Глава 1
За три тысячи лет до описываемых ниже событий. Приалтайские степи.
…На высоком холме у шитого золотой нитью шатра властителя скифов Анахарсиса царило смятение. Его сын Марсагет, минувшим днем уехав со своей дружиной на охоту, к назначенному сроку не вернулся. Мрачный, как туча, Анахарсис вызвал к себе начальника своей личной стражи Кадуя и приказал тому найти Марсагета во что бы то ни стало, живым или мертвым.
По травянистому степному простору, распугивая стаи дроф и сайгаков, в разные стороны помчались царские стражники. Они объехали все охотничьи угодья, все поросшие мелколесьем дальние балки, добрались даже до ближних лесистых предгорий старика Алтая, но разыскать сына Анахарсиса так и не смогли. Он словно испарился, как капля воды, попавшая на раскаленные камни очага. И тогда царь собрал всех своих советников, всех мудрецов, знахарей и шаманов и попросил у них совета – как теперь ему быть? Другого наследника у него нет, а Марсагет пропал бесследно.
Долго те думали, возносили жертвы богам, лили в ледяную родниковую воду топленый воск и расплавленное золото. Когда же их уму пришло полное просветление, дарованное богами и духами, а все тайные обряды привели к одному ответу, явились они к царю и сказали, что сын его еще жив, но томится в какой-то западне. Пусть царь объявит великую награду тому, кто сможет освободить наследника, и Марсагет очень скоро будет в шатре отца.
Когда царский указ глашатаями был объявлен по всем степям, по всем стойбищам, к Анахарсису пришел молодой воин по имени Скилур, который сказал, что попытается разыскать царского сына. Однако царь усомнился – по плечу ли ему такая задача? Воин был смел, но рост имел не великанский. Да и от роду ему было всего двадцать три – время чувств, а не дальновидного ума и углубленной мудрости. Можно ли было надеяться на то, что, даже найдя Марсагета, тот сумеет справиться с этим непростым и очень нелегким делом? Что, если Скилур только переполошит похитителей и те, дабы не позволить царевичу обрести свободу, убьют своего пленника прямо в его узилище?
И тогда Скилур, выйдя из царского шатра и спустившись к подножию холма, подхватил на плечи своего скакуна и без натуги, легко и быстро донес его до самой вершины. Затем, взяв в руки одну лишь плеть, призвал себе в поединщики десять лучших воинов, вооруженных мечами-акинаками. И одно сухое полено не успело прогореть в костре, как этот бой закончился. Царь не мог поверить своим глазам, когда увидел всех десятерых обезоруженными и поверженными наземь, прячущими глаза от стыда и досады.
Призвав в свидетели силы земные и небесные, у священного жертвенного костра Анахарсис клятвенно пообещал дать Скилуру золота столько, сколько весит бык-двухлеток, а также во владение степные земли – сколько от рассвета до заката мог бы обскакать лучший конь без седока. И Скилур отправился на поиски царевича. Поехал он по тем местам, где Марсагет охотился со своими друзьями, и очень скоро нашел следы, на которые прежде никто не обратил никакого внимания. А увидел воин, помимо следов конских копыт с подковами, сработанными кузнецами его племени борусков, подковы другого скифского рода – гелонов. И понял он, что именно они взяли Марсагета в плен…
Такого на МКАДе, при всем обилии происходящих на этом многокилометровом транспортном кольце каждодневных ЧП, ДТП и иных «АБВГДЖЗ», не видели уже довольно давно. Водитель «Форда», летевшего на почти что космической скорости, казалось, сам мечтал поскорее во что-нибудь врезаться. Но, судя по всему, выбирая для столкновения наиболее достойный объект, до поры до времени всех прочих он каким-то чудом успевал обогнуть. Бешено ревущий мотор ясно говорил о том, что акселератор утоплен до предела и тормозам едва ли удастся явить свою спасительную мощь уже потому, что сидевший за рулем принципиально игнорировал эту, чрезвычайно важную функциональную систему автомобиля. Он гнал, и гнал, и гнал свое авто, словно упиваясь этой безумной, гибельной гонкой. На повороте кольца в сторону Измайлова, где трасса выписывала вместо плавной окружности несколько угловатый излом, «Форд», не снижая скорости и продолжая двигаться прямолинейно, словно снаряд, выпущенный из орудийного жерла, легко прорвал ограждение и, некоторое время продолжая лететь по воздуху, наконец грянулся о землю и закувыркался, окутываясь огненным коконом. Несколько мгновений спустя полыхнуло ярко-оранжевое облако взрыва, разнесшее на всю округу гулкое, тяжелое эхо мощного акустического удара.
Проезжавшие в этот момент по трассе разом вдавили педали тормозов, выбегая из машин и спеша к обочине. Многие торопливо доставали из карманов телефоны с фото– и видеокамерами. Горькое знамение нашего времени – слишком уж у многих при виде чужой беды вместо ощущения горечи и сострадания на уровне безусловного рефлекса в плоть и кровь въелось извращенное болезненное любопытство и привычка первым делом хвататься за гаджет, фиксирующий событие в своей электронной памяти.
Пару минут спустя, мигая маячками и подвывая сиренами, примчались сразу три экипажа гибэдэдэшников. Чуть позже подрулила пожарная машина, и последним подошел автофургончик с красным крестом. Скорее всего, это была не «Скорая», а спецмашина медицинского профиля, призванная транспортировать в ближайший морг то, что еще совсем недавно было живыми, полными сил людьми.
Несколько полицейских, спустившись к месту взрыва, приступили к составлению каких-то бумаг. Они о чем-то озадаченно говорили меж собой, оглядываясь на прорванное ограждение и указывая в разные стороны руками. Пожарные, подтянув толстенные рукава, залили потоками пены догорающие, изуродованные падением и взрывом остатки «Форда». Когда их миссия завершилась и они отбыли восвояси, к делу приступили терпеливо дожидавшиеся своей очереди криминалисты.
Судмедэксперт без труда установил, что в машине погиб и сгорел, по сути, дотла один человек, скорее всего мужчина. Определить – трезв он был или пьян, под воздействием наркоты или какого-то биологического болезнетворного агента (вируса бешенства, например, – почему бы нет?), возможным не представлялось даже теоретически. Из груды начисто обгоревших и даже обуглившихся костей выжать удалось сущий мизер информации. В частности, судмедэксперт только и смог предположить, что за рулем был мужчина далеко за сорок, среднего или чуть выше среднего роста, худощавого телосложения, когда-то, очень давно, перенесший перелом большой берцовой кости правой ноги.
Зубную формулу установить также было очень затруднительно – в момент тарана машиной ограждения «шумахер» резко ударился лицом о руль, и вплоть до предпоследних коренных зубов все прочие были или сломаны, или вылетели из альвеол. Когда останки, сложенные в пластиковый мешок, увезли с собой отдаленные наследники древнегреческой «Аид-Танатос-компани», специализировавшейся на транспортировке и складировании усопших душ на побережье Стикса, а «Форда» в его последний путь забрал автомобильный «катафалк» – эвакуатор, только пятно гари на прилегающем к дороге бугроватом пустыре напоминало о совсем недавно разыгравшейся там чьей-то жизненной драме.
Впрочем, о ней уже даже не догадывались участники движения, кто промчался по трассе чуть позже. Из мироздания исчез один из его живых атомов, место которого по закону броуновского движения тут же заняли другие, подобные ему. Лишь где-то в статистических отчетах происшедшее на крохотную единичку прибавило число, иллюстрировавшее графу «ДТП со смертельным исходом». И – все…
Сотрудники районного отделения ГИБДД через считаные минуты выяснили по своей базе данных, кто мог быть за рулем злосчастного «Форда». Согласно данным регистрации автомобиля, в ходе ДТП погиб начальник конструкторского бюро оборонного предприятия «Полюс-Вектор-FLI» Андрей Вертянин, сорока восьми лет от роду.
Следователь районной прокуратуры, изучив данные гаишников, судмедэксперта, позвонив на предприятие, где кадровик подтвердил, что «Андрей Степанович сегодня с двух пополудни отсутствовал по причине банкета, организованного замдиректора Фальника Петра Анатольевича в честь своего пятидесятилетия», а также горестно заохавшего юбиляра, который сообщил, что лично видел, как Вертянин садился за руль, будучи «перебравшим» (хотя его отговаривали этого не делать), принял решение уголовного дела не возбуждать.
И в этот же день, наряду с сотнями других семей, получивших похожие известия, семья Вертяниных, замерев в горестном ступоре, облачилась в традиционный траур. В доме были занавешены все зеркала, телеэкраны и мониторы компьютеров – не до них, если из жизни ушло нечто необычайно важное, один из ее главных столпов. В конце этого же дня по улицам Москвы к моргу помчался автофургончик с ярким логотипом «Похоронная компания «Вечность», который доставил в одну из больших квартир новой двенадцатиэтажной громадины необычно легкий гроб.
На следующий день этот же микроавтобус в сопровождении еще нескольких автобусов, заполненных людьми, как в траурном, так и в лишь отчасти траурном одеянии, доставил оплаканный безутешными родственниками последний приют останков усопшего к месту его упокоения. После прощальных речей – как искренних, преисполненных неподдельной горести и скорби, так и формально-дежурных, гроб был опущен в могилу одного из районных кладбищ, засыпан землей и увенчан деревянным крестом с табличкой, извещавшей мир о фамилии, имени, отчестве похороненного да числах временного отрезка его земного бытия.
…Полгода спустя. На производственном совещании в кабинете генерального директора оборонного предприятия «Полюс-Вектор-FLI» царили уныние и досада. После гибели главного генератора идей и перспективных разработок Андрея Вертянина застопорились работы над спецустройством, заказанным военно-космическими силами России. Преемник Вертянина, лично подобранный гендиректором из более чем сотни кандидатов на эту должность, в сравнении со своим предшественником оказался мелковат в плане творческом, хотя в плане физических габаритов являл собой «полтора центнера гениальных мыслей», как его немедленно окрестили сотрудники КБ. Все его потуги «довести до ума» компактное УАОБР – устройство автономной ориентации баллистической ракеты – оказались напрасны – казалось бы, почти готовое устройство наотрез отказывалось работать в «полевых условиях».
– …Ну, так что, Василий Даниилович, сможем мы в этом квартале доработать хотя бы ИНП – индивидуальный навигатор пехотинца? – в который уже раз вопрошал гендиректор своего «эдисона», который сидел с задумчиво-многозначительным видом, как бы одолеваемый некими непостижимыми для всех прочих думами.
– Само собой разумеется! – словно сделав какие-то глобальные умозаключения, важно кивнул тот.
– Я надеюсь, Василий Даниилович! – генеральный постучал пальцем по столу. – Иначе… Мы уже сейчас, образно говоря, горим, как шведы под Полтавой. Устройство автономной ориентации – я вообще не понимаю как! – смог предложить Минобороны наш конкурент «Пламя-Дельта». Подумать только! Тот же конструкторский состав, но люди отнеслись к делу творчески, с выдумкой и – вот вам результат. Не забывайте, что за окном – не сытая и спокойная эпоха социализма, когда шли плановые ассигнования и можно было жить, штампуя устройства позавчерашнего дня. Сегодня от нас требуют электронику и все прочее – дня завтрашнего!
А дела «Полюс-Вектор-FLI» и в самом деле были аховые. Срыв целого ряда заказов подразумевал «затягивание поясов» всего предприятия (разумеется, за исключением его высшего менеджмента), что грозило утечкой инженерных и высококвалифицированных рабочих кадров. В ту же конструкторско-исследовательскую фирму «Пламя-Дельта». А это предприятие за последние месяцы и в самом деле взлетело весьма высоко. Сам министр обороны Путрюков уже не раз отмечал его эффективную работу как пример для подражания всех прочих.
Все позитивные перемены в работе «Пламя-Дельты» начались с прошлого года, после прихода в эту структуру нового руководителя. Поэтому гендиректор «Вектора», наблюдая за настоящим фонтаном новшеств, внедряемых конкурентами, только что локти себе не грыз, вспоминая о том, как в свое время без конца осаживал Вертянина, не давая тому развернуться по-настоящему. А теперь – все. Вертянина больше нет, и второго такого уже не будет…
Так-то, в принципе, как и львиная доля всей российской промышленности, оба эти предприятия, будучи в 90-е акционированными, очень скоро стали фактической собственностью неких кипрских фирм. А те, в реальности принадлежа американскому капиталу, не очень-то были настроены на то, чтобы хоть одно, хоть другое предприятие процветало, принося дивиденды российской казне и обеспечивая российскую армию чем-то стоящим. Лишь немногое удерживало оба предприятия от скорого и беспощадного искусственного банкротства. Во-первых, опасение заморских хозяев, что вместо этих предприятий российскими властями в спешном порядке будут созданы аналоги, уже им не принадлежащие. Во-вторых, они опасались потерять возможность беспрепятственно и беззастенчиво присваивать себе все новейшие стратегические разработки.
Этим пасмурным августовским утром полковник полиции, старший оперуполномоченный Главного управления уголовного розыска при МВД России Лев Иванович Гуров на работу приехал чуть позже обычного. Вечером он со своим старым другом и коллегой, тоже оперуполномоченным, полковником полиции Станиславом Васильевичем Крячко, вырвался-таки на рыбалку впервые за последние месяца два. Поскольку данное мероприятие в окрестностях Клязьминского водохранилища затянулось допоздна – лещ пер, как полоумный, и домой они вернулись ближе к полуночи, Гуров решил подарить себе лишние полчаса сна.
Когда он вошел в свой кабинет, то сразу же понял, что его друг и напарник отмерил себе дополнительное время сна несколько большее, нежели он. Приняв несколько телефонных звонков – то из экспертного отдела, то от «хакеров», которым он давал кое-какие поручения, в ходе очередного звонка он услышал и голос своего друга и начальника – руководителя управления, генерал-лейтенанта Петра Николаевича Орлова.
– Доброе утро! Вы уже на месте? – поинтересовался тот.
– Э-э-э… Почти, – нашелся Гуров.
– Ну хотя бы «почти», – согласился тот, – и то уже неплохо. Зайди на минутку, тут есть вопрос, я бы сказал, не очень обычный.
Предчувствуя, что вновь «запахло» внеочередным, крайне застарелым «глухарем», Лев положил трубку и направился к выходу. Едва распахнув дверь, прямо на пороге кабинета он столкнулся со Стасом, который, мурлыкая песенку из старого фильма «Дети капитана Гранта»: «…Кто привык за победу бороться, вместе с нами пускай запое-о-о-т…» – спешил на работу в самом лучшем настроении.
– Вот это – правильно! – одобрил Гуров. – За победу бороться надо. И этим мы с тобой сейчас займемся. Доброе утро, свет наш Стасушка!
– И тебе того же, добрый человек, – напирая на «о», смиренно ответствовал Крячко. – А что, достопочтенный, нам опять подкидывают очень «легкое» и «веселое» дельце?
– Опять, опять! – подтвердив, тоже с нажимом на «о», Лев добавил: – Пошли к Петру – он уже ждет.
По пути Станислав вкратце рассказал о не совсем обычном происшествии, случившемся с ним несколько минут назад. По пути на работу он едва не влепился своим «Мерседесом» в зад резко затормозившего прямо перед ним «Опеля». Как оказалось, его хозяин применил экстренное торможение, чтобы не задавить какую-то собачонку, ошалело метнувшуюся под колеса. Тут же сняв все вопросы – он и сам бы пожалел животину, – Крячко собрался ехать дальше, но тут увидел, как у края тротуара пэпээсник «прессует» какую-то бабульку восточной наружности в замысловатой меховой шапочке, которая, расстелив пару газет, чем-то пыталась там торговать.
Вновь выйдя из машины, он подошел к недовольно пыхтящему стражу порядка и, показав свое удостоверение, поинтересовался, в чем, собственно, суть его претензий.
– Так это, она производит незаконную торговлю в неположенном для этого месте, – старлей развел руками. – У меня четкое указание – вне разрешенных мест любую торговлю пресекать.
– Да куда я пойду-то?! – сокрушенно завздыхала бабулька. – Вот тех разбойников, которые украли у меня сумку с вещами, вы найти не можете. А меня прогнать – вам раз плюнуть. А мне домой не на что ехать! Вот, может быть, кто купит мои вещи? Хотя бы на билет наберу.
– Да кто тут и что у тебя купит-то? – пэпээсник, поморщившись, пренебрежительно кивнул, указав на медную курительную трубку, уже бывший в деле варган, связку каких-то палочек, полупрозрачный темно-красный камень величиной с куриное яйцо и тому подобные предметы.
– А вы далеко живете? – спросил Крячко, проникшись сочувствием к бабульке.
– На Алтае, милый, на Алтае… – та горемычно вздохнула.
– Хорошо, садитесь ко мне, я отвезу вас на вокзал и куплю билет. До Барнаула устроит? – уточнил Станислав.
Уведомив, что именно до Барнаула ей бы и нужно было ехать, бабуля быстренько свернула свое небогатое хозяйство и, сев рядом со Стасом, неожиданно предложила:
– Ну, так давай я тебе все это и отдам? Раз купишь мне билет…
– Мне кажется, эти вещи вам самой намного нужнее, – усмехнулся Крячко. – Судя по вашему головному убору, вы, скорее всего, из рода шаманов.
– Да, – охотно кивнула та. – Я – шаманка. А тебе что, уже доводилось сталкиваться с шаманами?
– Было дело… – Стас вздохнул и провел по лицу ладонью. – У нас с одной молодой шаманкой несколько лет назад родился сын. Я к нему уже раза два ездил, помогаю, чем могу. Уговаривал ее переехать в Москву – не хочет. Мол, духи ей не позволяют. Ну, думаю, как пацан подрастет, закончит школу, помогу, если надумает, устроиться в университет. Люди говорят, да и Вера сама сказала, что быть ему очень сильным шаманом. Но, мне так думается, шаману высшее образование тоже не помешает?
– Не помешает… – бабулька уверенно махнула рукой. – А ты на эту свою Веру не нажимай – пусть сама думает, как ей быть. Духи не любят, когда им идут наперекор. Раз сказали ей там остаться – значит, так и будет. Слушай, а давай-ка я подарю тебе камень с царского холма? Это холм, где когда-то было стойбище скифского царя. О нем мало кто знает. Холм этот очень непростой. Если на него поднимется человек с недобрыми мыслями, так может оттуда свалиться и даже руки и ноги себе переломать. А камни с этого холма – ум проясняют, от обмана оберегают.
– Ум проясняют – это хорошо, – согласился Крячко. – Такая вещь всегда пригодится!..
Купив шаманке билет и продуктов на дорогу, сопровождаемый ее благословениями, он наконец-то смог отправиться на работу.
– Блин, встретился с этой бабулей, и так захотелось Веру повидать… – грустно вздохнул Станислав. – Надо будет поговорить с Петром. Может, даст неделю за свой счет?
– Подожди-и… – Гуров покачал головой. – Ща как подвалит «непыльной» работенки – так и небо с овчинку покажется. А камень-то твой где? Хоть показал бы, что ли…
– Да в машине, в бардачке оставил. Пусть лежит! Есть не просит… Ну, понятное дело, поможет он вряд ли чем. Но как сувенир – сгодится…
Войдя в кабинет Орлова, приятели сразу же заметили очень печальную женщину в черном, лет сорока – сорока пяти.
– Доброе утро, господа опера, – сдержанно ответив на их приветствие, Петр кивком головы пригласил их присесть, хотя они и без приглашения плюхнулись в кресла, выжидающе глядя на своего друга-начальника.
– Коллеги, к нам обратилась Надежда Романовна Вертянина – вдова погибшего в марте этого года начальника КБ оборонного предприятия «Полюс-Вектор-FLI», – без пафоса и патетики, деловито заговорил он. – Случилось так, что на МКАДе он попал в ДТП и погиб, сгорев в перевернувшейся машине. Его похоронили на Журавлевском кладбище. Следствие пришло к однозначному выводу, что в машине мог быть только ее хозяин. Но последние пару месяцев Надежду Романовну не покидает мысль о том, что вместо ее мужа похоронен другой человек. Несколько раз она даже видела его во сне живым и здоровым, но находящимся в какой-то западне, что ли… Пошла в свой райотдел полиции – от нее отмахнулись. В прокуратуре только что на смех не подняли. И вот я хочу обсудить данный вопрос вместе с вами. Согласимся, что у женщин интуиция намного тоньше нашей мужской. Отсюда вопрос – а что, если подозрения Надежды Романовны вполне обоснованны?
Гуров и Крячко изучающе взглянули на визитершу.
– Очень прошу вас не воспринимать меня как истеричку, у которой в голове засела идефикс, – женщина грустно улыбнулась. – Но, знаете, это и в самом деле где-то на уровне «шестого чувства». Я и на похоронах не могла отделаться от ощущения, что в гробу что-то, мне совершенно чужое. Да, я понимала, что там останки человека, сгоревшего в машине мужа. Но я не чувствовала, что это – он. Когда гроб опускали в могилу, я даже плакать не могла. Ни слезинки! Зато сейчас – не просыхаю. Я чувствую, что Андрей жив. Жив! И то, что с ним произошло, – хитроумный, кем-то умело поставленный чудовищный спектакль.
На какое-то время в кабинете повисло молчание.
– Скажите, – с напряженной мыслью на лице заговорил Гуров, – а процедуры опознания с вашим участием проводились? Пусть человек и сгорел. Но, скажем, по состоянию зубных аркад можно было бы более-менее определенно узнать – он это или не он.
– Нет, нет… – Вертянина отрицательно покачала головой. – Никто и никуда меня не приглашал. Я сама созванивалась с райотделом полиции, и судмедэксперт, который проводил обследование останков, сообщил, что обе челюсти – и верхняя, и нижняя – сильно повреждены, зубы выбиты при ударе, поэтому опознание проводить нет возможности. Мне даже так сказали: «Неужели вы считаете, что в машине мог погибнуть не ваш муж? Обстоятельства очевидны? Абсолютно. Параметры скелета совпадают с прижизненным складом тела вашего мужа? Совпадают. Чего же вы хотите?..» Но на самом деле в этой истории есть немало странного.
Женщина достаточно подробно рассказала о том, теперь уже далеком дне, когда случилась та злосчастная автокатастрофа.
– М-да-а-а… – саркастично усмехнулся Крячко. – Скорые, однако, хлопцы… Надежда Романовна, а на ваш взгляд, кто бы мог быть заинтересованным в том, чтобы инсценировать смерть вашего мужа?
– Ну, тут может быть масса предположений, – женщина пожала плечами. – Если рассуждать логически, с учетом того, что Андрей был человеком очень талантливым и им интересовались как иностранные фирмы, так и иностранные разведки, то зарубежный след усмотреть вполне реально. Да, все же при социализме с безопасностью одаренных людей было лучше. Их оберегали, и на каждом углу раздобыть их адрес было невозможно. А сейчас… Вон, то и дело слышу об исчезновениях, загадочных убийствах и весьма странных несчастных случаях, происходящих с нашими самыми лучшими учеными, конструкторами, производственниками. Что творится?! Неужели страна не заинтересована в том, чтобы уберечь свои лучшие умы от засланных или кем-то нанятых убийц?
– А Андрею Степановичу от кого-то предложения поступали, скажем, о сотрудничестве, о выезде за рубеж? – задумчиво спросил Орлов.
– Думаю, да, – женщина кивнула. – Но он был такой человек… Андрей считал никчемным беспокоить семью, вносить в ее жизнь сумятицу. Он никому ни о чем таком никогда не рассказывал. Лишь однажды, еще осенью, я случайно услышала его телефонный разговор. Что и кто ему говорил – не знаю, но запомнился ответ Андрея: «Вы напрасно стараетесь, господин хороший! Родина у меня одна, и на вас я работать не собираюсь». На мой вопрос – что там за «покупатель душ», он отмахнулся: «Клоуны дешевые, думают, что если сами насквозь продажные, так и другие им под стать!» И – больше ни слова.
– Очень жаль… – Петр сокрушенно крутнул головой. – У нас сейчас была бы хоть какая-то зацепка. Ну, что скажете, господа сыщики?
Приятели переглянулись. «Крепко он нас подловил!» – казалось, говорили их взгляды. Впрочем, это так и было на самом деле. Ну кто, будучи в здравом рассудке, вот так, с кондачка, согласился бы взвалить на себя, по сути, безнадежный хомут уже успевшего окаменеть «глухаря»? Да не будь в кабинете Орлова этой горемычной вдовы, и Лев, и Стас постарались бы в момент отпихнуться от этого, заведомо дохлого дела. Ну, прямо-таки классически-былинное: пойди туда – не знаю куда, найди то – не знаю что. Как начинать поиск хотя бы каких-то концов и нитей, если в реальности нет самого предмета поиска?
Но здесь, в кабинете, присутствовала женщина, которая пришла за помощью. И это не позволило операм сказать «нет».
– Попробуем, хотя за результат не ручаемся, – Гуров развел руками. – Слишком уж мало исходной информации. Придется как-то выкручиваться…
– Да-а-а!.. И выкручиваться придется, и покрутиться – будь здоров! – вздохнул Крячко. – Скажите, Надежда Романовна, а вы с этим вопросом не обращались в ФСБ? В какой-то мере это и по их части.
– Вы знаете – нет, не подумала, – женщина растерянно развела руками. – Ну, если это надо, то я схожу…
– Надежда Романовна, ладно, никуда не ходите – вам и так досталось через край, – Петр махнул рукой. – С ФСБ я сам свяжусь. Какие-нибудь будут еще вопросы к Надежде Романовне? – Орлов окинул приятелей внимательным, изучающим взглядом.
– Да, у меня еще есть вопрос… – Станислав изобразил напряженную мину. – А почему нельзя было сразу же, после ДТП, провести генетическую экспертизу? Все бы сразу же стало на свои места.
– Мне сказали, что остались только обугленные кости, которые для «генетики» не годятся, – в который уже раз тягостно вздохнув, пояснила Вертянина.
– Я тоже хотел бы вот о чем спросить. – Лев потер ладонью лоб. – Андрей Степанович дома в свободное время занимался своими какими-то заводскими делами? Может быть, после него остались дневники, черновики, наброски, телефоны, адреса, визитки?
– Занимался, и очень часто… – кивнула Вертянина. – В его кабинете до сих пор все лежит именно так, как и осталось в тот день, когда нам сообщили о том, что его нет. Я не включала его компьютер, не убирала бумаг. Лишь иногда протираю пыль. Я надеюсь, что очень скоро он вернется и сам распорядится своими черновиками, там, записями… Вы хотели бы с ними ознакомиться?
– Разумеется! – Гуров чуть пожал плечами. – Мы не могли бы прямо сейчас поехать к вам, чтобы вы показали мне кабинет Андрея Степановича?
– Пожалуйста, пожалуйста – как вам будет удобнее! – женщина поднялась с кресла. – Сейчас – значит, сейчас. Можете работать там, сколько вам будет необходимо. Даже в мое отсутствие. Хотите, могу дать вам ключ…
– Ну, это уже немного лишнее… – тоже поднявшись, Лев улыбнулся. – В крайнем случае что-то могу переснять на цифровую камеру, а что-то вы, наверное, позволите взять с собой.
– Конечно, конечно! – закивала Вертянина.
– Только сразу скажу, что мы – не чудотворцы. – Лев развел руками. – Будьте готовы и к тому, что наши поиски окажутся безрезультатными. Вы меня понимаете?
– Да, все я понимаю… – гостья сокрушенно вздохнула. – Но радует меня уже то, что я встретила нормальных, здравых людей, готовых выслушать и помочь. Вы даже не представляете, какая гора упала с плеч. Знаете, очень неуютно себя чувствуешь, когда собеседник смотрит на тебя как на назойливую муху, к тому же с серьезным помрачением рассудка. Спасибо уж за то, что отнеслись по-человечески. Ну что, отправляемся к нам? Я сейчас вызову такси.
Она достала сотовый телефон, однако Гуров остановил.
– Я предпочитаю ездить на своей машине, – сказал он, доставая из кармана ключи. – Прошу!
– Кстати, Лева, – Стас упреждающе вскинул руку, – я, наверное, прямо сейчас поеду на этот самый «Полюс-Вектор» и тоже посмотрю – вдруг остались какие-то бумаги? Заодно потолкую с тогдашним именинником. Да и с другими участниками банкета. Вы не припомните, он в каком ресторане проходил?
– Как мне сказали, в ресторане «Эльф и тролль», – немного подумав, сообщила Вертянина. – Да, у него такое вот немного странное название. Последние годы после романов Джона Толкиена многие как с ума посходили. Слышала, уже и национальность себе стали брать сказочную: кто хоббитом себя называет, кто – гоблином… Ну и рестораторы, видимо, тоже решили не отстать от моды.
– Ну, ребята, давайте, поднажмите! – глядя вслед своей гостье и операм, напутствовал Орлов. – Очень на вас надеюсь.
Выходя последним, Крячко не мог удержаться от того, чтобы в духе своей всегдашней хохмистики не изобразить за спиной Вертяниной шутовской реверанс, адресованный хозяину кабинета. «Ну, спасибо, отец родной! – весьма красноречиво говорил его взгляд. – Уж удружил так удружил – век не забуду!..»