Договор о взаимопомощи с Эстонией
В 12.30 2 сентября советский полпред в Таллине К.Н. Никитин был приглашен к эстонскому министру иностранных дел К. Сельтеру, который заявил, что «правительство Эстонии хотело бы переключить свой торговый рынок на СССР, так как Балтийское море, вероятно, будет закрыто». Уже на следующий день советская сторона сообщила о своем согласии «серьезно увеличить размеры товарооборота между СССР и Эстонией» и о готовности приступить к переговорам об этом в Таллине или Москве по выбору эстонской стороны[123]. 6 сентября Эстония выразила удовлетворение по поводу советского ответа и предложила вести переговоры в Москве конфиденциально[124]. 12 сентября эстонская сторона передала советскому полпреду памятную записку, в которой сообщалось о желании Эстонии выяснить возможность замены эстонско-советского торгового протокола от 9 января 1939 г. новым соглашением. Таллин был готов предоставить Москве годичные контингенты на ввоз в Эстонию товаров на сумму 18 млн эстонских крон, при экспорте в СССР товаров на сумму 14 млн эстонских крон. Кроме того, эстонская сторона была заинтересована в транзите через территорию СССР[125]. Советско-эстонские экономические переговоры начались в Москве 14 сентября, а уже 19 сентября выработанный торговый договор был парафирован и его подписание было назначено на 22 сентября[126].
Тем временем советское руководство тщательно готовилось к решению политических проблем в связи с предстоящей операцией против Польши. Еще 15 сентября нарком Военно-морского флота направил Военному совету КБФ шифротелеграммы №№ 2984 и 2988 с приказанием с 16 сентября линкоры, крейсера, минные заградители и подводные лодки до особого указания не выводить западнее большого Кронштадтского рейда, а находящиеся в море вернуть в базы, где следовало установить боны и брандвахту. Флоту было приказано к рассвету 17 сентября подготовиться к противолодочной операции, которая должна была занять ориентировочно 3 суток. Поднять систему охраны водного района по военному времени, иметь в готовности торпедные катера, тральщики и миноносцы с глубинными бомбами. Организовать систематический поиск подводных лодок самолетами в районе восточный Гогландский плес, выходы из шхер, островной район, Капорский залив, Сескарский плес, Красногорский рейд. «Все подлодки, обнаруженные [в] территориальных водах [в] погруженном состоянии, – уничтожать всеми средствами. Обнаруженные в нейтральных водах, заставлять всплыть, применяя оружие». 1 сторожевой корабль и 1 миноносец следовало иметь в готовности для высылки в район обнаружения подводных лодок. Кораблям предписывалось осуществлять в плавании противолодочные маневры. Флоту следовало быть готовым к угрозе атак торпедных катеров и скрытой постановки мин противником. Кроме того, следовало начать подготовку расчетов минной постановки в районе Шепелев – Стирсуден, приказание о чем последует днем 16 сентября[127].
Соответственно 16 сентября Военный совет КБФ издал приказ № 1/оп: «Возможно ожидать появление подводных лодок иностранных государств с провокационными целями в восточной части Финского залива и в тер[риториальных] водах СССР. Для обнаружения и уничтожения подводных лодок в тер[риториальных] водах СССР с 6.00 17.09 начать систематический поиск подводных лодок в районе от Кронштадта до меридиана 27°, обеспечив особенно надежно Сескарский плес и Красногорский рейд. Все подводные лодки, обнаруженные в тер[риториальных] водах СССР, подлежат немедленному уничтожению, всеми боевыми средствами»[128].
Также Военный совет КБФ получил от наркома ВМФ шифротелеграмму № 3072: «Для обнаружения морских и воздушных сил иностранных государств и предупреждения флота о появлении их для обеспечения своевременного развертывания – ПРИКАЗЫВАЮ:» установить дальний дозор подводных лодок на меридиане Ханко, при выходе из Моонзунда, в районе Таллин – Хельсинки и дальний дозор самолетами до меридиана Таллин – Хельсинки. Ближний дозор подлодок следовало установить на опушке шхер, к востоку от меридиана Гогланд и при входе в Нарвский залив с запада и просматривать эти же районы авиаразведкой не более 2 раз в сутки. «Категорически запрещается нарушение территориальных вод кораблями и самолетами дозора. Оружие применять только в случае непосредственной угрозы нападения»[129]. 17 сентября КБФ (так же как Северный и Черноморский флоты) был приведен в боевую готовность № 1[130]. В составе КБФ имелось 2 линкора, 1 крейсер, 2 лидера, 9 больших эсминцев, 38 подводных лодок, 1 надводный минный заградитель, 16 сторожевых кораблей и тральщиков, 29 сторожевых и 62 торпедных катера. Кроме того, 2 больших миноносца, 8 подводных лодок, 4 тральщика и 1 канонерская лодка заканчивали приемные испытания перед включением в состав флота[131]. В сентябре 1939 г. в результате скрытой мобилизации корабельный состав КБФ пополнился 27 тральщиками и 56 буксирами и другими судами, а численность личного состава к 15 октября возросла до 61 105 человек[132].
Тем временем 14 сентября в Таллин зашла польская подводная лодка «Ожел», которая 15 сентября была интернирована эстонскими властями: у экипажа было отобрано личное оружие, изъяты морские карты, сняты замки орудий и выгружены 14 из 20 торпед. Однако в ночь на 18 сентября польские моряки, оставленные временно на судне под стражей, вероятно, по совету военно-морского атташе Англии, разоружили 2 эстонских часовых и в 3.30 утра самовольно вывели лодку в море. Эстонские береговые батареи обстреляли ее, а сторожевые суда пытались преследовать, но, погрузившись под воду, лодка ушла. С рассветом эстонские ВМС приступили к поиску польской подлодки[133]. В 9.15 18 сентября об этом инциденте было доложено в Москву, которая опасалась действий польских подводников против советского судоходства[134]. Вероятно, поступившая информация обсуждалась в 0.30–0.45 19 сентября в кабинете И.В. Сталина, где присутствовали члены Политбюро ЦК ВКП(б) председатель СНК СССР В.М. Молотов, секретарь ЦК и Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) А.А. Жданов, а также нарком Военно-морского флота флагман флота 2-го ранга Н.Г. Кузнецов и его заместитель флагман флота 2-го ранга И.С. Исаков[135]. Уже в 3.24 19 сентября командующий КБФ получил от наркома Военно-морского флота шифротелеграмму № 3091/ш/сс:
«Ближний дозор П[одводных] Л[одок] типа «Малюток» установить [на] опушке финских шхер, [в] Нарвском заливе и дальний дозор подлодок не высылать.
Воздушная разведка и дозор до устья Финского залива.
Операцию постановки заграждения выполнить.
Подготовить с утра 19 сентября поиск легкими силами подлодок до Ирбенского пролива включительно, о чем дается специальное приказание»[136].
В 6.40 19 сентября командующий КБФ получил от наркома ВМФ шифротелеграммы №№ 3092/ш/сс и 3093/ш/сс:
«Легкие силы в составе 2 Л[идеров], 4-х новых М[иноносцев], 3 старых М[иноносцев] с утра 19 сентября, разбив на 2 группы, произвести поиск подлодок противника [в] водах Финского залива и подходах Моон[зунд]ского архипелага включительно Ирбенский пролив. Искать преимущественно на кромке эстонских территориальных вод.
Всякую замеченную подлодку топить. При преследовании разрешается заходить [в] эстонские воды.
Ввиду реальной угрозы ходить большими ходами, зигзагом.
Продолжительность операции ориентировочно 2 суток.
В случае протеста Эстонии отвечать, что [ведется] поиск польских подлодок, угрожающих интересам СССР.
Поддержку иметь [в] готовности за заграждением или в базе.
Аналогичный поиск [в] районе эстонских островов, бухте Кунда, Виках произвести С[торожевыми] К[о]Р[аблями], [в] ближайших районах М[орскими] О[хотниками].
Т[раль]Щ[ики] оставить [в] непосредственное прикрытие минной постановки и дозоре снаружи заграждения.
До меридиана Кальбоден-грунда ходить параванами.
При маневрировании учитывать эстонские батареи»[137].
Кроме того, как доложил флагман флота 2-го ранга Н.Г. Кузнецов в ЦК ВКП(б) и СНК СССР, «личный инструктаж и дополнительные разъяснения будут даны Военному Совету КБФ на месте моим заместителем флагманом флота 2 ранга т. Исаковым И.С., вылетевшим для этой цели в Кронштадт утром 19.9.39 г.»[138]. В 13 часов 19 сентября В.М. Молотов заявил эстонскому посланнику в Москве А. Рею, что СССР возлагает ответственность за происшествие с польской подлодкой на Эстонию и советский флот будет искать ее по всему Финскому заливу, в том числе и в ближайших окрестностях Таллина[139]. В тот же день нарком Военно-морского флота направил И.В. Сталину, В.М. Молотову и А.А. Жданову докладную записку № 10043/сс:
«Представляю решение Военного Совета Краснознаменного Балтийского Флота по выполнению операции поиска подводных лодок в Финском заливе и прилегающей к нему части Балтийского моря до Ирбенского пролива (вход в Рижский залив) включительно.
Поиск производится четырьмя группами кораблей: лидерами, новыми эсминцами, старыми эсминцами, сторожевыми кораблями и катерами охотниками за подводными лодками.
Весь район поиска разбит на следующие зоны:
1. Зона южных Финских островов (включая о. Гогланд).
2. Зона Нарвского залива от нашей Госграницы до губы Кунда.
3. Зона от губы Кунда до меридиана Таллин (24°).
4. Зона от меридиана Таллин до южного входа в Рижский залив включительно.
Для общего руководства всей операцией мною разрешено выйти в море на лидере “Минск” моему Заместителю Флагману Флота 2 ранга тов. Исакову.
От 12 до 14 час. состоялся выход кораблей в следующем составе:
Малые охотники – 6 ед.
Сторожевые корабли – 4 ед. (“Буря”, “Пурга”, “Туча” и “Циклон”).
Дивизион старые эсминцы – 3 ед. (“Артем”, “Володарский” и “Энгельс”).
Группа лидеров – 2 ед. (“Минск” и “Ленинград”).
Дивизион новых эсминцев – 4 ед. (“Гневный”, “Гордый”, “Сметливый” и “Стремительный”)»[140].
19 сентября в беседе с германским посланником в Таллине Г. Фровейном министр иностранных дел Эстонии высказал «тревогу в связи с вторжением России в Польшу. Учитывая непредсказуемость поведения русских, невозможно предвидеть, не будет ли экспансия этого государства в Европе направлена также против прибалтийских государств. Возникает важный вопрос, захочет ли и сможет ли Германия в этих условиях оказать им помощь». Эстонскую сторону также интересовало, предоставила ли Германия СССР свободу рук в отношении Прибалтики. Естественно, германский дипломат отрицал подобные фантазии, распространяемые английскими агентами[141]. 20 сентября эстонский посланник в Москве вручил заместителю наркома иностранных дел В.П. Потемкину памятную записку, в которой сообщалось о мерах, принятых военно-морским командованием Эстонии при интернировании польской подводной лодки «Ожел» и обстоятельствах ее побега из Таллина. Не имея возможности вручить польскому правительству соответствующий протест, «эстонское правительство считает своим правом применить все имеющиеся в его распоряжении средства, чтобы ликвидировать лишенное твердого контроля правительственной власти судно, нарушившее грубым образом признанный всеми великими державами, в том числе и Советским Союзом, нейтралитет Эстонии и представляющее собой опасность для судоходства Эстонии. Поэтому эстонское правительство с удовлетворением принимает к сведению, что и правительство СССР, во ограждение безопасности своего судоходства, решило предпринять розыск названной подводной лодки» и желает быть в контакте с соответствующими советскими органами[142].
20 и 21 сентября Эстония сообщала Германии о действиях СССР в связи с инцидентом с польской подводной лодкой[143]. 21 сентября эстонская пресса опровергла советские упреки в попустительстве польским подводникам, а также слухи о том, что в территориальных водах Эстонии скрываются и другие подводные лодки, а советский Балтийский флот «якобы блокировал эстонские гавани»[144]. 22 сентября Таллин уведомил Лондон о своей озабоченности советской активностью на эстонской границе[145]. В ходе поисков польской подводной лодки в южной части Финского залива в 12.30 22 сентября в районе маяка Пакри кораблями КБФ был задержан и запрошен о подводных лодках эстонский пароход «Вайтилсав». В открытом море советские корабли применяли зенитную артиллерию для того, чтобы отогнать чрезмерно любопытные самолеты-разведчики финских и эстонских ВВС. 23 сентября сторожевой корабль «Снег» трижды заходил в эстонские воды, не вызвав какой-либо реакции эстонской стороны, кроме заявления главнокомандующего эстонской армией генерала Й. Лайдонера, что «если кто-нибудь нападет на нас, то мы окажем вооруженное сопротивление»[146]. В тот же день в НКВМФ была передана информация, поступившая 22 сентября в НКИД от германского посла в Москве, о высадке подлодкой «Ожел» 2 эстонских военнослужащих на острове Готланд[147]. Поэтому с 24 сентября район поисков был расширен до Лиепаи, куда в 8.20 25 сентября подошли лидер «Ленинград» и эсминец «Стремительный». 25 сентября 3 самолета ДБ-3 ВВС КБФ пролетели на высоте 400–600 м по маршруту остров Найссаар, остров Хийумаа, остров Сааремаа, Вентспилс, Лиепая и обратно, не вызвав какой-либо реакции эстонской и латвийской сторон[148]. Таким образом, советская сторона получила прекрасную возможность для демонстрации своего военно-морского флота, которая сопровождалась вторжением кораблей КБФ в территориальные воды Эстонии[149].
Кроме того, была активизирована разведка ситуации в Эстонии. 23 сентября Разведотдел ЛВО издал разведывательный бюллетень № 54, в котором отмечалось:
«1. По заслуживающим доверия данным в районе Изборска сосредоточено до полка пехоты с артиллерией. В районе Петсери [Печоры] наблюдается скопление до полка пехоты и до дивизиона артиллерии (3-я артгруппа). Орудия погружены на автомашины и находятся в готовности к отбытию на эстоно-советскую границу.
7[-й] п[ехотный] п[олк] из Верро [Выру] переброшен в район Изборск и располагается по селениям Житковичи, Кошельки, Мала, Конечки, Третьяково.
15.9 в Печеры прибыл кавполк, дислоцируемый в Тарту. Туда же ожидается прибытие тяжелой артиллерии из Таллина (очевидно, отмобилизованной, т. к. по дислокации мирного времени в Таллине тяжелой артиллерии нет), которая должна занять огневые позиции на рубеже р. Пимжа. По западному берегу р. Пимжа производится отрывка окопов полной профили. Окопные работы ведутся также и на Верровском [Выруском] направлении.
2. По данным У[правления] П[ограничных] В[ойск] НКВД Л[енинградского] О[круга], командованием эстонской армии отдано распоряжение, по которому часть членов военно-фашистской организации кайтселийт в случае наступления Красной армии, должны остаться в тылу и вести партизанские и диверсионные действия. Каждому кайтселийтчику ставится задача уничтожить не менее 4-х кр[асноармей]цев.
3. По данным УПВ, до ввода советских войск в Польшу в Эстонии ожидалось прибытие английских войск в качестве помощи Польше. Войска должны были прибыть, якобы через территорию Латвии. Кроме того, английским войскам должна была быть поставлена задача оказать помощь Эстонии в случае войны последней с СССР.
По тем же данным, нуждающимся в проверке, в Таллине находятся английская и французская военные миссии.
Эстонское командование, обеспокоенное быстрым продвижением Красной армии в Польше, заявляет, что скоро Эстонии придется воевать с СССР.
4. По данным требующим проверки, русское население Петсерского уезда в случае мобилизации готовится к восстанию, среди населения ходят также разговоры: “СССР помог украинцам и белорусам в Польше, поможет и нам”.
Правительство в целях предупреждения дезертирства русских из армии, намерено перебросить их на морскую границу.
Бедняцко-середняцкая часть крестьянства придерживается мнения, что Эстония воевать не сможет, т. к. большинство населения симпатизирует СССР. Кулачество, наоборот, высказывается за войну, считает, что Эстония будет отстаивать свою независимость»[150].
24 сентября для подписания договора о торговле эстонский министр иностранных дел К. Сельтер прибыл в Москву, где в 21 час начались его переговоры с В.М. Молотовым. От обсуждения экономических проблем Молотов перешел к проблемам взаимной безопасности. Сославшись на ситуацию с побегом интернированной польской подводной лодки, нарком иностранных дел СССР заявил, что «правительство Эстонии или не хочет, или не может поддерживать порядок в своей стране и тем самым ставит под угрозу безопасность Советского Союза. […] Выход из Финского залива находится в руках других государств, и Советский Союз вынужден мириться с тем, что они делают в устье этого залива. Так дальше не может продолжаться. Необходимо дать Советскому Союзу действенные гарантии для укрепления его безопасности. Политбюро партии и правительство Советского Союза решили потребовать от правительства Эстонии таких гарантий и для этого предложить заключить военный союз или договор о взаимной помощи, который вместе с тем обеспечивал бы Советскому Союзу права иметь на территории Эстонии опорные пункты или базы для флота и авиации».
К. Сельтер постарался ответить на упреки относительно случая с подводной лодкой, из которого «никак нельзя делать вывод о том, что правительство Эстонии не в состоянии само защищать свой нейтралитет или, как Вы сказали, – поддержать порядок в своей стране. Еще менее следует делать из этого случая какие-либо далеко идущие выводы об отношениях между Эстонией и Советским Союзом». Относительно предложенного советской стороной пакта о взаимопомощи и базах министр иностранных дел Эстонии заявил, что у него «нет полномочий обсуждать его. Могу лишь сказать, что эти предложения идут вразрез с политикой равных отношений, нейтралитета со всеми государствами, которую Эстония, особенно в последние годы, так безупречно проводила. Эта политика настолько укоренилась в нашей стране, что Эстония не хочет, я в этом уверен, отказаться от этой политики и не хочет заключения военного союза, хотя бы и под названием пакта о взаимопомощи с великой державой, в данным случае с Советским Союзом». На это В.М. Молотов задал вполне резонный вопрос: «Кто не хочет? Вы не хотите, правящая группа не хочет, но широкие круги в Эстонии и народ хочет». Тогда Сельтер и поддержавший его А. Рей стали говорить о традиционном нейтралитете своей страны. Кроме того, «взаимоотношения военного союза с великой державой затронули бы право свободного осуществления суверенитета Эстонии и сковало бы мирное развитие нашей страны и народа. Эти нежелательные последствия были бы особенно очевидны именно в данном случае, когда Советский Союз как союзник создал бы на территории Эстонии свои опорные пункты для флота и военно-воздушных сил». Более четко эту мысль сформулировал Рей: «Договор о союзе с великой державой легко сможет поставить малое государство в зависимость от великой державы и парализовать ее независимость».
На это Молотов ответил: «Не бойтесь, договор о помощи с Советским Союзом не представляет никакой угрозы. Мы не намереваемся затрагивать ни Ваш суверенитет, ни государственное устройство. Мы не собираемся навязывать Эстонии коммунизм. Мы не хотим затрагивать экономическую систему Эстонии. Эстония сохранит свою независимость, свое правительство, парламент, внешнюю и внутреннюю политику, армию и экономический строй. Мы не затронем всего этого». Естественно, что Сельтер заявил о том, что «несмотря на эти заверения, я остаюсь при своем мнении. Отношения между Эстонией и Советским Союзом определяют мирный договор и договор о ненападении». Поэтому новый договор вряд ли необходим. Поняв, что собеседники и далее будут возражать, Молотов решил несколько ужесточить свою позицию. Он указал на то, что «нынешнее положение совершенно неестественно. Советский Союз должен ограничиться малой частью Финского залива, 20 лет тому назад нас посадили в эту финскую «лужу». Не думаете ли Вы, что это может оставаться навечно? Тогда Советский Союз был бессильным, к настоящему же времени значительно вырос в экономическом, военном и культурном отношениях. Советский Союз теперь великая держава, с интересами которой необходимо считаться. Скажу Вам – Советскому Союзу требуется расширение системы своей безопасности, для чего ему необходим выход в Балтийское море. Если Вы не пожелаете заключить с нами пакт о взаимопомощи, то нам придется использовать для гарантирования своей безопасности другие пути, может быть, более крутые, может быть, более сложные. Прошу Вас, не принуждайте нас применять силу в отношении Эстонии. Требования Советского Союза не противоречат принятым им ранее обязательствам, а развивают их, укрепляя безопасность, которую существующие соглашения должны были обеспечить, но не сделали этого».
В ответ К. Сельтер заметил, что, если «заключим союзный договор с одной великой державой, например, с Советским Союзом, то навлечем на себя тяжелые подозрения со стороны других стран», и возможно недовольство Германии. Со своей стороны В.М. Молотов заявил, что «если Вы опасаетесь противоречий между эстонско-германским договором о ненападении и требованиями Советского Союза, то могу Вас заверить, что Германия даст свое согласие на заключение договора о взаимной помощи между Эстонией и Советским Союзом. Если желаете, возьму на себя получение этого согласия». Тогда Сельтер напомнил о том, что он должен информировать правительство о содержании сегодняшнего разговора. В ответ его советский собеседник предложил организовать прямую связь с Таллином, что позволит сразу же продолжить переговоры. Однако эстонский министр заявил, что «как парламентский министр я обязан проинформировать, кроме президента и правительства, также и парламент, а этого нельзя сделать по телефону, причем так быстро. Для этого завтра же возвращусь в Таллин». В ответ Молотов заявил: «Подчеркиваю еще раз – это дело срочное. Обстановка требует безотлагательного решения. Мы не можем ждать долго. Советую Вам пойти навстречу пожеланиям Советского Союза, чтобы избежать худшего. Не принуждайте Советский Союз применять силу для того, чтобы достичь своих целей. Рассматривая наши предложения, не возлагайте надежд на Англию и Германию. Англия не в состоянии что-либо предпринять на Балтийском море, а Германия связана войной на Западе. Сейчас все надежды на внешнюю помощь были бы иллюзиями. Так что Вы можете быть уверены, что Советский Союз так или иначе обеспечит свою безопасность. Если бы Вы и не согласились с нашим предложением, то Советский Союз осуществил бы меры по своей безопасности другим способом, по своему желанию и без согласия Эстонии». После некоторого перерыва эстонской делегации в 24 часа был вручен проект договора о взаимопомощи, а подписание договора о торговле было отложено до следующего визита Сельтера в Москву с ответом на советское предложение[151].
Вернувшись 25 сентября в Таллин, К. Сельтер информировал о советских предложениях германского посланника. Первый помощник начальника штаба вооруженных сил Эстонии полковник Р. Маазинг 26–28 сентября посетил Кенигсберг для переговоров с германскими военными, в ходе которых Германия посоветовала удовлетворить советские требования[152]. За помощью к Латвии и Финляндии на случай возникновения войны с СССР Эстония не обращалась[153]. Что, впрочем, не помешало генералу Й. Лайдонеру заявить позднее в своем выступлении в Государственной думе, что «если бы была надежда, что откуда-то, в такое-то время придет к нам помощь, мы бы воевали»[154]. В 17.30–21.52 26 сентября эстонское руководство обсудило создавшуюся ситуацию, которую оно воспринимало как дилемму: договор или война. Учитывая международную ситуацию в Европе, эстонское руководство в итоге высказалось «за согласие приступить к переговорам на основе предложения, сделанного Советским Союзом, и при возможности заключить договор»[155].
Тем временем на границе Эстонии и Латвии создавалась советская военная группировка. 22 сентября командующий ЛВО приказал 35-й танковой бригаде и 16-й стрелковой дивизии сосредоточиться в течение 23 сентября в районе Кингисеппа[156]. В 1.15 23 сентября Военный совет МВО получил директиву начальника Генштаба № 16700 от 22 сентября, которая требовала начать с 24 сентября перевозку в состав ЛВО, КалВО и Белорусского фронта 163-й, 136-й, 84-й стрелковых дивизий, 34-й и 39-й танковых бригад[157]. 24 сентября командующий ЛВО приказал 467-му корпусному артполку сосредоточиться к 12.00 27 сентября в районе Кингисеппа[158]. В тот же день Разведотдел ЛВО в очередном разведывательном бюллетене № 55 констатировал:
«1. По показаниям перебежчика, 24.9 в Эстонии без объявления мобилизации призываются резервисты до 45 летнего возраста включительно. Каждому подлежащему призыву вручается индивидуальная повестка с указанием срока и места явки. В газетах опубликована статья главкома ген. Лайдонера, в которой все население страны призывается встать на защиту страны. Однако рабочие и беднейшие слои крестьянства на призыв Лайдонера “откликаются” … ожиданием прихода Красной армии.
2. В течение последних дней заметно усилилось передвижение частей в районе Нарвы. Нарвский гарнизон значительно усилен. Производятся спешные оборонительные работы в предместном секторе и по левому берегу р. Нарова.
3. Объявлено постановление правительства, всех перебежчиков, направляющихся в СССР, расстреливать на границе»[159].
С 25 сентября начались разведывательные полеты советских самолетов над Эстонией, а Разведотдел ЛВО зафиксировал, что «главнокомандующий эстонской армии генерал Лайдонер вчера выступил по радио с обращением к населению. В своей речи Лайдонер призывал к готовности эстонского народа в связи с угрожающей военной обстановкой»[160]. Командующий ЛВО издал приказы о сосредоточении 26–27 сентября 1-й танковой бригады, 311-го пушечного артполка, 301-го артполка РГК и 317-го артдивизиона большой мощности в районе Пскова, а 315-го артдивизиона большой мощности и 17-го понтонного батальона в районе Кингисеппа[161]. В тот же день Военному совету Белорусского фронта было приказано с утра 27 сентября передать в оперативное подчинение ЛВО 1-ю авиационную армию особого назначения (АОН) в полном составе[162]. 25 сентября в очередном бюллетене № 58 Разведотдел ЛВО докладывал:
«1. [В] последнее время усиление Нарвского гарнизона производится непрерывно. В Нарву из различных гарнизонов направляются группы солдат и офицеров и даже целые подразделения различных родов войск. Наряду с пополнением людского состава производится пополнение боеприпасов и вооружения.
Исходя из учета переброшенных на Нарвское и Печерское направления, следует считать состав частей на этих направлениях примерно следующим:
а) целиком обмобилизованы полки прикрытия (1[-й] и 7[-й]) и доведены до штатов военного времени артгруппы этих направлений,
б) произведено, предположительно, развертывание пехбригад из состава Нарвского, Виру-Ярвского (Везенберг) и Выру-Печерского военных округов.
в) На Нарвское направление переброшено часть кавполка из Тарту, а на Печерское направление – 3-я артгруппа, также из Тарту. […]
3. Среди личного состава эстпогранохраны существует мнение, что Эстонии не избежать участи Польши. Один из пограничников в присутствии других говорил: “над нашим кордоном скоро будет развиваться красный флаг”; присутствующие отвечали, что это вполне возможно.
4. Население принаровья [п]о получени[и] сведений о вступлении частей Красной армии в Польшу, обсуждает этот факт с удовлетворением. Некоторые из кр[естья]н заявляют: “Через неделю Красная армия будет на территории Эстонии, чего мы ожидаем с радостью”. Присутствовавший при этом полицейский возразил лишь, что не может быть, чтобы Красная армия заняла польскую территорию.
Жители приграничного селения Кондуши, обсуждая события, высказывали мнение, что СССР никогда не уступит Эстонию Германии, т. к. с занятием последней для СССР будет закрыт выход в Балтийское море»[163].
С 16.35 по 19.45 25 сентября в кабинете И.В. Сталина в Кремле состоялось совещание с участием членов Политбюро ЦК ВКП(б) председателя СНК СССР В.М. Молотова, его заместителей наркома топливной промышленности и наркома путей сообщения Л.М. Кагановича и наркома внешней торговли А.И. Микояна, секретаря ЦК и Ленинградского обкома ВКП(б) А.А. Жданова, наркома обороны маршала К.Е. Ворошилова, кандидата в члены Политбюро ЦК ВКП(б) наркома внутренних дел Л.П. Берия, а также наркома Военно-морского флота флагмана флота 2-го ранга Н.Г. Кузнецова, начальника Генштаба командарма 1-го ранга Б.М. Шапошникова, его заместителя комкора И.В. Смородинова, на котором, видимо, обсуждалась ситуация в Прибалтике[164]. Во всяком случае, в 20 часов Сталин и Молотов приняли германского посла и передали ему предложение обсудить вопрос об изменении границы обоюдных сфер интересов на территории Польши и в Прибалтике. Если Германия согласна, то «Советский Союз немедленно приступит к решению проблем прибалтийских государств, согласно протоколу от 23 августа, и ожидает при этом полной поддержки германского правительства». Говоря о Прибалтике, Сталин имел в виду Эстонию, Латвию и Литву. Шуленбург обещал сообщить все это в Берлин[165].
В 20.25 25 сентября командующий ЛВО получил подписанную маршалом К.Е. Ворошиловым и командармом 1-го ранга Б.М. Шапошниковым директиву № 030, которая требовала:
«1) Управление 47[-го] стр[елкового] корпуса, 48[-ю] и 138[-ю] стр[елковые] дивизии 7[-й] армии выдвинуть к 29 сентября походом в районы: 48 сд – Юхновичи, Упр[авление] 47 ск и 138 сд – Клястицы и расположить их укрыто в узлах дорог;
2) Прибывающую в состав ЛВО 34[-ю] танк[овую] бригаду (БТ) из Наро-Фоминска (МВО) расположить укрыто в районе Михалово, Комары, Кокорино (все 15 км юго-зап[аднее] Себеж).
Перевозка бригады началась 24.9.39.
3) Прибывающую в состав ЛВО 136[-ю] стр[елковую] дивизию сосредоточить в районе Псков, Череха.
Перевозка дивизии начинается с 24 сентября.
4) Развернуть в Великие Луки узел связи 7[-й] армии и установить прочную связь из Великих Лук с частями этой армии.
Штаб 7[-й] армии до особого распоряжения оставить в Калинине»[166]. Правда, несколько часов спустя штабу 7-й армии было приказано перейти из Калинина в Идрицу[167]. Соответственно, в 4.56 26 сентября Военный совет ЛВО отправил командующему 7-й армии шифротелеграмму № 1/140, в которой, продублировав вышеуказанное распоряжение Москвы, изменил место сосредоточения 34-й танковой бригады, приказав «после выгрузки сосредоточить укрыто в районе Рудня, Рыб[о]ловка, озеро Областницы (все пункты 10 км юго-вост[очнее] Себежа). 3) Штабу 7 армии перейти в Идрицу, развернуть там узел связи и установить связь с частями»[168].
В 20.15 26 сентября командующему войсками ЛВО была направлена директива наркома обороны № 043/оп, согласно которой следовало:
«1. Немедленно приступить к сосредоточению сил на эстоно-латвийской границе и закончить таковое 29.9.39 года.
2. При сосредоточении сил иметь следующую группировку:
а) Сводный стрелковый корпус[169] в составе 11[-й] и 16[-й] стрелковых дивизий, 35[-й] танковой бригады и одного корпусного артполка – в районе Кингисепп;
б) 8-я армия в составе 56[-й], 75[-й], 49[-й] и 136[-й] стрелковых дивизий, 25[-й] кав[алерийской] дивизии, 10-го танкового корпуса, двух артполков РГК и корпусных полков – в районе Псков, Бенево, Остров.
в) 7-я армия в составе 2[-го] и 47[-го] стр[елковых] корпусов (67[-я], 155[-я], 48[-я] и 138[-я] стр[елковые] дивизии), с корпусными артполками, 34[-й] танковой бригады – в районе Себеж, Юхновичи, Клястицы.
3. К вечеру 28 сентября комвойсками БОВО будет сосредоточен в районе Друя, Дрисвяты, Опса 4[-й] стр[елковый] корпус в составе 10[-й], 126[-й] и 163[-й] стрелковых дивизий с корпусными артполками, 39[-й] танковой бригады и 24[-й] кав[алерийской] дивизии.
Этот корпус с утра 28 сентября перейдет в подчинение командующего 7-й армии.
4. Распоряжением комвойсками БОВО 28.9 перебазируются на аэродромные узлы Витебск, Полоцк, Орша один истр[ебительный] полк и два полка СБ, которые поступают в распоряжение комвойсками ЛВО.
5. АОН-1 с 27 сентября переходит в оперативное подчинение комвойсками ЛВО.
6. Задача Ленинградского военного округа – нанести мощный и решительный удар по эстонским войскам для чего:
а) Кингисеппской группой быстро наступать на Везенберг [Раквере], Тапс [Тапа], Таллин;
б) 8-й армии разбить войска противника и наступать на Юрьев [Тарту] и в дальнейшем – совместно с Кингисеппской группой на Таллин, Пернов [Пярну], выделив для обеспечения своего фланга одну танковую бригаду и 25[-ю] кав[алерийскую] дивизию в направлении на Валк [Валга].
В случае выступления латвийских воинских частей на помощь эстонской армии, частью сил содействовать 7-й армии в направлении от Валка на Ригу.
в) 7-й армии – прикрыть операции ЛВО со стороны латвийской границы. В случае выступления или помощи латвийской армии эстонским частям, 7-й армии быстрым и решительным ударом по обоим берегам р. Двины наступать в общем направлении на Ригу.
7. Задачи авиации – удар по аэродромам, по жел[езным] дорогам и жел[езно]дор[ожным] узлам, совместные действия с войсками, удар по живой силе, прикрытие сосредоточения своих войск.
Принять меры к прочному прикрытию Ленинграда и его окрестностей с воздуха.
Избегать бомбардировки открытых городов и местечек, не занятых крупными силами противника.
8. Разграничительная линия между ЛВО и БОВО: Невель, Полоцк, Дисна, Видзы, Дукшты (все для ЛВО включительно, кроме Полоцка, который остается для совместного пользования).
9. Задачи Краснознаменного Балтийского флота:
а) уничтожить эстонский флот;
б) удар по морским базам;
в) содействие наступлению сухопутных войск ЛВО.
10. Действия армий должны быть быстры и решительны, поэтому они не должны ввязываться во фронтальные бои на укрепленных позициях противника, а, оставляя заслоны с фронта, обходить фланги и заходить в тыл, продолжая выполнять поставленную задачу.
11. Организовать бесперебойное снабжение войск всеми видами довольствия, подтянуть тыловые учреждения, развернуть и пополнить головные склады, обеспечить войска продовольствием, горючим и боеприпасами.
12. Подготовить узел связи для полевого управления штаба округа в Порхов и заранее организовать надежную связь с частями.
13. О времени перехода в наступление будет дана особая директива, до получения которой с настоящей директивой должны быть ознакомлены лишь Военные Советы Армий, командиры, комиссары, начштабов корпусов.
14. Получение директивы подтвердить и план действий представить 27 сентября самолетом»[170].
Этот документ был получен в штабе ЛВО в 0.30 27 сентября, а в 1.30 с его содержанием были ознакомлены А.А. Жданов, нарком ВМФ флагман флота 2-го ранга Н.Г. Кузнецов, начальник Политуправления ВМФ армейский комиссар 2-го ранга И.В. Рогов, командующий КБФ флагман флота 2-го ранга В.Ф. Трибуц и члены Военного совета КБФ дивизионный комиссар С.Д. Морозов и А.А. Кузнецов. В 12.35 в известность был поставлен командующий 8-й армией комдив И.Н. Хабаров, а около 13.00 – временно исполняющий должность командующего войсками КалВО комбриг В.Н. Гордов[171]. 27 сентября Разведотдел ЛВО отметил факт усиления эстонских войск в районе Нарвы и доложил о том, что в районе Печоры сосредоточены кавалерийский полк из Тарту, 3-я батарея 3-й артиллерийской группы из Выру, отдельный «Куприяновский» батальон из Тарту и 1 бронепоезд. «В Эстонии расклеены объявления, извещающие население о якобы предстоящих маневрах эстонской армии с 3.10.39 г. Там же указывается о мобилизации резервистов и население призывается к спокойствию»[172]. Так же в 14.15 27 сентября 3 неизвестных двухмоторных самолета со стороны Эстонии на высоте 600 метров в районе Кингисеппа нарушили госграницу. Самолеты были безрезультатно обстреляны пулеметным огнем погранотряда, углубились на 2 км на территорию СССР и улетели обратно в направлении Нарвы[173].
Выполняя полученную директиву наркома обороны, командование ЛВО подготовило соответствующие приказы подчиненным войскам и флоту. В 9.30 28 сентября командующему КБФ флагману флота 2-го ранга В.Ф. Трибуцу был направлен приказ № 4411/сс/ов:
«1. Краснознаменному Балтийскому Флоту в составе всех своих сил быть в полной боевой готовности к утру 29.9.39.
2. Задача флота: прикрывшись от Латвийского и Финского флотов захватить Эстонский флот и не допустить его ухода в нейтральные воды Финляндии и Швеции;
б) Нанести сокрушительны удар по морским базам Эстонии;
в) Огнем судовой и береговой артиллерии содействовать наступлению отдельного Кингисеппского стрелкового корпуса на Нарва, Везенберг [Раквере], Таллин;
г) Прикрыть базу флота и не допустить прорыва воздушных сил противника на Ленинград вдоль Финского залива;
д) Подготовить морской десант в составе 4 000 бойцов для высадки на побережье Финского залива. Применение морского десанта, время и место высадки его будут даны только по особому моему приказу.
3. В случае выступления или помощи Латвийских войск Эстонской армии и флоту, Краснознаменному Балтийскому Флоту захватить флот Латвии и не допустить ухода его в нейтральные воды соседних стран.
4. Действия Краснознаменного Балтийского Флота должны быть энергичными и решительными, направленными на выполнение поставленных задач в кратчайший срок.
5. На военно-воздушные силы КБФ, помимо возложенных задач по обеспечению операции флота, возлагаю следующие задачи: сборный полк МБР-2 бомбить войска и укрепления на Нарвском перешейке к северу от жел[езной] дороги до Финского залива на глубину не далее 30 км от войск, полком СБ уничтожить матчасть самолетов и разрушить сооружения на аэродромах Раквере и Кунда, разрушать и поддерживать разрушение жел[езно]дор[ожного] узла Сонда и аэродрома Равкере; полком ДБ уничтожить береговые и островные оборонительные сооружения [на] побережье Эстонии в районе Таллин и западнее; истребительной авиации прикрывать одним полком Кронштадт и авиабазу Петергоф, остальными силами полеты 68 лбб и МБР-2, и не допускать прорыва самолетов противника в направлении Кингисепп, Торма и вдоль Финского залива на Ленинград.
6. О времени перехода в наступление будет дана особая директива, до получения которой с настоящей директивой должны быть ознакомлены Военный Совет, нач[альни]к штаба и начальник 1[-го] отдела.
7. Всю подготовку и занятие исходного положения провести скрытно, соблюдая все меры маскировки.
8. Подготовить бесперебойное управление и связь с войсками. Иметь прочную связь с командиром Кингисеппского стрелкового корпуса и обменяться делегатами. Обеспечить связь корпуса с береговыми батареями и штабом З[ападного] УР.
9. Левее Вас Отдельный Кингисеппский стрелковый корпус в готовности по особому приказу разгромить Нарвскую группировку противника и наступать на Везенберг [Раквере], Таллин.
10. Штаб округа Ленинград. Командный пункт на время операции Псков. Связь со штабом КБФ телеграф, телефон и радио»[174].
На основании этого документа Военный совет КБФ 29 сентября утвердил текст приказа № 4/оп командующего КБФ флагмана флота 2-го ранга В.Ф. Трибуца «Операция по участию КБФ в войне с Эстонией»:
«1. Флот Эстонии в базах. Финляндия и Латвия нейтралитета не нарушают, остаются нейтральны.
2. … [Так в тексте. – М.М.] армия переходит в наступление с задачей форсирования Нарвского укрепленного района.
3. Краснознаменному Балтийскому флоту: уничтожением флота Эстонии, разрушением морских баз Таллин и Кунда и недопущением военных кораблей в Финский залив обеспечивает непосредственное содействие продвижению фланга Красной Армии и подготавливает овладение укрепленным районом Таллина.
4. ВВС КБФ – с началом военных действий найти и уничтожить корабли Эстонии, бомбить войска и укрепления на Нарвском перешейке и к северу от железной дороги до Финского залива на глубину не далее 30 км от войск, уничтожить материальную часть самолетов и разрушить сооружения на аэродромах Раквере и Кунда, разрушить и поддерживать разрушения железнодорожного узла Сонде и аэродрома Раквере, уничтожить береговые и островные оборонительные сооружения побережья Эстонии в районе Таллина и западнее, не допускать дневных постановок заграждений в районе Таллина; прикрывать базирование флота от нападения воздушного противника в направлении Кингисепп, Торма и вдоль Финского залива на Ленинград.
Быть готовым:
а) Поддержать высадку десанта на южном побережье.
б) Нанести удар по кораблям противника в Финском заливе.
в) Оказать поддержку катерам ОВРа.
5. О[тряду] Л[егких] С[ил] – с приданным на время одной задачи Д[ивизионом] С[торожевых] К[о]Р[аблей], с началом военных действий обстрелять и разрушить военные объекты порта и оборонительные сооружения базы Кунда; по требованию 11-й сд огнем артиллерии поддержать фланги сухопутных войск; прикрыть корабли, действующие у побережья, от помех со стороны подводных лодок противника, а также не допускать постановки заграждений противником в районе Таллина.
6. Командиру высаживающегося десанта – с началом военных действий быть готовым высадить десант в составе 3 батальонов О[тдельной] С[пециальной] С[трелковой] Б[ригады] в район р. Нарова, губа Кунда и иметь наготове резервный десант из 42-го М[орского] С[трелкового] П[олка] и батальона Учебного отряда КБФ.
7. З[ападному] У[крепленному] Р[айону] – иметь развернутыми: 17-ю железнодорожную батарею на позиции 200 и 12-ю железнодорожную батарею в Усть-Луге, для поддержки огнем наступления 11-й сд и обеспечить в Маневренной базе от помех противника подготовку, посадку и выход в море десантов.
8. О[хране] В[одного] Р[айона] – с выделенным от Б[ригады] Т[орпедных] К[атеров] одним дивизионом Т[орпедных] К[атеров], с началом военных действий организовать непрерывные ПЛО, ПМО и ПТО в Нарвском заливе и островном районе до параллели 60°.
9. 3-й Б[ригаде] П[одводных] Л[одок] – с рассветом 29.09.39 занять позиции для прикрытия действий КБФ со стороны финских шхер; с получением сигнала «Вулкан» уничтожать все появляющиеся в Финском заливе корабли противника.
10. 2-й БПЛ – с рассветом 29.09.39 вести наблюдение за движениями и действиями противника в районе Таллина, Хельсинки, Палдиски, с получением сигнала «Вулкан» не допускать днем постановки заграждений в районе Таллина, уничтожать все появляющиеся в Финском заливе корабли противника.
11. 1-й БПЛ – с рассветом 29.09.39 занять позиции на входах в Финский залив и Рижский залив со стороны Балтийского моря и с получением сигнала «Вулкан» уничтожать все корабли противника, входящие с моря в заливы Финский и Рижский.
12. Эскадре КБФ – иметь линейные корабли и крейсер в часовой готовности к выходу из Главной базы.
13. Ф[лагманский] К[омандный] П[ункт] – Кронштадт, штаб флота. З[апасной] К[омандный] П[ункт] – Ораниенбаум»[175].
Из состава ВВС КБФ намечалось использовать 18 бомбардировщиков ДБ-3 для ударов по эстонским кораблям и береговым батареям, 27 бомбардировщиков СБ – по кораблям, а также 27 гидросамолетов МБР-2 для ночных действий против флота и базы в Таллине[176]. Тем временем в преддверии операции с утра 28 сентября в море для разведки и в дозор вышли подводные лодки «Щ-323», «Щ-320», «Щ-319», «Щ-317», «Щ-324», «С-1», «С-2» и «С-3». К 19.30 30 сентября в районе Лужской губы был сосредоточен Отряд особого назначения КБФ в составе транспортов «Чапаев», «Аммерман», «ЛК-1», «ЛК-2», учебных кораблей «Курсант», «Ленинградсовет», одного дивизиона быстроходных тральщиков, сторожевого корабля «Туча», 29 катеров «Морской охотник» и 7 катеров Охраны водного района[177].
28 сентября командир Отдельного Кингисеппского стрелкового корпуса комбриг М.С. Шмыров получил приказ Военного совета ЛВО № 4413/сс/ов:
«1. Сосредоточение частей корпуса к границе закончить к утру 29.9.39, имея их в следующей группировке: 11 сд – на западном берегу р. Луга на фронте Арсия, Дубровка; стрелковый полк [из] района Сланцы перевести в район Кингисепп, оставив его в составе 11[-й] дивизии; 16 сд – на фронте Кривая Лука, Демешкин Перевоз.
2. По получении особого приказа корпусу перейти в наступление с задачей во взаимодействии с КБФ захватить переправы через р. Нарова, уничтожив Нарвскую группу противника, овладеть Везенберг [Раквере], имея конечной целью занять Таллин.
3. Краснознаменный Балтийский флот огнем судовой и батареями береговой артиллерии содействует наступлению корпуса, уничтожая живую силу противника и его артиллерию в районе Нарва.
4. Для организации взаимодействия и отработки плана огневой поддержки КБФ, выслать представителей Штаба корпуса, или Штаба дивизии, в Штаб Краснознаменного Балтийского Флота.
5. Авиационная группа корпуса:
Командует группой Зам[еститель] Командующего ВВС комбриг Копец.
Состав: 68 лбб, 35[-й] полк СБ, сводный полк МБР-2, 38[-й] истребительный полк.
Задача: Уничтожение живой силы противника во взаимодействии со своей пехотой и прикрытие войск на фронте.
6. Соседи: Справа КБФ.
Слева 8[-я] Армия (штаб Псков), имеет задачей разбить Изборско-Печерскую группу противника и наступать на Юрьев (Тарту) совместно с Кингисеппским стрелковым корпусом овладеть Таллин, Пернов [Пярну].
Граница с ней ст. Мшинская, оз. Самро, сев[ерный] берег оз. Чудское.
7. Для корпуса открывается станция снабжения Веймарн.
На операцию Вам отпускается 4 боекомплекта огнеприпасов, 5 заправок горючего для боевых машин и 6 заправок транспортных машин.
В войсках иметь 1 1/2 боекомплекта огнеприпасов, 2 заправки горючего, 4 суточных дачи продовольствия. На станции снабжения к исходу 29.9.39 будет подано 2,5 боекомплекта огнеприпасов, 2 заправки горючего и две суточные дачи продовольствия.
8. О времени перехода в наступление будет дана особая директива, до получения которой с настоящей директивой должны быть ознакомлены Командир и Комиссар корпуса, начальник штаба и начальник 1[-го] отдела.
9. Всю группировку и занятие исходного положения провести скрытно, в исходном положении войска должны быть тщательно замаскированы.
10. С выходом частей в исходное положение надежно организовать связь с войсками.
11. Штаб округа Ленинград.
Командный пункт Псков.
Связь со штабом корпуса телеграф, телефон и радио.
12. Получение подтвердить. План операции корпуса представить к 14.00 29.9.39 в Штаб ЛВО нарочным»[178].
В итоге, на границе Эстонии была развернута группировка войск ЛВО (см. схему 1), боевой состав и численность которой показаны в таблицах 4 и 5. К сожалению, не удалось точно установить группировку ВВС ЛВО, выделенную для операции против Эстонии. Известно лишь, что на территории ЛВО южнее Ленинграда дислоцировалось порядка 1 100 самолетов, в составе 1-й АОН насчитывалось порядка 320 самолетов, а в составе ВВС КБФ – 484 боевых самолета[179].
Таблица 4. Советская группировка на границе Эстонии к 28 сентября 1939 г.[180]
Таблица 5. Численность и вооружение войск на 28 сентября 1939 г.
В 17.45 28 сентября командующий ЛВО получил шифротелеграмму № ш1/01019 наркома обороны и начальника Генштаба о том, что представленный «план операции в основном утверждается. Начало операции по особому моему указанию. Продолжать срочным порядком сосредоточение войск, подвоз горючего, боеприпасов и организацию связи и управления войсками. При постановке задач частям избегать разрушения железнодорожных мостов, стремиться захватывать их целыми. Балтфлоту поставить задачей не уничтожение флота противника, а захват его, приняв меры к недопущению ухода его в нейтральные воды Финляндии или Швеции»[181]. 29 сентября Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило изданное в тот же день постановление СНК СССР № 1595-377сс, согласно которому было решено отпустить политуправлению ЛВО по 50 тонн газетной и печатной бумаги[182]. В тот же день Разведотдел ЛВО сообщил, что «15.9.39 г. на Кренгольмских мануфактурных фабриках в Нарва было уволено 350 человек. Рабочие настроены против правительства и заявили, что если им не будет предоставлена работа, то они уйдут в СССР»[183].
Со своей стороны эстонская армия также провела ряд мероприятий на случай войны, завершив к 27 сентября все предмобилизационные приготовления. Под видом проведения осенних маневров полевые части эстонской армии стали сосредотачиваться у советской границы, охрана которой эстонскими пограничниками была усилена[184]. Эстонское военное командование в своих оперативных планах, утвержденных еще 14 сентября 1938 г. директивой главнокомандующего № 1, предусматривало следующее развертывание армии в случае войны. В районе Нарвы сосредотачивалась 1-я пехотная дивизия, которая по плану от 14 апреля 1939 г. должна была насчитывать 6 160 активных винтовок, 260 легких и 152 тяжелых пулеметов, 46 легких и 20 тяжелых орудий, 9 бронемашин, 6 самолетов и 2 бронепоезда. В районе Изборск, Печоры – 2-я пехотная дивизия в составе 10 040 активных винтовок, 446 легких и 308 тяжелых пулеметов, 18 легких и 61 тяжелое орудие, 9 бронемашин, 4 самолета и 4 бронепоезда. В районе Таллина развертывалась 3-я пехотная дивизия, которой следовало иметь 3 400 активных винтовок, 148 легких и 96 тяжелых пулеметов, 9 легких орудий, 5 бронемашин, 16 танков и 6 танкеток[185]. Согласно оперативным планам сосредоточение войск в предназначенных районах должно было полностью завершиться к вечеру пятого дня мобилизации. В мирное время в эстонской армии насчитывалось 16 тыс. человек, 100 орудий, 30 танков и 60 самолетов[186], тогда как общая численность армии военного времени должна была составлять 104 тыс. человек. По мнению главного командования армии, в силу географических особенностей ТВД Эстонии следовало применить принцип активной обороны. Согласно плану обороны границ 1939 г. лучшей стратегией обороны считалось наступление и активное продвижение эстонских войск, поэтому при первой же возможности военные действия следовало перенести на территорию противника.
Схема 1. Группировка советских войск на границе с Эстонией. 29 сентября 1939 г.
Естественно, современные эстонские исследователи отмечают нереальность данного плана в силу общей отсталости тогдашней эстонской армии, которая располагала ограниченным количеством в основном устаревшей военной техники и в сентябре 1939 г. была совершенно не готова к войне. Конечно, Эстония старалась закупать отдельные образцы современных вооружений в Англии и Германии. Так, еще летом 1938 г. было заключено соглашение о покупке в Англии 12 истребителей «Спитфайр» и 10 разведывательных самолетов, поставка которых должна была состояться во второй половине 1939 г. и в первой половине 1940 г. В Германии в 1937 г. было закуплено 4 зенитных орудия, в ноябре и декабре 1938 г. подписан договор на поставку зенитных орудий в мае – июне 1940 г. (за 2,43 млн крон), а в 1939 г. подписан договор на поставку 34 автоматических зенитных орудий. Правда, к сентябрю 1939 г. в Эстонии имелось всего 5 современных противотанковых орудий. Для укрепления восточной границы в 1939 г. планировалось построить 748 огневых точек и блиндажей из железобетона. Однако до 21 сентября этот план был выполнен всего на 1,3 %, то есть было построено 10 пулеметных точек из железобетона[187].
В сложившейся ситуации эстонский главнокомандующий генерал Й. Лайдонер 28 сентября приказал войскам в случае советского нападения «действовать в общих чертах в соответствии с планом прикрытия «Восточный вариант»… выполняя всем известную задачу – каждому на своем фронте защищать свою землю, государство и народ… Напоминаю еще раз, мы войны не начнем, но если противник вторгнется на нашу территорию, тогда – смело навстречу ему. Мобилизация и начало военных действий – только лишь по моему приказу». Войскам следовало избегать провокаций, поэтому эстонское командование запретило открывать огонь «по случайным иностранным самолетам»[188]. По данным эстонской разведки, советская группировка на границах Эстонии оценивалась на Нарвском направлении в 2 пехотные и 1 моторизованную дивизии, 3 танковые бригады, 1 артиллерийский дивизион и 1 артиллерийский полк. На Изборском направлении предполагалось сосредоточение 3 пехотных, 2 танковых дивизий, 1 танковой бригады, 2 артиллерийских полков, 3 авиабригад и 6 авиаполков. Общая численность группировки Красной армии оценивалась эстонским генштабом в 160 тысяч человек, 700 орудий, 600 танков и 600 самолетов[189].
Естественно, эстонское руководство продолжало информировать Германию о развитии политической ситуации. 26 сентября германский посланник в Таллине сообщал в Берлин о том, что генерал Й. Лайдонер информировал его «о требовании Советского Союза заключить договор, при этом было заявлено, что Советскому Союзу необходимы морская база в Палдиски и военно-воздушная база на эстонских островах. Генеральный штаб рекомендовал принять требования, поскольку германская помощь исключена, так как она еще больше осложнила бы ситуацию. 25 и 26 сентября советские самолеты совершали обширные облеты территории Эстонии. Генеральный штаб распорядился не стрелять по самолетам, чтобы не ухудшать обстановку»[190]. 27 сентября в Германию было передано сообщение К. Сельтера о том, что «эстонское правительство, видя перед собой сильнейшую угрозу немедленного нападения, вынуждено согласиться на военный союз с СССР». На переговорах в Москве Эстония будет стремиться «сохранить суверенитет и внутреннюю безопасность страны, оставив в силе советско-эстонский пакт о ненападении» и вообще «удовлетворять требования лишь постольку, поскольку это необходимо для того, чтобы предотвратить нападение и сохранить существующие хорошие отношения с Германией»[191].
Помимо чисто военных приготовлений, советская сторона продолжала и пропагандистскую подготовку будущих переговоров. 27 сентября было опубликовано сообщение ТАСС, в котором отмечалось, что ввиду неудовлетворительных объяснений Эстонии относительно обстоятельств исчезновения польской подводной лодки из Таллина, начались советско-эстонские переговоры «о мерах обеспечения безопасности советских вод от диверсионных действий со стороны скрывающихся в балтийских водах иностранных подлодок». В сообщении выдвигалось предположение о том, что «лодку отремонтировали в Таллине, вероятно, снабдили ее горючим и, таким образом, дали ей возможность бежать. Если иметь в виду, что, по сообщениям из Ленинграда, сегодня в двух местах видели перископы неизвестных подводных лодок в районе Лужской губы, то можно прийти к выводу, что где-то недалеко от эстонских берегов какие-то неизвестные подлодки имеют свою скрытую базу. В связи с этим обстоятельствами вопрос об обеспечении безопасности советских вод от диверсионных действий скрывающихся подлодок приобретает важное значение»[192].
Согласно оперативной сводке Главного морского штаба за 20.00 27 сентября, в Нарвском заливе неизвестной подводной лодкой около 18.00 был потоплен пароход «Металлист»[193]. Соответственно, в 20 часов 27 сентября по радио было передано сообщение ТАСС о потоплении в Нарвском заливе неизвестной подводной лодкой советского судна «Металлист». Однако, как ныне известно, это судно действительно простояло вторую половину дня 27 сентября в Нарвском заливе, где его наблюдали до 19.40 эстонские пограничники. Затем под покровом темноты судно снялось с якоря и ушло в Ленинград[194]. Оперативная сводка Главного морского штаба за 20.00 28 сентября сообщала, что в результате атак неизвестной подводной лодки транспорт «Пионер» выбросился на берег в районе башни Вигрунд. В Нарвском заливе сторожевой корабль «Снег» отразил атаку подводной лодки на транспорт «Горняк»[195]. Однако эти сведения не были использованы для давления на Эстонию.
Тем временем в 18 часов 27 сентября в Москву прибыла эстонская делегация во главе с К. Сельтером. В ходе начавшихся в 20.30 переговоров выяснилось, что «правительство Эстонии не возражает против» предложения советского правительства «и согласно продолжать переговоры по этому вопросу на основе представленного проекта». Эстонская делегация также потребовала прекратить «нарушения территориальных прав Эстонии со стороны военных советских кораблей и самолетов». Со своей стороны В.М. Молотов обещал выяснить эти факты и, ссылаясь на потопление «Металлиста» и замеченные в Лужской губе перископы двух подводных лодок, заявил, что «советское правительство не может больше ограничиваться теми предложениями, которые я представил Вам в прошлый раз, и поручило мне сделать дополнения к ним, а именно Эстония должна предоставить Советскому Союзу право в течение нынешней войны в Европе держать в разных ее местах 35 000 человек пехоты, кавалерии и авиации с тем, чтобы предотвратить втягивание Эстонии или Советского Союза в войну, а также для защиты внутреннего порядка Эстонии». Эстонская делегация отказалась принять это предложение, поскольку оно «означало бы военную оккупацию». Тогда в переговорах принял участие И.В. Сталин, которому Сельтер повторил свои аргументы, добавив, что бежавшая из Таллина подводная лодка шла на запад, а не к Ленинграду. «Из всего вышесказанного следует, что новое предложение г-на Молотова ничем не обосновано». Тем более что никаких фактов, подтверждающих участие Эстонии в возникших у СССР проблемах в Финском заливе, не существует.
Ответив, что советское правительство верит, что «правительство Эстонии не виновато» в побеге польской подводной лодки, И.В. Сталин заявил, что «ввод частей Красной Армии в Эстонию в соответствии со сделанным сегодня предложением, безусловно, необходим. Заверяю Вас, без этого заключение договора невозможно, и мы были бы вынуждены искать другие пути для укрепления безопасности Советского Союза, это необходимо. Без этого дальше нельзя. Учтите, что это лишь мера военного времени. После того, как минует война, мы вернем те части, о которых говорится в сегодняшнем предложении». В ответ К. Сельтер выразил готовность обсудить вопрос о размещении гарнизонов морских баз и заявил, что «размеры этих гарнизонов следовало бы зафиксировать отдельно на время нынешней войны в Европе. Только на этой основе может продолжаться разговор». Он также предложил снизить общее количество вводимых советских войск. Тогда Сталин назвал цифру в 25 тысяч человек минимально необходимой. Поскольку споры по этому вопросу зашли в тупик, в 22 часа было решено сделать перерыв до 16 часов 28 сентября[196].
Обсудив сложившуюся ситуацию в своем дипломатическом представительстве, эстонская делегация решила продолжить переговоры, но при этом постараться сократить количество советских войск и не допускать формулировок, позволяющих им вмешиваться во внутренние дела Эстонии. В договоре следовало точно указать, в каких именно случаях вступали в действия обязательства об оказании помощи, которая оказывалась бы лишь по требованию подвергшейся нападению стороны. Пока шло обсуждение проекта договора, из Таллина поступила директива правительства о необходимости «продолжать переговоры, сделать все, что возможно для смягчения нового предложения Советского правительства (ввод войск), однако соглашение все же подписать»[197].
В 13 часов 28 сентября в Кремле начался второй тур советско-эстонских переговоров. Эстонская делегация предложила обсудить выработанный ею проект соглашения. Оживленную дискуссию вызвал вопрос о размещении советской военно-морской базы в Таллине, чего эстонская сторона, естественно, пыталась избежать. В качестве возможного компромисса И.В. Сталин предложил Палдиски. Эстонская сторона ухватилась за эту возможность, поскольку «Палдиски, как и Таллин, располагает всем тем, что необходимо». Сталин согласился, «однако с условием, что до тех пор, пока подготавливается Палдиски, мы сможем заходить в Таллин для того, чтобы брать продукты, топливо и временно находиться на Таллинском рейде и гавани у какого-либо выделенного причала. У Вас в Таллине есть т. н. Новая гавань. Там найдется место. Это право может быть ограничено коротким сроком, но без этого нельзя. Это наше окончательное решение». К. Сельтер обещал уточнить позицию своей делегации к следующему совещанию и настаивал на сохранении эстонско-латвийского договора о союзе. Советская сторона заявила, что «мы не против этого. Этот пакт не затрагивает эстонско-латвийского договора о союзе. Этот договор может остаться». Однако основная дискуссия развернулась по вопросу о количестве вводимых в Эстонию советских войск. Сельтер отстаивал цифру в 15 тысяч человек, а Сталин продолжал настаивать на 25 тысячах, используя в качестве аргумента следующее соображение: «Не должно быть слишком мало войск – окружите и уничтожите». В ответ Сельтер заявил: «Это оскорбительно. Мы заключаем союзный договор, а Вы говорите так, будто мы злейшие враги, которые все время должны опасаться нападения друг друга». Тем не менее, стороны не пришли к соглашению и решили в 15 часов сделать перерыв.
В 21 час началось последнее заседание советско-эстонских переговоров, в ходе которого продолжалась дискуссия о местах базирования советского флота в Эстонии и количестве вводимых советских войск. К. Сельтер предложил сократить советский контингент до 10 000 человек, но советская сторона заявила, что «считаем максимальную численность в 25 000 человек безусловно необходимой для обеспечения безопасности Советского Союза. Мы решили обеспечить так или иначе безопасность Советского Союза. Эти меры включают также гарнизоны общей численностью до 25 000 человек. Не принуждайте нас к поиску других возможностей для безопасности своей страны. Не бойтесь наших гарнизонов. Заверяем Вас, что СССР не намерен касаться ни суверенитета Эстонии, ни ее государственного и экономического устройства, ни ее внутренней жизни и внешней политики. Мы не хотим действовать так, как Германия в Чехословакии. Следовательно, военные части Советского Союза будут избегать всего, что не соответствует этим обещаниям. Поддерживайте численность своей армии в нужных Вам размерах. Кроме того, меры, предусмотренные настоящей статьей, – временные, т. е. действуют до тех пор, пока в Европе идет война». В итоге эстонская делегация согласилась с советским предложением. Собственно после этого вопрос о содержании договора был практически решен. Когда тексты договора и дополнительного протокола отдали на перепечатку, И.В. Сталин добродушно «поздравил» Сельтера: «Могу Вам сказать, что правительство Эстонии действовало мудро и на пользу эстонскому народу, заключив соглашение с Советским Союзом. С Вами могло бы получиться как с Польшей». В ответ эстонский министр иностранных дел обратил внимание советского руководства на то, что «в последние дни Ваши самолеты постоянно нарушают границы Эстонии, летают над нашей территорией… Эти нарушения особенно неуместны сейчас, во время переговоров». На это Сталин ответил: «Это были молодые неопытные летчики. Но мы это устраним. Это больше не повторится»[198].
В 24 часа 28 сентября был подписан советско-эстонский договор о взаимопомощи сроком на 10 лет, предусматривавший ввод 25-тысячного контингента советских войск. Советские базы должны были разместиться на островах Сааремаа, Хийумаа, в Палдиски и других местах, которые будут определены по взаимному соглашению. Стороны взяли на себя обязательство не заключать каких-либо союзов и не участвовать в коалициях, направленных против другой стороны. Советский Союз брал на себя обязательство оказывать помощь эстонской армии вооружением и военными материалами на льготных условиях. В договоре специально оговаривалось, что его выполнение не должно затрагивать суверенные права сторон, в частности их экономической системы и государственного устройства. Для проведения договора в жизнь создавалась Смешанная комиссия на паритетных началах. Договор был ратифицирован СССР 29 сентября, Эстонией – 2 октября и вступил в силу 4 октября после обмена ратификационными грамотами в Таллине. Одновременно 28 сентября было подписано Соглашение о торговом обороте между СССР и Эстонией на период с 1 октября 1939 г. до 31 декабря 1940 г., согласно которому эстонская сторона намеревалась закупить товаров на сумму в 21 млн крон, а советская сторона – на сумму в 18 млн крон. Кроме того, советская сторона брала на себя обязательства по льготному железнодорожному транзиту в Мурманск или черноморские порты, а также по Беломорско-Балтийскому каналу[199].