Глава 2
Очнулась я от ощущения прохлады: кто-то обтирал мне лицо влажной тканью. Вдосталь насладившись приятными ощущениями, я разлепила веки. На меня смотрели встревоженные глаза незнакомого мальчика. Заметив, что я пришла в себя, он вскочил и, отбежав в угол, насторожённо наблюдал оттуда за моими действиями.
Я села. Всё кружилось, голова гудела, меня подташнивало, видимо, я заработала сотрясение. Но это не помешало мне подняться и осмотреться. Наверное, мы находились в том самом разрушенном доме, возле которого произошла трагедия, едва ли ребёнок сумел бы утащить меня дальше. В комнате отсутствовали окна, и было тепло, благодаря очагу в углу, где горел огонь и что-то жарилось. Помещение оказалось довольно большим и с обстановкой: два матраца, стол, четыре стула и высокий шкаф составляли его убранство.
– Спасибо, что спас меня, – произнесла я, повернувшись к подростку. – Как тебя зовут?
Тот внимательно выслушал, помолчал, а потом ответил:
– Кирос.
И похлопал ладонью по груди.
– Ника, – протягивая руку и делая шаг к нему, сказала я.
Мальчик испуганно шарахнулся прочь. Я удивилась:
– Почему ты меня боишься? Я не причиню тебе зла.
Снова возникла небольшая пауза.
– Да, скорее всего, вы на это не способны, – наконец ответил подросток, – но если хочешь остаться в живых, надо быть осторожным всегда и со всеми.
А мне стало ясно, почему он с трудом меня понимал. Говорили мы на одном языке, но сильно искажённый здешний звучал, как чужой. И всё-таки мы могли объясняться, что очень меня порадовало.
– Что это за страна, Кирос? – задала я вопрос.
– Не знаю, – ответил он, поколебавшись, – сейчас нет стран.
– Но ведь ты откуда-то знаешь это слово? – настаивала я.
– Из книг, – объяснил он, – их много в библиотеке.
– У вас есть библиотеки?
Изумлённая я, наверное, выглядела забавно, потому что подросток прыснул:
– Они разрушены, но книги там остались.
– Как же ты научился читать? Сам?
– Мама научила, – погрустнев, ответил мальчик.
– И где она сейчас?
– Её убили.
Мы замолчали. Я не решалась выспрашивать, а он, похоже, не горел желанием делиться наболевшим. Но детское любопытство, в конце концов, взяло верх.
– А вы откуда? Говорите вроде бы по-нашему, но как-то иначе…
– Я землянка.
Он пожал плечами.
– Да и я тоже. Но вы не здешняя, так?
– Слава Богу, – подумала я, – что это моя планета, а не Марс.
А вслух сказала:
– Я из другой реальности. Из России.
– Точно, – вдруг крикнул он так громко, что я вздрогнула, – Россия! Это Россия.
Я воззрилась на него.
– А почему она в таком упадке? Что здесь случилось?
Кирос печально покачал головой.
– Понятия не имею, – произнёс он, – я родился, когда всё уже было разрушено.
– Сколько тебе лет?
Неожиданно почувствовав доверие, он придвинулся ближе и обратился ко мне на «ты»:
– Тринадцать. Я понимаю, почему ты спрашиваешь. Хочешь узнать, давно ли здесь так плохо? Давно. Даже мама не помнила ничего другого.
– Охо-хо!
Я расстроилась. Мальчик взял меня за руку.
– Не печалься, мы выживем. Сегодня ты убила хозяина этой лошади….
Он кивнул на камин со скворчащей сковородкой.
– …значит, будет пища. И долго….
– Стоп! – испуганно сказала я. – Там жарится лошадь или её владелец?
Подросток расхохотался.
– Конечно, мы кушаем не слишком сытно, но людей никто не ест.
Я вздохнула с облегчением, а он продолжил:
– Сейчас мы пообедаем и ты, наверное, уйдёшь, да?
Голос ребёнка упал, на глаза навернулись слёзы.
Я покачала головой.
– Нет. Во-первых, у меня сотрясение мозга, нужно отлежаться. Во-вторых, я считаю, что дети не должны жить в одиночестве, поэтому на некоторое время останусь с тобой.
Взгляд его загорелся.
– Ты усыновишь меня?
Я колебалась, не зная, как отнестись к неожиданному предложению. Но когда мальчик, не дождавшись ответа, горько заплакал, сетуя на своё сиротство, все сомнения исчезли.
– Да, – твёрдо сказала я. – Но, Кирос, ты, наверное, видел, что всадники увезли моего мужа. Я должна его найти. А тебе придётся пойти со мной.
Подросток закивал.
– Я готов, – ответил он. – Мне надоело это место. И… твой мужчина – достойный воин, он заслуживает того, чтобы его спасли.
– Ты прав, – сказала я, обнимая ребёнка, уткнувшегося мне в плечо зарёванным, но сияющим личиком.
Вскоре мы ели жареного скакуна, оказавшегося удивительно вкусным. Я жалела лошадь, но понимала, что в этой реальности человек должен думать, в первую очередь, о себе и себе подобных, чтобы сохранить едва теплящуюся в землянах искру жизни.
Жуя, Кирос посматривал на меня, словно пытался разгадать причину моей задумчивости. Проглотив кусок, он спросил:
– Жалко коня, да?
Меня настолько удивила его проницательность, что я подавилась и раскашлялась. Мальчик постучал меня по спине, и постепенно дыхание пришло в норму.
– Откуда ты знаешь? – поинтересовалась я.
– Мой дед был ясновидцем, и его способности перешли ко мне.
– Деда тоже убили?
– Не знаю, – погрустнев, ответил подросток, – возможно. Он просто исчез, как и отец. Но от него я унаследовал умение читать мысли, лица, видеть души и влиять на людей, и это помогает мне выживать…
Поразмыслив, я произнесла:
– Кирос, я должна тебя предупредить. Если ты не хочешь, чтобы мы расстались, запомни: как только моё тело начнёт растворяться в воздухе, испуская разноцветные лучи, сразу же хватайся за меня. Если ты этого не сделаешь, я вернусь в свой мир одна.
Перепугавшийся мальчик крепко вцепился в мою руку, а я засмеялась:
– Не сейчас. Пока я никуда не собираюсь исчезать. Сначала я должна найти мужа.
– А если он умер?
Озноб пробрал меня до самых костей.
– Нет, не верю! Он сильный и выдержит всё, если только…
– Только что?
– Если не решит, что меня, действительно, убили.
Подросток помолчал, обдумывая мои слова.
– А ведь «смерть» твоя выглядела очень правдоподобно, – наконец сказал он. – Вполне возможно, что ему тоже так показалось.
Вскочив, я воскликнула:
– Но тогда он может потерять волю к жизни. Мы должны отправляться немедленно!
– Только через несколько дней.
– Почему?
– Во-первых, ты сказала, что тебе трудно?
– Я справлюсь…
– Во-вторых, – перебил он, – нужно провялить мясо и запастись водой. Без припасов мы умрём в пути.
– Но зачем идти так далеко? Ведь те, кто схватил Диму, наверняка заперли его где-нибудь неподалёку.
Мальчик отрицательно покачал головой.
– От города остался только этот дом, да ещё несколько зданий вдалеке, остальные же давно превратились в руины. Появление здесь патруля – случайность, как и в тот день, когда они напали на маму. Но если отряд не убивает человека, а забирает с собой, то увозит, скорее всего, в столицу, а она далеко, и добираться туда не меньше недели.
– Ничего себе! – охнула я. – А как называется сей стольный град?
– Никогда не знал, а может, просто забыл. Мне лишь известно, что он существует, и то, в какую сторону нам идти.
Пять дней, в течение которых мы готовили дорожный паёк, тянулись, словно резиновые, я сходила с ума от тревоги за Диму. Если те люди не прикончили его сразу, что они с ним сделали? Однажды я обратилась с этим вопросом к Киросу.
– Взрослые говорили, что самых крепких и сильных мужчин продают в рабство правителю, и с каждым там поступают по-своему. Кого-то отправляют на тяжёлые работы, а хороших воинов делают гладиаторами для развлечения знати.
– Кто здесь правит?
Мальчик нахмурился.
– Не знаю. Уверен я только в одном – это не человек.
– Почему ты так думаешь?
– Родители слышали это от тех, кто его видел.
– А как он выглядит?
– Не имею понятия.
Мы замолчали. После длительной паузы подросток сказал:
– Завтра уходим. Нам надо хорошо выспаться.
Подкатившись мне под бок, Кирос мгновенно уснул, а я ещё долго лежала с открытыми глазами, глядя на тлеющие угли очага. Перед моим внутренним взором стояло лицо Дмитрия, которого мне так недоставало. Наконец, выругав себя за отсутствие силы воли, я смежила веки и вскоре погрузилась в сон.
На заре мы покинули наше убежище, неся за плечами большие самодельные рюкзаки с едой и питьём. Было начало апреля, кое-где ещё лежал снег, и, хотя я надела балахон, сшитый из одеяла, и мужские ботинки, найденные в шкафу, холод пробирал меня до костей. Попрыгав на месте, чтобы разогнать кровь, я зашагала быстрее.
Кирос оказался более приспособленным к путешествию, хотя из пальто уже вырос, и длина рукавов его старомодного редингота2 составляла ровно три четверти. Мальчик радовался приключению и, непрерывно болтая, бежал впереди меня. Я же крутила головой, оглядывая окрестности и постепенно мрачнея.
Вокруг царило безмолвие, даже птицы не пели в тягостной атмосфере распада. Я смотрела на полуразрушенные здания, поваленные столбы и деревья, искорёженные рельсы, огромные кратеры, и в душе нарастала паника. Наверное, мы зря снялись с места, оставив дом, дававший нам тепло и защиту? Возможно ли отыскать в этом царстве гибели затерявшегося в нём человека?
Эти невесёлые мысли, похоже, отразились у меня на лице, потому что Кирос, взглянув на меня, замолчал. В полной тишине, нарушаемой только звуками наших шагов, мы прошли ещё несколько километров. Остановившись, чтобы перевести дыхание, я почувствовала, что не в состоянии двигаться дальше. Убежавший вперёд подросток вернулся и, заглянув мне в глаза, сбросил с плеч рюкзак. Достав оттуда кусок плотной ткани, мальчик расстелил его на земле.
– Садись, – приказал он.
Я рухнула, как подкошенная, с благодарностью глядя на приёмного сына. А он тем временем доставал припасы и разводил костёр с помощью первобытного приспособления из двух палочек, вращающихся одна в другой. Топлива вокруг валялось достаточно, и вскоре рядом весело затрещал огонь, согревая и оживляя моё измученное тело. Но Кирос не дал ему разгореться в полную силу, а когда я спросила, почему, ответил:
– Мы на открытом пространстве. Большое пламя могут заметить те, кого не хотелось бы видеть нам. Маленькое не так бросается в глаза, да и потушить его проще.
Я дивилась его предусмотрительности, а мальчик раскладывал на чистой тряпке куски мяса и вешал над костром котелок с водой.
– Ты раньше делал такие переходы? – поинтересовалась я, без аппетита жуя вяленую конину. – Откуда ты знаешь, как вести себя в дороге?
– Я родился не там, где мы встретились. После того как исчез отец, мы с мамой отправились искать новое место, где могли бы укрыться. Она и научила меня всем этим премудростям.
Приняв сказанное к сведению, я подумала, что если бы не Кирос, я, скорее всего, не протянула бы здесь больше суток. И внезапно моя душа наполнилась нежностью к этому несчастному, одинокому, но такому сильному ребёнку. Подросток, чувствовавший все перемены моего настроения, замер и поднял большие серые глаза, в которых застыл вопрос. Встав, я подошла к нему, крепко обняла, прижавшись губами ко лбу и ласково гладя по голове, а мальчик уткнулся лицом мне в плечо.
Он был маленьким, меньше меня ростом, и очень худым: недоедание и тяжёлые условия жизни сделали своё дело. Охваченная горячей жалостью, я заставила его бросить хлопоты, усадила и велела есть. Кирос набросился на мясо, как изголодавшийся волчонок, заглатывая огромные куски и запивая их водой.
Когда мы насытились и лежали в сонном оцепенении, набираясь сил перед дорогой, подросток вдруг напрягся и, вскочив, перевернул котелок, загасив неторопливо горящий огонь.
– Поднимайся, – напряжённым шёпотом произнёс он, – уходим!
Кое-как покидав вещи в рюкзаки, мы засыпали пепелище мусором и, скатившись в ближайший кратер, затаились.
Вскоре над нашими головами послышались топот копыт и грубые голоса. Патрульные что-то обсуждали, и мне показалось, что в разговоре прозвучало слово «жатир». Конечно же, я не поверила своим ушам. Язык этой реальности уже не являлся русским, и я запросто могла принять одно за другое. Наконец, звуки стихли, и мы покинули укрытие.
– Как же нам выбраться? – поинтересовалась я, глядя на крутую стену ямы.
Кирос улыбнулся, достал из мешка… сапёрную лопатку и принялся ковырять слежавшуюся почву. Поднявшись по получившимся ступеням наверх, земля выдержала его небольшой вес, он кинул мне конец тонкого каната, предварительно обмотав другой вокруг обломка столба.
Я начала восхождение, но неожиданно почувствовала, как что-то схватило меня за щиколотку и потянуло обратно. Мне удалось высвободить ногу, но через секунду крепкие путы стянули голени, и тело моё, оторвавшись от стены, зависло в пространстве.