23 июля, среда
Девочка Юля совсем не мешала, Боря оказался прав. Сидела в комнате отдыха, не показывая оттуда носа, иногда Саша даже забывала, что допустила нарушение регламента.
Перекрывающая все нормы жара кое-где в соседних областях сменялась грозами, происходили редкие отключения линий электропередачи.
– Диспетчер Рахманова, – Саша снимала трубку телефона, выслушивала доклады диспетчеров региональных систем. Нормальная смена, все как обычно.
– Иди отдохни, – предложил Боря. – Поспи часок.
Спать хотелось ужасно, но Саша знала за собой такую особенность – заснуть не сможет. Ни на часок, ни на пять минут.
– Отдохну, – кивнула она. – Хочешь, кофе тебе сварю и принесу?
– Спасибо, не надо.
В комнате отдыха с фикусом, пальмами и мягкими диванами царил полумрак. Юля свернулась клубочком на одном из диванов, Саша сначала решила, что она спит, пока не услышала тихое всхлипывание.
– Юля, – тихо позвала Саша. – Что с тобой? Что случилось?
– Ничего, – последовал ответный шепот. – Ничего. Извините.
Девочку Юлю, невысокую, кругленькую, Саша практически не знала. Здоровалась, встречая в коридоре, в компании было принято здороваться со всеми. Корпоративный стиль такой. Стиль, кстати, Саше нравился. Если бы не Гуля, которая работала с Юлей в одной службе, Саша даже не знала бы, как зовут девчонку.
– Ты плачешь?
– Нет. Извините.
Саша прилегла на свободный диван, закрыла глаза. Саша не плакала, наверное, лет с пяти. Или с трех. Потому что лет с трех для нее главным было, чтобы не плакала мама. «Меня никто не любит, – плакала та, обнимая совсем крошечную Сашу. – Меня никто не любит, и я умру».
«Я тебя люблю, мамочка, – уверяла Саша. – Я тебя очень люблю. Не плачь».
Кажется, она все-таки задремала.
– Да, – испуганно говорила рядом Юля. – Да.
Оказавшийся здесь же Боря вырвал у нее телефон.
– Деньги привезу я, – быстро сказал в трубку Боря. – Деньги привезу я, или вы их не получите.
– Боря, – Саша выпрямилась на своем диване, но Боря не обратил на нее внимания.
– Да, – говорил он. – Да…
– Черт вас возьми! – только сейчас Саша поняла, как сильно испугалась. – Что происходит? Что вы тут в игры играете? Это диспетчерский пункт!
– Мне нужно отъехать, – объявил Боря, проведя Юлиным телефоном по подбородку. – Я скоро вернусь.
– Ты!.. – задохнулась Саша. – С ума спятил? Ты уйдешь со смены?!
– Я скоро вернусь, – повторил Боря.
– Я с тобой! – маленькая Юля обхватила высокого Борю за талию. – Я с тобой, Боренька!
– Я скоро вернусь. – Он оторвал от себя ее руки, достал из кармана рубашки пачку денег, пересчитал.
– Боря, ты рискуешь работой, – обреченно напомнила Саша. Черт возьми, она тоже рискует работой.
– Я скоро вернусь, – кивнул он им обеим.
За Борей мягко хлопнула дверь. Даже при приглушенном свете было видно, что Юля опухла от слез, они лились потоком, она смахивала их тыльной стороной ладони.
– Юлечка, – стараясь говорить помягче, спросила Саша, – что у тебя случилось?
Юля мелко затрясла головой, опустилась на диван, спрятала лицо в ладонях.
На пульте зазвонил телефон.
– Диспетчер Рахманова, – Саша сняла трубку, машинально отмечая время звонка. Три часа ночи.
Следующие два часа Саша придумывала разные слова, которые она скажет идиоту Боре, когда тот наконец появится, а потом поняла, что не злится на него.
Она за него боится.
– Юля, – войдя в комнату отдыха, потребовала Саша, – рассказывай сейчас же, где Боря.
Где он?
Девушка подняла на нее испуганные глаза.
– Я не знаю.
– Юля!
– Я правда не знаю. – Она больше не плакала, говорила ровным голосом, отчего Саше стало совсем тоскливо.
– Кому он повез деньги? Куда?
– Я не знаю.
– Он должен отдать деньги и вернуться?
– Д-да…
– У тебя вымогают деньги?
Угадала, поняла Саша, глядя на молчащую Юлю. Парочка во что-то вляпалась.
Саша постояла около сжавшейся девчонки, вздохнула и вернулась за пульт.
В половине восьмого, когда вот-вот должна была появиться дневная смена, Саша опять направилась в комнату отдыха. Юля сидела в той же позе, обреченно взглянула на Сашу и отвела глаза.
Девчонку нужно было выгонять.
– Я сейчас уйду, – догадалась Юля, и в этот момент зажужжал зажатый в ее руке телефон.
Юля разжала ладони, посмотрела на дисплей, выпрямилась, подпрыгнула и закричала в трубку:
– Боря! Боренька! – а потом замерла и начала заваливаться на бок.
Только этого не хватало!
– Да! – рявкнула Саша, выхватив у девчонки телефон.
– Вы кто? – озадаченно спросил мужской голос.
– А вы?
– А я врач «Скорой», – усмехнулся абонент. – Подобрали вот Бориса Валерьевича Романенко, в больницу везем.
– Что с ним?
– А вот этого я вам сейчас не скажу. По голове ему хорошо дали, это точно. Пока без рентгена ничего больше не знаю. Без сознания он. Когда грузили, пришел в себя ненадолго, просил по этому номеру позвонить.
– Спасибо вам. Спасибо большое. А в какую больницу везете? – догадалась спросить Саша.
Мужчина ответил и отключился.
– Юля, – потрясла она лежавшую на диване Юлю. – Юлечка!
Слава богу, та открыла глаза, сфокусировала их на Саше.
– С Борей все будет хорошо, – заверила Саша. Господи, хоть бы так и было! – Ты встать можешь?
– Могу. – Юля села, потом медленно поднялась.
– Иди умойся и возвращайся. Сейчас кончится смена, и мы поедем в больницу. Одну я тебя не пущу, еще по дороге в обморок грохнешься и тоже в больницу попадешь. Только сначала зайдем ко мне, нужно собаку вывести.
Отпускать ее одну Саша не рискнула, девчонка казалась не способной здраво мыслить. Наверное, Саша тоже не смогла бы здраво мыслить, если бы Гошу отвезли в больницу с пробитой головой.
Юля послушалась, с Сашей ей было спокойнее. Жаль, что нет никого, с кем было бы спокойно самой Саше.
Объяснить Борино отсутствие оказалось проще простого.
– Он плохо себя почувствовал, я его отпустила полчаса назад, – соврала Саша.
– В такую жару можно запросто простудиться, – кивнул принявший смену диспетчер.
На Юлю, к счастью, никто не обратил внимания.
– Посмотри в холодильнике, чем бы нам с тобой перекусить, – приведя девушку домой, попросила Саша, надела на Тошку ошейник и направилась в парк привычной дорогой.
Утром Варя продолжала его не замечать. Обычно к этому времени Илья уже чувствовал себя виноватым, очень жалел жену и принимался осторожно подлизываться. Варя постепенно добрела, начинала плакать, отчего ему становилось совсем тошно, и долго объясняла, как сильно он ее обидел. Илья каялся, и жизнь восстанавливалась до следующего раза.
Он и сегодня чувствовал себя виноватым, жена же не специально это делает, просто характер такой. Только сегодня к чувству вины добавилось другое – ему хотелось поскорее исчезнуть из дома и как можно дольше ее не видеть. А лучше всего не видеть никогда.
– Кофе будешь? – спросил Илья, выключая газ под туркой.
Она не ответила. Илья стоя выпил кофе, надел шорты и футболку, вышел на улицу.
Девушку с собакой он нагнал у входа в парк.
– Что с вами? – вглядываясь в ее лицо, удивился Илья.
Раньше ему казалось, что она смотрит на мир с невозмутимым любопытством, ему самому становилось спокойно под ее взглядом. Сейчас у нее под глазами были синяки, как у больной. И вся она казалась какой-то сломленной, обессиленной.
– В каком смысле? – не поняла она.
– У вас усталый вид.
– А… Я действительно устала, у меня была ночная смена.
Странно. Она не производила впечатления фабричной девчонки. Впрочем, он бы затруднился сказать, какое впечатление она на него производила. Какое-то такое, что от нее не хотелось уходить.
Песик задержался у ближайшего дерева. Она остановилась, Илья тоже.
Она о чем-то напряженно думала, глядя мимо него.
– У вас неприятности? – неожиданно спросил он.
– Да, – она кивнула. – У меня коллегу ранили.
– Как это ранили? – тупо спросил он. – Вы служите в ополчении Донбасса?
– Нет. – Она улыбнулась. Улыбка у нее была легкая, под глазами собрались морщинки. – Я диспетчер.
– Кто? – Она не переставала его удивлять. – Кто вы?
– Диспетчер, – она опять улыбнулась.
– Круто, – признал он. – Авиа?
– Энергетика.
– Тоже не слабо.
Собака натянула поводок, они вновь направились вдоль дорожки.
– Я считал, что это чисто мужская профессия.
– Правильно считали, – подтвердила она. – Мужская. Я выполняю мужскую работу. Она, видите ли, не слишком хорошо оплачивается, мужчины предпочитают становиться начальниками.
– Так что с вашим коллегой? Его побили за то, что не предотвратил аварию? Где-то не вовремя отключили свет, и разъяренная публика поквиталась с вашим коллегой?
– Не смейтесь, пожалуйста, – попросила она.
– Простите. Что с ним? Скажите, у меня много знакомых докторов. Моя мама была врач, и связи остались.
– Нам позвонили из «Скорой». Его везли в больницу, мы сейчас к нему поедем.
Илье хотелось спросить, кто это мы, но спросил он другое:
– В какую больницу его отвезли?
Она назвала. Повезло, его мама там проработала всю жизнь.
– Вас сейчас туда не пустят. То есть вас как раз пустят.
Она, чуть улыбнувшись, озадаченно на него посмотрела, и он объяснил:
– Сейчас в больнице неприемные часы, но вас пропустят, потому что я попрошу своих знакомых. Как вас зовут?
– Александра Рахманова и Юлия Ивлева.
– Вы Александра?
– Да.
– Шура?
– Слава богу, нет. Саша.
– Илья. Не любите свое имя?
– Терпеть не могу.
– Это плохо. Это мешает внутренней гармонии, – вспомнил он. Он думал, что Саша улыбнется, но она промолчала.
– Вы правда нам поможете? – У выхода из парка Саша придержала собаку, заглянула Илье в глаза. Вид у нее опять был совсем несчастный.
– Правда, – пообещал он. – Поезжайте к своему раненому. Вас пропустят.
Маминой подруге, до сих пор работавшей в больнице, он позвонил прямо из дома, хотя раньше старался ни с кем при Варе не разговаривать. Из чувства самосохранения. Предугадать, к какому слову Варе придет в голову придраться, он так и не научился.
Убрав телефон, принял душ, переоделся и поехал на работу.
Если бы Варя сию секунду могла умереть по собственному желанию, она бы так и сделала, потому что никто не мог страдать больше, чем сейчас страдала она.
Она ждала, что Илья еще ночью попытается смириться, погладит ее по плечу, а она сбросит его руку и заплачет. И будет плакать долго, пока он не поймет, какую сильную боль ей причинил, и полностью не раскается. Тогда она, конечно, его простит, но не до конца, еще какое-то время будет грустной, печальной, а он виноватым.
Этот период, когда сама она печальна, а муж виноват, Варя любила больше всего. Он напоминал ей давние времена, когда Илья самозабвенно ее добивался. Вообще-то Варя сразу решила, что лучше Ильи мужа ей не найти, еще когда впервые его приметила среди сокурсников. И дело не только в том, что Илюша Томилин парнем был видным, плечистым, с правильной речью коренного москвича и неизменной привычкой пропускать девочек вперед при входе в аудиторию. На рост и плечи Варя особого внимания не обращала, а манеры – дело наживное, она способна любого научить хорошим манерам. Дело было в другом: от него, еще совсем мальчика, веяло врожденной мужской надежностью, тем, что она интуитивно чувствовала и чего нельзя приобрести искусственно.
Она и ошиблась, и не ошиблась. Не ошиблась потому, что в надежности Ильи не сомневалась никогда, даже сейчас, и точно знала, что ни на какой подлый поступок ни по отношению к ней, ни по отношению к кому-то другому он не способен.
А ошиблась, потому что широкие плечи и хорошие манеры привлекали не ее одну. Многих привлекали, вот в чем ужас-то.
Конечно, цену себе Варя знала. Еще бы не знать, если вокруг нее вились почти все мальчики в группе. Да и за все время брака она нисколько не подурнела, даже наоборот, приобрела зрелую уверенную женскую красоту. Располнела немного, но это ей шло, худыми могут позволить себе быть только совсем молоденькие девочки, у настоящих женщин кости торчать не должны.
Они с Ильей были достойной парой. Им бы еще счастливыми стать, но вот счастья Илья ей так и не дал.
Ты вытащила в жизни счастливый билет, сказала как-то ей подружка. Варя как раз жаловалась на Илью. Правду сказать постеснялась, а пожаловаться хотелось. Правда была неприглядная и очень для нее обидная.
Накануне встречи с подружкой они ездили к свекрови на дачу, эти поездки Варя всегда терпеть не могла. Хоть и грех так говорить, а хорошо, что свекрови больше нет и ездить не к кому. Так вот, в тот раз на даче была и сестра Ильи Катя, и к Кате пришла соседка, с которой они с детства дружили и которая долгое время жила за границей. Катя с подругой уселись на веранде, потом к ним свекровь подсела, а потом и Илья. Варю компания, конечно, звала, но она загорала в гамаке и только качала головой – мне и здесь хорошо.
Компания все сидела и сидела, загорать Варе надоело, а слышать веселый смех так и вовсе никаких сил не было. По дороге домой Варя плакала и объясняла Илье, как бестактно и некрасиво со стороны свекрови так обходиться с гостьей. То есть с ней, с Варей. Она плакала, а у Ильи каменел подбородок, и вопреки ожиданиям каяться он в тот раз не стал. Ужас получился, а не поездка.
Подружке Варя рассказала, что свекровь настраивает Илью против нее, а у того не хватает воли поставить мать на место. Потому что тряпка.
«Ты вытянула счастливый билет, – повторила подружка. – Ты бы цеплялась к нему поменьше и нервы ему трепала пореже, а то ведь ему в один прекрасный момент не захочется домой идти». Варя тогда очень на подружку обиделась, хоть и жалела дуру.
У подружки тогда был тяжелый период. Дети болели, мать болела, саму с работы уволили, и мужниной зарплаты на всех не хватало. Подробности Варя пропускала мимо ушей, потому что человеком была ранимым и чужие проблемы ее очень расстраивали.
Варя обиделась на подружку, потому что та прямо указала на истинное ее горе – Илье в любой момент могло не захотеться идти домой, и это было Вариным постоянным страхом. Дурой-то Варя не была и понимала, что постоянные слезы в конце концов могут утомить. Только поделать с собой ничего не могла.
Вот если бы муж был другим… Или нет, если бы она, Варя, была другой, великой актрисой, например, и все бы вокруг говорили, как Илье повезло, что рядом с ним такая женщина, и сама Варя понимала бы, что она в своем величии просто снисходит до ничем не примечательного мужа, их семейная жизнь наладилась бы. Тогда она не боялась бы, что какая-то другая станет ему интереснее ее, Вари, и не злилась бы ни на Илью, ни на баб, которые около него вертятся.
К сожалению, Варя не была великой актрисой и ей не приходилось отбиваться от поклонников.
Илья вернулся с пробежки, заговорил по мобильному. Вроде бы с Лизой, бывшей свекровиной подругой. Когда муж закрылся в ванной, Варя достала его мобильный, посмотрела на номер последнего вызова – так и есть, Елизавета Ивановна, бывшая свекровина коллега, старуха-терапевт. Неопасный звонок, Варя о нем сразу же забыла.
Судя по всему, мириться Илья не собирался, и стоило подумать о том, как заставить его это сделать.
Юлю Саша застала на том же месте, где и оставила, – сжавшуюся в углу на кухне.
– Съешь бутерброд, – приготовив чай, назидательно и банально велела Саша. – Съешь хоть что-нибудь.
К счастью, осталось полбанки красной икры. Саша намазала икру на хлеб, протянула Юле, та, не замечая вкуса, медленно его сжевала.
Женщина может себе позволить быть слабой, когда у нее есть такая возможность, говорила когда-то бабушка. Получалось, что у Юли такая возможность есть. А еще получалось, что сильной должна стать Саша, кто-то же должен решать, что им теперь делать и куда идти.
До больницы добрались быстро. Илья не подвел, через проходную их пропустили, несмотря на неприемные часы, и даже подсказали, в каком корпусе находится травматологическое отделение.
Уже в отделении Саша долго выясняла, где искать больного Романенко, догадалась сунуть медсестре тысячу, и их – на минуточку, только на минуточку – пропустили в реанимацию. Боря лежал с закрытыми глазами и был совсем не похож на прежнего себя. Саша старалась не смотреть на тянувшиеся к нему трубки, а несчастная Юля, присев рядом с кроватью, тихонько гладила Борину руку, в которую была воткнута игла капельницы.
– Он поправится? – спросила Саша у молодого веселого врача, когда сестра вытолкала их из палаты.
– Поправится, – кивнул врач. – Молодой, здоровый. Поправится. Мозг не задет, а кости срастутся. Будет как новенький.
По дороге в больницу Юля покорно шла за Сашей, вытирала подступавшие слезы и смотрела на нее с немым ожиданием, как Тошка. Увидев Борю, который больше не был прежним Борей, девушка плакать перестала. И взгляд у нее сделался осмысленным и серьезным. Наверное, у нее не стало возможности быть слабой.
– Сядь, – показав на лавочку, велела Саша, когда они вышли из больничного корпуса.
Юля, помедлив, опустилась на лавку, Саша села рядом.
– Спасибо вам, – сказала Юля.
– Не за что. Юля, послушай меня. – Саша проводила глазами проехавшую мимо «Скорую помощь». – Ты же видишь, Боря тебе помочь не может. Не уверена, что я смогу, но будет лучше, если ты мне все расскажешь. Две головы всегда лучше одной.
Саша покосилась на Юлю, та смотрела в сторону, стиснув ладони между колен.
– На Борю напали, ему наверняка придется иметь дело с полицией, и он вынужден будет рассказать, зачем он среди ночи оказался на улице. Тем более что он ушел со смены. Понимаешь, ему придется рассказать!
– У меня похитили сестру, – медленно проговорила Юля.
– Что?! – ужаснулась Саша. – Господи! Почему мы сидим здесь, а не в полиции?! Тебе не три годика! Ты что, не понимаешь, что творишь?!
– Они сказали, что убьют Машу, если я позвоню в полицию, – быстро заговорила Юля. – Они сказали, что убьют сестру, если я пойду к ментам. Они обещали, что, когда я передам пятьсот тысяч, ее отпустят. Они ведь ее отпустят, правда?
Она посмотрела на Сашу сухими глазами.
– Как вы думаете?
– Когда это случилось? – Мимо опять проехала «Скорая», но Саша ее не заметила.
– Позавчера. Я ушла на работу, мне позвонили на мобильный, сказали, твоя сестра у нас.
– Где ваши родители? Вы живете с родителями?
– Отдыхают в Испании.
– Ты им не сказала?
– Нет. Чем они могут помочь? Только переволнуются, а у мамы сердце больное. Боря сказал, надо самим действовать.
– Где ты взяла деньги? Боря дал?
– Мама оставила банковскую карточку. На всякий случай. Там было пятьсот тысяч. Я их сняла.
– Подожди, – остановила ей Саша. – На карточке было пятьсот и просили столько же?
– Да.
– Так, – Саша пораздумывала немного. – Сколько лет твоей сестре?
– Восемнадцать. Она в Бауманском учится.
– Тебе звонили на мобильный… С какого номера?
– С Машиного.
– Голос не показался знакомым? Подумай хорошенько.
– Нет, – уверенно покачала головой Юля. – Не показался. Голос был незнакомый.
– Мужской?
– Мужской. Он мне три раза звонил. Незнакомый голос, точно. Он сначала сказал, что Маша у них. Потом спросил, собрала ли я деньги. Потом сказал, чтобы привезла. И Боря поехал…
– Посмотри, нет ли вызовов, – ни на что не надеясь, попросила Саша. В реанимации им велели отключить телефоны.
Юля достала из сумки телефон, постучала пальцем по сенсорному экрану. Неотвеченный вызов был, Саша заметила, как мигает желтый индикатор.
Юля ткнула в экран, замерла с телефоном у уха и хрипло закричала:
– Маша! Машенька…
До Саши доносился из трубки неясный женский голос.
– Она дома, – растерянно сказала Юля, отнимая трубку от уха.
– Скажи ей, чтобы сидела дома и никуда не выходила. И никому не открывала, – распорядилась Саша. – Мы сейчас приедем.
Юля хотела возразить, ей было страшно уезжать от Бори. Тем более что Маша уже дома.
Она покорно поднялась, признавая Сашино старшинство.
«Я законченная старая дева, – поставила себе диагноз Саша – Мисс Марпл».
Юля жила в двух остановках метро, в огромных апартаментах, соединенных, судя по всему, из двух соседних. Отремонтирована квартира была недавно и очень качественно, родители девочек явно не бедствовали.
Маша оказалась очень похожей на Юлю, только чуть потемнее, чуть повыше и потоньше. Похожи сестры были не только чертами лица, но и выражением затравленности и страха. Не притворяется, констатировала Саша, глядя на перепуганную Машу, встречавшую их в дверях. И тут же устыдилась, что мысль о притворстве вообще могла прийти ей в голову.
– Это Саша, – как будто младшей сестре это что-то объясняло, сказала Юля, обнимая всхлипывающую Машу. – Пойдем.
Юля за руку повела сестру в ближайшую комнату, усадила в кресло, сама устроилась рядом на подлокотнике. Саша села напротив. Девчонок было жаль до слез. Впрочем, Борю жаль гораздо больше.
– Маша, – мягко сказала Саша, – расскажи по порядку и подробно, что с тобой случилось. И ничего не бойся, все плохое уже позади.
Девушка закусила губу, не глядя на нее. Попыталась отодвинуться от сестры, но получилось плохо, Юля обнимала ее за плечи.
– Рассказывай, Маш, – тихо попросила Юля. – Это не только тебя касается, Борю чуть не убили.
Это Юле произнести было трудно. Саша вдруг заметила, как сильно она изменилась за несколько часов. Если бы ей не было чуть за двадцать, Саша сказала бы, что она постарела.
– Что? – Маша все-таки вынырнула из Юлиных рук, с испугом уставилась на нее.
– Да, Боря чудом остался жив, – подтвердила Саша. – Не хочешь рассказывать нам, пойдем в полицию. Расскажешь им. Пойдем?
– Я ничего не знаю, – испуганно затрясла головой Маша. – Я правда ничего не знаю.
– Просто расскажи, что случилось.
– Я вышла из дома…
– Зачем? – перебила ее Саша.
– Что? – не поняла Маша. Или сделала вид, что не поняла.
– Зачем ты вышла? – как можно мягче спросила Саша. – Тебя кто-то позвал?
– Н-нет, – девушка пожала плечами. – Просто вышла. В магазин.
Саша сдержалась, не спросила, зачем и в какой магазин понесло девчонку. Вопросы Маше явно не нравились. Впрочем, неизвестно, как бы вела себя на ее месте сама Саша.
– Я шла мимо дома. А потом… Потом меня мужик за руку схватил и в машину впихнул. Там сидел другой. Сказал, если я закричу, он меня убьет. Потом они стали звонить Юле.
– Машенька, они тебя… – Саша не знала, как подобрать нужные слова. – Ничем не обидели?
– Нет, – Маша покачала головой. – Они мне воду давали. Газированную. И хлеб с колбасой.
Вопросы девчонке не нравились. Впрочем, Саше тоже не нравилось быть следователем.
Выходило следующее. Двое неизвестных затолкали Машу в машину, выехали из Москвы и почти двое суток, остановив машину в каком-то лесочке, держали там девушку, карауля по очереди. О том, что у нее есть сестра, похитители откуда-то знали и даже были в курсе, что родители девушек в отъезде. Сначала они хотели потребовать за Машу миллион, но она твердо сказала, что миллиона сестре не найти, и бандиты решили взять то, что доступно, – пятьсот тысяч. Это объясняло странное совпадение имеющейся на счете суммы с требуемой.
Ночью бандиты опять вернулись в Москву. Один из них вышел из машины, вскоре раздались крики, второй бандит, выругавшись, поспешил к первому, и Маша, схватив опрометчиво брошенные ими телефон и сумку, убежала. Места она указать не может, потому что сначала неслась не разбирая дороги, а потом шла куда глаза глядят. Уже утром села в проходивший мимо первый трамвай, доехала до метро и потом домой. Стала звонить сестре, но телефон не отвечал. Видимо, в это время Саша и Юля добирались до Сашиного дома и вызова не слышали. Потом Маша незаметно задремала, поскольку двое суток практически не спала. Потом начала звонить снова, но телефон сестры оказался выключенным.
Внешность бандитов Маша описать не смогла. Обычные дядьки среднего роста. Не толстые и не худые. Возраст – от тридцати до пятидесяти. Не молодые и не совсем старые. Саша когда-то читала, что обычно люди правильно определяют только возраст, близкий к своему. Понятно, что девчонка ничего точно сказать не может.
– Маша, – помолчав, предложила Саша, – нужно пойти в полицию.
– Нет! – сжалась в кресле девчонка. – Нет! Они меня убьют! Я не пойду! Они про Юлю знают, они все про нас знают!
– Их поймают.
– Нет! Я не пойду!
– Машенька, на свободе они опаснее.
– Я не пойду, – тихо повторила Маша, и стало ясно, что не пойдет, сколько ни уговаривай.
Саша кивнула Юле – выйди – и уже в прихожей предложила:
– Может, ей пока у меня пожить? Или обе поживите.
– Спасибо, – отказалась Юля. – Мы на даче можем пожить. Я сейчас к Боре поеду, как он скажет, так и сделаю.
– Нужно его родителям позвонить, – вспомнила Саша. – У тебя их телефон есть?
– У него родители далеко, в Сибири. Он здесь квартиру снимает. Не буду я пока звонить, зачем их пугать.
– Ну как знаешь. Уговори Машу пойти в полицию.
– Попробую.
Саша взялась за ручку входной двери и помедлила.
– Юля, этих людей кто-то на вас навел.
– Я понимаю.
– Позвони мне, расскажи, как там Боря, – напоследок попросила Саша и захлопнула за собой дверь.
После вчерашнего перелета Ксюша долго не могла заснуть, поэтому проснулась поздно. Она первая догадалась, что со свекром что-то не так. Руслан, как все мужики, к мелочам был невнимателен, так ничего бы и не знал до сих пор.
Руслан всегда звонил родителям домой на городской телефон. Свекровь продолжала работать, хотя давно могла позволить себе отдыхать в свое удовольствие, отрывать ее от занятий со студентами было нельзя. Свекор же занят был еще больше, поскольку все последние годы занимался исключительно деланием денег. Ксюше очень хотелось бы узнать, какие миллионы ему удалось положить на собственные счета и какие суммы он еще собирается к ним добавить. Впрочем, к сумасшедшим деньгам она никогда не стремилась, и интерес у нее был скорее академический. На хорошую одежду, на хорошую машину и так хватало, а ни о чем другом она никогда не мечтала.
Руслан звонил один-два раза в неделю на городской, подолгу разговаривал то с отцом, то с матерью, в зависимости от того, кто снимал трубку. Постепенно Ксюша к мужниным разговорам с родителями привыкла, а сначала очень удивлялась. Конечно, она тоже звонила родителям, не допускала, чтобы они беспокоились. Да и сама она о родителях беспокоилась, мало ли что… Только ей, как Руслану, никогда не приходило в голову обсуждать по телефону всякую ерунду. Политические новости, например. Или что у ребенка коллеги держится температура, а врач диагноз поставить не может. Зачем? Ни свекровь, ни свекор не знали ни коллегу, ни его ребенка, какая им разница.
Ксюша мужа не понимала, но всегда терпеливо ждала, когда тот наговорится. Даже не обижалась никогда, хотя за день успевала по нему сильно соскучиться. Без Руслана ей было тоскливо, даже когда читала что-то интересное, а с ним было не скучно, даже когда он утыкался в компьютер и о ней почти забывал.
Сейчас странно вспоминать, что поначалу как возможного мужа Ксюша Руслана не рассматривала. Одевался он просто, джинсы да футболка, ездил на пятилетней «Киа», и про то, что он человек весьма не бедный, Ксюша узнала случайно.
Однажды они с Русланом собирались в театр, он тогда постоянно куда-нибудь ее приглашал, собственно, с ним она и приучилась ходить в театры. В том году они где только не побывали, а раньше Ксюша если куда и ходила, то только в ночные клубы.
Ксюша докрашивалась в ванной, Руслан терпеливо ее ждал, разговаривая с мамой на кухне, когда снизу послышался удар, а потом ругань. Сосед Тимофеев, паркуясь, помял Русланову «Киа». От Тимофеева давно страдал весь дом, Ксюша искренне считала его чокнутым. Тот вечно ко всем цеплялся, гонял собачников, ругался с дворниками, а сам напивался до скотства и громкую музыку по ночам включал, мама даже однажды полицию вызвала.
В тот день Тимофеев тоже был здорово навеселе, со спустившимся вниз Русланом даже попытался подраться, но тот быстро заломил ему руку и четко и внятно попросил выражаться цензурно. Как ни странно, Тимофеев вежливую просьбу выполнил и вообще заметно струхнул. А Ксюша перед этим очень за любимого боялась, Тимофеев мужик был здоровый, в спецназе служил. Впрочем, скорее всего, он врал.
Руслан позвонил кому-то, чтобы отбуксировали машину, и вызвал такси.
– Новую придется покупать, – сказал он тогда Ксюше. – Ты какую хочешь?
– Но… Ты думаешь, отремонтировать нельзя? – Машина ей нравилась.
– Не имеет смысла, – отмахнулся он. – За битую все равно много не дадут, она и без того скоро сыпаться бы начала. Так какую тачку ты хочешь?
– Не знаю, – растерялась она. – Смотря сколько у тебя денег.
– Какую ты хочешь? – улыбнулся он.
Ксюша ответить так и не смогла, не говорить же, что хочет она миллиона за полтора, не меньше.
На следующее утро они поехали в автосалон. Руслан походил и выбрал «БМВ». Ксюша думала, что он оформит кредит, а он просто расплатился банковской картой.
Она знала, что он работает где-то на государственной службе, но только в тот день узнала, что в МИДе и скоро надолго должен уехать за границу.
Это был ее шанс. Ксюша быстренько подсуетилась, Руслан сделал ей предложение, и за границу они поехали вместе. Выходя замуж, она не понимала до конца, какой подарок сделала ей судьба. Сейчас она вышла бы за Руслана, даже будь он нищим.
Сейчас она готова ждать его годами, а не только терпеть его разговоры с родителями.
Ксюша сразу обратила внимание, что в последнее время разговаривает Руслан только с матерью. Подождала с месяц и заставила мужа спросить, почему отец не берет трубку. Так и выяснилось, что у свекра рак. Еще выяснилось, что про свою болезнь свекор говорить запретил, но, несмотря на это, Ксюша немедленно собралась и приехала. Когда человек тяжело болеет, лишние женские руки всегда нужны.
Вчера в больницу ехать было поздно, а сегодня она обязательно поедет.
Не вставая с постели, Ксюша позвонила матери, потрепалась немного, пообещала сегодня же заехать и набрала номер свекрови.
Вернувшись домой, Саша попробовала заснуть и даже подремала минут пятнадцать, после чего поняла, что больше в сон окунуться не сможет. Голова тяжелая, делать ничего не хочется, одно мучение.
Зазвонил городской телефон. Саша думала, что это Гоша, но ошиблась.
– Он меня не любит, – не здороваясь, начала мама.
Он – очередной друг, кажется, Виктор, припомнила Саша. Или Владимир?
– Меня никто не любит.
Саша слишком устала, чтобы, как обычно, начать ее утешать. К тому же она хорошо понимала, что, несмотря на заверения врача, сегодняшнее приключение может не пройти для Бори даром. Конечно, он чужой человек, но все-таки…
– Ты меня слышишь, Санечка?
– Мама, – взмолилась Саша. – Пожалуйста, не зови меня так.
– Почему? – удивилась мама. Действительно удивилась, в голосе перестали слышаться слезы.
– Потому что я не мальчик.
– Я всегда мечтала о мальчике. Господи, как я мечтала о мальчике!
Почему Маша так не хочет идти в полицию? Конечно, она напугана, но она достаточно взрослая, чтобы понимать, что пойманные преступники безопаснее преступников на свободе.
– Он бы сейчас меня защищал…
– Что все-таки произошло? – постаралась переключить ее на другое Саша, слышать про мальчика не было никаких сил. – Чем он так тебя обидел?
– Он уехал отдыхать с дочерью!
– Ну и что? – не поняла Саша. – Он же поехал с дочерью, а не с бывшей женой.
– Господи, как ты не понимаешь! Мы могли бы поехать вместе, втроем. И вообще он свою дочь видит каждую неделю. Представляешь? Он каждую субботу с ней проводит!
– А ты бы хотела, чтобы он был плохим отцом? Чтобы ему было наплевать на собственных детей?
– Да при чем тут это? Все хорошо в меру. Я понимаю, если бы ребенку было пять лет. Но ей пятнадцать!
– Надеюсь, ты догадалась ему этого не говорить?
– А почему, собственно, я должна все терпеть? У меня тоже были планы на отдых.
Мама продолжала жаловаться, Саша больше не возражала. Объяснять матери, что с другими людьми нужно считаться хотя бы изредка, бесполезно. Она этого не понимает. Саша в который раз удивилась, что отец смог прожить с ней почти двадцать лет.
Родители разъехались, когда она поступила в институт. Развестись официально они, кажется, так и не собрались.
Удивительно, но мать была человеком совсем не глупым, заведовала химической лабораторией, писала научные статьи. И злой в прямом смысле этого слова не была, чужому горю сочувствовала и специально никому пакостей не делала. Просто ее настолько занимали собственные интересы и собственные желания, что на интересы и желания других людей места в ее голове просто не оставалось.
Наконец она наговорилась. Саша поизучала холодильник, вздохнула, поставила воду под пельмени. Пока скромная еда готовилась, открыла Тошке банку собачьих консервов, переложила в миску и пообещала:
– Сегодня же куплю нормальной еды. Приготовлю жаркое и дам тебе косточку.
Она не успела вымыть посуду, как опять раздался звонок.
– Отдохнула? – спросил Гоша.
– Более-менее. Как ты?
– Соскучился. Приедешь?
Саша машинально посмотрела в окно. Сегодня обещали тридцать градусов, едва ли за окном меньше. Гоша жил на другом конце Москвы. На метро ехать приходилось с двумя пересадками, а на машине стоять в плотных пробках.
– Голова тяжелая после смены, – пожаловалась Саша. – Давай в другой раз.
– Приезжай, – жалобно попросил он. – И в другой раз тоже.
Сам Гоша к Саше приезжал редко, только когда они шли куда-то вместе и добираться от ее дома было удобнее.
– В другой раз, Гошенька. Что-то я не в форме. Устала, правда. Ты знаешь, я попала в такую историю…
– Вот приедешь и расскажешь, – перебил он. Похоже, Гоша обиделся всерьез. – Ты же знаешь, я не люблю говорить по телефону.
Это Саша знала. По телефону Гоша обычно только договаривался о встрече.
В марте она точно так же пыталась рассказать ему, как встретила накануне мужика со щенком, но Гоша слушать не пожелал и пообещал выслушать, как только она приедет. Поскольку раньше завтрашнего утра Саша дома появляться не собиралась, она побоялась оставлять на целые сутки крохотного Тошку и взяла его с собой. На самом деле Тоша тогда еще не был Тошей, а просто собачкой без имени.
Ничего хорошего из той поездки не вышло. Как выяснилось, Гоша животных не любил, брезговал, от щенка старательно отодвигал ноги, и Саша, вытерев пару лужиц на полу, уехала назад домой.
Она домыла посуду, опять посмотрела на бьющее в окно солнце, попробовала позвонить Юле, но абонент оказался недоступен.
Юля перезвонила часа через два, и по ее ожившему голосу Саша поняла, что с Борей все в порядке. Он в сознании, его перевели в обычную палату.
– Уговори Машу пожить у меня на даче, – опять предложила Саша. – Или обе поживите, пока родители не приедут. От Москвы недалеко, ты сможешь нормально ездить на работу. А Борю пока своими проблемами не перегружай.
– Я не перегружаю. Я только сказала, что Машка нашлась, и все. Спасибо, Саша, спасибо вам за все. Мы на своей даче поживем.
Саша попыталась объяснить, что на их даче выследить девчонку ничего не стоит, если кому-то придет это в голову, но уговорить Юлю так и не смогла.
Собрала постельное белье, отнесла в прачечную. На обратном пути зашла в супермаркет за продуктами и никак не могла отключиться от мысли, что Маша может быть опасна для похитителей и они это знают.
Как она станет ухаживать за свекром, Ксюша представляла себе слабо. В больницах ей, слава богу, бывать никогда не приходилось, видеть тяжело больных тоже. И хотя свекровь говорила, что никакого дополнительного ухода за мужем не требуется, Ксюша ей не верила.
Оказалось, что Ильдар Каримович на умирающего совсем не похож. Похудел сильно, это верно, но в остальном остался прежним. При ее появлении в палате он встал, мужчины Камаевы в присутствии женщин не сидели, и это Ксюше ужасно нравилось.
– Здравствуй, дорогая, – улыбнулся свекор, кивнув ей на стул, – садись. Как добралась?
– Нормально, Ильдар Каримович. – Ксюша села, обвела взглядом одноместную палату – очень чисто и современно, как в иностранных фильмах. На кровати раскрытый ноутбук, не хватает только цветов в вазе.
Свекор сел на кровать, спиной облокотился о спинку.
– Меня Гуля встретила, – сообщила она.
– Знаю.
Ксюша выложила на тумбочку принесенные фрукты, Ильдар Каримович кивнул – спасибо.
– Ну как тебе живется в Европе?
– Отлично живется, – улыбнулась Ксюша.
– Не скучно одной целый день? – Свекор смотрел на нее ласково, и она вдруг заметила, как сильно он похож на Руслана. То есть Руслан на отца.
– Не скучно. Русских много, у нас целая компания.
Раньше Ксюша Ильдара Каримовича побаивалась, а сейчас разговаривать с ним было легко, почти как с мужем. Она рассказывала, как ездит с женами Руслановых коллег на море, как помогает возиться с детьми и что уже почти научилась понимать чужой язык.
Когда в палату примчалась запыхавшаяся Гуля, Ксюша тактично попрощалась, вышла. Пусть отец пообщается с дочерью без посторонних. Устроилась на одном из скрепленных между собой стульев, стоявших прямо напротив двери в палату свекра.
Туда вошла медсестра, через минуту вышла. В приоткрытую дверь Ксюше было видно, что свекор при дочери сидеть не стал, лег на кровать. Похоже, Ксюша утомила его своим присутствием, в следующий раз нужно иметь это в виду и надолго не задерживаться.
Вообще-то Ксюша небольшой укольчик почувствовала, мог бы и при ней лечь, она тоже не чужая.
Она достала телефон, посмотрела электронную почту – ничего интересного. Сидеть одной было скучно, но она терпеливо ждала золовку.
Гулю Ксюша жалела. Во-первых, потому, что красотой Гуля не отличалась. Не то чтобы она была страшненькой, нет, ни в коем случае. Черты лица у нее правильные и фигурка неплохая. Просто нет в Гуле истинной женской привлекательности, изюминки. Того, что у мужчин вызывает интерес, а у женщин зависть. Говорила золовка мало и тихо и производила впечатление серой мышки.
Ну а во‑вторых, Ксюша жалела ее из-за дикой истории с замужеством. С Гулей Руслан познакомил ее сразу, даже раньше, чем с родителями. Тогда она и узнала, что с отцом золовка не общается совсем уже несколько лет. Руслан осуждал обоих, и отца и сестру.
Папа по-своему прав, говорил Руслан. Мишка с Гулей подали заявление в загс и только потом об этом объявили. Причем объявила она, а не Миша. Нужно было приехать, поговорить с родителями. Я папу понимаю, он обиделся. Погорячился, конечно, не надо было говорить, что у него больше дочери нет. Но и ей не стоило сразу за эти слова хвататься и дверью хлопать.
Ну а что ей было делать, не понимала Ксюша. Замуж, что ли, не выходить?
Выслушав впервые невероятную для двадцать первого века и вполне интеллигентной семьи историю, Ксюша решила, что родители Руслана религиозные и ей придется как-то к этому приспосабливаться. Оказалось, что все не так. По праздникам свекор мечеть посещал, но не столько из религиозных соображений, сколько отдавая дань традициям. И все. Больше религиозный фанатизм ни в чем не проявлялся. Никто не заставлял Ксюшу менять веру и носить хиджаб.
Никто не заставлял ее вести себя так, как вела себя свекровь с мужем. При посторонних Динара крутилась около него, угадывая его желания раньше, чем он их озвучивал. Готовила, подавала, убирала и лишнего слова не произносила. Ксюша долго считала, что в семье всегда именно так и происходит, пока однажды не застала свекра с пылесосом в руках. А потом наблюдала, как Ильдар Каримович носил жене чай и тихонько ставил на столик около компьютера, на котором та в тот момент работала.
Динара Амировна Ксюшу вообще удивляла. Сначала она, как и Гуля, показалась Ксюше совсем неинтересной и не играющей в семье никакой роли, способной только готовить и посуду мыть. Это потом она поняла, что Ильдар Каримович мнение жены ценит выше любого другого и очень ею гордится. Динара Амировна действительно была женщиной умной и начитанной, студенты писали ей со всего света и заваливали подарками.
Ксюша несколько раз замечала, как резкий Ильдар мгновенно стихал, стоило жене тронуть его за руку или просто повести глазами. Однажды свекор всерьез ругал правительство. То ли идиоты законченные, то ли специально производство в стране разваливают, возмущался он. Руслан возражал, Ксюше было скучно. Они в тот вечер зашли к родителям мужа просто так, на чашку чая. Динара посмотрела на скучающую Ксюшу, перевела глаза на мужа, вскочила, подвинула Ильдару вазочку с вареньем. Свекор сменил тему сразу, мгновенно, как будто умел читать мысли жены. Заговорил с Ксюшей, начал шутить.
Она тогда позавидовала свекрови и даже сказала об этом Руслану. Мама – женщина, серьезно объяснил он. Тогда Ксюша объяснения не поняла, поняла только гораздо позже. Быть женщиной в семье Камаевых означало быть почти святой.
Это стоило взять на заметку, и Ксюша с тех пор ни разу не повысила голоса, даже когда Руслана близко не было. А раньше с ней такое случалось, она же нормальный человек, не хамка, но и не мямля бессловесная.
Ну а больше всего в семье мужа Ксюше нравилось, что там никто ни на кого не давил, мнение друг друга уважали и с этим мнением считались.
Сидеть на жестком стуле было неудобно, Ксюша извертелась, пока наконец Гуля не вышла из палаты.
Золовка замерла, прислонившись спиной к косяку, Ксюша видела, как на ее лице проступает обреченность вместе со слезами на глазах.
– Ты что? – испугалась Ксюша. – Ты что, Гуля? Все будет хорошо.
– Да, – покивала та. – Все будет хорошо. Аллах милостив.
Ксюша впервые услышала от сестры мужа слово «Аллах» и из-за этого «Аллах милостив» с болью поняла, что хорошо уже никогда не будет, что Ильдар Каримович умирает и для всей семьи без него начнется новая жизнь. Свекор был опорой и для своей жены, и для дочери, несмотря на то что был с ней в ссоре. Теперь опорой для этих женщин предстояло стать Руслану. Больше некому. Муж уже никогда не станет принадлежать ей одной.
Варя не позвонила ни разу за весь день. Что-то с ним происходит в последнее время, потому что вспомнил о жене Илья только в конце рабочего дня. И не потому, что был слишком перегружен делами, а скорее потому, что очень устал от Вари и ему просто не хотелось о ней думать.
Впервые он заметил, что устает от жены, года три назад. Они ездили в гости к Вариным родственникам в Подмосковье и, возвращаясь назад, зашли в придорожный магазинчик за водой. День был жаркий, очень хотелось пить, за прилавком одиноко скучала молоденькая продавщица.
Продавщица была хорошенькая и веселая, и Илья сразу почувствовал, как напряглась Варя. Она всегда напрягалась при виде хорошеньких девушек. Илья знал, как с этим бороться, обнял жену за плечи, попросил воды, стараясь не смотреть на девушку.
Продавщица улыбнулась им обоим, протягивая сдачу, спросила:
– Жарко?
– Жарко, – подтвердил Илья и потянул Варю к выходу.
– До свидания, – сказала вслед девушка.
– До свидания, – обернувшись, попрощался он.
Может, он и улыбнулся ей, но даже этого не заметил. В тот день у него было отличное настроение. Он успел наплаваться в большом чистом пруду недалеко от дома родственников и считал прошедшие выходные исключительно удачными.
Предстоящий вечер тоже его вдохновлял, потому что накануне он купил занятный детектив, начал его читать и радовался, что книга толстая и ее должно хватить на несколько вечеров.
– Тебе весело? – спросила Варя, когда они уже въехали в город.
Только тут Илья понял, что она молчала всю дорогу.
– По-моему, хорошо съездили, – улыбнулся он жене. – Как считаешь?
– Тебе весело, потому что она строила тебе глазки?
– Кто она? – Конечно, он понял, что Варя имеет в виду молоденькую продавщицу, и до сих пор помнил тяжелую усталость, навалившуюся мгновенно. – Кто строил?..
– Ты отлично знаешь кто.
– Варь, – сказал он тогда, – ты бы лечилась, что ли.
– Что?! – задохнулась она. – Что?! Ты флиртуешь с девками на моих глазах и смеешь мне говорить…
– Прекрати! – рявкнул он. – Тебе точно лечиться надо!
– Высади меня! – закричала она, дергая дверь. – Останови!
Илья резко остановил машину, даже не прижавшись к тротуару.
– Выходи! – прошипел он.
Она помедлила, до сих пор муж никогда не высаживал ее из машины, до последнего старался свести все к шутке. Она помедлила, но вышла, а он поехал дальше, даже не посмотрев в ее сторону.
Дома, пока он ждал, когда жена наконец появится, злость прошла. А усталость осталась.
Варя появилась часа через полтора, он всерьез забеспокоился к тому времени. Потом она тихо плакала, а он прижимал ее к груди и гладил по волосам. Как обычно, ему было очень ее жаль и впервые жаль себя.
Больше они о том случае не вспоминали, но забыть его, как сотни подобных, Илья так и не смог.
Звонить жене не хотелось, но он позвонил.
– Привет! Купить что-нибудь нужно? – спросил он в трубку.
– Нет, – ответила она и отключилась.
У ограды парка он остановился просто так, потому что уж очень не хотелось идти домой. О девушке с собакой – Александре – он совсем не думал, вспомнил о ней, только когда она прошла мимо его машины, ведя на поводке собаку.
Догонять ее было глупо и незачем.
– Добрый вечер! – Илья догнал ее еще до входа в парк.
– Добрый, – улыбнулась она.
– Как ваш раненый?
– Ему лучше. – Она наклонилась, отстегнула поводок от ошейника. – Спасибо вам. Нас действительно не пропустили бы в неприемные часы.
– Не за что. Как его угораздило?
– Не знаю, – она нахмурилась, задумчиво глядя себе под ноги.
Было в ней что-то такое, что отличало ее от других женщин. С ней Илье не нужно было себя контролировать, стараться не ляпнуть лишнего и от этого все время быть в напряжении. С ней он становился самим собой, каким бывал только с сестрой и матерью. Ну еще с несколькими друзьями.
– Но очень хочу узнать, – виновато улыбнулась она.
– Вы любопытны?
– Наверное. Правда, раньше я за собой этого не замечала.
Пес носился вокруг них, то забегая вперед, то отставая.
– Этот парень ваш друг?
– Нет. Мы просто работаем вместе. У него есть девушка, студентка. Трудится в соседней службе на полставки. Она его очень любит.
Из кустов навстречу показалась серая овчарка. Саша поймала свою собаку за ошейник, подняла на руки.
Они очень друг друга любят, говорила как-то мама подруге про Илью и Варю. Мама не видела, что Илья это слышит, и смутилась, когда заметила.
Интересно, что она сказала бы про них сейчас?
Больше говорить было не о чем, и Илья шел молча. Молчать с Сашей было легко. В отличие от других женщин и даже от Вари.
Жара стояла давно, и на деревьях раньше срока появились желтые листья. Кажется, в городе велась кампания за полив зеленых насаждений. Впрочем, городскими кампаниями Илья никогда не интересовался.
Они дошли до заросшего камышами маленького пруда, обогнули его по узкой тропинке, повернули назад. Когда-то Илья и Варя очень любили здесь гулять. Однажды вечером он поймал майского жука, они посадили его в спичечный коробок, слушали, как он скребется, а потом выпустили. Тогда он не поверил бы, что когда-нибудь ему не захочется идти к Варе.
У машины Илья вежливо кивнул Саше, она улыбнулась в ответ. Он какое-то время смотрел ей вслед, потом въехал во двор, поставил машину у подъезда и поднялся домой.
– Привет, – отперев дверь, произнес он.
Варя не ответила.