Прибалтийский плацдарм (1939–1940 гг.). Возвращение Советского Союза на берега Балтийского моря. Ввод советских гарнизонов в Прибалтику (М. И. Мельтюхов, 2014)

Ввод советских гарнизонов в Прибалтику

После подписания договоров о взаимопомощи Москве следовало реализовать полученное право на ввод войск в Прибалтику. 30 сентября нарком обороны издал директиву № 071 об образовании военной комиссии под председательством командующего войсками ЛВО командарма 2-го ранга К.А. Мерецкова, целью которой было «совместно с представителями Правительства Эстонии установить пункты размещения и обсудить вопросы устройства частей Красной Армии, подлежащих размещению на территории Эстонской Республики, примерно в следующих районах:

а) Стрелковые войска – управление стрелкового корпуса, управление стрелковой дивизии, один стрелковый полк, гаубичный артполк, танковый батальон и спец[иальные] части дивизии в районе Балтийский порт [Палдиски] – Таллин; один стрелковый полк с одним артиллерийским дивизионом артполка дивизии на островах Эзель [Сааремаа], Даго [Хийумаа], имея на острове Даго один стрелковый батальон; один стрелковый полк и артиллерийский полк без одного дивизиона в районах Хапсола [Хаапсалу] – Таллин.

б) Конница – отдельная кавбригада в составе двух кав[алерийских] полков, танкового полка и артдивизиона в районе Вильянди и Валк;

в) Мотомехвойска – танковая бригада в составе четырех танковых батальонов и стрелково-пулеметного батальона в районе Тюри и северо-западнее от этого пункта;

г) Авиация – один истребительный полк на островах Эзель, Даго, один истребительный полк в районе Вильянди, Валк, один полк СБ в районе Пайде.

Комиссия обязана осмотреть выделяемые Эстонским Правительством казармы и здания для размещения войск, отвести строго необходимые земельные участки под аэродромы и танкодромы и выяснить, какое строительство необходимо провести, составить план этого строительства». Комиссии следовало вылететь из Ленинграда 1 октября и завершить работу не позднее 8 октября[361].

Одновременно начальник Генштаба РККА направил Военному совету ЛВО директиву № 4/2/49287/сс с конкретными указаниями по подготовке войск для ввода на территорию Эстонии:

«В дополнение директивы № 071 от 30.9.39 г. организационный состав войск устанавливается следующий:

1. 65[-е] Управление корпуса, численностью 56 человек. Управление формируется распоряжением Военного Совета ЛВО по штату № 4/1.

2. 123[-й] батальон связи по штату № 04/801, с исключением:

а) двух телеграфно-кабельных рот на конной тяге – 160 человек;

б) двух взводов на конной тяге из телеграфно-шестовой роты – 96 человек;

в) ветфельдшерского пункта – 4 чел.

Общая численность батальона, после исключения, определяется в 516 чел.

Батальон выделяется из батальона связи 19[-го] с[трелкового] к[орпуса]. Последний восстановить распоряжением Военного Совета ЛВО за счет войск связи округа.

3. 11[-й] отд[ельный] зенитный арт[иллерийский] дивизион 33[-го] с[трелкового] к[орпуса] реорганизовать по штату № 50/838 с добавлением 8 тракторов ЧТЗ, 15 автомашин ЗИС-5 и с доведением штатных должностей, по усмотрению Военного Совета ЛВО, до общей численности 300 человек.

4. 16[-ю] стрелковую дивизию реорганизовать по прилагаемому штату, имея общей численностью в 13 790 человек.

5. 18[-ю] легко-танковую бригаду БТ-7 реорганизовать по прилагаемому штату, имея общей численностью в 3 400 человек.

6. 25[-ю] кавалерийскую дивизию реорганизовать по прилагаемым штатам в две отдельные кав[алерийские] бригады:

а) 5[-я] отд[ельная] кав[алерийская] бригада с 50-м танковым полком;

б) 7[-я] отд[ельная] кав[алерийская] бригада без танкового полка.

Последняя остается в пункте дислокации 25[-й] кав[алерийской] дивизии.

7. Распоряжением Военного Совета ЛВО из состава военно-воздушных сил округа выделить:

а) управление авиабригады по штату № 15/965 с добавлением штата № 15/829 общей численностью 52 чел.;

б) два истребительных полка 4-х эскадрилий каждый, по штату № 15/828 литер Д и 15/806 литер Д, общей численностью по 285 человек полк;

в) два полка скоростных бомбардировщиков (СБ) 5-ти эскадрилий каждый, по штату № 15/828 лит[ер] Б и 15/807 лит[ер] В, общей численностью по 500 человек полк;

г) две авиабазы для обслуживания истребительных полков, по штату № 15/819 литер В с усилением стрелковой роты до 112 человек, общей численностью каждая 310 человек;

д) две авиабазы для обслуживания полков СБ, по штату № 15/819 лит[ер] Б, общей численностью каждая 509 человек.

8. 417[-й] и 418[-й] отд[ельные] авто-батальоны реорганизовать, согласно прилагаемого перечня изменений к штату № 032/703 лит[ер] Б, имея каждый батальон численностью в 400 человек.

9. Весь личный состав должен быть тщательно отобран и политически проверен. В числе мобилизованных не должно быть старше рождения 1909 г.

10. Все выделяемые части обеспечить только первосрочным обмундированием, снаряжением и амуницией.

Вся материальная часть должна быть в полной исправности и просмотрена специальными комиссиями Военного Совета округа. Все негодное должно быть не медля заменено на первосрочное.

11. Весь личный состав обеспечить постельной принадлежностью.

12. Подробный боевой состав выделяемых частей донести в Генеральный Штаб особым нарочным 4-го октября 1939 года»[362].

Получив эти приказы, Военный совет ЛВО в тот же день принял решение «наметить следующие мероприятия:

1. Пересмотреть: а) весь начальствующий и рядовой состав выделяемых соединений, частей и управлений с целью отбора личн[ого] состава по политико-моральным качествам, по семейно-имущественному положению и возрасту;

б) все обмундирование и амуницию, санитарно-ветеринарное имущество;

в) все боевое вооружение, инженерное, химическое, автобронетанковое имущество;

г) весь конский состав, обоз, автомобильный и тракторный парк.

2. Замену и пополнение личного состава, имущества, транспорта и конского состава командируемых частей произвести по следующему плану:

Смешанную авиабригаду сформировать – два истребительных полка за счет 25[-го], 38[-го] и 49[-го] а[виа]п[олков] и один полк СБ – на базе 35[-го] и 44[-го] полков СБ.

Начальствующий и рядовой состав 16 сд – за счет замены и подбора из 11 сд; отдельную кавбригаду сформировать на базе 97[-го] и 98[-го] кавполков, танкового полка, двух батарей артдивизиона, специальных эскадронов и управления 25 кд; 18[-ю] танк[овую] бр[игаду] за счет частей 10 ТК». Так же следовало создать комиссии, которые должны были 1–3 октября проверить подготовку отправляемых в Эстонию войск[363].

В связи с подписанием советско-эстонского договора о взаимопомощи соответствующие решения были приняты и по линии военно-морского командования. Так, уже в 8.30 30 сентября начальник Главного морского штаба флагман флота 2-го ранга Л.М. Галлер направил Военному совету КБФ телеграмму № 1/244: «Нарком приказал передать находящимся в море подлодкам: Эстонией заключен договор. Поставленные Вам задачи отменяются. В соответствии с этим оставить в устье Финского залива две подводные лодки подальше от берегов с задачей только разведки, остальные подлодки вернуть в базу. Места оставленных подлодок [в] море установить Вашим распоряжением»[364]. Соответственно подводные лодки «Щ-323», «Щ-320», «Щ-319», «Щ-317», «Щ-324» и «С-2» были отозваны в Кронштадт, а «С-1» и «С-3» остались на позиции в устье Финского залива для ведения разведки[365]. Затем в 13.46 30 сентября начальник Главного морского штаба флагман флота 2-го ранга Л.М. Галлер направил Военным советам КБФ и ЛВО телеграмму № 1/245: «Нарком приказал готовность флота оставить в силе, обратить особое внимание на охрану линкоров. Десантную операцию полностью готовить. Если не потребуется действительная операция, будет проведено учение с тем, чтобы после роспуска организации иметь возможность при необходимости собрать ее вновь»[366]. С 22 часов 3 октября корабли Отряда особого назначения КБФ начали возвращаться в Кронштадт и 4 октября уже находились в местах постоянной дислокации[367].

Тем временем 1 октября нарком Военно-морского флота флагман флота 2-го ранга Н.Г. Кузнецов направил в ЦК ВКП(б) и СНК СССР докладную записку № 3011/сс: «При сем представляю на утверждение директиву, данную мной Председателю Комиссии в Эстонию от НКВМФ Заместителю Народного Комиссара Военно-Морского Флота Союза ССР флагману флота 2-го ранга тов. Исакову И.С. Директива согласована с Народным Комиссаром Обороны Союза ССР Маршалом Советского Союза тов. Ворошиловым К.Е.»[368]. Соответственно 2 октября Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение утвердить директиву наркома Военно-морского флота № 3010/сс от 1 октября о переговорах с Эстонией:

«Для разрешения всех вопросов, связанных с определением точных мест базирования Рабоче-Крестьянского Военно-Морского Флота и определения границ территорий их, в соответствии с договором между СССР и Эстонской Республикой, назначается комиссия под Вашим председательством, при членах:

Командующий Краснознаменным Балтийским флотом флагман 2[-го] ранга тов. Трибуц В.Ф.

Зам[еститель] Начальника Главного Морского Штаба капитан 1[-го] ранга тов. Алафузов В.А.

Командующий Военно-Воздушными Силами КБФ комбриг тов. Кузнецов А.А.

Зам[еститель] Начальника Технического Управления НКВМФ военинженер 2[-го] ранга тов. Гулим И.С.

Вам надлежит, согласовывая свои действия с Командармом 2[-го] ранга тов. Мерецковым, совместно с представителями Эстонского правительства определить места базирования кораблей флота, места установки береговых батарей, места позиций жел[езно]дор[ожной] артиллерии, аэродромы и территории, необходимые для расквартирования и обеспечения частей РКВМФ, переводимых в Эстонию.

Основными пунктами базирования и размещения считать Таллин, порт Палдиски и Рогекюль.

I. Флот

Линкор «Марат»

Крейсер «Киров»

Два лидера эсминцев

Четыре новых эсминца

Смешанная бригада подлодок (3 «С», 8 «Щ», 6 «М») вместе с плавучими базами.

Шесть дизельных тральщиков

Один минный заградитель

Один дивизион торпедных катеров РУ

Охрана водного района баз флота.

II. Береговая оборона

Выбрать районы для установки следующих береговых батарей:

1–180 мм башенная батарея на полуострове Церель

1–180 мм башенная батарея на полуострове Симпернес

2–130 мм открытые батареи в районе порт Палдиски

1–130 мм на острове [Хийумаа] (район о. Вормс – п/о Симпернес)

1–130 мм на острове [Сааремаа] (полуострове Кюбасар).

Выбрать районы позиций для 180 мм железнодорожной батареи, в районе порта Палдиски.

Выбрать места позиций для зенитной артиллерии.

III. Авиация

Выбрать места для размещения: по одной морской развед[ывательной] эскадрилье в Таллине, порт Палдиски и Аренсбурге;

Наметить возможность в перспективе разместить части Морской авиации в составе одного полка СБ и одного истребительного полка в районе Таллин – порт Палдиски.

IV. Сухопутные силы

Один железнодорожный батальон для обеспечения железнодорожной артиллерии и караульные части для обеспечения мест стоянок флота, аэродромов и складов.

V. Комиссии определить на месте:

а) потребность в необходимом количестве средств охраны водного района в портах Таллин, Палдиски и Рогекюль;

б) ремонтные возможности;

в) возможность получения складских помещений.

Осмотреть на месте казармы и здания, предоставляемые для размещения частей Рабоче-Крестьянского Военно-Морского Флота, а так же определить размеры первоочередного строительства.

Выехать из Москвы к месту работы 1.10.1939 г.

Работу закончить 10 октября 1939 года»[369].

4 октября Главный морской штаб издал директиву № 17723сс о порядке подготовки перевода отряда кораблей и частей береговой обороны КБФ на острова Моонзундского архипелага и в Палдиски. От начальников центральных управлений НКВМФ требовалось до 7 октября «разработать и дать предложения по организации питания указанного отряда КБФ в соответствии с его дислокацией», а также «потребность в материальном обеспечении перебазируемых кораблей и частей». При этом все предложения должны были быть «точно обоснованы действительной потребностью». Следовало принять «все меры к своевременному и бесперебойному обеспечению […] всем необходимым и положенным ему боевым имуществом и снабжением по плану подачи 1939 г.»[370].

Тем временем утром 2 октября в Таллин прибыла советская военно-техническая комиссия, а утром 3 октября – военно-морская комиссия[371]. Основываясь на этом факте, современные эстонские авторы привычно критикуют позицию Москвы, утверждая, что «заявить договаривающейся стороне об осуществлении предусмотренных договором мер до ратификации этого договора означало с самого начала нарушить договорные процедуры»[372]. Однако, во-первых, договор уже был ратифицирован эстонской стороной, а, во-вторых, сроки проведения переговоров военных представителей сторон в подписанных в Москве документах вообще не оговаривались, так что никаких «нарушений договорных процедур» не было.

В ходе начавшихся переговоров выяснилось, что эстонская сторона возражает против размещения советских войск в центральных районах страны. В 19 часов 4 октября эстонский посланник в Москве посетил наркома иностранных дел СССР и передал ему ноту, в которой указывалось на невозможность расширительного толкования ст. 3 пакта о взаимопомощи относительно мест размещения военных баз Красной армии. Поначалу В.М. Молотов хотел подискутировать по этому вопросу, но, посоветовавшись со И.В. Сталиным, решил пойти навстречу просьбе Эстонии. В результате в тот же день Москва предложила своей делегации отказаться «от размещения наших войск и аэродромов в Валге и центральных районах Эстонии… Советуем ограничиться, как местами размещения наших войск, прибрежными районами, островами и р[айо]ном Балтийского порта [Палдиски]»[373]. Со своей стороны эстонская делегация согласилась предоставить под базы Красной армии район Хаапсалу. Переговоры военных делегаций сторон завершились 10–11 октября подписанием соглашений о размещении войск и базировании флота в районах Палдиски, Хаапсалу, на островах Сааремаа и Хийумаа. В Хаапсалу советские войска размещались на время войны в Европе, но не более чем на 2 года, а КБФ на период сооружения баз получил право в течение 2 лет базироваться в Рогекюле (Рохукюле) и Таллине. Был оговорен порядок снабжения и посещения судами третьих стран районов базирования флота, причем полностью сохранялся суверенитет Эстонии, но учитывались и интересы советского флота[374]. 11 октября Эстонское телеграфное агентство сообщило, что генерал Й. Лайдонер «принял официальное приглашение посетить Москву. Дата визита будет установлена позже»[375].

11 октября нарком ВМФ издал приказы №№ 00141 и 00144 о передислокации кораблей и судов КБФ в порты Эстонии, согласно которым в Таллин должны были отправиться для постоянного базирования лидер «Минск» и эсминцы «Гордый» и «Сметливый», а на транспорте «Луга» в Палдиски следовало перебросить личный состав и материальную часть береговых батарей №№ 11 и 12. В тот же день после 16 часов в Таллин прибыл первый отряд советских кораблей под командованием капитана 1-го ранга Б.П. Птохова в составе лидера «Минск» и эсминцев «Гордый» и «Сметливый». 13 октября в Таллин прибыла плавбаза «Полярная Звезда», а в Палдиски – плавбаза «Кронштадт»[376]. 14 октября нарком ВМФ издал приказ № 3208, которым были установлены нормы поведения личного состава КБФ на территории Эстонии и Латвии. В приказе напоминалось, что советским морякам не следует «представлять себя в роли победителя и завоевателя и тем самым задевать самолюбие граждан иностранных республик». От личного состава требовалось соблюдение вежливости, высокой морской и военной выучки и «советской культуры», чтобы тем самым завоевать «авторитет военного моряка Великой Советской морской державы». Особое внимание было обращено на нравственную сторону поведения моряков: «…Ни под какими предлогами не дать вовлечь себя в участие во всякого рода аморальных поступках (пьянство, хулиганство, драки, дебоши, проституция). Всякий случай недостойного поведения командира или бойца должен считаться тягчайшим преступлением перед Родиной»[377].

15 октября нарком ВМФ приказом № 00146 утвердил «базирование кораблей КБФ на порты Эстонии и Латвии на 1939–40 гг.». Согласно предложенной им дислокации основные силы флота надлежало сосредоточить в Таллине, куда следовало направить линкор «Марат», 2-й дивизион эсминцев (лидер «Минск», эсминцы «Гневный», «Гордый» и «Грозящий»), 1-й дивизион сторожевых кораблей (сторожевики «Туча», «Пурга», «Буря», «Вихрь» и «Снег»), тральщики «Заряд» и «Верп», 17-й (подлодки «Щ-317», «Щ-318», «Щ-319» и «Щ-320») и 22-й дивизионы подводных лодок («Щ-322», «Щ-323» и «Щ-324»), плавбазу «Полярная Звезда» и гидрографические суда «Норд» и «Вест». В Палдиски должны были базироваться 24-й дивизион подводных лодок («М-71», «М-76», «М-78», «М-79», «М-80» и «М-81»), тральщики «Фугас» и «Гафель» и плавбаза «Кронштадт». В Вентспилсе – 13-й дивизион подлодок («С-1», «С-2» и «С-3») и плавбаза «Смольный». В наиболее оборудованном латвийском порту г. Лиепаи следовало дислоцировать крейсер «Киров», 1-й дивизион эсминцев (лидер «Ленинград», эсминцы «Сметливый», «Стремительный» и «Стерегущий») и 11-й дивизион подлодок («П-1», «П-2» и «П-3»). Выполняя приказ наркома, 15 октября в Палдиски прибыли подводные лодки 24-го дивизиона («М-71», «М-76», «М-78», «М-79», «М-80» и «М-81»). В 16 часов 15 октября в Таллин пришла эскадра КБФ в составе линкора «Октябрьская революция», крейсера «Киров», миноносцев «Гневный», «Грозящий», «Стремительный», «Энгельс», сторожевых кораблей «Снег», «Пурга», «Туча», «Буря», «Вихрь» и двух базовых тральщиков. 16 октября туда прибыли 3 сторожевых катера типа «МО-4», 18 октября – 17-й дивизион подводных лодок в составе «Щ-318», «Щ-319» и «Щ-320», а 24 октября – 22-й дивизион подводных лодок («Щ-322», «Щ-323» и «Щ-324»). 22 октября корабли Отряда легких сил флота (крейсер «Киров» и эсминцы «Сметливый» и «Стремительный») совершили переход из Таллина в Лиепаю[378].

Тем временем в соответствии с достигнутыми договоренностями в 8 часов утра 18 октября начался ввод в Эстонию сухопутных советских частей. «В пунктах перехода войск собрались представители командования Красной Армии: на Нарвском шоссе командир 16-й сд комбриг [И.М.] Любовцев, на Рижском шоссе – командующий 8-й армией комдив [И.Н.] Хабаров и начальник автобронетанковых войск комбриг [Б.Г.] Вершинин; с эстонской стороны: на Нарвском шоссе командир 1-й пехотной дивизии генерал-майор [А.] Пулк в сопровождении офицеров, на Рижском шоссе – командир 2-й пехотной дивизии генерал-майор [Я.] Круус и командующий Печорским военным округом полковник Стриг в сопровождении офицеров. После взаимных приветствий оркестры исполнили: с нашей стороны – «Интернационал», с эстонской стороны – эстонский национальный гимн, одновременно с этим с обеих сторон были произведены орудийные салюты (по 21 выстрелу), после этого войскам, стоявшим в готовности у границы, была подана команда к движению. На Кингисеппском направлении наши войска провожал Военный совет округа, а на Псковском направлении – Военный совет 8-й армии». В Эстонию был введен 65-й особый стрелковый корпус (ОСК) в составе 123-го отдельного батальона связи, 11-го корпусного зенитного артдивизиона, 16-й стрелковой дивизии, 18-й легкой танковой бригады, 5-го механизированного отряда, 414-го и 415-го автотранспортных батальонов общей численностью 18 178 человек, 283 танка, 54 бронемашины и 1 950 автомашин. Однако «отправка авиации временно задерживается из-за неготовности аэродромов в районах расквартирования наших войск на территории Эстонии»[379].

19 октября нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия подписал директиву № 4/59594, в которой отмечалось, что «нахождение частей Красной Армии и Военно-Морского Флота на территории дружественных нам иностранных государств, с которыми заключены договоры о взаимопомощи (Эстония, Латвия, Литва), создает особые условия их оперативно-чекистского обслуживания», поскольку вызовет активизацию иностранных разведок и потребует тщательного наблюдения за поведением личного состава в повседневном общении с местным населением. Поэтому следовало усилить агентурно-осведомительную сеть в частях, равномерно охватив ею весь контингент военнослужащих. Особые отделы должны были систематически информировать командование о нездоровых настроениях, случаях недостойного поведения военнослужащих, политико-моральном состоянии, боеготовности частей и иных аспектах их жизни[380].

Естественно, советская разведка отслеживала реакцию местного населения на ввод Красной армии в Эстонию. 22 октября Разведотдел ЛВО издал очередной бюллетень № 96, в котором отмечалось:

«1. 18.10.39 г. в районе пригорода ст. Изборск для встречи частей Красной армии к дороге собралось местное население 15-ти окружающих деревень. Прибывшие солдаты эстонской армии и полиция пытались оттеснить собравшееся население на 100–120 метров от дороги. С появлением первых эшелонов частей РККА население прорвало цепь солдат, полицейских и волною двинулось к дороге с криками: «Наша армия приехала»; приветствуя проходившие части.

Полиция и солдаты эстонской армии вынуждены были уступить напору населения и допустить его к дороге на 50 метров. Настроение населения погранполосы приподнятое.

2. По всему маршруту движения частей Красной армии в Эстонии для охраны дорог были привлечены воинские части, полиция и кайтселийт. Местное население к дорогам не допускалось.

3. В связи с появление частей Красной армии в Эстонии отмечены следующие высказывания:

а) реакционные элементы говорят: “Эстония потеряла свою свободу, начинается ее оккупация”,

б) начальник жел[езно]дор[ожной] полиции ст. Нарва Кирш и начальник этой станции Кивик заявили: “надо подложить бомбу под эшелоны, чтобы взорвать их. Красная армия пришла жить на нашей шее”.

в) Трудящиеся массы Эстонии приветствуют Красную армию, заявляя: “Теперь Эстонии будет лучше”.

4. Для обслуживания пунктов дислокации наших частей в Эстонии эстонским правительством увеличивается численность наружной полиции на 235 человек. Увеличивается также штат полиции»[381].

31 октября разведотдел ЛВО сообщал, что «начальник Васк-Нарвского района погранстражи кап[итан] Казе, принимавший участие во встрече частей РККА, в разговоре с начальниками кордонов заявил о частях: “Все части шли так хорошо, как работает механизм хороших часов. Я еще не видел такой армии. Всюду чувствовалась дисциплина и готовность идти в бой. У такой армии есть чему поучиться и с такой армией можно воевать и охранять границу”. […] В Нарва 18.10.39 г. арестовано 20 чел. рабочих за встречу прибывших частей РККА криком “Ура” и за вывешивание красных флагов»[382]. Стремясь оправдать жесткие меры, принятые против тех, кто стремился выразить свое положительное отношение к советским войскам, эстонские власти привычно ссылались на «коммунистическую угрозу». Так, 31 октября берлинское радио сообщило, что по имеющимся сведениям «эстонское правительство приняло суровые меры против эстонских коммунистов, пытавшихся якобы использовать настоящую ситуацию для реализации своих планов. Произведено большое количество арестов»[383].

Тем временем 28 октября нарком ВМФ СССР дополнил свой приказ о перебазировании кораблей КБФ, потребовав «числить базирующимися на 1939/40 гг. на базу Таллин» минный заградитель «Марти» и 3-й дивизион эсминцев («Карл Маркс», «Володарский» и «Энгельс»). Правда, вскоре линкор «Октябрьская революция» вместе со сторожевыми кораблями покинул Таллин. 16 ноября в Таллин пришли 13-й («С-1», «С-2» и «С-3») и 12-й дивизионы подводных лодок («Л-1» и «Л-2»), но был отозван в Кронштадт лидер «Минск». 18 ноября в Таллин прибыл сторожевой корабль «Буй», а 19 ноября была перебазирована плавучая мастерская «Серп и Молот». 29 ноября в Таллин прибыла плавбаза «Ока», 6 декабря зашла подводная лодка «Щ-309», а 7 декабря – «Щ-310», которые затем оправились в Лиепаю. 26 декабря в Таллин прибыли эсминцы «Володарский», «Артем» и «Карл Маркс», сторожевой корабль «Буря», базовые тральщики «Верп», «Патрон», «Шпиль» и «Гафель», а также 6 сторожевых катеров «МО-4». 3 января 1940 г. в порт прибыл эсминец «Ленин» и сторожевой корабль «Циклон», а 20 января – эсминец «Энгельс». Береговая оборона Таллина, а также наблюдение и контроль за входом в порт находились в руках эстонского командования. С 29 ноября 1939 г., согласно договоренности с командованием эстонского ВМФ, для несения службы базового дозора привлекались миноносец «Сулев», канонерская лодка «Лайне» и другие корабли эстонского флота. Для усиления ПВО Таллина и прикрытия военной гавани эстонцы выделили одну 76-мм зенитную артиллерийскую батарею и 18 37-мм и 47-мм орудий. Эстонские батареи береговой обороны, размещенные на островах Найссаар и Аэгна, взяли на себя защиту рейда от проникновения туда неприятельских кораблей. Всем советским кораблям было строго приказано предупреждать за 2 часа до приближения к островам о своем входе в базу, иначе они будут обстреляны. Однако в полном объеме противоминная, противолодочная и противоторпедная обороны Таллина так и не были созданы зимой 1939–1940 г.

5 декабря в Палдиски прибыл 23-й дивизион подлодок («М-72», «М-74», «М-75» и «М-77»), затем туда приходили подлодки 26-го дивизиона: 21 декабря прибыла «М-90», 23 декабря – «М-95» и «М-96», а 24 декабря – «М-97». В Палдиски также разместилась и 10-я авиабригада ВВС КБФ, созданная приказом командующего флотом от 25 октября 1939 г. После завершения начавшейся 31 октября подготовки мест базирования, 12 ноября 24 самолета МБР-2 44-й и 15-й авиаэскадрилий были лётом переброшены в Палдиски и в Кихельконну на острове Сааремаа. Одновременно создавалась и береговая оборона базы. Береговые батареи разместились на острове Малый Рооге, на мысе Серош и полуострове Симпернес. ПВО базы обеспечивали 83-й и 202-й зенитные артиллерийские дивизионы. Несмотря на свое выгодное стратегическое положение, военно-морская база Палдиски не была защищена на подступах с моря системой островных укреплений, имела всего один вход и малую гавань с небольшой длиной причальной линии, совершенно не имела складских помещений и цистерн для хранения жидкого топлива, судоремонтных мастерских, доков и других производственных предприятий, на которых можно было бы ремонтировать корабли и технику береговых частей[384].

Сходным порядком началась реализация договора о взаимопомощи с Латвией. Нарком обороны направил Военному совету 7-й армии директиву, в которой в частности отмечалось, что «для проведения в жизнь заключенного между СССР и Латвийской Республикой договора о взаимопомощи, в части, касающейся ввода частей Красной Армии на территорию Латвийской Республики, образована Комиссия под председательством Командующего 7-й армией комкора тов. Болдина. Задачи Комиссии – совместно с представителями Латвийской Республики установить пункты размещения и обсудить вопросы устройства частей Красной Армии, подлежащих размещению на территории Латвийской Республики…»[385].

В 3.55 10 октября начальник Генштаба РККА направил Военному совету КалВО шифротелеграмму № 1615 о реорганизации к 13 октября управления 2-го стрелкового корпуса, 10-го отдельного батальона связи, 67-й стрелковой дивизии, 649-го отдельного автобатальона. В ней, в частности указывалось: «Весь личный состав, идущий на укомплектование этих частей, должен тщательно быть отобран и политически проверен. Части разрешается укомплектовывать из числа в возрасте до 26 лет включительно не только из самих частей, но и из других частей округа.

Реорганизуемые и формируемые части обеспечить двумя комплектами обмундирования: один парадный и один первосрочный, а также снаряжением и амуницией. Парадное обмундирование будет отпущено распоряжением Начальника обозно-вещевого управления РККА.

Обратите особое внимание [на] пригонку обмундирования и снаряжения. Вся материальная часть должна быть в полной исправности и просмотреть специальными комиссиями Военного Совета округа.

Все негодное должно быть заменено на первосрочное. Весь личный состав полностью обеспечить постельной принадлежностью.

Подробный боевой состав выделяемых частей донести в Генштаб РККА особым нарочным 13 октября 1939 г.

Штат реорганизуемых и формируемых частей высылается нарочным 10 октября 1939 г.»[386].

В 8.45 13 октября в Ригу прибыла советская военно-морская комиссия во главе с заместителем наркома Военно-морского флота флагманом флота 2-го ранга И.С. Исаковым, а вечером того же дня – комиссия Красной армии под председательством командующего войсками КалВО комкора В.И. Болдина. В ходе начавшихся в 16 часов 14 октября переговоров латышская сторона стремилась всячески «ограничить устройство баз внутри страны и для размещения предоставить узкую полосу побережья Балтийского моря». Советская сторона «пошла на ряд уступок, ограничив район размещения полосой от 5 до 25 км по западному побережью». В конце концов, военные комиссии сторон к 23 октября выработали ряд соглашений по размещению советских войск, пунктами базирования которых становились Лиепая, Вентспилс, Приекуле и Питрагс. Ввод морских сил должен был начаться немедленно, а сухопутных войск в район Вентспилс – Питрагс – 29 октября, в район Лиепая – 30 октября. В 11 часов 22 октября в Лиепаю прибыл крейсер «Киров» в сопровождении эсминцев «Сметливый» и «Стремительный». В 11 часов утра 29 октября на станцию Зилупе прибыл первый эшелон советских войск. «Для встречи был назначен почетный караул с военным оркестром. Командир Латгальской дивизии приветствовал командование воинских частей СССР. Войска СССР выставили почетный караул. Оркестр исполнил гимны СССР и Латвии. А 30 октября пошли эшелоны и через станцию Индра. […] Генерал Клинсон обратился с речью к командованию и почетной роте красноармейцев, в которой заявил, что желает, чтобы красноармейцы разместились в Латвии так же, как и в Советском Союзе, и пожелал успехов». Правда, при этом «латвийские власти постарались изолировать на всем пути продвижения части от населения. В близлежащих к станциям и ж.-д. путям селах и хуторах специально выставлялись караулы. Жителям запрещено было посещать станции или приближаться к полотну. Айзсарги и полиция ходили по домам и предупреждали население, как надо себя вести». Согласно договоренности, в Латвию прибыл 2-й ОСК в составе 10-го отдельного батальона связи, 86-го корпусного зенитного артдивизиона, 67-й стрелковой дивизии, 6-й легкой танковой бригады, 10-го танкового полка и 640-го автотранспортного батальона. В этих частях на 22 ноября насчитывалось 21 559 человек, 1 031 пулемет, 148 орудий, 369 танков, 59 бронемашин и 1 686 автомашин[387].

Самой западной базой КБФ стала Лиепая, куда поначалу прибыли надводные корабли флота. 24 ноября в порт были переброшены 6 торпедных катеров 3-го отряда 3-го дивизиона бригады торпедных катеров. 30 ноября в Лиепаю прибыл 16-й дивизион подводных лодок («С-4», «С-5» и «С-6»). 11 декабря пришла плавбаза «Смольный». 2 декабря в порт вошли подлодки «Щ-311» и «Щ-309», 14 декабря – «Л-1», а 17 декабря – «Щ-310». 24 декабря в порт прибыл эсминец «Стерегущий». 28 декабря прибыли эсминец «Грозящий», базовые тральщики «Шкив», «Крамбол» и спасательное судно «Коммуна». Вскоре в связи с усилившимся ледоставом в Финском заливе туда из Таллина по очереди прибыли 3, 11 и 16 января 1940 г. эсминцы «Гневный», «Гордый» и «Грозящий». 4 января в Лиепаю пришли лидеры «Ленинград» и «Минск». 8 января туда прибыла канонерская лодка «Красное Знамя». Затем 21 и 23 января в Лиепаю прибыли подводные лодки «Щ-324» и «Щ-320», базировавшиеся на Таллин, но в силу тяжелой ледовой обстановки не имевшие возможности вернуться туда. Кроме того, еще 15–16 декабря 1939 г. в Лиепаю была переброшена 43-я морская ближнеразведывательная эскадрилья 10-й авиабригады ВВС КБФ в составе 13 гидросамолетов МБР-2. На мысе Михайловский была развернута береговая батарея. Военно-морская база в Лиепае оказалась самой удаленной базой КБФ. Кроме того, она не имела какого-либо природного прикрытия со стороны моря и располагала всего одним входом. Практически рейд и внешняя гавань были совершенно открыты для наблюдения как с моря, так и с воздуха. Зимой 1939–1940 гг. база не имела полноценной противолодочной обороны (не было даже бонов с противоторпедными сетями)[388].

Переговоры с Литвой относительно размещения советских войск были связаны с реализацией договоренности о передаче ей Виленского края. 13 октября помощник начальника 1-го отдела Генштаба комбриг Н.И. Четвериков запросил начальника штаба Белорусского фронта: «В связи с передачей Литве Вильно начгенштаба просит 14.10 дать Ваши соображения по передислоцированию 50 сд, 7, 24 и 36 кд, 108 ап РГК, одной танк[овой] бригады из состава тан[кового] корпуса и штаба 3[-й] армии»[389]. Отправившийся на следующий день в Москву командующий Белорусского фронта должен был представить соответствующие предложения в Наркомат обороны[390]. 15 октября Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о создании военной комиссии для переговоров с Литвой[391], на основании которого нарком обороны и начальник Генштаба Красной армии в тот же день направили Военному совету Белорусского фронта директиву № 3427/сс:

«Для проведения в жизнь заключенного между СССР и Литовской Республикой договора о взаимопомощи, в части касающейся ввода частей Красной Армии на территорию Литовской Республики, образована комиссия под председательством комвойск Белорусского фронта командарма 2 ранга тов. Ковалева и членов: комкора тов. Пуркаева, Героя Советского Союза комкора тов. Павлова, комдива тов. Алексеева, комдива тов. Коробкова и бригадного комиссара тов. Николаева.

Задача комиссии: совместно с представителями Правительства Литовской Республики установить пункты размещения и обсудить вопросы устройства частей Красной Армии, подлежащих размещению на территории Литвы, примерно в следующих районах:

а) в районе Вильно [Вильнюс] – Управление 16[-го] стр[елкового] корпуса; один стрелковый полк и один дивизион артполка 5[-й] стрелковой дивизии; один авиаполк СБ с авиабазой;

б) в районе Ковно [Каунас] – Управление 5[-й] стр[елковой] дивизии; один стрелковый полк, гаубичный артполк, танковый батальон и один дивизион артполка 5[-й] стр[елковой] дивизии; зенитный артдивизион; один истребительный авиаполк с авиабазой и один автотранспортный батальон;

в) в районе Олита [Алитус] – один стрелковый полк и один дивизион артполка 5[-й] стр[елковой] дивизии;

г) в районе Укмерге (Вилькомир) – 2[-ю] танковую бригаду «БТ» без одного танкового батальона;

д) в районе Шавли [Шауляй] – танковый батальон из состава 2[-й] танковой бригады.

Комиссия обязана осмотреть выделяемые Литовским Правительством казармы и здания для размещения войск, отвести строго необходимые земельные участки под аэродромы и танкодромы, выяснить какое строительство необходимо провести и составить план этого строительства.

Военному Совету Белорусского фронта немедля подготовить войсковые части для быстрейшего ввода на территорию Литвы.

Личный состав вводимых в Литву войск тщательно проверить, выделить для этого лучший рядовой состав, обеспечить самым подготовленным начальствующим составом, особенно комиссарским и политическим, снабдить части табельным вооружением и имуществом. Войска хорошо обмундировать, обратив должное внимание на качество и пригонку.

Комиссии отправиться … октября [Здесь и далее пропуск в документе. – М.М.] и приступить к работе немедленно, закончив ее к … октября 1939 года.

Подготовку войск для ввода на территорию Литвы закончить к … октября 1939 года.

Исполнение донести»[392].

Тем временем ряд литовских газет опубликовали сообщения о том, что литовское правительство решило в ближайшие дни ввести войска в Вильно. Соответственно 17 октября в беседе с литовским посланником в Москве заместитель наркома иностранных дел СССР В.П. Потемкин, убедившись, что это всего лишь газетная утка, напомнил, что «в Вильно находится значительное количество советских войск и военных складов. Вывод этих войск и вывоз военного имущества потребуют известного времени. Передача города будет произведена вполне организованно и, как правильно заметил сам посланник, в порядке, согласованном между сторонами». Далее Л. Наткевичус поинтересовался, «нельзя ли при составлении точного описания границы внести в начертание последней известные коррективы, чтобы присоединить к Литве те части территории, которые заселены литовцами» или «обсудить вопрос о переселении литовцев, остающихся на советской территории». Советский представитель отклонил оба эти предложения, но обещал учесть просьбу литовского дипломата относительно «сохранения за Вильно и областью части подвижного состава». На вопрос посланника о сроках передаче Литве архивных материалов, находящихся в СССР, Потемкин ответил, что «данный вопрос не требует столь спешного разрешения»[393]. 19 и 21 октября литовская сторона вновь пыталась уточнить сроки ввода своих войск в Виленский край и интересовалась, «когда по этому вопросу будет получено официальное согласие со стороны советского правительства»[394]. 22 октября В.М. Молотов заявил посетившему его Наткевичусу, что советская сторона не возражает «против того, чтобы литовские войска хоть сегодня вступили в Вильно». Все эти вопросы следует обсуждать с прибывающей 23 октября в Литву советской военной комиссией. Однако никаких изменений в линии границы, установленной в договоре от 10 октября не будет, хотя литовцы из Западной Белоруссии могут выехать в Литву, но этот вопрос следует предварительно согласовать[395].

Тем временем советское командование продолжало вырабатывать меры по сокращению войск в Виленском крае. 17 октября Военный совет Белорусского фронта направил в Генштаб «для доклада Народному Комиссару Обороны» новые «соображения по передислоцированию частей фронта, вследствие передачи Литве г. Вильно и Виленской области»[396]. 18 октября Военный совет 3-й армии получил из штаба Белорусского фронта предварительную шифротелеграмму № 67/оп от 17 октября:

«Для личного сведения сообщаю, что [для] ввода на территорию Литовской Республики предназначены:

а) Управление 16 ск без корпусных частей с 19 зенартдивом;

б) 5[-я] стрелковая дивизия;

в) Истребительный авиационный полк с базой;

г) 641[-й] автотранспортный батальон.

2. Вводимые части будут расположены примерно в следующих районах:

а) В районе Вильно – управление 16 ск; один стрелковый полк и один дивизион артполка 5 сд; один авиаполк СБ с авиабазой;

б) В районе Ковно – управление 5 сд; один стрелковый полк, гаубичный артполк, танковый батальон и один дивизион артполка 5 сд; зенартдивизион; один истребительный авиаполк с авиабазой и один автотранспортный батальон;

в) В районе Олита [Алитус] – один стрелковый полк и один дивизион артполка 5 сд;

г) В районе Укмерге – 2 тбр без одного танкбата;

д) В районе Шавли [Шауляй] – танковый батальон из состава 2 тбр.

3. Остальные соединения, части и управления армии предложено дислоцировать в следующем порядке:

а) Штаб 3[-й] армии с армейскими частями передислоцировать из Вильно в Полоцк на казарменный фонд управления 4 ск.

б) Управление 3 ск с батальоном связи перевести в Витебск на казарменный фонд Витебской Армейской группы, оставив корпусные части [в] Полоцк.

в) 139 сд полностью разместить [в] Витебске на казарменном фонде 27 сд.

г) 126 сд дислоцировать [в] Полоцк на казарменном фонде 5 сд и в Ветрино.

д) 7 кд дислоцировать в районе Свенцяны, Барышки, Мураво, Ошмяны, Таборишки, Штакор 3 кк в районе 7 кд – Свенцяны.

е) 24 кд разместить в Лепель на своем казарменном фонде.

ж) 10 сд дислоцировать [в] районе Дрисвяты, Видзы, Козяны, Браслав.

з) Управление 4 ск корпусными частями дислоцировать [в] Поставы.

и) Управление [15-го] ТК, 27 тбр и 20 мотострелковую бригаду перевести [в] Борисов на казарменный фонд корпуса.

На перевозку боевых машин немедленно представить [в] штаб Белорусского фронта заявку.

к) 25 тбр перевести [в] Полоцк на свой казарменный фонд.

л) 108 гап РГК дислоцировать [в] Плещеницы.

м) 108[-й] инж[енерный] батальон передислоцировать [в] Полоцк (Березовка).

н) 50 сд передать в состав 10[-й] армии и перевести по ж[елезной] дор[оге] [в] район Белосток, Соколка по согласованию с командованием 10[-й] армии.

Заявку на перевозку дивизии подать немедленно»[397]. Соответственно, войскам были отданы предварительные приказы о заблаговременной подготовке к передислокации. В 20.40 22 октября временно исполняющий должность начальника штаба Белорусского фронта комдив В.Е. Климовских направил командующему 3-й армии и командиру 3-го ск распоряжение № 91/оп:

«1. Штаб армии и части армии, которые находятся в Вильно и Вильненской области, выводить в намеченные пункты будет разрешено только после утверждения проекта передислокации Наркомом.

До утверждения передислокации командующий войсками фронта разрешил перевести:

а) 108 ап из Ново-Вилейка в Плещеницы в казармы 39 сп;

б) 108[-й] инж[енерный] бат[альо]н из Вильно в Полоцк;

в) 267 кап из Вильно в район Поставы, причем размещение производить с учетом того, что в этом районе будет дислоцирован[о] управлени[е] 4 ск с остальными корпчастями;

г) 209 зад РГК из Вильно в район Молодечно, не занимая последнего.

2. На размещение в населенных пунктах Свенцяны, Лынтупы, Константинов, Свирь, Солы, Кобыльник, Комаи и Годуцишки – управления 3 кк и 7 кд командующий фронтом не возражает.

Район Поставы, как указано ранее, предназначается для управления 4 ск и поэтому 3 кк этот район занимать воспретить.

3. 50 сд надлежит иметь в полной готовности к перевозке по жел[езной] дороге в Белосток.

4. Оставленную для окарауливания г. Вилейка роту 364 сп 139 сд отправить [в] свой полк [в] Витебск, а охрану Вилейка возложить на части 115 сд»[398].

Несколько позднее в тот же день комдив В.Е. Климовских направил командующим 3-й и 11-й армий распоряжение № 92/оп: «Командующий фронтом приказал штаб и зенартив 16 ск, произведя отсев личного состава, который не должен быть в Литве, направить 23.10 в Вильно. Исполнение донесите»[399]. Тем временем 21 октября находящиеся в тыловых районах части 3-й армии начали передислокацию, а в 6 часов утра 23 октября советские войска стали выводиться из Вильно[400]. В тот же день командующий 3-й армии получил из штаба Белорусского фронта распоряжение № 96/оп:

«1. В связи с прибытием в Вильно штакора и зенартдива 16 ск, управление 4 ск с корпусными частями перевести в Поставы.

2. 25[-ю] танк[овую] бригаду передислоцировать из Поставы в Полоцк и разместить на своем казарменном фонде»[401].

В 17.00 24 октября начальник Генштаба направил Военному совету Белорусского фронта приказ № 0153:

«Во изменение директивы № 098 в связи с передачей г. Вильно и Виленской области Литве – Народный Комиссар приказал:

1. Штаб 3[-й] Армии перевести в г. Полоцк, передислоцировав Управление 3 ск с батальоном связи в г. Витебск.

2. Управление 4 ск с корпусными частями перевести в м. Поставы.

3. 25[-ю] танковую бригаду перевести в г. Полоцк на свой казарменный фонд.

4. Управление 15[-го] танкового корпуса и входящие в состав корпуса 27[-ю] танковую и 20[-ю] стр[елково-]пулеметную бригады перевести в г. Борисов на свой казарменный фонд.

5. 24[-ю] кав[алерийскую] дивизию перевести в г. Лепель на свой казарменный фонд.

6. 7[-ю] кав[алерийскую] дивизию дислоцировать в районе Свенцяны, Константиново, Поставы.

7. Штаб 3[-го] кав[алерийского] корпуса – Свенцяны.

8. 10[-ю] стр[елковую] дивизию дислоцировать в районе Дрисвяты, Видзы, Козяны, Браслав.

9. 50[-ю] стр[елковую] дивизию перевести по жел[езной] дороге в район Белосток – Соколка.

10. 108 ап РГК перевести в район Плещеницы.

11. 5[-ю] стр[елковую] дивизию и 2[-ю] танковую бригаду 15[-го] танкорпуса переформировать согласно имеющихся у Вас указаний и оставить в г. Вильно для размещения на территории Литвы согласно особых указаний по соглашению [с] представителями Литовской Республик[и]. Весь имеющийся в сверхкомплекте личный состав 5 сд и 2 тбр теперь же уволить и ненужное имущество вернуть с частями, уходящими из Вильно.

12. В связи с указанными перемещениями разрешается 64 сд дислоцировать полностью в г. Смоленск; 164 сд – Лепель, Орша; 139 сд полностью – Витебск и перевод 32 тбр в г. Белосток.

13. Перевод частей в новые пункты дислокации начать по получении на то особого разрешения Народного Комиссара. Порядок передачи Вильно и Виленской области Литве будет указан дополнительно»[402]. 24 октября в Вильно из Гродно прибыло управление 16-го стрелкового корпуса, которому в тот же день была подчинена 5-я стрелковая дивизия, а с 18.00 27 октября – 2-я танковая бригада, 10-й истребительный авиаполк и 206-я авиабаза[403].

Тем временем вечером 22 октября в Каунас прибыла советская военная делегация. Однако на начавшихся 23 октября переговорах литовская сторона категорически отказалась обсуждать предложенную Москвой дислокацию советских войск в Литве, предлагая разместить гарнизоны ближе к германской границе. Как отмечал в своем донесении в НКИД советский полпред в Литве, «переговоры протекали в спокойной и ровной атмосфере. Командарм тов. Ковалев проявил в переговорах большой такт и гибкость, чем оставил среди литовских офицеров весьма благоприятное о себе впечатление. Конечно, в отдельных случаях тов. Ковалеву приходилось прибегать к некоторым маневрам, но вместе с тем он строго воздерживался от применения какого-либо грубого нажима. Сопротивление литовцев размещению частей Красной Армии в Каунасе было вполне понятно, а потому его нельзя квалифицировать как проявление недружелюбия. Понятно также и наблюдавшееся у литовцев стремление к размещению наших войск вблизи германской границы и подальше от Каунаса. В конечном счете, после того как наша делегация отказалась от Каунаса, литовцы стали уступчивее и в основном приняли остальные наши предложения»[404]. 25 октября литовский посланник в Москве вновь настаивал на необходимости договориться «о скорейшей передаче Вильно в руки литовских властей». В.П. Потемкин ответил Л. Наткевичусу, что «прибывшая в Каунас советская военная делегация должна условиться с литовским командованием о порядке эвакуации из Вильно частей Советских войск и о вступлении туда литовского гарнизона», но, тем не менее, обещал еще раз переговорить с «командованием, чтобы внести ясность в этот вопрос»[405].

26 октября в Каунасе был подписан и, после утверждения в 19.00 командующим Белорусским фронтом командармом 2-го ранга М.П. Ковалевым, направлен в штаб 3-й армии «План отвода частей Красной армии из Вильно и Виленской области и ввода в нее частей Литовской армии»:

«1. Первым днем начала отвода частей Красной армии из Виленской области устанавливается 27 октября 1939 года в 8.00.

Начало ввода частей Литовской армии устанавливается 27 октября 1939 г. с 11.00.

2. Интервал между арьергардными частями Красной армии и головными частями Литовской армии устанавливается минимально 4 км и максимально 20 км. Для урегулирования могущих возникнуть спорных вопросов, в колонны (на направления) выделяются командиры связи от обеих сторон, которые и разрешают их на месте.

3. Рубежи отвода частей Красной армии и ввода частей Литовской армии устанавливаются следующие:

а) Первый день 27 октября 1939 г.

Части Красной армии отводятся на рубеж: оз. Дрисвяты, оз. Опиварда, оз. Кретоны, Ново-Свенцяны, р. Жеймяна до Неменчин, Реша, Русаки, Бялуны, Пилолувка, оз. Тетянцы, Голодзишки.

Части Литовской армии к 18.00 (по московскому времени) занимают рубеж: установленная госграница до Бецяны, Колтыняны, Шашкушки, Кроятли, Кабишки, Шалтонишки, Мельки, Судерва, Кемелишки, Нов[ые] Троки, Огородники, Севканцы.

б) Второй день 28 октября 1939 г.

Части Красной армии отводятся на рубеж: Боровцы, Мицкуны, Огородники, Рудники, Подворанцы, Вельканцы.

Части Литовской армии к 18.00 занимают рубеж: Буйвидзы, оз. Шукецишки (иск[лючая]), Нов[ая] Вилейка, Порубанок, Жигарино, Эйшишки.

в) Третий день 29 октября 1939 г.

Части Красная армия отводятся на рубеж: Таболино, Жемлы, Новоселки, Кужи.

Части Литовской армии к 18.00 занимают рубеж: Язово, Кули, Яшуны, Рудня, Бутриманцы.

г) Четвертый день 30 октября 1939 г.

Части Красной армии и части Литовской армии выходят на установленную госграницу.

4. В гор. Вильно части Литовской армии входят головными частями [в] 13.00 и главными силами [в] 15.00 (по московскому времени) 28 октября 1939 года.

Части Красной армии в районе Вильно временно (до окончательного решения этого вопроса главным командованием) занимают: военный городок Ново-Вилейка, аэродром Порубанок, городок бывш[их] 1[-го] и 5[-го] п[ехотных] п[олков] поляков.

Штаб располагается в гор. Вильно.

5. Отвод охраняющих частей Красной армии с участка Латвийской границы в пределах передаваемой территории производится только после смены их частями Литовской армии.

Смену частей начать 27 октября 1939 г. с 8.00»[406].

28 октября советско-литовские переговоры военных представителей в Каунасе завершились. Командарм 2-го ранга М.П. Ковалев и генерал С. Раштикис подписали Соглашение о размещении советских войск на территории Литвы в районах Новая Вилейка, Алитус, Приенай и Гайжунай. ВВС должны были разместиться в Алитусе и Гайжунай и получить 8 оперативных аэродромов на линии Скуодас – Юрбаркас – Алитус и Шяуляй – Ионава – Вильнюс. «Ввод советских войск на территорию Литвы начинается с 3 ноября 1939 г., а в г. Нов[ая] Вилейка и Порубанек – немедленно. Временно расположенные советские войска в г. Вильнюс выводятся не позже 15 декабря 1939 г.». Соглашение вступало в силу с 30 октября[407].

Расположенные на литовской и латвийской границах 83-й, 84-й и 85-й пограничные отряды общей численностью 5 тыс. человек с 17 октября начали организацию охраны и на новой советско-литовской границе. К 8 часам утра 27 октября большая часть личного состава советских пограничников уже отошла на новую линию границы, а в 11.20 «согласно плана литовские войска перешли бывшую литовско-польскую границу»[408]. В соответствии с изданным в тот же день приказом командующего 3-й армии № 082 от 3-го кавкорпуса выделялся один представитель для сопровождения колонны литовских войск[409]. В тот же день временно исполняющий должность начальника штаба Белорусского фронта направил Военному совету 3-й армии распоряжение № 107/оп: «Командующий фронтом приказал:

1. Штаб 3[-й] армии [с] армейскими частями перевести 28.10 в Полоцк;

2. При уходе из Вильно телеграфную связь не снимать, а передать ее к[оманди]ру 16 ск; последний остается в подчинении командующего войсками фронта и снабжается всеми видами довольствия через соответствующие довольствующие отделы фронта;

3. Ваши соображения о порядке: а) передачи Вильно литовцам; б) довольствия особого 16 ск всеми видами снабжения представить немедленно в штаб фронта;

4. Об отданных приказаниях соединениям и частям армии по передислокации из Вильно и передаваемой Виленской области донести с указанием: сроков выступления, маршрутов, районов ночевок, сроков прибытия в новые районы, какие части следуют по ж[елезной] д[ороге], станции погрузки и сроки погрузки»[410].

В 4.50 28 октября штаб Белорусского фронта доложил в Генштаб «План передачи города Вильно:

1) Литовские войска вступают в г. Вильно между 13–14 часами 28.10.39;

2) по прибытии командира литовской дивизии в г. Вильно – начальник гарнизона г. Вильно комбриг Давидовский и командир литовской дивизии отдают совместный приказ о сдаче и приеме гарнизона;

3) после приказа войска литовской армии сменяют посты частей РККА у всех государственных объектов: электростанции, почты, телеграфа, водопровода;

4) передачу дел города будет производить председатель врем[енного] городского управления, а управления жел[езной] дороги и узла – зам[еститель] начальника дороги – чиновникам Литовской республики;

5) все объекты к сдаче подготовлены»[411].

В 16.20 28 октября штаб Белорусского фронта направил в Генштаб РККА донесение № 110/оп: «[В] 13.20 28.10 литовские войска вступили на западную окраину Вильно и в 14.00, расквартировавшись, приступили к смене караулов. Военный Совет и опергруппа штаба 3[-й] армии в 13.00 28.10 из Вильно выехала в Полоцк»[412]. Из состава литовской армии в город вступили 1-й и 7-й пехотный полки, кавалерийский полк с артиллерией, артиллерийский полк и мотодивизион, на 90 % состоявший из велосипедистов[413]. Соответственно, главы литовского и советского правительств обменялись благодарственными телеграммами в связи с вступлением литовский войск в Вильно[414]. В 0.45 29 октября нарком обороны направил Военному совету Белорусского фронта приказ № 207/ш: «В связи с передачей г. Вильно и Виленской области Литовскому Правительству приказываю:

1. Оставить в г. Вильно и на территории Виленской области, переданной Литве, только части, подлежащие вводу на территорию Литвы, а именно: 5[-ю] стр[елковую] дивизию, 2[-ю] танковую бригаду и ист[ребительный] полк.

2. Все остальные части, ныне находящиеся в г. Вильно, отвести в указанные ранее постоянные пункты расквартирования»[415].

29 октября командир 4-го стрелкового корпуса Красной армии комбриг И.Е. Давидовский передал г. Вильно в полном порядке бригадному генералу В. Виткаускасу. На Замковой горе (горе Гедимина) прошла церемония поднятия литовского флага, сопровождаемая 21 орудийным выстрелом. Как сообщал в штаб 3-й армии комбриг Давидовский, «полиция запрудила улицы, ходит не меньше, чем по 3 человека. Очень крикливая и даже можно сказать красивая для обывателя форма. […] Последняя ночь прошла спокойно, исключая группу около 30 гимназистов. Бросали лозунги – “Бей жидов”, “Долой литовскую армию”, “Долой коммунистов”. Все это было разогнано немедленно, но все-таки гимназисты порезали одного гимназиста еврея»[416]. В тот же день «в беседе с корреспондентом ТАСС генерал Виткаускас благодарил Красную армию, которая освободила древнюю литовскую столицу Вильно от польских оккупантов, а также поддерживала в городе образцовый порядок и охраняла городское хозяйство»[417]. В 16.00 штаб Белорусского фронта направил в Генштаб донесение № 111/оп: «В 14.00 29.10.39 части 15 тк ([за] исключением 2 тбр) из Вильно и района Яшуны выступили [в] Борисов. В Вильно и Виленской области, передаваемой Литве, остаются лишь части, которые по договору дислоцируются на литовской территории»[418]. В 21.30 29 октября заместитель начальника Генштаба направил начальнику штаба Белорусского фронта телеграмму № 0160 с текстом дополнительного протокола с описанием линии советско-литовской границы[419].

Вскоре находившиеся в Вильно советские войска столкнулись с неожиданными проблемами. В городе возникли затруднения с покупкой хлеба, раздражение жителей вызвало известие об изменении обменного курса валют, согласно которому 1 злотый был приравнен к 20 центам, а сумма возможного обмена ограничивалась. В результате польскими активистами «ночью 31 октября был учинен еврейский погром. На Конской улице со второго этажа дома сбросили целую еврейскую семью. Литовская полиция к еврейским погромам относится примиренчески. В 8 часов утра 1-го ноября у могилы (плита) Пилсудского собралось много поляков, принесших цветы, и уходили с патриотическими песнями. Демонстранты срывали литовские флаги с криками: “Долой литовское правительство”, “Долой незваных гостей в Литву и СССР”. В толпах избивали евреев. Демонстранты обвиняли торговцев-евреев в поднятии цен на продукты и товары. Демонстрация была рассеяна вмешательством [советских] войсковых частей (10 танков, 2 бронемашины и сильного конного наряда). В стычке с демонстрантами имелись раненые. 7-го ноября польские националисты произвели налет на казармы по ул. Костюшки и сожгли 10 танков литовской армии. В этой схватке убит один поляк»[420].

12 ноября командир 16-го ОСК обратился к командующему войсками Виленской войсковой группы генералу В. Виткаускасу с сообщением о том, что «11-го ноября 1939 года в 1 час ночи по местному времени дозорные артиллерийского полка советских войск, расположенных в казармах быв[шего] уланского полка польской армии, попали под перестрелку, завязавшейся между неизвестными группами лиц. По показанию бойцов советских войск, бывших в дозоре, перестрелка произошла при следующих обстоятельствах: в 1 час ночи 11 ноября со стороны тюрьмы и военного городка, расположенных на юго-западном берегу р. Вилия, произошел одиночный выстрел. В ответ на этот выстрел последовали ряд выстрелов с городка литовских войск, расположенного на северном берегу р. Вилия. Причем, стрельба с ю[го]-з[ападного] берега р. Вилия была залповая. Перестрелка длилась в течение 10 минут, значительная часть пуль с обеих сторон залетали в военный городок артиллерийского полка советских войск, что подтверждается пулей, найденной в стене артиллерийской мастерской артиллерийского полка. Дозорные полка советских войск ни одного выстрела не произвели. Прошу, господин дивизионный генерал, принять соответствующие меры к ограждению казарм советских войск от обстрела»[421].

Поскольку вводившиеся в военные базы в Литве советские войска уже находились в Вильно, т. е. на литовской территории, официальная церемония ввода войск была приурочена к моменту их передвижения в пункты постоянной дислокации и состоялась лишь в 10 часов 15 ноября. Согласно донесению командования 16-го ОСК, направленному в тот же день командующему Белорусского фронта, накануне литовцы неожиданно заявили, что по маршруту № 1, указанному в Соглашении, войска можно двигать не 15, а 17 ноября. Начальник штаба корпуса комбриг И.И. Семенов пытался выяснить причину подобного изменения через военного министра, но не смог до него дозвониться. Однако его настойчивость и действия военного атташе майора И.М. Коротких и полпреда Н.Г. Позднякова привели к тому, что в 23.35 литовские военные дали свое согласие на выполнение Соглашения. «В 9.30 15.11 все войска заняли свои места. Ровно в 10 часов начался церемониал ввода войск, а в 10.30 был дан сигнал для движения. От литовского командования прибыл дивизионный генерал Адамкявичус и один полковник, от гражданских властей и командования литовской армией не было никого. Вся советская колония в Литве во главе с товарищем Поздняковым присутствовала на параде и церемониале. Ввод войск превратился в своеобразный парад и смотр могущества и силы Красной Армии. Выход частей был детально продуман, составили план и график движения с исходного положения, которые были выдержаны целиком и полностью. В течение четырех часов перед трибуной мощным потоком шли броневики, автомашины с людьми, танки всех систем, артиллерия конная и механизированная всех калибров, вызывая восторг у присутствующих и законную гордость за силу и мощь нашей Красной Армии. Генерал Адамкявичус заявил: “Да, с такой техникой можно воевать”. А один из офицеров связи заявил: “Теперь, с приходом Красной Армии к нам, нашу армию можно распустить, она не нужна”. Сосредоточение в исходное положение и прохождение войск перед трибуной прошло без всяких чрезвычайных происшествий и аварий. Войска и техника имели прекрасный вид. Население города Вильно с улиц было изъято на 100 процентов и загнано в дома, даже запретили глядеть в окна. Тоже было и в деревнях по пути движения наших войск. При нашем возвращении после пропуска войск в 15 часов город был так же мертв, на улицах патрулировали офицеры, жандармы, полиция и солдаты литовской армии»[422].

В 17.20 15 ноября Н.Г. Поздняков направил командарму 2-го ранга М.П. Ковалеву телеграмму из Ново-Вилейки, в которой сообщал: «На мой взгляд, командование советских войск в Литве справилось с сегодняшней задачей отлично. Наблюдая прохождение частей, был восхищен мощностью техники и образцовым порядком. Уверен, что представители литовской армии чувствовали тоже самое. Само собой разумеется, внешне они этого не проявляли, так как, в конечном счете, вся картина действовала на них подавляюще. Литовские власти сделали все возможное, чтобы скрыть от населения действительное лицо Красной Армии. Представителей официальной печати не было. Население Вильно было загнано по домам, улицы пустовали. То же самое можно наблюдать и по маршрутам. Бледность представителей литовской армии и отсутствие гражданских властей нам нужно, конечно, расценивать политически»[423]. В течение 15–17 ноября большая часть советских войск была выведена из Вильно в места постоянной дислокации. В Литве разместились 16-й ОСК в составе 46-й отдельной роты связи, 19-го корпусного зенитного артдивизиона, 5-й стрелковой дивизии, 2-й легкой танковой бригады, 641-го автотранспортного батальона и 10-й отдельный истребительный авиаполк. В этих войсках на 25 ноября насчитывалось 17 355 человек, 855 пулеметов, 190 орудия и миномета, 310 танков, 38 бронемашин, 1 390 автомашин и 63 самолета[424]. 12 декабря в беседе с министром иностранных дел Литвы советский полпред поднял вопрос о том, что по соглашению от 28 октября оставшиеся в Вильно советские части должны до 15 декабря быть выведены в Гайжунай, но строительство бараков там не завершено и выводить войска некуда. Поэтому советская сторона просила разрешить временно разместить эти части в Укмерге. Однако 13 декабря литовская сторона согласилась перенести срок вывода советских частей из Вильно с 15 декабря 1939 г. на 15 мая 1940 г.[425].

Создание советских военных баз в Прибалтике потребовало от командования вооруженных сил уточнения командных структур на театре военных действий. Согласно изданному 17 ноября Военным советом КБФ приказу № 1930-35 все надводные, подводные и военно-воздушные силы, а также части береговой обороны флота, находившиеся в базах Таллин, Палдиски и Лиепая, были в оперативном отношении подчинены назначенному заместителем командующего КБФ капитану 1-го ранга В.А. Алафузову, штаб которого разместился в Таллине. Правда, 31 января 1940 г. нарком ВМФ издал приказ № 0025 о создании Балтийской и Либавской военно-морских баз, а 4 февраля – приказ № 0026, упразднивший должность заместителя командующего КБФ[426]. 27 ноября 1939 г. нарком обороны издал приказ № 0187, согласно которому общее руководство всеми войсками Красной армии в Прибалтике было возложено на его заместителя командарма 2-го ранга А.Д. Локтионова[427].

Наряду с размещением на базах в Прибалтике сухопутных войск Красной армии и Военно-морского флота советское командование готовилось к переброске туда довольно внушительной группировки Военно-воздушных сил. Так, 4 октября начальник Управления ВВС РККА командарм 2-го ранга А.Д. Локтионов, член Военного совета ВВС дивизионный комиссар Ф.А. Агальцов и начальник штаба ВВС комдив Ф.К. Арженухин направили начальнику Генштаба доклад № 325713/сс, в котором изложили «соображения о дислокации частей Военных Воздушных Сил РККА на территории Эстонии, Латвии и Литвы:

По Эстонии – двух истребительных полков,

двух полков СБ,

По Латвии – двух истребительных полков,

двух полков СБ,

По Литве – трех истребительных полков,

одного полка СБ.

Всего намечено передислоцировать семь истребительных полков и пять полков СБ.

Для обслуживания каждый авиаполк будет иметь одну авиабазу.

Кроме того, намечено перебросить:

– Четыре аэродромно-инженерных батальона по одному в Эстонию и Латвию и два в Литву,

– Три Управления авиационных районов,

– Три гарнизонных узла связи,

– Три железнодорожных кислородных станции,

– Две автоавиамастерских.

Для руководства полками перебрасывается три Управления Авиационных бригад – по одному в Эстонию, Латвию и Литву.

Эти мероприятия не требуют увеличения штатной численности ВВС»[428]. К документу прилагался перечень частей, предназначенных для переброски в Прибалтику (см. таблицу 9).

Таблица 9. План дислокации ВВС Красной армии в Прибалтике[429]

Правда, ход и результаты переговоров советских военных комиссий в Эстонии, Латвии и Литве, а также проработка этого вопроса с командующими ВВС ЛВО и Белорусского фронта привели к сокращению запланированной авиационной группировки. Так, из состава авиации ЛВО в «особую командировку» в Прибалтику намечалось выделить управление 55-й авиабригады, 44-й, 35-й скоростные бомбардировочные, 25-й и 38-й истребительные авиаполки, а из состава ВВС Белорусского фронта – управление 18-й авиабригады, 39-й, 31-й скоростные бомбардировочные, 15-й, 21-й и 10-й истребительные авиаполки. Таким образом, к концу октября 1939 г. намечалось развернуть в прибалтийских базах уже не 12, а 9 авиаполков[430]. Однако в действительности даже к середине ноября 1939 г. там только в Литве был дислоцирован 10-й истребительный авиаполк, прибывший в Вильно 20 октября[431].

В Эстонии и Латвии следовало предварительно подготовить аэродромы для размещения авиации. Одновременно с вводом в Эстонию наземных войск группа специалистов ВВС ЛВО 16–30 октября обследовала 33 участка на предмет их пригодности для строительства аэродромов. Поездки проводились совместно с представителями военного министерства Эстонии, которые зачастую предлагали совершенно непригодные для строительства места. Поэтому командованию Авиабригадного района пришлось самостоятельно изучать местность по карте, а затем вместе с представителями эстонского военного министерства выезжать на место. С выбором участков под аэродромы следовало уложиться до 1 ноября, так как к этому времени прибывал аэродромно-инженерный батальон, и можно было использовать стоявшую еще осеннюю погоду. В результате было выбрано 8 участков, на которых можно было уже осенью 1939 г. соорудить аэродромы 1-й очереди, и 5 участков для строительства аэродромов в 1940 г. Однако переданные в Военное министерство Эстонии заявки советских войск рассматривались эстонскими властями довольно медленно. Лишь через 8 дней командованию советского корпуса было сообщено об отводе 2 участков. Задержка с отводом участков привела к тому, что командующий 65-го ОСК комдив А.А. Тюрин и представители советских ВВС 31 октября посетили в Таллине генерал-майора А. Траксмаа, который пообещал, что к 2 ноября решение по этому вопросу будет принято. 1 ноября эстонская сторона сообщила об отводе участков в районе Лаокюля, Клоога, Куусику, Кехтна, Унгру, Синалепа, а участок около Курессааре передавался временно до момента точного размещения военно-морских баз на острове Сааремаа. В начале ноября 1939 г. все эти участки были переданы советской стороне.

Тем временем к 31 октября в Эстонию прибыли управление 55-й скоростной бомбардировочной авиабригады, 25-я, 35-я, 38-я и 44-я авиабазы, а также передовые наземные команды 35-го, 44-го скоростных бомбардировочных, 25-го и 38-го истребительных авиаполков (1 962 человека, 1 254 винтовки, 38 пулеметов, 283 автомашины и 52 трактора). Наряду с медленным отводом земельных участков сооружение аэродромов задерживала нехватка строительных материалов, горючего и то, что прибывший 2-й отдельный инженерно-аэродромный батальон вместо положенных по штату 662 человек насчитывал всего 167 военнослужащих и не был полностью укомплектован необходимой техникой. Поэтому к начавшемуся 6–7 ноября строительству пришлось привлекать военнослужащих частей 65-го ОСК и прибывших авиабаз. 38-я авиабаза приступила к сооружению аэродрома Клоога (10 км западнее Кейлы), но начавшиеся с 15 декабря сильные морозы заставили сосредоточить все силы на строительстве одной взлетно-посадочной полосы длинной в 850 м и шириной в 150 м. Одновременно 44-я авиабаза начала сооружение аэродрома Синалепа (14 км южнее Хаапсалу), где к 17 декабря была построена взлетно-посадочная полоса длинной в 850 м и шириной в 300 м. 35-я авиабаза к 15 декабря построила аэродромное поле в Куусику (8 км юго-западнее Раплы) общей площадью 84 га, а 25-я авиабаза к 29 декабря завершила строительство взлетно-посадочной полосы на аэродроме Курессааре (500 м южнее Курессааре на острове Сааремаа). Таким образом, во второй половине декабря 1939 г. советские ВВС получили возможность перебазироваться на территорию Эстонии[432].

Тем временем начавшаяся 30 ноября 1939 г. советско-финляндская война вопреки первоначальным планам Красной армии все более явно становилась затяжной. Это потребовало ускорить размещение советских ВВС в Эстонии, откуда они могли действовать по тыловым районам и портам противника. Однако разработанный командованием ВВС Красной армии план размещения частей был нарушен следующими событиями. В 3.42 15 декабря заместитель наркома ВМФ флагман флота 2-го ранга И.С. Исаков и командующий КБФ флагман флота 2-го ранга В.Ф. Трибуц направили в Ставку Главкома и наркому ВМФ шифротелеграмму № 3858:

«Перед бомбардировочной авиацией КБФ поставлены задачи[: ] уничтожение морских баз, морских аэродромов, борьба на коммуникациях с разрушением портов.

Самолетов СБ на сегодня [в] составе КБФ 40. Шесть перебазируется в Палдиски.

Сравнительно лучшие летные условия и наличие аэродромов КБФ позволяет сейчас разместить большое количество самолетов СБ. Считал бы необходимым подчинить оперативным перебазированием на аэродром КБФ полк СБ за счет фронта или другого округа». На документе имеется резолюция наркома обороны К.Е. Ворошилова: «Сообщить, что туда направляется 1 п[олк] СБ и 3 эскадр[ильи] истреб[ителей]»[433].

Вероятно, этот вопрос был поднят в ходе очередного обсуждения советским военно-политическим руководством ситуации на фронте в Финляндии, проходившего с 21.00 до 21.40 15 декабря в кабинете И.В. Сталина с участием членов Политбюро ЦК ВКП(б) председателя СНК СССР В.М. Молотова и наркома обороны маршала К.Е. Ворошилова, а так же начальника Генштаба командарма 1-го ранга Б.М. Шапошникова, его заместителя командарма 2-го ранга И.В. Смородинова, наркома Военно-Морского флота флагмана флота 2-го ранга Н.Г. Кузнецова, члена Военного совета ВВС РККА дивизионного комиссара Ф.А. Агальцова, начальника Главного управления авиационного снабжения РККА комдива П.А. Алексеева и начальника штаба ВВС РККА комдива Ф.К. Арженухина[434]. В результате обсуждения этой проблемы в 21.30 15 декабря нарком обороны, член ГВС Сталин и начальник Генштаба подписали директиву № 0473, оправленную в 22.46 начальнику Главного управления ВВС РККА, командующим 7-й армии и КБФ, а также наркому ВМФ:

«1. Немедленно перебросить на аэродромы [в] районе Гапсаль [Хаапсалу] 35-й полк СБ и один полк истребителей И-153.

2. Первым эшелоном 16-го декабря [19]39 года перебросить по 2 эскадрильи истребителей и СБ.

3. Немедленно забронир[овать] необходимое для полетов горючее.

4. Оба полка свести в бригаду и назначить командиром бригады майора тов. Кравченко, который должен подчиняться непосредственно начальнику ВВС РККА.

5. Немедленно приступить и в кратчайший срок оборудовать посадочные площадки для истребителей и СБ на острове Даго [Хийумаа].

6. Даются указания командиру 65[-го] с[трелкового] к[орпу]са дать рабочую силу для устройства полевых аэродромов на остр[ове] Даго.

7. Исполнение донести»[435].

Скорее всего, именно И.В. Сталин предложил назначить командиром советской авиабригады в Эстонии дважды Героя Советского Союза Г.П. Кравченко, который был представлен ему в 19.35–20.35 14 сентября 1939 г.[436]. Правда, никто из присутствовавших в сталинском кабинете военных не вспомнил, что приказом наркома обороны № 04782 от 29 ноября 1939 г. «за особые заслуги в деле укрепления оборонной мощи Советского Союза» Кравченко было присвоено воинское звание «полковник»[437]. В этот момент полковник Кравченко с группой Героев Советского Союза находился в частях ВВС ЛВО, где выполнял функции советника при командире 59-й истребительной авиабригады[438]. Кроме того, в 22.10 15 декабря начальник Генштаба РККА направил командиру 65-го ОСК директиву № 0475: «Народный Комиссар приказал – немедленно выделить красноармейцев для сооружения оперативных аэродромов на острове Даго по заявке нач[альника] ВВС РККА»[439].

Как бы то ни было, 16 декабря нарком обороны издал приказ № 0228 «О сформировании Особой авиационной бригады», согласно которому следовало:

«1. Для выполнения специального задания сформировать Особую авиационную бригаду в составе 35[-го] бомбардировочного полка (Сиверская) и 38[-го] истребительного полка (Пушкин), подчинив ее непосредственно начальнику Военных Воздушных Сил Красной Армии.

2. Для руководства боевыми действиями частей Особой Авиационной бригады назначаю:

Командиром бригады – Героя Советского Союза полковника Кравченко Г.П.

Комиссаром бригады – полкового комиссара Богатырева Ф.И.

Начальником штаба бригады – майора Рассказова А.Я.

Командиром 35 сбп – майора Сухоребрикова Г.А.

Комиссаром 35 сбп – батальонного комиссара Керенышева И.А.

Начальником штаба 35 сбп – майора Богатырева И.А.

Командиром 38 иап – майора Леденева Т.В.

Комиссаром 38 иап – старшего политрука Федорова Н.К.

Начальником штаба 38 иап – майора Соколовского А.Л.

3. На формирование Управления Особой Авиационной бригады обратить Управление 71[-й] авиационной бригады в полном составе.

35 сбп и 38 иап выделить со своими Управлениями полков»[440].

Получив вышеприведенные распоряжения, командующий ВВС ЛВО комкор Е.С. Птухин в тот же день издал соответствующий приказ № 016/оп для полковника Г.П. Кравченко:

«1. Директивой Наркома от 15.12.39 г. за № 0473 Вы назначены командиром смешанной авиабригады, отправляемой в Эстонию.

2. Состав бригады – 35 сбп, штаб 71 сбб, 38 ип в составе 4 эскадрилий И-153 и штаба полка.

3. Переброску бригады в Эстонию произвести в течение 16 и 17 декабря.

Первый эшелон – две эскадрильи СБ и две эскадрильи И-153 перебросить лётом 16.12 при наличии погоды на аэродром Синалепа (в Эстонии).

4. Бригада с переходом в Эстонию будет подчиняться непосредственно Начальнику ВВС Красной Армии, задачи бригады будут даны шифром в Ваш адрес через шифрорган штаба ЛВО.

5. Для устройства аэродромов на острове Даго [Хийумаа] все аэродромно-строительные роты, находящиеся на материке Эстонии, перебрасываются на остров Даго. Распоряжение об этом дано в Ха[а]псалу начальнику авиарайона полковому комиссару Гуркину.

6. О Вашем убытии в Эстонию донесите [в] Москву Начальнику ВВС Красной Армии»[441].

В 00.10 17 декабря начальник штаба ВВС ЛВО комбриг А.А. Новиков направил командиру 71-й авиабригады телеграмму № 276, которой предлагал сообщить «для сведения перелетающей группы», что «самолетам на случай вынужденной посадки можно сесть на аэродромах Куусико (ю[го-]з[ападнее] Рапла), Курессааре (ост[ров] Эзель [Сааремаа])»[442]. В 6.20 того же дня начальник Главного управления ВВС Красной армии комкор Я.В. Смушкевич направил командиру Особой авиабригады шифротелеграмму № 8ш/10, которой поставил следующую задачу:

«Боевые действия Особой бригады начать с момента сосредоточения первых самолетов на аэродроме Синалепа.

Район боевых действий: Ловиса, Лахти, Тампере, Пори.

Боевые действия организовать последовательными бомбардировочными налетами групп 3–6 самолетов, имея задачей:

1. Не допустить жел[езно]дорожного движения от линии Гельсинки, Тампере на восток, для чего:

а) разрушить жел[езно]дорожные узлы Рихимяки, Тампере и

б) прекратить жел[езно]дорожное движение на участке Рихимяки, Тампере, действуя по станциям.

2. Разрушить желдорузел Хаапамяки и последующими налетами поддерживать разрушения. Действия по узлу Хаапамяки производить с высот не ниже 4000 метров.

3. Нарушить нормальную работу портов: Гельсинки, Ганге, Турку (Або), Раума, Пори во взаимодействии с нашей морской авиацией.

4. Уничтожить радиостанцию в Лахти с одновременным ударом по аэродрому Лахти.

5. Бомбардировать штаб Главного Командования Финской Армии в Нурмиярви.

По всем целям за исключением Хаапамяки действовать согласно указаний Народного Комиссара с высот не ниже 2000 метров.

При вылетах на боевые задачи и возвращении на свой аэродром избегать полетов над сухопутной территорией Эстонии. Таллин является запретной зоной.

Иметь тесное взаимодействие по времени и целям с командованием авиации КБФ на территории Эстонии.

Сводки о боевых действиях и решение на следующий день доносить мне ежедневно к 22.00»[443]. Направив соответствующую шифровку полковнику Г.П. Кравченко, командующий ВВС ЛВО добавил еще один пункт: «По прибытии в Эстонию свяжитесь в Палдиску с командующим ВВС КБФ в Эстонии товарищем Петрухиным и согласуйте на месте вопросы взаимодействия»[444].

В 16.32 17 декабря начальник штаба ВВС ЛВО комбриг А.А. Новиков направил командирам 38-го истребительного авиаполка и 71-й авиабригады телеграмму № 283: «Сообщаю маршруты полетов частям, убывающим в специальную командировку по приказу № 016 от 16.12.39.

Первый – Кингисепп, юж[ный] берег Финского залива, ст. Разик, Нисси, Синалепа.

Второй – Оз. Самро, сев[ерный] берег Чудского озера, Кейно, Райля, Синалепа.

Третий – Псков, Бригиты, Райля, Синалепа.

(Синалепа на карте нет, смотри южнее Гапсаль [Хаапсалу] 15 км).

Над городами Эстонии (Таллин, Траксма и т. д.) не ходить.

Доведите немедленно до сведения всех экипажей, убывающих в спецкомандировку»[445]. В 18.45 того же дня начальник штаба ВВС Красной армии направил начальнику штаба ВВС ЛВО шифротелеграмму № Аэро/5, в которой указал, что оба авиаполка Особой авиабригады должны дислоцироваться на аэродроме Синалепа[446].

Тем временем в 2.35 17 декабря штаб 71-й авиабригады и наземный персонал авиаполков по железной дороге был отправлен со станции Сиверская в Эстонию[447]. Управление 71-й авиабригады прибыло в Хаапсалу в 23 часа 18 декабря. В тот же день полковник Г.П. Кравченко издал приказ № 01 по Особой авиабригаде:

«Сего числа я и военный комиссар в составе Штаба 71 ЛБАБ прибыли на территорию Эстонии и вступили в командование бригадой.

Впредь бригаду именовать – «Особая авиационная бригада».

Командование и штаб 55 ЛББ полагать находящимися в СССР.

Из оставшегося личного состава 55 ЛББ зачислить в списки авиабригады на штатные должности следующий комначсостав:

1. Капитана т. Липилина – начальником транспортно-десантной службы авиабригады.

2. Старшего лейтенанта Брюханского – начальником химслужбы авиабригады.

3. Техника-интенданта 1 ранга Степанова И.А. – начальником строевого отдела бригады.

4. Начальника тыла капитана тов. Сазонова Н.И. считать прикомандированным к авиабригаде по той же должности.

5. 16 человек авиамотористов 44 СБП откомандировать в распоряжение 35 СБП.

Остальной состав 55 ЛББ и передовую команду 44 СБП откомандировать по месту дислокации своих частей»[448]. 18 декабря в Эстонию на аэродром Синалепа перебазировались 35 самолетов 35-го скоростного бомбардировочного авиаполка. 19–20 декабря на аэродромы Синалепа и Клоога в Эстонии перелетели 32 самолета 38-го истребительного авиаполка, а 19 декабря в Хаапсалу прибыл наземный эшелон полка. 21 декабря полки Особой авиабригады в составе 68 самолетов начали вылеты на боевые задания[449].

Одновременно командование ВМФ решило усилить состав базировавшейся в районе Палдиски и Кихельконны 10-й смешанной авиабригады ВВС КБФ под командованием комбрига Н.Т. Петрухина. 14–16 декабря в состав авиабригады прибыло 9 истребителей из состава 12-й отдельной истребительной эскадрильи. 16 декабря нарком ВМФ своей директивой приказал командующему КБФ немедленно перебросить на сухопутный аэродром в Палдиски 18 бомбардировщиков СБ и 15 истребителей (9 И-15 и 6 И-153), а сам аэродром приготовить к «дальнейшему срочному расширению». Уже 18–19 декабря в состав 10-й авиабригады прибыло 17 бомбардировщиков и 6 истребителей, а к 22 декабря в ней насчитывалось 76 самолетов. В дальнейшем командование ВВС КБФ продолжало пополнять эту авиабригаду самолетами, которые с 19 декабря начали вылеты на боевые задания против Финляндии. Взаимодействие 10-й авиабригады ВВС КБФ и Особой авиабригады ВВС Красной армии основывалось на взаимном информировании «для согласования действий по времени и месту выполнения»[450]. Все вышесказанное опровергает распространенное в эстонской литературе мнение о том, что советские военные базы в Эстонии с первых дней советско-финляндской войны использовались для авиационных ударов по городам Финляндии[451].

Тем временем командование Красной армии постаралось ускорить сооружение аэродромов на острове Хийумаа. В 2.40 17 декабря начальник штаба ВВС РККА комдив Ф.К. Арженухин направил командиру 65-го ОСК шифротелеграмму № Аэро/3: «[По] приказанию Наркома на острове Даго [Хийумаа] должны быть подготовлены два аэродрома в кратчайший срок. К строительству приказано приступить немедленно.

Район строительства Кертель (Кердла) – Пихла – Мецаперед.

Аэродромно-инженерный батальон, находящийся [в] Эстонии, перебрасывается туда для производства работ.

Согласно распоряжения Начгенштаба от 15.12 за № 0475 прошу выделить на усиление батальона красноармейцев стрелковых частей по заявке командира аэродромно-строительного батальона.

Для помощи в руководстве строительством аэродромов в Эстонию выезжает комиссар Аэродромного Управления ГУВВС т. Андриенко»[452]. В 19.30 того же дня комдив Ф.К. Арженухин направил командиру 65-го ОСК шифротелеграмму № Аэро/04, в которой требовал ускорить переброску на остров Хийумаа аэродромно-инженерного батальона и выделить в помощь ему красноармейцев[453]. В 19.10 18 декабря начальнику штаба ВВС ЛВО была направлена шифротелеграмма № Аэро/6, требовавшая ускорить сооружение аэродромов на острове Хийумаа[454].

28 декабря для строительства аэродрома Валли на остров Хийумаа на пароходе «Луга» было переброшено 105 человек и 7 автомашин из состава саперного батальона. 30 декабря этот отряд начал вручную сооружение взлетно-посадочной полосы. 3 января 1940 г. нарком ВМФ приказал Военному совету КБФ поручить капитану 1-го ранга В.А. Алафузову договориться с полковником Г.П. Кравченко о плане перевозок людей и грузов на остров Хийумаа[455]. Однако сложная ледовая обстановка задержала второй рейс «Луги» до 11 января 1940 г., когда на остров было отправлено еще 104 человека, 36 автомашин, 2 трактора, 1 каток и 1 грейдер. Кроме того, для строительства был выделен саперный батальон 16-й стрелковой дивизии. В этих условиях строительство аэродрома Валли затянулось до 23 февраля[456].

Тем временем в 2 часа 22 декабря 1939 г. начальник Главного управления ВВС направил командиру Особой авиабригады шифротелеграмму № нш/6, в которой указал, что бригада должна дислоцироваться на аэродроме Синалепа, а после сооружения аэродромов на острове Хийумаа оба ее авиаполка следовало перебросить туда. От полковника Г.П. Кравченко также требовалось организовать тесное взаимодействие с морской авиацией[457]. В тот же день начальник штаба КБФ капитан 1-го ранга Ю.А. Пантелеев утвердил «Распределение целей для боевых действий ВВС», согласно которому целями для 10-й смешанной авиабригады стали транспорты в море и в базах, броненосцы береговой обороны, порты Ханко, Турку, Усикаупунки, Кристинанкаупунки, Каскинен, Пори, Васа. Тогда как авиабригада полковника Г.П. Кравченко должна была действовать по железнодорожным узлам Хельсинки, Сейняйоки, Перяля, Карис, Ханко – Таммисари (мост), Конемяки и аэродромы Сало, Турку, Раумо, Нюстадт, Мариенхамн, Пумала, Сантахамина[458]. 22 декабря самолеты Особой авиабригады при возвращении с боевого задания попали над Финским заливом в снегопад с градом и нарушили запретную зону над Таллином[459]. В 13.39 23 декабря командующий КБФ флагман флота 2-го ранга В.Ф. Трибуц и начальник политуправления флота бригадный комиссар П.И. Бельский направили Главкому и наркому ВМФ шифротелеграмму № 4227:

«22.12 с/г самолеты авиабригады тов. Кравченко без предупреждения летали над Таллинским рейдом.

[Своим] вмешательством Зам[еститель] Командующего КБФ предупредил открытие огня эстонцами.

Прошу Ваших указаний Кравченко соблюдать коридоры во избежание катастрофы». На документе имеется резолюция маршала К.Е. Ворошилова от 23 декабря: «Т. Шапошникову Б.М. Почему же т. Кравченко не предупрежден, а моряки не поставлены в известность о поручениях т. Кравченко, ведь они же друг друга перестреляют, не говоря уже об эстонцах и неприятностях диппорядка. Составьте приказание и дайте мне на подпись»[460].

23 декабря заместитель начальника Особого отдела ГУГБ НКВД майор госбезопасности Н.А. Осетров направил начальнику Главного управления ВВС Красной армии спецсообщение № 4/71602/сс: «Самолеты авиабригады, которой командует дважды Герой Советского Союза полковник Кравченко, систематически нарушают правила полета через установленные коридоры. Тов. Кравченко не ставит в известность соседнюю авиачасть и корабли группы Алафузова о готовящихся полетах. Это может привести к столкновению самолетов и обстрелу зенитными батареями»[461]. В 21.55 того же дня начальник штаба ВВС Красной армии направил командиру Особой авиабригады шифротелеграмму № 8ш/15, еще раз указав на необходимость связаться с представителем морского командования в Эстонии, а в 23.00 комдив Ф.К. Арженухин направил полковнику Г.П. Кравченко шифротелеграмму № нш/7, в которой требовал сосредоточить все самолеты на аэродроме Синалепа и без разрешения Москвы запретил менять дислокацию авиаполков[462].

В 15.10 24 декабря начальник Генерального штаба РККА подписал телеграмму № 8ш/17 командиру Особой авиабригады полковнику Г.П. Кравченко: «Вашими самолетами СБ неоднократно нарушались правила полетов над территорией Эстонии.

Получено донесение, что ваши самолеты летали над Таллин[ом], который является запретной зоной.

Народный Комиссар приказал: следует избегать полетов над сухопутной территорией Эстонии. Несмотря на это Вы без разрешения перебазировали на аэродром Куусику (у Раппель) почти всю бригаду.

Немедленно сосредоточьте все ваши самолеты на одном аэродроме Синалепа (Хаапсалу). Все вылеты на боевые задания и возвращение на свой аэродром производить главным образом только со стороны моря. В Таллин не залетать.

Нарком приказал указать, что Вы обязаны держать непрерывную и тесную связь с зам[естителем] ком[андующего] Балтфлота т. Алафузовым в Таллине и с командиром морской авиабригады в Палдиски. Ставить их каждый раз заблаговременно в известность о всех своих полетах с указанием маршрута и времени полетов.

Об исполнении донесите»[463].

В 5.30 27 декабря полковник Г.П. Кравченко направил И.В. Сталину, маршалу К.Е. Ворошилову и командарму 1-го ранга Б.М. Шапошникову шифротелеграмму № 132, в которой просил срочно выслать дополнительно теплое белье для летного состава. Докладывая о готовности сосредоточить все самолеты на аэродроме Синалепа, командир Особой авиабригады указывал, что в этом случае негде будет размещать летный состав, а аэродром будет забит самолетами, что при угрозе внезапного налета противника нежелательно. Поэтому 2 эскадрильи находятся на аэродроме Куусику. Кроме того, Кравченко просил выделить 3 тыс. эстонских крон на текущие нужды бригады[464]. Тем не менее, в 1.15 29 декабря начальник Генштаба РККА направил командиру 65-го ОСК и полковнику Кравченко директиву № 0770: «Предлагаю имеющимися в Вашем распоряжении зенитными средствами прикрыть аэродром Синалепа, занятый самолетами бригады Кравченко»[465]. Правда, 4 января 1940 г. заместитель начальника Особого отдела ГУГБ НКВД СССР майор госбезопасности Н.А. Осетров доложил командарму 2-го ранга А.Д. Локтионову, что сосредоточение всей авиации на аэродроме Синалепа «создаст угрозу в случае налета авиации противника»[466]. Соответственно, больше этот вопрос Москвой не поднимался.

Тем временем 27 декабря 1939 г. нарком обороны направил в СНК СССР докладную записку № 3544сс: «Для Особой авиационной бригады под командой Героя Светского Союза полковника т. Кравченко, выполняющей боевые задания с аэродромов, находящихся в Эстонии, необходимы валютные средства на расходы, связанные с боевой работой (аэродромное строительство, хозобслуживание, усиление питания раненых и больных летчиков, оплата услуг при вынужденных посадках и т. д.). Прошу об ассигновании в распоряжение тов. Кравченко аванса – под отчет в размере 10 000 эстонских крон»[467]. 28 декабря Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение, оформленное в тот же день распоряжением СНК СССР № Со-11350, об ассигновании просимых средств[468]. Еще в 22.05 27 декабря начальник штаба ВВС РККА своей шифротелеграммой № нш/9 сообщил полковнику Г.П. Кравченко о том, что нарком обороны решил срочно перебросить в бригаду 1 дальнебомбардировочный авиаполк и запросил, куда и когда его можно перебазировать и что необходимо для снабжения[469].

В 4.30 29 декабря комдив Ф.К. Арженухин направил полковнику Г.П. Кравченко шифротелеграмму № нш/10, в которой сообщал об отправке Особой авиабригаде меховых вещей, о приказе заместителя наркома обороны командарма 2-го ранга А.Д. Локтионова командиру 65-го ОСК выдать на нужды бригады 3 тыс. крон из выделенного правительством аванса в 10 тыс. крон, а также о данном КБФ указании «обеспечить переброску Ваших людей и грузов на Даго [Хийумаа]». Начальник штаба ВВС Красной армии напоминал командиру бригады, что «есть приказ срочно перебросить Вам один полк ДБ-3. Вторично предлагаю немедленно донести – где его думаете базировать»[470]. Получив соответствующие сведения, начальник штаба ВВС в 3.10 31 декабря направил командующему 7-й армии и Военному совету 1-й АОН шифротелеграмму № нш/14: «Дайте предварительные указания о подготовке 53[-го] полка ДБ-3 к переброске в Эстонию на аэродром Куусику (около Раппель) в распоряжение командира Особой авиабригады Кравченко. По донесению последнего аэродром готов к приему. Высылка передовой команды не нужна, потому что там расположена авиабаза для полка СБ. Экипажам захватить для себя в самолетах постельные принадлежности». Далее в телеграмме давались указания о снабжении полка, и подчеркивалось, что «приказ о переброске будет дан дополнительно начальником Генерального Штаба»[471].

Согласно приказу командира 1-й АОН № 160/сс от 31 декабря 53-й дальнебомбардировочный авиаполк в течение 6, 7 и 9 января 1940 г. тремя группами самолетов перебазировался с аэродрома Кречевицы на аэродром Куусику в Эстонии. 6 января совершили перелет 17 самолетов. 7 января из 24 вылетевших самолетов 17 прибыли на Куусику, 4 вернулось, 1 совершил вынужденную посадку у Гдова, 1 самолет потерпел аварию северо-западнее Гдова и 1 самолет у озера Самро потерпел катастрофу, в результате чего погибло 5 членов экипажа. 9 и 12 января на Куусику прибыли 6 отставших самолетов, общее количество которых составило 40. Последние 3 самолета прибыли на аэродром Куусику 20 января[472]. Кроме того, в это же время пополнялся состав и остальных авиаполков Особой авиабригады. Так, еще 29 декабря 1939 г. в Синалепу прибыло 28 самолетов 35-го скоростного бомбардировочного авиаполка, основные силы которого дислоцировались на аэродроме Синалепа, а одна эскадрилья – на аэродроме Куусику. 4 января 1940 г. в состав 38-го истребительного авиаполка прибыли 15 самолетов И-153 4-й эскадрильи 2-го истребительного авиаполка из КОВО, 12 января – 17 самолетов И-153 4-й эскадрильи 43-го истребительного авиаполка из КОВО, а 20 февраля – 4-я эскадрилья 56-го истребительного авиаполка из МНР без материальной части. Летные части 38-го истребительного авиаполка дислоцировались рассредоточено: одна эскадрилья на аэродроме Куусику, две эскадрильи на аэродроме Клоога и одна эскадрилья на аэродроме Синалепа[473].

Схожим образом происходило размещение советских ВВС в Латвии. 5 ноября 1939 г. командир 2-го ОСК комкор В.И. Морозов телеграфировал из Латвии своему начальнику штаба, что «аэродром в Виндава [Вентспилс] готов к приему, остальные требуют работ. В Вайноде будет готов к 15.11.39, в Либаве [Лиепае] ориентировочно до 20.11.39. Добейтесь немедленной присылки 116[-й] Авиабазы и штаба 18[-й] Авиабригады в Вайноде»[474]. К 13 ноября к переброске в Латвию из состава войск БОВО были подготовлены управление 18-й авиабригады, 15-й истребительный и 39-й скоростной бомбардировочный авиаполки в составе 1 147 человек и 92 самолетов[475]. Однако прежде всего следовало подготовить аэродромы, чем и занимались отправленные в Латвию управление 18-й авиабригады, 116-я, 119-я и 208-я авиабазы. В конце концов, подготовка аэродромов завершилась, но к этому времени внимание советского военного командования было приковано к событиям в Финляндии. Соответственно, 21 декабря 39-й скоростной бомбардировочный авиаполк начал перелет из Великих Лук в Сольцы[476], а 29 декабря одна эскадрилья полка вылетела в состав ВВС Северного флота[477].

В 24.00 26 декабря начальник штаба КалВО комбриг В.Н. Гордов направил командарму 2-го ранга А.Д. Локтионову шифротелеграмму № 6: «По донесению командира 2 ск докладываю: Аэродромы Виндава для 15 ип, Либава для 2-х эскадрилий 21 ип «Чаек», Вайноде для 2-х эскадрилий 39 сб готовы и могут авиацию принять в любое время. Полковник Федоров вторично облет[е]л и осмотрел аэродромы и по его докладу авиация может быть принята. Прошу дать распоряжение о перелете 15 ип к 1-му января [19]40 года, 2-х эскадрилий 21 ип к 5-му января [19]40 года. 2-х эскадрилий 39 сб полка в первую летную погоду». Однако в это время Москва была занята проблемой наращивания авиационной группировки на финском фронте, поэтому 28 декабря начальник Генштаба РККА наложил на этом документе резолюцию: «Подобрать новые части»[478].

В 5.30 29 декабря начальник Генштаба РККА направил Военному совету БОВО директиву № 0776 с требованием немедленно отправить пассажирским поездом управление 18-й авиабригады из Смоленска в распоряжение 7-й армии[479]. Однако в 14.00 29 декабря из Минска в адрес начальников Генштаба и штаба ВВС РККА была направлена шифротелеграмма № 2912 о том, что «управление 18[-й] а[виа]б[ригады] убыло в Латвию еще в ноябре месяце, о чем Вам было донесено, на территории СССР остались только командир и комиссар бригады»[480]. Тем не менее, Москва потребовала неукоснительного выполнения приказа. Соответственно, в 19.15 30 декабря из Минска начальникам Генштаба и штаба ВВС РККА была направлена шифротелеграмма № 3317: «Во исполнение шифрдирективы Генштаба № 0776 командир и комиссар 18 сбб убыли из Смоленска 31 декабря в распоряжение командующего 7[-й] армии [в] Сиверская. Помощник начштаба ВВС Красной Армии комбриг [В.Н.] Мальчиков меня известил, что управление 18[-й] а[виа]б[ригады] из Латвии распоряжением Заместителя наркома обороны тов. Локтионова направляется в распоряжение командующего ВВС 7[-й] армии»[481].

В 23.15 3 января 1940 г. командир 2-го ОСК комкор В.И. Морозов и бригадный комиссар М.П. Мареев доложили командарму 1-го ранга Б.М. Шапошникову: «Штаб 18[-й] аб отправлен 1 января. Технический состав 15[-го] истребительного полка и 39 сбп будет двумя эшелонами отправлен 5 января»[482]. Однако в 18.10 4 января начальник штаба КалВО комбриг В.Н. Гордов направил начальнику Генштаба шифротелеграмму № 4/19: «Большие снежные заносы не дают возможности перебросить из Вайноде в Либава технический состав и грузы 39 сбп для погрузки эшелонов. [В] связи с этим [по] донесению наштакора-2 отправка эшелонов с техническим составом 15[-го] истребительного полка и 39 сбп задерживается. При благоприятных условиях оба эти эшелона будут отправлены 5 января»[483]. 3 и 5 января эшелоны с управлением 18-й авиабригады прибыли на станцию Сиверская и 10 января оно было включено в состав ВВС Северо-Западного фронта, туда же к 17 января прибыли вышеупомянутые эшелоны с техническим составом авиаполков из Латвии[484]. 3 февраля 1940 г. 39-й скоростной бомбардировочный авиаполк прибыл в состав ВВС 8-й армии[485].

Тем временем в 20.30 29 декабря 1939 г. комдив Ф.К. Арженухин направил Военному совету КалВО шифротелеграмму № ш5/24: «Начальник Генштаба дал указания Военному Совету БОВО о переброске при первой летной погоде 21[-го] истрополк[а] в полном составе [на] аэродром Виндава. Что же касается 15[-го] истрополка и 39[-го] полка СБ, то отправка их временно задержана. Дозаправка 21[-го] истрополка Даугавпилс. Прошу сделать распоряжение о приеме полка для заправки»[486].

31 декабря временный начальник штаба ВВС КалВО капитан Гринштейн запросил по прямому проводу Оперативного дежурного Генштаба по ВВС капитана Анкудинова:

«Гринштейн: – Дело в следующем. Командующий войсками КВО получил такую телеграмму. Передаю текст. “На шифртелеграмму № 1796 сообщаю. Аэродром Виндава [к] приему самолетов готов. Аэродром дозарядки известен командиру бригады полковнику Федорову. Он лично облетывал их и находит в порядке. Целесообразный маршрут Орша, Голодаево, Иелгава, Виндава. Аэродром дозарядки Иелгава. [От] вашего решения зависит подготовка аэродрома дозарядки. Морозов. Мареев”. Вот все. Получив такую телеграмму, командующий просит сообщить ему, долетят ли самолеты до Иелгава и как они летят, на лыжах или на колесах. Это ему нужно для того, чтобы принять решение. Все.

Анкудинов: – С этим вопросом я незнаком. Постараюсь выяснить. По выяснении сообщу. Есть у Вас какие-нибудь еще вопросы?

Гринштейн: – Я попрошу по этим вопросам связаться с комбригом Беляковым и вызвать меня потом к проводу. Командующий ждет ответа. Все.

Анкудинов: – Хорошо».

Переговорив с заместителем начальника штаба ВВС Красной армии, Анкудинов в 17.45 вновь связался с Гринштейном и передал: «Тов. Гринштейн, я доложил Ваш вопрос комбригу [А.З.] Устинову. Он ответил, что сейчас этот вопрос находится в стадии разрешения. Занимается этим вопросом командарм Локтионов. Кроме того, добавил, что не исключена возможность отправки матчасти по железной дороге. У меня все»[487].

8 января 1940 г. началась отправка из Орши в Латвию железнодорожных эшелонов с подразделениями 21-го истребительного авиаполка. Однако в связи с тем, что за границу без соответствующего разрешения было отправлено несколько жен комначсостава, работавших в части, эшелоны 12 января были задержаны советскими пограничниками. В конце концов, эта проблема была урегулирована, женщин вернули обратно, и к 16 января 21-й истребительный авиаполк, имевший на вооружении 60 самолетов, полностью сосредоточился в пунктах новой дислокации в Лиепае и Вентспилсе[488].

Таким образом, к 20 января 1940 г. на территории Прибалтики дислоцировалось 5 авиаполков Красной армии (в Эстонии – 1 дальнебомбардировочный, 1 скоростной бомбардировочный и 1 истребительный; в Латвии – 1 истребительный; в Литве – 1 истребительный).