Среда, 30 апреля 2014 года
К вечеру гроза разыгралась на полную силу. За окнами окончательно потемнело, лампа накаливания освещала купе проводника тусклым жёлтым светом, и, только когда сверкала молния, в вагоне становилось достаточно светло. Люминесцентные лампы никак не хотели включаться, сколько Виктор не щёлкал рубильником. Только что он закончил заполнять отчётный бланк и теперь сидел, откинувшись на спинку дивана, и допивал чай. На полном ходу поезд раскачивался вверх-вниз, как будто на волнах, и Виктору нравилось сидеть вот так в полумраке, глядя, как струйки воды ползут по диагонали окна.
Четыре из восьми пассажиров вагона вышли на предыдущей станции, а новых не появилось, поэтому в отчётном бланке Виктора было заполнено всего несколько строк. Этот самый бланк ему предстояло отнести начальнику поезда, вместе с деньгами, вырученными с продажи двадцати стаканов чая. Конечно, он не мог продать столько чая, но деваться было некуда. Нужно будет заодно спросить, как уговорить пассажиров выпить по пять стаканов – подумал Виктор и улыбнулся.
Сделав последний глоток, он поставил стакан на стол, взял бланк и пошёл с ним по пустому вагону. Единственные четыре пассажира расположились в противоположном его конце, и, проходя мимо, Виктор осведомился, всё ли у них хорошо, и не хотят ли они ещё чаю. Чаю они больше не хотели.
Соседний вагон был совершенно пуст, зато следующий за ним – почти весь заполнен людьми в военной форме. Некоторые из них играли в карты, некоторые разговаривали друг с другом, но большинство просто сидели, молча уставившись в окна. Внос бил густой запах пота и перегара. Хоть кому-то не придётся за чай со своего кармана платить, подумал Виктор, переступая через кожаные ботинки и ныряя под чьи-то ноги, торчащие поперёк прохода на уровне его головы.
– Это что, передислокация? – спросил он, заглянув в купе проводника. Тучная женщина оторвалась от кроссворда и пожала плечами:
– Да они сами не знают. Или не знают, или не имеют права рассказывать. А ты что, к начальству? На отчёт?
– Да, у меня четыре человека в вагоне.
Женщина с пониманием покачала головой:
– А за двадцать чаёв, будь добр, заплати! На кой они вообще нужны, эти рейсы, если на них никто не ездит?
– Да уж… – вздохнул Виктор. – А, кстати, в каком вагоне штаб?
– В двенадцатом.
– Спасибо, – ответил он и пошёл дальше.
В штабном вагоне, возле купе начальника поезда стоял пожилой человек. Это был старый знакомый Виктора, поездной электромеханик Евгений Михайлович. В синем рабочем халате он стоял напротив окна. Руки его были скрещены на груди. Старик всматривался в темноту за окном.
– Здравствуйте, Михалыч, – Виктор протянул руку. Атмосфера пустых вагонов действовала на него угнетающе, и он был рад видеть знакомого человека. Михайлович нехотя оторвал взгляд от окна.
– А, Витя… – он пожал протянутую руку. – И тут мы с вами, выходит, вместе, – он старался говорить приветливо, но глаза его не выражали никаких эмоций.
– Как ваши дела?
В ответ Михайлович только рассеяно пожал плечами, и Виктор понял, что он не настроен разговаривать.
– Кстати, Михалыч, у меня в вагоне люм не работает.
– А на приборах что?
– Полный заряд. Но там сенсорная панель.
– А, чёрт бы её побрал, эту сенсорную панель! – он нервно махнул рукой и нахмурил брови, так, что Виктор невольно почувствовал себя виноватым. – Какой у тебя вагон?
– Шестнадцатый.
– Ладно, я зайду, посмотрю.
– Спасибо, – сказал Виктор, но старик уже снова уставился в окно. Он ничего не ответил.
Виктор повернулся и постучал в дверь купе начальника поезда.