Москва в начале веков
Ольга Никишина
Москвичи – люди нараспашку, истинные афиняне, только на русско-московский лад. Они любят пожить и… действительно хорошо живут.
Москва всегда любила пожить и почудить. Еще Пушкин писал: «Невинные странности москвичей были признаком их независимости. Они жили по-своему, забавлялись как хотели, мало заботясь о мнении ближнего. Бывало, богатый чудак выстроит себе на одной из главных улиц китайский дом с зелеными драконами, с деревянными мандаринами под золочеными зонтиками. Другой выедет в Марьину рощу в карете из кованого серебра 84-й пробы. Третий на запятки четвероместных саней поставит человек пять арапов, егерей и скороходов – и цугом тащится по летней мостовой».
Купеческая Москва не отставала от барской, особенно в XIX в., когда купец в Москве почувствовал себя «первым человеком». Московские купцы всегда выделялись из всех российских и уж совсем были непохожи на европейских. Они не так ценили деньги. В Москве больше значила яркость характера, способность удивить. Здесь все мерилось особой мерой: любить – так без памяти, жертвовать – так сотни тысяч, врать – так без удержу. А еще Москва всегда была очень богомольна, верила всему чудесному, таинственному, ездила на богомолье к Троице, не начинала никакого дела, не помолившись у Иверской.
Не так давно отпраздновала Москва свой юбилей – восемь с половиной веков. И сейчас, в начале нового столетия, словно замерла, вспоминая, что было век назад, и два века, и три, и раздумывая: куда идти, куда вести Россию? И что будет с ней самой? Вспомним и мы вместе с ней, «как все начиналось».
Когда Москва впервые была упомянута в летописи в 1147 г., она была еще только княжеским селом на Боровицком холме, а все ее население состояло из дворовых слуг князя с ключником во главе, однако в начале XIII в. это уже город, обнесенный крепкими деревянными стенами, занимавший треть теперешнего Кремля, а к началу XIV в. уже «настало быти» княжество Московское: Москва окрепла, и у нее появился свой князь – Даниил Александрович, сын Александра Невского.
Прошло еще 100 лет – XIV век, особенный век русской истории: трудный и славный, переломный для Москвы, да и для всей Руси. В начале XV в. Москва уже столица. Вместо обгоревших стен дубового города стоит город каменный. Белые стены надежно защищали от врагов и укрепляли веру в непобедимую силу московского великого князя. Вокруг именно этого Кремля началось объединение Москвы-народа, Москвы-государства. Из этих стен началось выступление всеобщего русского войска на священную битву за свободу, за независимость. Сергий Радонежский, Дмитрий Донской, Куликово поле, кольцо монастырей вокруг Москвы… Возрождение русской земли, впервые объединившейся, поднявшей голову среди страха и отчаяния, ордынских набегов и княжеских усобиц. К началу XV в. митрополичий двор уже давно переехал сюда из Владимира, уже принесена чудотворная Владимирская икона Богоматери, освятившая политическую твердыню города, стоит уже главная православная святыня – Успенский собор – и другие, хоть и небольшие, но каменные храмы, богато украшенные иконами и фресками. Московские храмы расписывают Андрей Рублев, Даниил Черный. В Москве уже льют колокола, монастыри начинают играть роль и школы, и академии. Москва становится центром возрождения русской культуры, под крылом митрополита собираются все выдающиеся мастера – церковные люди (ремесленники, писцы, каменные здатели, древоделы и иные мастера, «каковы ни буди»), освобожденные от даней и пошлин, а митрополичий двор становится доброй школой для всякого художества и ремесла.
Начало XVI в. Сильно изменился облик Москвы. Перестроены Успенский собор и все обветшавшие первые каменные храмы на главной площади страны – Соборной, для чего привезены итальянские мастера (за время тяжких испытаний, нападений, смут и усобиц свои зодчие утеряли искусство строить большие храмы). Москва переустраивалась: итальянцы, лучшие строители крепостей в Европе, возводили новые стены Кремля вместо старых, разрушавшихся от времени и многих пожаров, местами залатанных деревом. Кремлевская крепость стала островом, окруженным водой: с одной стороны – Москвой-рекой, с другой – Неглинкой, со стороны Красной площади и торга – глубоким рвом, выложенным белым камнем и кирпичом. Ров наполнялся с помощью подземных ключей. Через ров и Неглинку к проездным башням Кремля построены подъемные мосты. Красивая и совершенно неприступная крепость. Московский Кремль ни разу никто не смог взять приступом. Итальянец Павел Иовий писал тогда о Москве: «Домы в Москве вообще деревянные, довольно просторные, с тремя комнатами: гостиной, спальней и кухней. При каждом доме есть свой сад и огород, в каждом квартале – своя церковь. На самом же возвышенном месте стоит храм Богоматери, славный по своей архитектуре и величине. Москва построена… в середине государства, ограждена реками, укреплена замком и по мнению многих никогда не потеряет первенства своего».
Санные гонки в Петровском парке. XIX в.
Панно «Принцесса Греза» (худ. М. Врубель) на фасаде гостиницы «Метрополь». Начало XX в.
Бал у князя Шаховского. Начало XX в.
Москва начала XXI в.
И вот подошел XVII век. Первый на Руси выбранный царь Борис Годунов видит задачи своего государства в глобальном масштабе. В 1600 г. как символ наступающей новой эпохи с надеждой на будущее небывалое возвышение Руси он достраивает до 81 м колокольню Ивана Великого, на столетия определившую силуэт Кремля и высоту всех строений в городе. Уже стоит каменная стена Китай-города вокруг посада, уже поставлен перед Кремлем собор Покрова что на Рву (Василия Блаженного) в память о покорении татарских царств Казанского и Астраханского, только что выстроена каменная стена вокруг Большого Посада, или Царева града, – Белый город, в виде подковы (символа счастья) с 27 башнями. Стены его были беленые, а внутри были слободы, свободные от налогов. Вскоре вокруг всех посадов был построен деревянный город – Скородом (скоро строили) – в виде почти абсолютного круга (символа идеала) диаметром 5 км. Деревянная стена вскоре сгорела, и вместо нее насыпали земляной вал со рвом. После смерти Годунова началась Смута, народ назвал это время Московской разрухой. В Кремле на царском дворе, в церквах и палатах стояли немцы и литовцы. Все палаты и хоромы были без кровель, без полов и лавок, без дверей. Однако XVII век готовил Москве нечто хуже Смуты – раскол русской церкви, а по существу, и всей России на два непримиримых лагеря…
Начало XVIII века. Правление Петра I. За прошедшие 100 лет Москва стала другой. Вид Кремля изменился: уничтожены подъемные мосты к проездным башням, а сами башни достроены шатрами. Кремль приобрел сегодняшний облик. В Москву из Европы проникли знания о барокко, и у нас оно трансформировалось в «узорочье», потом в «дивное узорочье», но этого Москве показалось мало, и родилось «дивное-предивное узорочье». Появились арки с подвесной гирькой, двойные кокошники, наборные колонки, кубышки, здания стали украшаться изразцами. Город уже вышел за пределы Земляного вала слободами: возникли Сокольники (где занимались соколиной охотой), Хамовники (где жили ткачи), Басманники (где выпекали хлеба особой конфигурации), Мещанская (польская, от слова «място» – город), Ямские слободы. Через Москву-реку уже выстроен каменный мост – очень красивый, но такой дорогой, что «дороже каменного» означало баснословную цену. Москва была еще, по существу, громадной деревней (на 16 358 дворов, по петровской переписи 1701 г.) с немощеными переулками, и только большие улицы назывались мостовыми, потому что были покрыты деревянными мостами из бревен. Среди такой деревенской обстановки златоглавый каменный Кремль казался сказочно красивым.
Со времени Петра начинается новая история Москвы. Разрушающиеся здания Кремля не обновляются, место расчищается в видах чистоты и красоты для устройства площадей и строительства зданий во вкусе нового времени. Один за другим исчезают памятники кремлевской древности.
В начале XIX в. Москва уже устойчиво воспринимается как вторая столица после европейского Петербурга. Об этом времени осталось гораздо больше свидетельств. Прошедший век Просвещения, «бабий век» правления императриц, блестящий век Екатерины с громкими воинскими победами и Пугачевским восстанием изменил Москву вместе со всей Россией до неузнаваемости. Место боярских палат заняли дворянские усадьбы в стиле классицизма, почти все деревянные оштукатуренные. Разобраны стены Белого города, на этом месте разбит первый в Москве бульвар – Тверской, любовь и гордость москвичей. В Москву переезжают удалившиеся от двора богатые вельможи, живут широко и вольно. Дают обеды, вошедшие в пословицу, танцуют на балах. При этом передвигаться по Москве пешком, особенно в дождливую погоду, было довольно затруднительно, поскольку тротуаров так и не было.
Москва была поразительно разнообразна. Наряду с великолепными дворцами – бедные домишки. Сады и огороды чуть ли не в центре города. Обилие церквей, больших и малых, архитектуры самой разнообразной. Нищие с котомкой под головой спокойно спали на ступеньках роскошных домов в Кремле и в Белом городе, не зная даже, кому эти дома принадлежат. Жили свободно, свободно говорили вдали от двора, хотя две трети населения Москвы составляли крепостные. В Английском клубе в разговорах о возможной войне хвалились, что Бонапарта на веревке приведут. При этом Москва очень любила французов и вообще иностранцев. Французов любили издавна за почти русскую беспечность. Молодежь читала главным образом французские романы, подражала французским обычаям и французской моде. Московские щеголихи согласны были втрое платить за все парижское. У дам вошли в употребление косметика и духи (одеколон появился после похода наших войск во Францию). Вошли в большую моду обмороки, «нервы».
Гостеприимство, хлебосольство москвичей того времени были прямо баснословны. У Василия Сергеевича Шереметева были постоянные завтраки, после которых подавалось до 30 саней, и гостей везли кататься по Москве. Чтобы соответствовать такому образу жизни, многие жили не по средствам. На обедах проматывали имения, а под старость зачастую жили в крайней бедности. В течение зимы, начиная со второй половины ноября, в Москве каждый день бывало 40 или 50 балов, на которых играло до 1300 крепостных музыкантов. Танцевали каждый день, не только на балах, но и на «завтраках с танцами». Многолюдство чрезвычайное, веселье бешеное.
На льду Москвы-реки проходили народные масленичные гуляния. Веселились без памяти, разоряясь на наряды, простой народ пил и буянил. Крещенское водосвятие 6 января справлялось с колокольным звоном, пушечной пальбой. Лед трещал от обилия народа. По окончании церемонии проходил смотр невест. Перед вереницей невест разгуливали молодые купчики, одетые в богатую новую одежду. На льду Москвы-реки устраивались бега – катанье в обгонку, одно из любимейших удовольствий москвичей.
Начало XX века. Не увидишь уже Неглинки: она забрана в трубу, нет и барских усадеб – вместо них строятся новые особняки, доходные дома, банки, кинотеатры, пассажи, гостиницы в новом, сказочной красоты стиле модерн. Серебряный век русской культуры, небывалый творческий взрыв во всех областях – поэзии, архитектуре, театре, музыке, науке, философии, живописи. В Москве уже создан Исторический музей, и она становится центром национальной культуры. Здесь рождается Художественный театр и знаменитая на весь мир система Станиславского. Купцы-меценаты строят церкви, больницы, богадельни, народные столовые, театры, собирают картины, книги, иконы; теперь они главные в городской думе и первые на театральных премьерах. А впереди – долгий XX век…
И вот уже пришел век XXI, когда-то казавшийся фантастически далеким. Время – вещь относительная. Кажется, что все было не так уж давно – Дмитрий Донской, Иван Грозный, Петр I, Пушкин… Интересно, как будут через несколько столетий описывать Москву начала XXI века? «Метрополитен имел уже… станций, только что было введено в строй Третье автомобильное кольцо, еще строилось Московское Сити…» А москвичи сегодня – какие они? Да, в сущности, такие же – и пожить широко не прочь, и в чудеса верят, и если уж любят – так без памяти…