Общая характеристика ситуации в Республике Коми
Содержание и развитие социально-экономической и общественно-политической жизни Республики Коми на сегодняшний момент в целом определяется следующими тенденциями и процессами:
– Экономической и административно-политической модернизацией, включающей попытку демонтажа авторитарной модели управления регионом, сложившейся в 90-е годы
Усложнением внешних (макроэкономических и общеполитических) факторов формирования условий жизни и управления РК
– Глубокой социальной (психологической и мировоззренческой) депрессией общественного сознания, фрустрированного, прежде всего, отсутствием сколь-нибудь привлекательных жизненных перспектив для региона в целом и каждого из его жителей и семей в отдельности
Проведенные исследования отчетливо высветили главную проблему региона и его жителей: значительный разрыв между относительным текущим благополучием и принципиальной неопределенностью будущего – не только в долгосрочной, но также в средне- и краткосрочной перспективе. Образно говоря, в сознании жителей РК «сегодня» и «завтра», тем более, «послезавтра» не монтируются друг с другом. Именно по этой причине видение ситуации в республике как глазами населения, так и глазами региональной элиты отличается негативизмом, встревоженностью и отсутствием оптимизма.
С помощью кросс-анализа: (а) данных, полученных в ходе нынешних исследований; (б) разнообразной документальной информации и (в) фрагментов социологического архива 2001 года аналитической группой осуществлена реконструкция причинно-следственной основы сложившейся ситуации. Вот ее описание.
[…] Жители РК оказались плохо подготовлены к трудным временам, прежде всего, психологически. Все материалы исследований показывают, что основные антирыночные стереотипы советского и постсоветского периодов живут в сознании жителей РК, продолжая управлять их умонастроением и поведением. Они, жители, в подавляющем большинстве продолжают быть убеждены в том, что не они сами, а государство должно нести ответственность за их благосостояние и крайне болезненно реагируют на потери атрибутов своего былого привилегированного имущественного статуса, обусловленного географическим местонахождением. Пустой и вздорный с экономической точки зрения вопрос «Почему мы так бедно живем в такой богатой республике?» продолжает будоражить умы жителей РК, подрывая их мотивацию к продуктивной трудовой деятельности и проявлениям деловой активности. В целом результаты исследований позволяют усомниться в правоте популярной «теории 56-й параллели», согласно которой регионы, расположенные к северу от этой параллели, более склонны к демократии и рынку, нежели расположенные от нее к югу. В части отношения к рыночным принципам Республика Коми опровергает эту теорию: этатистские установки ее жителей необычайно сильны и живучи. Это, в частности, наглядно видно из того, как в глазах респондентов анкетного опроса распределяется ответственность за решение тех или иных проблем РК и лично каждого из них. Если суммарная доля ответственности федеральной власти от совокупных условных 100 процентов составляет 37,3%; доля региональной власти – 28,3%; доля местной власти – 16,4%; то доля ответственности, которую жители возлагают сами на себя, составляет всего 6,2%, а на собственников предприятий РК – 5,1%.
[…] Попытки региональной реформации сталкиваются с проблемой узкого коридора возможностей для экономического развития РК, с фактической безальтернативностью сырьевой модели экономики и отсутствием иных конкурентных преимуществ региона. По крайней мере, именно так выглядит ситуация в глазах экономической и финансовой элиты РК, которая слабо мотивирована на расширение своих бизнесов в родном регионе, на планирование и инвестирование в долгосрочные проекты. Пессимизм регионального делового сообщества усугубляется и его уверенностью в том, что все жизненно важные для экономики региона решения принимаются ныне за пределами РК, в центральных офисах сырьевых корпораций, разрабатывающих природные ресурсы республики. По результатам исследования видно, что для успешных экономических реформ в регионе остро недостает соответствующего социального субстрата – активного предпринимательского слоя, заряженного конструктивным оптимизмом в сочетании с долей здорового местного патриотизма. Только этот социальный субстрат может расширить коридор возможностей для региональной экономики и увеличить свободу маневра для властей в РК в борьбе с реальной тенденцией окончательного превращения республики в одну большую колониальную факторию, в «заготконтору» (известное образное выражение Расула Гамзатова).
[…] Пункт о переселении особенно важен в свете того, что именно в последние 2—3 года начали проявляться уже в полной мере некоторые неблагоприятные долгосрочные тенденции, прямо влияющие на уровень и качество жизни в РК. Самое опасное: дал о себе знать – уже во всей полноте негативных хозяйственных, социальных и гуманитарных последствий – системный кризис советской модели освоения Севера. Наследие этой модели – хронически нерентабельные производства; крупные стационарные поселения в местах, мало пригодных для жизни людей, и застрявшее там избыточное население, выработанное физически и морально; засоренность общественного сознания мифами советской идеологии хозяйствования; – легло тяжелой нагрузкой не только на нынешнюю экономику и бюджет РК, но и на социальное самочувствие населения. Республика оказалась вынуждена выплачивать своему населению чужие долги: в прямом и в переносном смыслах.
Уже по этой причине решение комплекса проблем по переселению северян оказалось в центре внимания не только жителей самих за- и приполярных городов, но и всего населения РК. Очевидно, что успехи или, наоборот, провалы в реализации переселенческих программ в глазах общественного мнения будут в течение нескольких ближайших лет одним из наиболее важных показателей качества работы региональной власти и, соответственно, источником электоральных побед или поражений. Причем, важно учесть, что население разных районов будет оценивать эту деятельность по разным критериям, поэтому при принятии решений по вопросам переселения северян важно найти «общий знаменатель», одинаково понятный и приемлемый как для переселяемых, так и для остающихся.
[…] Ответственность за закрытие городов и населенных пунктов федеральные власти делят с республиканскими (51,5% и 47,2% соответственно). То же самое относится к развалу сельского хозяйства (51,1% и 49,6% соответственно), отсутствию перспектив для молодежи (49,1% и 49,8% соответственно), невыплате задолженностей по зарплате (43,2% и 42,1% соответственно).
Республиканские власти, больше, чем кто бы то ни было признаются ответственными за бесконтрольное использование природных богатств. Это максимальный показатель по ответственности для этого уровня власти. То есть, самый любимый населением миф о том, что «Республика такая богатая, а мы такие бедные» имеет конкретную направленность недовольства республиканским правительством, которое не в состоянии контролировать пришедших собственников.
Следующей по уровню ответственности для республиканских властей является проблема плохого состояния, отсутствия автодорог. Ответственность за нее они делят с местными властями, для которых это максимальная и практически единственная значимая сфера ответственности (53% и 50,5% соответственно)
Собственники предприятий в глазах населения вообще мало за что отвечают. Самое большее, что им готовы поставить в вину – это загрязнение, разрушение окружающей среды (38,8%). Даже невыплата задолженности по зарплате ложится сначала на совесть федеральных и республиканских властей, а уже после них, на собственников предприятий (43,2%, 42,1%, 33,3% соответственно). Сокращение рабочих мест ставится в вину сначала республиканским, потом федеральным и местным властям, а уже затем собственникам предприятий (50,3%, 45,3%, 35,0% и 22,4%). Та же самая ситуация с бесконтрольным использованием природных богатств – за это ответственны сначала республиканские власти (56,6%), затем федеральные (49,8%), и уже потом местные власти (19,6%) и собственники предприятий (17,3%)1.
В связи с вышеперечисленным напрашивается вывод о том, что собственники предприятий в глазах населения предстают некой реальностью, которую надо просто воспринимать как данность – они именно таковы, какие есть. Стремление снижать издержки заложено в самой природе предпринимательства, ведения бизнеса. По доброй воле они это делать не должны. А вот власть, преимущественно республиканская, должна отстаивать интересы народа, Республики, обязывая собственников выполнять ряд важных условий социального и природоохранного характера. Возможно, у населения также срабатывает реакция боязни критики тех, кто принес хоть какое-то благополучие – не до повышенных требований, может не быть и этого. Поэтому, лучше, если условия собственникам будут выставлять не сами работающие, а те, кто призван отстаивать их интересы. То есть, исполнительная власть, причем республиканская, потому что федералы совсем далеко, а местные не обладают достаточной силой влияния
Сами жители готовы взять на себя ответственность за алкоголизм (52,4%), в какой-то степени за наркоманию (38,1%), снижение общего культурного уровня (32,1%), загрязнение, разрушение окружающей среды (38,8%) и бесконтрольное использование природных богатств (17,3%). Последнее, вероятнее всего, выражается в незаконной вырубке леса, несанкционированной ловле ценной рыбы и отстреле зверя населением. Есть предположение, что по направлениям, в которых жители готовы признать свою ответственность или в значительной мере разделить ее с властью, они будут способны достаточно позитивно воспринимать в свой адрес критику, элементы морализаторства. Однако это возможно только в очень корректной форме, иначе будут найдены и другие причины существования этих проблем с совершенно другими ответственными. Иными словами, едва ли стоит устраивать громкие, пафосные кампании по искоренению алкоголизма, скорее, это должна быть продуманная программа в гуманистическом ключе, например, на основе поддержки традиционных промыслов.
[…] Однако главный вывод исследовательской группы из анализа актуальной проблематики таков: в сегодняшней жизни РК существует мегапроблема, все больше определяющая ее настоящее и будущее, – это убыль населения. По данным органов статистики за период с 1989 по 2002 гг. численность населения республики сократилась на 18,6%, с 1.250,8 тысяч до 1.018,7 тысяч. Главная причина столь быстрого «съёживания» регионального социума – это, конечно, не массовый мор, природные катаклизмы или войны, а интенсивные миграционные процессы – обычное, в принципе, явление для РК. (Хотя и баланс естественной прибыли-убыли населения в республике неблагоприятен уже довольно долгое время.) Однако если до начала 90-х годов миграционные потоки носили встречный характер и обеспечивали полноценную ротацию населения, то вот уже второе десятилетие переселение носит одностороннюю направленность: за пределы РК. За те же тринадцать лет (1989—2002) сократилась численность всех городов РК, кроме Сыктывкара. Причем, это касается не только проблемных Воркуты, Инты и Печоры, уменьшившихся примерно на треть, но и более благополучных Вуктыла и Усинска, потерявших соответственно одну четверть и одну пятую своего населения, и даже Ухты и Сосногорска, лишившихся каждого десятого жителя. И каковы бы ни были частные причины отъезда отдельных людей и семей, столь массовый исход с неизбежностью означает: в глазах населения республика становится все менее и менее привлекательным местом для жизни и работы.
Проведенные исследования подтвердили закономерность: если уменьшение численности населения в масштабах, привычных для тех или иных местностей и локальных сообществ, не воспринимается оставшимися как признак неблагополучия, то отъезд массовый, даже если он не несет для них каких-то особых проблем, порождает чувство неуверенности, страха за будущее, ощущение социального аутсайдерства. Человек в короткий срок лишается знакомого окружения: соседей по дому, товарищей по работе, лечащего врача в поликлинике, классного руководителя своего ребенка в школе и т.д.. В результате у него невольно формируется установка на то, что отъезд – главная цель и ценность в его жизни; что положение неуехавшего – ущербное и дискриминируемое. И если до определенного предела ускоренная убыль населения является следствием различных экономических, демографических, социокультурных, политических причин, то с какого-то уровня она сама превращается в мощный причинный фактор, в заразный социальный синдром.
Под влиянием синдрома «уехать-во-что-бы-то-ни-стало» миграционные процессы приобретают нездоровый, панический характер; дезорганизуется рынок труда; усугубляются различные социальные проблемы; провоцируется миграция успешных бизнесов; стремительно нарастает старение и феминизация половозрастной структуры и т. д. И самое тревожное для РК заключается в том, что этот синдром начинает распространяться не только на севере, но и в других районах республики, начинает захватывать умы не только приезжего, но и части коренного населения. Исследования показали, что даже вполне оседлая Ухта и более чем укорененный Сыктывкар уже в значительной степени подвержены действию синдрома «уехать-во-что-бы-то-ни-стало». Бороться же с синдромом как с любым проявлением социальной энтропии сложно, поскольку он, во-первых, в значительной мере, иррационален, во-вторых, обладает мощной инерцией – его трудно остановить, когда он уже набрал силу.
[…] Все вышесказанное осложняется традиционным для РК отсутствием реального земляческого единства. Исследования подтвердили исходную гипотезу: Республика Коми как целостное региональное сообщество не существует и никогда ранее не существовала. Отсутствуют общезначимые символы и предметы региональной гордости. Фрагментировано информационное и культурное пространство. Локальные социальные связи для жителей РК, как правило, много важнее общерегиональных. Точно так же и иерархии жизненных проблем по районам и населенным пунктам РК существенно различаются между собой. С социологической точки зрения Республика Коми представляет из себя конгломерат локальных сообществ, достаточно формально связанных между собой. Не будет большим преувеличением сказать, что не существует как агрегированное, целостное явление и общественное мнение РК.
Именно в отсутствии целостности Республики ключ к пониманию важной особенности общественно-политического уклада РК: предельной узости круга фигурантов местной политики, более или менее известных по всему региону. На сегодняшний день этот круг составляют всего четыре человека: Владимир Торлопов, Юрий Спиридонов, Игорь Шпектор и (с большими оговорками) Иван Кулаков. Объясняется этом феномен, очевидно, тем, что трудно стать лидером общественного мнения в отсутствие общественного мнения.
[…] В свете разорванности социального и информационного пространства региона вполне логично выглядит и большая разница в оценках деятельности региональной власти и лично Главы РК, а также других фигурантов регионального политического процесса. Внутрирегиональный разброс рейтинговых оценок первых лиц местной политической жизни в РК заметно выше обычных российских значений.
Вопросы политического развития Республики Коми
Анализ материалов исследований ясно показывает, насколько значительное, системообразующее влияние на региональный политический процесс, на общественное сознание в Республике оказал ход и результаты выборов Главы РК 2001-го года. Очевидно, что к началу кампании по выборам Главы РК в 2001 году в региональном сообществе вызрели ожидания перемен. Но последующая победа В. Торлопова не была результатом сколь-нибудь мощного протестного движения. Неудовлетворенность населения и элиты действующей властью и ее лидером действительно существовала, но, во-первых, она не достигала критических, «революционных» значений; во-вторых, была обусловлена в большей степени усталостью от авторитарного стиля Ю. Спиридонова, нежели радикальным несогласием с идеологией сложившейся управленческой практики.
Голосуя – так или иначе – в декабре 2001 года, избиратели РК вполне отдавали отчет в том, что замена Спиридонова на Торлопова есть внутриноменклатурная рокировка. Ретроспективно оценивая мотивацию электоральной поддержки Торлопова через призму данных нынешних исследований, можно утверждать: ожидания перемен у населения РК были довольно сдержанными, и тем более не предполагали готовности к каким-либо лишениям и жертвам ради реформ.
Между тем объективная потребность в модернизационных изменениях в РК к началу XXI века оказалась гораздо более глубокой и острой, чем субъективное осознание населением и региональной элитой их необходимости и неизбежности. В общественном сознании еще далеко не возобладало понимание того, что модель развития, на которую ориентировалось региональное руководство все 90-е годы, исчерпала себя экономически, политически и интеллектуально. Вот принципиальные черты этой модели:
– отказ от разработки и, тем более, применения в управленческой практике долгосрочных стратегий, идеологем, иных серьёзных концептуальных продуктов;
– содержательная и стилистическая ориентация на прагматизм популистского толка;
– конъюнктурно-адаптивное целеполагание при уклонении от решения проблем системного характера;
– установка на решение экономических и финансовых проблем политико-административным инструментарием; волюнтаризм и авторитарность в принятии жизненно важных решений;
– гипертрофированная роль первого лица во властных иерархиях;
– ярко выраженный патернализм и клиентеллизм (клановость, «кумовство») не только в кадровой политике, но и в основных управленческих практиках: хозяйственной, социально-распределительной, культурной;
– внеправовая уния с федеральным центром по принципу: политическая лояльность в обмен на «невмешательство во внутренние дела» региона – субъекта Федерации.
Единственной идеологемой, последовательно эксплуатировавшейся режимом Ю. Спиридонова с начала 90-х, были вариации на тему рентной экономики («РК – северный Кувейт» и т.п.), всегда беспроигрышно попадавшие в резонанс с цепкими иждивенческими представлениями постсоветского населения. А победа русского Ю. Спиридонова над коми В. Худяевым на первых выборах Главы РК в 1994 году обозначила окончательный отказ от использования этнически окрашенных стратегий регионального развития. (Тема исторической развилки 1994 года подробно обсуждалась в ходе глубинных интервью с представителями региональной элиты. Преобладает мнение, что привлекательный татарстанский сценарий – добровольное дезавуирование сепаратизма и радикального национализма в обмен на многочисленные преференции от федерального центра – был неосуществим в РК, во-первых, по причине невысокой доли титульного этноса в составе населения; во-вторых, из-за нерешительности и непоследовательности коми национального движения.)
Одаренность РК сырьевыми ресурсами и, как следствие, относительно высокие бюджетные доходы, дали возможность Ю. Спиридонову и его клиентелле придать местной версии регионального авторитаризма не слишком брутальное, скорее, респектабельно-холёное лицо. А характер взаимоотношений региона-донора, к тому же – этносубъекта Федерации, с федеральным центром в ельцинский период позволял правящей группе длительное время консервировать привилегированный имущественный статус населения северной территории внеэкономическими методами. А это значит – сохранять значительную базу социальной и электоральной поддержки. Тем не менее принципиальная исчерпанность режима сказалась, и выборы 2001 года были Спиридоновым проиграны.
Конец ознакомительного фрагмента.