красавицу было бы редким везением.

Появившиеся на мостике субмарины люди радостно размахивали руками, указывая друг другу на масляные пятна на воде и плавающие личные вещи германских подводников. Кемпке с удивлением разглядывал сквозь мощную цейсовскую оптику эффектную рыжеволосую девицу в распахнутой «настежь» куртке «пилот». Она была буквально увешана громоздкими фотоаппаратами. Скорее всего вражеский командир решился всплыть только для того, чтобы позволить хорошенькой корреспондентке запечатлеть его подвиг для какого-нибудь «Нью-Йорк таймс». Всё-таки права старая морская традиция, запрещающая женщинам находиться на корабле!

Между тем, подойдя на малом ходу к месту «гибели» немецкого корабля, американцы стали спускать на воду резиновую лодку, видимо, для сбора плавающих в волнах трофеев и проведения «фотосессии». Первой в шлюпку пригласили корреспондентку. Теперь Эрих держал перископ максимально низко над водой, чтобы его не заметили с находящейся совсем близко вражеской лодки. Волны постоянно перекатывались через перископное стекло, вода свинцовыми ручьями стекала по его объективу и ослепительно вспенивалась, как только лодка опускалась ниже перископной глубины. По-хорошему, так надо было бы совсем убрать перископ и целиться только по показаниям акустика, но уж больно Кемпке хотелось увидеть, как вздыбиться и переломиться пополам вражеская подлодка после того как в неё угодит торпеда. Сейчас до неприятельского корабля было не более полутра кабельтов. Промахнуться с такой дистанции по застопорившей ход подлодке было просто невозможно. Фактически ему предстояло сделать пистолетный выстрел в упор. Впившись взглядом в мишень, командир торопливо давал последние поправки рулевому, диктовал данные для закладывания в автомат стрельбы. В последний момент он выждал, пока лодка с дамочкой отойдёт подальше от обречённого корабля. Всё же, он был джентльмен.

Наконец, даже не включив секундомеры, Кемпке резко выдохнул:

– Оба носовых пли!

И… не почувствовал характерного толчка выходящих из носовых аппаратов торпед. Только сейчас Эрих вспомнил, что в торпедных аппаратах и на резервных стеллажах пусто. В охватившем его азарта он просто забыл, что ударное вооружение выгрузили на базе, чтобы принять пассажиров и контейнеры, а подчинённые не привыкли оспаривать распоряжения своего командира…

Надо было как-то выходить из создавшегося глупого положения, и он устало произнёс:

– Отбой учебной тревоги…

У выхода из центрального поста Кемпке задержал эсэсовец и уважительно сказал, понизив голос:

– Вы отличный солдат. И мне жаль, что по нашей вине вы лишились ценного трофея. Но поверьте мне, наша цель гораздо почётнее, чем потопить одну американскую подлодку. И дело не в этих пассажиров, с которыми я вас вчера познакомил. Это так – мелкая шваль. Главных ваших пассажиров, я к сожалению, не могу вам пока представить, но придёт время… Впрочем, об этом тс-с-с, – эсэсовец, сделав заговорщицкие глаза, приложил палец к губам. – И ещё: только что ваша лодка была официально потоплена и погибла вместе со всем своим героическим экипажем.