4
Зигфрид сидел за столом в своём кабинете и нервно постукивал указательным пальцем правой руки по краю клавиатуры. Он только что вернулся из морга, Альберт был в полном восторге от этого детектива. Что он уже знает? Про восьмое поколение ему сказал этот идиот Хайнрих. Хотя, конечно, не идиот. Всё равно сказать пришлось бы. Вот только этому вояке знать было не обязательно. Не умеют держать язык за зубами. Про то, что это был химера, принадлежавший Башне и созданный для особого задания, он выяснил сам. Так быстро… Действительно хорош. Задание… Зигфрид сжал руку в кулак. Он сам не знал, что это за задание. Всего существовало три особых группы химер, каждая подготовлена к какой-то миссии. Вроде бы, разведка глубоко за линией фронта, но ему в это не верилось. Тут явно было что-то большее. Не его ума дело. И уже точно не этого Рейденберга. Гедерберг сказал, детектив может задавать любые вопросы, и он должен ответить на них. Вот только… знал бы он сам. Зигфрид нервно дёрнулся, когда зазвонил телефон. Кто ещё? Как будто у него мало было проблем без этого назойливого… Гедерберг. Зигфрид нехотя поднял трубку.
– Доброе утро, штандартенфюрер Фендербах, – ровный бесцветный голос главы Отдела всегда вызывал у Зигфрида дрожь. – Штандартенфюрер Рейденберг, я полагаю, уже прибыл и начал расследование?
– Я как раз собирался вам доложить, – Зигфрид почти не солгал, – штандартенфюрер фон Рейденберг уже осмотрел тело жертвы и сейчас осматривает место преступления. Потом он должен зайти ко мне. Я как раз собирался позвонить после разговора.
– Что ж, отлично, – голос Гедерберга звучал немного устало, – он уже нашёл что-нибудь?
– Штандартенфюрер уверен, что убийца химера, скорее всего, того же поколения, – Зигфрид снова начал постукивать пальцем по краю клавиатуры. – Бригаденфюрер, это ведь невозможно? Если пойдут слухи о том, что химеры убивают друг друга… Возможно, стоит ограничить круг общения штандартенфюрера Рейденберга? Мне кажется, он не понимает, где находится, и какие последствия могут быть у его действий.
– Штандартенфюрер Фендербах, – голос Гедерберга стал жёстче, – вам не стоит ничем ограничивать штандартенфюрера Рейденберга, более того, вы должны всячески ему помогать. Чем скорее дело будет раскрыто, тем быстрее исчезнет сам источник слухов. Его специализация – резонансные преступления. К тому же, вы, кажется, работаете вместе с внутренней разведкой? Предоставьте им разбираться со слухами. Ваша задача – не допустить новых жертв среди химер. Убийство не должно помешать выполнению задания.
– Слушаюсь, бригаденфюрер, – Зигфрид сжал телефон, – если бы я только знал, с какой целью…
– Вам этого знать не обязательно, – произнёс Рейнер, – предоставьте штандартенфюреру Рейденбергу всю необходимую информацию. Следующий доклад сегодня вечером, в шесть.
– Слушаюсь, – тихо ответил Зигфрид телефонным гудкам. Ответить на вопросы, на которые ты не знаешь ответа? Последнее время у него было слишком много работы, о которой стоило молчать. Скорее всего, это связано. Зигфрида прислали сюда из-за химер, из-за их особых заданий. Агенты Башни были на всех участках фронта, где были задействованы образцы восьмого поколения, но так не повезло только ему. Наблюдатель. Зачем он только приехал? Зигфрид закрыл лицо руками и откинулся на спинку стула. Проклятый песок, проклятые артобстрелы, ненормальный доктор, спецзадания, химеры, трупы. Здесь он понял, что не выносит вида мертвецов. Именно здесь, где они были повсюду. Зигфрид судорожно выдохнул. Скорее бы уже это всё закончилось!
Рейнер положил телефон на стол. Он был слишком резок с штандартенфюрером Фендербахом? Возможно. Поздно ночью недавно возникшая террористическая группа «Новое Слово» попыталась прорваться в центр города. Башня уже некоторое время наблюдала за ними, потому что свержение Индиго они ставили одной из главных целей. Бессмысленно, конечно. Среди членов группы оказалось много приверженцев одного из новых религиозных культов, на первый взгляд безобидного. После проверки три недели назад его передали Шестому Отделу Пятого Управления, занимавшемуся сектами, признанными неопасными. Террористов удалось остановить и ликвидировать, полтора десятка были захвачены для допросов. Среди них не оказалось ни одного сектанта – они не сдавались живыми, но их причастность была очевидна. Секту признали опасной и передали Четвёртому Управлению. Это только начало, первые попытки развязать гражданскую войну. На окраинах сейчас всё ещё шли зачистки. Рейнер прикрыл глаза и откинулся на спинку стула. Этой ночью он спал всего три часа.
– Если позволите, мне кажется, дело об убийстве химеры только кажется простым, – Нейхардт стоял за спиной у своего начальника в течение всего разговора. Рейнер специально не прижимал телефон к уху, чтобы он мог слышать. У его нового заместителя были хорошие аналитические способности и опыт в структуризации информации, это могло быть полезным.
– Химере незачем убивать другую химеру, – Рейнер вздохнул, – но, судя по всему, именно это и произошло. Если пойдут слухи, армия развалится на части. Люди будут бояться химер, потому что слабее их физически. Химеры начнут опасаться людей, потому что их больше. Это приведёт к конфликтам, мы проиграем войну.
– Химерам не чужды людские пороки, – Нейхардт склонил голову, – а значит, они могут ненавидеть, жаждать мести или справедливости. Ревновать. У них нет причин убивать друг друга, как у химер, но могут быть челевеческие причины.
– Интересная мысль, оберштурмбанфюрер, – Рейнер провёл рукой по волосам. – Человеческие чувства – ненависть, страх, одиночество, отчаянье. Химеры – прирождённые убийцы, но и они могут сомневаться.
– Только химеры с ослабленной связью или лишившиеся пары способны испытывать одиночество. – Голос Нейхардта прозвучал холодно, словно он презирал существ, способных на такие чувства. Рейнер чуть повернул голову, чтобы видеть своего заместителя. У меня ведь так и не было возможности выяснить о тебе всю правду. Первичный доклад аналитиков лёг ему на стол на следующий день после того, как оберштурмбанфюрер Кальтштейн стал его заместителем. С семьёй почти не общается – только пересылает им деньги, изредка пишет письма, друзей нет, с коллегами поддерживает ровные деловые отношения, держится отстранённо, возможно, чересчур надменно, вызывая неприязнь. Не посещает никаких подпольных клубов или сект, пьёт очень мало, мальчика или девочки нет. Холодный и закрытый как гранитная стена. Загадка. Рейнер повернулся к монитору.
– Так или иначе, химеры всегда были инструментами, не важно, подчинялись ли они приказам, или кто-то использовал их, играя их чувствами и амбициями. Если убийца химера – это вовсе не означает, что он последнее звено, – Рейнер устало потёр виски, – пока ещё у нас слишком мало информации.
Тариэль, мальчик-Индиго, закрыл лежащую на коленях книгу и посмотрел на девочку, которая сидела на столе напротив него. Её глаза были такими же ярко-синими, как и его собственные, а улыбка – такой же странной. Она пришла полчаса назад и с тех пор ждала, когда он обратит на неё внимание. Время от времени она поднимала руку и обрывала несколько лепестков с белой розы, стоявшей в вазе на столе. Тариэль дочитал главу и закрыл книгу. Он знал, о чём собирается говорить с ним Ламирэль, его сестра. Тот же почерк, та же цель. Человек, называвший себя Пророком, был им давно знаком, и сейчас он объявил им войну. Именно он и никто другой. Всё-таки истинной мудростью, не отравленной опытом и навязанными рамками, наделены только дети. Тариэль отложил книгу и сцепил пальцы в замок на колене.
– Ты всё-таки решил заметить меня, брат? – девочка улыбнулась и сжала в ладони оставшийся бутон. Лепестки осыпались на столешницу белым снегом. – Я знаю, ты сейчас очень занят подготовкой, но тебе стоило бы обратить внимание на то, что происходит в городе. Мы так и не будем вмешиваться?
– Если он хочет поиграть, зачем мешать ему? – Тариэль безразлично пожал плечами. – Мы сможем остановить его, когда захотим.
– Ты так уверен в этом, брат? – Ламирэль накрутила на палец одну из тугих пружинок своих светлых прядей, – он ходил к Пророчице Карин.
– И что она сказала ему? Что вероятности расходятся? Это мы и так знаем, – Тариэль нахмурился, – его попытки отобрать у нас право управлять людьми слишком наивны. Он ничего не может сделать, его куклы жалкие и бесполезные.
– Люди ещё слабее, но Атарэль верила в них, – девочка улыбнулась. Она знала, что Тариэль всё ещё скорбит по своей сестре. Дети должны уметь быстро забывать погибших. Брат слишком много общается с взрослыми. – Может, тебе стоит передать обязанности кому-то другому?
– Хочешь сказать, я не справляюсь? – Тариэль вопросительно приподнял бровь, – или что взрослею? Атарэль помогала мне, она хорошо знала людей. Мне не хватает её знаний, только и всего. Когда мы получим необходимые данные, он станет нам неопасен.
– А если он успеет первым? – Ламирэль наклонила голову к плечу, – он ведь тогда тоже всё узнает. Он хочет заменить нас своими куклами. Он думает, что знает людей и сможет управлять ими.
– Это намного сложнее, чем ему кажется, – Тариэль изогнул губы в улыбке, – даже его собственные Дети Богов не так ему преданы. Он не знает кодов и точного расположения.
– А ты знаешь? Это же было так давно, там всё изменилось! – Ламирэль провела ладонью по складкам платья, – он хитрый, но однообразный. Опять слухи, ложь пополам с правдой, недоверие. Это уже было.
– И хорошо сработало, – Тариэль поморщился, – он же взрослый, что от них ещё ожидать? Уверен, у него есть связи с Республикой, это он помог им начать генетические военные проекты.
– Рада слышать, что ты не считаешь его глупым стариком, – Ламирэль откинулась назад и упёрла ладони в столешницу, – мне кажется, ему просто нравится этот образ. Он играет.
– Мы все играем, мы же помним последние закаты. Конечно, играем. В пепельном мире нельзя жить без маски – задохнёшься. – Тариэль улыбнулся, – я давно не заходил к Лимирэль, как дела у твоей сестры?
– У неё всё хорошо, – Ламирэль улыбнулся, непривычно тепло и мечтательно, как всегда, когда вспоминала о своей сестре-близнеце. – Её компаньон Корна печёт замечательные пирожные. Приходи вечером.
– Корна? Не слишком ли часто она их меняет? – Тариэль покачал головой. Конечно, компаньонов приходилось менять, они ведь взрослели, но большинство Индиго старались замедлить этот процесс.
– Ей всегда претило насилие, даже такое, – Ламирэль вздохнула, – так ты придёшь?
– Конечно, – Тариэль потянулся к столику и нажал кнопку вызова. Разговор получился какой-то сухой и грубый, почти взрослый. Почему с Ламирэль всегда так? Она такая маленькая и хрупкая, что хочется её защитить. Как взрослому. Красивая девочка с длинными мягкими волосами опустилась на диван рядом с ним. Кайна, его компаньонка. Тарис, высокий и молчаливый юноша, компаньон Ламирэль, снял её со стола и осторожно опустил на ковёр.
– Тогда буду ждать тебя, – Ламирэль взяла Тариса за руку и направилась к двери. Она права, конечно. У неё был острый ум и способность просчитывать вероятности на несколько шагов вперёд, а ещё – почти абсолютная память. Она решала в уме сложнейшие головоломки и не могла устоять перед сладким. Поэтому у её сестры-близнеца Лимирэль компаньоны всегда великолепно умели готовить пирожные и десерты. Наверное, стоит сходить. Складки кремового шёлка на стенах волнами перетекали и терялись в тенях. Лёгкий ветерок коснулся щеки Тариэля, шевельнул прядку волос на виске Кайны. Скоро, совсем скоро он снова окажется там, где всё началось, в кровавой купели Индиго.
Харальд стоял, прислонившись к стене, и курил. Дело было непростым, портрет убийцы вырисовывался достаточно чётко – молодая химера восьмого поколения, близко знакомый с жертвой, возможно, из того же отряда, секретного, выполняющего особое задание Башни. Бессмысленно. Зачем ему это? Ревность? У каждой химеры есть своя пара, отношения они тоже чаще всего строят друг с другом – так легче поддерживать связь, к тому же у молодых она обычно сильная. Месть? Что мог успеть натворить химера, совсем недавно прибывший на фронт? Способ был очевиден, но он никак не мог найти причины и мотива. Главный вопрос был – зачем? В этом не было смысла. Химеры очень редко сражались с другими химерами до смерти, не на тренировках. Во время восстания генерала Шомберга на севере три года назад химер было много на обеих сторонах. Генерала поддержали ранние поколения, нежелающие отправляться на утилизацию, они бились свирепо и отчаянно, и некоторые из более поздних, жаждавшие свободы и равных прав. Вместе с войсками на подавление бунта было послано несколько отрядов молодых химер шестого и седьмого поколения, ещё совсем неопытных. Потери были ужасны с обеих сторон. Четыре месяца назад один старый химера сражалась против двух молодых. Вольфганг Шварц, Фенрир, против Гери и Фреки. Он всё-таки их не убил, и погиб не от их рук. Даже загнанные в угол, они стараются не убивать себе подобных. Намного честнее, чем люди. Харальд выдохнул струйку дыма. Это не мог быть разумный поступок. Или наоборот – слишком выверенный? Во время прошлого расследования он и сам сомневался, что химера действовал самостоятельно и не был ни чьим инструментом. Он ошибся, и в то же время оказался прав. Игра велась на другом уровне. Стоявший рядом Рольф кашлянул и выразительно посмотрел на Харальда. Пора идти, Зигфрид ждёт их. Конечно, Башня должна знать о ходе расследования. Он обещал ответы, но Харальд почему-то сомневался, что получит их. Индиго хранят свои тайны. Было, конечно, ещё несколько возможностей, их тоже стоило учитывать. Харальд пошёл вслед за Рольфом к невысокому зданию в конце переулка. Состояние аффекта или затуманенности мышления, шантаж или прямой приказ, которого нельзя ослушаться. Взбесившийся и потерявший контроль химера действовал бы иначе, да и пары обычно следят друг за другом. И одной жертвой дело бы не ограничилось. Как минимум, он растерзал бы случайно попавшихся на пути патрульных. Растерзал бы жестоко, с удовольствием, а не так – холодно и быстро, чтобы не мешались. Нет, этот не перешёл грань. Гипноз? Маловероятно, хотя кто знает, насколько сильно ему подвержены химеры? В любом из этих случаев истинным виновником является кто-то другой, не исполнитель. Тогда какова причина? Месть этому конкретному химере или нечто иное? Смута, подозрения, недоверие – то, что уничтожит армию без всякого оружия. Слухи, информационный вирус – знакомый почерк.
Рольф открыл перед ним дверь в кабинет Зигфрида. Небольшое помещение, плотные шторы задёрнуты, шкаф у стены забит папками, книгами, на столе громоздятся стопки бумаг. Едва уловимый аромат цветов, приторный и в тоже время горчащий, разлитое в спёртом воздухе напряжение. Зигфрид выглядел ещё более бледным, чем при их первой встрече, и каким-то больным. Харальд почувствовал, как внутри него растёт нервное напряжение, отдающееся эхом в позвоночнике. Странно, такое чувство возникало у него обычно, когда он находился в Башне по служебным делам.
– Вы, наконец, решили прийти, штандартенфюрер Рейденберг. – Зигфрид сидел за столом, сплетя руки на груди. – Подполковник Шнайдер, прошу вас подождать за дверью.
– Только если пообещаете не есть моего подопечного, – усмехнулся Рольф, – мне не хотелось бы объясняться по поводу его окровавленной одежды.
– Обещаю, – желчно улыбнулся Зигфрид. Рольф его раздражал – наглый, самоуверенный, считает себя умнее других. Зигфрид дождался пока подполковник выйдет и повернулся к Харальду. – Надеюсь, вы понимаете, штандартенфюрер, что мне надо будет отчитываться о каждом вашем шаге? Башня крайне заинтересована в скорейшем раскрытии преступления, без огласки.
– Я понимаю, – Харальд кивнул, – химера был из особого отряда, подчинённого непосредственно Башне. Создан для специальной работы – у него не было идентификационного чипа. К тому же, нельзя допустить распространения слухов о том, что химеры нападают на людей. То, что убийца – химера, весьма вероятно, а, значит, и тех двух патрульных убил он.
– Рад, что вы понимаете, штандартенфюрер, – Зигфрид наклонился вперёд, упёрся локтями в стол, сплёл пальцы и положил на них подбородок. Харальд, не отрываясь, смотрел в его голубые глаза и пытался понять. Ничего, глухая стена, прикрытая усталостью и нервным блеском.
– Хорошо, я буду держать вас в курсе расследования, но и вы должны понять, – Харальд сплёл руки на груди, – Зигфрид, что это не только дело Башни. Хотите вы или нет, нам понадобится содействие внутренней разведки, военной полиции и военных. В наших интересах будет сообщать им информацию.
– Не всю, разумеется, – Зигфрид кивнул, – вы успели уже что-нибудь узнать?
– Да. Успел, – Харальд понимал, что всё, о чём он сейчас расскажет Зигфриду, потом будет передано Рейнеру. Значит, Башня заинтересована в скорейшем раскрытии дела? – Я расскажу вам о своих выводах, но и вам придётся ответить на мои вопросы, Зигфрид. На те, на которые больше никто не может ответить.
– Я постараюсь, – устало ответил Зигфрид. Харальд едва заметно улыбнулся. А обещал рассказать всё. Видимо, он и сам знает меньше, чем хотел бы.
– Я изложу свои выводы, если будет необходимо, поясню. – Харальд сел на один из стульев и закинул ногу на ногу. – Сначала жертва. Молодой химера восьмого поколения, из недавно прибывших, создан специально для особого задания Башни. Хорошо знал убийцу. Убийца также химера, некрупный, скорее всего, тоже из молодняка. Убийство было совершено в состоянии относительной адекватности восприятия.
– Что вы имеете в виду? – Зигфрид нахмурился.
– Убийство было совершено не в состоянии неконтролируемой ярости и жажды крови. Это не был срыв, – Харальд пожал плечами, – но химере незачем убивать другую химеру.
– Тогда почему он это сделал? – Зигфрид задумчиво подёргал себя за нижнюю губу.
– Не знаю. Есть несколько идей, но они все пока бездоказательны. Одно точно, если бы он перешёл грань, убивал бы иначе, – Харальд посмотрел на Зигфрида, – это всё. Теперь моя очередь задавать вопросы. Какое задание должна была выполнить жертва, для чего его готовили, сколько ещё химер в группе?
– На территории лагеря сейчас находится тридцать восемь химер, служащих в Башне. Девятнадцать пар. – Зигфрид на секунду закрыл глаза, – они должны выполнить три секретных задания. Как именно они распределяются на группы и что это за задания, я не знаю. Официально – разведка глубоко за линией фронта.
– Интересно. Даже вы не в курсе. Ладно. Среди этих химер есть женщины? – Харальд закусил губу. Плохо. Зигфрид не обладает нужным уровнем доступа. Вполне возможно, убийца и жертва входили в одну группу. Если знать распределение химер, можно было бы сильно сократить первый список подозреваемых и выделить самых вероятных.
– Да, есть четыре пары, – Зигфрид удивлённо посмотрел на Харальда, – это имеет какое-то значение?
– Возможно. Пока не уверен. В любом случае, надо присматривать за химерами Башни, – Харальд поднялся, – и присматриваться к ним. Пока что они самые вероятные подозреваемые.
– Как неприятно, – Зигфрид тоже поднялся, уперев руки в стол, – я могу вам ещё чем-то помочь?
– Возможно позже, – Харальд сцепил руки за спиной, – сегодня я хочу ещё переговорить с парой жертвы.
– Рольф вас отведёт, – Зигфрид сел обратно на стул. Он боялся именно этих вопросов, потому что знал, что не сможет на них ответить. Наверное, даже сами химеры этого не знали. Детектив действительно был профессионалом, хотя Зигфриду он не нравился – Харальд его подавлял. Пока что он вёл себя осторожно, присматривался, но кто знает, как изменится его поведение потом? Бригаденфюрер Гедерберг уверен в его способностях, но его прошлое расследование привлекло слишком много внимания. Конечно, могло быть и хуже. Кто знает? В детали его никто не посвящал. Зигфрид встал и подошёл к окну. Он отодвину тяжёлую штору и нашёл взглядом одинокую детскую фигурку, стоявшую в стороне от зданий, за границей оборонительного периметра. И он здесь.
Рольф щёлкнул зажигалкой. Зигфрид его терпеть не мог, нервный хлюпик. Тучи отливали рыжим, как песок под ногами. А этот детектив явно хочет разобраться со всем как можно быстрее. Интересно, куда он так торопится? Если бы он был из тех, кто сваливает всё на первого подозреваемого, его бы сюда не прислали. Этим чудикам из Башни нужна правда, и они готовы платить за неё. Что-то он задерживается. Что там дальше по плану, полоумная химера? Замечательно. Рольф ещё раз посмотрел на отливающие рыжим тучи. Только бы они вели себя тихо, будет трудно защищать этого городского детектива, если начнётся артобстрел. Тогда и себя-то защитить трудно. Они молчали уже четвёртый день, не похоже на них. Рольф ругнулся сквозь сжатые зубы и выплюнул окурок. Мерзкие выродки, если опять придут эти, модифицированные, мало не покажется. Какого этим химерам понадобилось устраивать разборки здесь и сейчас? Где-то высоко за облаками утробно заурчал гром. Скоро может начаться гроза, может даже с пылевой бурей. Стоит отправить его в гостевую комнату пораньше.
Харальд вышел на улицу. Ветер закручивал пылевые смерчики, бросал в лицо песок. Высоко в небе пророкотал гром, рыжеватые тучи на миг вспыхнули алым и погасли. Рольф подошёл неслышно, тяжёлые армейские ботинки мягко скользили по песку. Харальд вытащил сигарету и закурил. Разговор с человеком Башни вызвал у него слишком много вопросов, по большей части никак не относящихся к делу. Тут что-то готовилось, что-то важное, и именно этому кто-то очень хотел помешать. Слишком похоже, не может же он действовать по той же схеме? Или может? Особенно, если она эффективна. Но так далеко от города? У Пророка были свои агенты на поверхности, в конце концов, он же использовал Вольфганга. Зигфрид казался даже более нервным, чем утром, что могло произойти? Рейнер? Да, вполне вероятно. Пока у него были только предположения, домыслы. Убийца – химера, как и тогда. Стоит ли за ним кто-нибудь, или он действовал по своей воле? Сигарета вспыхнула алым и сразу прогорела почти не половину. Надо проверить ещё одну зацепку. Боевые пары химер имели тесную психо-эмоциональную связь.
– Мне нужно поговорить с парой жертвы, – Харальд затушил окурок, – и он должен быть в состоянии осознано отвечать на мои вопросы.
– Тогда нам надо навестить старика Абеларда – больше никто не захотел возиться с химерой, потерявшей пару, – Рольф пожал плечами, – нам не стоит задерживаться на улице до темноты, штандартенфюрер – скоро может начаться буря, мне не хотелось бы откапывать вас из песка. К тому же химера не убежит, может, сначала пообедаете?
– Да, так будет лучше, – Харальд задумчиво потёр подбородок, – мне ещё надо обдумать всё, что я уже узнал. Подполковник, позаботьтесь, чтобы пара жертвы был готов к разговору.
– Скажу старику, чтобы подготовил, – усмехнулся Рольф. Приятно было отдавать приказы этому зануде Абеларду. А детектив себя не бережёт. Если бы не напомнил, забыл бы про еду и сон. Неужели от него требуют результатов так скоро? Убитый химера был из особого отряда Башни, они держатся особняком, ни с кем другим почти не общаются. Если это кто-то из них, арестовать его будет непросто.
Поднятый ветром смерчик прокатился по земле, ударился о сапог Рольфа и рассыпался мелким песком. Небо осветила багровая вспышка, в уши толкнулся низкий рокот грома. От высокого ограждения до самого горизонта тянулась пепельно-серая пустыня. Рольф покрутил в пальцах незажженную сигарету. Один из его отрядов должен был вернуться послезавтра из разведки. Он проводил детектива к жилому корпусу и показал выделенные ему комнаты. Пусть немного отдохнёт и поест, он с самого приезда на ногах. Рольф достал зажигалку и закурил. Предупредить Абеларда, проверить охрану периметра. Он кожей чувствовал напряжение, разлитое в воздухе.
Дэнель отложил лист с ответами. Время очередного этапа экзамена почти закончилось. Та женщина в переулке – он никак не мог заставить себя забыть её. Пророк хочет, чтобы я вернулся. Перед глазами мелькали смутные образы, обрывки воспоминаний, фраз. Всё так, как и должно быть. Дэнель удивлённо моргнул. Мысль оказалась такой просто и понятной, как же он не догадался раньше? Он не потерял память, её забрали специально. Смазливый мальчишка, потерявший воспоминания, одинокий и растерянный – идеальный вариант, кто-нибудь подобрал бы его. А может и не его одного. Так он оказался бы в доме аристократа как мальчик. А когда пришло время, он бы всё вспомнил. Идеальный шпион, внедрённый в высшие круги, не вызывающий подозрений и способный исподволь влиять на своего хозяина. На мальчика никто не обратит внимания. Особая миссия, порученная ему Пророком? И только ли ему? Тот мальчик… Харальд тогда сорвался среди ночи, друг попросил его помочь. Мальчик, знавший слово, о котором не знал больше никто. Конечно, у него была семья, не самое плохое происхождение, но у Детей были свои агенты на поверхности, не было ли прошлое того мальчика ложью? Дэнель провёл пальцем по столешнице, вычерчивая буквы. L. Мог ли он действительно быть таким же, как он? i. Возможно, но зачем такие сложности? Фридрих фон Берхерт, работает в Первом Отделе Одиннадцатого Управления, контрразведка. Если Пророк связан с Республикой, такой шпион ему был бы полезен, тем более что Фридрих часто приводит домой шумные компании сослуживцев. e. Сколько ещё таких мальчиков может быть? После возвращения памяти они все должны были выйти на связь со своими братьями и сёстрами, так? Дэнель замер. Именно, так и должно было быть. Выйти на связь, получить инструкции. b. Шпионить и, возможно, ликвидировать. Могла в том мальчике пробудиться память? Он не хотел предавать? Или просто не мог быть брошенным, не мог остаться один? Осколки древних знаний разбросаны по Империи, затеряны в сказках, книгах, страхах. Он мог узнать это слово и сам. Всего лишь мальчик, не вынесший медленно утекающего меж пальцев смысла. e. Зачем искать ответ там, где его может и не быть? Попытка оправдать Пророка? Он не выбросил тебя, это был план, возможно, тобой же и одобренный? Как мерзко – отдавать свои творения на потеху извращённо-могущественной знати, зная, через что им придётся пройти! Зато потом легко будет убить? Палец замер, дрогнул на последней букве. Её не было. Инструмент, отказавшийся подчиниться. Я не вернусь. Дэнель протянул листы с ответами преподавателю. Ещё два этапа и останется только ждать результатов. Они думают, что он всё вспомнил, и не могут понять, почему до сих пор не вышел на связь. Не хочу. Не хочу вспоминать и шпионить не собираюсь. Вы ошиблись. Я подчинился не потому, что мне так приказали, я сам этого хотел. Даже если я вспомню, я уже сделал выбор. Дэнель провёл рукой по столу, стирая невидимые буквы.
Иггдрасиль медленно вынырнул из чёрного беспамятства. Ему было ужасно холодно, мышцы сводила боль, но хуже всего было это жуткое, тянущее, невыносимое ощущение в том месте, где больше не было его. Иггдрасиля тошнило, он уже не помнил, когда последний раз ел. Ещё с вместе ним. Напарник положил ему в рот кусочек мяса, сильных горячие пальцы слегка коснулись губ. Иггдрасиль чуть не взвыл от боли – любое воспоминание разрывало его изнутри, но он заставлял себя вспоминать снова и снова. Потому что там, за этой болью, прятало нечто ещё более страшное, жуткое, невыносимое. Молодой химера пытался отгородиться, спрятаться за холодом, пустотой и одиночеством от этого чего-то. Только бы не впустить, не понять! Дверь открылась с оглушающим лязгом, по полу прогрохотали ботинки. Так громко, что хочется зажать ладонями уши. Его перевернули на спину. Прикосновения чужих рук ожогами ложились на ставшую слишком чувствительной кожу. Он едва ощутил укол – опять успокоительное? Нет, ощущение совсем другое. Откуда-то пришли цвета, звуки стали тише, холод перестал ощущаться так сильно. Что это?
– Обезболивающее, – пояснил незнакомый голос становящегося всё более чётким светлого пятна. – Ещё пару уколов, и на некоторое время ты станешь почти вменяемым. Хотя потом, возможно, станет хуже. С тобой хочет поговорить один человек, отвечай на его вопросы честно.
Иггдрасиль попытался кивнуть. Ему было абсолютно всё равно, что с ним делают, лишь бы потом дали умереть. У него уже почти не осталось сил сопротивляться. Его помыли и одели в форму. Зачем? Он всё равно бесполезен. Охранник отвёл его в маленькую комнату и усадил на стул, привязал на всякий случай. Потом ему сделали ещё один укол. В голове прояснилось, но мыслей всё равно не было. Иггдрасилю было всё равно. Боль ушла, и не осталось ничего. Напротив него стоял ещё один стул, на котором сидел незнакомый ему человек. Он не помнил его запаха – терпкий сигаретный, кожа ремня и ботинок, чуть влажная ткань армейской формы, неуловимо цветочный и запах мужчины, военного, аристократа. У него за спиной стоял подполковник Рольф Шнайдер, военный разведчик и диверсант, у него своя группа бойцов, которую он сам тренирует и сам водит на задания. Они – лучшие из лучших, способны поспорить с химерами в силе и скорости. Не с восьмёрками, конечно. Иггдрасиль почувствовал, как голова медленно наполняется воспоминаниями, мыслями. Но этот человек с внимательными и немного усталыми голубыми глазами и чёрными волосами всё равно не был ему знаком. Химера попытался разглядеть знак на вороте. Зрение сфокусировалось, лица и детали перестали расплываться. Третий Отдел Седьмого Управления – ключ, увитый цепью?
– Вижу, вы уже достаточно пришли в себя, чтобы пытаться меня вспомнить. – Мужчина едва заметно улыбнулся. – Мы не встречались раньше. Моё имя Харальд Рейденберг, а ваше?
– Иггдрасиль. – Химера нервно облизнул губы. Военный был слишком вежлив, специально опустил и звание, и благородную приставку фон.
– Меня прислали сюда расследовать дело об убийстве вашей пары. Надеюсь, вам тоже хочется узнать, кто это сделал? – Военный смотрел очень внимательно, запоминал каждый жест.
– Мне уже всё равно, – прохрипел Иггдрасиль. Он не лгал, правда могла быть страшнее любого предположения.
– Потеря пары – это ещё не конец жизни, хотя мало кто способен пережить подобное и не сойти с ума. – Военный чуть склонил голову, как будто действительно понимал. – У вас была сильная связь?
– Да, конечно, у всех восьмёрок сильная, – Иггдрасиль наклонился вперёд – его мутило.
– Тогда вы должны ответить мне на вопрос – когда именно умер ваш напарник? – военный сцепил руки на колене.
Харальд внимательно смотрел на химеру. Тому было плохо, от лекарств или от потери пары… нет, было ещё что-то, напряжение. Иггдрасиль нагнулся вперёд, уголки губ приподнялись, обнажая заострившиеся клыки.
– Я не знаю, ничего не помню! – Он почти кричал, до предела натягивая ремни, которыми его привязали к стулу.
– Нет, вы помните, и достаточно хорошо. – Харальд постарался, чтобы его голос звучал твёрдо. – Смерть напарника – это не то, что можно пропустить или забыть. Вы – не первый химера, с которым мне приходится иметь дело.
– Нет, я не помню, ничего! – Иггдрасиль упрямо мотнул головой.
– Это бесполезно, – Рольф наклонился к Харальду, – боюсь, парень невменяем. Тут вы ничего не добьётесь, штандартенфюрер.
– Скажите, вам снились сны? После смерти вашей пары? – Харальд покачал головой, давая понять Рольфу, что ещё не закончил. – Кошмары, видения?
– Да, да… снились, – Иггдрасиль сжал кулаки, – какая-то муть, ничего не понятно.
– Вы лжёте. – Харальд говорил спокойно, но твёрдо. Он защищается, защищает самого себя, но если не заставить его открыться, он ничего не добьётся.
– Нет, не лгу! Просто какие-то кошмары. Меня пичкают лекарствами, я ничего не знаю! – Иггдрасиль закусил губу, по подбородку потекла тонкая струйка крови. – Дайте мне умереть!
– Нет, пока всё мне не расскажете. – Харальд встал со стула и, проигнорировав предупреждающий жест Рольфа, подошёл к химере. Это самый важный свидетель, нельзя его упускать. Харальд опустился на корточки перед Иггдрасилем и поднял его голову за подбородок, заглянул в глаза. – Что ты видишь во сне?
– Кровь. – Молодой химера заворожено смотрел в голубые глаза Харальда. Строгий и внимательный взгляд – он может помочь. – Стены, покрытые кровью. Она везде, на земле, на руках…
– На чём ещё? – Харальд не отводил взгляд. Он видел в глазах химеры страх, боль, отчаянье, одиночество. Знакомое зрелище. – На чём ещё была кровь?
– На… – Иггдрасиль почувствовал, как к горлу подкатило то невыносимое нечто, что мучило его всё это время, и уже готово выплеснуться криком. Он не мог продолжать, потому что тогда пришлось бы признать.
– Это ты убил свою пару? – Харальд положил ладонь на руку химеры. Горячая, даже сквозь кожу перчатки. – Это на нём ты видел кровь? Не бойся.
– Да, – выдохнул Иггдрасиль. Тёмное ничто обволакивало, ватой забивая лёгкие. – Это я убил его.
– Почему? – Харальд чуть сжал руку. Не теряй сознания, прошу. – У тебя была причина убивать своего напарника?
– Нет! Конечно, нет! Никогда! – Иггдрасиль поднял голову. Краем глаза он успел заметить поражённое лицо Рольфа – тот явно не ожидал такого признания, но потом снова замер, глядя в глаза Харальда. – Мы были парой, я не мог, не хотел…. Никогда!
– Ясно. Кто-то сделал тебя орудием против твоей воли и заставил убить пару. – Харальд кивнул, не теряя зрительного контакта, – расскажи, что произошло в ту ночь. До конца, расскажи мне всё.
– Я вышел из столовой – решил пробежаться перед сном. Помню в голове было как-то мутно, я почти не чувствовал свою пару. Решил поговорить с ним об этом перед сном. – Иггдрасиль говорил тихо, с силой выталкивая из себя слова. – Я бежал всё быстрее, помню, кто-то, кажется, попытался остановить меня. Я не должен был останавливаться, надо было спешить. Просто убрал… – молодой химера выдавливал из себя короткие фразы, мысли путались, в памяти всё расплывалось. – И ещё кто-то. Мне очень надо было идти. Он стоял у стены склада. Я должен был убить. Того, кто проник в мою голову. Он должен был уйти оттуда. Как можно быстрее! Я напал. Он даже не попытался защититься. Не помню, пришёл в себя где-то за лагерем. Было ужасно пусто. Не помню, как попал туда. Ничего больше не знаю!
– Тише, ты мне уже всё рассказал, – Харальд аккуратно придержал за плечи химеру, – ты очень хорошо всё описал. Я найду того, кто сделал это с тобой.
– Сделал? Но ведь это же я! – Иггдрасиль дёрнулся, – я его убил!
– Штандартенфюрер, доверие – вещь хорошая, но вам лучше отойти, – лицо Рольфа было непривычно серьёзным.
– Уверен, ты не осознавал до конца, что делаешь, – Харальд серьёзно посмотрел на химеру. – Я почти уверен, что ты был всего лишь инструментом.
Иггдрасиль непонимающе посмотрел на Харальда. Кто-то заставил его убить пару? И зачем?
– Зачем? – слабо прошептал химера.
– Не думаю, что причина в тебе. Я разберусь и найду истинного виновника, – Харальд встал, – а тебе придётся дождаться этого. Если ты хочешь узнать, зачем.
– Но почему… как ты? – Иггдрасиль никак не мог сформулировать вопрос. Он ещё не до конца осознал, что сейчас произошло. Ощущение было, как будто нож из-под рёбер вынули. Нет, огромную ржавую арматурину.
– Ты сам хотел рассказать, только боялся. Поверить, понять, принять. Всё несколько проще, чем кажется. – Харальд улыбнулся химере. – Надеюсь, теперь тебе станет легче. Боль от утраты не исчезнет, но тебе больше не надо будет пытаться спрятать от себя страшную правду. Я рад, что ты мне открылся.
– Я не мог…. Не сказать не мог! Твои глаза… не дают лгать. – Иггдрасиль дёрнулся. Этот человек вытащил из него ту правду, в которой он боялся признаться даже самому себе. Такой уверенный, спокойный. А ведь ему хотелось кричать, разорвать здесь всё, сломать! Этот военный видел эти желания в его глазах, но всё равно подошёл. Доверился. Вытащил его. Как будто не первый раз спускается в эту бездну. Но ради него, неизвестной химеры?
– Всё нормально, тебе надо отдохнуть, – Харальд отошёл к своему стулу. Снова предельно вежливо, немного отстранённо.
Рольф едва заметно мотнул головой в сторону двери. Мы уже идём? Харальд кивнул. Да, пока достаточно.
– Я ещё поговорю с тобой, – Харальд вышел из комнаты.
Иггдрасиль судорожно выдохнул. Этот человек словно выпотрошил его, заставил вытащить то, чего он боялся, но теперь внутри осталась только пустота. Осознание того, что это он убил собственную пару, оглушило его, осушило. Боль куда-то ушла, оставив его опустошённым. Обычно химеры сходят с ума или умирают в первые часы после гибели напарника – почти невозможно пережить боль разорванной связи. Но он в это время пытался изо всех сил скрыть от себя ужасную правду. Понимание собственной причастности рвалось наружу, заглушая всё остальное. Как ни странно, но, похоже, именно его попытка обмануть самого себя в конечном итоге его и спасла. В комнату вошёл охранник и расстегнул ремни. Иггдрасиль почти упал ему на руки. У него не осталось сил на борьбу, вообще ни на что. Он просто очень хотел спать.
Рольф дождался, пока они отойдут подальше от здания военной полиции. Весь этот разговор казался ему странным. Полубезумное признание и то, как этот детектив его получил – всё это казалось каким-то нереальным. Он ни в чём не обвинял, только спрашивал. Рейденберг обращался с боевой химерой, как с испуганным ребёнком, и всё-таки получил то, что хотел. Рольфу ещё не приходилось видеть человека из Управления, который бы так вёл себя с химерами – большинство их в лучшем случае сторонилось. Да и не только они, военные тоже старались держаться подальше от полулюдей. Ему же они всегда нравились – сильные, выносливые, немного наивные и искренние. Они были созданы для войны, для драки, и им это определённо нравилось.
– Штандартенфюрер, я только одного не могу понять, как его могли заставить без его ведома? Организм химеры почти мгновенно нейтрализует любые яды и наркотики, – Рольф внимательно посмотрел в спину Харальда. Ответит?
– То, что он описал, очень похоже на действие одного нейротоксина, скорее всего, модифицированного для химер, – Харальд остановился и повернулся к Рольфу, – он вызывает что-то вроде сильной агрессивной паранойи, возникающей внезапно и быстро проходящей. Чем больше человек для тебя значит, чем больше времени ты с ним проводишь, тем больше он начинает казаться тебе врагом. У человека возникает навязчивое чувство, что он лезет в его жизнь, и единственный способ спастись – избавиться от него. Всё выворачивается наизнанку. Этот токсин очень быстро рассасывается, обнаружить его почти невозможно.
– Но убить? Насколько я понял, он буквально зациклился на этой идее, – Рольф нахмурился. Только химер-параноиков ещё не хватало.
– Мне кажется, это из-за их психо-эмоциональной связи. – Харальд заложил руки за спину. – Она во много раз усилила эффект действия токсина, но не на физическом, а на психо-эмоциональном уровне. К тому же химер учили убивать своих врагов сразу, не раздумывая.
– Тот, кто это сделал, очень хорошо знал химер, – Рольф достал сигарету и закурил, – особенности их связи и воздействия препаратов. Мне в голову приходят только их врач или Зигфрид.
– Не стоит исключать вероятности того, что это мог сделать химера. – Харальд задумчиво посмотрел в затянутое тучами небо. – Я бы даже сказал – это наиболее вероятно. Но врача химер всё-таки стоит навестить, чтобы проверить мою гипотезу. В конце концов, я не уверен до конца. С ускоренным метаболизмом химер искать следы в его крови бесполезно, тем более что всё это время он провёл на успокоительных и обезболивающих.
– Что ещё это могло быть? – Рольф настороженно посмотрел на вышку. – Если не токсин, то что? Слишком резкое изменение поведения. Вы уверены, что он не лгал?
– Когда тебе очень больно, ложь не придумаешь, остаётся либо говорить правду, либо молчать. – Уголки губ Харальда чуть дрогнули. Это были слава Вальтера фон Вейфрунга, главы Последнего Управления, занимавшегося допросами. – Если бы он продумывал свой ответ заранее, то выбрал бы что-нибудь более убедительное. Именно смена его поведения и натолкнула меня на мысль о токсине.
– Вот только как он мог попасть к нему? – Рольф докурил сигарету и выкинул окурок. – Питаются они все в одной столовой из одного котла, подойти незаметно и сделать укол тоже невозможно.
– Подполковник, мне нужно к их врачу, – Харальд опустил голову. Конечно, как он не догадался сразу? Всё же так просто. В кармане зазвенел телефон.
Дэнель вышел из здания Академии. Экзамен затянулся, он был совершенно вымотан. На улице шёл дождь, мелкий, затяжной, серый. Тяжёлые тучи ползли по небу, отливающие свинцом лужи разливались по краям тротуара. Скоро совсем стемнеет, пора возвращаться. Куда? Дэнель поднял ворот плаща и натянул чёрные кожаные перчатки. Он был уверен, что сдал экзамен, но результаты должны были появиться только завтра. Значит, завтра Отто пригласит его к себе на ужин, но сейчас он должен возвращаться. Что-то тяжёлое кольцом сдавливало грудь, мешая дышать. Страх, скапливающийся в кучах мусора, сочащийся из стен домов. Ожидание, липкое и навязчивое, как заинтересованные взгляды. Кто ты такой, откуда? Дэнель передёрнул плечами и зашагал по улице. Казалось, эта серая морось накапливается в костях, оседает на коже, заполняет мысли. Теперь это было так просто – понять его, понять, от чего он бежал, что искал, понять, что привело его в тот грязный переулок. Дэнель зашёл в пустой тупик, обогнул груду пустых ящиков, прислонился спиной к влажной стене и достал телефон.
Харальд щелчком раскрыл раскладушку. Чёрным по металлу блеснул имперский орёл. Нэль. Он поднёс телефон к уху. Тишина. Плотная, словно пульсирующая. Где-то там он. Так же сжимает холодную пластинку, прижимает к щеке. Тишина. Им не нужны слова. Нет смысла говорить, они ведь всё равно не могут сказать главного. Я скучаю. Мне плохо без тебя. Ты нужен. Ещё даже суток не прошло. Харальду казалось, в этой тишине он слышит стук его сердца. Безумно захотелось коснуться губ, которые он целовал. В поезде, так давно. Я жду тебя. Я верю – ты вернёшься. Ко мне.
Дэнель сжимал холодный металл телефона и вслушивался в тишину. Он ничего не говорил – в этом не было смысла – но от этой тишины ему становилось тепло. Он там, он слушает, ждёт. Он ответил. Юноше начало казаться, что он слышит стук его сердца, ровный и спокойный. Так близко, ещё немного и сможешь дотянуться. Дэнель улыбался. Харальд, мой, только мой. Навсегда. Я жду тебя, как всегда ждал. Эта тишина наполнена тобой. Ты слышишь?
Харальд захлопнул телефон. Кто-то из них должен был сделать это первым. В следующий раз это будешь ты. В центре груди перекатывался маленький горячий шарик. Мой Нэль, как же я скучаю.
– Всё в порядке? – Рольф с подозрением посмотрел на Харальда. – Важный звонок?
– Мой адъютант. Ничего важного. – Харальд убрал телефон в карман.
Ничего, да? Рольф усмехнулся. Почему же у тебя тогда было такое лицо? Почему ничего не сказал, хотя бы просто не поприветствовал? Не только вы умеете делать выводы, штандартенфюрер.
Небо осветило яркой вспышкой, где-то внутри тяжёлых влажных туч пророкотал гром, пробежали серебристые всполохи молний. Сильный порыв ветра бросил в лицо колючий песок, рванул с плеч плащ.
– Кажется, начинается песчаная буря, нам надо возвращаться, – Рольф всматривался в небо, – уже темнеет. С врачом вы поговорите завтра, сейчас лучше укрыться где-нибудь.
– Я хотел бы увидеть его как можно раньше, – Харальд прикрыл лицо рукавом плаща, – завтра с самого утра.
– Договорились, – Рольф развернулся спиной к ветру, – а теперь возвращаемся.
Мимо пробежало несколько солдат, на вышках зажглись прожекторы. Ветер усиливался, поднимал в воздух песок – уже почти ничего не было видно. Так быстро. Харальд закрыл рукавом нос и рот. Буря – всего лишь сильный ветер и множество мелких песчинок – смертельно опасна для человека. Рольф шагал против ветра, прикрывая собой Харальда. Идти становилось всё труднее. Серая покрытая мелкими выщерблинами стена здания появилась внезапно на расстоянии вытянутой руки.
– Уже почти, – Рольфу с трудом удавалось перекрикивать шум ветра, – дверь справа в десяти шагах. Идите за мной. Держитесь за стену.
Харальд закашлялся и едва не споткнулся. Они успели вовремя. К тому моменту, когда за его спиной закрылась дверь, сильный ветер успел превратиться в настоящую бурю. Бронированные стёкла дрожали, стальная дверь изредка вздрагивала под особенно сильными порывами. Просто тяжёлое небо, всего лишь усилившийся ветер и несколько горстей песка. Буря, которая сметёт всё на своём пути. Есть ли у него стена, чтобы укрыться?
Унтерштурмфюрер Ройль снял наушники и тихо ругнулся себе под нос. Он почти сутки ждал, пока зазвонит телефон Рейденберга, начальник приказал не только отслеживать и прослушивать все звонки, но и следить, кому именно и как часто он будет звонить. Для аналитиков Башни отслеживание звонков – одна из самых скучных обязанностей. Чаще всего телефон ставился на запись, и в конце дня оперативник прослушивал всё, что было сказано. Но бригаденфюрер Гедерберг настоял, чтобы этот телефон прослушивал аналитик, сам и всё время. Любая информация могла оказаться крайне важной, нельзя было допускать, чтобы она попала к главе Отдела слишком поздно. Почти сутки тишины, и он, наконец, дождался. И что? Они молчат! Гедерберг сказал обратить особое внимание на адъютанта Рейденберга, и он же первым и позвонил. Но они молчали, просто оба молчали! Издеваются они что ли? Ройль ещё раз ругнулся и посмотрел на чистый лист бумаги, лежащий перед ним на столе. И вот это он должен нести Рейденбергу. Ну же, ты же аналитик, вот и думай! Они издеваются – единственное, что приходило в голову. И это проверка? Неужели они так наивны, что думают – ещё пара таких фокусов, и прослушку снимут? Ну уж нет! Сколько надо, столько и буду слушать их молчание! Рано или поздно они заговорят! Ройль усмехнулся, но тут же снова помрачнел, когда взгляд его упал на пустой лист. Время докладывать.
Альфред фон Готтенхольд, глава Пятого Отдела Двенадцатого Управления Имперской Безопасности откинул на плечи широкий капюшон ритуального балахона и довольно улыбнулся. Сегодняшняя встреча прошла удачно – им удалось принять восемь новых адептов, троих из которых привёл он сам. Верховный Голос Отца был им доволен – к Истинному Пути примкнули полезные и влиятельные люди. Возможно, скоро ему удастся подняться на вторую ступень посвящения, и тогда выше него будут только верховные адепты – никогда не показывающие своих лиц Куклы. Более высокая ступень – больше влияния и власти будет, когда достойные наконец-то займут место рядом с Канцлером. А ещё доступ к древним знаниям и физическому совершенству. В этой секте существовала своя иерархия, он уже сейчас мог отдавать приказы людям, в обычной жизни превосходившим его по званию или богатству, но только приказы, касающиеся дел Ордена. Ничего, скоро всё изменится. Некоторые усилия, приложенные сейчас, потом вернутся к нему высоким положением и властью. Голос Отца говорил, что время Синеглазых вышло. Опасные слова, но Альфред был рад им. Наглые детишки, вечно смотрят сверху вниз. Кто они вообще такие и как смеют указывать им, что делать? Канцлер просто старый дурак, если верит им! Альфред ласково улыбнулся светловолосому юноше в балахоне адепта пятой ступени. Новичок, симпатичный, из чистокровных.
– Я так рад, что мне позволено было услышать Истину из уст Голоса. Я так многого не знал, не понимал. Я хочу узнать больше! – Голос юноши дрожал от восторга, глаза сияли. – Всё это так долго было скрыто! Мне кажется, я и не жил раньше! Или, может, я слишком многого прошу? – Юноша смутился и опустил глаза.
– Это нормально для такого юного и пылкого сердца. – Альфред покровительственно улыбнулся юноше. – Пойдём со мной, я расскажу тебе про Истинный Путь, которым тебе предстоит пройти.
Альфред обнял юношу за плечи и повёл по коридору в одну из комнат. О да, тебе ещё многое предстоит узнать! Конечно, устав Ордена не предусматривал подобного, но у него достаточно власти, да и Голос ему благоволит. Альфред украдкой взглянул на юношу. Красивый, совсем молоденький, хрупкое, изящное тело скрыто балахоном, но он видел его на церемонии посвящения – само совершенство. Ночь станет приятным продолжением вечера. По губам Альфреда проскользнула улыбка предвкушения.