Иерусалим, Израиль
5 июня 2012
Мари все время не покидало чувство нереальности происходящего. Очень хотелось проснуться. Вынырнуть из наваждения: выбраться на сушу настоящего мира, отдышаться и оглянуться назад – на бурные волны ночного кошмара, совершенно не страшного, если смотреть с берега. Но проснуться не удавалось.
Девушка находилась в царстве неясных образов и невнятных звуков. Монотонных, резких, пугающих. Кап-кап, хлоп-хлоп-хлоп, «быстрее!». Гулкое эхо шагов приближалось, стучало в такт биению сердца. Горячее дыхание невидимого человека, шлепок резиновой подошвы о мокрую поверхность. Далекий шум падающей воды. Сотни приглушенных звуков переплетались между собой, создавали пугающую симфонию. И тьма – целая вселенная зыбкой темноты. Она накатывала со всех сторон, прикасалась незримыми пальцами. Хлоп-хлоп. Опять шлепок подошвы. Ожидание чего-то ужасного, смертельно опасного, цинично топчущего сознание коваными сапогами. Из сумрака к тебе приближается кровавый убийца – персонаж из просмотренного на ночь триллера…
Перед глазами – рябь: желтоватые пятна стремительно проносятся сверху вниз. В ушах бешено колотится сердце. Губы щекочет ледяной ветерок. К обнаженной ступне прикасается что-то прохладное и оттого неприятное.
Дурной сон? Норовит спутать настоящее с вымышленным, хочет испугать до холодного пота и вскрика. Бррр. Надо просыпаться. Сию же минуту!
Мари изо всех сил вонзила ногти в ладони. От боли сознание чуть прояснилось. Но глупый антураж страшного сна и не думал исчезать: обрел более контрастные формы, слегка налился красками.
Под высоким потолком мелькали прямоугольные лампы. Слабый апельсиновый свет едва разгоняет полумрак. Пахнет кисловатой сыростью и гнилью.
– Что это? – спросила Мари, со стоном приподнимая голову. Содрогнулась от ледяной боли в затылке. – Эй, что происходит?
Вопрос остался без ответа – никто не услышал.
Звук ее голоса тонул в громком топоте сотен башмаков.
– Где я?
Перед глазами проносилась бесконечная лента близкого потолка. Темнота – лампа – темнота – поворот…
Поскрипывали металлические шарниры каталки. Сквозь перестук поспешных шагов пробивалось едва ощутимое гудение воздуха. Запах, подсказывающий, что Мари везут по тоннелям городского коллектора, набивался в ноздри, мешал глубоко вдохнуть.
Кто-то, толкавший каталку, на которой лежала Мари, изредка задевал пряжкой ремня ее босые пятки. Каталка грохотала на выбоинах в бетоне, шелестела простыня.
– Быстрее! – крикнули из темноты.
Топот шагов усилился. К нему добавилось тяжелое дыхание сотен невидимых людей. Мари успевала выхватить взглядом словно бы отдельные фрагменты исполинской живой мозаики. Пятнистый комбинезон армейского покроя, еще один, и еще. Белая рубашка с трепещущими полами. Женское платье, разорванное от плечика и до пояса. Опять темно-коричневая солдатская куртка.
Мари потрясла головой. Поморщилась от колючей боли в висках. В ушах гремело приглушенное эхо, звуки доносились волнообразно – то набирали силу, то ослабевали. Веки нестерпимо жгло, как при длительной бессоннице.
Девушка обнаружила, что привязана к каталке. Ей удалось освободить руку, протереть глаза.
– Быстрее!
Ощутимо тряхнуло. Мари сильно ударилась затылком о хлипкую подушку. Боль так стремительно прокатилась от затылка к вискам и темени, что из глаз потекли слезы. Девушка выругалась, отказавшись от попыток приподняться.
В скором времени стало заметно светлее. Ламп на потолке прибавилось, в стенах появились широкие дверные проемы, наглухо закрытые стальными перегородками. На вертикально задвинутых створках ни табличек, ни надписей – лишь широкие красные линии.
Мари повернула голову, по-прежнему морщась от боли и щурясь в надежде что-нибудь рассмотреть.
В полуметре справа поскрипывала еще одна каталка. На ней, до подбородка укрытый простыней, лежал какой-то парень. Лица не рассмотреть – голову парня укутывали бинты, из-под них выбивались черные курчавые волосы.
Рядом с каталкой бежали солдаты. Дутые штаны, камуфляжные безрукавки, светлые рубашки. У каждого стальной шлем с поднятым забралом и прибором ночного видения. За спиной – автомат или винтовка, высокий походный рюкзак, увенчанный тщательно свернутым спальным мешком.
На формах военных виднелись знаки отличия израильской армии. Это немного успокаивало.
«Война? – подумала Мари, тщетно роясь в памяти, стараясь найти подсказку. – Что же здесь происходит? Где я?»
Последнее, что смогла припомнить девушка, – взрывы на центральной улице Иерусалима. Какой-то араб обвязал себя поясом с динамитом и бросился под колеса школьного автобуса. К счастью, шофер успел заметить смертника. Автобус вильнул и, ударившись передним бампером о витрину, заехал внутрь торгового центра «Бэйт Хедар».
Мари завизжала, вжимая педаль тормоза. Старенький «Ситроен» занесло. По лобовому стеклу пробежала горящая волна; язычки пламени ворвались в салон. Боковое зеркало снесло осколком шрапнели.
Машину Мари закружило и отшвырнуло взрывной волной. Лицо ударилось о шипящую подушку безопасности. Руль согнулся, оставляя на бедрах широкие полосы, мгновенно наливающиеся синевой.
Целое облако разлетающегося стекла. Свист серебристых шариков, которыми была начинена взрывчатка. Испуганные крики прохожих – люди искали укрытие; в дверях торгового центра возникла давка. Стонали раненые, истекая кровью, тут же лежали несколько погибших от взрыва.
Дрожа от страха и понимая, что лишь чудом осталась жива, Мари выбралась из покореженного автомобиля. Истошный вой сирен оглушал. Хотелось рухнуть на тротуар и залиться слезами, размазывать гарь по лицу. Но вид обугленного бока школьного автобуса, покрытого волдырями оплавившейся краски, заставил Мари сдержать себя в руках.
Она обежала машину, дрожащими пальцами попыталась вставить ключ в замок багажника. Удалось. Достала кожаный сундучок аптечки, ринулась к разбитой витрине.
Взрыв зацепил только заднюю часть автобуса. Мари надеялась, что никто из детей не пострадал.
Шофер ошалело мотал головой, видимо, оглушенный взрывом.
– Вы в порядке? Вас осмотреть? – спросила Мари. – Я врач, – пояснила она, встретившись с непонимающим взглядом водителя; мало кто верил, что столь молодая особа является доктором.
– О детях позаботьтесь. – Шофер откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
Девушка бросилась внутрь салона. В автобусе плакали перепуганные дети.
– Мама! Мама! – тихо подвывал маленький толстоватый паренек, побелевшими пальцами сжимая плечо. Из-под ладони сочилась кровь.
– Сволочь, – тихо выругалась Мари, адресуя слова неизвестному террористу.
Опустилась рядом с мальчиком на колени.
Громко спросила:
– Кто-нибудь еще ранен?
В ответ детишки чуть притихли и замотали головами.
Мари улыбнулась, успокаивающе зашептала какую-то ерунду пострадавшему ребенку. С трудом отвела его руку от раны. Убедилась, что ничего серьезного, обычный порез от осколка стекла. Извлекла из аптечки антисептики и бинт.
Откуда-то из-под земли донесся монотонный рокот. Единственное уцелевшее стекло автобуса мелко завибрировало. В супермаркете с грохотом завалился стеллаж. Со стуком покатились какие-то коробки. С потолка упала тяжелая балка перекрытия. Раздался жуткий крик – кого-то придавило. На улице громко щелкнуло, послышался шум воды – видимо, прорвало водопровод.
Немногочисленные оставшиеся поглазеть на автобус посетители торгового центра бросились на улицу.
– Всем из автобуса! – закричала Мари, распознавая признаки землетрясения.
Она схватила своего пациента за шиворот и поволокла его к двери. В проеме исчезал шофер.
Земля ожила. По отполированным плиткам пола пробежала змеистая трещина. Отовсюду раздавался скрежет, будто невидимый великан сдавил супермаркет в объятиях. Стеллажи падали один за другим. Разбивались стеклянные сосуды, лопались пакеты с молоком и кефиром. С маленького фонтана свалилась гипсовая статуя ангелочка. Белая голова откололась, покатилась к выходу.
– Стой! – Мари схватила шофера за рукав, понимая, что церемониться не следует. – Помоги вывести детей!
На бледном лице мужчины появилось виноватое выражение. Он обогнул девушку и исчез в салоне.
– Беги на улицу, – приказала Мари мальчишке, благо выход – разбитая витрина – находился всего в нескольких метрах. – Сразу беги к людям из «Скорой помощи» или полиции. Давай!
Несильно подтолкнула школьника в спину. Схватилась за приоткрытую дверь и заскочила на ступеньку. Приняла в руки еще одного малыша, выволокла его из автобуса.
Зубодробительный гул усилился. Трещина в полу разрослась до размеров анаконды. Один ее край начал подниматься. Каменная крошка посыпалась в образовавшуюся щель. Одинокий стеллаж, неведомо как оставшийся нетронутым, медленно наклонился и съехал вниз.
Обнажилось серое нутро исковерканного бетона. Каменная стена приподнялась до уровня двух метров. Крышу перекосило, вниз со стуком падали балки перекрытия и армированные колонны, поддерживающие потолок. Казалось, что супермаркет переломили напополам.
И вдруг все закончилось. Дрожь земли исчезла так же внезапно, как и началась.
– Шесть или семь баллов, – сообщил шофер, передавая девушке очередного малыша. По лицу водителя стекали градины пота. – Уже восьмое за этот год. Прямо-таки конец света. А я уже подумал…
Он еще о чем-то рассказывал – налицо последствия стресса. Но исправно помогал детям выбраться.
– Слава богу, закончилось… – пробормотала Мари.
Звуки паники постепенно утихали. На улицу выходили люди – до этого прятавшиеся в дверных проемах. Раздались звуки сирены «Скорой помощи». Где-то невдалеке загрохотали танковые гусеницы. Военные спешили к месту теракта.
К автобусу бежали медики. Из приоткрытых дверей с шестиконечными звездами доносились визгливые звуки готовящегося к разряду дефибриллятора.
– Заносите этого, – командовал кто-то властным голосом. – И в первую очередь займитесь детьми.
– Девушка, – на плечо Мари опустилась теплая рука, – позвольте поработать специалистам.
Спустя полчаса Мари, все еще содрогаясь от воспоминаний, сидела на мостовой, сжимая горячую кружку.
– Спасибо за кофе, – поблагодарила она врача – краснощекого мужчину неопределенного возраста, слегка растрепанного после происшествия. – Очень вкусный.
– Жена варила, – похвастался врач. – Она у меня просто ребе по обхождению с кофейниками и турками. Но не беспокойтесь – в больнице у нас кофе не худшего качества.
– В больнице? – сделала вид, что не поняла Мари. – По слухам, нет ничего хуже, чем кофе из автомата в израильской больнице. Никогда в жизни не буду его пробовать.
– И все же придется, – хитро прищурился врач, поправляя воротник халата.
– Вы намекаете, что собираетесь забрать меня в госпиталь?
– Не намекаю, – хмыкнул собеседник. – Требую! Причем уже в четвертый раз.
– Но я здорова, – не согласилась девушка. – Со мной все в порядке.
– Вы же доктор, не так ли? – убеждал врач. – Вам ли не знать, что вы могли обзавестись сотрясением мозга, внутренними кровоизлияниями или…
– Я в порядке, – повторила Мари.
Врач нахмурился.
– Прошу, – он требовательно махнул рукой в сторону приоткрытых дверей «Скорой помощи».
Мари пробормотала что-то сердито-невразумительное и влезла на переднее сиденье. Врач уселся рядом.
Шофер загремел ключами, взревел мотор. Машина медленно двинулась сквозь толпу зевак, по обычаю, наводняющих любые места происшествий.
– И почему каждый праздношатающийся считает своим долгом посмотреть на человеческие страдания? – заворчал доктор, извлекая из нагрудного кармана наполненный шприц. – Это обезболивающее, – пояснил он. – У вас ведь еще болит голова?
Мари позволила сделать себе укол. На нее накатила истома. Боль отошла, а вместе с ней стихли звуки. Даже стоны раненого, лежащего в кузове, унеслись куда-то вдаль. А вскоре и совсем утихли.
Больше девушка ничего не помнила.
– Эй! – позвала Мари, очнувшись от воспоминаний. – Мне кто-нибудь скажет, что происходит?
– Я бы тоже хотел это узнать.
Говорил тот самый парень, на каталке справа.
– Как вы здесь оказались? – спросила девушка – прокричала, чтобы громкий топот сотен тяжелых ботинок не унес ее слова.
– Если бы смог – пожал бы плечами! – прокричали ей в ответ. – Попал в больницу! А оттуда – сюда!
– Я тоже!
Кажется, парень не услышал.
Рокот человеческого прибоя – двигавшихся едва различимых в полумраке людей – внезапно усилился. Потолок унесся куда-то в невообразимую высь. Темнота сгустилась, упав так стремительно, точно Мари швырнули в колодец.
Девушка завертела головой, напрасно напрягая зрение. Она смогла разглядеть только широкоплечего солдата, толкавшего ее каталку.
– Где мы? – без надежды на ответ снова спросила Мари.
– Включить генератор! – глухая команда принеслась откуда-то сверху.
Что-то заклокотало, раздался вибрирующий металлический звук. На стенах, ближайшая оказалась в нескольких сотнях метров от девушки, замигали, раскаляясь, лампы дневного света.
– Ого! – Мари округлила глаза, пытаясь добиться малейшей реакции солдата, которого успела окрестить Конвоиром. – Нас привезли в секретную правительственную пещеру и теперь на мне и на Перевязанном, – кивнула в сторону недавнего собеседника, – будут ставить запрещенные опыты?
Помещение действительно напоминало пещеру. Высокие своды, скорее всего, образовывали купол, не видимый в темноте. Холодные стены покрывала мелкая изморось влаги. Вот только не хватало сталактитов и сталагмитов – вечного атрибута пещер. Кроме того стены явно изготовили, «отлили» из армированного бетона. По ощущениям Мари, помещение имело не меньше двух километров в диаметре. Впрочем, она могла и ошибиться.
Сквозь десятки овальных входов в пещеру вливались сотни людей: солдаты в полном обмундировании, мужчины в деловых костюмах, перепуганные женщины, некоторые прижимали к груди хныкающих детей; многие тащили сумки и чемоданы. Большинство людей было едва одето. Кажется, их загнали сюда, принудительно вытащив из постелей.
Самым странным для Мари оказалось то, что все молчали. Никто не перешептывался, не бубнил. Только шорох ботинок, туфель и босых ног.
– Активировать подъемник.
В центре пещеры загрохотало. Пол ощутимо завибрировал, сверху посыпалась бетонная крошка. Кто-то вскрикнул от неожиданности – за шиворот попало каменное крошево.
Мари приподнялась, насколько позволили ремни, и уставилась на громадный каменный круг, медленно уходящий в бетон; диск вращался, ввинчивался в пол, затем ушел куда-то в сторону. Из образовавшейся дыры еще сильнее потянуло затхлостью. В шахте заскрипели крепления подъемного механизма, скрывавшегося за люком.
Платформа остановилась в полуметре ниже уровня пола. Солдаты подволокли к ней тяжелые металлические сходни. Поднимая искры и нещадно лязгая, они упали вниз.
Военные слаженно построились кольцом вокруг платформы. За ними расположились десятки каталок, в точности таких, на какой лежала Мари. За каталками толпились люди. Из арочных отверстий в стенах появлялись все новые и новые. Если бы Мари удалось окинуть пещеру взглядом сверху, она бы удивилась: здесь собралось уже не менее десятка тысяч израильтян.
– Первая группа – вперед! – скомандовал тот же голос.
«Интересно, – подумала Мари, – как они ориентируются здесь, где и какая группа?»
На полу появились фосфоресцирующие линии. Пробежали через все пространство пещеры, очертили платформу ровными лучами.
Каталку толкнули, провезли между рядов солдат, с грохотом спустили по трапу.
– Ожидание – сорок минут, – сообщил кто-то.
Зашипели невидимые пневматические трубки. Где-то внизу заревел исполинский мотор. Платформа содрогнулась и поплыла вниз, с каждой секундой наращивая темп движения. Бетонные стены колодца, разделенные на четыре сектора направляющими механизмами лифта, плавно заскользили вверх. Вскоре от пещеры осталось лишь воспоминание – слабое пятнышко света наверху.
– Кто-нибудь скажет мне, что происходит? – не стерпела Мари. – Я наблюдатель ООН и имею право знать.
– Не ори! – ответили из темноты. – Внизу тебе все объяснят.
– Что за долбаная секретность?! Куда меня приволокли?! Почему привязали?
– По-видимому, – предположил знакомый голос, – нас привязали, чтобы мы не свалились при движении с каталок. Наверное, мы больны.
– Говорите за себя, – облегченно, поскольку хоть кто-то поддержал разговор, произнесла девушка. – У меня отличное здоровье. Но да черт с ней, с этой больничной телегой. Мне больше интересен тот фарс, в котором мы сейчас участвуем. Что все-таки, мать вашу, происходит?
– Вы русская? – В тоне собеседника угадывалось, что он улыбается. – Ругаетесь совершенно по-русски.
– Бельгийка, из Валлонии.
– О, горячая кровь!
Мари хмыкнула и призналась:
– Впрочем, вы отчасти правы. Я успела побывать замужем за русским.
– Ух. Голос такой молодой, а уже успели…
– К чертям любезности! – огрызнулась девушка. – Мы с вами где-то у черта на рогах, вокруг немые солдафоны. Может, лучше подкинете пару версий происходящего?
Парень некоторое время молчал.
– Полагаю, мы стали свидетелями конца света.
– Да вы что? – преувеличенно удивилась Мари. – Потому нас упрятали глубоко под землю? Чтобы спасти остатки человечества, переждать Апокалипсис в укрытии, а потом возродить цивилизацию?
– Думаю, так. Других объяснений у меня нет. С начала года и до этого момента лишь на нашем полуострове произошли тридцать два землетрясения.
– Сколько? – изумилась девушка. – На моей памяти их было восемь. Откуда такая цифра?
– Из новостей. Если верить побасенкам политиков и ученых, матушка Земля решила всех нас наказать. Ну, знаете, за вырубку лесов, убийство фитопланктона в океанах…
– Вы тоже смотрели фильмы «2012» и «Послезавтра», – сделала вывод Мари, пока не вдумываясь, куда же из ее памяти девалось время, за которое столько всего произошло. – Но что-то мне не верится в глобальное потепление.
– Мне тоже не верится, – поддержал ее сосед, – ведь я – климатолог. И все же не могу поспорить с фактами. За последние несколько лет на страну обрушивались страшные ураганы, запад изрядно затапливало десятками цунами. А сколько людей лежит в больницах с солнечными ударами и ожогами. Или лежало…
– Эй, Конвоир, – позвала Мари солдата. – Что, действительно началось светопреставление? Планета гибнет от солнечной активности?
Вместо ответа со дна шахты поднялась сильнейшая вибрация. В недрах земли загрохотало, будто там бушевала гроза. Со стен посыпались камни. Сверху раздался истошный вопль. Что-то со свистом рухнуло вниз с такой силой, что платформа содрогнулась. На щеку Мари упали горячие капли.
– Не удержался солдат, – грустно прокомментировали из темноты. – А по протоколу должен был стоять в десяти метрах от края. Хорошо хоть с собой никого не забрал…
Ему не ответили. Зашуршали одеждой, оттаскивая труп разбившегося человека подальше от каталок.
Перевязанный молчал. Мари билась в беззвучной истерике. Все указывало на то, что на поверхности планеты бушует некий страшный катаклизм. Иначе зачем все эти люди так глубоко под землей?
Платформа бесшумно скользила вниз. Рокот моторов приближался, а вместе с ним подземный холод сменялся несмелой теплотой.