Миссионерская школа
Миссия
Передача на Би-Би-Си Уэльс, ведущий Рой Дженкинс
Премия Темплтона каждый год отмечает выдающихся религиозных лидеров. В разные годы ее лауреатами становились Мать Тереза, Далай-лама, Десмонд Туту. В 2015-м премию получил Жан Ванье, вдохновитель и основатель всемирной сети «Л’Ярш» («Ковчег»), где люди с проблемами обучаемости и совсем обычные люди живут и трудятся вместе. Жан Ванье – преданный римокатолик – побывал с визитом в Великобритании в 1995-м, и я никогда не забуду те полчаса, на протяжении которых он рассказал о своем видении. Сейчас хорошая возможность послушать ту нашу беседу снова.
Жан Ванье Я бы сказал, что потребность во всем мире в нашей деятельности велика, но с другой стороны многое делается уже сейчас в Великобритании, создаются сообщества людей, которые работают по нашим принципам. И все же потребность по-прежнему велика, количество подобных домов совместного проживания все еще недостаточно. Еще в «Л’Ярш» есть своя специфика, мы не просто дом совместного проживания, мы – настоящее сообщество, мы создаем настоящую семью, потому что людям с ограниченными возможностями обучения нужно место принадлежности, но еще больше им нужна семья. В особенности, если их родственники умерли, им нужно найти себя. Только в подобных условиях они могут расти и развиваться. Я бы сказал, что подобный вид христианских сообществ крайне необходим и в Великобритании, но еще больше мы нуждаемся в таких условиях в Венгрии и Польше, в России и Украине, где на протяжении ближайших лет должны появиться подобные сообщества. Потребность в этой деятельности существует по всему миру.
Еще одна вещь изменилась. Из-за многих аспектов нашей жизни, например, абортов, и в особенности абортов из-за угрозы рождения ребенка с инвалидностью, больных детей, возникает еще большее отторжение людей с ограниченными возможностями, чем это было несколько лет назад. Странно, мы предпринимаем значительные усилия в этом направлении, но молодых матерей все еще остаются большие сомнения, они не готовы родить ребенка с ограниченными возможностями. Поэтому одна из задач «Л’Ярш» состоит в том, чтобы рассказать, что люди с ограниченными возможностями – это прежде всего люди, и это прекрасные люди.
Ведущий Что вас сподвигло на эту работу? Когда вы были молодым, вы уже имели склонность к подобной деятельности? Или это стало чем-то неожиданным для вас самого?
Ванье Свой путь я начал на королевском флоте. Потом почувствовал призвание оставить свое служение и услышать евангельскую весть, встретить Христа. Евангельская весть – это невероятная история о богатых и бедных, о послании любви и надежде в человечество. Поэтому я оставил флот ради мирной деятельности, оставил военную деятельность. Потом меня ждал большой путь, я защитил докторскую по философии, начал преподавать в Университете Торонто.
В 1963-м мой друг-священник, мой духовный отец стал капелланом в небольшом учреждении для людей с проблемами обучаемости. Он в некотором роде открыл для себя секрет того, о чем говорит св. Павел. Бог выбрал глупость мира, чтобы постыдить мудрецов. И выбрал слабость в мире, чтобы постыдить силу. И что Бог вообще выбирает слабых от рождения, угнетенных. Так мой друг открыл для себя этот выбор Бога, который всегда находится с людьми, которые терпят ту или иную форму отторжения, например, находясь в психиатрических больницах. И мой друг пригласил меня, чтобы я мог открыть это для самого себя, познакомиться с этим открытием, мол если ты познакомишься с этими людьми, ты удивишься.
Я чувствовал себя очень некомфортно, потому что не знал, как с ними можно общаться с людьми, которые не могу говорить или говорят плохо. Но главное, что я открыл для себя, это то, что каждый из них отчаянно тянется к дружбе. Всегда как бы в основании нашего общения был вопрос, «любишь ли ты меня». Но был и еще один, более сложный вопрос – «почему?» Почему я такой, как есть? Почему родители оставили меня? Почему я не могу быть таким же, как мои братья и сестры? Почему я падаю? Все эти «почему», которые исходят из нашего мира боли. После этого я стал посещать крупные учреждения, больных в реальных лечебных условиях, стал знакомиться с их родителями.
И я открыл для себя целый мир проигравших людей. Я сам был из мир победителей, ведь мы живем в очень соревновательном мире, который нас всегда устремляет к победе: надо быть первым в классе, первым в спорте. Поэтому я лучше знал мир победителей, чем мир проигравших. И тут вдруг для меня открылся целый мир проигравших, и в реальных больничных условиях я столкнулся с невероятной болью родителей. Это крайне тронуло меня. Поэтому я предложил нескольким людям, которых встретил в этом мире, отправиться жить со мной. С помощью родителей, с помощью друзей я смог купить старый разрушенный дом на севере Франции, где мы зажили втроем вместе с Рафаэлем и Филиппом, которые перенесли страшные болезни в детстве, менингит и энцефалит. После смерти родителей их поместили в специальные учреждения.
Так вот мы и стали жить вместе, и это положило начало «Л’Ярш». Я и предположить не мог, что это станет движением или станет реальной действительностью для многих людей самых разных культур, для людей разных религий. Изначально идея же состояла просто в том, чтобы жить вместе, чтобы создать небольшое сообщество. На тот момент я не знал ничего о людях с ограниченными возможностями. Но это стало даже своеобразным преимуществом, потому что я мог жить с ними как с обычными людьми, которые просто немного заторможены, но главное, что это люди.
Ведущий Как вы думаете, начало всему положила потребность в самих этих людях, или это все-таки было ваше собственное желание?
Ванье Думаю, их стремление к дружбе и общению открыло во мне мое собственное стремление к дружбе. Пока я служил на флоте или преподавал, я чувствовал себя довольно автономно, я был способным, я мог многого добиться, я имел успех. В той своей жизни я даже не подозревал, что мне нужно общение и создание сообщества, потому что я мог все сделать сам. Я был автономным и обладал определенной властью. А вот жизнь с людьми с ограниченными возможностями позволила открыть во мне совсем другую сторону, мое сердце открылось, а не мои умения. В некотором смысле эти люди сделали меня более целостным, потому что целостность означает соединение сердца и разума, умения и общности в общении. Очевидно, что все началось с их стремления к дружескому общению, и то, что я открыл для себя само это стремление к общению. Главное, в чем заключается деятельность «Л’Ярш», – это собрание, когда слабые и сильные находятся вместе. Сильным нужны слабые, а слабым нужны сильные.
Ведущий Вы много сказали и написали о том, чему богатые могут научиться у бедных, или чему физически богатые могут научится у физически бедных. Многие люди считают такую вашу позицию идеалистической.
Ванье Тут надо разобраться, что же они такое дают мне, и в чем нуждаюсь я сам. Мы сталкиваемся даже с парадоксом, потому что очевидно, что для общества и для родителей иметь ребенка с инвалидностью – это ответственность, это боль. Правительство рассматривает это как ответственность с финансовой точки зрения, так как необходимо создавать специальные учреждения. Для родителей же это большая боль. Но вот что мы для себя открыли… здесь я хотел бы рассказать об Антонио. Антонио – это молодой человек, которого мы приняли в своем сообществе шесть лет назад. Он очень слаб. Он вынужден принимать кислород, он не может самостоятельно передвигаться, не может говорить, не может использовать руки, даже не может прямо сидеть, и его стул скорее напоминает кровать. Фактически он ничего делать не может самостоятельно, но удивительная вещь с ним состоит в том, что если подойти к нему и назвать его имя, произнести «Антонио», его лицо вспыхнет в улыбке, его глаза засверкают. Из этой его невероятной слабости рождается эта неповторимая красота. В нем нет никакой депрессии, никакого отторжения, нет злобы. Главное, что есть удивительная красота в этому человеке. Он живет в небольшом доме, где проживают еще пятеро людей со значительной инвалидностью и пять ассистентов. Если поговорить с помощниками, они в один голос утверждают, что Антонио преобразил их жизнь. Вот я пришел из соревновательного мира, я всегда старался быть первым, мне нужно было добиваться успеха, мне нужно было носить маску, исполнять какую-то роль, я пришел из мира постоянных конфликтов, где мне нужно себя защищать, а теперь я оказался вместе с Антонио. Я могу мыть его, кормить его, мы вместе играем, и он сломал все мои барьеры, потому что он привел меня в мир взаимоотношений и нежности, понимания и доброты. Чтобы помыть его, я знаю, что я должен прийти в мир с собой, потому что я не могу даже тронуть его маленькое хрупкое тело просто так. Помыть его означает войти в общение с ним, войти в отношения. Поэтому он преобразил меня.
Ведущий Вы много посещаете психиатрические больницы, часто бываете в тюрьмах, и многие особенности этих мест вам сильно не нравятся. Однако, именно в этих местах вы ощущаете присутствие Бога особенным образом. Как это возможно?
Ванье Это снова парадокс. В самых жутких ситуациях, в которых мне довелось побывать, когда ты сидишь там и смотришь в глаза людям, говоришь с ними и слушаешь, ты открываешь невероятную красоту и открываешь большую надежду. Не так давно я был в лагере беженцев в Словении, я посетил некоторых беженцев, меня пригласили в один из этих домов, скорее хижину, и я был очень тронут отношением этих людей, у которых уже человеческой надежды не осталось. Я спросил у них, на что же вы еще надеетесь, и они ответили, что никакой надежды не осталось, их деревня в Боснии была полностью уничтожена, это была мусульманская семья. Но в то же время было что-то среди этих людей, то, как они относились друг к другу, была невероятная любовь между ними. Хотя у них не осталось человеческой надежды, что-то было в них самих, какое-то чувство хорошего, чувство мира и присутствие Бога. Опыт людей, работающих в области паллиативной помощи, работающих с умирающими, свидетельствует о том же. Когда вы сталкиваетесь с людьми в условиях большой нищеты, в нищите смерти, в нищите болезни, в нищите СПИДа, в нищите старости, вы как будто встречаетесь с самой сутью человека. Больше у него не остается ничего лишнего, он не играет в игры, он больше не находится в мире ненужного, но мы соприкасаемся с самой сердцевиной человечества.
Ведущий А Бог?
Ванье Видите ли, Бог не высоко на Небесах, Он – в нашем испорченном мире. Бог присутствует в нашем мире. В Бангладеш я попросил о встречи с родителями и служащими, которые работают с людьми с проблемами обучаемости. На встрече было около 80 человек, и мы говорили о «Л’Ярш», о месте людей с ограниченными возможностями в нашем мире, как они сами могут принять участие в этом глобальном процессе. Еще я говорил о нашем движении Веры и Света. Потом встал человек и сказал, что они с женой много страдали. Вот его история. У нас сын Винсент. Он рос красивым ребенком, но в шесть месяцев у него был острый жар, что повлекло за собой судороги, и теперь Винсент страдает крайней формой инвалидности, ему сейчас 16 лет. Он не может ходить, не может говорить, он почти не способен на общение, кроме как через касание. Мы с женой очень бедные, а противосудорожные лекарства крайне дороги. Обычно у меня даже не хватало денег, чтобы купить риса в конце месяца. Мы с женой столько молились, чтобы Бог исцелил нашего сына. Но теперь мы знаем, что Бог ответил на наши молитвы, но не так, как мы думали. Он не изменил Винсента, Он не исцелил его, но Он изменил нас с женой. Мы теперь полностью изменились. Мы любим сына, и мы рады быть с ним. Как будто мы получили новые силы и новые возможности. Я слушал Доминико Розарио и подумал – вот оно. Бог присутствует в нашем мире боли, Бог – это не идеал, Бог – это присутствие в мире, который является крайне несовершенными. Мы иногда хотим сбежать от испорченности, чтобы найти Бога на звездах, но Бог – в грязи, Бог – в боли. Наш Бог – это Бог любви и сочувствия, и Он присутствуете во всех тех местах и Он здесь для всех несовершенных людей.
Ведущий Есть люди, которые скажут, что само несовершенство мира является признаком того, что Бога нет, либо если Бог даже и есть, Ему все равно.
Ванье В этом заключается великая тайна. Если кто-то голоден, мы можем обвинить в этом Бога, но возможно, нам следует обвинить в этом себя самих, потому что мы не разделяем свою еду с бедняками. Очень легко обвинить Бога в нашем несовершенстве и собственной никчемности. Несовершенство этого мира является причиной того, что мы не любим друг друга достаточно, и в нашем мире богатые становятся богаче, а бедные беднее. Не возникает достаточного разделения ответственности между ними. Я даже не говорю о том, что следует обвинять богатых в чем-то. Богатые стали заложниками мира и культуры, они должны платить налоги и все такое. Но реальность, которая стоит за этим, заключается в том, что Создатель призвал нас к созиданию мира в любви. И это значит, что мы должны выйти за пределы своего эгоизма. Это вовсе не вина Бога, это все вина человечества.
Ведущий Люди говорят, что когда человек рождается в таких условиях – это аргумент против того Бога, которого мы с вами представляем.
Ванье Видете ли, мой опыт отношений с Антонио заключается в том, что Антонио счастлив, если его любят. Мы-то на него совсем по-другому смотрим, мы думаем: чтобы я чувствовал на его месте. Но у Антонио широкая улыбка. Проблема не в Антонио, проблема в нас. Думаю, повсюду нормальные люди – очень странные. Часто нормальные люди грустят, и поэтому я не верю в нормальность и ненормальность. Но в любом случае нормальные люди очень странные. Они обычно грустят, потому что им не хватает денег, у них сложности с друзьями, проблемы в церкви, проблемы в области политики, у них сложности во всем.
Однажды ко мне пришел очень нормальный человек, и стал рассказывать мне обо всем, что идет не так, говорить о свой злобе и недовольстве жизнью. Тут кто-то постучал в дверь, вошел Жан-Клод. Некоторые люди скажут, что у Жан-Клода синдром Дауна, другие – что он монголоид, мы же просто говорим, что это Жан-Клод. Жан-Клод не очень любит работать, но он очень счастливый человек, он пожал мне руку и посмеялся, он пожал руку «господина нормального» и вышел, смеясь. Господин нормальный повернулся ко мне и сказал: «Разве это не печально, такие люди». Но печально было только то, что господин нормальный был слеп. Он был ослеплен своей собственной серьезностью, своим суждением. Жан-Клод все это время был счастлив и счастлив сейчас. Господин нормальный просто не смог разглядеть радость в его лице. Не хочу сказать, что нет людей с инвалидностью, которые не страдают, но я знаю, что их боль скорее исходит от отторжения.
Конец ознакомительного фрагмента.