Посвящение
В большинстве своём люди, которые пришли ко мне учиться, сделали это потому, что слышали лично обо мне, о моей репутации учителя медитации, тибетского ламы. А сколько людей пришло бы, столкнись мы впервые на дороге или в каком-нибудь ресторане? Такая встреча очень немногих побудила бы изучать буддизм и медитацию. Людей, кажется, скорее вдохновляет тот факт, что я – учитель медитации из экзотического Тибета, одиннадцатое воплощение Трунгпа тулку.
И вот люди приходят ко мне в поисках посвящения, посвящения в буддийское учение и в сангху, т. е. общину людей, практикующих путь медитации. Но что же в действительности означает посвящение? Существует давняя великая традиция передачи мудрости линии буддизма от одного поколения медитирующих к следующему, и эта передача связана с посвящением. Но что же это такое?
Кажется, полезно проявить в этом вопросе некоторый цинизм. Людям хотелось бы получить посвящение – хотелось бы стать членом некого клуба, получить титул, приобрести мудрость. Лично я не желаю играть на людских слабостях, на желании людей получить нечто экстраординарное.
Есть люди, которые купят картину Пикассо просто из-за имени художника, заплатят тысячи долларов, не размышляя, является ли то, что они покупают, истинным произведением искусства. Они покупают отзывы о художнике, его имя, принимая репутацию и молву за гарантию художественной ценности. В таком действии нет обоснованной разумности.
Или может случиться так, что какой-то человек вступает в некий клуб, получает посвящение в особую организацию, потому что чувствует себя изголодавшимся, ничего не стоящим. А группа является сытой, богатой, и ему хочется, чтобы кто-то подпитал и его. Он получает пищу, становится упитанным, как он и ожидал. Но что же дальше? Кто кого обманывает? Не себя ли самого обманывает какой-нибудь гуру, раздувая своё эго? «У меня огромная толпа последователей, и все они получили посвящение». Или же он обманывает своих учеников, приводя их к убеждению, что они стали более мудрыми и более духовными просто потому, что вступили в его организацию и получили удостоверения монахов, йогинов или какие-то иные титулы? Можно получить так много разных титулов; но разве эти названия, эти удостоверения приносят нам хоть какую-нибудь реальную пользу? Как вы думаете? Будем смотреть фактам в лицо: получасовая церемония не приводит нас к следующей ступени просветления. Я лично испытываю огромную преданность и доверие к буддийской линии и силе учений, но не в такой же простодушной форме.
Мы должны подходить к духовности с обоснованной разумностью. Если мы идём слушать какого-то учителя, нам не следует позволять себе увлекаться его репутацией и харизмой; нам необходимо должным образом пережить каждое слово его лекции, каждый аспект той техники медитации, которой он учит. Мы должны установить ясные и разумные взаимоотношения с учением и человеком, который нас учит. Такая разумность не имеет ничего общего с чрезмерной эмоциональностью или идеализированием гуру, ничего общего с легковерным приятием впечатляющих рекомендаций, со вступлением в какой-то клуб, способный обогатить нас.
Дело не в том, чтобы найти мудрого гуру, у которого можно купить или украсть мудрость. Истинное посвящение означает честные и открытые взаимоотношения между нами и духовным другом. Поэтому нам нужно сделать некоторое усилие, чтобы обнажить самих себя и свой самообман. Мы должны покориться и раскрыть неприглядные и грубые качества своего эго.
Санскритский эквивалент слова «посвящение» – абхишека, что означает «окропить», «излить», «помазать». А если есть излияние, то должен быть и сосуд, куда можно излить нечто. Если мы действительно преданно стремимся раскрыться перед духовным другом должным образом, всецело, если мы становимся сосудом, куда может излиться общение, тогда гуру тоже раскроется – произойдёт посвящение. Таково значение понятия «абхишека», или «встреча двух умов» – учителя и ученика.
В таком раскрытии нет заискивания, попыток понравиться духовному другу или произвести на него благоприятное впечатление. Это скорее похоже на ситуацию, когда врач понял, что ваши дела плохи. Он забирает вас из дома, если нужно – насильно, и делает операцию, не применяя при этом обезболивания. Возможно, вы сочтёте такой способ жестоким и болезненным, однако впоследствии вы начнёте понимать, как дорого стоит подлинное общение, подлинное соприкосновение с жизнью.
Денежные пожертвования на какое-нибудь духовное дело, физическое служение, оказываемое конкретному гуру, – ничто из этого не означает, что мы на самом деле посвятили себя раскрытию. Более вероятно, что все эти обязательства просто являются способом доказать, что мы стоим на стороне «правого дела». Гуру кажется мудрой личностью; он знает, что делает, и нам хотелось бы оказаться на его стороне, на стороне добра, на безопасной стороне, чтобы обеспечить себе благополучие и успех. Но как только мы присоединились к его стороне, стороне здравомыслия, устойчивости и мудрости, мы, к своему удивлению, обнаруживаем, что нам совершенно не удалось обезопасить себя, потому что мы посвятили этому лишь наш фасад, наше внешнее обличье, наши доспехи. Мы себя не посвятили целиком и полностью.
Тогда мы вынуждены раскрываться сзади. С ужасом мы обнаруживаем, что нет места, куда можно было бы убежать и укрыться. Нас застигли в тот момент, когда мы прячемся за фасадом, мы обнажены со всех сторон, с нас сорваны все доспехи и вся защита, которые мы носили. Больше негде спрятаться. Какой ужас! Всё раскрыто: и наше мелкое притворство, и наше самомнение. В этот момент мы можем осознать, что наши неуклюжие попытки натянуть на себя маску всегда были бессмысленными.
И всё же мы пытаемся дать разумное объяснение этой болезненной ситуации, найти какой-то способ предохранить себя, истолковать наше затруднительное положение таким образом, чтобы удовлетворить эго. Мы смотрим на своё положение, рассматриваем его и так, и эдак; наш ум оказывается чрезвычайно занят. Эго обладает своеобразным профессионализмом, оно невероятно действенно. Когда мы думаем, что работаем над продвижением вперёд, пытаясь очистить и опустошить себя, оказывается, что на самом деле мы движемся назад, стремясь обезопасить и заполнить себя. Путаница продолжается и усиливается до тех пор, пока мы в конце концов не обнаружим, что полностью растеряны, утратили почву под ногами, что у нас нет ни исходного пункта, ни середины, ни конца, поскольку наш ум настолько переполнен нашими собственными защитными механизмами, что единственной альтернативой для него остаётся сдаться и не вмешиваться. Наши остроумные решения и мудрые идеи не приносят никакой пользы, потому что мы переполнены невероятным множеством идей; мы не знаем, какие из них выбрать, какие из них снабдят нас наилучшим способом работы над собой. Наш ум загромождён выдающимися, интеллектуальными, логичными, научными и хитроумными предположениями. Но их оказывается так много, что мы не можем сообразить, какое из них принять.
В конце концов мы могли бы отбросить все эти сложности и просто дать возможность проявиться пространству, просто прекратить прилагать усилия. Это и есть тот момент, когда действительно имеет место абхишека – окропление и излияние, – потому что мы оказываемся открыты, мы по-настоящему отбрасываем все попытки что-либо сделать, отбрасываем всю свою занятость и загромождённость. Наконец-то мы вынуждены по-настоящему остановиться, а это случается с нами так редко!
Мы располагаем огромным множеством защитных механизмов, сформированных из тех знаний, которые мы получили, из книг, которые мы прочли, из переживаний, которые мы испытали, из мечтаний и фантазий, которые нам пригрезились. Но в конце концов мы начинаем задаваться вопросом: что же в действительности значит духовность? Или это просто попытки быть религиозными, благочестивыми и добрыми? Или это стремление узнать больше, чем знают другие люди, узнать больше о смысле жизни? Что такое духовность на самом деле? Нам всегда доступны знакомые теории и доктрины нашей традиционной религии, но каким-то образом они дают не те ответы, которые мы ищем; они оказываются слишком уж неэффективными, неприменимыми. Поэтому мы отходим от доктрин и догм той религии, в которой были рождены.
Конец ознакомительного фрагмента.