Глава IV
Андрэ, оставшийся на шлюпке с двумя матросами-европейцами и негром, очень встревожился, когда получил от Фрикэ известную читателям записку, в которой парижанин извещал о своем походе на Людоеда.
– Вечно он что-нибудь выдумает! – ворчал Андрэ. – Пуститься в такую экспедицию, не договорившись сперва со мной! И хоть бы я знал, в которую он сторону отправился! Ему кажется простой шуткой пойти на старого громадного тигра… А я изволь тут кипеть в котле до его возвращения.
До вечера, как читатель уже знает, не было никаких известий.
Настала ночь. Тревога Андрэ росла. Вдруг он увидал справа на берегу движущиеся огни и услыхал радостные крики. Он улыбнулся и сказал весело:
– Тигр убит. Бирманцы чествуют моего шального мальчишку.
Он не ошибся. Вскоре показались люди с факелами, оравшие во все горло, за ними четыре бирманца с чем-то вроде носилок, на которых лежали останки тигра, и, наконец, Фрикэ с винтовкой за плечами, с поднятым кверху носом, вообще с видом самым победоносным; тут же шествовали его переводчик, негр и мальчик Яса.
Шествие замыкали крестьяне, тащившие разную живность и свежие овощи и во все горло прославлявшие подвиг истребителя тигров.
Нечего и говорить о том, как радостно встретил Андрэ парижанина и его свиту.
Пожавши руку друга взволнованно и порывисто, Фрикэ вызвал вперед Минграсами и взял за руку Ясу.
– Вот вам переводчик, monsieur Андрэ, – сказал он весело. – Он родом из Пондишери, следовательно, наш индийский соотечественник. А вы, господин Минграсами, знайте, что этот джентльмен – господин Андрэ Бреванн, наш общий начальник.
Индус поднял над чалмой обе руки куполом, степенно поклонился и проговорил:
– Я буду служить вам, сударь, верой и правдой. Я настоящий француз и ненавижу англичан. Верно, сударь.
– Ты говоришь по-бирмански?
– Как по-французски, также бегло.
– Хорошо. Завтра мы уговоримся с тобой насчет жалованья.
– Я вполне полагаюсь, сударь, на вас и, кроме того, считаю большой честью быть на службе у французов из Европы.
– А вот этот мальчуган, – продолжал Фрикэ, – будет нашим новобранцем – потому что я его усыновил.
– Вот как! Еще один приемыш! – воскликнул, дружески улыбаясь, Андрэ.
– Всего только трое теперь, считая с этим. К тому же мой бывший негритенок Мажестэ стал уже взрослым, а китайчонок Виктор скоро сам сделается мандарином[4]. Знаете, господин Андрэ, я был так глубоко несчастлив до встречи с вами, что теперь не могу равнодушно видеть покинутых детей или сирот.
– У него нет ни отца, ни матери? – спросил Андрэ.
– Его мать была последней жертвой тигра-людоеда.
– Ты правильно поступил, Фрикэ, и я очень рад этому прибавлению семейства.
– Если бы вы знали, как он понятлив… Я скоро выучу его болтать по-французски. И какой храбрец! Представьте, он согласился служить приманкой для тигра и даже бровью не повел.
– Кстати, я тебя не поздравил. Это великолепный почин на азиатском берегу. Я в восторге.
– Я старался следовать вашим урокам, чтобы стать настоящим охотником. И достиг цели: теперь я люблю охоту. А так как мы сюда приехали именно затем, чтобы охотиться, то я не почил на лаврах, а подыскал новую дичь.
– Ты меня совсем избалуешь.
– В двух словах: от переводчика Сами я узнал, что здесь в окрестностях изобилие чудных тетеревов. Из живности здесь, в деревне, я обнаружил только поросят и с удовольствием испробую тетерок. А вы?
– Я тоже очень люблю эту великолепнейшую дичь, но только известно ли тебе, что тетерева и тетерки до крайности пугливы?
– Известно, но я все-таки надеюсь, что наша охота удастся!
– А как ты это сделаешь?
– Сами, от которого я все это узнал, взялся доставить мне все необходимое. «Будьте спокойны, – сказал он мне, пересыпая свою речь бесконечными „сударями“, – я вам представлю старика, который проведет вас куда нужно в чащу, и вы убьете столько дичи, сколько вашей душе будет угодно. У него есть животное, которое умеет находить след тетеревов и в особенности тетерок».
– Тетерев или тетерка – для меня все равно. Я сторонник полного равноправия полов перед вертелом. Ну, а как же мы проберемся через чащу?
– Не беспокойтесь, мы вам прочистим дорогу нашими дахами.
– И вот я послушался Сами и привел с собой рекомендованного им человека. Это вот тот самый старик, который жует бетель[5] с невозмутимостью бронзового идола; через плечо у него надета плетенная корзинка из прутьев. Вы согласны оставить его при себе?
– Еще бы! Я тоже почему-то уверен теперь в успехе, хотя и не знаю, каким образом будет действовать старик.
– Эй! Сами!
– Что вам угодно, сударь?
– Пригласи старика поужинать. Я поручаю его тебе.
– Вы о нем, сударь, не беспокойтесь! Он ляжет на подстилку из листьев на берегу реки. А я разведу огонь, который будет потом гореть всю ночь, и приготовлю на нем ужин.
– Хорошо. Что нужно этим людям?
– Они желают вернуться в деревню.
– Справедливо. Раздай им вот эти деньги, – сказал Андрэ.
Пять минут спустя бирманцы удалились с громкими радостными криками, прославляя щедрось и храбрость европейцев.
На другой день, с зарею, два друга приготовились идти на охоту. Они выпили по чашке обжигающе горячего кофе с сухарями и с рюмкой можжевеловой водки – настоящий матросский походный завтрак и, кроме того, отличное средство, предохраняющее от гибельной лихорадки джунглей.
Старик-бирманец получил тоже хорошую закуску и выпивку и пришел в полный восторг. Он радостно сообщил необходимые сведения толмачу, а тот перевел их Андрэ и Фрикэ.
Предстояло, разбившись на две группы, идти параллельно шагах в семи или восьми друг от друга. Первую группу поведет старик, вторую – толмач и будут при этом расчищать дорогу. За ними пойдут Андрэ и Фрикэ, вооружившись каждый ружьем калибра 16 и гринеровской двустволкой. Замыкать шествие будут два негра с винтовками крупного калибра на случай встречи с опасными зверями.
Индусу и старику-бирманцу не полагалось другого оружия, кроме туземной сабли, или даха.
По форме это скорее тесак, а не сабля: толстая, тяжелая и без заостренного конца, но срезанная под прямым углом, вообще некрасивая.
Она служит в домашнем обиходе, подобно тесаку южноамериканцев или мачете мексиканцев, но только далеко не так удобна, хотя ею все-таки рубят дрова, крошат табак, разделывают мясо, срезают прутья, бамбук, сдирают кору с пальм, срезают лианы и ветки, мешающие идти. Рукоятка у нее длинная, деревянная, так что можно действовать обеими руками. Ножны сделаны из двух выдолбленных внутри деревянных планок, скрепленных проволокой или металлическими обручами.
Таков дах у простонародья, служащий одновременно оружием и орудием.
У лиц среднего и высшего классов дах имеет точно такую же форму, но рукоятка и ножны бывают более или менее богато украшены; дерево и простой рог заменяются слоновой или носороговой костью, проволока, гвоздики и обручи делаются серебряные или золотые, на них насаживаются драгоценные камни и т. д. Ножны обтягиваются выделанной кожей и тоже усыпаются украшениями.
Это национальное оружие служит также и знаком отличия. Когда император бирманский хочет оказать кому-нибудь из сановников особый почет за его заслуги, он жалует отличившемуся дах с ножнами, обвитыми серебряным или золотым листом. Такой дах обычно несет впереди сановника кто-нибудь из его подчиненных. Кавалеристы привязывают его наискось к седлу или надевают на фартук, или носят просто в руках в ножнах или без них. Вообще без этого оружия ни один бирманец, будь он богат или беден, не сделает никуда ни шагу.
Фрикэ и Андрэ ожидали, что их проводники будут шуметь, вырубая чащу, и были очень удивлены той ловкостью, с какою индус и бирманец бесшумно срезали мешавшие ветви в поросших колючим кустарником джунглях.
Вдруг среди тишины послышался громкий призывный крик тетерева.
Охотники прошли еще шагов пятьдесят. Крик повторился, и так близко, что Андрэ полагал увидеть сидящего тетерева прямо перед собой. Но нечаянно наступил на хворостинку, которая громко хрустнула. Из чащи послышался сначала хрип, потом тревожный крик, потом шуршанье крыльев.
Андрэ увидел, как над деревьями поднялась почти вертикально, точно фазан, огромная птица. Он выбрал момент, когда птица, завершив подъем, полетела параллельно земле, и выстрелил.
Подстреленная на лету птица перевернулась в воздухе и упала на землю.
Старик-бирманец при всей своей флегматичности вытаращил узенькие глаза и с почтением уставился на человека, сделавшего такой удивительный выстрел.
Негр проворно сунул винтовку своему хозяину и, как змея, уполз в чащу. Через пять минут он вернулся ликующий, таща великолепного черно-серого тетерева с голубыми, зелеными и лиловыми переливами, весом килограммов в пять.
– Monsieur Андрэ, поздравляю! – послышался из-за кустов веселый голос. – Ловко сделано!
– Сам-то ты что же не стрелял, когда от моего выстрела всполошились и взлетели все здешние стаи тетеревов?
– Я просто растерялся и не знал, в которого целиться. Фррр! Потом хлопанье крыльев – и ничего. Нет, мне еще долго нужно будет практиковаться, чтобы научиться стрелять на лету.
– Знаешь что? Присоединяйся ко мне. Будем ходить вместе. Мы оба последуем за стариком, который в эту минуту делает мне какие-то знаки, но только я их не понимаю. Сами, спроси, что ему нужно.
Конец ознакомительного фрагмента.