Глава шестая
Она подходит к церкви. В свете кровавой луны её тело отбрасывает длинную, похожую на жука – богомола или, может, многоножку – тень на тротуар. Звонит колокол, большой колокол собора, призывая всех на молитву, песнопение и восхваление.
Но Макензи не может войти в церковь. На крыльце стоит толпа людей, собравшись у входных дверей. Среди них она видит Эллингтона, Макграта, Харрисона, мать и сестру, с которыми уже давно не разговаривает, и даже старого напарника Брайерса, а также некоторых бывших коллег, с которыми работала бок о бок на должности детектива в Небраске.
«Что вы все здесь делаете?» – спрашивает она.
Эллингтон поворачивается к ней. Его глаза закрыты. Он одет в красивый костюм, на фоне которого выделяется кроваво-красный галстук. Он улыбается ей, не открывая глаз, и прижимает палец ко рту. Стоящая рядом с ним мать указывает на двери в церковь.
Там отец. Он привязан и распят. На голове терновый венок, а из раны в боку вытекает жидкость, похожая на моторное масло. Он смотрит прямо на неё большими безумными глазами. Он сошёл с ума. Она видит это по взгляду и хитрой ухмылке.
«Ты пришла, чтобы спастись?» – спрашивает он Макензи.
«Нет», – отвечает она.
«И ты совершенно точно пришла не для того, чтобы спасать меня. Уже слишком поздно. Поэтому приклонись. Молись. Обрети со мной мир».
Словно кто-то согнул её изнутри, Макензи опускается на колени. Она давит на них всем весом, царапая кожу о бетон. Прихожане начинают петь на всех языках. Она открывает рот и бессвязно подпевает. Она смотрит на отца. Его голову окружает огненное свечение. Он мёртв, глаза безжизненно смотрят в никуда, а из рта течёт тонкая струйка крови.
Снова и снова слышится звук колокола.
Звон…
Звон. Что-то звонит.
Телефон. Макензи резко открыла глаза и быстро взглянула на часы на прикроватном столике, которые показывали 2:10 ночи. Она ответила на звонок, пытаясь выкинуть из головы последние воспоминания о кошмаре.
«Уайт слушает», – сказала она.
«Доброе утро», – сказал Харрисон.
Макензи даже немного расстроилась. Она ждала, что это будет Эллингтон. Он занимался одним малопонятным делом по поручению Макграта. Он обещал позвонить, но пока Макензи от него ничего не слышала.
«Харрисон, – про себя подумала Макензи. – Что, чёрт возьми, ему нужно?»
«Ещё слишком рано, чтобы говорить «доброе утро», – заметила она.
«Знаю, – сказал Харрисон. – Прости. Я звоню тебе по поручению Макграта. Произошло ещё одно убийство».
Несколько СМС спустя Макензи уже знала всё, что ей нужно было знать об этом деле. Строптивая парочка остановила машину в тени на парковке у одной из больших церквей, чтобы заняться сексом. Когда страсти начали накаляться, девушка увидела что-то странное на дверях церкви. Увиденное напугало её достаточно, чтобы забыть о запланированных сексуальных утехах. Расстроенный упущенным шансом покрасоваться перед новой подружкой, её спутник подошёл ближе к церкви и увидел голого мужчину, прибитого к двери гвоздями.
Всё это произошло у довольно известной церкви Живого Слова, одной из самых крупных церквей города. Она часто фигурировала в выпусках новостей, потому что на службы нередко приходил президент. Макензи никогда здесь не бывала (её последний визит в церковь случился после развратных выходных ещё в колледже), но величие и масштаб храма произвели на неё должное впечатление, когда она остановила машину на прилегающей парковке.
Она прибыла на место преступления одной из первых. Здесь уже были криминалисты. Они как раз подходили к церкви. Из одной из машины вышел агент. Судя по всему, он ожидал её приезда. Макензи совсем не удивилась, узнав в агенте Ярдли, которая изначально занималась делом отца Костаса.
Ярдли встретила её на тротуаре, ведущем к главному входу в церковь. Она выглядела уставшей, но одновременно взволнованной – подобное волнение мог увидеть и понять только такой же агент, как и она сама.
«Агент Уайт, – сказала она, – спасибо, что так быстро приехали».
«Не за что. Вы первой прибыли на место преступления?»
«Да. Я приехала примерно пятнадцать минут назад. Мне позвонил Харрисон».
Макензи сначала хотела что-то сказать по этому поводу, но потом передумала. «Странно, что не мне сообщили первой, – подумала она. – Макграт заменил Эллингтона на неё. В этом есть смысл, ведь именно она занималась делом Костаса».
«Вы уже видели тело?» – спросила Макензи, когда они пошли по направлению к дверям вслед за командой криминалистов.
«Да, но не подходила слишком близко. Всё выглядит так, как и на местах предыдущих убийств».
Сделав ещё несколько шагов вперёд, Макензи смогла сама в этом убедиться. Она держалась немного позади, чтобы криминалисты и судмедэксперты могли делать свою работу. Зная о присутствии двух агентов, ожидающих своей очереди, те работали быстро, но эффективно, давая им возможность тоже подойти ближе и самим осмотреть тело.
Ярдли была права. Всё выглядело так же, как и на других местах убийств, включая длинную метку над бровями. Единственное отличие заключалось в том, что бельё мужчины сползло вниз, или же его специально спустили к самым лодыжкам.
Один из экспертов обернулся к агентам. Он казался сбитым с толку и даже немного опечаленным:
«Жертва – Роберт Вудалл, местный архипастор».
«Вы уверены?» – спросила Макензи.
«Абсолютно. Моя семья ходит в эту церковь. Я был на его проповедях не меньше полусотни раз».
Макензи подошла ближе к телу. Двери церкви Живого Слова были не такими красивыми, как в церквях Краеугольного Камня или Благословенного Сердца. Они выглядели по-современному и были выполнены из качественного дерева. Двери умышленно состарили так, чтобы они походили по виду на амбарные ворота.
Как и в других случаях, руки пастора Вудалла были прибиты гвоздями к двери, а ноги связаны бечёвкой. Макензи посмотрела на обнажённые половые органы и подумала, что, вывешивая тело, убийца специально акцентировал внимание на его наготе. Однако при осмотре она не увидела ничего необычного и решила, что бельё просто соскользнуло вниз, возможно, под весом впитавшейся крови. На теле было несколько кровоточащих ран. На груди виднелось несколько порезов. Спину осмотреть не было возможности, но, судя по струйкам крови, запачкавшим торс и стекающим по ногам, можно было сделать вывод, что на спине тоже было несколько ран.
А потом Макензи заметила небольшую рану, которая всколыхнула воспоминания о недавно пережитом жутком кошмаре.
В правом боку был разрез. Он был небольшим, но легко заметным. В нём чувствовалась какая-то точность и даже чистота. Макензи наклонилась ближе и указала на него рукой. «Что вы об этом думаете?» – спросила она криминалистов.
«Я тоже заметил этот разрез, – сказал тот, кто узнал пастора Вудалла. – Это резанная рана, возможно нанесённая макетным ножом вроде Х-АСТО».
«На теле есть и другие раны и порезы, – сказала Макензи. – Они были нанесены обычным ножом, я права? Углы и края…»
«Да. Вы верите в Бога?» – спросил эксперт.
«За последние сутки мне часто задают этот вопрос, – ответила она. – Несмотря на мой ответ, я понимаю, что означает эта рана. Именно сюда Иисуса пронзили копьём, когда он висел на кресте».
«Да, – ответила Ярдли из-за спины Макензи. – Но тогда крови не было, верно?»
«Верно, – сказала Макензи. – Согласно Писанию, из раны полилась вода».
«Зачем убийца акцентировал внимание на этой ране? – гадала она. – И почему у других жертв её не было?»
Макензи отошла назад, чтобы осмотреть место убийства со стороны, пока Ярдли разговаривала с экспертами. Это расследование и так не давало ей покоя, но эта неожиданная рана в боку Вудалла заставила её думать, что дело было ещё запутаннее, чем она изначально решила. В действиях убийцы был символизм, но это был многослойный символизм.
«Убийца всё тщательно спланировал, – подумала она. – У него есть план, и он методично ему следует. Более того, наличие этого точного разреза на теле говорит о том, что он убивает не только для того, чтобы убить, он хочет нам что-то сказать».
«Но что именно?» – тихо спросила она вслух.
В темноте ночи она стояла у входа в церковь Живого Слова, пытаясь прочитать послание, скрытое на теле мёртвого пастора.