Глава 6,
– Алчные гномы, – бросила мадам Лилит на обратном пути. Они с Глюттоном Медоречивым шли впереди, а мы с Эолом Свирепым следом. Только предстоящая встреча Магнуса с мейстером Хезарием удерживала меня от того, чтобы не вцепиться ей в волосы. – Лишь бы растащить свои стекляшки по норам, как крысы!
– Вы же знаете, племянница, как трепетно они к ним относятся. По слухам, сейчас под землей нарастают репатриационные настроения. Силу набирает группировка, чей лозунг: «Самоцветам место в шахте». Они хотят вернуть все ранее проданные, выменянные и подаренные камни туда, где их добыли – под землю.
– Радикалы, – поморщилась мадам Лилит и покрутила колечко, вероятно, представив его без огромного турмалина в центре, – только этого нам сейчас не хватало.
– Они называют это делом родовой чести. Мол, если ничего не предпринять, скоро драгоценный камень перестанет быть символом гномов, окончательно превратившись в забаву для наземных богачей.
– Придется забыть о родовой чести, если не хотят, чтобы им полностью перекрыли торговлю, а в перспективе и путь наверх, – отрезала мадам Лилит. Они с принцем свернули в один из центральных коридоров, а мы с моим провожатым – к боковой лестнице.
По возвращении я сразу почувствовала неладное.
– Озриэль, что с тобой?
– Ннниччего, Ливи, просто устал и прилег отдохнуть.
Он едва выдавил эту фразу и в конце слабо закашлялся. Ифрит лежал у стены, Эмилия и мадам подложили ему под голову свернутое одеяло и сверху накинули еще несколько. Несмотря на это, его била крупная дрожь.
Великан погремел ключами, отпирая камеру, и потянул меня за локоть, но я вывернулась и прижалась к прутьям. Лица Озриэля, остававшегося в тени, я видеть не могла и испугалась еще сильнее. Во взглядах мадам Гортензии и Эмилии отражалась тревога, хоть они и пытались ее скрыть. Магнус то и дело прижимал ко лбу Озриэля платочек. Когда наши глаза встретились, он отвел свои.
– Это… из-за оболочки? – тихо спросила я, изо всех сил стараясь унять дрожь в подбородке. – Тебе очень плохо?
– Н-н-не волнуйся, я в норме, правда.
Я вопросительно посмотрела на Магнуса.
– Если он в норме, то я принцесса фей, – вздохнул паук.
– Не верь ему, – слабо рассмеялся Озриэль и зашелся в новом приступе кашля, при этом он неловко повернулся, из-под одеяла вырвались клубы мерцающего синего дыма и расползлись по камере, медленно тая в темноте.
У меня перехватило горло от ужаса.
– Не говори больше ни слова, побереги силы!
– Ну все, – буркнул Эол Свирепый и попытался оттащить меня, – свидание окончено.
«Оттащить» громко сказано – мне нечего было ему противопоставить, но тут вмешалась мадам. Она подошла ближе, обхватила пальцами решетку и окинула фигуру гиганта оценивающим взглядом.
– Я-то думала, что у такого большого и сильного мужчины все остальное тоже внушительных размеров, – сказала она, напустив в голос томной хрипотцы, – включая… сердце.
Эол Свирепый застыл, словно его огрели по лбу сковородкой. Прежде гномка не удостаивала его и словом, не говоря уже о целой фразе.
Видя, что подействовало, она придвинулась еще ближе и продолжила:
– А потому вам, как никому, должны быть понятны страдания влюбленных, жаждущих провести лишние пару минут наедине. Разве же это преступление?
Я воспользовалась моментом и выскользнула из хватки великана. Он даже не заметил: стоял, зачарованно глядя на мадам и слегка покачиваясь на пятках, как мальчик, внимающий волшебной флейте. И мадам нажала на все клапаны.
Пока она его отвлекала, я вернулась в угол, который был ближе к Озриэлю, и спросила Эмилию:
– Когда началось?
– Вскоре после того, как тебя забрали наверх. С тех пор он не вставал.
– Это я-то не вставал? – Ворох одеял зашевелился, ифрит попытался сесть, но не смог даже приподняться на локтях и упал обратно, прерывисто дыша и больше не делая вид, что все в порядке.
Озриэль поспешно перехватил платочек, который Магнус прижимал к его лбу, и кашлянул. Когда он его отнял, на ткани остались голубые разводы.
– У тебя… кровь?!
У него не хватило сил ответить.
– Раньше ее не было, – поспешно заверила Эмилия и наклонилась поправить одеяло, – это в первый раз.
Она вопросительно подняла брови и беззвучно спросила: «Мадам Лилит?», после чего скосила глаза на Озриэля.
Я помотала головой, и Эмилия тихонько погладила одеяла.
Мне хотелось кричать от бессилия: я наблюдаю за его угасанием, вернее, разгоранием и ничего не могу поделать!
– Он мерзнет? Поэтому одеяла?
– Нет, – покачал головой Магнус.
– Мы надеялись, что это поможет от… что так она не будет слишком быстро… но… – Подруга всхлипнула и умолкла.
Я поняла, что она хотела сказать: оболочка активно расползается, но никаким одеялом тут не помочь.
– Озриэль держится молодцом. – Паук мягко потрепал ифрита по плечу.
– Мне жаль, Золушка, – подала голос Уинни. – Понимаю, что тебе от этого ни жарко ни холодно, но… мне правда жаль.
Я обернулась и коротко кивнула.
– Благодарю, Уиннифред.
– Уинни, – поправила она и скупо улыбнулась.
Я ответила тем же, сглотнула и снова повернулась к Озриэлю:
– Ничего не говори, просто лежи и слушай: встреча с Орестом прошла замечательно. Ты бы удивился, увидев, как он преобразился. Твой брат был сама собранность и деловитость. – Я перевела дыхание, подавила спазм в горле и продолжила бодрым тоном. – Ради тебя он за последние сутки совершил немыслимое: договорился с гномами всех близлежащих территорий, и те обещали изготовить нужное количество гляделок. Все жаловался, что шахты не место для его куртки, ее теперь придется выкинуть, можешь себе представить, как он ворчал?
Озриэль издал слабый смешок.
– Да уж…
– Тише, просто слушай. Суть в том, что он уладил дело, и заказ для мадам Лилит доставят уже завтра. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть. Твоя новая оболочка ждет не дождется примерки!
– Это… отличная новость, Ливи, – ответил Озриэль с расстановкой, несмотря на мой запрет. – Орест… кто бы мог подумать, что именно он…
– Тшшш, тише, Озриэль, – нежно прошептала я и добавила, – видишь, как все здорово. Ты только держись, пожалуйста. – Я зажала себе рот ладонью, чувствуя, что если скажу еще хоть слово, то расплачусь.
– Пора, – раздался трубный бас Эола Свирепого.
Ему пришлось отрывать меня от клетки. Я до последнего пыталась убедить его немедленно доложить первому советнику о состоянии Озриэля или хотя бы позвать лекаря, но безуспешно. Великан делал свою работу без особого удовольствия. Думаю, он тоже втайне сочувствовал ифриту, но приказ мадам Лилит ставил превыше всего. Он верил в свою королеву и в то, что она поступает правильно.
Перед уходом он помедлил возле камеры мадам.
Когда наверху хлопнула дверь, я поблагодарила гномку:
– Спасибо, что отвлекли его и подарили нам с Озриэлем несколько минут.
– Хотела бы я помочь чем-то более существенным…
– Но то, как вы с ним справились, просто волшебство! – хихикнула Эмилия, и от этого звука мне, как ни странно, полегчало. – Прямо-таки укротили! Как вам удалось?
Гномка пожала плечами:
– Ничего особенного: погладила тщеславие, подкормила гордость, удобрила лестью и пощекотала надежду. – Она отошла в глубь камеры и вздохнула. – Как же я соскучилась по своим цветочкам!
– За ними кто-нибудь ухаживает?
– А ты как думаешь? – резко ответила она. – Я передала Робину ключи от лавки перед арестом. Неужели ты хоть на миг допустила, что я оставила бы их без присмотра? Фианютки такие нежные! Их нужно подкармливать каждые тридцать две минуты… – Она потерла лоб. – Прости, что была груба, Ливи. Чувствую себя многодетной матерью, которую держат вдали от детей.
– Вам не за что извиняться, – сказала я, а Эмилия взяла гномку за руку, вложив в пожатие все сочувствие и поддержку.
Хоть мадам этого и не высказала, но я знала, что ее также беспокоит отсутствие вестей от Робина. Если вначале он предпринимал попытки добиться справедливости, подавал петиции, то вот уже почти двое суток никак не напоминал о себе.
У каждого из нас за пределами этой темницы остались близкие существа: у Эмилии – Индрик, у Магнуса – Арахна, у мадам – Робин и обитатели «Эксклюзив-нюх». Мой любимый находился рядом, но, кажется, я еще никогда не была так близка к тому, чтобы его потерять.
– Я слышала, что ты сказала Озриэлю, – продолжила мадам, – значит, все должно решиться уже завтра?
– Да, завтра… послезавтра, – беззвучно добавила я так, чтобы Озриэль не услышал, и продолжила вслух: – Мадам Лилит сгорает от нетерпения и хочет как можно скорее осуществить свой суперзлодейский план, что в нынешней ситуации нам только на руку.
– Суперзлодейский план? – удивилась Уинни.
– Послезавтра ведь праздник в честь Марсия? – добавила Эмилия.
И тут я сообразила, что сболтнула лишнего. Уинни ведь была не в курсе захватнических планов первого советника. Даже друзьям я рассказала все, кроме правды об истинном содержании свитка. Не знаю, почему я его утаила… Наверное, потому что эта информация способна разрушить Марсию жизнь и перечеркнуть достижения всех его предшественников, ведь после такого в глазах народа они будут носить клеймо узурпаторов. И пусть речь идет о Марсии, заточающем любимую девушку в темницу, убивающем новорожденных грифонов и примеряющем неугодным послам чугунные костюмы, я не готова была взять на себя такую ответственность. Я дала зарок, что воспользуюсь этой информацией, только если не останется другого выбора.
На память пришли слова мадам Лилит о том, что она прибегает ко лжи лишь в самом крайнем случае, и я поежилась, всячески стараясь не думать о схожести нашего образа мыслей.
Осторожно выбирая слова и с молчаливого одобрения друзей, я рассказала гоблинше о планах первого советника.
– Теперь точно известно, что она собирается провернуть все это послезавтра, на празднике в честь новой «монаршей особы», она сама призналась.
– С чего пигалица решила, что у нее получится? – удивилась Уинни. – И все из-за какой-то старой бумажки?
– Это не просто бумажка. В ней важная информация против Марсия. По крайней мере, мадам Лилит считает, что ее будет достаточно для свержения короля, и я склонна с ней согласиться.
– Но она ведь может и ошибаться, так? – спросила мадам Гортензия.
– Вряд ли.
Гномка пристально посмотрела на меня, как будто хотела о чем-то спросить, но не стала.
– Погоди, как это? – вмешалась Уинни. – Ты же сказала, что свиток написан за тыщу тыщ лет до его рождения?
– В документе речь не конкретно про Марсия – про весь его род. А сейчас он единственный представитель, так что ударит именно по нему.
– Да что в свитке? – не выдержала раздатчица. – Ты же забирала его из подземного зала, так что должна знать.
– Не было времени читать, – уклонилась я. – Разобрала только самое начало, а потом начался обвал. Знаю лишь, что содержимое серьезно повредит королю.
Теперь уже и Эмилия внимательно посмотрела на меня.
– Все, что нам нужно знать: мадам Лилит хорошо подготовилась.
– А ей-то какой с этого прок? Хочет посадить кого-то на трон вместо Марсия?
– Да. Себя.
Уинни недоверчиво фыркнула и расхохоталась.
– Тогда она еще безумнее, чем я думала.
– Отнюдь. Зная первого советника, можно не сомневаться: у нее припрятан козырь в рукаве.
– Я бы на ее месте припрятал, – вставил Магнус.
Я сама над этим размышляла: лишь с ее собственных слов мне известно, что мадам Лилит потомок первого короля, но где доказательства? В итоге я пришла к выводу, что у нее имеется что-то вроде фамильного перстня или документа, подтверждающего притязания.
– Как она будет демонстрировать жителям свиток? – вмешалась мадам. – Не передавать же из рук в руки?
Я была готова и к этому вопросу: что-то поняла по отрывкам из ее бесед с дядей, остальное восстановила логически.
– Сперва соберет всех в одном месте, где-нибудь на площади, якобы для официальной речи, потом раздаст жителям гляделки и применит к свитку что-то вроде заклятия распухания… – Магнус мрачно усмехнулся. – По крайней мере, я бы сделала именно так.
Наступила тишина, прерываемая лишь тихим кашлем Озриэля.
– Как он, Эмилия?
Подруга отогнула одеяло, закусила губу и промокнула ему лоб.
– Держится, Ливи.
– Мне… лучше.
Последние пять минут гоблинша стояла, ковыряя мох в расселинах кладки и о чем-то напряженно размышляя.
– То есть вы… за Марсия?
– Мы против мадам Лилит, – ответила я, подумав.
– Это значит, что вы хотите видеть его королем? – настаивала она.
Мы с друзьями переглянулась.
– Я бы так не сказала, но из двух зол…
– Он превратил Индрика в статую! – возмущенно напомнила Эмилия.
– Запер Озриэля здесь в полуразрушенной оболочке и уничтожил мою репутацию, публично поддержав Жмутса… – вздохнула мадам, – но я согласна с Ливи. С ним у нас есть шанс отсюда выбраться, с мадам Лилит – нет.
– Сейчас нас держит тут лишь его раздражение, уязвленное тщеславие и озлобленность на весь мир, – продолжила я, – тогда как ею движет голый расчет и холодная голова.
– Гремучая смесь, – заметил Магнус. – Хотя раздражение, гордость и озлобленность я бы тоже не стал сбрасывать со счетов.
– Именно мадам Лилит их в нем подогревает, и теперь мы знаем почему.
Уинни выдрала целую ленту мха, отбросила ее, стряхнула руки и посмотрела на каждого из нас по очереди исподлобья.
– Но вы собираетесь что-то сделать, чтобы ей помешать?
Я пожала плечами, а Магнус буркнул:
– Если есть идеи, мы слушаем.
– Трудно предпринять что-то, сидя здесь. И еще, Уинни… несмотря на свое к нему отношение, ты должна понимать, что Марсий сейчас не лучший король для этой страны…
– Мне-то ты чего заливаешь, Золушка? – огрызнулась она, снова став похожей на себя прежнюю. – Какое мне дело до того, что с ним будет? Да и со всем этим чертовым королевством!
Мадам Гортензия вздохнула, Эмилия покачала головой, Магнус махнул лапкой, отошел к Озриэлю и спросил, не нужно ли ему чего.
Вскоре за Уинни явились, чтобы, как обычно, отвести наверх. Когда гоблинша была уже на середине лестницы, я ее окликнула.
– Уинни, знаю, что тебе захочется сделать…
– Неужели? – прищурилась она.
– Да. Но не стоит ему рассказывать. Он не поверит, только разозлится.
Уинни передернула плечами и, ничего не ответив, проследовала наверх.
– Она расскажет, – резюмировала мадам Гортензия.
– Вне всякого сомнения, – поддержала Эмилия.
Якул с недоверием смотрел в книгу, которую держал перед ним Хоррибл. Наконец поднял глаза.
– Ты уверен?
– Абсолютно, – заверил слуга и щелкнул ногтем по странице. – Здесь четко сказано, как избавиться от Знака.
Якул снова перевел взгляд на одну-единственную строку.
– Так просто?
– Как видите, – вздохнул Хоррибл, опуская книгу на стол. – Вы уверены, что все еще этого хотите?
Якул мрачно посмотрел на него.
– С чего мне менять мнение? – Он жестом отпустил слугу: – Иди, я хочу остаться один. Нет, постой, как насчет той вещи, о которой я тебя просил?
– Магической подглядывалки?
Якул поморщился.
– Да.
– Уже на подходе.
Когда Хоррибл вышел, Якул откинулся на спинку кресла и сложил кончики когтей, задумчиво глядя на книжную страницу.
Кто бы мог подумать, что все окажется так легко…