III
Чья-то прохладная рука прижималась к его лбу.
Нламинер открыл глаза и сел. Рисса стояла над ним, принюхиваясь; посмотрев ему в глаза, она уселась рядом. Сквозь «дверь» в пещеру просачивался утренний свет.
– Что случилось? – поинтересовался Нламинер, разминая чудовищно затёкшие суставы. Отвык я от походной жизни, подумалось ему.
– Ты говорил во сне, – был ответ. – Прежде никогда с тобой такого не было. Видел сон?
Нламинер кивнул. – Довольно яркий и странный. А что?
Рисса открыла было рот, но запнулась.
– Это весьма необычно, но я тоже видела сон. Он был… – она потрясла головой, словно не вполне ещё проснулась и встала. – Впрочем, ладно. Я не чувствую ничего подозрительного ни в тебе, ни в себе. Пошли.
И так всегда, угрюмо подумал Нламинер, выкарабкиваясь навстречу прохладному утреннему морю.
Ветерок пригладил его мех и развеял последние остатки ночного видения. Сразу же захотелось есть. Однако, подумал Нламинер, наш стол не будет баловать разнообразием. Только чайки гнездились на островке; если наверху нет людей, останутся лишь дары моря. В сыром виде. Да, и морская вода взамен пресной.
– Пойду-ка я наверх, – Нламинер окинул взглядом Лестницу. – Может, случится чудо и там кто-то есть.
– Хорошо, – кивнула Рисса в ответ. – Попытайся открыть ворота. Только осторожнее: там, где нет света, наверняка небезопасно. Я пока поохочусь.
И нырнула в море.
Нламинер проводил взглядом её силуэт и пошёл наверх, считая ступени. Солнечные лучи скользили по-над морем; картина была мирной и величественной. Впрочем, давно известно, что мир ночной разительно отличается от мира дневного. «И сумеречного мира», – шепнул ему голос на ухо и Нламинер резко остановился. Опять этот «советчик»! Кто бы это мог быть?
Голодные резкие вопли птиц были ему ответом.
…В святилище Нламинер задержался на несколько дней. Он появился на сцене, едва незадачливые грабители покинули её.
Впрочем, мало кто обвинил бы его в трусости: невелика доблесть выступать голыми руками против опытных бойцов.
Юноша, наигрывавший на флейте, подмигнул ему и бросил арбалетную стрелу. Нламинер ловко поймал её и едва не выронил: вместо стрелы в руках его был старинный ключ, сработанный из драгоценных металлов и украшенный множеством каменьев. А когда он вновь поднял глаза, на ступенях никого не было.
Каменья образовывали стилизованную руну «П». Что бы это значило?
В святилище оказалось немало работы, которая была уже не под силу пожилому Хранителю. Та же непонятная воля, что направляла Нламинера через лес, неожиданно отпустила его.
Впервые он оказался предоставленным самому себе.
Однако, Хранитель принял его радушно. За те несколько дней, что Нламинер провёл, приводя в порядок каменную площадку – сметая пыль, поправляя статуи, восстанавливая невысокий забор, ограждавший святилище двойной восьмёркой – он рассказал ему немало интересного о вселенной, окружавшей их. Воображение Нламинера загорелось. Он часами слушал рассказы о героях старины, о неведомых землях и великих океанах, о битвах богов и смертных, о взлёте и падении целых народов. Как проста и безмятежна оказалась размеренная жизнь Анлавена! Где-то за пределами её бурлил огромный, неизвестный мир и желание добраться до него стало нестерпимым.
Тогда же он понял первый закон жизни: мгновение триумфа должно быть заранее оплачено долгими и неинтересными годами, насыщенными тяжёлым и однообразным трудом.
Ему потребовалось пять лет, чтобы пересечь шестьдесят километров леса, преграждавшие путь в соседний город, Киннер, откуда можно было отплыть в любую часть света.
Пяти лет хватило с лихвой, чтобы научиться самому решать, что делать. Перепробовав массу профессий и испытав не раз горькое разочарование от того, что оказываешься неподготовленным к новым испытаниям.
С вершины Лестницы океан разворачивался во всём своём величии. Сквозь размеренный строй ленивых волн осязалась дремлющая мощь, способная однажды восстать, разгневаться и обратить в прах всё, что попадётся на пути. Где-то там, в лазурной глуби, скрывался древний город… и ещё девять десятых Лестницы. Нламинер представил себе занесённые илом улицы, полностью стёртый с лица Ралиона народ и ужаснулся. Можно сколько угодно говорить о величии вселенной и мудрости её законов, но когда видишь, как эти законы действуют, разум порой может помрачиться.
К северу, за дымкой, находился Континент, Большая Земля, арена многих боёв прошлого, изобилующая чудесами и загадками. Только близость его была обманчивой. Хорошо тем, у кого под ногами надёжная палуба корабля или тусклое зеркало портала впереди – сделал шаг, и ты уже на другом краю света. Когда же вокруг только камни да пыль…
Сразу за Лестницей следовал небольшой тоннель – игра природы, окно, выточенное неутомимым ветром. За ним, в кратере давно потухшего вулкана и находился маяк. Он тоже был древним, переживший сотни лет и бывший свидетелем бесчисленных событий. Теперь, когда магниты и магия вели корабли надёжнее любого маяка, он стал не нужен – и оставлен на произвол судьбы. Любопытно, кто и чем занимался здесь последнее время?
Всё небольшое пространство кратера занимала роща – здесь, на выветривающемся базальте, под надёжной защитой стен вулкана в конце концов прижились священные деревья – ольха, берёза и… Нламинер оторопел, когда увидел то, что осталось от рощи.
Мёртвые остовы деревьев торчали из каменистой земли, словно грозя последним проклятьем всем встречным. Лишь крохотная часть рощи ещё была жива; впрочем, и там деревья были больны и долго им не протянуть. Стараясь не касаться рассыпающихся в прах пней, Нламинер подошёл к десятку уцелевших деревьев и покачал головой. Словно кто-то высасывает из них жизненную силу. Однако Рисса уже была здесь и не заметила ничего подозрительного. Великие боги, что же может быть подозрительней!
Собственно маяк был крохотной крепостью, отгородившейся от мира пятиметровыми стенами и стальной решёткой в воротах. Нламинер постоял минут десять, вслушиваясь в звуки и запахи, но ничто не привлекло его внимания. Только камни да пыль.
Ему не составило большого труда перелезть через арку ворот и поднять решётку с той стороны. Проржавевшие зубья угрожающе нависли над головой. Ворота выглядели неприветливо и даже враждебно – словно голодная пасть чудовищно старого хищника.
Он сделал два шага по небольшому внутреннему дворику и остановился, поражённый увиденным. Сразу за воротами находились главные двери центрального строения, на вершине которого некогда сиял путеводный шар. Двери выглядели едва живыми; казалось, тронь пальцем – и рассыплются пылью. Поверх обоих изуродованных створок чем-то, похожим на свежую кровь было каллиграфически начертано на Тален:
«Добро пожаловать!»
Он поднёс руку к двери, чтобы толкнуть её и замер. Время отступило назад на несколько лет. Точно так же он стоял тогда у разрушенных дверей большого подземного города Сингары.
Только глупец, самонадеянный и слепой, мог кинуться в глубины Сингары без предварительной разведки. Город некогда был славой всего Архипелага: драгоценные камни и руда, фантастически дорогой подземный светящийся мох, ценнейший алхимический реагент и многое другое – где всё это? Половину тысячелетия прожил город, привлекая торговцев, магов, кладоискателей; людей, хансса, дарионов и подземных ольтов – найя – а вернее, все расы, известные Ралиону. Затем проснулся древний вулкан – и все забыли город, наполовину снесённый буйством стихии.
Где справедливость и благодарность? Или правду говорят жрецы, что справедливость уместна только между подобными друг другу, и нечего надеяться камню на справедливость со стороны скульптора и городу – со стороны его обитателей?
Никому это не ведомо. К счастью, предсказатели не ударили лицом в грязь, и никто не пострадал при катастрофе. И потянулись охотники за брошенным в глубинах добром – словно обречённые муравьи, копошащиеся в разрушенном муравейнике.
А затем, подтверждая истину известной поговорки, чудовища наводнили руины. Там, куда не проникают лучи гневного Элиора, правят другие силы, и их подчинённые не прочь перекусить искателем приключений.
…Их было пятеро. Остальные попутчики, поняв, что Нламинер с приятелями не шутит по поводу посещения Сингары, благоразумно отстали по пути. В немом молчании смотрели все пятеро на едва живые двери, пока Нламинер не подошёл и не толкнул их.
Одна из створок рухнула, разваливаясь на куски и открывая тёмный провал пещеры. Эхо удара блуждало во тьме переходов и несколько раз возвращалось ко входу.
– Пришли тихонько, называется, – прошептал кто-то из его спутников. Нламинер среди них был самым снаряжённым. Двое оставшихся полагали, видимо, что им предстоит развлекательная прогулка и не взяли приличного оружия. Порой легенды о несметных богатствах подавляют остатки здравого смысла.
Они вошли в первый из множества залов, которые, опускаясь всё глубже и глубже, вели к остальным уровням и районам города. Основная часть его была практически нетронута: вулкан действовал всего лишь неделю, после чего заснул.
Никому не ведомо, надолго ли.
Нламинер имел опыт боевых операций – как-никак, три года служил в пограничных войсках Северной провинции. Страшнее браконьеров противники не попадались, но кой-какие опыт и чутьё он всё же приобрёл.
Он немало удивил своих спутников, неслышно обнажив меч и встав наизготовку. Что-то не очень приятное связывалось у него в голове с самым широким – центральным – проходом.
– Ну ладно, постой тут, а мы пока пойдём дальше, – рассмеялся кто-то за его спиной. Не осознавая, что делает, Нламинер чуть подался назад и расслабил мускулы, готовый нанести удар. Вновь чья-то воля направила его действия и отпустила.
Недоумённый вопль, свист меча и грохот падающего тела слились в один взрыв звука. Тот, кто посмеивался за его спиной, лежал, глядя в недоумении на окровавленное плечо. Рядом лежала перерубленная пополам небольшая птица с длинным и острым, словно жало, клювом. Оперение её светилось.
Клюв был испачкан в крови.
Спутники Нламинера разом выдохнули. Ужас, смешанный с восхищением, читался на их лицах.
– Тебе стоит вернуться, – посоветовал один из них, перевязывая раненому плечо. – Иначе всё подземелье сбежится на запах крови.
По глазам пострадавшего было видно, что приключений с него на сей раз довольно. Хмуро кивнув, он попрощался и побрёл, пошатываясь, обратно.
Нламинер с оставшимися искателями приключений свернули в правый проход.
– С тобой всё в порядке? – послышался тихий голос позади.
– Вполне, – он толкнул правую створку дверей и она рухнула, складываясь внутрь себя. Клубы пыли, едкой и почти невесомой, повисли вокруг отвратительным облаком. Нламинер сделал, почти неосознанно, быстрый жест кистью правой руки. Пыль осела и, казалось, даже впиталась в камень. Рисса с интересом посмотрела на своего спутника, но ничего не сказала.
– Где-то это я уже видел, – пробормотал Нламинер и шагнул в темноту. На его пояс опустилась рука и резко остановила его.
– Смотри! – шепнула Рисса, указывая на пол.
Кровавые буквы упали вместе с частью двери. В падении они немного перемешались – надпись теперь гласила:
«Легко войти, трудно выйти».
– Как ты думаешь, кто к нам обращается? – спросил Нламинер и впервые со времени их встречи заглянул рептилии в глаза. – Меня не оставляет чувство, что кто-то наблюдает за нами. Иногда даже хочется обернуться.
Рисса закрыла глаза и Нламинер заметил, как сдвинулись, стали нечёткими очертания её тела. Затем словно крохотный белый вихрь опустился на её голову и Рисса ответила, не открывая глаз.
– Никто из известных нам людей… – она помедлила, – или богов. Разумеется, боги никогда не открывают нам всех своих намерений… Но никто из нас двоих, насколько я знаю, не провинился перед божествами. Разве что этот наш общий знакомый, который попросил заехать на остров. Но мы одни на острове.
– Точно?
– Точно.
Последовало тягостное молчание.
– Я-то думал, что дела хуже некуда. – Нламинер по привычке вновь потянулся за фляжкой и остановился на полпути. – Выходит, они ещё хуже. Мы на острове, которого боятся, как чумы; здесь нет ни щепочки, чтобы построить плот и никто из нас не сможет пролететь десяток-другой километров, чтобы оказаться в безопасности.
– С каких это пор ты потерял азарт к приключениям? – в глазах Риссы зажглись ехидные огоньки.
– Я привык сам их выбирать, – Нламинер вздохнул. – И мне казалось, что я достаточно вырос, чтобы чуять подвох. Только не говори, что ты в восемь раз меня старше, я это уже слышал.
Он шагнул в темноту. Рисса последовала за ним.
Кровавая надпись под ногами с шипением впиталась в камень. Выбежавшая из тьмы крыса принюхалась к поднявшемуся дыму и в ужасе поспешила прочь.