Василеостровский район
Купцы, художники, поэты…
Рассказ о доме № 10 по набережной Макарова, наверное, надо начать с описания окружающей местности. Река – Малая Нева, набережная – бывшая Тучкова. Совсем близко – Тучков мост. Названием своим и мост, и набережная обязаны купцу Аврааму Тучкову, на средства которого построен мост. Набережная Малой Невы от Стрелки до реки Смоленки никогда не была парадной, служила местом выгрузки и хранения товаров. Да и в гранит набережная оделась только в начале 1960-х годов. До этого ее откос был замощен булыжником. Вот и Тучков переулок до сих пор сохранил редкое в нашем городе булыжное покрытие мостовой. Недаром здесь любят снимать фильмы из «старинной жизни».
Места, если можно так выразиться, «торговые». Действительно, и Биржа неподалеку, и Таможня. И старый Гостиный двор, спроектированный еще Доменико Трезини (вернее, его часть), все еще цел на Тифлисской улице неподалеку. А место, где мы сейчас находимся, связано с именами старинных купеческих родов. Дом № 12 по набережной – эффектный, с башенкой, построен на участке купеческой семьи Яковлевых. Яковлевы – уральский купеческий род, горнозаводчики. Здесь на берегу Малой Невы находились склады чугуна и железа, доставляемого с Урала, так называемый Сибирский двор. Современный красивый дом построен в начале XX века, когда участок уже принадлежал графу Стенбок-Фермору, женатому на одной из Яковлевых. А вот дома дальше по набережной, № 14 и № 16, это 20-е годы XIX века, архитектор Авраам Мельников. Типичные дома того времени, такими был застроен когда-то весь Петербург. На первом этаже лавки, на втором – конторы. Ну, а в третьем этаже сдавались квартиры.
Но вернемся к нашему дому № 10. Во-первых, он громаден. Он занимает целый квартал, образуя трапецию. С одной стороны он числится по Биржевому пер., 1, с другой – по Волховскому пер., 2. Когда-то это был обычный дом XVIII века, вытянутый вдоль набережной. Нынешние очертания он приобрел в 1841–1842 годах, когда архитектор Александр Христофорович Пель на месте старых строений возвел громадное трехэтажное здание с замкнутым двором. В доме сдавались квартиры, их снимали разные, в том числе и весьма известные люди. Так в 1848 году здесь некоторое время жила семья Ильи Чайковского. Для его сына, восьмилетнего Петра, это первый петербургский адрес.
Дом переходил из рук в руки, как и все петербургские доходные дома. И вот, в 1860-е годы его владельцем стал один из братьев Елисеевых, Григорий. В 1870-х годах дом перестраивает архитектор Людвиг Шперер. Внизу в первом этаже располагается магазин Елисеевых, выше – квартиры. Видимо, дом не случайно был куплен Елисеевым – здесь, на Васильевском, находилось, можно сказать, их родовое гнездо. В самом деле, за углом (Биржевая линия, 14) – дом, где располагались елисеевские квартира и контора. После передачи этого и соседних зданий Оптическому институту в доме квартировали сотрудники института, в частности, здесь жили известные физики Д. С. Рождественский и С. И. Вавилов, имя последнего носит институт. А по Биржевому переулку, напротив нашего дома, тянутся мощные здания портовых складов XVIII века с открытой аркадой первого этажа, наподобие здания Гостиного двора. Угловое здание (Биржевой пер., 2) – это знаменитые елисеевские склады, с которых, собственно, началась история фирмы. Здание надстроено в 1930-х годах, когда его передали Оптическому институту. Теперь оно украшено скульптурными эмблемами науки и техники.
Дом 10 по набережной Макарова. 2014 год
Итак, наш дом № 10 по Тучковой набережной принадлежал до 1918 года Елисеевым. Но как-то так случилось, что в нем начали селиться художники. Возможно, их привлекал великолепный вид на Петропавловку, светлые помещения, которые можно было использовать под мастерские. Во всяком случае, в доме успели пожить и живописец М. П. Клодт, и старший товарищ передвижников Г. Г. Мясоедов, и И. Н. Крамской, и И. И. Шишкин. Но вот в 1887 году известный архитектор Гавриил Барановский надстроил дом, и наверху появилась великолепная мастерская с огромным окном, выходящим на Петропавловку. С 1898 по 1910 год ее снимал Архип Иванович Куинджи. Здесь же находилась его квартира.
Архип Иванович был удивительным человеком.[14] Он родился в Мариуполе, его семья имела греческие корни, сначала фамилия звучала «Еменджи». Вариант «Куинджи» появился только в 1857 году и означал по-татарски «золотых дел мастер». Это была профессия деда Архипа Ивановича.
Мальчик Архип потерял отца в возрасте 8 лет, вскоре умерла мать. Будущий художник жил в семье старшего брата Спиридона, пас гусей, помогал в лавке. То есть, никакого образования он фактически не получил. Однако так любил рисовать, так стремился «выучиться на художника», что сумел преодолеть все препятствия, приехать в Петербург, стать вольнослушателем Академии художеств и, в конце концов, – знаменитым художником. Картины его поражали современников. Известно, что, когда он выставил «Лунную ночь на Днепре», посетители выставки просили разрешения заглянуть за холст – нет ли там подсветки. Кстати, Куинджи был первым, кто организовал «выставку одной картины». И ведь на нее ломился «весь Петербург». Люди в очереди стояли, чтобы посмотреть не на жанровую картину, не на портрет известной личности, а на пейзаж. Слухи сопровождали художника – говорили, что, якобы, известный химик Дмитрий Иванович Менделеев (с которым Куинджи действительно дружил) подсказал ему рецепт каких-то удивительных светящихся красок. Хотя Куинджи, как и всякий художник, экспериментировал с красками, смешивал их, но светятся они не потому, что какие-то особенные, а потому что «особенным» был глаз художника.
А. Куинджи
В жизни Куинджи есть некая тайна. В расцвете сил, будучи знаменитым, богатым, всеми признанным, он вдруг перестает выставлять свои картины и даже очень долго никому не показывает их. Что это было, почему – можно только строить догадки.
Но работать Куинджи не переставал. И продолжал преподавать. Сюда в эту мастерскую в доме на Тучковой набережной приходили Константин Богаевский и Вильгельм Пурвит, Николай Рерих, Аркадий Рылов и многие другие. По воспоминаниям современников, Куинджи был замечательным педагогом. Довольно часто случается, что мастер навязывает свое видение мира, свой стиль, и ученики превращаются в маленькие копии учителя, эпигонствуют. Так бывает и в литературе, и в изобразительном искусстве. А вот Куинджи сумел воспитать разных художников, не подавить их индивидуальность, а наоборот – выявить ее.
Учитель, сотвори ученика —
Прекраснейшее из твоих творений, —
Твой мозг и сердце, и твоя рука —
Вот инструменты.
Пусть родится гений.
Учитель, воспитай ученика,
Подправь его неопытную душу,
Пока еще податлив он, пока,
Тебя он может слушаться и слушать.
Учитель отпусти ученика,
В неволе не проверит крыльев птица,
Пусть на тебя он смотрит свысока,
Пусть до тебя не хочет опуститься,
Пусть тень его полета и рывка
Падет и зачеркнет твою дорогу, —
Учитель, пощади ученика,
Прости его, Учитель, ради Бога![15]
Это стихотворение Светланы Розенфельд, мне кажется, написано и об Архипе Ивановиче Куинджи. Он ведь был не только замечательным педагогом, но еще и удивительно добрым человеком. Сколько он помогал своим ученикам, и не только своим. Куинджи за свой счет возил молодых людей в Европу, где они осматривали музеи и художественные выставки. На его пожертвования в Академии были организованы Весенние выставки, где наиболее талантливые живописцы могли получить поощрительные премии.
Сейчас в мастерской и квартире А. Куинджи – музей. Я провела опрос моих знакомых, людей интеллигентных, и выяснила, что никто из них этот музей никогда не посещал. К своему стыду, я тоже побывала в нем совсем недавно. Может быть, кого-то он разочарует – не так много мемориальных вещей, работ Куинджи практически нет. Но когда видишь это светлое высокое помещение, громадное окно, выходящее на Малую Неву, возникает потрясающее ощущение подлинности пространства…
Но не только художниками славен дом № 10. Здесь в квартире Михаила Лозинского когда-то находилось издательство «Гиперборей».
По пятницам в «Гиперборее»
Расцвет литературных роз
Журнал под этим названием выходил с октября 1912 по декабрь 1913 года. В его издании принимали активное участие Николай Гумилев и Сергей Городецкий. А кабинет Лозинского видел и Анну Ахматову, и Осипа Мандельштама, и Георгия Иванова, и многих других поэтов Серебряного века. Кстати, Гумилев и Ахматова жили неподалеку, в Тучковом переулке, 17. Это – их первая с Ахматовой семейная квартира. Они шутливо называли свое жилище «тучкой».
Михаил Лозинский, блистательнейший наш переводчик, был еще и обаятельным, тактичным и глубоко порядочным человеком. Гумилев говорил, что, если бы пришлось показывать жителям Марса образец землянина, выбрали бы Лозинского – лучше не нашли бы.
Здесь в квартире Лозинского готовился к изданию второй сборник Ахматовой «Четки», принесший ей настоящую славу. Ну и еще надо добавить, что собиравшиеся у Лозинского были очень молоды. Гумилеву в 1914 году исполнилось 28 лет, Ахматовой – 25, Мандельштаму – 23. Не обходилось без шуток, розыгрышей. Так, направляясь в «Гиперборей», Мандельштам, задыхаясь от смеха, повторял:
Не унывай,
Садись в трамвай,
Такой пустой,
Такой восьмой.
А на одном из заседаний авторы только что вышедших книг должны были сидеть в лавровых венках.
Литературная аура до сих пор окружает этот дом; на первом этаже расположен Центр современной литературы и книги.
Старинный дом на Тучковой набережной продолжает быть приютом писателей и поэтов, хранит память о замечательном художнике Архипе Ивановиче Куинджи… и в то же время остается домом, в котором живут люди. От души надеюсь, что они знают историю своего дома, гордятся им и берегут его.
Старый Гостиный двор на Тифлисской улице. 2013 год
А елисеевских-то складов уже нет… Вернее, они надстроены и переделаны в недешевый отель. В утешение себе могу сказать, что выглядит он все же лучше, чем жуткий новодел по соседству (элитный жилой комплекс «У Ростральных колонн»). Ну, а о скандале с высотками, испортившими вид на Стрелку, не слышал только ленивый. Когда-то Г. К. Лукомский писал об этом уголке Васильевского: «Наиболее цельный и самый старинный квартал сохранился, кажется, у Тучкова переулка на Васильевском. Здесь по Волховскому переулку тянутся низенькие плоские построечки едва ли не Петровского времени (такие же низенькие, но не столь старинные постройки тянутся по Иностранному переулку). Здесь же неподалеку, на углу Тучковой набережной и Тучкова переулка находятся и старинные, теперь заколоченные флигеля, амбары, вообще залы церковных построек и служебные флигеля… <…> Прекрасные дома на углу Среднего проспекта и набережной, старинные амбары, отлично обработанные дворы и особняк на Биржевом переулке – как все это вместе (особенно с бывшим старым Гостиным двором) типично, цельно! Какой прекрасный угол старины сохраняется здесь… Еще и теперь любитель старины не пожалеет о потерянном времени, если заглянет сюда»…[16]
Прошу прощения за длинную цитату, но советую любителям старины поторопиться! А то ведь и к Гостиному двору, спроектированному Трезини, уже подобрались инвесторы. И что-то серо-бетонное встает за старыми стенами…