О трезвом мастере
Эридану Баццарелли
В Перезвонове за одно лето в лесу, в стороне от дач, поднялся белокаменный дом с голубыми карнизами. Землю вокруг разровняли, засыпали торфом, засеяли травой, и она зазеленела мягким бархатистым ковром.
Но дом со стороны был хорош, как лебедь, засмотревшийся в зеленую воду, а внутри еще предстояла отделка. На ловца и зверь идет.
В калитку постучал человек с заплечным мешком, припорошенный дорожной пылью. Он был высок и крепок, но пылью будто пришиблен к земле.
– Вам не нужен мастер? – спросил он вышедшего хозяина, седого военного в отставке, и показал ему руки.
И то ли руки сквозь пыль просияли золотом, то ли в мозолях проступила заветная пропись, но хозяин сразу понял, что руки золотые, и распахнул калитку настежь:
– Нужен.
Так в белокаменном доме на околице Перезвонова, в котором вся светско-общественная жизнь происходила у единственного ларька, поселился мастер Некрас. Пригнала его сюда, в подмосковные просторы из ярославской глубинки неосудительная нужда кормить семью.
И хоть звали его Некрасом, а так нарекают для отвода дурного глаза, оказался он, когда пыль дорожная спала, хорош собой, ясноглаз и по-гусарски статен вопреки беспрерывной работе, часто вынуждающей сгибать спину. Он делал дом под ключ: штукатурил, белил, делал лепнину, электрическую разводку, клал плитку, устанавливал умывальники и краны, стелил паркет, покрывал его лаком, прибивал плинтуса, уголки, обустраивал красный угол. Он делал из дома игрушечку. И чем лучше у него это получалось, тем ярче и безмятежнее светились его ясные глаза.
Но не все спокойно было в Перезвонове.
Хозяин, бывший военный, не мог нарадоваться на Некраса, нарадоваться и нахвалиться перед соседями. По округе пошел слух о чудо-мастере. К нему стали подходить с просьбой что-либо срочно починить или смастерить: у кого кран вышел из строя, у кого старый светильник развинтился, кому для встречи новорожденного из больницы детскую вагонкой надо обшить. И Некрас безотказно и, что вовсе диво, пунктуально со всем справлялся. После своей основной работы, в белокаменном, шел, в ущерб собственному отдыху, чинил, ладил, подгонял, и непременно, чтоб все было как с иголочки. Даже старинные часы с кукушкой местного именитого завода, увы, ушедшего в анналы краеведения, воскресил. Вырученные денежки жене и детям на хозяйство и пропитание в ярославскую глубинку исправно каждый месяц отправлял.
Все Перезвоново зауважало мастера Некраса, шапки перед ним стало снимать. «Это чтобы в наше время кромешное, страшнее батыйского безвременья, такого мастера встретить, аккуратного, добросовестного, не халтурина, а главное, честного – да это же чудо! Чистое чудо из чудес! Вера и надежда на Русь воскресают. За какую благость неведомую Перезвонову удача такая перепала?» – рассудили так его обитатели и Некраса всеми силами и средствами в дома зазывали, человеком он повсюду был полезным и востребованным. И везде, как черт из машинки, на столе возникала чарка слезы родниковой – водки.
– Выпей, – подносили ее как знак наивысшего почета, – выпей, не откажи, уважения ради, – и кланялись.
Некрас объяснял, что этого добра он не нюхает и проверять не желает на собственной шкуре, как оно из жидкого алмаза в стакане в зеленого змия в организме оборачивается.
На него обижались: неужели он, богатырь, по-своему, – от одной сломается? Верно, выпить с нами брезгует.
Деваться некуда – Некрасу легче выпить, чем такие наветы на себя выслушивать да человека отказом обижать, и он пил чисто из вежливости, уважения ради. Не успевал он переступить один порог, как на следующем его уже поджидали, и тоже с самым дорогим.
Совсем невмоготу стало Некрасу ходить по Перезвонову и он укрывался в стенах белокаменного. Да вот незадача, призывал хозяин, бывший военный, раскупоривал бутылочку отборнейшего «Русского стандарта», переплюнувшего все прочие стандарты в мире, и просил уж не побрезговать, компанию составить.
– В одиночку разве что алкоголики пьют, – говорил хозяин, держа стакан в руке с локтем на отлете. – Вот чтоб меня до такой гауптвахты не допустить, выпей со мной, мастер мил человек, ать-два!
Возможно ли тут отказать?! И возможно ли не захмелеть?
Отделка дома подошла к концу; дом внутри сиял, как пасхальное яйцо. Да только при доделке последних мелочей стал хозяин головой покачивать:
– Что-то сплоховал малость мастер Некрас. Видно, под градусом за дело брался.
Тем и с соседями поделился, мол, за мастером нужен глаз да контроль неусыпный – не то сфальшивит.
Нужда в мастере рано или поздно в белокаменном доме вышла – калитка распахнулась и защелкнулась за его спиной с заплечным мешком на шеколду.
Мастер Некрас стоял посреди Перезвонова и прикидывал, куда ему дальше податься. От ларька неслась разудалая музыка с кассеты, на бревне сидели ларешные завсегадатаи, а на пеньке перед ними красовалась бутылка с мутной какой-то дрянью это вам не хозяйский «Стандарт». Среди ларешников обреталась и бабенка, чуток подержанная, зато чрез меру веселая. Вот они-то и встретили Некраса, как брата родного, обрадовались, что он возле них остановился, и шумно приняли в свое содружество. Мог ли чураться мастер их стакана?
Так он занял комнатенку у веселой бабенки в кирпичном доме. И теперь подрабатывал то в одном дворе, то в другом – благо слух о нем везде прошелся – то сруб для баньки складывал, то насос в колодец прилаживал, и всякий раз довесок к оплате в стакане или рюмке подносили.
Деньги мастер по-прежнему семье отсылал, но реже и не сполна, ведь к рюмке добавить потребность возникла и ларешники с домохозяйкой компанией закадычной стали: для закладки не фундамента – а за кадык. Глаза Некраса потухли и статные плечи поникли. Все в Перезвонове теперь головой ему вслед качали:
– Выпивать чтой-то стал наш горе-мастер. Что ни встретишь на улице, так и заносит его, как на палубе. А с другой стороны, где вы такое видели, чтоб мастер да трезвым был?
2003г.