Глава III. Индивидуализация ответственности за преступления против жизни
§ 1. Общие условия квалификации преступлений против жизни
1. Об исполнении уголовного закона идет речь в тех случаях, когда, во-первых, надлежащее его применение решает задачу общего предупреждения преступлений и, во-вторых, когда он применяется в связи с конкретным преступлением, тем самым решая задачу частного предупреждения.
Одним из видов исполнения уголовного закона при решении задачи частного предупреждения является квалификация преступления. При квалификации преступления происходит применение нормы Особенной части УК РФ. Для осуществления правосудия важна правильная квалификация, когда преступление получает оценку в соответствии с точным смыслом уголовно-правовой нормы и установленными фактическими обстоятельствами его совершения.
Прежде всего, правильная квалификация служит обеспечению назначения виновному справедливого наказания, достижению целей наказания, указанных в ст. 43 УК. В самом деле, квалификация посягательств на жизнь по закону, предусматривающему менее строгую ответственность, чем это необходимо, ведет к ослаблению борьбы с ними. Применение более сурового закона может привести к несправедливости и даже к роковой ошибке, если виновный при отсутствии признаков ч. 2 ст. 105 УК будет осужден к смертной казни. Квалификация имеет значение и для избрания вида режима содержания в местах лишения свободы, для условно-досрочного освобождения, снятия судимости. Однако было бы упрощением требование правильной квалификации преступлений против жизни (как и других преступлений) сводить лишь к вопросам назначения наказания виновному. Дело в том, что ошибочная квалификация может привести и к неправильному решению вопроса о применении отдельных положений Общей части УК (например, о давности привлечения к уголовной ответственности). В случае ошибки в квалификации преступления повторное деяние может быть, в свою очередь, неправильно квалифицировано, например, при неоднократности аналогичных преступлений.
Таким образом, правильная квалификация преступления включает не только его правовую, но и более широкую социальную оценку. Правильная квалификация преступления является важной гарантией осуществления правосудия в точном соответствии с законом. Она необходима для привлечения лица, совершившего преступление, к уголовной ответственности. Только при такой квалификации вынесенный судом приговор может быть признан законным и обоснованным, выражающим оценку со стороны государства совершенного преступления и личности осужденного.[74]
По данным Верховного Суда РФ, судами Российской Федерации в 1997 г. были рассмотрены уголовные дела о преступлениях против жизни в отношении 22 447 человек, в том числе в отношении 13 241 (58,9 %), осужденных по ч. 1 ст. 105 УК за убийство без отягчающих и без смягчающих обстоятельств; 4529 (20,1 %), осужденных по ч. 2 ст. 105 УК за убийство при отягчающих обстоятельствах; 139 (0,6 %), осужденных по ст. 106 УК за убийство матерью новорожденного ребенка; 1323 (5,9 %), осужденных по ст. 107 УК за убийство в состоянии аффекта (среди них 26 осуждены за убийство в состоянии аффекта двух или более лиц по ч. 2 ст. 107 УК); 991 (4,4 %), осужденных по ч. 1 ст. 108 УК за убийство при превышении пределов необходимой обороны; 231 (1 %), осужденных по ч. 2 ст. 108 УК за убийство при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление; 1902 (8,5 %), осужденных за причинение смерти по неосторожности (среди них 75 человек осуждены за причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом профессиональных обязанностей, а равно за причинение смерти по неосторожности двум или более лицам по ч. 2 ст. 109 УК); 121 человек (0,5 %), осужденных по ст. 110 УК за доведение до самоубийства. Приговоры в отношении всех этих лиц вступили в законную силу. Исходя из презумпции истинности вступивших в законную силу приговоров, есть основания считать, что действия осужденных были квалифицированы правильно.
2. Исследуя квалификацию преступлений против жизни, мы исходим из того, что она обеспечивается не только правильным применением уголовно-правовых норм, но и строжайшим соблюдением требований уголовно-процессуального закона.
Для правильной квалификации преступлений против жизни необходимо соблюдение ряда общих условий, принятых в уголовном праве. К их числу условий, по нашему мнению, относятся следующие.
Установление всех обстоятельств совершенного преступления и данных о личности виновного обеспечивается прежде всего выполнением требований ст. 73 УПК РФ о всесторонности, полноте и объективности исследования обстоятельств, подлежащих доказыванию. Нарушение этого условия по делам об убийстве нередко приводит к неправильной квалификации. Изучение дел этой категории из числа возвращенных на дополнительное расследование в связи с неполнотой следствия показало, что по многим из них не были установлены мотивы и невыявлены отягчающие и иные обстоятельства убийства, имеющие значение для квалификации. Ошибки такого рода объясняются тем, что органы предварительного следствия, а иногда и суды, установив какое-нибудь одно или несколько обстоятельств совершения убийства, оставляют без внимания другие существенные обстоятельства, на основе которых можно было бы правильно квалифицировать преступление.
Оценка каждого обстоятельства совершенного преступления в отдельности и всех их в совокупности дает возможность учесть все признаки, имеющие значение для квалификации. Соблюдение данного условия должно способствовать сокращению случаев односторонней оценки признаков преступления при его квалификации. Ошибки по делам о преступлениях против жизни чаще всего являются результатом переоценки значения для квалификации какого-то одного обстоятельства при оставлении без внимания других существенных обстоятельств. Это относится прежде всего к убийствам при смягчающих обстоятельствах. При их квалификации учитывается иногда лишь сам факт умышленного причинения смерти потерпевшему, а другие действия, чаще всего действия потерпевшего, не получают соответствующей оценки. В таких случаях вопрос о степени значимости неправомерного или иного безнравственного поведения потерпевшего для возникновения намерения у субъекта преступления, его уголовной ответственности и квалификации содеянного должен в конечном счете решаться органом расследования и судом на основе оценки всей совокупности обстоятельств.
Применение уголовно-правовой нормы в соответствии с ее точным смыслом – необходимое условие правильной квалификации преступления. Соблюдение этого условия обеспечивает сам процесс квалификации преступления, суть которого состоит в уяснении точного смысла закона и фактических обстоятельств преступления и их сопоставлении. Процесс квалификации преступления хотя и протекает в рамках уголовно-процессуальной деятельности, но имеет самостоятельное значение и находится с ней в диалектическом единстве. Этот процесс является результатом сложной деятельности органов расследования, прокурора и судей.
Закон должен абстрагироваться от индивидуальности. Норма закона не может быть индивидуальной, она всегда абстрактна и содержит лишь типические признаки. Наоборот, деяние не может не быть индивидуальным. При квалификации преступления происходит выяснение наличия типических признаков абстрактной нормы закона в конкретном деянии, которому дается юридическая оценка. В результате сопоставления абстрактного и конкретного создаются условия для уяснения точного смысла закона, для всестороннего анализа и установления состава преступления и всех его признаков.
Процесс квалификации преступлений против жизни не ограничивается только сопоставлением признаков нормы и конкретного деяния. В ряде случаев необходимо оперировать оценочными понятиями, которые, обладая относительной определенностью, вместе с тем являются обязательными квалифицирующими признаками. Относительная определенность таких, например, признаков, как «особая жестокость», «общеопасный способ» (п. «д», «е» ч. 2 ст. 105 УК), «жестокое обращение» и «систематическое унижение человеческого достоинства» (ст. 110 УК), заставляет в процессе квалификации выделять степень выраженности признака. В зависимости от этого принимается решение, предполагающее или исключающее ту или иную квалификацию.
3. Квалификация деяния неразрывно связана с решением вопроса о том, имело ли место преступление. Нельзя говорить о совершении какого-то конкретного преступления против жизни, не избирая хотя бы ориентировочно уголовно-правовую норму.
Избрание и уяснение точного смысла уголовно-правовой нормы, всесторонний анализ и установление признаков состава преступления по делам об убийстве и доведении до самоубийства имеет значение прежде всего для разграничения этих преступлений между собой, а также для отграничения их от других преступлений, главным образом, от преступлений, так или иначе сопряженных с посягательством на жизнь человека.[75]
Не менее важно уяснение точного смысла закона, установление и всесторонний анализ признаков состава преступления и для отграничения одного вида убийства от другого. Анализ норм, предусматривающих ответственность за убийство (ст. 105–108 УК РФ), показывает, что разграничение различных видов убийства зависит от формы вины и от наличия или отсутствия смягчающих или отягчающих обстоятельств, определяющих в конечном счете квалификацию преступления.
Отграничение одного вида убийства от другого представляет известную сложность. Изучение практики показывает, что ошибки в квалификации убийства чаще всего допускают в силу того, что один вид убийства в результате недостаточно тщательного анализа его признаков принимается за другой. Сложность состоит в том, что в каждом убийстве есть не только типические признаки, о которых уже говорилось, но и свою нюансы, которые зависят от конкретных обстоятельств преступления, личности виновного и потерпевшего, их действий и т. д.
Исходя из сказанного, процесс квалификации убийства условно можно подразделить на два этапа.
На первом этапе уяснение точного смысла закона, установление и всесторонний анализ признаков состава преступления позволяют отграничить убийство от других преступлений и разрешить вопрос о характере субъективной стороны. В результате этого выясняется наличие или отсутствие так называемого основного состава преступления, т. е. такого состава, в характеристике которого отсутствуют и смягчающие, и отягчающие обстоятельства, имеющие значение для квалификации. Речь идет об установлении либо убийства, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК, либо причинения смерти по неосторожности, предусмотренного ст. 109 УК.
По делам о причинении смерти по неосторожности процесс квалификации на этом завершается, поскольку предусмотрен только один вид этого преступления. Исключение могут составить те случаи, когда смерть причиняется при совершении другого преступления как результат неосторожных действий виновного (например, при причинении тяжкого вреда здоровью (ч.4 ст. 111 УК) или незаконном производстве аборта (ч.3 ст. 123 УК).
При квалификации доведения до самоубийства первый этап является единственным.[76]
После установлении основного состава убийства необходимо перейти к следующему этапу квалификации преступления.
На втором этапе решается вопрос о наличии или отсутствии квалифицирующих особенностей совершенного убийства и об отнесении его к тому или другому виду убийства. Каждый вид убийства выделяется квалифицирующими особенностями данного конкретного состава преступления. Наличие смягчающих обстоятельств, указывающих на совершение убийства матерью новорожденного ребенка, либо убийства в состоянии аффекта или при превышении пределов необходимой обороны, либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, влечет квалификацию соответственно по ст. 106, 107, 108 УК.
При установлении отягчающих обстоятельств убийства подлежит применению ч. 2 ст. 105 УК. Как показало изучение практики, при квалификации по этой статье возникают затруднения в применении оценочных понятий и оценочных признаков состава преступления, поскольку в этих случаях квалификация в значительной мере основывается на субъективных моментах. Больше всего ошибок допускается из-за различного толкования оценочных признаков по делам об убийстве, совершенном с особой жестокостью, из хулиганских побуждений или общеопасным способом.
Сложность решения этих вопросов подчеркивает важность второго этапа квалификации. На этом этапе часто приходится сталкиваться с конкуренцией смягчающих и отягчающих обстоятельств, влияющих на квалификацию преступления. При решении данного вопроса следует исходить из того, что закон для таких случаев не ставит в качестве условия квалификации преступления по ст. 107 и 108 УК отсутствие обстоятельств, указанных в ч. 2 ст. 105 УК.
Пленум Верховного Суда РФ в п.16 постановления от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийствах (ст. 105 УК РФ)»[77] пришел к выводу, что по смыслу закона убийство не должно расцениваться как совершенное при квалифицирующих признаках, предусмотренных п. «а», «г», «е», «н» ч. 2 ст. 105 УК, а также при обстоятельствах, с которыми обычно связано представление об особой жестокости (в частности, множественность ранений, убийство в присутствии близких потерпевшему лиц), если оно совершено в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения либо при превышении пределов необходимой обороны. Следовательно, Пленум Верховного Суда РФ признал, что убийство двух или более лиц, женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, совершенное общеопасным способом или неоднократно, не могут признаваться совершенными при отягчающих обстоятельствах, если установлено, что виновный действовал в состоянии аффекта или при превышении пределов необходимой обороны. Что касается высказывания об особой жестокости в рассматриваемом контексте, то его в постановлении Пленума нельзя признать достаточно определенным, хотя эта неопределенность и объяснима. Дело в том, что правильное решение данного вопроса требует дифференцированного подхода. В тех случаях, когда не установлено, что виновный, действуя в состоянии аффекта или при превышении пределов необходимой обороны, осознает или сознательно допускает, что он совершает убийство с особой жестокостью, преступление подлежит квалификации по ст. 107 или 108 УК. По-разному должен решаться вопрос о применении ст. 107 и 108 УК, когда виновный осознает, что он совершает убийство с особой жестокостью.
В литературе правильно отмечалось, что осознание виновным особой жестокости, как правило, говорит о большой доле рассудительности при осуществлении умысла, что не свойственно совершающим преступление в состоянии аффекта, когда у виновного ослаблена способность контролировать свое поведение, а преступные действия внезапны и скоротечны.
Трудно себе представить, чтобы виновный, находясь в состоянии аффекта, сознательно причинял, например, потерпевшему особые мучения или страдания. При таком положении не должно возникать сомнения в том, что состояния аффекта не было[78], следовательно, и квалификация по ст. 107 УК исключается.
В тех случаях, когда виновный, совершая убийство при превышении пределов необходимой обороны, осознавал или сознательно допускал особую жестокость своих действий, они, по нашему мнению, все же подпадают под признаки ст. 108 УК. Дело в том, что осознание особой жестокости не исключает (в отличие от состояния аффекта) самого факта совершения убийства при превышении пределов необходимой обороны.
Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27 января 1999 г. не высказался о соотношении названных выше отягчающих обстоятельств с обстоятельствами, смягчающими ответственность за убийство, предусмотренными ст. 106 и ч. 2 ст. 108 УК. Представляется, что в тех случаях, когда убийство матерью новорожденного ребенка подпадает под признаки ст. 106 УК РФ как совершенное при смягчающих обстоятельствах, оно также не должно квалифицироваться по названным выше признакам ч. 2 ст. 105 УК. Очевидно, необходим дифференцированный подход и при квалификации убийства в случае превышения мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, когда обнаруживаются квалифицирующие признаки ч. 2 ст. 105 УК, упомянутые в п.16 постановления Пленума. Так, вряд ли можно признать допустимым особую жестокость или применение общеопасного способа убийства при задержании преступника и относить это к превышению мер, необходимых для задержания. Маловероятна ситуация задержания с убийством заведомо для виновного беременной женщины. Однако если причинена смерть двум преступникам с превышением мер, необходимых для задержания, это преступление все же может быть признано совершенным при смягчающих обстоятельствах; п. «а» ч. 2 ст. 105 УК не должен в таких случаях применяться для квалификации преступления.
Вопроса о конкуренции смягчающих обстоятельства, указанных в ст. 107 и 108 УК, и отягчающих обстоятельств, перечисленных в п. «б», «в», «ж», «з», «и», «к», «л», «м» ч. 2 ст. 105 УК, в силу характера последних не возникает. Указывая на ст. 108 УК, мы имеем в виду убийство как при превышении пределов необходимой обороны, так и при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление.
§ 2. Признаки состава преступления и их значение для квалификации преступлений против жизни
1. Общее учение о составе преступления является основой для выявления наличия или отсутствия в действиях лица конкретного состава преступления, т. е. теоретической базой правильной квалификации совершенного деяния. Только на основе общего учения о составе преступления может быть получена исчерпывающая характеристика конкретного преступления, необходимая для его квалификации исходя из содеянного, в соответствии с точным смыслом закона.
Для обоснованного привлечения к уголовной ответственности и правильной квалификации необходим тщательный анализ каждого признака состава преступления (объекта, объективной стороны, субъекта и субъективной стороны) в их совокупности на базе диспозиции соответствующей нормы Особенной части УК, с учетом всех обстоятельств исследуемого деяния. Поверхностный подход к такому анализу приводит к ошибочным решениям. Именно поэтому еще встречаются случаи признания в деянии того или иного состава преступления, когда в действительности он отсутствует, и лицо оказывается необоснованно привлеченным к уголовной ответственности. По этой же причине в действиях виновного иногда устанавливается не тот состав преступления, который имеет место в действительности, и преступление оказывается неправильно квалифицированным.
Привлечение к уголовной ответственности за деяния, посягающие на жизнь, и их квалификация неразрывно связаны между собой, так как уголовная ответственность наступает только при наличии состава преступления против жизни, предусмотренного одной из статей УК (ст. 105–110). Решая вопрос о привлечении к уголовной ответственности за убийство, причинение смерти по неосторожности или доведение до самоубийства, нельзя одновременно не решать вопроса о квалификации преступления. Поэтому анализ признаков состава преступления против жизни имеет значение для индивидуализации ответственности, которая проявляется в квалификации совершенного преступления.
2. Объект преступлений против жизни – жизнь другого человека. Объект является тем общим признаком, который объединяет убийство, причинение смерти по неосторожности и доведение до самоубийства в одну группу преступлений, посягающих на человеческую жизнь. Было бы неправильно сводить понятие жизни человека лишь к биологическому процессу, о котором уже говорилось, поскольку человек прежде всего член общества. Из этого следует, что жизнь человека носит общественный характер, а ее охрана определяется отношениями, господствующими в обществе. Прав Б. С. Никифоров, который считал, что «нельзя отделять интересы личности от нее самой и затем выводить личность за рамки общественных отношений».[79] Жизнь человека неотделима от общественных отношений, поэтому объектом преступного посягательства при убийстве, причинении смерти по неосторожности и доведении до самоубийства является и жизнь человека, и общественные отношения, субъектом которых он выступает.
Уже после принятия нового УК была высказана другая точка зрения, которую нельзя не отметить. А. Н. Красиков утверждает, что виновный, совершая преступление, посягает прежде всего на право лица, а не на те общественные отношения, которые призвано защищать право. Так, он утверждает, что непосредственным объектом посягательства при убийстве является «право на жизнь», а при причинении вреда здоровью – «право на здоровье»[80]. Аналогичный подход автор демонстрирует и при формулировании непосредственных объектов посягательства при исследовании других преступлений. На первый взгляд, из непосредственного объекта преступного деяния, который выражает его сущность, общественные отношения не исключаются. Но в действительности существо самого непосредственного объекта становится как бы «прилагательным» к субъективному праву потерпевшего от преступления. С таким подходом согласиться трудно. Сам же автор несколько ранее писал, что термин «право» многозначен и часто не имеет юридического содержания. Поэтому включение термина «право» в непосредственный объект преступления ничего не добавляет, а лишь усложняет его правильное понимание. Провозглашенные в Конституции Российской Федерации право на жизнь (ст. 20), право на личную неприкосновенность (ст. 22) и другие права предназначены для пользования ими. Защита этих и других благ осуществляется с помощью целого комплекса общественных отношений, а непосредственный объект посягательства выражает их сущность.
Со смертью человека прекращаются и общественные отношения, связанные с охраной его личности, прекращается и уголовно-правовая охрана его жизни, и, следовательно, нельзя говорить об убийстве, когда лицо производит выстрел в уже умершего человека с целью лишения его жизни. Убийство в данном случае совершить невозможно, но действия лица все же представляют общественную опасность, поскольку последствия не наступают по не зависящим от этого лица причинам. Оно должно нести ответственность за покушение на негодный объект.
Уголовно-правовой охране по российскому законодательству в равной мере подлежит жизнь любого человека независимо от его возраста, физических и моральных качеств.
Объект посягательства при убийстве, причинении смерти по неосторожности и доведении до самоубийства указывает на особую общественную опасность этих преступлений. Она прежде всего состоит в том, что человек лишается жизни. Смерть потерпевшего исключает возможность загладить причиненный вред. Если при совершении некоторых преступлений причиненный ущерб может быть полностью или в значительной степени устранен (заглажен), то при лишении жизни человека последствия необратимы, их невозможно устранить. Вред в данном случае не ограничивается самим фактом лишения жизни потерпевшего; близким потерпевшего, а также государству и обществу причиняется материальный ущерб: близкие часто лишаются помощи погибшего, а государство и общество лишаются гражданина, который вносил своим трудом вклад в их благополучие. Близким причиняется моральный вред, который, по нашему мнению, также подлежит компенсации. Поэтому есть основания считать причиняемый преступлениями против жизни вред во всех его проявлениях обязательным признаком общественной опасности этих преступлений.
Выявление объекта убийства, причинения смерти по неосторожности и доведения до самоубийства в равной степени имеет значение как для определения общественной опасности, так и для квалификации этих преступлений. При этом необходимо учитывать, что жизнь человека как объект преступного посягательства охраняется не только нормами об ответственности за преступления против жизни, но и рядом других уголовно-правовых норм, направленных на защиту, в частности, и жизни человека (например, ст. 167, 168, 261, 277, 355–357 УК). Следовательно, в таких случаях для правильной квалификации важно разграничить посягательство по объекту. Установив, что объектом посягательства была жизнь человека, необходимо провести разграничение между убийством, причинением смерти по неосторожности и доведением до самоубийства по объективной стороне состава преступления.
Уже подчеркивалось, что объектом преступлений против жизни является жизнь любого человека. Когда же выясняется объект преступления по конкретному делу, то речь идет обычно о потерпевшем, о конкретной человеческой личности. В судебной практике встречаются случаи, когда виновный, желая убить одного человека, по ошибке убивает другого. Такие случаи в литературе иногда оцениваются как «ошибка в объекте». Это неверно. Здесь жизнь «другого» человека также остается объектом убийства, ошибка происходит в личности потерпевшего, которая, по общему правилу, не оказывает влияния на квалификацию преступления.
В связи с анализом объекта преступлений против жизни необходимо указать на важность всестороннего исследования личности потерпевшего, особенно по делам об убийстве при смягчающих обстоятельствах, когда потерпевший сам совершает неправомерные действия, провоцируя виновного на совершение преступления.
Изучение дел об убийстве показывает, что это бывает и в случаях совершения убийства без смягчающих обстоятельств и при отягчающих обстоятельствах.
Данные о личности потерпевшего должны быть обязательно выяснены и тогда, когда они указываются в законе в качестве обстоятельств, имеющих значение для квалификации (например, убийство женщины, заведомо для виновного находившейся в состоянии беременности, убийство матерью своего новорожденного ребенка). Это позволит разграничить квалификацию по виду убийства.
При доведении до самоубийства данные о личности потерпевшего также подлежат обязательной проверке – необходимо установить, что потерпевший подвергался угрозам, жестокому обращению, систематическому унижению человеческого достоинства со стороны виновного. Без этого деяние не может быть квалифицировано по ст. 110 УК.
Наконец, выяснение объекта посягательства при убийстве, причинении смерти по неосторожности или доведении до самоубийства имеет значение для анализа других признаков этих преступлений, необходимых для их правильной квалификации.
3. Объективная сторона убийства, причинения смерти по неосторожности или доведения до самоубийства не может быть охарактеризована однозначно. Имеющиеся особенности обязывают рассмотреть ее признаки самостоятельно для каждого из этих преступлений.
Объективная сторона убийства состоит в лишении жизни другого человека. Убийство может быть совершено путем как действия, так и бездействия. Чаще всего убийство совершается путем действия, направленного на нарушение функций или анатомической целостности жизненно важных органов другого человека. Оно может быть совершено путем физических действий и психического воздействия, когда потерпевший лишается жизни либо непосредственно виновным, либо при помощи других лиц, не сознающих действительный характер своих действий в силу создавшейся обстановки либо вследствие психической неполноценности или малолетия. При этом необходимо учитывать, что психическая травма сама по себе может вызвать смерть лица, страдающего заболеванием сердца и сосудистой системы. Причинение такому лицу психической травмы лицом, осведомленным о болезненном состоянии потерпевшего, при определенных обстоятельствах (во всяком случае при наличии цели лишения жизни) должно признаваться убийством. Представляется, что подговор к самоубийству лица, не осознающего значение этого акта, а также создание обстановки безысходности для лица с тем, чтобы оно покончило с собой, также должны рассматриваться как убийство.
Установление способа действия как признака объективной стороны убийства имеет серьезное значения для его квалификации. При совершении некоторых убийств способ является квалифицирующим обстоятельством. Установление особой жестокости при убийстве или совершение его общеопасным способом влечет квалификацию соответственно по п. «д» и «е» ч. 2 ст. 105 УК и исключает применение другой статьи кодекса.
При анализе объективной стороны убийства необходимо учитывать, что действие или бездействие являются лишь внешним признаком преступления. Это объясняется тем, что его общественная опасность в конечном счете заключается в причиненном вреде – смерти потерпевшего. Ее наступление как последствие преступных действий является обязательным признаком объективной стороны убийства. Ненаступление такого последствия в результате действия (бездействия) виновного исключает признание преступления оконченным и при наличии приготовления к убийству или покушения на него влечет квалификацию с применением ст. 30 УК.
Наконец, еще одним признаком объективной стороны при убийстве является причинная связь между действием (бездействием) виновного и наступившей смертью потерпевшего. При решении вопроса о наличии или отсутствии причинной связи между деянием и наступившим последствием необходимо исходить из того, что она является объективной, существующей вне зависимости от нашего сознания связью, в силу которой действие (бездействие) порождает и обусловливает возникновение последствия. Отсутствие причинной связи между деянием и наступившей смертью потерпевшего либо исключает полностью уголовную ответственность за лишение жизни, либо влечет иную квалификацию деяния.
Нас интересуют только те случаи, когда от разрешения вопроса о причинной связи между деянием виновного и смертью потерпевшего зависит квалификация преступления.[81]
В отличие от других признаков объективной стороны убийства причинная связь не всегда очевидна. Нередко ее установление по делам об убийстве на практике вызывает затруднения, которые объясняются тем, что иногда не учитывается конкретная обстановка, в которой было совершено преступление.
Между тем вопрос о наличии или отсутствии связи между причиной (действием или бездействием) и следствием (наступившей смертью потерпевшего) нельзя рассматривать вне конкретной обстановки, в которой совершено преступление. В связи с этим, по каждому делу об убийстве необходимо установить, что смерть потерпевшего является следствием определенных действий (бездействия) в конкретной обстановке их совершения.
Нельзя не учитывать и того, что не всякая связь между деянием и последствием свидетельствует о наступлении смерти потерпевшего в результате рассматриваемого деяния. Признавая, что беспричинных явлений нет, мы выделяем необходимость как проявление внутренней закономерности явлений и отличаем ее от случайности, которая также представляет собой объективную категорию, но выражает иного рода связь между явлениями внешнего мира. Из этого следует, что, анализируя объективную сторону убийства, необходимо не только устанавливать наступление смерти потерпевшего в результате определенных действий (бездействия), но и отграничивать необходимую причинную связь этих действий и наступивших последствий от случайной связи. При случайной связи последствия, наступившие от действий лица, для него являются не только неожиданными, но и объективно не связанными с этими действиями.
К характеристике объективной стороны относится и конкретная обстановка совершения убийства. Она имеет значение не только для решения вопроса о наличии или отсутствии причинной связи, но и – при определенных обстоятельствах – для привлечения данного лица к уголовной ответственности и для квалификации этого преступления. Установление момента совершения убийства в случае истечения срока давности имеет значение для освобождения лица от уголовной ответственности. Время совершения преступления может отразиться и на применении уголовного закона. Место убийства также имеет значение для правильной квалификации: применению подлежит закон, действующий в местности, где оно было совершено.
Объективная сторона причинения смерти по неосторожности (ч. 1 ст. 109 УК) состоит в действии или бездействии, которые заключаются чаще всего в нарушении правил предосторожности в быту, на производстве, при обращении с источниками повышенной опасности. Смерть потерпевшего должна находиться в прямой (необходимой) причинной связи с действиями или бездействием виновного. В объективную сторону этого преступления, как и при убийстве, входят характер, способ, место совершения деяния, обязательно наступление смерти потерпевшего. Для объективной стороны причинения смерти, предусмотренного ч. 2 ст. 109 УК, необходимо установить ненадлежащее исполнение лицом своих профессиональных обязанностей либо причинение смерти двум или более лицам.
Объективная сторона доведения до самоубийства осуществляется путем угроз, жестокого обращения виновного с потерпевшим или систематического унижения его человеческого достоинства. Чаще всего доведение до самоубийства совершается активными действиями виновного, состоящими в истязаниях, причинении телесных повреждений, нанесении побоев, распространении клеветнических измышлений, оскорблениях, издевательствах и т. п. По нашему мнению, доведение до самоубийства может быть совершено и бездействием, например, непредоставлением питания, одежды, жилья лицом, которое обязано по закону заботиться о потерпевшем.
При анализе объективной стороны доведения до самоубийства возникает вопрос о соотношении действия (бездействия) виновного и последствий этого преступления. Особенность объективной стороны доведения до самоубийства состоит в том, что она не может быть выполнена без участия самого потерпевшего, которое состоит в осуществлении вынужденного решения о самоубийстве.
Таким образом, между действиями (бездействием) виновного, выразившимися в угрозах, жестоком обращении с потерпевшим или систематическом унижении его человеческого достоинства, и самоубийством потерпевшего или покушением на него оказываются действия потерпевшего, направленные на осуществление этой решимости. На наш взгляд, такие действия потерпевшего относятся к последствиям рассматриваемого преступления. Потерпевший никак не может быть соучастником виновного.
В связи с этим, необходимо также подчеркнуть, что действия потерпевшего, не приведшие к самоубийству или к покушению на него, не имеют самостоятельного уголовно-правового значения. Одних действий потерпевшего, состоящих в приискании или в приспособлении средств для совершения самоубийства, недостаточно для наступления уголовной ответственности виновного, так как ст. 110 УК не включает приготовительные действия потерпевшего в число последствий данного преступления. При анализе объективной стороны доведения до самоубийства, когда имело место покушение на него, должно быть уделено внимание отграничению покушения на самоубийство от симуляции самоубийства. При установлении симуляции самоубийства ответственность по ст. 110 УК исключается. Во всех таких случаях лицо, виновное в истязаниях, телесных повреждениях, клевете и т. п., несет уголовную ответственность за содеянное, если в нем имеется самостоятельный состав преступления.
Действия потерпевшего приобретают уголовно-правовое значение прежде всего в том случае, когда совершается покушение на самоубийство. Именно анализ действий потерпевшего позволяет сделать вывод о том, покушался ли он на самоубийство. При оконченном самоубийстве действия потерпевшего позволяют судить о способе самоубийства.
Анализируемые действия потерпевшего при доведении до самоубийства позволяют также судить о наличии или отсутствии причинной связи между действиями виновного и самоубийством. Они являются как бы звеном в причинной связи такого преступления. При этом во всяком случае должна быть исключена ситуация, при которой самоубийство или покушение на него последовало не в результате действий, совершенных обвиняемым.
4. Субъектом преступления по российскому уголовному праву может быть только физическое вменяемое лицо, достигшее: при совершении убийства – 14 лет; при доведении до самоубийства – 16 лет; при причинении смерти по неосторожности (ч.1 ст. 109 УК) – 16, а при совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 109 УК, лицо должно не только достичь 16 лет, но и иметь профессию, требующую при занятии ею особого внимания и осмотрительности.
Однако возраст и вменяемость не относятся к числу признаков состава преступления, а являются лишь условиями наступления уголовной ответственности.[82] Это объясняется тем, что любое деяние, в том числе и лишение жизни другого человека, совершенное малолетним или невменяемым, нельзя признавать не представляющим опасность, так как данное обстоятельство лишь устраняет уголовную ответственность этих лиц. Если же возраст и вменяемость отнести к признакам состава преступления, то логично лишение жизни другого человека, совершенное малолетним или невменяемым, признавать не представляющим опасности для общества за отсутствием состава преступления. Между тем производство по уголовному делу в отношении малолетнего исключается не за отсутствием состава преступления (п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ), а в связи с недостижением им возраста уголовной ответственности (п. 5 ч. 1 ст. 24 УПК РФ). В отношении невменяемого такое решение вопроса противоречило бы ст. 433 УПК РФ, в которой деяние, совершенное таким лицом, признается общественно опасным. Оно привело бы к тому, что лица, использующие малолетнего или невменяемого как орудие убийства, подлежали бы освобождению от уголовной ответственности. Вместе с тем это вовсе не означает, что субъект находится за рамками состава преступления. Без субъекта не может быть преступления. Наличие лица, виновными действиями которого причинена смерть другому человеку, является необходимым условием признания причинения смерти убийством или доведением до самоубийства.
В отношении субъекта убийства закон не выдвигает никаких условий, кроме тех, на которые указано выше. В законе лишь названы отдельные признаки субъекта убийства, влияющие на квалификацию этого преступления. Так, совершение убийства группой лиц или неоднократно влечет квалификацию соответственно по п. «ж» и «н» ч. 2 ст. 105 УК. Субъектом убийства, предусмотренного ст. 106 УК, может быть только мать новорожденного ребенка.
Субъектом доведения до самоубийства, как указано, может быть любое лицо. Это необходимо подчеркнуть в связи с тем, что по УК РСФСР (ст. 107) для данного преступления должен был быть установлен специальный субъект – лицо, от которого потерпевший находился «в материальной или иной зависимости». Это требование прежнего УК приводило к тому, что в ряде случаев лица, фактически виновные в доведении до самоубийства, не привлекались к уголовной ответственности.
5. Субъективная сторона убийства, причинение смерти по неосторожности и доведения до самоубийства свидетельствует о психическом отношении субъекта к своим действиям и наступившей смерти потерпевшего. Субъективная сторона этих преступлений характеризуется рядом признаков и прежде всего виной – умыслом или неосторожностью. Новый УК внес уточнения в понятие вины. В ч. 1 ст. 25 УК РФ впервые в законодательстве четко закреплено деление умысла на прямой и косвенный. В УК РСФСР 1960 г. об этом говорилось как бы между прочим (ст. 8). Существенным является и уточнение содержания прямого умысла, которое было предметом многолетних споров в уголовно-правовой литературе.[83]
В соответствии с ч. 2 ст. 25 УК преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления. Здесь существенно уточнен интеллектуальный момент умысла. Теперь кроме возможности наступления общественно опасных последствий предусматривается альтернатива – предвидение их неизбежности. Это особенно важно, как будет показано далее, при определении субъективной стороны покушения на убийство.
Имеющиеся особенности субъективной стороны преступлений против жизни обязывают рассматривать ее признаки отдельно для каждого из этих видов преступлений.
Субъективная сторона убийства характеризуется умыслом. Убийство относится к числу тех преступлений, которые могут быть совершены как с прямым, так и с косвенным умыслом.
В тех случаях, когда не установлено, что смерть потерпевшему была причинена с умыслом, отсутствуют обязательные признаки, характеризующие субъективную сторону убийства, значит, нет вины, и, следовательно, нет состава данного преступления. Установление признаков субъективной стороны и вины имеет важное значение прежде всего для квалификации убийства.
Изучение практики показывает, что анализ субъективной стороны при квалификации убийства представляет известную сложность. Неточности в выводах при таком анализе нередко влекут за собой ошибки: неправильно определяется направленность умысла, причинение смерти по неосторожности расценивается как умышленное, допускаются выводы о наличии умысла или неосторожности при случайном причинении смерти, наличие причинной связи принимается за доказательство виновности и т. п. Все это подчеркивает важность выявления всех признаков субъективной стороны убийства.
При квалификации убийства следует не только выявить, что оно совершено умышленно, но и определить форму умысла. Лишь установление прямого или косвенного умысла дает основания для вывода о том, что убийство действительно было совершено, так как вне конкретной формы вины деяние по российскому уголовному праву не может быть признано преступлением.
Разграничение прямого и косвенного умысла имеет значение для индивидуализации ответственности, а в некоторых случаях и для отграничения убийства от других преступлений. Это относится, например, к квалификации покушения на убийство. Наличие косвенного умысла исключает такую квалификацию, преступление получает юридическую оценку по фактически наступившим последствиям. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27 января 1999 г. разъяснил, что покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом. Данное разъяснение имеет принципиальное значение не только для квалификации покушения на убийство, но и для выяснения содержания прямого и косвенного умысла, а также для их разграничения. В юридической литературе было высказано мнение о том, что при косвенном умысле виновный осознает не только возможность, но и неизбежность наступления тех или иных последствий.[84] К прямому умыслу в соответствии с этим взглядом относятся те ситуации, когда виновный прямо направлял свои действия на совершение преступления. При таком понимании содержания прямого и косвенного умысла неизбежен противоречащий закону вывод о том, что покушение на убийство возможно и при косвенном умысле. Неубедительны соображения о том, что лицо, поджигающее дом, в котором находится ребенок, действует лишь с косвенным умыслом, хотя и сознает неизбежность его смерти. Б. С. Утевский основное внимание уделил вопросу о том, является ли это убийство ребенка целью или побочным результатом действий виновного. «Характерным для эвентуального умысла, – писал он, – является то, что для виновного эти последствия нежелательны, что они являются для него не самоцелью, а лишь вероятным или неизбежным побочным результатом его действий (гибель людей в подожженном доме)».[85]
Такая трактовка понятия косвенного умысла ошибочна. Сознательно допускать наступление смерти потерпевшего – это значит считать его смерть вероятной; если же наступление смерти неизбежно и виновный, несмотря на это, совершает свои преступные действия, то он не только допускает, но и желает ее наступления. Поэтому прав был Н. И. Загородников, считавший, что в тех случаях, когда лицо умышленно ставится в условия, при которых оно неизбежно должно лишиться жизни, возможность косвенного умысла исключается.
Сказанное дает основание для вывода о том, что предвидение неизбежности смерти является признаком прямого умысла, поэтому и покушение на убийство возможно только с прямым умыслом. Подчеркнем, что данный вывод полностью согласуется с ч. 2 ст. 25 нового УК РФ.
Косвенный умысел при убийстве подлежит также отграничению от неосторожной вины, а преступная небрежность и преступное легкомыслие – от случайного причинения смерти.[86]
Рассматривая субъективную сторону убийства, нельзя не остановиться на понятии «заведомость» и его юридическом значении при выяснении субъективной стороны убийства. Дело в том, что в законе в некоторых случаях заведомостью характеризуется субъективное отношение виновного к обстоятельствам, отягчающим убийство. В п. «г» ч. 2 ст. 105 УК речь идет об убийстве женщины, заведомо для виновного находившейся в состоянии беременности. В связи с этим возникает вопрос: что же следует понимать под «заведомостью»?
В литературе было высказано мнение о том, что «заведомость» характеризует осознание лицом возможности наступления вследствие его действий общественно опасных последствий.[87] Иными словами, заведомость охватывает интеллектуальный момент косвенного умысла и преступного легкомыслия. При таком подходе заведомость в отношении обстоятельств, отягчающих убийство, следует рассматривать как несомненное знание (осознание) субъектом того, что он совершает преступление при наличии отягчающего обстоятельства. С нашей точки зрения, было бы неверно несомненное знание (при заведомости) относить к наличию в действительности того или иного отягчающего обстоятельства, а не к несомненности знания о нем субъекта в момент совершения преступления. Если занять противоположную позицию, то следует исключить совершение убийства женщины, заведомо для виновного находившейся в состоянии беременности, и убийства с особой жестокостью при наличии косвенного умысла. Однако такой вывод противоречил бы закону.
Не раскрывает содержания «заведомости» А. Н. Красиков, который полагает, что при квалификации убийства по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК заведомость является свидетельством прямого умысла.[88] С этим также нельзя согласиться. Представляется, что категория «заведомость» в уголовном праве может указывать на легкомыслие (преступную самонадеянность), на косвенный умысел, а в некоторых случаях и на прямой умысел, когда она свидетельствует о цели преступления. А. Н. Красиков утверждает, например, что заведомое знание о беременности потерпевшей состоит в достоверном знании о ее наличии. На наш взгляд, заведомость в отношении беременности женщины в таких случаях означает осведомленность о беременности. Указание на заведомость следует относить не к достоверности знания виновного о беременности женщины, а к тому, что он знал или предполагал это и, следовательно, действовал с учетом данной осведомленности. Достоверность знания о беременности не изменяется от того, что у виновного нет полной уверенности в ее фактическом наличии. В то же время отсутствуют признаки заведомости, если виновный добросовестно заблуждался, полагая, что женщина не находится в состоянии беременности. Иными словами, при фактической ошибке, когда виновный считал, что данное обстоятельство отсутствует, у него нет заведомой осведомленности о беременности потерпевшей. Отсюда следует, что заведомость не всегда свидетельствует о достоверности знания того или иного обстоятельства при совершении преступления.
В числе имеющих значение для квалификации убийства обстоятельств, которые характеризуют субъективную сторону этого преступления, необходимо назвать мотив, цель, а также эмоциональное состояние лица в момент совершения убийства.
Мотив действия лица, виновного в убийстве, – это побудительная причина к совершению данного преступления. Поэтому при решении вопроса о квалификации убийства мотив не может не учитываться. Закон, правда, не во всех случаях прямо упоминает мотив как квалифицирующий признак убийства. В ст. 108 УК, например, ничего не говорится о мотиве преступления. Однако, если не будет установлен мотив необходимости защиты при убийстве, то оно не может быть признано совершенным с превышением пределов необходимой обороны и квалифицировано по ст. 108 УК. В ч. 2 ст. 105 УК прямо указываются мотивы: корысть, хулиганские побуждения, кровная месть, национальная, расовая, религиозная ненависть или вражда. При иных мотивах убийство может быть квалифицировано по ч. 2 ст. 105 УК только при наличии других обстоятельств, указанных в этой статье. При отсутствии названных выше мотивов и других обстоятельств, отягчающих убийство, применяется ч. 1 ст. 105 УК. Для квалификации убийства по этой статье мотив его совершения, по существу, безразличен. Это вместе с тем не означает, что устанавливать его не следует.
При анализе субъективной стороны убийства в связи с мотивом возникает вопрос о соотношении мотива и вида умысла. Как правило, мотив убийства свидетельствует о прямом умысле. Лицо, руководствуясь, например, корыстными или хулиганскими побуждениями, добивается определенной цели. Однако исключать в этих случаях возможность совершения убийства с косвенным умыслом было бы неправильно.[89]
Мотив характеризует волю субъекта. Любое волевое действие совершается по определенному мотиву.
От мотива убийства необходимо отличать цель как признак субъективной стороны преступления. Целью является то последствие, к наступлению которого стремится виновный, совершая преступление. Мотив и цель обычно разграничиваются в законе и имеют самостоятельное значение для квалификации некоторых видов убийства. Установление цели сокрытия другого преступления влечет признание убийства совершенным при отягчающих обстоятельствах (п. «к» ч. 2 ст. 105 УК). Но мотив и цель при убийстве могут совпадать. Например, лицо, совершая убийство по корыстному мотиву, стремится к достижению корыстной цели.
В ст. 107 УК говорится о внезапно возникшем сильном душевном волнении – эмоциональном состоянии, которое характеризует субъективную сторону преступления. Установление его исключает квалификацию убийства по закону, предусматривающему более строгую ответственность. Вместе с тем установление эмоционального состояния при убийстве, совершенном с превышением пределов необходимой обороны, влечет квалификацию действий виновного по ч. 1 ст. 108 УК, а применение ст. 107 УК исключается.
Субъективная сторона причинения смерти по неосторожности определена ст. 26 УК. Неосторожным признается деяние, совершенное по легкомыслию или небрежности. В ч. 2 указанной статьи уточнена первая из названных форм неосторожности (она именовалась самостоятельностью). Преступление совершено по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий. Что касается небрежности, то ее формулировка по сравнению со ст. 9 УК РСФСР в ч. 3 ст. 26 УК по существу не изменилась. Все эти вопросы рассматриваются далее в совокупности с другими вопросами субъективной стороны причинения смерти по неосторожности.[90]
Субъективная сторона доведения до самоубийства прямо не определена в ст. 110 УК, поэтому в принципе совершение этого преступления возможно не только по неосторожности и с косвенным умыслом, но и с прямым умыслом Такую позицию занял ряд авторов, например, Авакян Р. З., Никулин С. И., Коробеев А. И., Борзенков Г. Н.[91]
Доктрине российского уголовного права известна и другая позиция – «непосредственного виновничества», когда подстрекатель или пособник душевнобольного или малолетнего, совершившего общественно опасное деяние, а также лицо, действовавшее в заблуждении, отвечает не за подстрекательство или пособничество, а за само преступление, поскольку непосредственный исполнитель является лишь орудием совершения этого деяния в руках других.[92] В отношении доведения до самоубийства это безоговорочно верно только в отношении лиц, страдающих психическим расстройством, исключающим адекватное восприятие событий, и малолетних. Что касается действия в заблуждении, то здесь многое зависит от конкретных обстоятельств преступления.
В связи с редакцией ч. 2 ст. 24 и ст. 110 УК РФ, исключающими доведение до самоубийства по неосторожности, а также доводов, высказанных в литературе, мы считаем необходимым уточнить свое представление о субъективной стороне доведения до самоубийства.
Дело в том, что все же нельзя исключить прямой умысел виновного при доведении до самоубийства. Применяя соответствующие способы воздействия на потерпевшего, виновный предвидит возможность или неизбежность лишения им себя жизни и желает наступления именно этого результата. Однако потерпевший, как говорится, «находится в здравом уме и твердой памяти» и по собственной воле уходит из жизни. При этом, как правильно отмечает А. И. Коробеев, нельзя не видеть различия в понятиях «доведение до самоубийства» и «склонение к самоубийству». Важно не подменять первое понятие вторым, когда речь идет о квалификации доведения до самоубийства при наличии у виновного прямого умысла на совершение данного преступления. Даже в тех случаях, когда виновный предлагает потерпевшему пистолет и последний, воспользовавшись им, совершает самоубийство, применение ст. 105 УК РФ невозможно. Справедливым решением проблемы была бы криминализация склонения лица к самоубийству.[93]
Субъектом доведения до самоубийства может быть любое лицо, достигшее 16 лет. Чаще всего это лица, от которых потерпевший находится в материальной, служебной или иной зависимости. Если должностное лицо обвиняется в доведении до самоубийства подчиненного по службе, то его действия должны квалифицироваться по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 110 и п. «в» ч. 3 ст. 286 УК. Последняя норма предусматривает ответственность за злоупотребление должностными полномочиями, повлекшее тяжкие последствия.
§ 3. Квалификация преступлений против жизни при изменении обвинения
1. Впервые обвинение лица в совершении им преступления формулируется в постановлении о привлечении его в качестве обвиняемого (ч. 2 ст. 171 УПК РФ). Формулировка обвинения неразрывно связана с индивидуализацией ответственности и квалификацией преступления. В ней определяются объем и пределы обвинения и тем самым индивидуализируется ответственность обвиняемого, появляется возможность дать полную юридическую оценку совершенного им преступления.
Формулировка обвинения при совершении преступлений против жизни должна с максимальной точностью воспроизводить уже установленные фактические обстоятельства действия (бездействия) виновного и наступившие последствия.
По делам об убийстве фактическими обстоятельствами являются: событие убийства (кем, какое убийство совершено, кто потерпевший), время, место, способ, мотивы и цели его совершения, а также иные обстоятельства, имеющие значение для индивидуализации ответственности и квалификации.
По делам о причинении смерти по неосторожности фактические обстоятельства при их обобщенной характеристике являются теми же, что и при убийстве.
При доведении до самоубийства фактические обстоятельства раскрывают (помимо данных о личности обвиняемого и потерпевшего) характер зависимости потерпевшего от виновного, конкретное проявление жестокости обращения или систематичности унижения человеческого достоинства потерпевшего, период времени, в течение которого они продолжалось, время, место и способ самоубийства, а также другие обстоятельства, отражающие специфику этого преступления.
Для правильной квалификации убийства важное значение имеет характер формулировки обвинения. Она независимо от тяжести преступления должна быть объективной, без эмоционального отношения к виновному и без сгущения красок.
Вопрос о соответствии формулировки обвинения фактическим обстоятельствам совершенного преступления и данным о личности виновного возникает при составлении и утверждении обвинительного заключения, в стадии предания суду, при постановлении приговора и в вышестоящих судебных инстанциях, если приговор обжалуется или опротестовывается.
2. В тех случаях, когда в ходе предварительного расследования или судебного разбирательства изменяются фактические обстоятельства совершенного преступления или данные о личности обвиняемого, возникает необходимость изменения формулировки обвинения. Такая необходимость возникает и в тех случаях, когда формулировка не соответствует тем обстоятельствам, которые уже установлены.
Придавая важное значение формулировке обвинения, закон исходит из того, что новое обвинение должно быть предъявлено во всех случаях, когда оно является более тяжким или существенно отличается по фактическим обстоятельствам от ранее предъявленного обвинения либо повлечет ухудшение положения и нарушение права обвиняемого (подсудимого) на защиту. Если при изменении обвинения эти последствия не наступают, то следователь, прокурор и суд вправе изменить его формулировку без предъявления лицу нового обвинения.
Применение этих положений по делам об убийстве, причинении смерти по неосторожности и доведении до самоубийства вызывает на практике определенные трудности, которые объясняются не только сложностью обстоятельств, характеризующих эти преступления, но и тем, что обстоятельства их совершения неоднородны и имеют различное правовое значение при решении вопроса об изменении обвинения. В связи с этим возникает необходимость классификации указанных обстоятельств, критерием которой должна быть их юридическая однородность.
3. В соответствии с названным критерием все обстоятельства, входящие в формулировку обвинения в убийстве, причинении смерти по неосторожности и доведении до самоубийства, для анализа разбиваются на пять групп:
а) данные о личности виновного и потерпевшего;
б) место и время совершения преступления;
в) обстоятельства, определяющие квалификацию убийства, причинения смерти по неосторожности и доведения до самоубийства;
г) обстоятельства, отягчающие ответственность, не включенные в норму закона в качестве квалифицирующих признаков;
д) обстоятельства, способствующие уяснению деталей и условий совершения преступлений.
Отнесенные к первой группе обстоятельства, характеризующие обвиняемого (подсудимого) и потерпевшего, позволяют с несомненностью удостовериться в личности каждого из них.
По делам об убийстве сведения о личности обвиняемого (подсудимого) могут измениться в связи с тем, что обвиняемый назвал вымышленную фамилию либо выдал себя за существующего в действительности человека, который не совершал убийства. В каждом из этих случаев должно быть предъявлено новое обвинение, так как возникает необходимость заново исследовать все данные, характеризующие личность действительного убийцы. Они могут оказать влияние на квалификацию преступления, а также на размер наказания, которое может быть назначено судом. В тех случаях, когда обвиняемый выдавал себя за другого реально существующего человека, предъявление нового обвинения важно для того, чтобы оградить невиновное лицо от возможных неприятностей в будущем. Например, при побеге действительного виновника убийства это невиновное лицо при розыске может быть арестовано.
Необходимость предъявить новое обвинение возникает и тогда, когда выясняется, что личность потерпевшего на момент предъявления обвинения в действительности установлена не была. Это относится как к тем случаям, когда личность потерпевшего была установлена неправильно, так и к тем, когда личность потерпевшего на момент предъявления обвинения вообще не была установлена. Данные о личности потерпевшего могут повлиять на квалификацию преступления и наказание виновного. Установление личности потерпевшего повлечет также прекращение розыска без вести пропавшего человека.
Установление действительной личности обвиняемого (подсудимого) и потерпевшего по делу об убийстве должно влечь предъявление нового обвинения следователем, направление для этого дела на предварительное расследование не только до вынесения приговора, но и после вынесения приговора и вступления его в законную силу. В последнем случае речь идет о возобновлении дела по вновь открывшимся обстоятельствам.
По нашему мнению, рассмотренные ситуации во всех случаях требуют предъявления нового обвинения, которое будет существенно отличаться от ранее предъявленного, а иногда может оказаться и более тяжким.
При доведении до самоубийства, а также при причинении смерти по неосторожности данные о личности виновного и потерпевшего, как правило, становятся известны еще при возбуждении уголовного дела. Это объясняется тем, что виновный и потерпевший при совершении данных преступлений часто не только знают друг друга, но и известны окружающим. Однако и по этим делам нельзя исключить выявление в ходе расследования новых данных об обвиняемом, например, когда оказывается, что обвиняемым в действительности является другое лицо. В таком случае, как и при убийстве, необходимо предъявление нового обвинения с указанием новых данных о личности обвиняемого.
На наш взгляд, в подобных случаях нельзя ограничиться вынесением постановления или определения о том, что «обвиняемый (подсудимый) Иванов, он же Петров», как иногда поступают на практике.
Во вторую группу включены обстоятельства, указывающие на место и время убийства, причинения смерти по неосторожности и доведения до самоубийства. Изменение этих данных влечет предъявление нового обвинения, когда возникает необходимость применить иную норму в связи с введением в действие нового уголовного закона. Обвинение должно быть заново предъявлено и в тех случаях, когда изменение данных о месте и времени убийства и причинения смерти по неосторожности ставит под сомнение возможность совершения преступления обвиняемым (подсудимым), особенно если он заявляет об алиби или не признает себя виновным, а также если изменение этих данных влияет на другие обстоятельства совершения преступления, например, когда оказывается, что место обнаружения трупа не совпадает с местом лишения жизни потерпевшего.
На практике возникает вопрос о том, надо ли предъявлять новое обвинение, когда предъявлено обвинение в убийстве с указанием адреса и примерного времени («в доме № 2 по Широкой улице около 20 час.»), а затем в ходе расследования место и время детализируется (в какой комнате было совершено убийство), уточняются минуты совершения преступления. Здесь однозначного ответа не может быть. Например, при убийстве, совершенном общеопасным способом, в состоянии сильного душевного волнения, при превышении пределов необходимой обороны и т. п., уточнение места совершения убийства может оказаться решающим для квалификации преступления, а иногда и для доказывания вины. В тех же случаях, когда уточнение места и времени убийства не имеет решающего значения, вряд ли есть необходимость предъявлять новое обвинение, не следует уточнять и формулировку обвинения. Место и время убийства могут быть уточнены в таких случаях при описании обстоятельств преступления в обвинительном заключении или в приговоре перед изложением формулировки обвинения. С нашей точки зрения, такое уточнение не дает оснований считать, что новое обвинение существенно изменилось по фактическим обстоятельствам.
Место и время доведения до самоубийства имеют свои особенности. Здесь место совершения действий обвиняемого и место самоубийства часто не совпадают, не совпадает и время действий обвиняемого и самоубийства потерпевшего. Каждое из этих обстоятельств имеет самостоятельное значение. В тех случаях, когда изменение места и времени влияет на квалификацию действий виновного, ему должно быть предъявлено новое обвинение.[94] В тех случаях, когда место и время лишь уточняются и предъявленное обвинение не ставится под сомнение, необходимости предъявлять новое обвинение в доведении до самоубийства не возникает.
Третью группу составляют обстоятельства, определяющие квалификацию рассматриваемых преступлений.
Для убийства и причинения смерти по неосторожности эти обстоятельства могут быть самыми различными: характер умысла, вид неосторожности, мотив, цель, способ, завершенность начатого преступления, наличие беременности потерпевшей, неоднократность и др. Их изменение после предъявления обвинения зачастую влечет применение другой уголовно-правовой нормы и в связи с этим может возникнуть вопрос о предъявлении нового обвинения.
Не вызывает сомнения, что следователь, прокурор и суд вправе изменить формулировку обвинения в убийстве на другую, менее суровую. Они могут также исключить отдельные эпизоды обвинения или обстоятельства, отягчающие убийство. Во всех этих случаях новую формулировку обвинения приводят в соответствии с теми данными, которые установлены предварительным следствием или судом. Такие изменения не ухудшают положения обвиняемого (подсудимого) и не нарушают его права на защиту. Это относится, например, к переквалификации действий обвиняемого (подсудимого) с ч. 2 ст. 105 на ч. 1 ст. 105, ст. 106, 107, 108, 109 УК, с ч. 1 ст. 105 на ст. 106, 107, 108, 109 УК и т. д. Однако изменить квалификацию со ст. 109 на ст. 108 УК нельзя. Это объясняется тем, что убийство при превышении пределов необходимой обороны и при превышении мер, необходимых для задержания преступника, может быть только умышленным. Изменение обвинения в совершении неосторожного убийства на обвинение в умышленном причинении смерти привело бы к существенному изменению формулировки обвинения по фактическим обстоятельствам.
Сложнее решить вопрос о предъявлении нового обвинения, когда возникает необходимость изменить его формулировку в связи с изменением мотивов, цели, способа и иных обстоятельств убийства, предусмотренных ч. 2 ст. 105 УК. Имеется в виду изменение квалификации убийства с одного пункта этой статьи на другой. Здесь нельзя говорить о разной степени тяжести обвинения в убийстве, поскольку, если отвлечься от конкретных обстоятельств таких убийств, станет очевидно, что тяжесть обвинения по каждому из пунктов ч. 2 ст. 105 одинакова. Следовательно, правильное решение вопроса зависит от того, насколько существенно по фактическим обстоятельствам изменяется обвинение и не нарушается ли право обвиняемого (подсудимого) на защиту.
Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27 января 1999 г. разъяснил, что суд вправе в судебном заседании изменить квалификацию действий подсудимого с п. «а» на п. «н» ч. 2 ст. 105 УК и наоборот, если это не ухудшает его положения и не нарушает право на защиту (не связано с существенным изменением фактических обстоятельств дела, в том числе относящихся к мотиву, цели и способу убийства, с вменением эпизодов, увеличивающих фактический объем ранее предъявленного обвинения, и т. д.). Во всех остальных случаях изменение судом обвинения с одного пункта ч. 2 ст. 105 УК на другой без возвращения дела для дополнительного расследования недопустимо. Пленум, таким образом, конкретизировал требования уголовно-процессуального закона (ч. 1 ст. 175, ст. 221, ч. 2 ст. 252 УПК РФ) применительно к делам об убийстве.
Иногда выясняется, что мотив убийства в момент предъявления обвинения был установлен неправильно, например, что убийство совершено не из корыстных, а из хулиганских побуждений. Без предъявления нового обвинения следователь и суд не вправе изменить прежнюю формулировку обвинения. Указание в обвинительном заключении или в приговоре на другой мотив убийства приведет к тому, что новое обвинение будет существенно отличаться по фактическим обстоятельствам от прежнего.
Когда предъявлено обвинение в убийстве из хулиганских побуждений (как и по любому другому мотиву, указанному в ч. 2 ст. 105 УК), оно не может быть изменено на обвинение по другим признакам (например, по признаку особой жестокости или общеопасного способа убийства). Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ отменила приговор по делу Е., действия которого судом были переквалифицированы с п. «и» (хулиганские побуждения) по п. «е» (общеопасный способ убийства) ч. 2 ст. 105 УК. Судебная коллегия указала на то, что в связи с существенным изменением формулировки обвинения Е. необходимо предъявить обвинение по п. «е» ч. 2 ст. 105 УК.
Нельзя дополнительно включать в формулировку обвинения мотив убийства. Так, Кировским областным судом были осуждены Ж. и К. за убийство Т. «из хулиганских побуждений» (такое обвинение им не предъявлялось), совершенное группой лиц. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда России признала, что областной суд вышел за пределы обвинения, нарушив ч. 3 ст. 254 УПК РСФСР (ч. 2 ст.252 УПК РФ), когда обвинил осужденных за убийство из хулиганских побуждений, совершение которого им не вменялось в вину ни предварительным следствием, ни при предании суду. Кроме того, хулиганский мотив по делу тоже не был установлен. Поэтому судебная коллегия указала, что суд необоснованно изменил формулировку обвинения в приговоре, и исключила из него осуждение Ж. и К. по п. «и» ч. 2 ст. 105 УК, оставив в остальном приговор без изменения. Новое обвинение предъявлять не было необходимости.
Равным образом нельзя в формулировке обвинения в убийстве заменить общеопасный способ или другой признак ч. 2 ст. 105 УК на любой из мотивов, названных в этой статье.
Недопустимо изменение формулировки обвинения и в том случае, когда суд приходит к выводу о совершении убийства при обстоятельствах иных, чем указано в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого. Нельзя, например, переквалифицировать действия обвиняемого (подсудимого) с п. «д» на п. «е» ч. 2 ст. 105 УК, когда оказывается, что убийство совершено не с особой жестокостью, а общеопасным способом. При этом были бы установлены новые обстоятельства убийства. Однако в том случае, когда совершение убийства общеопасным способом было включено в формулировку обвинения, но неправильно квалифицировано по п. «д» ч. 2 ст. 105 УК, это вопрос должен решаться иначе. К примеру, из постановления о предъявлении обвинения следует, что А., находясь на расстоянии 5–6 м от Е., который стоял в группе своих товарищей, произвел выстрел из ружья и убил его с особой жестокостью. В последующем действия А. могли бы быть переквалифицирован с п. «д» на п. «е» ч. 2 ст. 105 УК без предъявления нового обвинения, поскольку в формулировке обвинения в числе обстоятельств убийства, по существу, содержалось указание о совершении его общеопасным способом.
В тех случаях, когда обстоятельства, отягчающие убийство, относятся к характеристике личности обвиняемого или подсудимого (совершение лицом, ранее совершившим убийство) либо характеризуют определенным образом потерпевших (совершение убийства беременной женщины, двух и более лиц), изменение квалификации действий обвиняемого или подсудимого на какой-либо из пунктов ч. 2 ст. 105 УК повлечет изменение формулировки обвинения. Например, не может быть изменена квалификация убийства с п. «н» (неоднократность) на п. «а» (убийство двух и более лиц) ч. 2 ст. 105 УК.
При квалификации убийства по ч. 1 ст. 105 УК также может возникнуть вопрос об изменении формулировки обвинения, когда суд установит, что убийство было совершено по другому мотиву (например, не из ревности, а из мести, возникшей на почве личных отношений) или при других обстоятельствах (например, не в ссоре или драке, а в результате неправомерного применения оружия лицом, охранявшим государственное имущество, при неисполнении потерпевшим законных требований этого лица). Поскольку ч. 1 ст. 105 УК имеет единую диспозицию, то вопрос о переквалификации преступления, разумеется, не возникает, но это не значит, что формулировка обвинения может неограниченно изменяться. Здесь также подлежат применению названные выше критерии. По нашему мнению, замена мотива или обстоятельства убийства, квалифицируемого по ч. 1 ст. 105 УК, должна признаваться существенным изменением обвинения. Иное решение вопрос нарушило бы право обвиняемого на защиту.
По общему правилу, для квалификации убийства форма умысла не имеет значения. Очевидно, из этого исходила Военная коллегия Верховного Суда СССР по делу И., осужденного за убийство П., когда указала, что признание в приговоре судом совершения убийства с прямым умыслом в отличие от постановления о предъявлении обвинения, где речь шла об убийстве с косвенным умыслом, не ухудшает положения подсудимого. При этом коллегия сослалась на то, что ст. 144 и 205 УПК РСФСР (ст. 171 и 220 УПК РФ) не требуют детализации умысла, и, следовательно, указание в постановлении о предъявлении обвинения на то, что виновный действовал с косвенным умыслом, не связывает суд в его выводах о форме умысла.
Коллегия была бы права, если бы форма умысла в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого не была детализирована. В данном случае, когда в нем уже было указано о совершении убийства с косвенным умыслом, признание совершения его с прямым умыслом отягчает положение подсудимого. Совершение убийства с прямым умыслом, по нашему мнению, при прочих равным обстоятельствах является более тяжким преступлением, чем совершение убийства с косвенным умыслом.
В тех случаях, когда суд приходит к выводу о том, что совершено покушение на убийство, а в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого было предъявлено обвинение лишь в причинении вреда здоровью, следователем должно быть предъявлено новое обвинение, хотя различие может быть только в оценке формы умысла.
На практике нередко возникает вопрос о возможности изменения формулировки обвинения в убийстве на обвинение в других смежных преступлениях. Признается допустимым изменение формулировки обвинения в убийстве на обвинение в нарушении правил безопасности движения транспорта или правил дорожного движения (ч.2 и 3 ст. 263 и ч. 2 и 3 ст. 264 УК) либо изменение обвинения в покушении на убийство на обвинение в причинении тяжкого, средней тяжести или легкого вреда здоровью (ст. 111–115 УК) или в хулиганстве либо вандализме (ст. 213, 214 УК), а также обвинение в приготовлении к убийству на обвинение в оставлении в опасности (ст. 125 УК) или в угрозе убийством (ст. 119 УК).
Из названных вариантов изменения формулировки обвинения нуждается в некотором пояснении изменение обвинения в убийстве на обвинение в нарушении правил безопасности движения на автотранспорте, а также обвинения в покушении на убийство на обвинение в хулиганстве. В первом случае такое изменение допустимо, если обстоятельства дела в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого изложены таким образом, что формулировка обвинения существенно не изменится. Изменение квалификации покушения на убийство на ст. 213 УК возможно только при условии, что обвиняемому вменялось в вину покушение на убийство из хулиганских побуждений (ст. 15 и п «и» ч. 2 ст. 105 УК).
Обвинение в убийстве может быть изменено на обвинение в доведении до самоубийства. Это влечет изменение квалификации со ст. 105 на ст. 110 УК. Однако такое изменение возможно лишь при условии, если существенно не изменится формулировка обвинения.
В тех случаях, когда не установлен какой-либо из признаков, необходимых для применения ст. 110 УК, преступление может быть переквалифицировано, например, на ст. 112, 117, 125 УК, если формулировка в этой части существенно не изменяется. Без предъявления нового обвинения доведение до самоубийства не может быть переквалифицировано ни на один из видов убийства, так как убийство – более тяжкое преступление, чем доведение до самоубийства.
К четвертой группе отнесены обстоятельства, отягчающие наказание (ст. 63 УК) за убийство, причинение смерти по неосторожности и за доведение до самоубийства. В отношении убийства имеются в виду только те обстоятельства, которые отсутствуют в ч. 2 ст. 105 УК. Это, например, рецидив преступлений, привлечение к совершению преступления лиц, которые страдают тяжелыми психическими расстройствами, или малолетних, совершение преступления с использованием оружия, взрывчатых, ядовитых и т. п. веществ, в условиях чрезвычайного положения, с использованием доверия, оказанного виновному, или форменной одежды, либо документов представителей власти. В отношении причинения смерти по неосторожности доведения до самоубийства отягчающими могут оказаться любые из обстоятельств, указанных в ст. 63 УК. Все они должны быть приняты во внимание судом при назначении наказания. Суд с их учетом вправе назначить более строгое наказание, так как они свидетельствуют о повышенной опасности совершенного преступления и личности виновного. Поэтому когда возникает необходимость изменить формулировку обвинения, она может быть изменена только при предъявлении нового обвинения. Здесь, несомненно, речь идет о более тяжком обвинении, которое в то же время будет существенно отличаться от первоначального и по фактическим обстоятельствам.
Из обстоятельств, указанных в ст. 63 УК, исключение, по нашему мнению, необходимо сделать лишь для такого обстоятельства, как «неоднократность преступлений, рецидив преступлений». И это подтверждает практика применения нового УК. Первое из этих обстоятельств является квалифицирующим, и здесь вопрос ясен – п. «н» ч. 2 ст. 105 УК никогда не может быть включен в формулировку обвинения без предъявления обвинения по существу. Что касается особо опасного рецидива преступлений, то он не является квалифицирующим признаком ч. 2 ст. 105 УК. Но и в этом случае Верховный Суд РФ считает, что особо опасный рецидив (мы полагаем, любой рецидив, упомянутый в ст. 18 УК) не может быть включен в обвинение без предъявления. Так, П. был осужден Кировским областным судом по п. «в», «з» и «к» ч. 2 ст. 105 УК со ссылкой на ч. 2 ст. 68 УК, усиливающую наказание за рецидив. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РФ с учетом того, что в постановлении о предъявлении обвинения П. о наличии в его действиях особо опасного рецидива ничего не говорилось, определила: указание об особо опасном рецидиве и о назначении наказания по правилам ч. 2 ст. 68 УК из приговора исключить, а с учетом тяжести совершенного П. преступления меру наказания оставить без изменения.[95]
Что касается сведений о прежней судимости (этот вопрос на практике возникает), то в тех случаях, когда данное обстоятельство устанавливается после вынесения постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого по делу об убийстве, необходимость предъявления нового обвинения не возникает, если прежнее преступление не связано с совершенным убийством и упоминание о нем не включено в формулировку обвинения в обвинительном заключении и в приговоре.
Пятая группа включает обстоятельства, которые способствуют уяснению отдельных деталей убийства, причинения смерти по неосторожности и доведения до самоубийства, а также условий, в которых преступление было совершено. В их числе: предварительная обдуманность убийства, равнодушие окружающих при доведении до самоубийства и при убийстве в момент совершения преступления, отношения обвиняемого с потерпевшим, повреждения, от которых непосредственно наступила смерть потерпевшего, и др. Изучение практики показывает, что такие обстоятельства нередко включаются в формулировку обвинения по делам о преступлениях против жизни, хотя все они не имеют самостоятельного значения для квалификации и не относятся по закону к обстоятельствам, отягчающим ответственность. При таком положении включение их в формулировку обвинения не должно бы влечь предъявления нового обвинения. Однако данный подход был бы формальным. Некоторые из такого рода обстоятельств могут свидетельствовать о повышенной опасности действий подсудимого либо привести к существенным отличиям нового обвинения от первоначального. Например, если включить в формулировку обвинения указание о том, что обвиняемый (подсудимый) длительное время готовил убийство, то это, с нашей точки зрения, ухудшит его положение, так как против такого обвинения он не защищался.
Таким образом, изменение обвинения в убийстве, причинении смерти по неосторожности и доведении до самоубийства обязывает следователя, прокурора и суд тщательно проанализировать обвинение по отдельным его частям и в целом, сопоставить новую и прежние формулировки и только после этого с учетом конкретной специфики обстоятельств дела решить, является ли новое обвинение более тяжким или существенно отличающимся по фактическим обстоятельствам от первоначального. Правильное решение этих вопросов способствует индивидуализации ответственности лиц, совершивших преступления против жизни, а также квалификации их в соответствии с точным смыслом ст. 105–110 УК.