17
Никакой другой информации о себе, любвеобильном, я в этот день поднять «на-гора» не смог.
Мадлен успокаивала, говорила красивые и приятные слова и не отходила от меня до самого вечера.
После ужина она неожиданно объявила о своём отбытии в королевский замок близ Эльсинора.
– Дети, – коротко сказала она. – Тебе сейчас к ним нельзя, а я должна быть рядом. Не скучай, родной. Поработай сегодня с Бобом. Не отпускай его от себя…
Боб «вылупился» из браслета как чёрт из табакерки, стоило лишь подумать о нём. Правда, запаха палёной серы я не почувствовал. От парня реяло приятным мужским одеколоном. Одет он был подстать мне – в светло-зелёную тенниску, просторные коричневые брюки и светло-коричневые туфли. И стрижка у него была – «аля Гоша Куценко»…
Ну что? Заказать слуге «летающую тарелку» и рвануть с ним на «дискотеку». Интересно, есть ли здесь нечто подобное?
Может и есть! Только не про нашу честь!
– Сегодня отличная погода, Майкл, – Боб шёл впереди и услужливо распахивал и раздвигал передо мной многочисленные двери. – Предлагаю подняться на верхнюю веранду. Там вы всё подробно расскажете о себе и о событиях сегодняшнего дня. У вас, вероятно, накопилось много впечатлений.
– Да уж, накопилось!
Мы вошли в кабину, напоминавшую лифтовую, но несколько просторнее, и Боб нажал на пульте пару кнопок. Только что зашторившаяся дверь тут же разошлась, и мы вышли на круглую площадку на крыше дома.
– Сегодня будет прекрасный закат. Мне нравится наблюдать за заходом солнца. Изумительная цветовая гамма, переходящая в томные сумерки…
– Послушай, Боб, – прервал я спутника, начавшего экскурс в местные красоты. – Цветовые гаммы мы непременно понаблюдаем. И мемуары я постараюсь тебе продиктовать, с впечатлениями в превосходной степени. Но и ты посвяти мне несколько минут. Расскажи, в какую заваруху я вляпался? Что произошло с бароном Раконером? Почему он потерял память? Почему именно меня, то есть моё сознание, поместили в его мозг? Кроме этого у меня будут ещё вопросы. Я не смог их задать сэру Оскару. Дело в том, что новый наполнитель головы барона, тоже не совсем в норме. Меня постоянно что-то тормозит. Вроде бы знаю, о чём намереваюсь задать вопрос или рассказать что-нибудь, и тут же – облом.
– Да, барон. Я в курсе. Контузия, полученная вами в прошлом, стала причиной амнезии – частичной потери памяти. В этом состоянии вас записали на биоматрицу, а затем загрузили в мозг Майкла. Все, что было в вашей прошлой жизни, вы обязательно вспомните. И всё дозволенное для вашего информирования о нынешнем положении, вы обязательно получите. Но сначала понаблюдаем цветовые гаммы, рождённые нашей прелестной Тау…
Боб оказался непоколебимым, словно выполнял заданную кем-то программу, и усадил-таки меня в плетёное кресло лицом к заигравшему разными цветами солнцу, только что прильнувшему румяным овалом к волнистой линии горизонта.
И действительно, у горизонта происходило нечто необыкновенное. Особенность местной атмосферы влияла на прохождение неярких лучей заходящей звезды, и радужная игра света несколько минут украшала небосклон причудливым природным калейдоскопом.
«Томные сумерки» медленно обволокли меня с ног до головы. Словно в прозрачной дымке приблизили лиловое небо с яркими звёздами, скрыли горизонт и вытеснили всё, что находилось рядом. Я запарил в густом, тёплом и пряно пахнущем воздухе. И уже не хотелось вспоминать о своём «первоисточнике», чем-то там занимавшимся в начале 21 века, об идиотическом сообщении, почему-то очень важном для супершпиона из далёкого будущего…
…В августе 1994 года мы с мамой отдыхали в доме отдыха в Крыму, близ Евпатории. Там тоже были удивительно красивые вечера, обволакивающая сознание приятная духота, и «томная», внезапно наступавшая ночь. Крымская августовская тьма поначалу пугала своей непроницаемостью. Но потом завораживала и заставляла любоваться ею нескончаемо долго. В той темноте, среди южных звёзд, удивительно крупных и близких, ко мне впервые пришли фантазии о множественности обитаемых миров. Не как к астроному или фантасту, а как к четырнадцатилетнему мальчишке, увлекающемуся футболом, коллекционированием марок и значков.
– Вот у этой звезды, – сказала мне мама, показывая на одну из мерцающих в крымском небе «прекрасных зорь», есть планета, похожая на Землю. И там существует жизнь, может быть – разумная…
Тогда я не разбирался в созвездиях, и сейчас в них не силён. Могу, конечно, найти на ночном небосклоне Большую медведицу или созвездие Ориона с его знаменитым поясом. Но на какую звезду мама показывала в тот вечер – не помню. Может быть на Тау, только что ушедшую за горизонт и окунувшую меня и Боба в инопланетную «нирвану»…
За приятную тишину в «томных сумерках» я мысленно поблагодарил слугу из браслета. Он стоял рядом, готовый выполнить любое моё желание. Однако предложенную тему – ответы на вопросы – не поддержал.
Через полчаса я попробовал диктовать Бобу свои впечатления о первом дне пребывания в сумасшедшем мире. А ещё через пять минут меня сковал мозговой «паралич». Я не мог логически формулировать мысли и членораздельно произносить ту околесицу, которая рождалась в голове убиенного восемьсот лет тому назад московского сыщика Володьки Витковского…
Обескураженный таким состоянием рассказчика, Боб «накормил» меня полудюжиной кисло-горьких таблеток и дал выпить полбокала шипучей жидкости…