Премудрость нашего спасения. О святых священнодействиях и таинствах церковных (Святитель Симеон Солунский, 1856)

О святых священнодействиях и таинствах церковных

Клирик:

– Получив уже от вас наставление об истинной вере, мы просим объяснить нам и смысл церковных Таинств: сколько их и какие они, а также в чём сила каждого из них и что мы получаем через их посредство.

Архиерей:

– Брат! То, чего ты просишь, выше сил моих. Знай же, что только понуждаемый любовью к вам, я перешёл пределы самоуглубления и смирения, дабы говорить для вашей пользы. Я утешал себя лишь тем, что всё, о чём говорил, извлекал из божественных писаний. Точно так же и теперь: поскольку ты желаешь узнать о Таинствах Церкви, я скажу тебе о них в меру того, что смогу по долгу любви. Ты же, если сумеешь извлечь какую-то пользу из моих слов, не останавливайся, но ищи людей, имеющих ум более высокий и чистый, и задавай вопросы им. Так ты сможешь поистине получить желаемое.

Клирик:

– Благодарим тебя, отец, ведь ты дал нам так много уроков смирения. Да даст нам Господь, по твоим святым молитвам, не думать… более, нежели должно думать, но думать скромно[1].

Наставь же нас, просим тебя, и о Таинствах.

Архиерей

– По настоятельной вашей просьбе я скажу о них во имя Христово. Существуют, как говорит Исаия[2], семь даров Духа и семь Таинств церковных, совершаемых Духом. Таковые суть: крещение, миропомазание, причащение, священство (χειροτονια), брак, покаяние и елеосвящение (ελαιον αγιον). Кратко я скажу о каждом из них, хотя, толкуя ранее Божественную литургию, мы их уже касались.

Крещение возрождает нас Духом Святым. Возрождает потому, что некогда мы наше первое рождение, бесстрастное, погубили и теперь зачинаемся в беззакониях, и как сказано псалмопевцем Давидом, во грехах рождает каждого из нас матерь наша[3].

Миропомазание полагает первую печать и восстанавливает образ Божий, повреждённый в нас через преслушание. Точно так же оно возрождает в нас благодать, которую Бог вдунул в душу человеческую. Миропомазание содержит в себе силу Духа Святого. Оно – сокровищница Его благоухания, знамение и печать Христовы.

Причащение соединяет нас с Самим Владыкой, и мы на самом деле становимся в этом Таинстве причастниками Самого Тела Его и Крови. Мы через пищу сделались смертны, и ниспали из рая, и отделили себя от Бога, а теперь через причащение снова принимаем жизнь вечную. Таким образом освобождаясь от тления, мы соединяемся с бессмертным Богом, Который ради нас стал смертным в воплощении.

Рукоположение сообщает человеку власть и силу Создателя. Без Него не могло бы существовать ничто, что существует. Он Сам приходил на землю, чтобы и нас возвести к жизни блаженной. И вот эту-то силу Свою, возносясь от нас, даровал Он нам через установленное Им священство. Благодаря этому теперь у нас совершаются священнодействия, ибо без священников они невозможны.

Так, когда-то поставив нас над всеми тварями, теперь Он делает нас через священство распорядителями высших благ. Об этом псалмопевец говорит: поставиши я князи по всей земли[4]. Ибо Господь вручил нам ключи от Неба.

Брак установлен Богом из снисхождения Его к нам ради рождения детей. Этот дар неотменим до скончания нашего тленного мира. Ибо не хотел Бог, чтобы мы зачинались как бессловесные и в нечистоте похоти. А поскольку мы добровольно подпали смерти, Он попустил, чтобы преемственность рода совершалась у нас таким же образом, как у зверей, дабы мы знали глубину нашего падения. И так будет до тех пор, пока нетленный и умерший за нас и воскресший Бог не воскресит и не сделает бессмертным наше естество. Ради этой цели Он Сам и благословляет брак, чтобы не оставалось без благословения начало нашей жизни.

Покаянием мы исправляем всё новые и новые грехи наши. Дар покаяния дан нам потому, что после крещения нет иного способа призвать нас ко спасению, кроме подвигов и трудов, кроме обращения <ко Христу> и слёз, кроме исповедания прегрешений и удаления от зла. К этому дару особенно приближается чин монахов, как постоянный залог покаяния.

Святой елей, как священнодействие и образ Божественной милости, дан Богом во очищение и освящение для тех, кто хочет избавиться от грехов. Поэтому святой елей и оставление грехов дарует, и болезни исцеляет, и присутствует в освящении. Всё это дал нам Иисус Христос и передали нам, по воле Его, божественные Его ученики. Поскольку природа наша двойственна: мы состоим из души и тела, постольку и священнодействия, которые Он даровал нам, имеют две стороны. И Сам Он сделался для нас двояким, пребывая истинным Богом и сделавшись истинным человеком. Точно так же Он благодатью Святого Духа освящает наши души, а чувственными же водой, и елеем, и хлебом, и чашей, и всем прочим, что освящается Духом, освящает тела наши и дарует нам всесовершенное спасение.

Для того чтобы сделать нас совершенными, такими, какими создал, Бог воскресит умерших и восставит те тела, с которыми мы жили и действовали, дабы приняли мы воздаяние по делам нашим. И когда Он воздвигнет нас совершенными (ибо ничего Он не создал напрасно), тогда не оставит и тел наших в тлении. Потому что Он сотворил всё для бытия и не хочет, чтобы погибло что-нибудь.

Он – Бог совершенный, и единый истинно Сущий, и ради нас сделавшийся подобным нам человеком. Для этого Он принял тело с душою словесной и разумной, чтобы и наши словесные души очистить и наполнить благодатью Святого Духа, а наши тела освятить и сделать нетленными. Для того-то и даровал Он нам Таинства, которые имеют два <особых> свойства. С одной стороны, Таинства эти совершаются видимым образом, но творятся Святым Духом. С другой, они предназначены сообщать душам и телам Божественную благодать.

Передал Он нам всё это не только словом, но и самим делом. Бог-Слово, по человеколюбию Своему воплотившись, на Самом Себе явил действие Таинств, и сделался для нас началом благ, дабы мы, став Ему своими, от Него как от источника заимствовали эти духовные блага.

Для того именно Он и вочеловечился, чтобы мы соединились с Ним и освятились через Него. Ибо Он – то же самое Слово Божие, Которое и создало нас в начале и потом вновь воссоздало по благоволению Бога-Отца и содействием Святого Духа. Всё сотворивший Бог-Троица обо всём и промышляет, а особенно о нас, падших. Ибо нас Он удостоил наибольшей из всех видимых тварей чести, создав человека по образу Божию. И вот Слово – живой образ, и печать, и сияние Божие – приемлет в собственную Ипостась наше словесное естество, созданное по образу Его. И обновляет именно в нас, а не в какой-либо иной твари, так как это невозможно.

Клирик:

– Но неужели, владыка, этого не мог бы для нас сделать, скажем, Ангел?

Архиерей:

– Никоим образом. Ибо всякая тварь ограниченна, и не вездеприсуща, и по природе своей не имеет силы подавать спасение. Что же касается благодати, то Ангел, если бы и подавал благодать, служа её орудием, не мог бы действовать на всех, будучи ограничен. Точно так же он не мог бы воссоздать тех, которые пали прежде. Да и как бы он мог даровать жизнь, сам по природе своей не будучи жизнью? Или как бы он сам оставался неизменяемым, не будучи таковым по природе? <Вспомним>, что некоторые из ангелов пали, а ведь они не были соединены с плотью. Только Само присносущее Слово, неизменяемое по Своей природе, вечно живущее с живым Отцом и с животворящим Духом, должно было соединиться с нами, смертными, чтобы остановить наше тление и чтобы истинная вечная жизнь отогнала от нас смерть и насадила в нас бессмертие.

Будучи вездесущим и вечным, Бог силен спасти и тех, которые умерли прежде Его пришествия, и тех, которые уверовали в Него во время Его земной жизни, а также и тех, которые уверовали и после сего, тех, которые веруют ныне, и тех, которые уверуют до скончания века, – всех Бог силен спасти через Свои Таинства и Своих служителей, имеющих Его благодать. И Он, именно Он один, всегда действует и являет силу Свою через многих. Для того-то Он и вселил в нас благодать Свою, чтобы она действовала через нас. И нас, удостоенных священства, много, и мы рассеяны по разным местам, а Он один – и на небе, и на земле, и на море, и во всяком месте, повсюду соприсутствуя всем и всё через всех совершая, что не свойственно ничему из сотворённого.

Потому не мы действуем, совершая Таинства: мы только совершаем священнодействие, или служим, но действует через нас Он Сам. И хотя бесчисленное множество священнослужителей ежедневно и одновременно приносят жертвы, но едины Тело и Кровь и одна Жертва, а не много.

Ибо слово Божие живо и действенно[5], и везде оно, и надо всем.

Клирик:

– Дивны слова твои, владыка, и душе моей они доставили величайшую усладу: я гораздо яснее понял тайну вочеловечения Бога Слова.

Архиерей:

– Не мои это слова, возлюбленный, но отцов наших, и ты найдёшь это во многих местах, исследуя их писания. Вникни ещё и в следующее, что даёт высочайшее и вместе с тем истинное познание о Божественной тайне. Почему Слово Божие, восхотев соединиться со своими тварями, соединилось не с совершеннейшими по своему естеству Ангелами, которые имеют нечто близкое и сродственное с Ним по невещественности, но с нами, по природе своей тленными и плотяными? По причине высочайшей и божественной. Если бы Слово соединилось с естеством ангельским, то одно только это естество и вошло бы в общение с Ним. Оно не приняло бы спасения, так как уже спасено, а только возвысилось бы и было бы возведено к высшему совершенству, удостоившись общения с Богом. Всякая же другая тварь не получила бы от этого никакой пользы, но продолжала оставаться в тлении, и особенно падший человек, ради которого получила бытие вся видимая тварь и по вине которого стала тленной.

Итак, уразумей премудрость Божию и истинно древний замысел, по которому (думаю) Он сотворил из не-сущего и мир, и Ангелов, и, наконец, человека. Он – благ, поэтому и тварь произвёл, дабы Его создание сделалось причастным благ Его. Сам Он, вседовольный, и всесовершенный, и предвечный, не имел, конечно, нужды ни в чём из существующего, ибо Он Сам – верх блаженства.

И вот, так как одни Его создания <только> духовны, другие же <только> чувственны, а соединены эти два свойства лишь в человеке, Бог Слово избирает человека и истинно соединяется с ним, принимая Духом Святым в Свою Ипостась всё человеческое естество, кроме одной греховности, от Святой Девы. Приняв же тело вместе с душой разумной и свободной, Он через разумную душу соединяется с разумной природой Ангелов, а через Божественную Свою плоть – с чувственной тварью.

Таким образом, освящение и благодать переходят не только на человека, имеющего духовную природу по душе и чувственную по телу, но и на всю тварь, что справедливо. И разумная природа Ангелов и душ соединяется с Богом, и как бы осязает Его[6], и входит в общение с Ним, и обильно озаряется, приемля сродственный Божественный свет от святой души Слова, духовной и разумной. Ибо на святую душу Спасителя по природе способны теперь взирать Ангелы. Они непосредственно приемлют озарение от Невидимого и ещё более преисполняются мудростью от Божественного Ума присносущей Премудрости. Теперь они как бы родственно приближаются к Нему и пребывают с Ним, и преисполняются удивления, и всё более и более смиренномудрствуют, удостоившись столь великих даров. Так же – и освящённые души святых.

А чувственная тварь вместе с телами нашими – через ту святую и обόженную, или, лучше сказать, соделавшуюся Божеской плоть, что была вознесена за нас на Крест, и воскресла, и сделалась нетленной, – получила и хранит начатки бессмертия. И чает вся та тварь, по слову Павла, нетления[7]. Чтό и будет, когда нетленное и живое Слово, со Своей плотью, которая сделалась нетленной, явится среди нас во Второе Своё и страшное Пришествие. Тогда явятся и тьмы Ангелов, благоговейно взирая на великолепие Его, и трепеща, и одновременно радуясь славе, которую от Него приемлют. И тогда изменятся стихии, праведники воссияют, как солнце[8], приемля озарение от соединившегося с ними Солнца правды, и так всегда с Господом будем[9].

Уразумел ли ты, человек, тайну вочеловечения Спасителя, насколько мы могли тебе ее выразить?

Клирик:

– Уразумел и поражён изумлением. Богу, совершившему всё сие, слава!

Архиерей:

– Теперь время сказать, как Христос совершил Таинства по отношению к Самому Себе.

Во-первых, Крещение – первый из Его духовных даров. Он Сам первый крестился в Иордане от Иоанна – не как имевший в этом нужду (ибо какую нужду мог иметь в этом Он, единый беспорочный?), но ради нас, чтобы мы очистились и омыли скверну нечистого зачатия и прародительского греха и чтобы, созданные вначале из персти, т. е. из земли и воды, мы в воде, погружаясь в неё тленным нашим телом, душою возродились бы и сделались новым и безгрешным человеком.

Во-вторых, Спаситель принял помазание, или божественные елей и миро, в самом Крещении, когда низошел на Него Дух в виде голубя. Об этом-то и говорит Исаия (как бы от лица Христова): Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня[10]. Об этом и Пётр говорит: яко и Господа и Христа Его Бог сотворил есть[11], сотворил по плоти именно тогда, когда низошёл Дух. И в другом месте святые апостолы произносят: Святой Сын Твой Иисус, помазанный Тобою[12] . Также и Павел рассуждает: в Нем обитает вся полнота Божества телесно[13].

Итак, это помазание есть всецелая благодать Святого Духа, Которого, о чём мы уже упоминали, Он принял в Крещении по человечеству, как это было открыто и Иоанну. Как Бог Слово Он всегда имел Святого Духа нераздельным с Собою, но принял Его по благодати, когда вочеловечился. И хотя единосущный и нераздельный Дух всегда был с Ним, хотя Святым же Духом Он и сотворил Себе Божественную плоть, однако в Крещении показал нам ради нас, как Дух нисходит на Него. Точно так же и Крещение Чистый принял ради нас, чтобы мы, приступая ко крещению, принимали Святого Духа. Потому мы и помазываемся, имея нужду в том духовном мире[14], и именно при крещении. Ведь тот, кто ещё не принял помазания миром, не будет вполне причастен благодати крещения, в котором человек возрождается и омывается Духом от грехов, но не имеет ещё ни залогов благодати, ни благоухания жизни, ни печати Духа. Поэтому насколько необходимо креститься, настолько же необходимо и помазываться миром.

На крестившихся от апостола Филиппа возлагали руки Пётр и Иоанн, чтобы те приняли Духа Святого, Который и есть Миро. Ибо тогда, при апостолах, и потом у многих других, это Миро подавалось через возложение рук. И тогда было возложение рук, а теперь вместо рук служит освящённое великое миро, освящаемое не пресвитерами, а патриархами и архиереями, то есть через священные молитвы лиц, облечённых силой Петровой и Иоанновой. Оно-то, будучи рассылаемо во все концы земли, имеет то же действие, что прежнее возложение рук. Им необходимо запечатлеваться при крещении всякому верующему, чтобы само крещение получить совершенным.

Итак, если Спаситель принял Духа во время Крещения и крещёные Филиппом получили Духа через возложение рук Петра и Иоанна, дабы не оставаться несовершенными и незапечатлёнными, то и ныне крещаемые должны быть помазываемы великим миром при крещении, дабы не остаться им (как младенцы латинян и иных) несовершенными и незапечатлёнными, не получая благодати Святого Духа и запечатления печатью Христовой. Ибо миро есть печать Христова в Духе, что и выражает священник при помазании миром, говоря: печать дара Духа Святого, аминь. Тот, кто не принял миро, не причастен ещё благодати и не запечатлён печатью Христа.

А миро – не простой елей, но освящённый на жертвеннике молитвами архиереев Христовых, облечённых силой апостолов, или, лучше сказать, Самого Христа. Не является тáинственным миром то миро, которое источается мощами святых, как, например, от тела угодника Божия Димитрия Мироточивого или кого-либо другого из святых (как, скажем, великомученика Маманта с острова Кипр, о котором свидетельствуют очевидцы), или миро, истекающее от святых икон, как, например, от Ситтинской (Σιττήν) иконы. Не является подобным миром и елей из лампад, висящих перед святыми иконами или мощами. Ибо хотя всё перечисленное и должно быть предметом почитания, и имеет Божественную благодать, и может исцелять, однако не имеет силы божественнейшего мира, которая даруется последнему через архиерейские молитвы.

И оно священнодействуется не просто, но возлагается на жертвенник (престол) во время священнодействия во Святой и Великий Четверг, в конце которого совершаются священные молитвословия. И оно священносовершается Божественной печатью креста, как и Божественные Тайны. И как не могут быть Телом и Кровью Христовыми хлеб и чаша, если они не освящены молитвами иерея, так и миро, не освящённое молитвами божественных архиереев, не есть Великое Миро.

Именно благодаря крещению и миру мы называемся христианами и являемся таковыми на самом деле, и особенно благодаря миру, которое называется ещё помазанием (хрисмой, χρισμα), так как Христос именуется Христом (Помазанником), потому что по плоти был помазан (χρισθηναι) Духом Святым. Об этом говорят и Пётр, как уже упоминалось, и Давид. Сего ради, – говорит псалмопевец, – помаза Тя, Боже, Бог Твой елеем радости, паче причастник Твоих[15]. Что означает: исполнил Он Тебя всеми дарованиями (ибо Ты принял исполнение Божества), а причастники Твои получают дарования от Тебя как от источника.

Таким образом, Спаситель принял миро и в Крещении, когда низошёл на Него Дух, да и перед страданиями Своими был Он помазан миром, сказав, что это делается для погребения Его[16], и показал тем, что умирает за нас. Он пребывал живым Богом и имел нераздельными с Собою животворные действия Духа.

Что касается священнодействия все святого Его Тела и Крови, то очевидно, что Он Сам его совершил и заповедал и нам совершать.

Сие, – говорит, – творите в Мое воспоминание[17]. Он Сам есть священник вовек по чину Мелхиседека[18] (приносящий хлеб и вино), никогда не перестающий быть иереем, или, лучше сказать, вечный иерей. Потому что Он добровольно принёс Себя на заклание в жертву на Кресте. И ныне закалает. Он принёс Себя в жертву Отцу – и ныне приносит, и предлагает в вечное заклание для вечного умилостивления Отца за нас. Его-то и имеем мы Первосвященника великого, прошедшего небеса, Иисуса Сына Божия, и будем твердо держаться исповедания Его[19] . И таков и должен быть у нас Первосвященник: святой, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников и превознесенный выше небес[20], но смиривший Себя ради нас, грешных.

То, что Спаситель принял на Себя чин иерея и архиерея нашего, Он Сам открыл нам. Это проявилось в том, что Он, пребывая Словом Божиим, воплотился ради нас, и мы получили свидетельство о Нём от Отца[21], и был Он рукоположен Духом, как это предсказал ещё Исаия: И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его; и почиет на нем Дух Господень[22].

Посмотри же, как Он принял это чудесное и преславное рукоположение. Как, пребывая Богом по естеству и будучи всемогущим, и вседеятельным, и святым (ибо Он есть Божие живое Слово, святое и всемощное), Он ради нас, тем не менее, принимает рукоположение от Отца по человечеству.

Во-первых – в самом Крещении. Ибо тогда, будучи одновременно и крещаем, и осязаем для <человеческих> рук, Он был как бы рукополагаем: Иоанн возлагал на Него руку, и Он принимал Духа. Правильнее же сказать: Он принял рукоположение от Отца, когда вместо руки нисходил Дух, а Сам Отец говорил: Ты Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение[23].

Во-вторых, Он принял славнейшее рукоположение на горе Преображения, когда Сам просиял светом Божественной Славы как Солнце правды. Он был среди того светлого облака, которое знаменовало собой Духа, всегда пребывавшего с Ним. Из облака сего Отец свидетельствовал о Нём и вместе с тем открывал, что на Нём почиет всё Его <Отца> благоволение. На Сына – Учителя апос толов Он указывал как на живую Премудрость Свою. Ибо Он говорит: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение[24]. И прибавил ещё: Его слушайте[25], что относится к учительству. Этот смысл Божественного учительства и Сам Христос передал Своим ученикам, сказав: Слушающий вас Меня слушает[26].

Видишь ли теперь, каким образом Он принял рукоположение от Отца во Святом Духе?

при посредстве Церкви, совершил Его во Святом Духе

Обрати внимание, каким образом Он как Создатель установил и благословил брак. Ты знаешь, что Он приходил на брак в Кане. Да и родился Он от обручённой мужу, чтобы освятить наше рождение.

Христос предпочитал браку девство, ибо и Отец Его есть Девственник, рождающий Его бесстрастно и бесплотно. Его Матерь, родившая Его – воплотившегося Бога, по плоти была Девою, и осталась Ею, и пребывает, родив Его без истления, как и зачала бессеменно.

Однако не забудь и чудного, и истинно девственного, и Божественного брака Его. Как прекрасный Жених, возжелал Он душ наших и возлюбил нас, как Сам сказал. И по любви к нам положил душу Свою, и безвозмездно предал нам Себя Самого, и в Пречистой Крови Своей обручил нас Себе – нас, чистую Церковь Свою.

Именно это выражает Павел, добрый обручитель: Обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою[27].

А о браке славного и прекрасного Сына царского повествует в Евангелиях[28] Сам Жених, красный добротою паче всех сынов человеческих, как чистый и непорочный. Так Он в Себе Самом и Сам Собою совершил и то, что относится к Таинству Брака.

Вот почему, если кто может и желает обручиться с Ним и ради Царства Небесного оскопил себя желанием вместить в себя слово сие, того принимает Чистый и Всесвятой со славою и соединяется с ним, и как чистому открывается ему и весь вселяется в него. Так Он благословляет союз, в который мы вступаем с Ним. Но и от деторождения Он не отвращает лица Своего. Ибо удалить через чадородие[29], говорит божественный Павел, могут спастись некоторые. И Сам Христос был отроком, и от детей, хотя и бесстрастно, принимал хвалу, и благословлял детей, и обнимал их.

Блуд же и прелюбодеяние, вплоть даже до одного лишь нечистого взора или сердечного движения, Он осуждал. Он некогда и содомлян предал сожжению. И ещё предрекает наказание, говоря, что отраднее будет Содому и Гоморре в день суда[30], нежели не принявшим проповеди, хотя и тех ожидает вечное наказание вместе со всеми нечестивыми.

Далее, установив таким образом брак и дав наставление о нём, Христос Сам совершил нечто, что относится к покаянию и исповеди.

Клирик:

– От того, что ты, святой владыка, говорил до сих пор, мы получили много пользы, так как услышали о необходимом и, особенно, о том, каким образом принял рукоположение единый Всемогущий по природе и единый воистину Святой. С другой стороны, мы узнали, как Нескверный и Чистый принял обручение и всесвято вступил в союз, свято соединяясь со святыми Своими в Божественной и не охладевающей любви. Но мы недоумеваем, каким образом Безгрешный приблизил Себя к покаянию?

Архиерей:

– Хорошо ты сказал. <Знай же>, что Он приближался к покаянию не ради Себя, но ради нас, ибо Он взял на Себя наши немощи и понес болезни[31]. Он не совершал покаяния, но учил покаянию. Об этом Он прежде всего и говорил, зная нашу удобопреклонность ко греху: Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное[32]. Ибо каким образом мог приступать к покаянию единый Непорочный между людьми, или, лучше сказать, единый Святой и Чистый? Но Он преподал учение о покаянии ради нас.

Он сказал: Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию[33], поэтому не отказывался есть и пить с мытарями и грешниками, за что порицали его иудеи. И блудных принимал Он милостиво, ибо и они касались ног Его, припадая в молитве, и на главу Его возливали миро, и слезами омывали и отирали волосами ноги Его. И не отверг жены хананейской – язычницы. И взятую в прелюбодеянии не осудил, а только сказал, чтобы она больше не грешила. Он ни разу не оттолкнул и корыстолюбцев и хищников, воздавших за нанесённые ранее обиды. Принимал охотно и многократно. И принял любостяжателя и мытаря, оставившего ремесло своё. Христос принял убийцу и разбойника после одного только слова на кресте. Он и первого ученика Своего, троекратно отвергшегося от Него, простил после того, как тот оплакал свой грех и троекратно исповедал перед Ним любовь свою. Он принял Павла, прежнего хулителя и гонителя, обратившегося к Божественной ревности. Всем этим, равно как и притчами, сказанными Им: притчей о блудном сыне и иными, – Христос установил и на деле раскрыл тайну покаяния.

И Сам, не имея в том нужды, Он совершал дела покаяния, чтобы нам показать путь покаяния и смирения. Ибо Он постился, и молился, и жил бедно, смиренно и воздержанно, питаясь ячменным хлебом и малыми рыбками. Часто Он предстает не имеющим хлеба, хотя для окружающих Его умножает Своим благословением немногие хлебы. Мы видим Его и пешим, и странствующим, и не имеющим, как Он Сам сказал, где главу приклонить. Видим, как Он терпит поношения и оскорбления, и <угрозу> побития камнями, но не воздаёт за зло, а, напротив, благодетельствует.

Его предаёт друг, и Он страждет от собственных рабов, ради которых нёс подвиг: терпит и клевету, и оплевание, и заушение, и побои по обнажённому телу, и осуждение, и умерщвление на Кресте, как преступник, вместе с разбойниками.

Он, Творец всего, сделавшись за нас клятвою[34], чтобы разрушить первое лежавшее на нас проклятие и даровать благословение, умирает, чтобы как живым, так и пребывающим в аду подать дары покаяния, ибо Он спасает и бывших там верующих.

Воскреснув, Он несёт всей вселенной воскресение и обновление – через покаяние, с помощью которого неверные и нечестивые, обратившись к вере Христовой, к целомудрию и девству, явили себя равноангельными. И доныне совершает Христос дело спасения, привлекая и неверных к вере, даруя им через крещение оставление грехов, хотя бы они и совершили их бесчисленное множество.

Также и верных, которые, согрешив, обращаются к Нему, Он вновь ведёт ко спасению: через исповедь, слёзы, сокрушение, милостыню и другие посильные добрые дела.

Ради нашего покаяния Он даровал нам, людям, силу вязать и решить, Сам дуновением сообщив сначала этот дар апостолам. Ибо написано: дунул, и говорит им: примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся[35].

Всё это для того, чтобы те, которые в смирении души пришли на исповедь, уже уклонившись от греха через искреннее раскаяние, открыто получили разрешение. Эта-то сила Святого Духа, проявляющаяся и действующая через священнослужителей, по смерти открытым для всех образом одних показывает разрешёнными, других же – содержащимися в узах.

Тайна покаяния обнимает собою и монашескую жизнь: образ монаха называют ещё и ангельским, уподобляя жизнь монаха ангельской жизни, ибо она состоит в обете целомудрия, нестяжания, песнословия, молитв, послушания и чистоты. Она называется также одеждой покаяния, как жизнь скорбная, смиренная и самоуничиженная, не терпящая излишеств и чуждая всякого человеческого пристрастия. Как жизнь, не только не увлекающаяся никакими мирскими помыслами, словами и делами, но и отрешающаяся, и бегущая от мирских забот. Ибо она есть образец жизни небесной и исповедует тленность видимого и временность всего, что встречается у людей. Монах печётся размышлять о горнем – и это есть истинное любомудрие. И памятует непрестанно о смерти и конце здешнего.

Потому-то и темны одежды монаха, что он помнит о смерти и <необходимости> вечного плача, и живёт нездешней жизнью, и жаждет иной – нетленной, к которой стремится всеми силами.

Поэтому тот, кто является истинным монахом, по Павлу, и здесь любит Христа так, что ничто не может его отлучить от любви[36] ко Христу, и желает разрешиться и быть со Христом[37]. Это монах доказывает делом, удаляясь ради Христа в пустыни, горы, уединённые обители, и старается быть одно со Христом, чтобы обитал в нём Христос со Отцом и Святым Духом.

Потому всей своей жизнью инок подражает Христу, и смиряется, и находится в нищете, и несёт подвиги послушания, и не помышляет ни о чём здешнем, и распинает себя в подвигах аскетической жизни.

Потому даёт обеты девства, нестяжания, подвигов поста и молитвы, молитвенных предстояний пред Господом, пребывания во всех этих подвигах до смерти и терпения во всём Христа ради.

Всё это – дела покаяния, и всякий должен подвизаться в них, кроме разве одного только девства, которое свойственно монахам. Ибо, по преимуществу, именно монахи связаны обетом девства. Но и миряне, ещё не сочетавшиеся браком, и все, давшие обет девства, также обязаны хранить его.

То же и с покаянием: всякий верующий, особенно впавший в грехи (а кто чужд како го-либо падения?), должен идти вослед Господу и творить дела покаяния. Этому учил и Креститель, который, после Илии, первым показал этот образ жизни. Он говорил: сотворите же достойный плод покаяния[38], покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное[39], и каждого призывал жить так.

Спаситель и Бог наш даровал нам великий дар покаяния. Он проповедовал его и через пророков, и через Иоанна Предтечу, и Сам, и через учеников Своих. Наконец, Своей жизнью и на примере Своих апостолов показал нам этот святой образ и заповедал его нам, сказав: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною[40]. Но эти слова обращены ко всем верующим не только в том смысле, что все верные должны до конца, даже до смерти крестной стоять за Христа, Который засвидетельствовал пред Понтием Пилатом доброе исповедание[41] об Отце, и Себе, и Святом Духе. Эти слова являются еще и заповедью о тех, которые должны являть на деле свидетельство совести, состоящее в жизни по Христу, преимущественно в образе жизни монашеской.

Дабы увериться, что это так, послушай, что говорит Он Петру. Когда апостол сказал: Мы оставили все и последовали за Тобою[42], Спаситель обещает: Истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, – в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых[43] – здесь говорится о благодати священноначалия, которую Он даровал ученикам. Затем Спаситель прибавляет: И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную[44]. Эти слова очевидным образом указывают на жизнь монашескую.

Конечно, все эти слова Христовы остаются справедливыми и для мучеников, потому что многие из них, оставив всё, умерли ради Него, но собственно открываются в жизни монашеской, которую вёл и Сам Спаситель, и ученики Его. Христос жил в девстве и нищете; будучи богат, обнищал ради нас, дабы мы обогатились Его нищетою[45]. Он подвизался в молитве на горе и был послушен Отцу даже до смерти крестной, творя не Свою волю, но пославшего Его Отца, что и исполнил даже до страдания. Он сказал: впрочем, не Моя воля (то есть воля плоти), но Твоя да будет[46]. То есть: да будет единая Божественная воля Отца и Его.

И в другом месте, призывая к жизни монашеской, Христос говорит: Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня[47]; кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником[48].

И одному юноше говорит Он: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною[49] – что относится не к мученичеству, а к монашеской жизни.

А что говорит Законоположник, повелевший: Чти отца твоего и матерь твою[50], тому, кто просил позволить прежде похоронить отца? Возводя нас к высшему совершенству, к богообразной жизни монашеской, Он увещевает ради этого оставлять даже родителей, даже в важнейших обстоятельствах жизни. Почему? Потому что сотворивший нас Бог должен быть предпочтён всему. И если мы решаемся жить только для Него и в Нём, то нам уже не следует томиться беспокойством о ближних по плоти. Будучи Промыслителем о нас и о родственниках наших, Он – если мы следуем Ему чисто и искренне – сделает нас равными Ангелам, у которых нет никаких пристрастий, а лишь одна преисполненная самоотвержения любовь. О тех же, кого мы оставили ради Него, Он будет Сам промышлять, благодетельствуя им через других.

Потому-то и удержал Он, сказав: Предоставь мертвым погребать своих мертвецов[51]. Господь возводил его к нетленному веку и поставил рядом с бессмертными Ангелами по силе его пламенной ревности. Ты не мёртв, говорит, а потому не заботься о мёртвых останках родителей.

И что же Он говорит некоему человеку, желавшему сделать распоряжения об остававшихся в его доме – о жене и прочих? Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия[52].

<Эти слова означают вот что:> Ты начал возделывание не человеческое, но перенёс свой труд на Небо, так что не будешь благоуспешен, если станешь обращаться к временному. Знай же, что меняешь Царство Небесное на дом твой и пребывающих в доме.

Итак, мы находим, что Господь и жил по образу монашескому, и преподал его <другим>. И у апостолов была та же жизнь, потому и убеждал их Господь не иметь ни двух одежд, ни посоха, ни обуви и т. п., как и подобает то монахам. И не просто словами и молитвами укреплял их в этом деле (так же, как и в отношении подвига проповеди), но и с благословением послал их и дал им власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их и врачевать всякую болезнь и всякую немощь[53]. Эти дары были не у одних лишь апостолов и не только в те времена, но и впоследствии у святых, и особенно у святых подвижников. А о существовании монашеского обряда и священнодействия от начала и при апостолах свидетельствует великий Дионисий, который описывает, наряду с другими священными действиями, и монашеское посвящение.

Таким образом, заблуждаются те, которые говорят, что монашеская жизнь возникла в более поздние времена, а не установлена Спасителем или Его апостолами. Ибо уже показано, что именно Сам Христос Бог нам преподал это, а также и ученики Его. По преданию, от них существуют и само священнодействие монашеского посвящения, и особые одежды, отличающие монахов от мирян. Об этом также упоминает божественный Дионисий.

А что в писаниях святых отцов находим, что впоследствии монашеское одеяние было дано Ангелом святому Пахомию, то это верно и справедливо, ибо он получил от Ангела некоторые особые принадлежности монашеской одежды, которые должны были послужить символами высших вещей. Когда благочестие начало мало-помалу распространяться и преуспевать и церковных чиноположений стало больше, когда обряды литургии и крещения, чинопоследования и псалмопения получили благолепнейший вид усилиями святых мужей, которых в разное время воздвигал Святой Дух, тогда показано было Ангелом святому Пахомию то, что могло благоустроить и сделать благоприличнее и монашеский чин. Это: более удобное, чем хитон, облачение, затем пояс и аналав, потом кукуль и паллий, сандалии и мантия – предметы, служащие символами священнейших вещей.

Всего принадлежностей монашеского одеяния семь, как и одежд архиерея, и своим числом они свидетельствуют о совершеннейшей жизни, по числу даров Святого Духа. Впрочем, об этом мы поговорим подробнее, когда предложим наставление о каждом из существующих Таинств.

Теперь надо сказать и о седьмом из Таинств – о святом елее – как его установил Спаситель наш и Сам принял Его не ради Себя, но ради нас, точно так же, как принял и прочие Таинства. Скажем и о том, какую силу оно имеет.

Итак, Он установил это Таинство, когда посылал учеников Своих по двое пред лицом Своим. И они, как повествуется, пошли и проповедовали покаяние; изгоняли многих бесов и многих больных мазали маслом и исцеляли[54]. Видишь ли, что и елей этот, как и Тайну покаяния, учредил Господь? Таким образом, освящённый елей преподаётся кающимся, и исцеляет недугующих, и врачует не только тела, но и души. Об этом свидетельствует Иаков, брат Божий, говоря: Болен ли кто из вас, пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазав его елеем во имя Господне. И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему[55].

Здесь опровергается и ещё одно мнение новомудрствующих латинян. Они говорят, что святой елей не должен быть преподаваем тем, у которых осталась надежда жизни, а только умирающим, потому будто бы, что он даёт отпущение грехов. И тут они умствуют, как и во всём – вопреки словам апостольским. Ибо, несмотря на то, что брат Господень вопиет: и воздвигнет его Господь[56], – они говорят, что это Таинство следует преподавать только тем, которые не могут восстать от болезни. Притом они ограничивают отпущение грехов действием одного только елея, хотя оно даруется также через всегдашнюю исповедь, соединённую с елеосвящением, когда бы оно ни совершалось, и с причащением Тела и Крови Христа и Бога нашего, если только христианин приступал к нему после покаяния.

А то, что Спаситель и Сам ради нас был помазан елеем, можно видеть в евангельской повести о том, как некая блудница помазала Его миром[57]. Она омыла слезами и помазала ноги Его, и отёрла их своими волосами – и это миро было поистине елеем покаяния, принесённым грешницей, которая и сама себя <таким образом> помазала, ибо помазала волосы свои и получила отпущение многих грехов, как об этом ясно свидетельствует Евангелие[58].

Господь сначала сказал владельцу дома Симону притчу о двух должниках, из которых один должен был пятьсот динариев, а другой пятьдесят, и что им был прощён <их долг>. И задал вопрос: кто из двоих более возлюбит простившего их господина? Когда же Симон отвечал: думаю, тот, которому более простил. Господь сказал: правильно ты рассудил. И, обратившись к женщине, сказал Симону: видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отёрла; ты целования Мне не дал, а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги; ты головы Мне маслом не помазал, а она миром помазала Мне ноги. А потому сказываю тебе: прощаются грехи её многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит[59]. Видишь ли, что этим указывается на святой елей?

Согрешив, мы приходим к божественным мужам и, принося покаяние, совершаем исповедь прегрешений. По повелению <этих отцов> мы приносим Богу святой елей, в образ Его милосердия и сострадательности, в которых блистает божественный и тихий свет благодати, ибо и свет мы приносим. Когда же и молитва приносится, и елей освящается, тогда помазываемые елеем обретают отпущение грехов, как блудница, которая помазала ноги Спасителя и от них приняла помазание себе.

Потому что и там и здесь елей есть образ Божией милости. В миропомазании он знаменует собой наше спасение и избавление от смерти, а также печать Животворящего и Благого Духа, Которым изъяты мы из потопа греховного. Посему-то и во время потопа, бывшего при Ное, голубь, как образ Духа, возвестил спасение, принеся в клюве масличную ветвь. И в час омовения от греха водами Иорданскими, при Крещении Господа, Дух сходил в виде голубя, свидетельствуя о Божественной милости и благодати.

А здесь этот приносимый елей освящается, как мы сказали, во образ Божественного милосердия к нам и сострадания, и через него мы удостаиваемся милости Божией. Довольно ли сказанного для объяснения священных Таинств Церкви или вы нуждаетесь в ещё большем?

Клирик:

– Довольно, владыка, и в других объяснениях нет надобности. Только просим тебя изложить каждое из Таинств порознь, и истолковать нам священные обряды, и показать нам, какая сила заключается в каждом из совершаемых священнодействий.

Архиерей:

– Это выше сил моих, как я уже говорил. Это – дело высшей силы и высшей мудрости. Ибо если Дионисий и Максим решались касаться сих священных предметов с таким страхом и благоговением, которые трудно изобразить, то как мне приниматься за объяснение этого? Но поскольку упование на Бога всё может, ибо Он даёт верующим помощь по вере их и вразумляет их ради любви, потому что Он есть любовь, постольку и мы, решаясь на слово ради вашей любви, веруем, что примем слово во отверзение уст наших. И вот, попытаемся из послушания, в любви Христовой исполнить вашу просьбу и о каждом из священных обрядов скажем то, что узнали сами из Святых Писаний и чему научили нас святые отцы наши. Изложим так, как сумели усвоить.

Прежде всего будем говорить о божественном крещении, потому что оно есть начало наших Таинств. Впрочем, так как крещению предшествует наше плотское рождение, надо сначала сказать и о совершаемой при этом молитве. Поскольку после рождения по плоти мы возводимся к возрождению Духом, постольку Церковь Христова, нескверная и очищенная о Христе в благочестивых, тотчас очищает наше греховное и плотское рождение.

Когда от благочестивой жены родится младенец, приходит священник и славословит Бога, благодаря Его за то, что родился человек в мир[60]. Затем, знаменуя, благословляет новорожденного и молит Бога, чтобы младенец был жив и сподобился крещения и помазания. Испрашивая у Господа для матери всего, что нужно ко спасению, он преподаёт и находящимся при ней женщинам благодать и освящение и разрешение приступить к своим обычным делам, невзирая на то, что они причастны нечистоте <без которой не бывает родов>, и несмотря на завистливые смущения от лукавого, могущие приразиться к ним ради того, что они послужили рождению, совершившемуся во грехе и сладострастии, которое признается некоторыми и бывает преддверием тления и смерти.

Осенив воду знамением креста в предвестие божественного крещения, иерей окропляет дом. Затем он знаменует также и младенца. Он полагает крест ему на чело – ради ума, на уста – ради словесного дара и дыхания, и на сердце – дабы сообщить жизненную силу и чтобы хранила его благодать до спасительного крещения. После чего, преподав всем разрешение, священник отходит.

На восьмой же день кто-либо приносит младенца пред лицо Божие, и перед церковными дверями, как не освящённого ещё крещением, опять запечатлевает его иерей крестным знаменем на челе, устах и груди и со священной молитвой даёт ему имя, избранное родителями[61], которые участвуют в обряде крещения.

Так это было и с Господом, ибо, приняв обрезание на восьмой день, Он был наречён Иисусом. У нас обрезания нет, потому что Спаситель исполнил за нас требования закона и избавил нас от рабства закону. Нам же Он дал иное обрезание для всего нашего существа – Божественное крещение, которое не плоть обрезывает, но отъемлет грех.

У древних иудеев обрезание совершалось на восьмой день – и теперь мы, верные, на восьмой же день получаем имя, потому что восьмой день знаменует собой обновление. Ибо когда заканчивается седьмой день, далее которого не простирается счет дней недели в этой жизни, совершающей свой круг по седмицам, тогда с восьмого дня вновь начинается счет, что служит знамением воскресения и прообразом жизни вечной. Ибо в восьмой день и Господь воскрес, а мы чаем последнего дня вечной жизни, которая будет уже бесконечной, как мы знаем по учению.

Так вот, в этот-то восьмой день, как несовершенные, обрезывались иудеи только мужеского пола, принимая печать на мужском органе. С одной стороны, данный обряд также предвозвещал воскресение по окончании седмицы (т. е. нынешнего века), а с другой, он означал, что некогда похоть плоти прекратится и настанет жизнь нетленная, чуждая дел плотских. Хотя иудеи и не разумели этого вполне, не помышляя об истинном обрезании, то есть об отвержении греха. Теперь это совершается в святом крещении, которое внушает нам, что мы будем нетленны, целостны и ничто не сможет вредить нам. Между тем, тот, кто обрезывается, портит своё тело, и оно уже не бывает таким, как от природы.

Поскольку мы рождаемся не бесстрастно, то это рождение от похоти и остаётся с нами. Но через крещение нам даруется рождение не от похоти плотской, не от хотения мужского, но от Бога, то есть возрождение баней пакибытия. Потому и имя младенец получает на восьмой день, подобно Спасителю, Который наречён был спасительным именем Иисус. После крещения, запечатлённый печатью Духа и осенённый знамением креста на челе, устах и сердце (как уже сказал я, для сил разумной, словесной и жизненной) и вписанный в Книгу вечную вместе с обретённым именем, младенец возвращается матери.

На сороковой день мать снова приносит его в храм как дар Богу. Священник, стоя перед дверьми храма (потому что прежде молитвы входить туда нельзя), запечатлевает их обоих и освящает молитвами. Затем он преподаёт матери очищение от сладострастного и нечистого рождения (так как уже прошло сорок дней после рождения, за которые в младенце <проснулась осмысленность> и он научился играть). Потом иерей разрешает ей вход в церковь, куда она не могла до тех пор входить как недостойная ни этого, ни Причастия святого и чистого. Затем иерей, взяв дитя на руки (как сделал Симеон, принявший в свои объятья Младенца Господа), восклицает: ныне отпущаеши, чтобы младенец был очищен от грехов и увидел свет – Христа, откровение язычникам и славу Нового Израиля, и будучи порождён Духом, узрел затем Господа.

Если младенец крещён, то иерей вносит его <в алтарь>, к престолу, и обносит вокруг него, совершая как бы поклонение и показывая, что дитя есть приношение Богу и поклоняется Создателю. Если же ребёнок пока не крещён, то, став перед входом в алтарь и совершив поклон в сторону жертвенника с младенцем на руках, иерей возвращает его матери и отпускает её. С этого момента младенец считается оглашенным, а мать как очистившаяся получает свободный доступ в храм и возможность причащаться Святых Таин, когда желает того и считает себя готовой. Именно так <всё и происходит>.

Теперь узнай то, что относится к божественнейшему крещению и, прежде всего, что для него нет исключений по времени, дабы младенец не умер непросвещённым. Если угрожает опасность смерти, то всё совершается по уставу тотчас по рождении, впрочем с должным вниманием и благоговейным и трезвенным иереем. А если позволяет время и нет опасности смерти, то сразу после литургии, чтобы младенец мог и Таин причаститься. Это и имеет в виду Дионисий, говоря, что все Таинства завершает у нас Причащение, которое есть верх всех Таинств. Иерей же обязуется совершать священные молитвы и произносить их со вниманием, без поспешности – если нет крайней нужды – и читать вслух. Мы слышали от отцов, что те, кого часто устрашают привидения, терпят это оттого, что крестившие их иереи без внимания произносили заклинательные и другие священные молитвы.

Итак, если нет помех, то не только в начале чина крещения следует читать положенные в начале чина крещения заклинательные и другие молитвы, но и многажды. Ибо Требником[62] предписано читать их от восьми до десяти раз, так как в древности в Церкви было заведено, что оглашающие иереи в каждый из семи дней прочитывали эти молитвы над крещаемыми, а на восьмой – опять архиерей или тот иерей, которому надлежало крестить. После чего архиереем или иереем крещение и совершалось. Нам известны и такие благоговейные иереи, которые читают эти молитвы трижды и потом крещают.

А совершается Божественное крещение так: если крестится младенец, то его приносит на руках женщина в сопровождении восприемника, а если это взрослый <а также подросший ребёнок или отрок>, то он приходит сам, потому что он должен приходить добровольно, а с ним восприемник, становящийся поручителем за крещаемого перед Христом и имеющий долг блюсти его веру и жизнь христианскую. Это показывает само название «восприемник», обозначающее того, кто воспринимает что-либо на себя.

Необходимо обращать внимание на то, что в восприемники должны быть выбираемы люди благочестивые и способные в некоторой мере быть наставниками в вере. Но мне приходилось слышать нечто весьма странное и тяжёлое для чувства: некоторые (по каким-то расчётам) приглашают в восприемники – страшно сказать – врагов и поносителей веры, безбожников и еретиков. Такие отметают само Таинство. Они и детей не просвещают <светом его>, а, скорее, омрачают, и священнодействующего иерея делают сообщником чуждых Богу.

И каким же образом дерзающий богохульствовать мог бы научить благочестию? Сказано: Что общего у света с тьмою? Или какое соучастие верного с неверным?[63] Тот, кто так поступает, достоин осуждения, равно как и тот, кто воспринимает детей у нечестивых. Однако, если последние прежде исповедуют, что крещение свято, божественно, очищает от греха и возрождает во Христе, что принимающий крещение станет христианином, то <дело меняется>. В этом случае, если отец даст обещание, что младенец будет верным Христу, хотя сам-то и уклоняется, то можно воспринимать младенца и приводить его к освящению, дабы не отнять его у Бога, отказавшись быть восприемником.

Крещаемый становится рядом с восприемником, показывая этим, что пришёл добровольно и имеет поручителя. Когда иерей благословит, то должно прежде всего, как и всегда впоследствии, благодарить Бога за спасение погибавшего. Вслед за тем оглашенный освобождается от своих одежд и остаётся полностью обнажённым, стоя под покрывалом, а иерей троекратно крестообразно дует на него, этим дуновением передавая ему то первое дуновение, которое получил Адам от Бога, когда вдунул (Бог) в лицо его дыхание жизни[64]. Сам иерей изображает Христа, поэтому лучше крестить и совершать дуновение после приобщения Тела и Крови Христовых. А троекратно дуновение совершается во имя Божественной Троицы, ибо у Троицы общая благодать и сила. Крестообразно же – ради воплотившегося для нас всех и за нас пострадавшего во плоти единого от Троицы Христа, Крестом победившего. Крестовидное дуновение указывает на Его жертву, смирение и победу, так как через Крест Он смертью лишил силы имеющего державу смерти, то есть диавола[65], и попрал супротивные силы лукавнейшего. Крест – и знамение Спасителя, и печать, и трофей.

Итак, иерей, троекратно совершает дуновение и затем троекратно рукою запечатлевает оглашенного крестным знамением, по слову Писания: Руце твои сотвористе мя и создасте мя[66], именно на челе, устах и сердце – ради сил умственной, словесной и жизненной, как было ранее сказано. После этого возлагает на него руку, освящённую и созидающую в Духе, и читает священные молитвы.

Что же означает то, что прежде этих действий он освобождает оглашенного от одежды, ставя его босыми ногами и с непокрытой головой лицом на восток? То, что приходящий к Богу и взирающий уже на истинный Свет, для которого избирается образ востока (ибо оттуда приходит свет), должен быть свободен от страстей и отрешён от неверия, обнажён от всякой злобы и чужд одежды греха, и должен являть рабское послушание Богу. Потому-то и остаётся он нагим. А с другой стороны, это делается потому, что человек через наготу познал грех и потерял боготканную одежду, на что и указывает нагота. Поскольку крещаемый приходит креститься, чтобы отвергнуть скверну греха и неверия, и сделаться всецело новым, и облечься в образ нового Адама, и стать лучше, чем был прежде, постольку стоит он обнажённым, испытывая стыд. Стоя так, он очищается, взыскуя восстановления в себе образа Божия.

Теперь вкратце, чтобы не пресытить слуха, повторим сказанное.

Архиерей и крещающий иерей изображают Самого Господа, Совершающего всё и во всех. И принимают силу Его – Того, Кто прежде создал, а теперь воссоздаёт. А крещаемый изображает собой падшего Адама, так как самый его приход показывает свободную решимость.

Если же крещается дитя, то уже тем, что оно приносится в храм на руках верных, свидетельствуется, что младенец будет крещён по вере, а не по принуждению. Восприемник есть поручитель за веру и жизнь крещаемого.

Разрешение оглашенного от одежд и оставление его нагим, с одним только препоясанием, означает, что он отвергает всякую злобу и освобождается от уз греха и что нагим <т. е. освобождённым> от заблуждения и тления приходит ко Христу. Прежде же он был нагим потому, что впал в заблуждение и погубил прежнюю одежду, и теперь приходит возложить на себя светлую одежду крещения. Он обращается к востоку, взыскуя истинного Света, Который есть Троица и Который есть Христос, единый от Троицы.

Крещаемый взыскует также потерянного рая, который насаждён был на востоке.

Он принимает от архиерея дуновение – ради первого дуновения, которое <этим> возобновляется. Троекратное же дуновение он принимает как образ Божественного действия Животворящей Троицы, Которой был создан, и теперь воссозидается.

Рукой архиерея, держащей крест, он запечатлевается в знак того, что нас создали руки Божии – Сын и Дух. Крест есть знамение Христово и трофей, ибо, победив Крестом, Христос сокрушил им демонов. И теперь, когда изображается крест, демоны бегут от него.

Чело крещаемого запечатлевается, чтобы освятился его ум, избежав заблуждений. Уста – чтобы слово его освятилось и исповедовало истину. Грудь – чтобы он сделался чист сердцем и узрел Бога и не скрывалось в нём никакого зла, чтобы он жил, двигался и существовал Им[67]. После этого троекратного запечатления архиерей благословляет Бога, потому что праведно благословлять Его за взыскание погибшего и за спасение человеческое. Затем следует возложение руки – для сообщения благодати и воссозидания.

Первая молитва обращена ко Святой Троице: она предаёт крещаемого единому Богу, и крещаемый освящается ею. Она есть прошение к Богу: да неотреченно пребудет в нём во имя Троицы и да сподобится божественного крещения, помазания и священного причастия.

Вторая молитва – заклинательная: она отгоняет и отражает диавола и всю силу его страшными и Божественными именами и Таинствами. Она оттесняет диавола и его демонов от человека и повелевает им отступить от него и не причинять вреда.

Подобным образом и третья молитва, будучи заклинательной, изгоняет демонов именем Божиим.

Четвёртая же вновь обращается к Богу с прошением совершенно изгнать лукавого из создания Божия и утвердить крещаемого в вере.

Поэтому тотчас архиерей совершает пятую молитву, ещё более важную, через которую передаёт крещаемого Богу. Молясь ею за крещаемого, он во второй раз дует на него, что представляет собой важнейшее действие, так как этим знаменуется восстановление жизни и обновление.

После чего опять троекратно запечатлевает крещаемого на челе, устах и груди ради разума, слова и жизни, равно как и ради того, что Бог наш есть Троица – Ум, Слово и Дух, возвращающая ему жизнь и дарующая ему еже по образу, который он потерял. При этом священнодействующий говорит: И изжени из него всякаго лукаваго и нечистаго духа, сокрытаго и гнездящагося в сердце его. Ибо демоны любят вселяться в души некрещёных с намерением совращать и осквернять их. Силу же к этому они имеют по причине некогда совершённого нашими прародителями преступления. Поэтому они очевидным образом живут в сердцах неосвящённых и неверных, и оскверняют их, и побуждают к делам богоненавистным.

По окончании этой молитвы совершается отречение от диавола и сочетание со Христом таким образом: архиерей оборачивает крещаемого к западу, потому что оттуда приходит тьма, в которой пребывает диавол, и повелевает ему воздеть руки горе, в знак того, что крещаемый не скрывает в себе ничего злого и начинает подражать Распятому за нас. Затем архиерей повелевает крещаемому сказать: отрицаюся сатаны и всех дел его…, и крещаемый совершает отречение от лукавого и полное отвержение его. Произносит он это трижды, в свидетельство неизменности отречения от врага и в знак того, что он всей душой бежит от лукавого, а кроме того, в честь Святой Троицы, Которая всё запечатлевает и со вершает.

Спросив трижды: отреклся еси сатаны? – и получив от крещаемого троекратный утвердительный ответ: отрекохся, то есть, я отказался от лукавого и отвергся его (ибо отречение от зла должно быть явное и твёрдое), архиерей говорит: дуни на него, то есть, вырви его из сердца, и от сердца отвергни, и посрами врага. Крещаемый и это делает трижды в свидетельство решительного отречения от лукавого и во славу Единого в Троице Бога нашего, Который низверг лукавого.

Потом священнодействующий оборачивает крещаемого на восток, так как возводит его к свету от тьмы и от лжи к истине. И говорит: произнеси: и сочетаваюся Христу, и верую во единаго Бога Отца, Вседержителя… И поскольку крещаемый должен чисто исповедовать Трисолнечный Свет, чтобы и сердцем воспринять Его сияние, он произносит вслух Символ веры трижды в честь Триипостасного Божества, подтверждая этим исповедание. Произносит же вслух, открыто, потому что возвещает истину, которую должно исповедовать перед Ангелами и людьми и через которую он получит спасение: Единосущную Троицу – Бога всяческих – единого истинно сущего Бога, а также воплощение ради нас от Девы единого от Троицы Бога Слова, что необходимо исповедать с дерзновением.

Когда архиерей снова троекратно спросит: сочетался ли еси Христу, а крещаемый ответит ему искренне, от сердца, также трижды: Сочетахся Ему, священнодействующий говорит: и поклонися Ему.

После того как крещаемый, запечатлённый крестом рукой священника (что служит исповеданием и знамением Христовым), поклонится три раза, показывая тем, что он раб Божий, во всём Ему послушный (как и обещался), архиерей поворачивается к востоку и благословляет Бога, хотящего всем спастись. Ибо так должно благодарить Бога за всё, и особенно за спасение людей.

Потом, держа оглашенного за руку, как бы обретя погибшего, священнодействующий вводит его в храм – словно возводя на самое Небо или в рай. Он знаменует этим действием, что возвращает крещаемого потерявшему его Владыке, а радость, которою Бог радуется вместе с Ангелами о кающемся грешнике, выражает песнью: радуйся, Обрадованная. Ибо Она, Матерь Божия, есть начало спасительной радости, дверь спасения, так как через Неё устроено наше спасение и дана истинная радость миру, через Неё, родившую свято и девственно, для нашего воссоздания, Бога Слово, воплотишегося от Неё.

Далее, изображая собой святого Симеона, архиерей подводит крещаемого к жертвеннику, показывая этим действием, что он как бы принёс жертву. При этом он повелевает ему трижды поклониться Богу, так как он уже примирился с Ним через обращение, как евангельский блудный сын, а через Божественное крещение всё более приближается к усыновлению и нетлению – первобытному одеянию от Духа.

И чтобы как обращение, так и исповедание было твёрдо, архиерей подзывает восприемника и повелевает ему трижды совершить поклон перед жертвенником, где обитает Бог, свидетельствуя этим, что <сам> он даёт обет всецело соблюсти крещаемого в вере и благочестивой жизни.

Если крещается младенец, то восприемник, наклонившись, берёт его, лежащего перед Святыми вратами, словно из рук Христа. Если же ребёнок постарше, то принимает его от архиерея, также знаменуя этим, что восприемлет его из рук Христа и делается поручителем за него перед Спасителем. С этого времени он становится для крещаемого отцом по духу, и поэтому приносит (или, держа за руку, приводит) к священной купели, показывая, что крещаемый приходит добровольно, а не по принуждению.

Всё это делается при свидетелях: прежде всего и преимущественно в соприсутствии Самого Бога, а затем и при иерархе и находящихся в храме верных, которые выступают в роли свидетелей крещаемого. Также при самом восприемнике, который приводит крещаемого. Особенно – при божественных и чистых Ангелах, невидимо присутствующих здесь же, веселящихся о божественном рождении от Духа и спасении крещаемого и записывающих его на Небе. Они уже сделались ближними и друзьями его со времени очищения божественной баней и запечатления миром.

По этой причине необходимо, чтобы все верные находились в храме с наивозможным благоговением и радостью, будучи убеждены, что им соприсутствуют Ангелы, радующиеся о едином кающемся грешнике. Они твёрдо веруют и в то, что крещаемый передаётся теперь святому АнгелуХранителю, который всегда будет с ним, отгоняя завистливых демонов и любые наветы коварнейшего врага, и станет соблюдать его для Царствия Небесного, если только крещаемый верою и делами сохранит благодать крещения.

Поскольку Божественнейшее крещение есть, таким образом, величайшее дело, постольку прежде Церковь совершала крещение через архиереев в соборах именно в то время, когда мы в праздники на Божественной литургии поём: елицы во Христа крестистеся, – и в особенности в Великую Субботу перед Божественной литургией, когда много читается из божественных пророков. Так делалось потому, что священнейшее крещение есть и возрождение, и воссоздание, и очищение, и просвещение, и сыноположение, и дар, и освящение, и весьма многое другое из того, о чём говорят святые отцы. Но преимущественно оно изображает смерть Христову и тридневное Воскресение, что яснейшим образом напоминает то время (крещения в Великую Субботу): ибо через смерть Христову, и трёхдневное погребение, и Воскресение мы получили и бессмертие, и нетление, и надежду будущего воскресения и обновления, надежду на вечную жизнь, начатком которой был Христос, единый безгрешный, пострадавший за нас, грешных, не заслуживший смерти, как не согрешивший ни в чём, но умерший за нас.

Грех, как говорят Исаия и Павел, есть жало смерти, то есть её начало, корень и причина, а Христос Сам не сотворил греха и, не будучи повинен смерти, умер ради нас, и таким образом упразднив смерть, воскрес и низложил наши страсти и осуждение. Бесстрастный, добровольно пострадав и сделавшись Зачинателем и руководителем нашей жизни, Он вознёсся на Небеса.

Облекаясь в Него крещением, мы ожидаем Его нисшествия с Неба, когда Он нас воскресит и дарует совершенное нетление, чему залоги дарует теперь через крещение.

Однако не следует отказывать в крещении и в любое другое время, чтобы из-за таковой задержки не скончался кто-нибудь непросвещённым, что было бы величайшим несчастьем, так как некрещёный не спасётся. Надо также, насколько возможно, совершать крещение с торжественностью и благоговением. Иерей должен быть внимателен и находиться в состоянии духовного трезвения, так как он совершает величайшее дело Божие – воссоздание человечества…

Но перейдём к дальнейшему.

Предшествуемый архиереем, восприемник приводит крещаемого к священной купели, поручаясь, что тот приходит добровольно. Архиерей становится возле, изображая собой Самого Христа и имея силу Его. Купель наполняют водой (она изображает Иордан) и зажигают свечи, означающие просвещение Духом и то, что крещаемый идёт из тьмы к свету и становится уже сыном света. Архиерей кадит вокруг купели, знаменуя этим благоухание и святыню Духа, омывающего от всякого греховного зловония, ибо это – Дух Святой.

Потом архиерей благословляет и прославляет Царство Единого Бога – Святой Троицы, Которая одна владычествует и являет Свою царственную силу теперь, вызволив новопросвещаемого из-под власти лукавого. Потом, когда диакон читает мирные молитвы и прошения (ектению), а народ взывает: Господи, помилуй (ибо поистине в это время даруется великая милость Божия, так как усыновляется тот, кто прежде был беззаконником и врагом Ему). Архиерей молится втайне за себя, прося у Бога, да обретёт очищение и милость, чтобы, очищая других, самому не явиться оскверненным грехами. Также испрашивает он себе силу и благодать послужить Таинству достойно и как подобает. Ибо велико это Таинство: Ангелы предстоят здесь, Христос изображается водами, Дух Святой нисходит, а крещаемый из оскверненного, и грешного, и нечистого, и врага, и тленного делается святым, и чистым, и сыном Божиим, и нетленным.

О великая благодать! О дарование Божие! О благодеяние, величайшее для нас, и благодать! Посему-то, когда исполнятся прошения, архиерей, окончив молитву, возглашает: Велий еси, Господи, и чудна дела твоя! И восклицает это три раза, прославляя троичное Божество и величая Благодетеля.

Потом возносит молитву к воплотившемуся ради нас Сыну Божию и исчисляет от века все чудеса Его, затем воспоминает Воплощение Его от Девы Духом и Крещение в Иордане, через которое Он воссоздал нас, сокрушив главы змиевы в воде[68], как говорит пророк. Потому и умоляет Его прийти и наитием Святого Духа освятить воду, ибо Сын неразделен с Отцом и Духом и благодать у Них общая.

Затем трижды крестообразно знаменует рукою воду, изображая над нею образ Христа, и молит Его сделать её источником нетления.

Потом, немного позже, опять троекратно дует на воду и низводит на неё обильнейшую благодать, подражая Христу и свидетельствуя о том, что было ради крещения в начале: что Дух Божий носился над водою[69]. И опять знаменует её рукой, изображая крест, и говорит: да сокрушатся под знамением образа Креста Твоего вся сопротивныя силы, прибавляя далее, чтобы вода сделалась духоносной и святой и не таилось в ней ничто лукавое, но, напротив, чтобы она была невыносима диаволу и способна отогнать его, чтобы она имела силу воссозидать и освящать, и усыновлять (Богу) крещаемых в ней, и делать их чадами света.

Таким образом, помолившись и преподав мир, который есть Иисус Христос (ибо здесь соприсутствует Христос – мир, превосходящий всякий ум), – иерарх, получив мир и сам, и преклонив главу, снова молится втайне, призывая Иисуса, кроткого и тихого, и вездеприсущего. Ты, – говорит он в этой тайной молитве, – на Иордан пришедший и освятивший воды, приими и нас, рабски Тебе припадающих, и освяти воды сия и нас, и да будут они нам во здравие души же и тела.

И подняв затем главу, в ознаменование того, что Христос воздвиг нас, падших, он восхваляет Его, называя Освящением всех. Тогда купель бывает преисполнена Духом, вмещая освящённую воду и – невидимо в ней – Христа. А поскольку необходимо присутствовать здесь и образу Божественной милости, постольку употребляется и святой елей. Ибо вода знаменует омовение и очищение, и уже освящена. Елей же показывает Божественную милость и благоутробие благости Его: именно елей подаётся тем, которые были изранены общим врагом и поражены им, как говорит Христос в Евангелии[70]. Это и при Ное показано было, ибо голубь, держа в клюве ветку маслины, прилетел к тем, кого в ковчеге носили воды морские. Вода в этом случае прообразовала крещение, а голубь – Духа Святого. Ветка же маслины, которую птица несла в клюве своём, была знаком милости и беспредельной благости Божией. Потому-то в крещении и употребляется святой елей.

Освящается же елей таким образом: он приносится в каком-нибудь чистом сосуде к архиерею (или иерею, если не будет архиерея), тот дует на него и троекратно рукой изображает на нём крест. При этом дуновением выражается благодать Духа, которую архиерей принял от Христа через Божественное дуновение Его на апостолов, а крестным знамением изображается Сам Распятый за нас, совершивший через Крест наше спасение. Поэтому и самый крест имеет силу священносовершительную, и без креста ничего божественного не совершается.

Потом священнодействующий, преклонив главу, молится о том, чтобы елей был освящён Духом Святым, Который некогда послал Ною голубя с веткой маслины, и во времена закона дал елей, и апостолам его передал.

Окончив молитву и принеся благодарение, священник три раза крестообразно возливает на воду освященный елей, возглашая многопетую песнь аллилуйа.

Эту песнь – аллилуйа изрекли вдохновляемые Святым Духом пророки. Означает же она пришествие Божие, она значит: «грядет Бог» и «пойте Его», что пророчески изречено и воспевается, потому что, действительно, Господь грядет, как в первом, так и во Втором Своём Пришествии, и всегда посылает нам благодать Свою во Святом Духе. Посему-то и воспевает всегда эту песнь Церковь, принявшая уже Христа и паки ожидающая Его с Неба, как мы сказали.

Божественный Дионисий говорит, что в священную купель вливается миро, но теперь вливается этот елей, предшествуя миру, а миро – после. Можно, впрочем, думать, что и священный Дионисий называет миром этот самый елей, как предвестие мира, так как через него крещаемый получает начаток освящения и помазывается на божественные подвиги, а впоследствии укрепляется окончательно и совершенствуется, и запечатлевается совершеннейшим миром благодати. Вот почему в крещении и упомянуто и о том, и о другом.

Освятив елей, архиерей помазует им крещаемого, и именно освященным елеем, иначе какая была бы нужда в нём крещаемому после помазывания миром, если в крещении было уже миро? Итак, этим елеем он наперёд уже помазывает крещаемого, говоря: помазуется (имя рек) елеем радости во имя Троицы. Радость же эта – радость Духа, спасающего нас по благодати и милосердию. Ибо Давид восклицает: Воздаждь ми радость спасения Твоего и Духом Владычним утверди мя[71].

Потом кто-нибудь, диакон или прислужник, помазывает начиная с головы всё тело крещаемого, ибо он всецело готовится к божественным подвигам и пришёл не для того, чтобы снова пасть, но для того, чтобы подражать Христу, в Которого облекается и с лукавым бороться, и мужаться. Борцы же в древности помазывали тело маслом.

Затем крещаемый вводится в воду весь нагой, как и родился он и как был создан прежде. Но прежде он имел Божественную одежду и, будучи наг, не стыдился, а теперь, родившись нагим, покрыт стыдом преступления. Только войдя в святую воду, он освобождается от стыда, который наложил на него грех, и приемлет славу и одежду нетления.

Ибо иерарх (или иерей), наложив руки ему на голову, которая есть орган, в котором совершается всё, что касается деятельности чувств и ума, и погрузив один раз в воду, восклицает: крещается раб Божий (имя рек) во имя Отца, и тотчас поднимает его. Потом погружает опять, говоря: и Сына, и опять поднимает. Затем, погрузив в третий раз, говорит: и Святого Духа. После чего архиерей возводит его уже освящённым через Таинство божественного крещения, одновременно и воссозидая, и священносовершая его именем Святой Троицы, провозглашая три Лица в одном Божестве, говоря: во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Этими словами исповедуются три Божественных Лица, нераздельных и неслиянных, в то же время трое кратными погружением и поднятием из воды изображется тридневное погребение и Воскресение распятого за нас плотию и воскресшего Христа.

Архиерей говорит: Крещается, а не «крещаю», как новомудрствующие и в этом латиняне, потому что он свидетельствует о доброй воле крещаемого. Ибо это «я крещаю» не показывает, что просвещаемый крестится добровольно, но как будто по принуждению и самовластию крещающего, против своей воли, и выражает, что только крещающий крестит его по своей воле. Напротив, формула «крещается» выражает добрую волю крещаемого и то, что он «крещается от меня», т. е. архиерея или иерея, творящего уже дело Триединого Бога, имя Которого ясно возвещается крещаемому.

Возродившись таким образом, крещёный исходит из священной купели в мир всецело новым, просвещённым во Христе человеком и сыном Божиим – сыном нашей духовной Матери, как бы из девственной, чистой и святой утробы. Ибо, как Христос родился от Девы, чтобы очистить наше осквернённое рождение, так и мы приходим <к новой жизни> от чистой купели. Как тогда чистая кровь и святое чрево Девы создали силой Святого Духа плоть Бога Слова, так и теперь в нас чистая вода купели и Божественный Дух совершили чистое возрождение.

Далее, как там, при Крещении Спасителя, было нисхождение Духа, чтобы явить в Воплотившемся всю полноту Божества телесно, так и у нас за крещением следует помазание миром для того, чтобы и мы получили благодать Духа. Ибо говорится: от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать[72].

Посему-то архиерей тотчас же помазывает крещаемого и божественным миром, которое не есть только елей, но слагается из множества других видов благовоний и изображает в символах обилие силы, и разнообразие действий, и многовидность дарований Духа, так же как и благоухание Его святыни. Миро даётся нам как печать и знамение Христово. Сам Христос называется Христом именно потому, что Он и телесно имел в Себе Самом от Отца всю силу Духа, о чем говорит Исаия: Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня[73], так и мы, получив от Него благодать в миропомазании, называемся христианами и делаемся христианами (т. е. помазанными) Господними.

Ибо Господь не считает недостойным, чтобы мы назывались по Его имени, потому что Он считает нас сынами Божиими по усыновлению, будучи Сам Сыном по естеству, и считает богами по благодати, будучи Богом по природе, и христами по благодати Своей, имея в Себе благодать по природе, как Слово Бога Отца и как нераздельный от Духа.

Помазуя принявшаго уже крещение, архиерей говорит так: печать дара Духа Святого, аминь, показывая при этом, что помазание есть знамение Христово, так как и помазуется новокрещеный крестообразно, – и преподает дар Святого Духа.

Крещеный и помазанный имеет в себе, в возможности, все Божественные дарования, которые открываются в нём в то или иное время, смотря по тому, насколько он очищает себя и становится достойным действования в нем даров Божиих, за исключением, впрочем, одного лишь Божественного священства. Ибо оно, как особенный дар и исключительное дело Божие, даётся рукоположением. И никто, хотя бы даже чудотворец, не совершит без рукоположения ничего священнического.

Тогда как совершать исцеления, и пророчествовать, и быть чистыми по телу и мыслям, и вести жизнь истинно девственную, и молиться постоянно и неотступно, и пламенеть, и одушевляться Божественной любовью, и удостоиваться Божественных озарений и откровений священных, и таин, и созерцаний Небесных, и делаться почти подобными Ангелам – всего этого и без рукоположения, по благодати крещения и миропомазания многие имели возможность достигнуть и достигают, и удостаиваются всего этого. Но довольно об этом.

Перед помазанием, после крещения, когда крещаемый облачится в одежду, которая благословляется архиереем, он возносит благодарение Богу, прославляя Его за спасение возрождённого водою и Духом. Потом молится о том, чтобы Господь удостоил крещаемого святого помазания и через него – дара и освящения Божественного Духа. Ибо через божественное миро крещаемый является святым и запечатленным Христу, предметом попечений для Ангелов, а для врагов неуловимым, если только будет бодрствовать.

Молится также священник и о том, чтобы крещаемый сподобился причастия Таин и не был уже чадом плоти, но чадом Царства Божия.

После помазания – я разумею всесвятое миро – архиерей постригает крестообразно волосы на голове крещаемого, отчасти в знак того, что главой своей он имеет Христа и что должен молиться с непокрытой головой, как и Павел учит[74], а вместе с тем – полагая на нём как бы некую печать. Потому и постригает крестообразно, чтобы крещаемый отверг всякий лишний помысел. А поскольку и каждый верный должен удаляться от всего лишнего и не необходимого, постольку и монахи постригаются так же.

Кроме того, волосы крестившегося приносятся Христу как начаток и жертва от человеческого тела, ибо они – словно бы воскурение <фимиама> от всего тела.

Потом крещеный, помазанный и постриженный облекается в хитон и принимает на голову кукуль, называемый также шлемом: первый – в знак незлобия и детской невинности и чистоты, а второй – в знамение покрова Божия и хранения чувств (ибо большая часть чувств сосредоточена в голове). Затем он надевает поверх белую одежду, называемую также анаволий, как символ Божественного Света и ангельской чистоты, ибо крещёный стал сыном света и всецело нескверным и чистым.

Приняв таким образом благодать через священнодействия, он стоит перед купелью и, если достиг разумного возраста, сам держит свечу в знак и во славу Божественнейшего Света. За младенца же свечу держит восприемник.

Между тем церковные песнопевцы поют Елицы во Христа крестистеся. А архиерей, совершает ещё и прочие молитвы: он молится о том, чтобы крещёный сохранил крещение нескверным и печать неизгладимой, и чтобы пострижение послужило утверждению чувств его, и о многом другом во спасение его.

Потом, прославив Бога, радостно берет крещёного за руку и, в сопровождении восприемника составив лик, как бы сликовствуя и сорадуясь вместе с Ангелами, обходит три раза вокруг купели, радуясь о духовной Матери и о Рождённом от Неё силой Божественного Духа. При этом архиерей поёт вместе с певчими Елицы во Христа крестистеся.

Затем, когда певчие поют псалом Блажени, ихже оставишася беззакония[75], он, идя перед крещёным, приводит его к жертвеннику и там преподает <великое> и страшное Причастие.

В том-то и цель всех Таинств, чтобы, освободившись от заблуждения и греховной нечистоты и сделавшись чистыми и запечатленными Христу в Святом Духе, мы причастились Плоти и Крови Самого Христа и тесно соединились с Ним. Об этом и устами пророка говорит Он: вселюсь в них и буду ходить в них[76], и Сам об этом молится к Отцу, говоря: чтобы они были едино, как и Мы[77], и: Я с вами во все дни до скончания века[78]

Ибо через Таинства Господь будет с нами невидимым образом, пока не откроется… как Он есть, как говорит возлюбленный ученик Его[79]. Ради этого Он и воплотился от Девы, чтобы соединиться с нами. Ради этого Он и распялся, и пролил за нас кровь, чтобы мы соделались причастниками Его. И Святые

Тайны в священнодействии Он преподал прежде Креста для того, чтобы быть с нами и чтобы мы были причастниками Его как теперь, так и в будущем веке. Он сделал это и для того, чтобы все мы соделались общниками благ Его по Его желанию.

И Отец Его так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную[80]. А как дети причастны плоти и крови, то и Он также воспринял оные[81] ради того именно, чтобы мы имели общение с Ним, ибо, как снова говорит возлюбленный ученик, Он есть истинный Бог и жизнь вечная[82]. Ему – истинному Свету – слава во веки. Аминь.

Преподав крещёному причастие, возблагодарив Спасителя, сделав отпуст и благословив крещёного вместе с восприемником, архиерей отходит. Крещёный же возвращается домой, а перед ним идут со свечами, так как он сделался уже сыном Света. Предшествующие ему поют: елицы во Христа крестистеся, ибо крещёный облекся во Христа, и Христос изобразился в нём, и благодать Духа вселилась в него.

Крестившийся обязуется молиться и носить священные одежды, именно: кукуль и анаволий, называющийся также емфотион (просвещение) и прежде составлявший особую одежду, которую просвещённые надевали сверху до седьмого дня, ради святого помазания, и обязуется совсем не омываться, вытирая, как прилично освященному, руки этими же одеждами. А после седьмого дня, которым знаменуется завершение этой седмичной жизни, он должен прийти в храм к иерею и от него принять омовение. Иерей со священными молитвами омывает его губкой и водой в тех местах головы и рук, где он был помазан святейшим миром, а другие части тела омывает сам крещёный в благоприличном месте, дабы что-нибудь от тех святынь – воды крещения и мира, упав, не было попрано ногами.

Потому-то крещеные взрослые должны получить от иерея и наставление о хранении себя, о молитве и хождении в храм. Так же как и об очищении себя <от грехов> и постоянном причастии Таин, ибо в этом-то существенно и заключается жизнь христианина.

Если же крещаемый – младенец, то должна быть предупреждена его мать: ей должно быть внушено, чтобы она после седьмого дня принесла младенца для омовения его священником, а потом сама омыла всё его тело, а воду вылила в благоприличном и чистом месте. Кроме того, она должна тщательно вымыть и одежды, в которые одет был младенец в продолжение семи дней.

Младенца же обязана постоянно приносить приобщаться Тайн, ибо таким образом лучше он будет сохраняем и взращиваем Христом.

Причастием не следует пренебрегать, по примеру некоторых, неразумно новомудрствующих и в этом, и не следует отлучать детей от него. Дети, говорят они, не знают, чему делаются причастниками. Ах, какое неразумие и какая странная мысль! Зачем же после этого ты и крестишь? Или для чего помазываешь миром?

Впрочем латиняне, как известно, и не помазывают при крещении, и всё это у них делается несогласно со Вселенской Церковью. Православный же сам, по вере, приводит младенца к Богу и через верного восприемника совершает обеты, и крещаемый младенец возрождается для Царства Небесного, и помазывается миром, и освящается, и, если умирает, наследует Царство Божие. Таким же образом пусть он приводится через верного и ко Причащению. Ибо оно даёт жизнь вечную.

Как не возродившийся водою и Духом не может войти в Царство Небесное, так и не ядущий Плоти Сына человеческого, по словам Самого Господа[83], и не пиющий Крови Его, не внидет в живот вечный.

Устно передав вам кратко и по мере сил о божественном крещении, я и написал вам возлюбленные об этом. И принять это надобно по мере сил. Высшего же учения ждите от тех, которые более меня возвысились в вещах божественных. Ибо мы, скудные, написали это для вас ради только вашей просьбы, а также для некоторых, может быть, не совсем уяснивших себе и не вполне понимающих значение того, что совершается в священнодействиях. По этой же причине мы будем говорить вам и о прочих Таинствах, как вы просили.

Кроме того, возлюбленные, надобно обращать внимание и на то, о чём некоторые не заботятся, считая это маловажным: иерарх и иерей пусть не употребляют как попало остатков святого елея радования, так как он предызображает божественное миро. Но да хранят они их и расходуют в алтарной лампаде, держа их в особом и освященном сосуде, и отнюдь не употребляют в пищу.

Пусть хранят так же божественную воду крещения, в которой потоплен грех, в которую сходил Христос, вселялся Дух Святой и через которую воссоздан человек. Пусть выливают её в священном месте, ибо, если она будет вылита в неподобающем месте и как придётся, то станет попираема не знающими, что это – вода от Таинства. Ибо эта вода ничем не ниже воды святого Богоявления, над нею даже ещё больше совершается молитв к воссозиданию крещаемого. А сверх того, она приемлет елей радования. Поэтому надобно иметь к ней благоговение и почитать её. Я говорю это для несведущих, потому что сам знал очень многих, которые были небрежны в этом и почти вменяли это ни во что. И я от глубины души вздыхал, когда видел, что для них это ничего не значит.