18
Вечером следующего дня я всё же озвучил для Боба и карлика Чака «первую главу воспоминаний». Без стеснения, но с некоторыми «купюрами».
Утром же я проснулся вместе с солнцем в знакомом очаровательном будуаре барона Раконера. В одиночестве. Правда, чувство одиночества не истязало мятущуюся мужскую душу ятаганом ревности, или секущей плетью безысходности. Просто я ощутил недостаток внимания к себе во вновь нарождавшемся сознании. Мне не хватало Мадлен. Честное слово! Ни каких-то там Светок или Дусек, а моей чернокожей супруги – баронессы Мадлен Гамильтон…
Тау ещё скользила тёплыми лучиками по вершинам крон могучих баобабов; я ещё не открыл отдохнувшие за ночь вежды и не успокоил утренние эротические фантазии, а из сознания уже вытекали ночные видения, навестившие меня за секунду до возвращения в этот мир…
Я где-то читал, что сон навещает спящего именно за мгновение до пробуждения. Он рождается в предоставленном самому себе, отдыхающем от обыденности человеческом сознании. Завязывается по мотивам событий доселе увиденных или прочувствованных и всплывает из подсознания в самый последний миг. Фантастический, иногда добрый или злой, но всегда странный, как бы не принадлежащий нам.
Сон о чём-то намекает дремлющему мозгу хомо сапиенса. Но стоит открыть глаза, как он уходит от нас и уносит обратно в небытие причудливые картинки биологического «таро». И не вспомнить уже, через мгновение, какая из карт была нам предъявлена…
Сонники, разгадывающие ночные видения, я не изучал. Толкования, излагаемые бабушкой Настей, давно ушедшей в мир иной, были столь мудрёными, что запомнить их я и не старался.
А привиделось мне вот что: бегу я по глубокому затенённому кустами оврагу, спасаюсь от погони. Бежать трудно, но и останавливаться нельзя. Сзади слышен топот приближающихся преследователей. Спрятаться негде. Откосы оврага – круты, заросли – непроходимы. И вдруг, слева, появляется неширокая лестница из белого тесаного камня. И я торопливо шагаю через две-три ступеньки вверх. Лестница выводит меня к гранитной стене огромного здания. Могучие красные валуны составляют фундамент высотой в несколько метров. Влево и вправо путь одинаков – тропа из цветной гальки, пролегающая между неприступной стеной и высоченным забором. А погоня уже пыхтит на лестнице и вот-вот появится из оврага…
Я опускаюсь на колени возле последней ступени и пробую раскачать крайний камень. Получается! В образовавшуюся щель втискиваю плоскую блестящую коробочку и ставлю камень на место…
И снова бегу от преследователей. Но на этот раз легко, не чувствуя усталости и страха. Однако меня настигает нечто, мгновенно сковывающее движение тела и работу мыслей…
Тут я проснулся и принялся думать о Мадлен…
А сновидение вытекло из памяти, словно водичка из решета…
До прекрасных томных сумерек был ещё целый день. Я решил провести его без наблюдателей и экскурсоводов.