Глава 2
Джейн не раз повторяла себе, что дистанцию с Аносовым надо держать, но день ото дня эта дистанция сокращалась. Джейн отвечала на ухаживания, вечерами они сидели на балконе второго этажа, пили чай, разговаривали или молчали. Смотрели за звезды, на темные силуэты гор. Вот и в тот вечер засиделись до полуночи.
– Надо идти спать, – сказала Джейн.
– Подождите. Такая ночь…
Джейн молчала и думала, что надо положить конец этим странным отношениям, которые заведут ее слишком далеко. Она вдруг подумала, что осталась бы здесь навсегда, если бы дома не ждала дочка. С Кристиной они разговаривала каждый день по спутниковому телефону, девочка говорила, что отмечает на настенном календаре дни, оставшиеся до возвращения мамы.
Джейн снова подумала, как тогда, во время той пешей прогулки к маковому полю, что могла бы полюбить Аносова, может быть – хотя в этом трудно признаться самой себе, – она его уже любит? Наверное, так оно и есть. Просто она не может разобраться в самой себе в этих противоречивых странных чувствах. Этот человек внушает ей доверие, симпатию, уважение… Но разве это любовь? Разве только доверия и симпатии достаточно для любви? Вряд ли.
Одновременно, – это она чувствовала душой, – Аносов был более глубокой и сложной натурой, чем это представлялось после полуторамесячного знакомства. Казалось, была в его душе и другая часть, темная, таинственная, еще недоступная пониманию. Возможно, со временем она откроет в нем другого человека, другие черты характера, которые ей не понравятся, возможно, испугают ее, оттолкнут. Но может быть и по-другому: никакой темной половины не существует, это лишь ее пустые мысли и спрятанные глубоко в подсознании женские страхи, предрассудки? Чтобы это понять, чтобы разгадать натуру Аносова, нужно время. Время… Опять время, которого совсем нет.
Аносов вышел с балкона, но вскоре вернулся. Он придвинул кресло ближе к Джейн и вложил ей в руки продолговатую коробочку.
– Вот, один пустячок на память, – сказал Аносов. – Безделица. Просто захотелось сделать тебе что-то приятное.
Она, снимая разноцветную оберточную бумажку, подумала, что подарок наверняка дорогой. Наверняка он ей понравится, потому что Аносов – человек со вкусом и с деньгами… В коробке оказалось колье белого золота из натуральных сапфиров, браслетик и кольцо. Наверняка эти вещицы стоят целое состояние. Джейн глядела на украшения не больше минуты, пальцем к ним не прикоснулась. Захлопнула коробочку и положила на стол.
– Очень тронута, – сказала она. – Но, честное слово, я не принимаю подарков. Даже от близких людей. Мне очень неудобно жить на свете с моими глупыми старомодными правилами… Но я не возьму. Простите. И прошу больше никогда не дарить мне подарков. Ни дешевых, ни тем более дорогих…
– Я от чистого сердца, – Аносов был немного смущен, он ждал другой реакции. – Мне казалось, что сапфир – это ваш камень. Хорошо, забудем об этом пустяке. О ваших строгих правилах я просто не знал. Мне хотелось сделать вам приятное. Я готов был подарить вам свою жизнь, а вы отказываетесь от такой ерунды. Жаль.
– Игорь, отпустите меня, – Джейн наклонилась вперед и заглянула ему в глаза. – Я соскучилась по дочке. А хозяин нашей архитектурной фирмы мистер Карсон всегда готов выполнить любое ваше желание. Он будет держать меня здесь хоть всю оставшуюся жизнь. Лишь бы шли выгодные заказы.
– Я вас не держу. Можете уезжать хоть завтра. Джейн, послушайте. Наверное, для этого разговора нужно найти другое время и место. Более подходящее. Но, с другой стороны, какая разница…
– Не надо, Игорь…
– Нет, я скажу…. Впрочем, вы и так это прекрасно знаете. Я вас люблю и хотел бы связать с вами жизнь. Я полюбил вас с первого взгляда, как только увидел. Когда машина с вами подъехала к дому, я смотрел на вас из окна своей комнаты. Вы меня не видели. И это было словно озарение, словно удар молнии. Черт, я не думал, что способен на такое чувство. Я понимаю, что немолод, что во мне масса разных недостатков…. Но я готов сделать все, чтобы заслужить вашу любовь.
– Игорь, я не готова сейчас говорить об этом. Дайте мне время…
– Как раз об этом я и хотел сказать. Подумайте, могли бы вы соединить свою жизнь с моей. Не торопитесь, разберитесь в себе в своих чувствах. Я закажу билет из Анкары в Нью-Йорк. Летите домой. Подумайте. Даю вам два месяца. Может быть, я объясняюсь слишком грубо, по-деловому. А надо как-то иначе… Я дам вам два месяца, чтобы все взвесить и принять решение. За это время я не буду беспокоить звонками или письмами. Но вы сможете написать или позвонить мне и сказать, что решили. Через два месяца время выйдет. Если вы не скажете "да"… Что ж, тогда я постараюсь забыть вас.
– Давайте не будем возвращаться к этому разговору. Просто дайте мне время.
Темнота сгустилась, сделалась осязаемой. Там были очень темные ночи. А звезды, высыпавшие на небе, крупнее камней из той коробочки с сапфировыми украшениями. Джейн подумала: наверное, наблюдать за звездами через телескоп, – занятие незабываемое.
В тот вечер Джейн не закрыла дверь в свою комнату. Аносов появился далеко за полночь. По подошел к кровати, наклонился и поцеловал ее в губы. Джейн ответила жарким поцелуем, долгим и страстным. Она целовала его, пока не перехватило дыхание.
До отъезда Джейн в Америку оставалось чуть более суток. Вещи были собраны, чтобы не тяготиться ожиданием, скоротать последние часы и заняться чем-то полезным, Джейн стояла у чертежной доски, переделывая один из вариантов фасада особняка. Под вечер в ее рабочую комнату ворвался Аносов. Распахнув дверь, подошел к ней, обнял и поцеловал в губы. От него пахло водкой, в руке початая бутылка, но пьяным он не был.
Аносов сел на подоконник и сказал:
– Чем ты занимаешься? Ах, эти чертежи… Брось. Ерунда все это.
– Я хотела поправить тот вариант, который тебе понравился…
– Ну, вот и произошло то, о чем я долго мечтал… Мой сын нашелся. Я узнал подробности час назад. Эта история весьма драматическая, но лучше это, чем полная неопределенность. Мальчика зовут Коля, фамилия Степанов, как у его матери. Он родился в колонии, где моя девушка отбывала наказание за убийство. Других подробностей не знаю. Коле сейчас семь лет он живет в приюте для сирот. Это километров двести от Москвы. Я уже рассказывал, что любил Лену. Она пропала, я искал ее очень долго. Но мне в голову не приходило, что надо искать ее в тюрьме… Вот так. Сначала я нашел ее. Теперь точно знаю, где мой сын.
Кажется, в эту секунду Аносов готов был заплакать. Он глотнул водки из горлышка. Поставил бутылку на подоконник и прикурил сигарету.
– Коля сменил несколько детских домов. Теперь можно начать процедуру его официального усыновления. То есть мне придется доказать, что отец именно я. А уже потом все бюрократические формальности. Они отнимут много времени, но другого пути нет. Такие дела…
– Все будет хорошо, вот увидишь, – Джейн подошла, села рядом и обняла Аносова за плечи. – Я уверена, что у этой истории будет хороший конец.
На следующий день она уехала. Вернувшись в Нью-Йорк, много думала об Аносове и его предложении. Но так и не решилась его принять. Спустя месяц после возвращения она позвонила Аносову, сказала, что не сможет связать с ним жизнь. И дело даже не в ней, а в ребенке. Кристине нужно жить рядом со своими сверстниками, учиться… Аносов выслушал ее сбивчивый взволнованный монолог, ответил, что все понимает. И вынужден признать, что Джейн права: Кристине лучше будет в Нью-Йорке, чем в турецком захолустье. Он сухо попрощался и положил трубку.
На следующий день Джейн подумала, что поговорила с Аносовым слишком резко, перезвонила ему, но он не взял трубку. Она отправила ему письмо, вскоре еще одно, но через полтора месяца оба конверта вернулись. На штемпеле было написано: "В связи с невозможностью найти адресата". Джейн решила, что Аносов оставил свой турецкий дом, уехал куда-то еще дальше, на край земли, на какие-нибудь экзотические острова.
Когда эмоции немного улеглись, Джейн подумала, что приняла правильное решение. Наверное, она не любила этого человека. Уважала его, была им увлечена, как девочки увлекаются взрослыми мужчинами, но любовь… Нет, это была не любовь. И все-таки забыть Аносова она не могла. Ночами она просыпалась с мыслью, что все сделала не так, неправильно. Она хотела соединиться с Аносовым, но не решилась сделать шаг навстречу ему. Она любила, но испугалась своей любви, испугалась будущего, перемен и отступила в спокойное благополучие своей сегодняшней жизни.