Предприятие и иные имущественные комплексы как объекты гражданских прав. Глава 1. Предприятие и торговое (промышленное) заведение как имущественные комплексы (О. Е. Романов, 2004)

§ 1. Развитие понятия «предприятие» в отечественной цивилистике и в гражданском законодательстве

Рассуждать о предприятии и выяснять его сущность едва ли можно, не рассмотрев того, чем именно было предприятие для гражданского права раньше, и не осветив тех подходов к предприятию, которые сложились в отечественной науке в прошлом. С одной стороны, очевидная преемственность нового гражданского законодательства законодательству как дореволюционному, так и отчасти советскому позволяет думать, что с опорой на букву прежних законов станет легче осмыслить нынешние нормы о предприятии. С другой стороны, теория торгового права дооктябрьского времени, выраженная в исследованиях А. П. Башилова, А. X. Гольмстена, Д. Д. Гримма, А. И. Каминки, П. П. Цитовича, Г. Ф. Шершеневича, В. А. Удинцева и др., много внимания посвящала изучению предприятия как объекта права, в результате чего были выработаны представления, существенные для понимания предприятия сегодня. По этим причинам представляется необходимым начать изложение с экскурса в историю вопроса.

Дореволюционное гражданское законодательство не давало предприятию легального определения, хотя и содержало отдельные установления, касающиеся предприятий. Вместе с тем, оно не только широко использовало, но и раскрывало (в ст. 411 и 412 Устава о прямых налогах[2]) понятия торгового и промышленного заведений. Отдельным торговым заведением признавалось «всякого рода и наименования, занимаемое в одном здании и принадлежащее одному хозяину или нескольким совладельцам, особое помещение, устроенное или приспособленное для производства торговли, хотя бы помещение это состояло из нескольких, находящихся между собою в связи, покоев и имело несколько входов». Отдельным же промышленным заведением (фабрикой, заводом, ремесленным заведением или мастерской и т. п.) считалось «одно или несколько закрытых или открытых помещений, находящихся в одной черте фабричного или заводского устройства и состоящих между собою, по роду производства, в непосредственной связи». В случае отдачи в аренду фабрики или завода по частям разным лицам каждая из таких частей признавалась за отдельное промышленное заведение. Согласно этому и Устав о промышленности[3] постановлял, что заведения, на которых производится фабричная и заводская продукция, носят названия заводов, фабрик и мануфактур (ст. 1); мануфактуры и фабрики отличаются от ремесел тем, что имеют в большом объеме оборудование и машины, у ремесленников же их нет, кроме ручных машин и инструментов (ст. 2).

При изучении Свода Законов Российской Империи последовательного разделения между торговым (промышленным) заведением и предприятием мы не находим и в итоге можем составить себе впечатление о крайней неоднозначности прежнего законодательства в отношении данных понятий.

Во-первых, иногда предприятие можно было воспринять не иначе, как особого рода деятельность. Прежде всего, это следовало из Устава о прямых налогах. По предписаниям его ст. 366 государственному промысловому налогу подлежали: 1) торговые предприятия, в том числе кредитные и страховые предприятия, торговое посредничество, всякого рода подряды и поставки; 2) промышленные предприятия: фабрично-заводские (в том числе горнозаводские), ремесленные, горные и перевозочные; 3) личные промысловые занятия. Каждый подряд и каждая поставка считались отдельными предприятиями и подлежали по сумме обязательства выборке особого промыслового свидетельства (ст. 415). При переходе торгового или промышленного предприятия, или личного промыслового занятия в высший класс местности до истечения срока промыслового свидетельства должна была последовать соответственная доплата окладов основного промыслового налога по новому классу местности (ст. 428). Здесь же можно упомянуть ст. 819-6 Устава торгового[4], которая указывала, что ведение компаниями, обществами и товариществами предприятий перевозочного и ссудного под товары, принятые на хранение, на комиссию или для перевозки в связи с содержанием товарных складов, подчиняется сверх общих законов еще и дополнительным постановлениям.

Во-вторых, были статьи, которые весьма сближали и даже отождествляли предприятия с торговыми (промышленными) заведениями. В отдельных местах такое заведение как бы оттеняло ту или иную деятельность и само по себе выступало как облагаемое предприятие. Видно это из дальнейших примеров.

Промысловый налог на предприятия, названные в ст. 366 Устава о прямых налогах, уплачивался посредством выборки всеми этими предприятиями промысловых свидетельств (ст. 368); но ст. 409 уточняла: промысловые свидетельства должны быть выбираемы, за некоторым изъятием, на каждое отдельное торговое или промышленное заведение (как, впрочем, на каждое отдельное паровое судно, а также на каждый отдельный промысел или промысловое занятие). Согласно ст. 425, в каждом подлежавшем основному промысловому налогу торговом и промышленном заведении, коим не заведовал лично сам владелец или член его семейства, должно было быть по крайней мере одно заведующее лицо, имеющее свидетельство на производство личных промысловых занятий (за неимение в торговых и промышленных заведениях лиц, уполномоченных на заведование ими, владельцы подвергались, по ст. 528, денежному взысканию).

Содержатели промышленных предприятий, занимающиеся сверх производства товаров торговлею как своими, так и чужими изделиями, должны были выбирать, независимо от свидетельства на промышленные предприятия, особые промысловые свидетельства на торговые заведения по роду торга (ст. 420). Хотя, по ст. 415 налогового Устава, подряд и поставка облагались как предприятия, существовали исключения – лица, содержавшие промышленные и торговые заведения, подлежащие государственному промысловому налогу, имели право без выборки особых свидетельств вступать в обязательства: 1) содержатели промышленных заведений – по поставке изделий собственного производства на всякую сумму; 2) содержатели транспортных и пароходных предприятий – по перевозке ими грузов также на всякую сумму; 3) содержатели торговых заведений – по поставке продающихся в них товаров на определенную сумму.

Статья 422 на случай, когда в одном промышленном заведении соединено несколько находящихся в непосредственной связи производств, давала предписание выбирать промысловое свидетельство по тому производству, которое относится к высшему разряду. По Уставу торговому, товарные склады – поскольку говорилось об их устроении (ст. 768) и содержании (ст. 819-2) в определенных целях – могли восприниматься как определенные хранилища; при этом товарные склады в силу прямого указания ст. 774 подчинялись общим правилам, постановленным для торговых предприятий.

Еще один пример можно найти в Своде Законов Гражданских[5] – его приводил когда-то Г. Ф. Шершеневич, указывая на ст. 1238, которая давала изъятие из общего порядка наследования в отношении открытия и принятия наследства после содержателей фабрик и разных мануфактурных заведений[6]. В частности, эти заведения наряду с прочим движимым и недвижимым имуществом должны были поступать в полное распоряжение наследников, если все они достигли совершеннолетия и никто из них не возбудил спора о наследстве. Но если в числе наследников были малолетние лица или возникал наследственный спор, заведения продолжали действовать под опекунским управлением лица, заведовавшего ими до смерти владельца (когда же заведением при жизни управлял сам владелец, управление возлагалось на ближайшее лицо по прежнему управлению, а в обязанность мирового судьи, уездного члена окружного суда или полиции вменялось произвести, не останавливая деятельности заведения, опись всего заведения и прочего имения, а также документов, чтобы передать все это опекунам по их назначении, а до тех пор только вести надзор за действиями управляющего). Такое управление длилось до совершеннолетия всех наследников или до разрешения спора по суду. Эти и некоторые другие правила введены были «для охраны от расстройства торговых заведений вообще в случае смерти владельца».

В-третьих, наконец, отдельные нормы наделяли предприятие чертами, свойственными лицам гражданского права, а иногда и прямо давали понять предприятие как юридический субъект. Так, согласно п. 1 ст. 370 Устава о прямых налогах, дополнительный промысловый налог взимался с акционерных и других предприятий, обязанных публичной отчетностью. В ст. 371 (п. 7) говорилось о предприятиях по взаимному страхованию, которые содержат склады противопожарных инструментов и средств. О том, что складские помещения могут содержаться торговыми предприятиями, упоминала и ст. 423. В ст. 419 имелась норма, обязывавшая промышленные предприятия, содержащие отдельно от промышленных заведений заведения для торговли, выбирать промысловые свидетельства по соответственному разряду торговых предприятий. Устав торговый (ст. 773) говорил об обязательствах товарного склада и не позволял обременять залогом принадлежащее ему недвижимое имущество.

Из-за нормативных противоречий, как замечал проф. А. И. Каминка, относительно предприятий деловая практика отличалась неопределенностью, а теоретические взгляды были спорны; в целом же из этих взглядов в науке сложились три основные течения[7].

Сторонники первого склонны были признать в предприятии субъект права. Это стремление придать предприятию свойства юридического лица, возникнув из делового оборота в связи с тем, что «жизнь предприятия как будто бы не зависит от смены личности владельца»[8], всего сильнее развилось в германской науке, где нашло поддержку ряда крупных ученых. Считали (например, Эндеман), что в коммерческом обороте кредит оказывается не купцу, а предприятию, купец же выступает как его представитель – поэтому кредиторы купца могут требовать раздела его имущества по различным торговым заведениям, чтобы получить преимущественное удовлетворение своих претензий из имущества того заведения, с которым они находились в постоянных деловых сношениях[9]. К числу русских приверженцев такого воззрения принято относить проф. П. П. Цитовича[10], хотя он и не выражался в этом смысле категорически. Цитович замечал только, что за смертью хозяина предприятия торговля не расстраивается и торговые сделки продолжают совершаться: «совершает их (через других) сама торговля», она сама продолжает свои действия, «торговля как бы признана юридическим лицом»[11].

Выразители идей второго течения отрицали юридический смысл за различением частного имущества купца и его торгового предприятия, видя в таковом только технически бухгалтерский характер. Как представляется, на этой позиции стоял проф. А. X. Гольмстен, который считал, что все доказательства юридической самостоятельности предприятия несостоятельны и возражал против них следующим образом.

Те, кто полагают предприятие юридически самостоятельным, ошибаются, видя признаки самостоятельности в том, что предприятие имеет свою оседлость (то есть место, где можно видеть хозяина предприятия, где совершаются сделки, находится склад товара, и куда направляется корреспонденция для передачи купцу), хотя эта оседлость и не совпадает с местом жительства купца. Юридических последствий такое несовпадение не имеет, русское право не вводит даже особой подсудности по оседлости предприятия. Неверно усматривать самостоятельность предприятия и в том, что есть особые сборы с предприятий, отличные от промыслового налога, который собирается за право торговли с купцов и не приурочен к предприятию, – все это не указывает на юридическую самостоятельность предприятия, поскольку сборы лежат на купце и платятся им с предприятия как отрасли его деятельности, то есть объект обложения не выделяется в самостоятельное имущество в правовом смысле. Самостоятельность предприятия в юридическом смысле хотят еще показать, утверждая, что после смерти купца до вступления наследников предприятие продолжается и личные обязанности служащих купца не прекращаются, – но и это ошибка: здесь видна не юридическая самостоятельность предприятия и независимость его от хозяина, а только забота государства об интересах наследников и контрагентов покойного. Наконец, то, что предприятие имеет свое особое «счетоводство», также не довод о юридической самостоятельности предприятия, ибо торговые книги по каждому предприятию ведет хозяин, и это его обязанность по профессии. Отсюда, предприятие может быть квалифицировано только как нечто, связанное с торгующим лицом, как проявление его деятельности[12].

По убеждению А. X. Гольмстена, торговое предприятие – суть «определенная отрасль торговой деятельности, обособленная, с объективной стороны, известным родом сделок и товаров, а, с субъективной, – как профессия определенного лица»[13]. Примерами могут служить: банкирское предприятие, которое заключается в том, что банкир профессионально занимается известными сделками, имеющими своим предметом деньги, или писчебумажная фабрика, состоящая в том, что фабрикант занимается покупкой опилок, тряпья и других материалов и средств производства, наймом лиц, занятых обработкой материала, продажей выделанной бумаги и т. п. Поскольку в предприятии обособляется известная отрасль торговли, а не имущество, возможно предприятие и без товара, например, справочное бюро. В силу этих соображений предприятие не может рассматриваться как субъект отношений и уподобляться лицу[14].

Характерные черты торгового предприятия кроются в материальных признаках торговых сделок. Признаки эти отражаются на предприятии следующим образом: сделка – звено в цепи ей подобных, и предприятие слагается из ряда однородных сделок; сделка должна быть совершена по профессии, то есть в предприятии совершение цепи сделок образует профессию лица; сделка должна иметь спекулятивную цель, то есть предприятие должно служить источником дохода лица; сделка торговая возможна лишь при оседлой торговле, то есть предприятие должно быть прикреплено к определенному месту; сделка в товарной торговле должна иметь своим предметом товар, так как товарно-торговое предприятие немыслимо без товара; сделка торговая как правило обоюдно-торговая, и предприятие получает специфическое торговое значение благодаря вступлению его главы в такие сделки[15].

По взгляду А. X. Гольмстена, с преобладающим в науке мнением, будто предприятие есть universitas bonorum, согласиться нельзя. Во-первых, потому, что оно смешивает предприятие с товаром, составляющим предмет сделок, входящих в состав предприятия. Имущество предприятия не может иметь самостоятельного существования, отдельного от имущества купца, ведущего торговлю; товар, с которым имеет дело предприятие, остается имуществом купца, хотя и имеющим определенное назначение; назначение это, как и судьба товара, находится во власти купца. Во-вторых, им допускается смешение юридической точки зрения с экономической. Утверждение, что публика доверяет предприятию, и кредит присваивается предприятию, а не купцу, верно, но имеет значение с экономической, а не юридической стороны, – ценность предприятия возрастает, но сферы права это не касается. В юридические отношения публика вступает не с предприятием, а с купцом[16].

Предприятие имеет свои принадлежности, к числу которых относятся: имя предприятия, торговый персонал, видимые следы предприятия, а также его деловой центр. Деловой центр предприятия – иными словами, торговое заведение – это место, где находятся контора купца и его торговые книги, куда поступают письма, предъявляются векселя, где можно найти владельца предприятия, и откуда идут его распоряжения. При этом от заведения надо отличать помещение, то есть место нахождения товаров, материалов и средств производства (амбар, склад, фабрика и т. п.). Иногда помещение и заведение могут совпадать. Так, в предприятиях по денежной торговле они соединены всегда, а в предприятиях розничной торговли – как правило (в магазине располагаются прилавок, касса, контора и т. п.). Однако в предприятиях по товарной торговле оптом они всегда разделены (например, контора и фабрика, контора и склад)[17].

Предприятие возникает с момента обнаружения лицом намерения начать торговлю, о чем могут свидетельствовать разные действия: взятие гильдейского свидетельства, заказ вывески, бланков и т. п. Возникнув, оно может быть изменено как с объективной, так и субъективной стороны. В первом случае должен измениться предмет торговли (например, с превращением молочного магазина в кондитерскую) – тогда, с точки зрения торгового права, прежнее предприятие прекращается и применяются правила о добровольной его ликвидации. Во втором случае имеет место смена владельца предприятия при передаче предприятия со всем активом и пассивом по договору либо при переходе его к новому лицу за смертью хозяина. Наконец, прекращается предприятие при добровольном завершении торговых дел, при объявлении владельца несостоятельным, при запрещении купцу заниматься торговлей, а иногда и при смерти владельца[18].

Таким образом, А. X. Гольмстен, по словам А. И. Каминки, «высказал мнение, что торговое предприятие не юридический, но экономический институт»[19].

Исследователи, примыкавшие к третьему, господствовавшему среди коммерциалистов течению, рассматривали предприятие как целевое имущество. Так, проф. Г. Ф. Шершеневич полагал торговым предприятием совокупность личных и имущественных средств, соединенных для достижения известной торгово-хозяйственной цели по определенному плану[20]. Он указывал, что при открытии торгового предприятия в его пользу из частного имущества предпринимателя обязательно выделяется капитал, который с этого времени обретает свою судьбу, растет и меняется в составе независимо от остального имущества собственника. Материальный состав предприятия выражается: во-первых, в торговом заведении, каковым считается место деятельности торгового предприятия, обставленное всеми средствами, приспособленными к этой цели (лавки, магазины, заводы); во-вторых, в товарах, запасенных для переработки или заготовленных к сбыту, а также во вспомогательных материалах (дрова, уголь и т. п.); в-третьих, в денежной наличности – кассе; и последнее – в правах, связанных с предприятием (на фирму, товарный знак, фабричные рисунки и модели). Для приведения всей этой массы в действие предприятию необходимы личные средства – предприниматель и вспомогательный персонал. Предприятие, организованное таким образом, представляет собой самостоятельное меновое хозяйство, которое экономически независимо от того, кто его ведет, и от других предприятий, которые ведет то же лицо[21].

Вместе с тем, Г. Ф. Шершеневич рассматривал предприятие как объект права особого рода, характеризуемый относительной неизменностью, отводящий на второй план своего владельца и, как правило, не ассоциируемый с именем последнего. Он замечал, что предприятие фактически оценивается в обороте как самостоятельный субъект, а потому по своим характеристикам весьма близко стоит к юридическому лицу и требует признания в праве своей самостоятельности[22]. Основываясь на таких суждениях, в учебнике торгового права ученый поместил положения о предприятии в разделе, посвященном субъектам торговых сделок.

Все означенные воззрения, как замечал А. И. Каминка, были не свободны от недостатков. Первое из них сводило на нет само понятие юридического лица, а второе не соответствовало законодательству. Что до третьего, то его сторонники также защищали свою концепцию не с точки зрения действующего права, а как наиболее целесообразный подход к предприятию[23]. Г. Ф. Шершеневич писал, что «торговое предприятие должно бы… так же выделиться, как выделяется недвижимость, служащая исключительным обеспечением залогодателя»[24]. Но, по взгляду Каминки, если бы и можно было согласиться с такой постановкой вопроса, то и в этом случае речь шла бы об институте будущего, а не действующего права. Хотя и по существу это едва ли верно, поскольку весьма велика разница между торговым предприятием и недвижимым имуществом с точки зрения возможности установить его фактический состав или парализовать возможность передать его в третьи руки[25].

Сам А. И. Каминка определял торговое предприятие как всю совокупность отношений, образуемых промыслом лица, то есть «все, что относится до ведения данного торгового промысла»[26]. Внешние формы, в которых проявляется предприятие, называются обзаведением. Это последнее представляет собой видимые вспомогательные средства, служащие ведению торгового дела, и раньше всего – приурочение предприятия к известному месту[27].

Несовершенство в регулировании оборота предприятий и многочисленные злоупотребления, которыми этот оборот сопровождался, вызвали необходимость исправить законодательство[28]. 19 января 1913 года Министерство Торговли и Промышленности внесло в Государственную Думу законопроект о переходе торговых и промышленных предприятий и об изменении и дополнении целого ряда постановлений действовавших тогда законов (в частности, предполагалось ввести уголовную санкцию за подложное переукрепление предприятий во избежание платежа долгов)[29]. В связи с этим особенно интересно, что многие применители права, по данным проф. А. П. Башилова, считали необходимым регулировать переход в другие руки не только целых торговых предприятий, но и отдельных торговых заведений (за это высказывались, например, московский коммерческий суд и с. – петербургский биржевой комитет)[30]. Однако соответствующий закон принят не был.

После революции 1917 года изменения в общественном устройстве стали сопровождаться массовой национализацией предприятий. Последние как объекты обращались в собственность государства по особым декретам власти. Так были национализированы предприятия сахарной, нефтяной, горной, металлургической и металлообрабатывающей, текстильной, электротехнической, лесопильной и деревообделочной, табачной, стекольной и керамической, кожевенной, цементной и прочих отраслей промышленности, паровые мельницы, предприятия местного благоустройства и железнодорожного транспорта. Наконец, была предусмотрена национализация всех промышленных предприятий с числом рабочих свыше пяти при механическом двигателе или свыше десяти – без двигателей[31].

Новая экономическая политика государства в двадцатые годы потребовала оживить инициативу частных лиц и возродить небольшие коммерческие предприятия. Гражданский кодекс РСФСР 1922 года[32] упомянул предприятия двух видов – государственное, переведенное на хозяйственный расчет (ст. 19), и частновладельческое (ст. 54, 55, 57). Первое рассматривалось в качестве юридического лица, а второе считалось объектом правовых отношений. Несколько позже ст. 19 Кодекса была дополнена положениями ряда нормативных правовых актов ВНИК и СНК (в частности, Постановлением СНК от 20.12.25 г. «О коммунальных предприятиях, действующих на началах хозяйственного расчета (трестах), находящихся в ведении исполнительных комитетов»[33]), согласно которым имущество государственных предприятий принадлежало государству, но при этом казна за деятельность таких предприятий ответственной не была[34]. Это обстоятельство позволило Е. А. Флейшиц охарактеризовать государственные предприятия как «недоразвившиеся» юридические лица[35].

Тогда же продолжалось научное осмысление предприятия как особого объекта в гражданском праве. Проф. В. Ю. Вольф, касаясь сущности предприятия, рассуждал так: всякая хозяйственная организация, занимаясь промысловой деятельностью, выступает как владелец предприятия. Что касается гражданина, то совершая единичную хозяйственную операцию, предприятия он не создает. Однако если цепь хозяйственных операций совершается систематически и профессионально в виде промысла, возникает предприятие. Его надо отличать от хозяйствующего субъекта, который ведет предприятие и владеет им, несмотря на то, что законы эти понятия иногда отождествляют (например, называя предприятием торг, в то время как последний является не предприятием, а его владельцем)[36].

Лица, мало искушенные в юридическом учении о предприятии, склонны рассматривать сущность предприятия в том имуществе, которое хозяйствующий субъект использует для целей своей промысловой деятельности: с этой точки зрения предприятием надлежит считать фабрики, заводы, конторы, товарные склады, сырье и прочее имущество, принадлежащее предпринимателю. Такой взгляд, по В. Ю. Вольфу, ошибочен.

Действительно, соглашался он, никакая предпринимательская деятельность не возможна вне наличия известных имущественных ресурсов. Всякий владелец предприятия нуждается для обеспечения своей деятельности прежде всего в некоторой недвижимости в виде ли земельного участка, служащего объектом непосредственной эксплуатации (как это бывает в области сельского хозяйства), или в виде фабрик, заводов, складов, магазинов, торговых помещений и других строений (как это бывает в области промышленности и торговли). Кроме того, предприниматель нуждается в известном движимом капитале в виде наличных денег, полуфабрикатов, сырья, технического оборудования и т. п. Наконец, всякое предприятие должно быть обеспечено известной рабочей силой, и можно говорить о трудовых договорах как об известной имущественной ценности, принадлежащей хозяйствующему субъекту. В процессе оперативной деятельности владелец предприятия вступает в известные обязательства и приобретает известные претензии к третьим лицам. Эти имущественные ценности также относятся к его предприятию. Сюда же необходимо отнести и исключительные права, которые могут быть приобретены предпринимателем, как, например, права на товарные знаки, на промышленные изобретения и т. п. Все это имущество, принадлежащее владельцу предприятия и служащее ему для ведения оперативной деятельности, обыкновенно называется фирменным имуществом. Оно находит свое внешнее счетно-бухгалтерское выражение в виде баланса предприятия со всеми его активными и пассивными статьями. Но серьезно утверждать, что предприятие представляет собою не что иное, как совокупность фирменного имущества, нельзя[37].

Предприятие «на ходу» стоит обычно больше, чем относящееся к нему фирменное имущество, и эта разница тем существеннее, чем лучше идет предприятие. А успех предприятия, в свою очередь, зависит от того, насколько удачно предприниматель организовал предприятие, и, вообще, насколько выгодное положение он сумел завоевать для него. Чем лучше организовано предприятие и чем обеспеченней положение последнего на рынке, тем больше его шансы, тем тверже оно может рассчитывать на удачный сбыт своих товаров. Организовать предприятие без фирменного имущества нельзя, но дело не в нем одном, а в более или менее удачном использовании этого имущества для целей ведения промысла. Поэтому под предприятием необходимо разуметь конкретную организацию отдельных входящих в состав фирменного имущества элементов промысловой деятельности в ее отношении к рынку. Предприниматель, обеспечив себя различными строениями, оборудованием, движимым капиталом, рабочей силой и т. п., сочетает все это в известную организацию, которая приобретает определенное место или положение на рынке. Эта организация в ее связи с рынком и есть предприятие[38].

Остается добавить, что Вольф не уравнивал предприятие со всем имуществом хозяйствующего лица, отмечая для последнего необходимость вести торговое счетоводство отдельно по каждому принадлежащему ему предприятию[39].

С конца двадцатых годов и в дальнейшем власть, как известно, не позволила предпринимательству развиваться. Средства производства сосредоточились у государства, оборот предприятий прекратился. Законодательством предприятие стало рассматриваться как юридический субъект. В основном в этом качестве изучалось оно и теорией права.

Гражданский кодекс РСФСР 1964 года (далее – ГК 1964 г.)[40] мало упоминал о предприятии, связывая это понятие с институтом юридического лица. В качестве лиц наряду с прочими организациями он признавал государственное предприятие, а также предприятие кооперативное или общественной организации, имеющее обособленное имущество и самостоятельный баланс (ст. 24). Согласно ст. 34, государственная организация не отвечала по обязательствам подчиненного ей предприятия, являвшегося субъектом права, а это предприятие не отвечало по обязательствам организации, которой подчинялось. Так же строились отношения кооперативной (общественной) организации с ее предприятием. Статья 95 ГК 1964 г. утверждала принадлежность государству имущества созданных им торговых, коммунальных и иных предприятий, основных средств производства в промышленности, строительстве и сельском хозяйстве, средств транспорта и связи, банков, а также другого имущества, необходимого для осуществления государственных задач. Все это имущество, за редкими исключениями, не могло отчуждаться гражданам.

Ведомственная принадлежность предприятий могла меняться. В развитие распоряжений ст. 96 ГК 1964 г. был законодательно урегулирован порядок передачи предприятий из одного подчинения в другое (Постановление Совета Министров СССР № 940 от 16.10.79 г. «О порядке передачи предприятий, объединений, организаций, учреждений, зданий и сооружений»[41]).

В начале девяностых годов с развитием реформ в экономике подход к предприятию стал изменяться. Нормативные акты признали целые имущественные комплексы объектом гражданских прав, но особого названия им не присвоили. В отношении предприятия стала замечаться двойственность взгляда, связанная с периодическим, в первое время спонтанным, отождествлением предприятия с имущественными комплексами.

Закон РСФСР № 443-1 от 24 декабря 1990 г. «О собственности в РСФСР»[42] установил, что объектами права собственности могут быть предприятия, имущественные комплексы, земельные участки, горные отводы, здания, сооружения, оборудование, сырье и материалы, деньги, ценные бумаги и другое имущество производственного, потребительского, социального, культурного и иного назначения (п. 4 ст.2). Ст. 10 позволила гражданам иметь в собственности не только здания, сооружения, оборудование, транспортные и иные средства производства, но и предприятия, а также имущественные комплексы в сфере предпринимательской деятельности. Отдельно оговаривалось право государственной собственности на средства производства в промышленности, на предприятия транспорта, связи, информатики, топливно-энергетического комплекса, иные предприятия и иное имущество (ст. 21), а кроме того, право собственности муниципальной на предприятия сельского хозяйства, транспорта, бытового обслуживания, торговли, промышленные, строительные и другие предприятия, а также на имущественные комплексы (наряду же с ними – на учреждения культуры, здравоохранения и др.).

Однако то обстоятельство, что предприятие могло стать объектом вещного права, не меняло его природы – оно, как и прежде, считалось юридическим лицом. Странный, по сегодняшним представлениям, принцип владения субъектом права проводился Законом в ряде его статей. Так, по ст. 8, собственник юридического лица не нес ответственности по его обязательствам, равно как и юридическое лицо было свободно от ответственности по обязательствам своего собственника. Вместе с тем ст. 14 устанавливала, что такие, созданные в качестве юридических лиц предприятия, как хозяйственные общества, товарищества и кооперативы, обладают правом собственности на имущество, переданное им участниками в форме вкладов, а также на имущество, полученное в результате своей деятельности. Согласно ст. 24 Закона имущество, являвшееся государственной или муниципальной собственностью и закрепленное соответственно за государственным либо муниципальным предприятием, принадлежало такому предприятию на праве полного хозяйственного ведения.

Закон РСФСР № 445-1 от 25 декабря 1990 года «О предприятиях и предпринимательской деятельности»[43] легально определил предприятие как самостоятельный хозяйствующий субъект, созданный в установленном порядке для производства продукции, выполнения работ и оказания услуг в целях удовлетворения общественных потребностей и получения прибыли (ст. 4 п. 1), наделенный возможностью самостоятельно осуществлять свою деятельность и распоряжаться полученной прибылью и выпускаемой продукцией (та же ст., п. 2). Одновременно с тем Закон (ст. 5) предполагал принадлежность предприятия тому или другому владельцу, различая относительно предприятий собственность частную, государственную, муниципальную и общественных организаций. Кроме того, дозволялось создавать предприятия смешанной формы собственности, основанные на объединении имущества, находящегося в частной, муниципальной и государственной собственности, а также в собственности общественных организаций, иностранных государств, юридических лиц и граждан.

В ряде случаев Закон упоминал о собственности учредителей не на сами предприятия, а на их имущество (например, в п. 3 ст. 11 или в п. 2 ст. 30).

В перечень организационно-правовых форм предприятий были включены:

1. Государственное предприятие, учрежденное органом, управляющим государственным имуществом; имущество его, поскольку оно образовывалось за счет государственных средств, признавалось собственностью РСФСР или субъекта Федерации и могло передаваться в хозяйственное ведение предприятию в лице трудового коллектива; государственное предприятие отвечало по своим обязательствам только своим имуществом, государство же от всякой ответственности по ним устранялось; государственное предприятие являлось юридическим лицом и имело собственное наименование с указанием организационно-правовой формы.

2. Муниципальное предприятие, которое учреждалось местным Советом народных депутатов или иным органом местного самоуправления: имущество его образовывалось за счет муниципальных средств и находилось в муниципальной же собственности; указанное имущество могло передаваться в хозяйственное ведение предприятию в лице его трудового коллектива; муниципальное предприятие являлось юридическим лицом, имело собственное наименование с указанием организационно-правовой формы, отвечало по своим обязательствам всем имуществом, а органы местной власти ответственности за предприятие не несли.

3. Индивидуальное предприятие, принадлежавшее на праве собственности гражданину (или на долевых началах членам его семьи);

его имущество формировалось из имущества гражданина (семьи), полученных доходов и других источников (при этом прямо оговаривалось, что индивидуальное предприятие могло быть образовано в результате приобретения гражданином или семьей государственного или муниципального предприятия); предприятие имело собственное наименование с указанием его организационно-правовой формы и фамилии собственника его имущества; собственник индивидуального предприятия нес ответственность по обязательствам такового в пределах, определяемых уставом.

4. Полное товарищество – не являвшееся юридическим лицом объединение субъектов, договорившихся о совместной деятельности.

5. Смешанное товарищество, в отличие от товарищества полного, бывшее юридическим лицом, имевшее собственное наименование, но создававшееся также в видах совместной деятельности.

6. Товарищество с ограниченной ответственностью (акционерное общество закрытого типа) – объединение граждан и (или) юридических лиц для совместной хозяйственной деятельности, имевшее уставный фонд, образуемый за счет вкладов (акций) учредителей; участники этого предприятия отвечали по его обязательствам в пределах своих вкладов, которые наряду с доходами из иных источников формировали имущество предприятия; товарищество было юридическим лицом, принадлежало его участникам на началах общей долевой собственности, имело устав и собственное наименование с указанием организационно-правовой формы.

7. Акционерное общество открытого типа, бывшее объединением нескольких граждан и (или) юридических лиц в целях совместной хозяйственной деятельности; это предприятие являлось юридическим лицом, имело устав и собственное наименование с указанием организационно-правовой формы; акционеры несли ответственность по обязательствам акционерного общества в пределах своих вкладов (пакетов принадлежащих им акций).

8. Объединение предприятий (союз, ассоциация, концерн, межотраслевое, региональное и другое подобное объединение), созданное на договорной основе в целях расширения возможностей предприятий в производственном, научно-техническом и социальном развитии; объединившиеся так предприятия сохраняли самостоятельность и права юридического лица, руководящие органы объединения не обладали распорядительной властью в отношении входящих в объединение предприятий и выполняли свои функции на основании договоров с предприятиями; объединение имело собственное наименование с указанием его организационно-правовой формы и действовало на основании устава.

Отдельно называлось предприятие, созданное на основе аренды государственного или муниципального имущества трудовым коллективом государственного или муниципального предприятия (либо предприятия со смешанной формой собственности, в имуществе которого доля государства или местного Совета народных депутатов составляла более 50 %), а равно одного или нескольких структурных подразделений (единиц) указанных предприятий. Но учреждалось оно посредством создания товарищества, то есть предприятия особого вида, названного уже в Законе. Именно это последнее управомочено было взять в аренду и (или) выкупить в собственность работников предприятия государственное или муниципальное имущество. Условия деятельности такого товарищества, ответственность сторон арендного обязательства, порядок и условия выкупа имущества определялись договором об аренде. На условиях того же договора все приобретенное за счет средств товарищества (арендатора) имущество (произведенная продукция, полученные доходы и др.) за вычетом арендной платы и других обязательных платежей становилось его собственностью. В силу такого регулирования позволительно усомниться в самостоятельном значении арендного предприятия, хотя особая принадлежность присущего ему имущества и вызвала для него позже регулирование отношений по приватизации, во многом отличное от касающегося других предприятий.

В разделе, посвященном видам предприятий, Закон упоминал и обособленные подразделения (в том числе представительства, филиалы, отделения), учреждаемые предприятиями с правом открытия банковских счетов. Но, говоря строго, такие подразделения были лишь частью предприятий и потому сами предприятиями не являлись.

Основы гражданского законодательства Союза ССР и Республик № 2211-1 от 31.05.91 г.[44] (далее – Основы) назвали имущество в ряду объектов гражданских прав и подразделили его на движимое и недвижимое, отнеся к последнему земельные участки и все, что прочно с ними связано, как-то: здания, сооружения, предприятия, иные имущественные комплексы, многолетние насаждения (ст. 4). Дополнялся перечень недвижимости указанием на то, что в силу законодательного акта возможно причисление к недвижимому и иного имущества. Здесь предприятие недвусмысленно было названо имущественным комплексом, прочно соединенным с землей, и ввиду этого признака, а отнюдь не произвольно, отнесено к разряду недвижимости. Очевидно, в том же значении предприятие трактовалось и в ст. 95 Основ, по которой договор подряда на капитальное строительство мог заключаться на осуществление строительства, капитального ремонта, реконструкции предприятия, зданий, сооружений, выполнение монтажных, пусконаладочных или иных работ, неразрывно связанных с местом нахождения объекта.

Слово «предприятие» понималось Основами и в ином смысле: иногда оно использовалось для названия юридического лица. Статья 51 подразумевала, по-видимому, это последнее значение, позволяя гражданину иметь в собственности как предприятия, так и имущественные комплексы в сфере производства товаров, бытового обслуживания, торговли и иной предпринимательской деятельности. Тем самым воспроизводилась конструкция предприятия, свойственная вышерассмотренным законам.

Статья 21 Основ говорила об арендном и коллективном предприятиях. Первым считалось то, которое осуществляло предпринимательство на основе взятого им в аренду имущественного комплекса; имущество, находящееся в собственности арендного предприятия, делилось на вклады его работников в порядке, предусмотренном уставом. Второе являлось организацией, ведущей предпринимательскую деятельность на основе имущества, находящегося в его собственности и разделенного, согласно с уставом, на вклады работников. С ними наряду в качестве правового субъекта выступало предприятие, не бывшее собственником закрепленного за ним имущества и основанное на праве полного хозяйственного ведения – в частности, предприятие государственное (ст. 22); оно создавалось для самостоятельного ведения предпринимательской деятельности; в имуществе его могли выделяться вклады работников предприятия (ст. 47 определяла полномочия предприятия на имущество, данное ему в хозяйственное ведение).

Упоминали Основы и дочернее предприятие – юридическое лицо, созданное другим предприятием путем передачи ему в полное хозяйственное ведение части имущества (ч. 2 ст. 22).

Можно добавить, что посвященная деликтным обязательствам ст. 128 Основ не давала возможности сформировать четкое мнение о промышленном предприятии, позволяя понять его и как объект, и как повышенной опасности деятельность, и как лицо, такую деятельность ведущее. Согласно этой статье, лица, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих (транспортные организации, промышленные предприятия, стройки, владельцы автотранспортных средств и т. п.), обязаны были возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, при неспособности доказать возникновение вреда вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего.

Первые годы прошлого десятилетия, когда политические изменения в стране повлекли разгосударствление экономики, были отмечены широкой приватизацией предприятий. Дальнейшая юридическая эволюция представлений о предприятии тесно связана, как думается, с созданием специального, посвященного приватизации, законодательства. Именно им был подготовлен окончательный перенос понятия «предприятие» с юридического лица на определенный имущественный комплекс.

Отправным пунктом российской приватизации принято считать Закон РСФСР № 1531-1 от 03.07.91 г. «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР»[45]. Его нормативные положения нашли развитие в многочисленных подзаконных актах, и прежде всего – в Государственной программе приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации на 1992 год (утвержденной Постановлением ВС РФ № 2980-1 от 11.06.1992 г.)[46], Государственной программе приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации на 1993 год (утвержденной Указом Президента РФ № 2284 от 24.12.93 г.)[47] и Основных положениях Государственной программы приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации после 1 июля 1994 года (утвержденных Указом Президента РФ № 1535 от 22.07.94 г.)[48] (в дальнейшем перечисленные акты законодательства будут именоваться соответственно Закон 1991 года, Программа приватизации 1992 года, Программа приватизации 1993 года и Основные положения).

Понятием приватизации государственных и муниципальных предприятий по Закону 1991 года было охвачено приобретение гражданами, акционерными обществами (товариществами) у государства и местных Советов народных депутатов в частную собственность:

– предприятий;

– цехов, производств, участков, иных подразделений этих предприятий, выделяемых в самостоятельные предприятия;

– оборудования, зданий, сооружений, лицензий, патентов и других материальных и нематериальных активов ликвидированных предприятий и их подразделений;

– долей (паев, акций) государства и местных Советов народных депутатов в капитале акционерных обществ (товариществ);

– принадлежащих приватизируемым предприятиям долей (паев, акций) в капитале иных акционерных обществ (товариществ), а также ассоциаций, концернов, союзов и других объединений предприятий.

Слияние и присоединение предприятий в ходе приватизации Законом 1991 года прямо запрещалось, равно как и не допускалось лишать предприятие статуса юридического лица (п. 6 ст. 14). Подготовка предприятия к приватизации предполагала, во-первых, инвентаризацию производственных и непроизводственных фондов, во-вторых, реорганизацию предприятия, включая выделение его подразделений в самостоятельные предприятия с определением их уставных капиталов (ст. 16).

Несколько позже в Указах Президента № 232 от 25.11.91 г. «О коммерциализации деятельности предприятий торговли в РСФСР»[49] и № 240 от 28.11.91 г. «О коммерциализации деятельности предприятий бытового обслуживания населения в РСФСР»[50] органам исполнительной власти субъектов Федерации и муниципальных образований было дано императивное распоряжение реорганизовать до 01.01.92 г. предприятия соответствующего профиля независимо от ведомственной их принадлежности путем выделения из их состава структурных единиц: магазинов, столовых, кафе, ресторанов, ателье, мастерских, бань, прачечных, химчисток, фотоателье, парикмахерских, ателье проката и других. С выделением структурных единиц из предприятий бытового обслуживания необходимо было сохранять производственно-технический цикл оказания услуг. Выделяемым подразделениям следовало предоставлять права юридического лица; при этом не должна была меняться форма собственности, и профиль деятельности должен был сохраняться.

Таким образом, законодатель провозгласил курс на дробление крупных юридических лиц, и, в идеале, каждое предприятие, подлежавшее приватизации, должно было свестись к обособленной производственной или торговой единице – основанному на недвижимой базе имущественному комплексу.

Способы приватизации, установленные Законом 1991 года и дополненные позднее Программами приватизации и Основными положениями, можно разделить на три группы, смотря по тому, что именно становилось предметом отчуждения частному владельцу:

1. Варианты приватизации, могущие объединиться в первую группу, предполагали договорную уступку частным лицам права участия в коммерческой организации, созданной, как правило, преобразованием государственного или муниципального предприятия (ст. 15 Закона 1991 года, п. 5.3 Программы приватизации 1992 года, п. 5.2 Программы приватизации 1993 года, п. 3.2.2 Основных положений). В случаях такой приватизации интересующие нас имущественные комплексы предметом сделки не становились, но, тем не менее, в результате они оказывались собственностью частного лица.

2. Способы приватизации второй условной группы предполагали продажу самого государственного (муниципального) предприятия тем или другим порядком.

По Закону 1991 года предприятие могло продаваться по конкурсу или на аукционе (ст. 20 и 21).

Программа приватизации 1992 года (п. 5.3) на этот счет внесла дополнение, начав различать конкурс коммерческий (в том числе с ограничением состава его участников) и некоммерческий инвестиционный (инвестиционные торги).

Программа приватизации 1993 года (п. 5.2) предусмотрела наряду с аукционной продажей лишь один вид продажи по конкурсу (коммерческому, в том числе с ограничением состава его участников), но вместе с тем ввела льготную продажу предприятий отдельным товариществам, созданным в соответствии с ее п. 5.16, дав им преимущества перед иными покупателями.

Наконец, из способов приватизации, упоминаемых в Основных положениях, к рассматриваемой группе можно отнести названные в п. 3.2.3 для предприятий, не являющихся акционерными обществами, продажи: 1) на аукционах; 2) по коммерческому конкурсу, в том числе с ограничением состава его участников; 3) по инвестиционному конкурсу. Сюда же примыкает продажа предприятий некоторым товариществам на льготных условиях (п. 3.2.5).

Публичная продажа предприятия всего подробнее была регламентирована Указом Президента РФ № 66 от 29.01.92 г. «Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий»[51] (его приложения № 4 и 5 содержали Временные положения о приватизации предприятий соответственно на аукционе и по конкурсу). Суть такого рода приватизации, если изложить коротко, заключалась в следующем.

Аукцион подразумевал продажу, при которой от покупателя не требовалось выполнения каких-то условий относительно объекта приватизации. Он мог быть открытым или проводиться в форме закрытого тендера. Предприятие отчуждалось лицу, предложившему максимальную цену. Конкурс, напротив, требовал от покупателя выполнить в отношении объекта приватизации некоторые условия. Объект переходил к покупателю, предложения которого вполне отвечали условиям конкурса и наилучшим образом соответствовали предустановленному для выявления победителя критерию (хотя и здесь покупателем назывался предложивший максимальную цену).

Как аукцион, так и конкурс должны были предваряться информационным сообщением об их проведении, включающим помимо иных сведений наименование и местонахождение предприятия, площадь земельного участка, перечень и оценку основных фондов, запасы материальных ценностей, наличие нематериальных ценностей (патентов, торговых марок и др.), обязательства предприятия (в том числе бюджетные), годовой баланс и отчет за последний год о прибылях и убытках.

Победитель аукциона должен был подписать протокол о результатах аукциона, в котором определялись: наименование объекта, окончательная цена, обязательства сторон по подписанию договора купли-продажи. Победившему же в конкурсе направлялось конкурсной комиссией письмо с уведомлением о принятии его предложения и приглашением подписать договор.

В тридцатидневный срок между продавцом (фондом имущества) и покупателем совершался договор о продаже предприятия, в котором обязательно отражались: наименование объекта и цена его приобретения, сведения о сторонах сделки, порядок передачи объекта, форма и сроки платежа за него (при конкурсной продаже предписывалось дополнительно указать состав и стоимость имущества, порядок использования земельного участка, обязательства контрагентов по использованию объекта в дальнейшем, конкурсные условия отчуждения и ответственность за их нарушение).

Результатом аукциона или конкурса, с точки зрения правовой, становился переход к новому собственнику предприятия как юридического лица. Фактически же имела место передача покупателю в совокупности некоторого имущества. Применительно к предприятиям-должникам это признавалось в Указе Президента РФ № 1114 от 02.06.94 г. «О продаже государственных предприятий-должников»[52], согласно которому, при продаже предприятия статус юридического лица за ним сохранялся. Но тот же Указ под продажей предприятия с сохранением юридического лица понимал отчуждение имущества предприятия, а также его имущественных и личных неимущественных прав в полном объеме. Далее уточнялось, что объектом такой продажи является единый имущественный комплекс предприятия, в состав которого входят основные средства, другие долгосрочные вложения (в том числе нематериальные активы), оборотные средства и финансовые активы, пассивы, права на объекты промышленной и интеллектуальной собственности, земельные участки и другие объекты, иные имущественные, а также личные неимущественные права. Продажу предприятия-должника следовало оформлять договором, с момента заключения которого предприятие считалось переданным покупателю, и у последнего возникали в отношении предприятия все присущие собственнику права (п. 7–8).

Указ № 66 не определял дальнейших действий лица, приобретшего предприятие, в отношении этого последнего. Судя по аналогии с п. 17 Указа № 1114, который предписывал для купившего обязанность за тридцать дней реорганизовать предприятие-должника, победитель любых приватизационных торгов должен был изменить организационно-правовую форму отошедшего к нему предприятия. Это соображение подкреплялось судебной практикой: в Письме № С-13/ОП-206 от 02.07.93 г. Высший Арбитражный Суд РФ сделал вывод, что в случае приватизации магазина по конкурсу по существу имеет место реорганизация предприятия путем его преобразования (п. 18)[53].

3. Способы приватизации, могущие составить третью группу, подразумевали продажу не государственных (муниципальных) предприятий как таковых, а некоторого, бывшего когда-то в их владении, имущества. Сюда можно свести: 1) выкуп имущества предприятия, сданного в аренду полностью или в части (п. 2 ст. 15 Закона 1991 года, п. 5.10 и 5.11 Программы приватизации 1992 года, п. 5.14 Программы приватизации 1993 года, п. 4.5 и 4.6 Основных положений) и 2) продажу имущества (активов) действующих, ликвидированных или ликвидируемых предприятий (п. 5.9 и 5.12 Программ приватизации 1992 и 1993 годов соответственно).

Выкуп арендуемого имущества был подвергнут довольно пространной регламентации, ему был посвящен даже отдельный президентский Указ № 1230 от 14.10.92 г. «О регулировании арендных отношений и приватизации имущества государственных и муниципальных предприятии, сданного в аренду»[54]. В целом регулирование его выглядело так.

Закон 1991 года (п.2 ст. 15) разрешал выкупать имущество государственного или муниципального предприятия, сданное в аренду. Это допускалось, если арендный договор был заключен до вступления Закона 1991 года в силу, предусматривал право на выкуп и при этом определял размер, порядок, сроки и иные условия выкупа. То же устанавливал и п. 5.10 Программы приватизации 1992 года (другим способом приватизации арендуемого имущества в обоих актах было названо преобразование арендного предприятия в акционерное общество открытого типа – оно могло проводиться, если договор аренды, заключенный до того, как Закон 1991 года вступил в силу, предусматривал право на выкуп, но некоторые его условия не были определены; Закон 1991 года указывал, что в случаях, не подпадающих под два названных способа приватизации, арендатор мог получить право приобретения арендуемого имущества только в порядке конкурса или аукциона).

Положение это позднее воспроизвели как п. 6 Указа № 1230, так и п. 5.14.2 Программы приватизации 1993 года, но в дополнение было введено правило, согласно которому приобретение государственного и муниципального имущества в собственность по договорам аренды с правом выкупа, заключенным до вступления в силу Закона 1991 года и не определявшим или сроков, или величины, или порядка, или условий внесения выкупа, могло впредь осуществляться на основании дополнительного соглашения о выкупе и определении его величины. Соглашение это могло заключаться комитетом по управлению имуществом с арендатором (предприятием, подразделением предприятия) при условии, что стоимость арендуемого имущества, указанная в договоре аренды, была не более 1 млн. рублей (п. 7 и 8 Указа № 1230, п. 5.14.3 Программы приватизации 1993 года). Если же стоимость имущества превышала названную сумму, приватизация велась путем преобразования предприятия-арендатора в акционерное общество открытого типа (п. 7 Указа № 1230, п. 5.14.3 Программы приватизации 1993 года).

Что касалось договоров аренды, заключенных без права выкупа либо без определения сроков, порядка, величины и условий выкупа, либо после вступления в силу Закона 1991 года, то на их основании (в силу п. 10 Указа № 1230 и п. 5.14.5 Программы приватизации 1993 года) приватизация арендуемых вещей могла осуществляться только путем преобразования арендного предприятия в открытое акционерное общество (либо в товарищество, как постановил п. 5.14.5), после чего акции, находящиеся в государственной или муниципальной собственности, подлежали продаже на чековых аукционах, аукционах, конкурсах, и фактические арендаторы могли приобретать их на общих основаниях (п. 5.14.5).

Указ № 1230 (п. 5) и Программа приватизации 1993 года (п. 5.14.1) ограничили круг субъектов, способных выкупить арендуемое имущество, отнеся к их числу только те предприятия, организационно-правовая форма которых соответствовала статьям 9-12 Закона РСФСР «О предприятиях и предпринимательской деятельности». В каждом таком предприятии, созданном членами трудового коллектива на основе аренды имущества государственного (муниципального) предприятия, должны были определяться доли физических и юридических лиц в том имущественном комплексе, который принадлежал им на началах общей собственности (п. 9 Указа № 1230).

Рассматриваемый способ приватизации весьма последовательно выдерживал принцип дробления крупных предприятий (юридических лиц): на выкуп предметов аренды особым порядком управомочивались коллективы структурных подразделений приватизируемых предприятий (п. 2 ст. 15 Закона 1991 года, п. 5.10 и 5.11 Программы приватизации 1992 года, п. 5.14.4 Программы приватизации 1993 года, п. 9 Указа № 1230).

Наконец, нужно коснуться способов приватизации, при которых продаже подлежали активы предприятий, не сданные в аренду. Имущество действующих государственных (муниципальных) предприятий могло продаваться только с разрешения соответствующего комитета по управлению имуществом – на аукционе, организованном фондом имущества в порядке, устанавливаемом Госкомимуществом России (п. 5.12.2. Программы приватизации 1993 года). В основном же в порядке приватизации отчуждалось имущество ликвидируемых предприятий.

Чаще всего ликвидировались предприятия-должники. Продажа их имущества проводилась согласно упомянутому уже Указу № 1114: формировалась ликвидационная комиссия, составлялся план ликвидации предприятия-должника, имущество предприятия делилось для продажи на лоты (согласно п. 21 Указа, приоритет отдавался при этом сохранению производственных структур предприятия, производящих конечную продукцию, имеющую спрос, или могущих перепрофилироваться на выпуск такой продукции); реализовывалось имущество на аукционах, либо коммерческих или инвестиционных конкурсах; вырученные от продажи средства, а также суммы выплаченной дебиторской задолженности поступали к ликвидационной комиссии и шли на удовлетворение кредиторов предприятия и на другие мероприятия по ликвидации – таким образом, пассивы предприятия к лицам, купившим его имущество, переходить не могли.

Для остальных случаев было установлено, что продажа имущества (активов) ликвидируемых и ликвидированных предприятий проводится исключительно на аукционе соответствующими фондами имущества или комитетами по управлению имуществом (п. 5.12.1. Программы приватизации 1993 года, п. 3.6.1 Основных положений).

Важно упомянуть, что в процессе приватизации, каким бы способом она ни проводилась, были нередки случаи, когда те или иные объекты недвижимости, занимаемые государственным (муниципальным) предприятием, оставались в публичной собственности и после того, как предприятие было приватизировано путем продажи, или имущество его выкуплено арендатором. Показательным примером может служить в этом отношении дело, описанное в п. 3 Информационного письма ВАС РФ № 15 от 11.06.97 г. («Обзор практики разрешения споров, связанных с приватизацией государственных и муниципальных предприятий»)[55]. Товарищество «Гостиница» приватизировало здание гостиницы, стоящее на его балансе. Вместе со зданием было выкуплено расположенное в нем ресторанное помещение. Товарищество «Ресторан» по суду оспорило приватизацию в части, относящейся к нежилому помещению, фактически занимаемому под ресторан. Иск был удовлетворен. Суд отметил, что нахождение имущества на балансе одного из предприятий не является основанием для признания балансодержателя единственным законным его владельцем, если имущество это раньше было предоставлено другому предприятию в законном порядке. В рассмотренном случае право полного хозяйственного ведения на спорное помещение суд счел принадлежавшим муниципальному предприятию, на базе которого возникло товарищество «Ресторан». Последнее, хотя помещение ресторана и не числилось на его балансе, имело преимущественное право приобрести это помещение в собственность. Однако при приватизации гостиничного комплекса данное обстоятельство учтено не было.

В силу указанных обстоятельств возникла необходимость регулировать переход недвижимых объектов в собственность частных лиц отдельно.

Программа приватизации 1992 года (п. 5.7) дала лицам, ставшим в результате аукциона или конкурса собственниками предприятий, право на заключение долгосрочных (на срок не менее 15 лет) договоров аренды в отношении занимаемых этими предприятиями государственных (муниципальных) нежилых помещений, зданий, строений, не вошедших в состав приобретенного ими имущества, а также на приобретение в собственность как этих объектов (но не раньше чем через год после вступления в силу договора купли-продажи), так и занимаемых предприятием участков земли. О том же говорилось и в п. 5.9 Программы приватизации 1993 года с той лишь разницей, что означенное право стало возникать теперь сразу по вступлении в силу договора о продаже предприятия. Продавцом недвижимости выступал соответствующий комитет по управлению имуществом, выкуп осуществлялся по цене, рассчитанной согласно методике Госкомимущества России.

Товарищество или акционерное общество, созданное членами трудового коллектива государственного (муниципального) предприятия или его подразделения на основе аренды имущества этого предприятия (подразделения), после выкупа арендованной движимости получало, по п. 11 Указа № 1230, преимущественное право на приобретение в собственность тех зданий, сооружений, нежилых помещений, которые оно арендовало или которыми фактически владело и пользовалось в процессе своей деятельности (позднее п. 5.14.6 Программы приватизации 1993 года определил это право как исключительное).

Товариществам, которые учреждались трудовыми коллективами структурных подразделений, выделившихся из состава предприятий, созданных работниками государственных (муниципальных) предприятий до вступления в силу Закона 1991 года на основе аренды имущества этих предприятий без права выкупа, Программа приватизации 1992 года (п. 5.11) наряду с правом выкупить арендованное имущество давала преимущественное право на заключение долгосрочного – на срок не менее 15 лет – договора аренды занимаемых государственных (муниципальных) нежилых помещений, зданий, строений и на приобретение их в собственность не раньше, чем через год после выкупа арендованного имущества.

Основные положения (п. 4.5) предусмотрели право на приобретение в собственность не только сданных в аренду зданий, строений, сооружений, помещений, но также и земельных участков, расположенных под приватизированными предприятиями и находящихся в аренде или фактическом пользовании этих предприятий. Это право предоставлялось: 1) физическим и юридическим лицам, ставшим собственниками приватизированных государственных (муниципальных) предприятий или государственного (муниципального) имущества, ранее сданного в аренду в результате выкупа последнего; 2) акционерным обществам открытого типа, созданным путем преобразования государственных и муниципальных предприятий в процессе приватизации, после продажи частным лицам не менее 75 процентов их акций; 3) гражданам и их объединениям, осуществляющим предпринимательскую деятельность, а также предприятиям, не более 25 процентов уставного капитала которых находится в государственной и (или) муниципальной собственности в случае, если договор аренды объектов нежилого фонда был заключен ими на основании конкурса или аукциона.

В результате приватизационных сделок комплексы имущества, служившие коммерческим интересам и приносившие от своего использования прибыль, становились собственностью частных владельцев. Вследствие этого возникла потребность особым образом регулировать их оборот.

Прежде чем перейти к анализу того, каким образом Гражданский кодекс 1994 года осуществил требуемое регулирование, необходимо сделать выводы из предшествующего обзора.

Выводы:

1. Российское дореволюционное законодательство было непоследовательно в разграничении предприятий от торговых и промышленных заведений – эти объекты права зачастую отождествлялись; наиболее строго предприятие и торговое заведение разделялись в налоговой области, где предприятие чаще всего понималось как определенная деятельность, что вполне отвечало фискальным задачам налогового права, традиционно подводящего под всякий налог экономическое основание; в этих обстоятельствах коммерческая практика испытывала потребность в том, чтобы в законодательство были введены особые правила, регулирующие обращение не только предприятий, но также промышленных и торговых заведений.

2. Пореформенное законодательство первой половины девяностых годов прошлого века создало предпосылки к смешению предприятий с теми объектами, которые допустимо назвать торговыми или промышленными заведениями: в интересах приватизации законодательство провозгласило целью такое разделение юридических лиц, в результате которого всякое вообще юридическое лицо, именовавшееся предприятием, было бы основано на базе отдельного торгового или промышленного объекта, в то же время оно присвоило название «предприятие» имущественным комплексам, тесно связанным с землей, то есть недвижимым по своей природе, – само это название дало почву к тому, чтобы понимать такие комплексы как то именно имущество, на котором должно было покоиться идеальное для законодательства о приватизации предприятие, – юридическое лицо.

3. Несмотря на непоследовательность подхода к предприятию как объекту прав, именно законодательство о приватизации заложило основу для разграничения между предприятием и отдельным торговым либо промышленным объектом: предприятия приватизировались, как правило, раньше, чем эти объекты в целом; в то время как предприятие (в качестве не только юридического лица, но и некоторого имущественного комплекса, созданного этим лицом) считалось уже приватизированным, торговые и промышленные объекты, лежащие в основе предпринимательства и базирующиеся на недвижимости, переходили в частную собственность частями, процесс их приватизации растягивался во времени иногда весьма значительно – недвижимость как бы подтягивалась к приватизированной уже массе движимых вещей, и весь объект постепенно «перетекал» в собственность частного лица.

4. Принятие правовых норм, специально посвященных приватизации недвижимости, лежавшей в основе предпринимательства субъектов приватизации, стремление передать ее в частную собственность вслед за приватизированной уже движимостью явилось свидетельством того, что государство намеревалось подвести под предпринимательское дело каждого лица особый объект, основанный на недвижимом имуществе, дополненный движимыми вещами и специально приспособленный к экономически независимому использованию для извлечения прибыли, – подобный подход стал выражением особенной значимости такого рода объектов для лиц, занятых предпринимательством.

В целом же можно заключить: в первой трети прошедшего десятилетия нормативная база была подведена к тому, чтобы перевести термин «предприятие» с юридического лица на некоторое обособленное имущество уже окончательно.

§ 2. Предприятие в гражданском праве современной России

Действующее законодательство Российской Федерации рассматривает предприятие в качестве особого объекта гражданских прав. Гражданский кодекс РФ[56] характеризует предприятие как имущественный комплекс, который используется для осуществления предпринимательской деятельности и в целом считается недвижимостью; в состав предприятия входят все предназначенные для его деятельности виды имущества, «включая земельные участки, здания, сооружения, оборудование, инвентарь, сырье, продукцию, права требования, долги, а также права на обозначения, индивидуализирующие предприятие, его продукцию, работы и услуги (фирменное наименование, товарные знаки и знаки обслуживания) и другие исключительные права, если иное не предусмотрено законом или договором»(ст. 132). Постановления эти дают понять, что наша цивилистика, следуя западной традиции, отказалась от признания предприятия субъектом правовых отношений.

В основе такого подхода – концепция, выработанная немецкой доктриной частного права, по которой предприятие определяют как имущественный комплекс и в качестве средства для хозяйственной деятельности признают только объектом гражданских прав[57]. В некотором смысле это идет вразрез с выгодой предпринимателей, поскольку, как отмечалось в литературе, всякий из них имеет интерес ограничить свою ответственность по обязательствам, связанным с эксплуатацией отдельного предприятия, только имуществом, входящим в его состав[58]. Однако коммерческий оборот в большей мере заинтересован признавать предприятие именно объектом гражданских прав. Не дать такого признания означало бы, что открытие предприятия нужно считать безвозмездной уступкой части имущества новому субъекту, которым предприниматель не вправе распоряжаться как целым. Отсюда, как отмечала Е. А. Флейшиц, стало бы невозможно обосновать право коммерсанта на доход от предприятия[59]. Так или иначе, но закон не допустил юридического раздвоения предприятия вполне обоснованно: объект права не должен быть в то же время правовым субъектом, поскольку, по логике, тот, кто находится в обладании стороннего лица, не свободен сам совершать сделки.

Нужно, однако, упомянуть, что наряду со ст. 132 термин «предприятие» использован в Гражданском кодексе и применительно к названию тех коммерческих организаций, которые не имеют права собственности на закрепленное за ними имущество и пользуются им на праве хозяйственного ведения или оперативного управления. Последние именуются государственными или муниципальными унитарными предприятиями. В таком словоупотреблении видят иногда просчет законодателя, затруднившегося найти более емкое, чем «предприятие», слово в выражении сути некоторых организаций. Но, думается, большого огреха тут нет, и правоприменительные трудности на этой почве вряд ли возникнут – стало уже привычным обозначать соответствующие юридические лица только сочетанием слов «унитарное предприятие».

Вместе с тем надо отметить, что в разграничении понятий «предприятие» и «юридическое лицо» Гражданский кодекс не совсем последователен. Это видно из ст. 300 ГК, которая упоминает о праве собственности на унитарное предприятие (как, впрочем, и на учреждение), в отличие от ст. 113 (п. 5), 114 (п. 8), 120 Кодекса, говорящих о правах собственника не на сами юридические лица, названные выше, а только на закрепленное за ними имущество. Как следствие, и в научных публикациях обозначенные понятия не всегда строгим образом разделяются[60].

К примеру, Е. А. Павлодский пишет, что «для ипотеки предприятия, имущество которого закреплено за ним на праве хозяйственного ведения, требуется согласие собственника имущества», а «учреждения, финансируемые за счет средств собственника, не могут быть предметом ипотеки»[61]. Думается, подобное смешение понятий ошибочно и недопустимо. Систематическим толкованием нетрудно уяснить, что в ст. 300 ГК РФ под правом собственности на унитарное предприятие и учреждение следует понимать право собственности только на их имущество.

Вернемся к предприятию как объекту частного права. По прочтении определения, данного ему законом, не становится окончательно ясным, какую именно совокупность имущества должно признать как предприятие. Возникают два вопроса. Первый: уместно ли видеть в предприятии нечто большее, чем имущественную массу? Второй: следует ли считать предприятием все используемое в коммерческой деятельности имущество предпринимателя в комплексе или только определенную его часть?

Прежде всего нужно понять, допустимо ли свести предприятие только к имуществу, или предприятие – это что-то иное, живое дело, на некотором имуществе обоснованное. Как было показано, проф. В. Ю. Вольф в прошлом определенней других говоривший о сущности предприятия, усматривать в предприятии одно лишь фирменное имущество считал ошибкой. Но, кажется, с этим нельзя согласиться.

В основе всякой деятельности лежит некоторое имущество. Гражданское право регулирует прежде всего отношения, посредствующие имущественный оборот, а сферу цивилистической науки составляет, главным образом, изучение этого регулирования. Деятельность же, приносящая прибыль, как таковая (ее организация, эффективность в рыночных условиях и т. п.) относится к области наук экономических. Сообразуясь с этим, и нужно подходить к предприятию.

Из философии известна так называемая апория[62] Зенона Элейского о стреле: античный мудрец некогда утверждал, что летящая стрела на самом деле не движется, ибо в каждый отдельный момент полета находится в определенной точке пространства, и только в этой точке ее можно себе представить – зафиксировать момент движения поэтому не удается[63]. С позиции юридической о предприятии можно рассуждать похожим образом.

Имущество, выделенное предпринимателем для того, чтобы приносить прибыль, в силу присущих ему назначения и свойств чаще всего не простаивает, а эксплуатируется или, как говорят, работает. Отдельные его виды сочетаются в имущественные комплексы, приобретающие в обороте особые значение и ценность. При использовании таких комплексов состав их в известных пределах неизбежно меняется. Но в существенные для права моменты (каковыми являются, например, моменты совершения сделки, передачи имущества и регистрации права на него) не имеет значения, прерывал ли предприниматель свою деятельность, а если прерывал, то на какое время. Принадлежащий ему, но не работающий комплекс имущества может объединять в себе все те элементы, которые свойственны имуществу, включенному в работу; как и последнее, он (об этом будет еще сказано) может таить в себе капитал нереализованных прав и запас непогашенных долгов. Если найдутся лица, желающие приобрести все это «лежачее» имущество единовременно, при совершении сделки выяснится: в юридическом смысле важно лишь то, чтобы комплекс имущества был пригоден к ведению дела, с которым он был связан и для которого он предназначен.

Предпринимателю всегда принадлежит только совокупность вещей, обязанностей и прав, определенным образом связанных между собой. Лишь они способны и должны фиксироваться и передаваться при совершении сделки. Именно поэтому любой имущественный комплекс (в том числе и предприятие) всегда предстает в статике, хотя с фактической стороны и обладает потенциалом прийти – зачастую немедленно – в движение. Он может быть приведен в действие силами тех лиц, которые работают на предпринимателя по трудовым или гражданским договорам. Но во всякий момент в имущественный комплекс могут быть включены не больше, чем права требовать от этих лиц определенной деятельности. Сама же эта деятельность, даже если она ведется в момент сделки с комплексом имущества, гражданскому праву безразлична.

Можно, таким образом, заключить, что для права предприятие не движется. Динамика предприятия, его работа может составлять интерес лишь с точки зрения экономики, а потому предстает явлением фактическим, а не правовым, и находится вне имущественного комплекса – предприятия.

В широком для цивилистики значении имуществом являются не одни вещи, а наряду с ними еще обязанности и права. Предприятие, обращаемое с его активом и пассивом, можно свести к имуществу в этом значении слова: если не входить в сугубо теоретические рассуждения и опереться на ст. 132 ГК, нетрудно увидеть, что предприятие составляют как материальные, так и нематериальные, но всегда имущественные элементы. Думается, наш законодатель, определяя предприятие и называя его состав, ошибки не допустил. Личные неимущественные права относиться к предприятию не могут, так как не призваны служить предпринимательским целям (их объектом являются блага, которые по правовой природе неотделимы от субъекта оборота, неотчуждаемы и не предназначены сами по себе приносить имущественную выгоду; лишь в отдельных случаях они могут служить деловым интересам: речь идет об имени и фирменном наименовании, которые могут привноситься в коммерческие обозначения и посредством таковых использоваться в предпринимательстве, порождая имущественные права; и тут нужно оговориться замечанием: фирменное наименование, являющееся благом неимущественным и личным, само по себе в предприятие не входит, о чем дальше будет подробно изложено, – к предприятию допустимо иногда относить лишь право использовать фирменное наименование, воплощенное в его названии, а это право носит имущественный характер, потому что имеет в обороте самостоятельную ценность, поддается денежной оценке и, реализуясь, способствует обогащению своего обладателя).

Большинство исследователей предприятия склоняется к тому, чтобы усмотреть в нем такие составляющие, как клиентелла (устойчивые связи, которые существуют у предприятия с потребителями его продукции или услуг), шансы (возможность предприятия иметь клиентов в будущем) и репутация[64]. На взгляд автора, согласиться с этим нельзя. То, что именуют клиентеллой, должно в некоторой части покрываться отнесенными к предприятию правами и обязанностями из тех договоров, которые уже обозначают потребителей благ от работы предприятия. В остальном клиентелла – суть гипотеза, что есть некий круг лиц (клиентов), которые, соприкоснувшись когда-то с предприятием, впредь свои потребительские предпочтения будут отдавать только ему. Шансы – явление столь же гипотетическое, а потому лишенное правовых свойств. Потенциальные клиенты, не связанные с предпринимателем узами договоров, из поля зрения права ускользают. Что до репутации предприятия, то именно ее нужно видеть в основании суждений о шансах, а отчасти и клиентелле. Она, нужно учитывать, отлична от деловой репутации, о которой говорят ст. 150, 152 ГК, и которая есть личное неимущественное благо субъекта, могущего вести предприятие. О репутации предприятия наше законодательство умалчивает. Нельзя расценить ее и как благо, не названное в открытом перечне благ неимущественного свойства (ст. 150 ГК): все из числа последних по определению связаны именно с юридической личностью, каковой предприятие не является. Таким образом, к объектам гражданского права репутация предприятия отнесена быть не может.

Существования всех названных явлений в действительности отрицать нельзя – они объективно влияют на ценность предприятия, но извне. Поэтому в восприятии их нужно согласиться с Г. Ф. Шершеневичем, признававшим подобного рода обстоятельства как факт, а не право[65].

Таким образом, в предприятии, если понимать его в юридическом смысле, нельзя рассмотреть большее, чем имущественную совокупность, определенно организованную для предпринимательства.

Приведенные соображения в целом позволяют поддержать мнение В. С. Ема, что законодатель, конструируя модель договора продажи предприятия, имел в виду отчуждение как «лежачего» предприятия, не представляющего собой живое предпринимательское дело, так и предприятия, являющегося «живым» бизнесом[66]. Поскольку «лежачие» предприятия можно реанимировать и превратить в основу процветающего предпринимательства, постольку юридическая сущность договора продажи предприятия при отчуждении как «лежачего», так и функционирующего предприятия едина[67]. Отсюда, положение ст. 132 ГК о том, что предприятием является используемый имущественный комплекс, понимать по буквальному смыслу нельзя – логическое толкование позволяет распространить ст. 132 и на некоторые имущественные комплексы, не включенные в работу.

Итак, предприятие – это имущество. Но, на первый взгляд, не понятно, какое именно. Закон не предлагает объективного критерия, который позволил бы установить предел имущественного комплекса – предприятия и отграничить одно предприятие от другого.

Представляется, что имущественный комплекс можно объективно ограничить трояко: либо сведя его ко всей имущественной массе хозяйствующего субъекта (или, как вариант, ко всему имуществу лица, задействованному в предпринимательстве), либо соотнеся его с определенной областью предпринимательской активности лица, либо пространственно, представив его на основе территориально замкнутого недвижимого объекта. Иначе имущественный комплекс как явление размывается, определение его состава становится исключительно произвольным, целиком зависящим от усмотрения того или иного лица, что неприемлемо для оборота, поскольку ставит под вопрос его прочность.

Отдельные указания в законодательстве говорят в пользу того, что предприятие образуется из всего имущества, назначенного предпринимателем к извлечению прибыли. Так, ст. 85 Закона № 6-ФЗ от 08.01.98 г. «О несостоятельности (банкротстве)»[68], недавно утратившего силу, в качестве меры по восстановлению платежеспособности предпринимателя предусматривала продажу предприятия (бизнеса) должника. Поскольку эта мера была постановлена наряду с такими самостоятельными, как продажа части имущества должника и уступка отдельных прав требования, мерами, логическое толкование давало понять, что продажа предприятия (бизнеса) означает отчуждение всего имеющегося у должника имущества – крайнюю меру, к которой прибегают в ходе внешнего управления, чтобы выручить максимально возможную денежную сумму и в пределах ее удовлетворить впоследствии требования кредиторов, если восстановить платежеспособность должника частичной продажей имущества не представляется уже возможным. Ст. 86 того же Закона подтверждала сделанный вывод. Судя по всему, понятия «бизнес должника» и «предприятие» использовались в ней как равнозначные: давалось указание, что «при продаже предприятия отчуждаются все виды имущества, предназначенного для осуществления предпринимательской деятельности должника, включая земельные участки, здания, сооружения, оборудование, инвентарь, сырье, продукцию, права требования, а также права на обозначения, индивидуализирующие должника, его продукцию, работы и услуги (фирменное наименование, товарные знаки и знаки обслуживания), другие исключительные права, принадлежащие должнику, за исключением прав и обязанностей, которые не могут быть переданы другим лицам». В состав продаваемого комплекса не следовало включать только денежные обязательства и обязательные платежи, определенные на дату принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом. После продажи бизнеса у должника не должно было остаться имущества, использовавшегося в предпринимательстве, а потому, если сумма, вырученная от такой продажи, не могла покрыть всех кредиторских требований, должно было выноситься решение о банкротстве, и подлежал открытию конкурсный процесс (п. 10 ст. 86). Таким образом, буквальное толкование ст. 86 Закона подводило к тому, что предприятие – суть все используемое для предпринимательской деятельности должника имущество в комплексе.

Некоторые основания отождествлять предприятие сразу со всем имуществом, используемым собственником в предпринимательской деятельности, в настоящее время есть в ст. 22 Федерального закона РФ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним», которая говорит, что права на предприятие регистрируются по месту регистрации предприятия как юридического лица.

Официальный взгляд на проблему со стороны правоприменителей был выражен в письме Пенсионного фонда РФ № 09–28/2029 от 23.03.98 г.[69] В ответе на вопрос, как следует понимать ст. 86 Закона «О несостоятельности (банкротстве)» и как соотносить ее со ст. 132 ГК РФ, говорилось, что противоречия Гражданскому кодексу Закон не содержит: отличие положений ст. 132 ГК и ст. 86 Закона «О несостоятельности (банкротстве)» усматривается единственно в том, что согласно последней производится продажа не предприятия как имущественного комплекса (ст. 132 ГК), а бизнеса должника, не обремененного долгами. То есть, по смыслу ответа, специалисты Пенсионного фонда расценили предприятие как все положительное имущество определенного лица в совокупности.

В литературе последнего времени были предложены суждения, которые отстаивают означенный подход к пониманию предприятия. Самым ярким в этом смысле примером может служить мнение, высказанное С. Зинченко и В. Лапачем. Размышляя о предприятии как объекте прав, эти авторы идут от изначально неверной убежденности, что Гражданский кодекс использует термин «предприятие» не только в отношении унитарных предприятий, но и более широко – для обозначения всякой коммерческой организации (основана такая позиция, вероятно, на целевом, предпринимательском назначении имущественного комплекса, о котором говорит ст. 132 ГК). Понятия «предприятие как имущественный комплекс» и «имущественный комплекс предприятия» принимаются ими за синонимы, и дальше строится цепь следующих рассуждений.

Гражданское законодательство, сопрягая предприятие только с организацией-предпринимателем, невыгодно отличается от законодательства налогового, которое «подтягивает» понятие «предприятие» к любому юридическому лицу. Поскольку многие институты обязательственного права рассчитаны на сделки, предметом в которых выступает имущественный комплекс именно предприятия, постольку свойством комплексной оборотоспособности наделено имущество только коммерческих организаций. Но оснований ограничивать сферу применения понятия имущественного комплекса только коммерческими организациями нет, а потому свойства комплексности нужно бы признать и за совокупностью имущественных объектов иных юридических лиц – потребительских кооперативов и учреждений, в частности. Здесь, по мнению названных авторов, обнаруживается правовой пробел. Однако в связи с предприятиями наше законодательство обнаруживает еще один недостаток. Ввиду того, что предприятие в целом закон признает недвижимостью, право собственности на него возникает только после государственной регистрации этого права. Отсюда появляется проблема с переходом права собственности на имущество, вносимое в уставный капитал учреждаемого юридического лица: вклад всякого участника может стать собственностью организации не сам собой, а лишь после акта регистрации права на все ее имущество как предприятие. Для решения этой проблемы предлагается возложить регистрацию юридических лиц и недвижимого имущества на один и тот же государственный орган, объединив соответствующие учреждения юстиции[70].

Можно назвать и другие свидетельства подобного отношения к предприятию. Так, Н. А. Васильева – одна из авторов комментария к Федеральному закону «О несостоятельности (банкротстве)» – без каких-либо пояснений указывала, что в ст. 86 Закона регулируются вопросы продажи предприятия (имущественного комплекса) как объекта прав[71]. А учебник гражданского права продажей части предприятия называет отчуждение имущества филиала, не делая на этот счет никаких оговорок[72].

Правильно ли такое понимание предприятия? Думается, нет.

Снова обратимся к законодательству. На первый взгляд, в ст. 132 ГК и в ст. 86 прежнего Закона «О несостоятельности (банкротстве)» речь идет об одном и том же имуществе. Однако при сравнительном анализе их норм важно отметить следующее: во-первых, по установлениям Кодекса предприятие образуют все виды имущества, предназначенные только для его работы, а не для всей предпринимательской деятельности конкретного лица, как это предусматривал Закон о банкротстве; во-вторых, в состав предприятия, по ГК, входят средства индивидуализации только этого предприятия, а не все средства, индивидуализирующие предпринимателя – и в этом состоит еще одно отличие от Закона «О несостоятельности (банкротстве)». Проще говоря, в Кодексе к предприятию относится не все, что необходимо собственнику для предпринимательства вообще, а лишь то, что призвано обеспечить деятельность отдельного имущественного комплекса. Можно таким образом утверждать, что предприятие (бизнес) в смысле Закона № 6-ФЗ от 08.01.98 г. – это все вообще имущество определенного лица, предназначенное для предпринимательского использования. Предприятие же, определенное ст. 132 ГК, – это сложный комплекс имущества, пригодный и достаточный для ведения предпринимательства.

Итак, систематическое толкование правовых норм позволяет сделать вывод, что предприятие по определению, данному ему в ГК, нельзя отождествлять со всем предпринимательским имуществом отдельного лица. С учетом понимания, допущенного нами для ст. 86 Закона № 6-ФЗ от 08.01.98 г., можно считать, что законодатель неоправданно употребил один и тот же термин «предприятие» применительно к разным совокупностям имущества. Разумеется, в некоторых случаях, когда несостоятельный коммерсант вел только одно предприятие, бизнес и предприятие должны были совпасть. Но если у должника было несколько предприятий, смешение понятий в Законе могло повести к путанице в применении права, что и происходило на практике довольно часто (автору, например, известен случай, когда в ходе внешнего управления при продаже бизнеса должника специалисты учреждения юстиции под угрозой отказа в регистрации перехода прав потребовали сначала зарегистрировать все имущество организации как предприятие с включением в его состав даже недостроенного дворца культуры, не имеющего к предпринимательству никакого отношения, а потом передать по сделке все это имущество без изъятий). Поэтому, думается, правильнее было бы в отношении соответствующей меры по восстановлению платежеспособности включить в Закон «О несостоятельности (банкротстве)» понятие «продажа бизнеса должника» и тем ограничиться, имея в виду, что при наличии у несостоятельного лица нескольких предприятий обособленное отчуждение каждого из них должно осуществляться в рамках специального действия – продажи части имущества должника (хотя, учитывая особенности предприятия, логично было бы наряду с продажей бизнеса дать специальную регламентацию отчуждению отдельных предприятий, которая соответствовала бы Гражданскому кодексу РФ).

Изложенное позволяет утверждать, что предприниматель может владеть несколькими предприятиями одновременно, и этот взгляд разделен в литературе многими авторами[73]. Но какая часть имущества предпринимателя (индивидуального или организации) составляет отдельное предприятие?

Иногда предлагают такой взгляд: поскольку Кодекс предусматривает, что в состав предприятия входят требования и долги из обязательств, предприятием можно считать любой имущественный комплекс, который позволяет безусловно выделить относящиеся к нему права и обязанности – на основании документов бухгалтерского учета или договоров. С этой точки зрения предприятиями нужно признавать следующие объекты. Во-первых, имущественные комплексы, на основе которых работают филиалы, поскольку последние ведут самостоятельную бухгалтерию, а их руководители своей волей совершают сделки, права и обязанности из которых можно соотнести с имуществом филиала (предприятием). Во-вторых, если работу нескольких объектов ведет один и тот же руководитель:

– имущественные комплексы, обеспечивающие разные виды деятельности (например, с одной стороны, продовольственный магазин, с другой – магазин галантерейный);

– имущественные комплексы, обеспечивающие ведение деятельности в принципе однородной, но отличающейся существенными особенностями применительно к каждому такому комплексу (например, с одной стороны, автозаправочная станция (АЗС), на которой производится продажа только бензина АИ-95, с другой – АЗС, торгующая исключительно бензином АИ-92); тогда обязательства, относящиеся к каждому из объектов, могут быть определены на основании соответствующих сделок даже при отсутствии раздельного учета в бухгалтерии владельца. В то же время, если предприниматель торгует в городе одним и тем же нефтепродуктом на нескольких автозаправочных станциях, но не ведет по ним раздельного учета обязательств и не назначает на каждую станцию директора, наделяемого правом заключать договоры, предприятием должны считаться только все эти заправки вместе взятые. Соответственно, отчуждение каждой из АЗС в отдельности должно подчиняться в обороте режиму простой недвижимости и дополнительно режиму соответствующих движимых вещей, если таковые тоже будут продаваться (например, при передаче АЗС вместе с запасом нефтепродуктов, хранимых в ее резервуарах); во всяком случае, государственной регистрации договора не потребуется.

Рассматриваемый подход представляется справедливым лишь отчасти. Ошибка видится в том, что обозначенный взгляд непоследователен, поскольку не предлагает четко определенного ориентира для разграничения предприятий между собой: в одном случае предприятия различаются по обособленности подразделений, через которые действует предприниматель, в другом – по виду деятельности, в третьем – по виду товара, реализуемого в рамках деятельности в общих чертах однородной (в последнем случае определение предприятия ставится в зависимость исключительно от субъективного усмотрения предпринимателя: одна из нескольких АЗС может считаться предприятием, в то время как все остальные по отдельности – нет, поскольку все зависит от того, чем в данный момент решил торговать предприниматель на своих заправочных станциях). Подобное отношение к проблеме нельзя признать правильным.

В поисках ответа на вопрос, что же нужно считать предприятием, небезынтересно обратиться к опыту развитых западных государств, с учетом которого реформировалось российское законодательство.

Французская юриспруденция считает предприятие совокупностью прав (в том числе и права аренды торгового помещения), объединенных вокруг клиентеллы и призванных ее сохранять; сообразно этому предприятие в классификации имуществ причисляется к разряду бестелесных движимостей[74]. В торговом праве Германии предприятие рассматривается как сумма вещей, прав или фактических отношений (возможностей, доброй воли), которые через посредство субъекта прав (предпринимателя) связаны в организационное единство[75]. Торговый кодекс Чешской Республики трактует предприятие как комплекс материальных, а также личных и нематериальных составных частей предпринимательства, к которому относятся вещи, права и другие имущественные ценности, принадлежащие предпринимателю и служащие для эксплуатации предприятия[76]. В США предприятие как объект прав специально не выделяется, однако в коммерческом обороте широко практикуется так называемая комплексная продажа, в некотором роде являющаяся аналогом продажи предприятия, свойственной континентальному праву (согласно ст. 6-102 ЕТК США, при комплексной продаже отчуждается – не в порядке обычного ведения дел – более половины материальных ценностей продавца, если покупатель имеет уведомление, что продавец не будет осуществлять тот же или сходный вид предпринимательской деятельности после продажи)[77].

По всей видимости, российские законодатели, принимая ныне действующий Гражданский кодекс, имели в виду обобщить и воспринять достижения правовой мысли Запада относительно предприятий. Однако характеристики предприятия, взятые из иностранных доктрин и законодательств и приведенные выше, не имеют достаточной ясности и в некоторой степени отличаются друг от друга. Вероятно, поэтому определение, данное предприятию в ст. 132 ГК РФ, лишено должной конкретики, а потому действительный смысл предприятия приходится устанавливать толкованием правовых норм.

Прежде всего, требуется несколько замечаний общего свойства.

Каждый предприниматель открывает свою деятельность в определенном направлении с начального капитала, то есть с имущества, которое кладется в основу зарождающегося дела и позволяет приступить к извлечению прибыли. Усилиями своего владельца выделенное имущество (а это могут быть деньги, вещи, некоторые права) включается в работу и начинает приносить доход; при этом оно вызывает возникновение имущественных прав и обязанностей, дополняется новыми вещами – коммерческое дело ширится и завоевывает рынок. Если предпринимателю сопутствует успех, со временем его промысел распространяется на значительную территорию, опираясь, как правило, на недвижимые объекты, посредством которых ведется производство или торговля. Постепенно предприниматель, благодаря основанному им делу, приобретает известность как у потребителей, так и в деловых кругах. Раньше или позже находятся лица, желающие перекупить у него все, что он использует в своем промысле.

В развитом предпринимательском обороте всегда существует необходимость допущения сделок, с совершением которых фактически происходила бы передача всего коммерческого дела от одного лица, профессионально действующего на рынке, другому. И такого рода сделки широко практикуются – целью желаемого приобретения при их совершении становятся: во-первых, получение всех имущественных прав (в том числе и прав на вещи), позволяющих занять целиком ту рыночную нишу, в которой находится потенциальный отчуждатель, и немедленно продолжить ведшееся им дело; во-вторых, устранение с рынка – хотя бы на время – опытного конкурента, коим является тот, кто соглашается на продажу всех сопряженных со своим делом благ.

Однако, уступая все положительное, что связано с начатым им делом, предприниматель заинтересован одновременно избавиться от наработанного им в этом деле пассива – от всех обязанностей (долгов). И законодатель удовлетворяет этот интерес, руководствуясь рядом соображений.

Прежде всего, предприниматель, уступив все свои права по определенному промыслу, может оказаться не в состоянии погасить долги, связанные с тем же промыслом, – кроме вырученных от продажи денег у него может не остаться имущества для расчета с кредиторами; но даже если он занят другим коммерческим делом, а потому имеет некоторую вещную массу и доход, происшедшее отчуждение может сделать невозможным исполнение некоторых обязательств в натуре (например, если они тесно связаны с уникальным производством, права на которое переданы другому лицу); таким образом, если не освободить предпринимателя от долгов, он может подвергнуться экономическим санкциям и оказаться приведенным к банкротству.

Наряду с этим необходимость перевести на лицо, получающее права на определенный промысел, все вытекающие из этого промысла долги определяется соображениями своего рода предпринимательской справедливости, которую можно выразить так: бывший на рынке предприниматель в своем деле рисковал, он мог выиграть прибыль, но мог и проиграть – насколько успешна была его деятельность, не всегда известно; соответственно, тот, кто желает заступить на его место, прельщенный видимым имуществом и возможностью достичь с его помощью коммерческого успеха, не только готов рисковать впоследствии, но и уже рискует, поскольку может быть поставлен в невыгодное положение сокрытыми от глаз неудачами и долгами из промысла; таким образом, риск одного лица должен продолжиться риском другого, и это вполне отвечает общему рисковому характеру предпринимательства; намечается своеобразный общественный компромисс, когда ради будущей наживы каждое лицо, получая все права из торгового промысла, взамен соглашается заступить место правопредшественника во всех долговых обязательствах по тому же промыслу; это предпринимательское согласие, обусловленное духом коммерческого риска, и закрепляется государством в законах.

Наконец, последнее и главное. Кредиторы каждого предпринимателя заинтересованы получить гарантии от недобросовестных действий должника, которые вовсе не редки в коммерческом обороте. От государства ждут, чтобы оно снабдило кредиторские требования каким-то обеспечением. Дабы удовлетворить эти ожидания, права и обязанности из промысла приходится объединять в одно целое: соединением прав и долгов презюмируется, что требования кредиторов в какой-то мере будут покрыты стоимостью положительной части имущества, включенного в промысел, а также результатами от использования всей этой имущественной массы, независимо от того, в чьих руках она окажется к моменту исполнения обязательств.

Санкционированное государством слияние воедино всех обязанностей и прав, связанных с отдельным торговым промыслом, и составляет юридический феномен предприятия в традиционном его понимании (собственно, и сам этот промысел в обиходе именуют коммерческим предприятием, когда говорят об открытии или ведении последнего).

Есть достаточно оснований считать, что наше законодательство имело в виду назвать предприятием именно ту совокупность имущества, о которой говорилось выше. На это указывают отдельные положения Гражданского кодекса.

Во-первых, в ст. 132 ГК предприятие определяется как используемый имущественный комплекс. Несколько раньше говорилось, что буквально понимать правовую норму в этой части нельзя. Однако уяснение ее представляется весьма существенным для понимания предприятия. По всей видимости, упоминание об используемом комплексе имущества означает, что для возникновения предприятия недостаточно просто объединить какое-то имущество в предпринимательских целях – его нужно задействовать, включить в работу, приобрести на его основе какие-то обязанности и права. С началом такого использования предприниматель выходит на рынок и занимает на нем определенную нишу, а объединенное им имущество «проявляет» себя как предприятие. Можно, видимо, утверждать, что имущественный комплекс обретает значение предприятия с совершением первой коммерческой сделки, поскольку права и обязанности из нее присоединяются к тому имуществу, которое предприниматель сконцентрировал, чтобы приступить к определенной деятельности. Впоследствии ведение промысла (использование предприятия) может быть приостановлено, но и тогда за предпринимателем останутся как имущественные права, так и некоторые долги. И если найдется лицо, желающее занять то место на рынке, которое занимал этот предприниматель и при этом в некоторой степени оградить себя от конкуренции с его стороны, оно может купить хотя и «лежачее», но предприятие – комплекс имущества, олицетворяющий то дело, которое когда-то велось и, может быть, процветало и которое можно еще возродить.

Во-вторых, ст. 561 ГК обязывает прилагать к договору продажи предприятия бухгалтерский баланс, перечень долгов, а также заключение независимого аудитора о составе и стоимости имущественного комплекса, и необходимость в этих документах укрепляет нас во взгляде на предприятие как на объективно сложившееся в связи с обособленным промыслом сочетание прав и обязанностей. Дело в том, что наше законодательство, в отличие от законодательства западных стран, не обязывает предпринимателя вести отчетность (торговые книги) по каждому предприятию – обязательный бухгалтерский учет предусмотрен у нас по имуществу организации в целом, на что обращалось внимание в литературе[78], а потому в случаях, когда предприниматель использует в деятельности несколько предприятий, отнесение прав и обязанностей к каждому из них может оказаться затруднительным. И отсюда становится понятной потребность в бухгалтерском балансе: при наличии у предпринимателя нескольких предприятий, существенно различных между собой (что может быть, например, при ведении какой-то производственной деятельности и при одновременном с ней занятии какой-то торговлей), сводный баланс может способствовать успешному распределению обязательств по предприятиям. Но в других случаях он может оказаться бесполезным, и тогда относить возникшие обязанности и права к тому или иному предприятию придется независимому аудитору, результатом работы которого должно стать обоснованное письменное заключение, прилагаемое впоследствии к договору. Требование же о перечне долгов показывает, что таковые, во-первых, должны без особенной сложности определяться, а во-вторых, должны практически всегда наличествовать в предприятии. Все изложенное, взятое в совокупности, позволяет взглянуть на предприятие как на объективно сложившийся и легко распознаваемый по документам сгусток обязанностей и прав.

Однако надо заметить, что при выявлении обязанностей, относящихся к одному из нескольких предприятий, можно столкнуться с проблемой, которая требует теоретического, а по возможности, и законодательного разрешения.

Предприятие представляется комплексом имущества, объективно составившимся в связи с отдельным промыслом; при таком понимании открывается возможность безошибочно распределить по предприятиям (сообразно направлениям предпринимательской деятельности) если не все права и обязанности, то наибольшую их часть. Но могут быть случаи, когда ни бухгалтерский баланс, ни договоры предпринимателя не позволят выяснить, к какому из нескольких предприятий относится непогашенный долг. Например, если предприниматель занимается транспортными перевозками, а вместе с тем производит какую-то продукцию на заводе, к которому причислены несколько автомобилей, при продаже транспортного предприятия может встать вопрос: включается ли в него обязанность рассчитаться за купленный предпринимателем для коммерческих нужд оптом, но не оплаченный бензин (которым могло обеспечиваться ведение как одного, так и другого предприятия).

Проблема не нова. Еще до революции ее отмечал проф. Д. Д. Гримм, рассуждая над проектом закона о переходе предприятий. «Трудность вопроса, – писал он, – в том, что имущество предприятия, в особенности единоличного, не составляет самостоятельной, юридически обособленной от остального имущества хозяина его массы. Не всегда даже оно составляет такую массу, хотя бы в хозяйственном смысле, в смысле особой отчетности. Да и при оценке кредитоспособности лица обыкновенно принимается во внимание общее имущественное его положение, а не та только его часть, которая питает данное предприятие в противоположность, с одной стороны, другим предприятиям, которые, быть может, ведет хозяин его, – с другой стороны, той части, которая расходуется на личную и семейную жизнь человека». Оценивая возможность выхода из ситуации, Д. Д. Гримм предлагал установить презумпцию, по которой «в случае сомнения всякий долг отчуждателя почитается долгом по отчуждаемому им предприятию, доколе противное не будет доказано»[79].

Думается, однако, что на подобные случаи практикой судебных инстанций должна устанавливаться и утверждаться обратная презумпция, по которой каждый долг в случае сомнения считался бы не относящимся к предприятию и не переходящим на другое лицо. Презумпция, предложенная Д. Д. Гриммом, была бы в интересах некоторых кредиторов бывшего обладателя предприятия, так как по нашему Кодексу повлекла бы солидарную ответственность перед ними лица, передавшего предприятие, и лица, принявшего его (п. 4 ст. 562 ГК). Но нет сомнения, что эта презумпция противна интересам того, к кому предприятие перешло. Возложение на последнее лицо неучтенных в договоре и притом спорных обязанностей противоречило бы принципу справедливости. Поэтому кредитор, ищущий установления по отношению к себе солидарной обязанности бывшего и настоящего обладателей предприятия, должен доказать, что требование его относится именно к тому предприятию, которое передано по сделке. Если доказано это не будет, добросовестный приобретатель предприятия отвечать по обязанностям правопредшественника не должен – последнему придется рассчитаться с кредитором за счет имущества из состава другого своего предприятия. И лишь в случаях, когда предприниматель продает все свои предприятия разным лицам, солидарно ответственными по неопределенному долгу должны стать те приобретатели, к предприятиям которых может быть отнесена спорная обязанность. Последнее утверждение сегодня можно обосновать аналогией с п. 3 ст. 60 ГК; вообще же соответствующее положение целесообразно закрепить в Гражданском кодексе.

Вернемся к предприятию. Состав предприятия, понимаемого в вышеизложенном значении, не противоречит тому перечню имущества, который дан в ст. 132 ГК. Однако изучение этого перечня позволяет высказать несколько соображений и замечаний.

Первое. Как видно из предшествующих рассуждений, господствующую роль в составе предприятия играют права и долги, возникшие из обязательств. Взятые по отдельности, они, казалось бы, мало что значат для предприятия. Во-первых, систематическому извлечению прибыли право требования, относящееся к предприятию, может служить лишь косвенно – такой эффект наступит, только когда требование будет удовлетворено или возмездно уступлено по сделке, а вырученные средства будут задействованы в обороте; обязанность же этой цели вообще не отвечает. Во-вторых, отдельные требования и долги волей предпринимателя в состав предприятия могут, по ч. 2 п. 2 ст. 132 ГК, не включаться: это значит, что относящееся к предприятию право может быть свободно цедировано, а обязанность – переведена договором на другое лицо; при этом перевод долга только повысит ценность предприятия, а цессия, хотя и понизит его стоимость, тем не менее, не воспрепятствует использованию предприятия по прямому назначению. В-третьих, права и обязанности следуют за предприятием, даже не будучи отраженными в договоре; это, опираясь на буквальное толкование п. 2 ст. 132 ГК, признает судебная практика (конкретные дела в данном отношении будут упомянуты ниже). Но, как было показано, предприятие появляется только с возникновением обязанностей и требований из предпринимательских сделок. И едва ли не во всех случаях квалифицировать набор имущества как предприятие можно лишь при наличии в нем обязанностей и прав требования (поскольку отдельный промысел в состоянии, когда все связанные с ним требования удовлетворены, а обязанности исполнены, можно скорее помыслить в теоретическом суждении, чем встретить в действительности).

Второе. Поименованные в ст. 132 ГК вещные элементы далеко не обязательно присутствуют в конкретном предприятии все вместе. Так, в иное предприятие могут не входить сырье и продукция, поскольку не каждое предприятие является промышленным.

Третье. Вещные элементы, могущие входить в предприятие, даны в ст. 132 ГК не исключительным перечнем. Согласно с этим, исследователи предприятия обычно относят к образующим его вещам кассу[80], то есть денежную наличность, имеющуюся в помещениях предприятия, хотя в ст. 132 ГК деньги как часть предприятия прямо не называются. Принять данный взгляд можно лишь с оговоркой. Работающее предприятие, конечно, нуждается в деньгах. Но едва ли всякое предприятие в момент, когда состав его подлежит определению, может включать в себя деньги в наличном виде. Наличность денег в составе отчуждаемого предприятия допустимо признать только как исключение: например, при продаже предприятия, посредством которого ведется банковское дело, если банк хранит деньги клиентов в банковских сейфах. Видимо, иногда можно говорить, что в состав предприятия входят права требования к кредитной организации, но не деньги как таковые (к примеру, если предприятие связано с деятельностью филиала, и руководитель последнего может распоряжаться средствами, числящимися на счете, открытом по месту филиала в коммерческом банке). В остальных же случаях относить денежные средства к составу предприятия оснований нет. Если бы деньги всегда включались в предприятие, переходящее по возмездной сделке, они могли бы служить зачету встречного требования. Тем самым отчуждатель освобождался бы от передачи вместе с предприятием этих денег, а приобретатель предприятия – от уплаты части встречной денежной суммы (результат тот же, как если бы денежных средств в составе предприятия не было вовсе). Такая ситуация нелогична по сути. Кроме того, деньги – универсальное, абсолютно оборотоспособное родовое имущество, увязать которое с любым другим имуществом посредством общей цели использования вряд ли возможно: они могут обслуживать любой интерес их обладателя, сочетаясь как с одним, так равно и с любым другим имуществом последнего. Эти соображения говорят в пользу того, что в состав предприятия деньги обыкновенно включаться не должны.

И последнее. Определение Кодекса о предприятии сопрягает в имущественном комплексе вещи, исключительные права на нематериальные объекты и требования (поскольку речь пойдет о правах, долги в этом случае интереса не представляют). Первые, в некотором роде, противополагаются вторым и третьим. Такое построение правовой нормы можно признать оправданным в практическом смысле, однако, с научной точки зрения, оно некорректно – логическое основание для того, чтобы объединять в одно целое имущественные права и объекты таких прав (вещи), отсутствует, поэтому правильнее было бы характеризовать предприятие как совокупность имущественных прав разного рода (вместе с обязанностями), либо как организованный набор объектов имущественных прав (и обязанностей), связанных с обособленным торговым промыслом: то и другое было бы в равной степени справедливо.

В целом можно заключить, что, говоря о вещах, Кодекс подразумевает именно права на них, поскольку в отвлеченном, строго теоретическом суждении о предприятии оно представляется не чем иным как сгустком прав: одни права связаны с вещами, без которых трудно помыслить предпринимательство, другие распространяются на названия, под которыми и с помощью которых используются объединенные в предприятии вещи, а также на иную интеллектуальную собственность, третьи заключаются в требованиях, возникших с использованием предприятия и предназначенных к получению чего-то благотворного для него. Но если об исключительных правах и о требованиях законодатель высказался с достаточной ясностью, то в вопросе о тех правах, которые имеются в виду при указании на вещи, полной определенности не сложилось.

Традиционно с вещью сопрягается право собственности, поскольку оно дает максимально доступную свободу действий относительно вещи, полную власть над ней. Практически неограниченное господство над вещью как бы сливает ее и право собственности в единое целое: в обыденном представлении собственнику принадлежит вещь, существующее же право вытесняется из внимания. Поэтому под вещами, которые Кодекс перечисляет в составе предприятия, должно безоговорочно распознаваться то, что принадлежит лицу, ведущему предприятие, на праве собственности.

Тогда возникает вопрос о вещах, принадлежность которых организатору предприятия обусловлена временным обладанием в силу договоров аренды и ссуды. Допустимо ли относить их (права на них) в состав предприятия?

Нетрудно заметить, что признание чужой вещи (права ее аренды), включенной в предприятие, должно означать некоторое умаление интереса арендодателя. Он отдавал вещь не только для определенного пользования, но и известному лицу, из чего следует, что личность должника при арендном владении зачастую важна не меньше, чем то, как будет использоваться имущество. Поэтому свободный перенаем вещи в составе чужого предприятия может быть не в интересах арендодателя: новый арендатор не будет наделен его доверием – он может оказаться лицом бесхозяйственным и организовать работу так, что исправности вещи станет грозить опасность; он может оказаться лицом недобросовестным, использующим арендуемое имущество хотя и по назначению, но в неблаговидных целях (для производства контрафактной продукции и т. п.) – и то, и другое поведение может не отвечать интересам и личным принципам собственника вещи; а если учесть, что при противоправном использовании предприятия вещь, подвергнутая перенайму, может быть вместе с другими вещами из предприятия конфискована государством (по ст. 186 УК, например), и судьба ее станет при этом совсем неясной, можно утверждать, что арендодатель не имеет надобности и интереса в том, чтобы право аренды его имущества включалось в какое-то предприятие и следовало его судьбе.

Но коммерческий оборот, напротив, требует, чтобы право аренды входило в предприятие. Дело в том, что предприятия зачастую имеют в своей основе только арендуемую недвижимость. Если выключить права на нее из той имущественной массы, которая олицетворяет известный промысел (не допускать их совместного переноса на новое лицо по сделке), придется констатировать, что оборот значительного числа предприятий сильно ограничен, а то и совсем невозможен: при сделке, опосредствующей переход предприятия, нужно будет обращаться к арендодателям за разрешением на перенаем недвижимых объектов, те смогут отказать, и тогда сделка не состоится, поскольку без недвижимости предприятие потеряет свою «оседлость», и промысел временно прервется или совсем прекратится.

Чтобы примирить противоречащие друг другу интересы участников оборота, приходится искать компромисс. Он видится в следующем. Права на арендуемые вещи должны автоматически включаться в состав предприятия в двух случаях. Во-первых, если вещь (движимая или недвижимая) отдается в аренду для предпринимательского использования, и это определенно выражено в условиях сделки: в этом случае арендодатель сознает, что его вещь будет задействована в том или ином промысле, и значит, права на нее неизбежно включатся в какое-то предприятие; а поскольку предприятие – это сложный объект, свободно переходящий по сделке, можно констатировать, что арендодатель заведомо дает согласие на перенаем своей вещи при распоряжении предприятием. Во-вторых (из тех же соображений) – если для вещи является обычным использование ее в предпринимательских целях. В иных обстоятельствах право аренды в состав предприятия заведомо входить не должно; соответственно, при необходимости передать вместе с предприятием арендные права потребуется получить согласие арендодателя на вещный перенаем (п. 2 ст. 615 ГК). Сегодня это положение может быть сформулировано судебной практикой, однако во избежание правоприменительных разногласий его целесообразно закрепить в Гражданском кодексе.

Изложенное показывает, что при подходе, избранном законодателем, арендуемые вещи в составе предприятия следует, очевидно, рассматривать не в собственном качестве, а на уровне имущественных прав. Однако принципиального значения это не имеет. В практическом отношении важно лишь то, чтобы имелось выраженное или подразумеваемое согласие собственника вещи на использование ее в предпринимательстве либо непосредственное разрешение на ее перенаем. Только тогда вещь, отданная в аренду, может рассматриваться как часть предприятия и при совершении сделки с этим последним может переходить в руки нового владельца.

В связи с отнесением к предприятию арендных прав интересно еще одно рассуждение. Собственная движимая вещь может включаться лицом в состав организованного им предприятия. При отдании этой вещи, скажем, в аренду, утратит ли она связь с предприятием? Вопрос спорный, поскольку причисление движимого имущества к предприятию, по-видимому, в некоторых случаях зависит только от субъективной воли того, кто ведет предприятие. Так, если собственник будет, как и прежде, считать вещь, отданную в аренду на короткое время, частью своего предприятия, при отчуждении последнего (если таковое вдруг состоится) эта вещь будет переходить в собственность другого лица с арендным обременением. Но арендуемая вещь в то же время может использоваться арендатором и в своем собственном предприятии – тогда возникнет ситуация в некотором смысле пародоксальная: заарендованная вещь будет причислена одновременно к двум предприятиям (в одно будет входить право собственности на нее, в другое – право аренды).

Надо полагать, что изложенное в равной степени применимо к вещам, которыми лицо, ведущее предприятие, владеет на основании договора ссуды.

Что касается права оперативного управления и права хозяйственного ведения, то они не могут привноситься в состав предприятия. Они предназначены для особых субъектов права и свободной передаче не подлежат. Поэтому одно лицо не может объединить в предприятии право собственности с тем или другим из названных вещных прав.

Остается заметить, что в состав предприятия логично было бы включать все права на чужие земельные участки. Дело в том, что предприятия опираются на недвижимые объекты, которые зачастую непосредственно соприкасаются с землей, а, по указанию ст. 132 ГК, участки земли могут входить в предприятие. Но право собственности на землю и посегодня остается явлением не очень распространенным. Часто собственник здания имеет только право аренды участка земли, на котором это здание расположено, либо за ним закрепляется право бессрочного пользования или право пожизненно наследуемого владения участком (последние два довольно близко стоят к праву собственности, поскольку не ограничиваются заранее точным сроком; они созданы как искусственные юридические конструкции, нехарактерные экономически развитому обороту, и призваны служить постепенному отходу от исключительной принадлежности природных ресурсов государству). Если принять в расчет, что права на земельный участок вообще следуют за возведенной на нем недвижимостью (к примеру, в силу ст. 652 ГК), на время перехода российского предпринимательства к условиям цивилизованного рынка, при котором собственность на землю допускается как нечто вполне обыкновенное, эти права уместно было прямым указанием в законе ввести в состав предприятия – по соображениям скорее идеологическим, чем практическим. Этим в обществе укреплялась бы мысль о включенности земли в рыночный оборот, хотя бы как следствие обращения предприятий. Но наше законодательство в отношении связанности предприятия с землей выказало непоследовательность. Если из п. 1 ст. 656 ГК можно заключить, что права на чужой земельный участок входят в предприятие, то ст. 69 Закона «Об ипотеке (залоге недвижимости)»[81], наоборот, дает понять, что права на землю из предприятия исключены. Законодательство о приватизации также регулирует передачу земли частным владельцам не в составе предприятия, а наряду с ним. А поскольку ст. 656 ГК можно дать толкование, вполне согласное с обоснованным выше мнением о возможности включать в предприятие в отдельных случаях права аренды, приходится заключить, что права на землю остаются вне предприятия, если только речь не идет о праве собственности или о праве аренды, предоставленном для коммерческой деятельности арендатора.

Можно подвести итог. Под названием «предприятие» юридическая мысль создала конструкцию, по которой права на материальные и нематериальные элементы, сопряженные с отдельным промыслом предпринимателя и олицетворяющие этот промысел, а также обязанности из того же промысла объединяются в одно целое, образуя сложный комплекс имущества, выступающий единым объектом гражданских прав. С учетом этого допустимо предложить для предприятия следующее доктринальное определение: поскольку иное не предусмотрено законом и не следует из договорного обязательства, предприятием является комплекс всех имущественных прав и обязанностей, определенно связанных с отдельным направлением предпринимательской деятельности юридического лица или гражданина.

В связи с обозначенным взглядом, очевидно, может возникнуть вопрос: что следует считать той деятельностью, относительно которой определяется предприятие?

Видимо, мы можем сформулировать только общее правило: через отчуждение предприятия приобретаются все права и обязанности, связанные с обособленной деятельностью правопредшественника. Предложить более отчетливые критерии и выразиться точнее едва ли удастся.

Предприятие может слагаться в связи с несколькими видами деятельности, один из которых имеет определяющее значение, а другие ему подчинены. Так, производство не имеет смысла без сбыта изготовленной продукции; поэтому все, что связано с оптовыми поставками собственных изделий, должно рассматриваться как часть производственного предприятия (в то же время розничная продажа произведенных товаров образует, по-видимому, самостоятельное торговое предприятие: под нее обычно отводятся специальные магазины, могущие с равным успехом использоваться для сбыта товаров чужого производства; определить момент, когда продавец отойдет от торговли своей продукцией и обратится к розничной торговле вообще, практически невозможно). Похожим образом обстоит дело с автозаправочным предприятием: ведя его, предприниматель по обыкновению занимается одновременно и заправкой автотранспорта бензином, и мойкой автомашин, и питанием водителей; для этого в пределах одной АЗС организуются бензоколонки, автомойка, небольшое кафе; однако господствующее значение сохраняет все-таки торговля бензином – остальная деятельность подчинена ей и служит привлечению клиентов именно на данную АЗС.

Вместе с тем, можно заметить, что в отдельных случаях при выявлении предприятия надо дать свободу усмотрению контрагирующих сторон; именно они должны определить, какой промысел нужно соотносить с предприятием. Приведу пример. ООО ТПК «Астраханские соки» выпускает томатную пасту; по названию организации нетрудно предположить, что она занимается также изготовлением соков; вполне вероятно, что производство и той, и другой продукции ведется на территории одного и того же завода. Возникает вопрос, что считать в этом случае предприятием: производство пищевых продуктов вообще или выработку соков и пасты по отдельности? Думается, решение должно быть предоставлено участникам оборота. Если предприниматель желает производить только томатные соусы, все права, дающие возможность к такому производству, могут быть уступлены ему как предприятие (тогда обязательственные права, относящиеся к данному предприятию, должны быть выделены если не по бухгалтерским счетам, то по условиям заключенных договоров; вместе с тем, приобретателю должны быть предоставлены права на производственные помещения). Если же в интересах предпринимателя приступить к производству и того и другого продукта, заключаемый договор продажи также может быть сформулирован как договор о предприятии (по производству пищевых продуктов); и даже если такой договор правильнее квалифицировать как соглашение о продаже двух предприятий под видом одного, последствия сделки будут такими же, как и при разрозненном отчуждении предприятий – все права и обязанности, связанные с предшествующей деятельностью отчуждателя, можно будет определить, и они перейдут по сделке к правопреемнику.

В юридической литературе был поднят и не нашел окончательного разрешения вопрос о том, можно ли расценивать предприятие как вещь. В связи с этим требуется дальнейшее замечание. Как правило, предприятие – это постоянно меняющаяся совокупность прав, которая может иметь в себе право собственности на вещи, но может и не включать его; видимо, справедливо утверждение, сделанное когда-то А. X. Гольмстеном: предприятие может существовать и совсем без вещей (например, предприятие по коммерческому посредничеству). Общая характеристика предприятия может даваться только с учетом этого обстоятельства. А потому высказанное в юридических публикациях мнение, что предприятие как объект весьма специфичный «вещью, даже сложной, не является»[82], надо признать правильным. И напротив, взгляды тех правоведов, которые относят предприятие к разряду сложных вещей (этой точки зрения придерживается, в частности, М. Г. Масевич)[83], приходится считать ошибочными. Развивая мысль, можно заключить: если мы утверждаем, что предприятие в целом может считаться объектом гражданских прав и в этом качестве проявляется как имущество, то в делении имущества на движимое и недвижимое предприятие следует относить к разряду движимостей. Думается, на этот счет в Гражданский кодекс следует внести соответствующие изменения.

В завершение нужно остановиться на вопросе о сделках с частью предприятия. Как было уже отмечено, виды имущества, образующего предприятие, поименованы законодателем в Гражданском кодексе. Возможность для лица, ведущего предприятие, решать судьбу этого имущества выражается в ст. 132 ГК формулой: «предприятие в целом или его часть могут быть объектом купли-продажи, залога, аренды и других сделок, связанных с установлением, изменением или прекращением вещных прав». Но если можно распорядиться частью предприятия, встает вопрос, а прекращается ли предприятие как таковое с отчуждением части входившего в него имущества? Если не прекращается, то до какого предела из состава предприятия можно вычленять отдельные имущественные части? Когда существование предприятия пресечется?

В прошлом В. Ю. Вольф замечал на этот счет, что можно продавать некоторые части фирменного имущества (например, отдельные машины или другие части оборудования), не продавая при этом предприятие в целом, но и обратно – можно продать предприятие и остаться собственником части фирменного имущества (конторской обстановки, части сырья и т. п.): необходимо отчуждение лишь той части фирменного имущества, без которой покупатель не стал бы рассматриваться как преемник прежнего предпринимателя. Тем самым подчеркивалась невозможность уравнивать предприятие и фирменное имущество[84]. Не соглашаясь с различением предприятия от фирменного имущества, по существу приведенный взгляд нужно признать правильным. Правовая норма ч. 2 п. 2 ст. 132 ГК диспозитивна; она позволяет предпринимателю по своему усмотрению не включать в состав предприятия то или другое имущество, в принципе предназначенное для предприятия, связанное с ним. Из этого понятно, что можно не только отчуждать часть предприятия, сохранив последнее за собой, но и напротив – можно продать все предприятие, оставив при этом себе что-то из его состава.

Каждый элемент предприятия может передаваться другому лицу по сделке в собственном качестве; в отдельных случаях эти элементы могут объединяться в имущественные комплексы, которые оправданно подвергать единому распоряжению (более подробно об этом будет говориться в следующем параграфе). Но покуда предприниматель продолжает оставаться на рынке (даже если он приостановил работу своего предприятия, но сохранил при этом определенную известность в коммерческих кругах и у потребителей) и за ним имеется некоторая совокупность прав и обязанностей, которая позволяет рассматривать его как действительного или потенциального конкурента, предприятие существует.

Предшествующие рассуждения позволяют думать, что в ст. 132 ГК следует внести изменения. Однако в силу того, что названная статья должна, по мнению автора, содержать отдельные положения, которые не были рассмотрены и обоснованы в данной части работы, желательная редакция ст. 132 ГК будет предложена в конце следующего параграфа.

Здесь же остается сформулировать наиболее значимые выводы:

1. Предприятием следует считать объективно сложившийся в процессе предпринимательства и выделяемый по документам бухгалтерского учета и условиям сделок комплекс всех прав и обязанностей, определенно связанных с отдельным направлением в коммерческой деятельности физического лица либо организации.

2. В предприятие могут включаться только имущественные элементы; явления, именуемые клиентеллой, шансами и репутацией предприятия, носят фактический, а не правовой характер и потому остаются вне имущественного комплекса – предприятия.

3. В предприятие могут включаться права аренды чужих вещей, в том числе и вещей недвижимых; при этом названные права заведомо входят в предприятие при одном из названных обстоятельств: если вещь отдана в аренду для предпринимательского использования, что определенно выражено в условиях арендной сделки, либо если для арендуемой вещи обычным является коммерческое ее использование; в остальных случаях право аренды может войти в предприятие только при согласии арендодателя на перенаем вещи.

§ 3. Торговое (промышленное) заведение как объект, требующий особого правового статуса

То обстоятельство, что предприятие почти всегда имеет «оседлость», сомнению не подвергается. Производство во всех случаях, а торговля – как правило, требуют привязки к определенному месту, а потому и наличия в предприятии прав на тот или другой недвижимый объект.

По действующему законодательству количество и стоимость имущества, могущего находиться в собственности граждан и юридических лиц, не ограничиваются (ст. 213 ГК). Значит, хозяйствующий субъект может иметь на правах собственника имущество не только в пределах одного населенного пункта, но также и расположенное в разных регионах страны, а равно и за границей государства. К примеру, акционерное общество может вести предпринимательскую деятельность по двум направлениям: одно может заключаться в торговле нефтепродуктами через стационарные торговые точки, другое – в мебельном производстве. В связи с этим обществу могут принадлежать несколько автозаправочных станций, а также несколько мебельных фабрик, расположенных в разных городах. Эксплуатируются все названные объекты независимо друг от друга. Если в данном случае усматривать за обществом два предприятия (полагая отдельным предприятием все, что предприниматель использует в одном из направлений своей деятельности), встанет вопрос, какое значение имеют каждая АЗС и каждая фабрика. По нормативному определению их должно в таком случае назвать частями предприятия, оборот которых правилами Кодекса о предприятии не регулируется, если не считать включенного в п. 2 ст. 132 ГК указания на возможность сделок с частью предприятия. Но тогда для оборота нужно квалифицировать АЗС и фабрику в качестве отличных от предприятия объектов прав.

Поскольку переместить эти объекты без разрушения невозможно, каждый из них является недвижимостью. Из числа упоминаемых ГК недвижимых объектов они ближе всего к сооружениям. Однако простыми сооружениями их назвать нельзя. Каждый такой объект способен функционировать независимо, принося владельцу доход. Каждый является местом работы наемных специалистов, обслуживающих объект в силу трудовых отношений. Каждый состоит из нескольких взаимозависимых недвижимостей, располагается на специально под него выделенном земельном участке, имеет вывеску, предполагает использование в деятельности потребляемых материалов, а потому и наличие известного количества таковых на своей территории в специальных хранилищах; все названное имущество подчинено одной цели – извлечению прибыли, и может отчуждаться лицу, желающему достижения этой цели, вместе и одновременно, поскольку продажа по частям неудобна и неоправданна. Наконец, с каждым из рассматриваемых объектов могут быть неотрывно связаны отдельные обязанности и права. Так, даже если АЗС (одна из нескольких, расположенных в одном городе и принадлежащих одному и тому же лицу) не имеет своего директора, и деятельность ее не находит отдельного учета по бухгалтерии, можно будет выделить некоторые права и обязанности, относящиеся только к ней: например, обязанность давать на АЗС какую-либо рекламу, обязанность некоторое время заправлять машины сторонней организации по пластиковым картам, право на получение нефтепродукта, закупленного с обязательством доставки по адресу АЗС, право на энергоснабжение и т. п. С еще большей уверенностью можно определять права и обязанности, относящиеся к АЗС, расположенной вне места основной деятельности ее собственника (у этой АЗС, очевидно, должен быть управляющий, самостоятельно совершающий сделки, по которым можно легко соотносить обязательства с эксплуатируемым объектом).

Таким образом, и АЗС, и фабрика в отдельности подпадают под определение, данное в ст. 132 ГК: на первый взгляд, именно они как имущественные комплексы, достаточные, чтобы вести предпринимательство, должны считаться отдельными предприятиями. И только подробный анализ законодательства и деловой практики позволяет сказать, что предприятие – это нечто отличное от данных объектов. Но до того, как провести различие между ними, нужно – для удобства последующего изложения – присвоить рассматриваемым объектам общее название. Думается, будет правильно наименовать их торговыми (или промышленными – в зависимости от рода предпринимательской деятельности) заведениями; при этом надо оговориться о широком понимании торгового (промышленного) заведения, с отнесением к нему не только зданий и помещений, специально приспособленных к предпринимательству, но и их принадлежностей в виде движимых вещей, вывески с обозначением фирмы и т. д. (в обиходе такие заведения носят названия заводов, аптек, магазинов, бань, ателье, типографий и т. п.).

Прежде всего, следует указать правовые нормы, которые смешивают торговые (промышленные) заведения с предприятиями. Одна из них, упоминающая предприятие как возможный предмет строительного подряда, содержится в ст. 740 ГК. Другая заключена в п. 2 ст. 1065 ГК: она представляет предприятие как объект, который может эксплуатироваться при ведении производственной деятельности. В обоих случаях речь идет, очевидно, о промышленных заведениях. Есть и иные, косвенные, примеры. Так, ст. 607 ГК называет предприятие вещью. А Закон «О регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» относит предприятие к недвижимым объектам, основываясь на признаке связи его с землей и невозможности безущербно переместить предприятие в пространстве (ст. 1); это означает, что предприятие – в отличие, например, от морских судов и космических объектов – причисляется к недвижимости в силу естественных свойств, а не по произволу законодателя и отсюда становится понятным введенное Кодексом субсидиарное применение норм о сделках с недвижимостью к обязательствам по поводу предприятий (п. 2 ст. 549, п. 2 ст. 650).

Что же отличает предприятие от торгового (промышленного) заведения?

Раньше всего надо заметить, что торговые (промышленные) заведения образуются конкретным недвижимым объектом и дополняющими его движимыми вещами так, что в целом понимаются как особого рода вещь, в отношении которой вполне можно устанавливать и регистрировать право собственности. А предприятие далеко не всегда должно восприниматься столь однозначно – по-видимому, не случайно общая норма о предприятии (п. 2 ст. 132 ГК) говорит, что предприятие может являться объектом сделок, связанных с установлением вещных прав, но не упоминает о том, что само предприятие может выступать объектом вещного права.

Далее, предприятие должно либо использоваться, либо иметь за собой предшествующее использование. Относительно торговых (промышленных) заведений этого утверждать нельзя. Разумеется, они могут быть включены предпринимателем в работу; но в равной степени они могут быть только подготовлены к началу работы – это обстоятельство не изменит их характеристики, не придаст им качественно иного состояния.

Конец ознакомительного фрагмента.