© E. San, 2016
ISBN 978-5-4483-5769-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пахнет серой, и кислорода становится всё меньше. Этот чёртов огонь… Он повсюду. Почему палач не замолкает, хватит! Реши же, наконец, нашу судьбу.
Его серо-голубые глаза всплывают в моём воспалённом сознании, холодные, словно дикая морская стихия. Эта ухмылка, полуулыбка, которой он меня, бывало, одаривал.
Нечем дышать. Голова кружится и, кажется, я уже не чувствую своего тела. Зловоние, духота, каждый вдох мне делать всё труднее и труднее, как будто изнутри режет на части тонкое лезвие.
Я потеряла родителей, потеряла Его и теперь теряю своих друзей…
А может, я уже перемещаюсь туда?
Что меня ждёт? Пытки и огонь? Может, там не так страшно, как описывают у нас на Земле? Мысли путаются в голове.
Как тут странно пахнет, серой…
Так, не плакать. Держись! Возьми себя в руки! Не стоит показывать им свой страх!
Какие же они страшные…
Что там? В аду? Буду ли я что-нибудь чувствовать?
Огонь, он везде…
Я устала, как же я устала…
Мне уже всё равно, что будет…
Глаза закрываются, хочется спать…
Сон! О, это я просто спала. Кажется, слышу голос Джея, он трясёт меня, умоляет не засыпать. Но это же глупо, сон – это лучше, чем ад. Или нет?..
Всё, это конец?..
***
Наверное, моя история покажется вам нелепым вымыслом. Мне и самой временами кажется: я сошла с ума или это дурной сон. В то, что произошло, сложно поверить нормальному и адекватному человеку. Но давайте всё же представим: у нашей реальности нет границ, и самое невозможное, самое тайное или жуткое вполне может стать настоящим, действительным.
Глава 1
Я зеваю, потягиваюсь так, что косточки начинают хрустеть – ужасно затекли ноги. Открываю глаза и ничего не понимаю. Так, я лежу на полу, а не в своей кровати, и я бы даже добавила, что и пол не мой. Странно! Либо я всё ещё сплю, либо родители сделали за ночь ремонт в комнате. Где это я? Какое странное ощущение тела: как будто бы не моё, плохо слушаются руки и ноги. Так, раз, два, три – соберись! Что на мне? Это не моя пижама – на мне белый балахон. Я попыталась рассмотреть себя. По телу пробежали мурашки. И кто, интересно, меня переодел? Что здесь происходит?
– Есть тут кто-нибудь? Эй! Ау-у!
Тишина. Даже эха нет. Подумаем. Это не моя комната! Моя спальня маленькая, в серо-голубых тонах, а это, скорее, какой-то зал, огромный, просторный и весь белый! Без окон и дверей, просто длинный белый коридор. Как будто бы изолированная комната для экспериментов. Воображением я не обделена, поэтому чувствую: чем больше я здесь нахожусь, тем более изощрёнными будут варианты моего пребывания. Ламп я тоже не нашла, свет шёл отовсюду: от стен, пола, потолка, вся комната, казалось, излучала это сияние! Уже начинает болеть голова от его избытка.
Итак, я не сплю. Подергала себя за волосы, пощипала руку и легонько ударила по щеке. Комната не изменилась, и я, к моему сожалению, не проснулась.
В голове созрела нелепая мысль. Они со мной бы так не поступили! Я всегда веду себя хорошо, и оценки средние, и плохих привычек у меня нет. Психиатрическая больница? Ещё один чудовищный вариант моего нахождения здесь, почему-то это место у меня именно с ней и ассоциировалось, всему виной слишком частый просмотр фильмов. И что же послужило причиной моего изгнания из общества? В каком-то смысле я идеальный ребенок. Что я могла сделать не так? Мои родители, конечно, немного отличаются от других семейных пар, но они точно меня любят. Устроила себе вчера «загрузочный день» колой, чипсами и макдаком, не большой и грех-то, конечно, мама фанат здорового питания!.. Стоп: вроде, вчера, а может – и не вчера? Когда же это было? Не помню, в голове просто каша. Знаю, кто я, кто мои родители, где живу, но ничего другого вспомнить не могу. Что было вчера, позавчера?! Меня начинает охватывать паника. Есть, конечно, вариант с пришельцами, но мне уже самой смешно от этого предположения. Не верю в существование внеземных цивилизаций, хотя бы пока сама их не увижу воочию. Нет, конечно, я понимаю, что мы не одни во Вселенной…
Я прошлась по комнате по кругу несколько раз, потрогала стены, прощупала, кажется, каждый сантиметр этой белоснежной громадины – нигде нет никакой выемки. Как я могла здесь оказаться? Должен быть какой-нибудь проход! Около получаса я изучала стены – не из бетона, холода не чувствовалось, не из картона, попробовала стукнуть кулаком, даже звука никакого не раздалось, как такое может быть? Идеальные, по-другому никак не скажешь. Немного устав от пустого созерцания, я села на пол и прислонилась плечом к стене. Решила просто посидеть и подождать чего-нибудь или кого-нибудь, что-то всё равно должно произойти – или я умру сидя здесь.
Недавно смотрела фильм с моим любимым и неподражаемым актером Джимом Керри «Аферисты Дик и Джейн». В памяти всплыли слова из песни в начале этой кинокартины, точнее, как исполнял её герой Джима. Актер пел её с таким воодушевлением, я ещё потом долго ходила и пыталась подражать его стилю.
И я начала тихонечко подвывать эту мелодию, пыталась даже жестикулировать так, как в фильме. Это действие хоть немного меня успокоило. Делать мне всё равно было нечего: как здесь оказалась, непонятно, и спросить не у кого. Сидеть в тишине – не лучшее средство.
– Да, пение – это не твоё, – раздался голос за моей спиной, спокойный грубоватый, но принадлежал он женщине. Я вздрогнула.
– Господи, хоть бы звук издали какой-нибудь, могла и разрыв сердца получить! – я развернулась к ней.
– Не поминай имя Господа всуе, – процитировала мне строчки из Библии девушка. Я ничего не ответила и молча принялась её разглядывать. Брюнетка, на вид лет тридцать, может, чуть больше, женский возраст как-то сложно угадать. Ухоженная, красивые узкие карие глаза, тонкий нос и губы, всё выглядело гармонично. «Миловидная внешность», – вынесла я свой вердикт после тщательного осмотра.
Одета в классический строгий костюм: юбка и пиджак, всё белого цвета. Если б не чёрный пучок на голове, эта комната просто поглотила бы её. Похожа на учительницу младших классов.
– Меня зовут Клара, и я фасовщик, – протянула брюнетка.
Повисла пауза. Фасовщик? Я на складе? Может, мне послышалось?
– Кто? – переспросила я.
– Фасовщик, – спокойно повторила Клара, – я расфасовываю души людей и отправляю их на суд или прямиком в ад.
– Хах, – вырвался у меня нервный смешок, – сегодня что, первое апреля? Мои одноклассники заплатили вам, чтобы вы меня разыграли? Напоили меня каким-нибудь снотворным, переодели… Здесь спрятана где-то камера, всё это снимут и выложат в сеть, – чем больше я говорила, тем чётче осознавала, что произношу глупость. Кто будет так тратиться на розыгрыш, арендуя помещения и оплачивая актера? Они могут поиздеваться надо мной и без особых затрат. Ерунда! – Как вы здесь оказались? Я была одна, дверей нет! Как я здесь оказалась? Какое сегодня число? Почему я ничего не помню? – я уже срывалась на крик, меня лихорадило, вопросов появлялось всё больше и больше, а ответов нет!
– Успокойтесь, вдохните глубоко, – тем же монотонным голосом сказала Клара, – это небольшой шок, такое бывает. Это просто стадия осознания, когда души ко мне попадают, у них всегда куча вопросов. Хм-м, хотя нет, бывают и тихие, спокойные, но это, к сожалению, в наше время редкость. Вас разбаловали.
Она стоит и улыбается мне своими белоснежными зубами. Как так? Что всё это значит? Мне хочется наорать на эту женщину, схватить её за плечи и тряхнуть хорошенько. Это, видите ли, её работа! Это небольшой шок?! Это идиотизм, я бы сказала! «Это всё нереально», – успокаивала я себя.
Я не могла… это слово даже в мыслях произнести не могу. Мне кажется, если я скажу это вслух, я… я, не знаю, потеряю сознание.
– Можно мне домой? Отпустите меня, пожалуйста! Я ничего плохого не сделала, – я почти шептала.
Это всё страшный сон? На руке уже синяк от пощипывания, но я никак не просыпаюсь! Ужас! Сердце колотится с бешеной скоростью, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. Ладони начали потеть, я вытираю их об свою странную одежду. Неужели это реальность? Мои размышления прервал будничный голос Клары:
– Сейчас я достану твоё дело, и посмотрим, кто ты у нас: ангелочек или проказница, – она нажала на одну из стен, и из появившегося проёма выехали стол со стулом из массива дуба.
Клара села за стол, выдвинула ящик и достала из него какую-то коробку. Дело? Какое дело? Школьное? Нет, вряд ли, зачем оно ей.
Я умерла. Умерла. Умерла. От этих слов внутри меня всё сжалось в комок. Как??? Как можно умереть и не помнить об этом? Может, так у всех? Мы не понимаем, что умерли, и сразу оказываемся здесь? Но почему я не помню, что было вчера? Последствия перехода в другой мир?
Я пытаюсь напрячь память, но ничего не выходит. Я знаю, что я – Ясмина Розенберг, мне восемнадцать лет. Я старшеклассница, живу в городе Нью-Йорк. У меня есть любящая семья. Но я никак не могу вспомнить, что было до того, как я оказалась здесь. Может, меня машина сбила? Или я стала жертвой ещё какого-нибудь другого несчастного случая? Мне хотелось спросить у Клары, почему я ничего не помню, но женщина уткнулась в толстенную папку, которую она извлекла из коробки, и, кажется, вообще напрочь забыла, что я стою перед ней.
Я всего-то прожила 18 лет, и такая большая папка? А если бы мне было 95? Мне стало смешно. Я представила, сколько бы времени потребовалось этой фасовщице, чтоб всё просмотреть. Глупость – эти документы! Что в них? Записи учителей? Справки? Штрафы? Так я вроде никого не убивала, не грабила, не мучила; «вроде» – потому что я уже не доверяла на сто процентов своей памяти. Воспоминания начали обволакивать мой разум, я вернулась в недалекое прошлое.
Вот она я, тихая, спокойная, неприметная, иду по школьному коридору, никто на меня не обращает внимания. Я была самой рядовой девушкой. Не была красавицей, но и уродиной не назовёшь, одним словом – обычная. Успеваемость средняя, учёба – подработка – дом. Ни друзей, ни подруг, и парня нет. Почему так получилось? В школе меня патологически не замечали. Я была пустым местом. Никто со мной не разговаривал. Надо мной не издевались, нет, но иногда я думала, что лучше б толкали и обзывались, чем просто не видели. Когда живёшь долгое время с таким ощущением, начинаешь и вправду думать, что ты невидимка.
– Ну, смотрю, спокойная жизнь у тебя была? – возвратил меня в реальность голос Клары. – В этом деле описаны все твои поступки: как хорошие, так и плохие, самое основное, чтобы я имела представление, что же за личность передо мной.
Я молчала, глядя прямо ей в глаза.
– Чего же тебе не хватало? – продолжала она.
«Внимания? Смелости?» – пронеслось в моей голове.
– Молчишь? – фасовщица хмыкнула. – Я вас не понимаю, нет, серьёзно! В восемнадцать – вся жизнь впереди. Столько возможностей, столько вариантов прожить достойно свою жизнь. Почему вас тянет на уничтожение?!
Какое уничтожение? О чём она?
– Почему ты покончила с собой? – глядя на меня в упор, спросила Клара, тряся листом бумаги в руках. – Можешь не отвечать, конечно, если не хочешь. Тогда поставим тут прочерк, – она что-то черканула на слегка мятом и пожелтевшем «клочке моей жизни».
Как будто чужой голос во мне произнес: что она спросила? «Почему ты покончила с собой?» Что? Меня как будто молнией ударило, руки, ноги одеревенели. Дыхание стало тяжёлым, всё тело пробрала дрожь. Как? Когда? Мне хочется плакать, громко, навзрыд. Слёзы начали наворачиваться на глаза.
– Я не делала этого! – вырвалось у меня.
– Конечно, наверное, ты дверью ошиблась, у нас тут все такие! Хватит слезы лить! Наворотят дел, а потом ноют стоят! У меня дел невпроворот, деточка! Так что уймись, – с раздражением в голосе сказала брюнетка. – Тут поезд с рельсов сошел в Варшаве. Ужас, ещё делегацию хлюпиков слушать – «я не готов», «моё время не пришло», как будто это им решать, – фыркнула Клара.
Пока она ругалась, я вытерла рукавом балахона нахлынувшие слёзы. Как я могла покончить с собой? Я не могла этого сделать, но ведь так записано в моём деле, значит, получается, что могла. Это какая-то ошибка! Они меня, наверное, с кем-то перепутали! Иного объяснения я не могу дать. Верить в то, что я умерла, мне не хотелось, а уж тем более – покончила с собой, это вообще за гранью реальности!
– Ты знаешь, что происходит с самоубийцами? Куда их отправляют? – у меня как будто резко испортился слух. Вопрос я услышала, словно через вату в ушах.
– В ад, – эхом разнеслись по залу мои слова. Мне казалось, что всё это происходит не со мной. Сейчас, сейчас я проснусь! Открою глаза, и я у себя в комнате. Спущусь по лестнице в столовую, обниму и крепко-крепко поцелую маму. Папа будет как всегда опаздывать на работу и на бегу чмокнет меня в лоб…
Я посмотрела на Клару: она ещё что-то мне говорила, но я уже не слышала ни единого слова.
Я умерла – это факт, как и факт то, что я самоубийца. Мне не хотелось в это верить, но как иначе объяснить: эту странную комнату и эту женщину. Я уже на руке поставила огромный синяк, но не проснулась. Факт, что я сейчас окажусь там, показала я сама себе пальцем вниз. Всё не по-настоящему! Ну, а как уходят из жизни? Нас же в школе не готовят к тому, что вот если вы умрёте, то попадете в комнатку к тёте. Она достанет папочку с вашим делом, не пугайтесь, всё нормально, так и должно быть…
Не знаю, как долго я стояла с вытянутым пальцем и с отстранённым выражением на лице, но слух вернулся ко мне внезапно: я услышала хлопок, это Клара закрыла мою папку. Я подняла глаза и увидела рядом с брюнеткой мужчину. Как они здесь появляются? Наверное, пришёл забрать меня в преисподнюю. Правда, он не выглядел зловеще, а, скорее, как-то даже героически. Мужчина был высок, выше, чем я или Клара, если я где-то пять с половиной футов, значит он – футов семь. Крепкое телосложение, тёмные волосы, небольшая бородка, карие глаза, во взгляде было столько тепла, нежности и доброты. Я смотрела ему в глаза, пока он разговаривал о чем-то с Кларой, а по телу разливалось тепло. Одет он был в доспехи, не полностью, сам в белой рубахе, а на груди панцирь, так вроде эта штука называется, хотя я могу ошибаться.
– Нет, – громко взвизгнула Клара, – это против правил. Она самоубийца – это самый страшный грех. Её ожидает дорога в ад на тысячи лет. Он же сам так решил, – понизила голос фасовщица и показала пальцем вверх.
– Это и есть Его решение, – мягко, с полуулыбкой сказал мужчина.
Какой приятный у него оказался голос. Уж лучше я буду смотреть и слушать их, чем погружаться в свои страшные мысли. Отсрочка неизбежного, как сказала бы моя мама. Мама! Как они там? Спокойно, приказала я себе.
– Но как? – кажется, наша стойкая брюнетка растерялась, она просто стояла и хлопала ресницами. «Похоже, что-то у неё идёт не так, как надо», – злобно подумала я, и уже пожалела, что не слушала, о чём эти двое спорили. Мне стало полегче, когда брюнетка переключилась на мужчину; конечно, я понимала, что оттягиваю свою погибель, но мне было лучше так – как можно дольше находиться здесь.
– Габриэль, ты хочешь сказать, что заберёшь эту девчонку с собой? Да ты же мне опять весь отчёт испортишь! – Клара уже сорвалась на крик.
О Боже, сердце моё заколотилось от радости: «заберёшь с собой» – эта фраза зависла у меня в голове. «Я согласна!» – хотелось крикнуть мне, но я сдержалась. Куда угодно, только не в ад, а потом я сбегу. Сбегу, уж поверь, и найду способ вернуться домой! Должен быть какой-нибудь вариант. Габриэль – вот имя моего спасения.
– Я тебе уже всё объяснил, – мужчина прервал поток моих мыслей. – Если есть какие-нибудь вопросы, иди ко Всевышнему. Я повторяю, этого Его решение, не моё, – так же спокойно произнёс он.
Что-то смутно знакомое всколыхнулось в моей памяти. Так-так, Габриэль, есть такой архангел. Это я точно знала, потому как каждое воскресенье, лет до пятнадцати, мы ходили в церковь, там пели и читали псалмы, а также слушали библейские сказания. Как же, самые знаменитые архангелы – Михаил, Габриэль. Если я умерла, значит, значит… ничего это может не значить. Мало ли Габриэлей в загробной жизни? Может, у них это распространённое имя, как у нас Джон или Роберт. Я снова отвлеклась, а спор у них продолжается, надо послушать.
– Ладно, делайте как хотите, – кипела от негодования Клара, – мне всё равно! У меня ещё этот дурацкий поезд!
Она резко вскочила из-за стола, кинула папку обратно в ящик и с силой захлопнула его. Потом подняла голову и с ненавистью посмотрела на меня, как будто бы я была во всём виновата.
– Тебе повезло, соплячка! – сквозь зубы произнесла она. – Иди и больше не попадайся мне на глаза!
Её всю просто трясло от злости. Ну а я молча стояла, мне что теперь, в преисподнюю проситься, лишь бы поднять ей настроение?
– Прощайте, было приятно познакомиться, – как можно более вежливо сказала я.
Габриэль подошёл ко мне, взял за руку и повёл к дальней белоснежной стене. Коснулся её рукой, и появился высокий дверной проём; вот так, похоже, все мы здесь и оказались. «Двери» открывались от нажатия рукой этих людей, на мои прикосновения стена не реагировала. Кто же они, интересно.
Я в последний раз обернулась назад, посмотрела на прямую фигуру Клары. Что меня ожидает там, впереди, я понятия не имела. Единственное, что я сейчас осознавала: горящие котлы на время отменены. А что делать дальше, я решу. Найду способ вернуться домой! Я вздохнула полной грудью и шагнула вслед за Габриэлем.