Смерть! Старый капитан! В дорогу! Ставь ветрило!
Нам скучен этот край! О, Смерть, скорее в путь!
Всюду раздается голос тех, кто проповедует смерть; и земля полна теми, кому нужно проповедовать смерть.
Отче наш! Почему ты никогда не говорил мне, что есть жизнь после смерти?
© Сергей Софрин, 2015
© Михайлов Сергей, дизайн обложки, 2015
Редактор Мария Фролова
Корректор Вольдемар Бырль
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
Вместо предисловия
В первый день февраля 1960 года гидролокаторщик аргентинского сторожевого корабля «Муратуре», несшего вахту в заливе Гольфо-Нуэво, доложил капитану, что прямо по курсу на тридцатиметровой глубине им обнаружен лежащий на дне объект. По своим характеристикам он более всего соответствовал дизельной субмарине или обломкам рыболовецкой шхуны. Полученный сигнал был устойчив, предмет отслеживался четко, его местоположение не менялось.
Тремя сутками раньше моряки на закате дня видели в море у горизонта странную посудину, глубоко, по самую надстройку, сидящую в воде, но не смогли подойти ближе для опознания – та скрылась из вида. Кажется, просто погрузившись, как это делают все подлодки. Приборный поиск тогда не позволил организовать преследование – неопознанное судно мастерски обмануло электронную начинку быстроходного охотника, оставив специалистов в ощутимом раздражении от подобной неудачи. Похоже, команда «Муратуре» столкнулась с весьма изощренным, опытным противником.
Поэтому, сейчас было принято решение атаковать найденный объект учебными глубинными бомбами, дабы попытаться принудить его всплыть, если таковой окажется недавним призраком из пучины, бросившим вызов аргентинскому морскому патрулю.
Сторожевик произвел массированное бомбометание над неподвижной целью и лег в дрейф дожидаться результатов атаки. Однако тех не последовало. Предполагаемая субмарина опять исчезла, словно техногенный мираж. Акустики напрасно прослушивали глубины, стараясь разгадать очередной хитроумный маневр противника, гидролокаторщики попусту всматривались в экраны – устройства молчали.
Через день в небе над заливом появилась эскадрилья фронтовых бомбардировщиков, и бомбовая атака повторилась с новой силой, но уже с воздуха. Гольфо-Нуэво кипел соленой морской пеной и вздымался ввысь столбами воды, прибрежные скалы гудели эхом разрывов и ревом авиационных моторов, перекрученные куски металла осыпали песчаные дюны. Самолеты методично утюжили акваторию, не оставляя подлодке никаких шансов на спасение…
Наконец, в западной части залива на малой глубине пилоты засекли сигарообразное стальное тело и обширное черное масляное пятно над ним. Подлодка получила серьезное повреждение, ее шансы спастись бегством исчерпались. Бомбардировщики легли на обратный курс, оставив дело за флотом и береговыми батареями.
«Операция прошла успешно – мы нашли субмарину и подбили. – Доложил командир эскадрильи. – Она действительно дизельная, но, похоже, оснащена шахтами для запуска ракет или иными агрегатами, не свойственными кораблям этого класса. Никаких буев и спасательных плотов на поверхности воды нами не замечено. Возможно, экипаж нуждается в помощи».
Аргентинские ВМС ликовали – угроза миновала, неопознанная подлодка теперь неминуемо должна была сдаться.
Однако, та, выждав сутки, внезапно всплыла и, лавируя, чтобы не стать легкой мишенью батарей, преследуемая сторожевиками, ринулась к выходу из западни. Ее отчаянная попытка прорыва удалась: выйдя в открытый океан, субмарина вновь погрузилась, повторила свой коронный маневр с обманом гидролокаторов, и была такова…
Власти в Буэнос-Айресе об инциденте постарались поскорее забыть, местная пресса окрестила боевую операцию «запланированными учениями», капитану «Муратуре», как зачинщику, вынесли порицание. Саму подлодку объявили миражем, принятым моряками за реальный корабль. В Гольфо-Нуэво воцарились мир и спокойствие…
К несчастью властей, всего через неделю случайно проезжавший мимо на машине священник из городка Пуэрто-Мадрин – архиепископ Мариатио Перес заметил на водной глади серовато-бурый удлиненный предмет. Тот некоторое время перемещался на малой скорости приблизительно в километре от берега параллельно движению автомобиля, а затем плавно нырнул, оставив за собой едва различимый след. Архиепископ незамедлительно уведомил о своих наблюдениях кого надо, и история с неуловимой субмариной получила яркое продолжение.
Правительство Аргентины направило в Москву и Вашингтон официальный запрос по поводу принадлежности подлодки, но оба государства ответили, что их подводные суда находятся вне зоны событий. Соединенные Штаты даже в качестве жеста доброй воли прислали в помощь аргентинским ВМС авианосец «Индепенденс» и отряд боевых пловцов-диверсантов, обученных на базах в Адриатике под руководством итальянских инструкторов. Последние, по некоторым непроверенным данным, тоже принимали непосредственное участие в акции, обеспечивая техническую поддержку недавних курсантов.
Авианосец надежно блокировал вход в залив, по первому подозрению поднимая в воздух свои самолеты и нанося мощные огневые удары. Пловцы методично обследовали под водой скалы, ища тайное убежище противника. Сторожевики отслеживали прилегающее побережье. Вдобавок, президент Аргентины Фрондиси лично обратился к президенту Эйзенхауэру с предложением усилить группировку кораблей союзников эсминцами седьмого флота США.
Азарт был велик – набирала обороты холодная война, разворачивалась космическая гонка. Спор с военной машиной СССР, чья субмарина, предположительно, застряла в Гольфо-Нуэво, велся нешуточный.
Внезапно, 25 февраля аргентинские власти объявили о прекращении поисков подлодки. «Индепенденс» покинул территориальные воды страны, сторожевики перешли на обычный режим патрулирования, блокада залива была полностью снята. Общественность застыла в недоумении: что произошло, и почему никто не дает по поводу произошедшего никаких объяснений? Печатные издания пестрели вопросами: «летучий голландец» глубин опять скрылся в океане? его потопили самолеты? заминировали и подорвали боевые пловцы? команду субмарины захватили в плен? почему архиепископ Мариатио Перес теперь утверждает, будто в глаза не видел таинственный предмет? Потом страсти постепенно улеглись, о них несколько подзабыли, общественность занялась иными проблемами – история, казалось, закончилась.
Однако, спустя год, в американскую прессу просочились сенсационные сведения, вновь подогревшие интерес к событиям в Гольфо-Нуэво.
Из источников, близких к правительству Аргентины, стало известно, что 24 февраля 1960 года ранним утром в западной части залива летчики с «Индепенденс» обнаружили полузатопленную дизельную субмарину без опознавательных знаков. Она не подавала никаких признаков жизни и тяжело дрейфовала по волнам в западном направлении. Ее рули глубины были повреждены, палубные орудия покорежены. Совершив несколько облетов судна, пилоты попросили выслать десантные катера с группой захвата, а сами остались барражировать в воздухе до их прибытия.
Предосторожности оказались напрасными. Экипаж и какие-либо судовые документы на лодке отсутствовали. Матросы нашли здесь лишь ветхую форму немецких подводников времен Второй Мировой войны, неиспользованные дыхательные аппараты и остатки продуктового запаса. В торпедном отсеке и на корме имелись заделанные пробоины, аккумуляторы почти полностью разрядились, перископ намертво заклинило, большинство приборов и агрегатов жизнеобеспечения вышло из строя. Командовавший осмотром офицер в своем рапорте отметил, что субмарина напоминала ржавый плавучий склеп, выброшенный морем на поверхность. Ее состояние было ужасающим. Корабль просто не мог претендовать на роль неуловимого «летучего голландца» глубин.
Интересная деталь: покидая лодку, таинственный экипаж огромными буквами красной краской написал на ее рубке всего одно слово. Не только написал, но аккуратно вывел, почти нарисовал. Рискуя потерять время, свободу, а возможно и жизнь. Пилоты с американского авианосца его не разглядели – цвет обшивки субмарины сливался с цветом букв, матросы не придали увиденному значения. Но некто на берегу, от кого зависел ход операции, узнав о надписи, немедленно приказал вывести субмарину в открытый океан и затопить.
Почему? Тут может быть несколько объяснений.
Во-первых, факт обнаружения подлодки Третьего рейха у берегов Южной Америки спустя пятнадцать лет после окончания войны больно ударял по самолюбию политиков и генералов. Им пришлось бы тогда признать существование до сих пор работающих секретных баз обеспечения, без коих подобный поход был бы невообразим. По сути, это ставило под сомнение окончательный разгром Германии и полное уничтожение ее милитаристского потенциала. Бесследно исчезнувшие весной 1945 года подлодки легендарного «Конвоя Фюрера» и так слишком часто «всплывали» из пучины океана истории, сея смуту в умах охотников за сокровищами и техническими разработками научных институтов СС. Ко всему прочему, еще свежо было журналистское предание 1948 года об антарктической исследовательской экспедиции американской военной эскадры, которую, согласно неким протоколам опроса очевидцев вышеуказанного предприятия, атаковали появлявшиеся из-под воды «летающие тарелки» с нацистской символикой на бортах. Прямых доказательств необычного боестолкновения не имелось, но подобные слухи подогревали интерес к предмету, о каковом бывшие союзники по антигитлеровской коалиции предпочитали загробно молчать или упоминать не иначе, как в саркастическом тоне.
Во-вторых, правительству Аргентины не нравилось настойчивое желание субмарины держаться акватории Гольфо-Нуэво. О закрытых поселениях бывших нацистов, легально процветающих в джунглях некоторых латиноамериканских государств, пресса трубила регулярно – лишний скандал не шел на пользу имиджу страны. Вдобавок, многим заинтересованным лицам частные владения нацистов приносили неплохие дивиденды – как материальные, так и политические: в виде анонимных субсидий на их общественную деятельность. И эти «многие» не собирались резать курицу, несущую золотые яйца.
В-третьих, написанное на рубке слово, возможно, содержало в себе какое-то послание, шифр, кодовое понятие, запустившее механизм уничтожения улик, связанных с походом лодки через Атлантику и высадкой на сушу ее экипажа, благополучно справившегося со своей задачей, несмотря на воздушные налеты, обстрел береговых батарей и преследование сторожевиков. Терять темп эвакуации, чтобы в свое удовольствие позабавиться с кисточкой, дразня аргентинских военных – идея абсурдная. Значит, подводники или их пассажиры придавали содеянному статус крайней необходимости. Осознанно шли на риск, посылая кому-то условный сигнал, обеспечивающий надежную идентификацию их миссии и ликвидацию вынужденно брошенных вещественных доказательств.
Последняя версия – наиболее вероятная. О ней тогда никто не упоминал, но сама идея буквально носилась в воздухе. Ее озвучил в частной беседе уже упоминавшийся выше офицер флота, руководивший осмотром субмарины. Он помнил слово, начертанное на рубке субмарины, и слово это было: «Асгард»1…