Глава 3
Время позднее. 23:42. Провожая Катю до дома, после классно проведённого досуга, Грибов за разговором показывает ей фото Маргариты, которое он, по сей день, носит у сердца, и, взглянув на изображение, под оранжевым светом фонаря, она затихает от шока. Ведь девушка, у чьей могилы её обнаружили в обморочном состоянии и блондинка на снимке – одно и то же лицо. Выразив покойнице свою благодарность, Катя, смотря в глаза Андрея, понимает, что он тоже рад это осознавать.
Между тем, долгий неотрывный взгляд плавно меняет чувства, пробуждая в Кате сексуальное желание. Кислорода не хватает. Губы пересыхают. Но увлажнив их с помощью языка, и сглотнув слюну, она подходит к Андрею ближе и уверенно заявляет о своём чистом намерении поцеловаться. И кажется, всё плохое уже в прошлом. Чудо свершилось. Поцелуй жадный. Будто камень с души…
Теперь можно идти дальше. С каждым шагом путь к дому сокращается, а общение продолжает литься рекой. Рекой с бешеным течением и глубиною простых мыслей…
Параллельно, Ардабьева говорит по телефону со своим братом Алексеем – лучшим другом Грибова:
– Ты в своём уме? – спрашивает Алексей.
– А что не так? – отвечает Вера.
– Нет у меня шансов.
– Не понимаю, где твой оптимизм?
– Ускользнул.
– Ты нравишься ей.
– И почему я узнаю об этом сейчас?
– Потому что она – дура, а ты слепой!
– Я от красоты ослеп.
– Оправдания – ложь, тебе ли не знать.
– Что она во мне нашла, зачем я ей нужен?
– Ты блондин; а блондины – это её слабость.
– Давно?
– С десяти лет.
– Ни хрена себе – сказал тут я себе.
– Иво помнишь из «Дикого ангела»?
– Да, помню, можешь не продолжать…
Сверх того, объяснив Кате при каких обстоятельствах были нанесены побои, Грибов переходит к теме, неотъемлемым звеном которой является Алексей.
– Господи, выходит, ты и есть тот самый адвокат Грибов? – удивляется Васильева. – Представляешь, на радостях позабыла обо всём на свете, даже о том, что Лёша – твой коллега!..
– Ну что ж, бывает, – отвечает с улыбкой Андрей, – Я, признаться, тоже не ожидал, что твоя подруга приходится ему сестрой!
– Мир тесен, – улыбчиво говорит Катя и, спустя паузу, добавляет: – А знаешь, ты первый, с кем мне легко и спокойно.
– Приятно это слышать.
Как видите, они уже неподалёку от дома. Идут, взявшись за руки, не спеша, никому не мешают и думать не думают, что кому-то могут помешать. И всё-таки до этого доходит. Какой-то тип, будь он неладен, держа в руке перочинный ножик, совершает нападение на Катю. Его приметы: телосложение плотное, рост около ста восьмидесяти сантиметров, на вид от двадцати пяти до тридцати лет, волосы русые, глаза свирепые. Блокировав атаку, Грибов пытается обезвредить противника и ему, по меньшей мере, это удаётся. Но, как назло, оказывая достойное сопротивление, он поскальзывается и падает. В свою очередь тот, навалившись на Андрея, всеми силами пытается заколоть его. Однако всё безуспешно. Получив от него удар в нос, недруг, в результате, терпит поражение.
Само собой разумеется, к нему возникают вопросы:
– Кто ты? – спрашивает адвокат. – Почему хочешь убить её?
– По её милости я в тюрьму загремел за невыплату кредита!
– Подробнее!
– Сам у неё спроси, пусть расскажет!
– Катя…, – обращается к ней Грибов.
– Мы встречались раньше. Я обокрала его: взяла кредитку и сняла с неё все деньги, – отвечает она ему, как виноватая, а через секунду волнительно и громко поясняет: – Но я не воровка, честно, это было возмещение ущерба!
– Теперь это у нас так называется? – задаётся вопросом обидчик. – Понятно…
– Что тебе понятно?!! Что тебе понятно?!! Ты причинил мне боль!!! Я говорила, что при моём резус-факторе аборт делать нельзя, но тебе было наплевать! Ты думал только о себе и о своём члене, скотина, гореть тебе в аду!!!
– Ага, бросай спички, чертовка!!!
– Подлец…, как ты смеешь?!!
– Не дави на жалость!!!
– Заткнись!!! – говорит ему Андрей и вновь обращается к Васильевой: – Только не говори мне, что ты сделала аборт…
– Нет. У меня выкидыш был: на нервной почве…
– Е*ать! – выражается супостат, поднимается на ноги, после чего, не говоря худого слова, хватает Катю за горло и резким движением руки прижимает её спиной к стволу дерева.
– Ты что творишь, выродок? – спрашивает неприятеля Андрей.
– Ах да, надо было сразу сказать. Меня на зоне петухом сделали!
– Сожалею.
– Помоги лучше мужиком остаться.
– Что ты имеешь в виду?
– Убей меня!
– Я не хочу тебя убивать.
– Придётся.
– Не то что?
– Я убью её, я не блефую!
– Она же не причём, окстись.
– Да какая теперь разница, – заявляет окаянный, с выкриком сжимает жертве горло и начинает беспощадно молотить её кулаком, отбивая у неё всяческое желание сопротивляться.
Волей-неволей, оставаться равнодушным, смотря на всё это, не получается. Спасти и убить. Вот причина, по которой Грибов совершает грех. И причём не пойми какой. То ли рыцарский, то ли вправду «вопиющий к небу».
Затем:
– Проклятье.
– А…, – задыхаясь, пытается что-то сказать Катя и, не найдя слов, убегает с места убийства.
Четверг. Утро. 07:51. Прислонившись к лысому тополю, во время прогулки с Берном, казнящий себя за грех Андрей поднимает к небу глаза и негромко проговаривает: Отче мой Истинный. На Тебя лишь уповаю. И молю Тебя Господи, лишь о спасении души своей…
Попутно, на трамвайной остановке, люди ожидают прибытия вагончика. Среди них присутствуют такие должностные лица как врач, преследуемый духом своего мёртвого пациента, учитель, по халатности которого погиб ребёнок, а также секретарша и тучный шеф, чей служебный роман повлёк за собой трагические последствия. Супруга богатого толстяка, не предупредив его, приехала к нему на работу. Ей хотелось удивить мужа, показать ему новые туфельки. Но отвратительная сцена…
Ладно, об этом позже. Пока же вернёмся к нашему герою. Не теряя времени, он, заведомо скормив завтрак собаке, уже подходит к данной остановке. Равным образом, все те люди, как и Андрей, безнадёжно и неустанно, мечтают исправить ошибки прошлого. Однако никто из них даже не догадывается о том, что сегодня такая возможность им предоставится, поскольку ожидаемый вагончик является самым настоящим поездом времени. Каждый пункт назначения вдоль его маршрута посвящён определенному пассажиру. Вся специфика – заезд в ситуацию, увенчавшуюся проступком. Говоря иными словами, грешник, на какой-то момент, заново проживает свой кошмар, но уже как кающийся созерцатель.
Наконец, после долгого ожидания, поезд времени, под видом трамвая №23, прибывает на остановку вместе с привлекательным голубоглазым кондуктором. Поздоровавшись со всеми поимённо, он, простым языком, рассказывает об особенностях данного эшелона. Затем об «оплате» проезда, а это обязательное причинение телесной или душевной боли и, собственно, про сам рейс, включающий в себя резкие смены внешних сверхъестественных факторов, наравне с унижениями и оскорблениями. Впрочем, все настроены решительно. И первым, кто отваживается пойти на пытку, оказывается врач. Следуя строгому указанию, он протягивает запястья и сжимает их в кулаки. Дальше происходит самое страшное. Достав из своего кожаного саквояжа скальпель, кондуктор невозмутимо принимается кромсать им его руки. Острая боль колотит. Лицо доктора искажается. Кровь, стекая, закрашивает кожу, покрывшуюся цыпками от мороза. Но, так или иначе, жажда быть прощёным преобладает и, в итоге, ему разрешается зайти в трамвай.
После, прорезав циркулем круг на животе учителя, кондуктор возвращает ему потерявшуюся тетрадь покойного школьника по геометрии и тот, пройдя в салон, присаживается у окна.
На очереди секретарша. Ей приказано оголить своё тело. Перепугавшись, она, без промедления, снимает с себя всё и допускается до поездки.
Сразу за ней, едва сдержав слёзы, кондуктор отдаёт шефу обручальное кольцо его жены и позволяет ему совершить посадку на поезд. Андрею же, крепко жмёт руку со словами: Входи, располагайся.
И вот теперь, когда все заняли свои места, а двери закрылись, настоящее сменяется белоснежным пространством, стрелки на трамвайных путях переводятся, вагончик трогается и буквально через полминуты, на хорошей скорости, въезжает в хвойно-лапчатую зону, полную солнца, свежести и птичьих напевов.
Поначалу, энергетика живописной природы воспринимается людьми как смягчение вердикта. Раны болят. Щиплют. Ноют. Пусть так. Зато в каком месте… На самом же деле, новые ощущения – только подготовка. К этому:
– Видит Бог, вы противны мне. Продажный врач, безмозглый препод, грязная вонючая стерлядь, богомерзкий потливый жиртрест, – с презрением перечисляет пассажиров кондуктор и, отмахиваясь небрежно кистью руки, договаривает: – Фу, гадость. Как вас Земля ещё только носит?
– Хватит, Вы и так сделали нам больно. Сколько можно? Неужели в Вас нет ничего человеческого? – спрашивает секретарша.
– Рот закрой!!! – грозно отвечает ей кондуктор, а посмотрев на адвоката, произносит спокойным голосом, поправляя волосы рукой: – Я рад видеть здесь героя. Плохо, конечно, что стал убийцей, но жизнь девушке спас. (Андрей начинает задумываться, откуда тому всё известно, однако с вопросами не торопится).
Пункт назначения «Кабинет шефа». Пассажиров одолевает ужас. За окнами поезда времени, мучительно и беспрерывно, транслируется, самая что ни на есть, роковая ошибка из жизни легкомысленной секретарши. Глядя на свою близкую связь с раскормленным шефом, она внезапно теряет сознание и падает. Но, достав из кармана пальто нашатырь, кондуктор мгновенно приводит её в чувство и поднимает за волосы.
– Что – не нравится?! – сердито обращается он к ней, ведя её к открывшимся задним дверям поезда. – Отвечай, кошка драная?!!
– Не-е-е-т…, – воет она протяжно и плаксиво, упираясь рукой в поручень. (В эту же самую секунду, от осознания, что жена скоро погибнет, у босса срабатывает гадкий рефлекс, выступает пот и открывается рвота).
– Не, ну не тварь ли? – обернувшись, выражается кондуктор, смотря на пузатого грешника. – А ну живо убрал за собой!!!
– Я уберу, я всё уберу, – побаиваясь, сообщает тот и, сняв с себя пальто, начинает вытирать им свои зловонные рвотные массы.
– Помилуйте меня, – произносит жалобно секретарша.
– Всё, – отвечает кондуктор и безжалостно выбрасывает её из трамвая, как ненужную вещь, – Проваливай отсюда.
– Умоляю, не бросайте меня, вернитесь за мной! – говорит она надрывно, сквозь слёзы, держась за свою ободранную тонкую ножку.
– Слушай и не перебивай! Прошлого не исправить. Лишь раскаяние отпустит грех, – отвечает кондуктор, после чего, смотря на неё с состраданием, говорит ей телепатически, но уже добрым голосом, слышным для нас с вами: – Хорошая моя, когда Господь простит тебя, я вернусь за тобой и от ран исцелю, мгновенно. Потерпи. Страдания твои скоро закончатся.
Далее, свернув на повороте в жаркую пустыню, трамвай уезжает к следующему греху. В вагоне душно. От несусветной вони головы пассажиров раскалываются. При этом никто не говорит ни слова. Во-первых, разговоры между собой запрещены. Во-вторых, реакция толстяка на случившееся вполне естественна и все ему по-человечески соболезнуют. Ещё бы. Быть свидетелем того, как верная жена отдаляется спиной, не оборачиваясь назад от стресса, и разбивается об кафельный пол, перемахнув через лестничное ограждение, – согласитесь, гадко.
Остановка вторая. Ситуация та же. Шеф в смятении. Стуча ладонями по стеклу, он кричит в надежде спасти жену от самого себя же. По всей видимости, из-за сильного потрясения, начальник позабыл, что прошлое не подлежит исправлению. Но, взяв его за горло и прижав к стеклу, кондуктор быстро освежает ему память. «Выпустите меня, ну пожалуйста», – умоляет вспотевший босс. Двери открываются и он, прихватив своё облёванное пальто, выбегает из трамвая. «Оставь свой хлам, ничтожество! В своём прошлом нельзя мусорить!», – строго заявляет кондуктор и, сказав шефу, куда бросить лишний груз, отпускает его испытывать муки потерянной совести.
Так повелось, что на каждом путевом отрезке стоят свои прелестные стрелочницы, чья жизнь, по клевете людской и заблуждениям инквизиторов, закончилась на костре. А сейчас одна из таких оговорённых – белокурая, в чёрном платье с ажурной юбкой и конусообразной шляпой на голове – переводит курбелем стрелки, и трамвай, при том что отопления в салоне нет, отправляется в ледяную степь.
На пути к следующей остановке:
– Помогите, это он! Уйди от меня!!! – кричит врач, вновь увидевший дух своего мёртвого пациента. – Сделайте, что-нибудь, он убьёт меня!!!
– Хватит орать!!! – грозно восклицает кондуктор, намекает призраку взглядом на то, чтобы он не вмешивался в процесс перевоспитания и, попросив водителя открыть двери, берёт врача за шкирку и тащит за собой.
– Что Вы делаете? Не надо, нет!!! – трепещет Айболит, – Не бросайте меня умирать на морозе, прошу, сжальтесь надо мной!
– До греха твоего рукой подать, – отвечает кондуктор и, вытолкнув его из салона, докрикивает ему: – Так что не задубеешь!!!..
Как видим, проехав через оплошность доктора и очередное белоснежное пространство, трамвай выезжает на ветку прекрасных воспоминаний детства. Слева память учителя, справа – Андрея Грибова. «Эх, давно это было», – проговаривает учитель и тут же получает от кондуктора неприятный подзатыльник.
А вот, собственно, и его остановка. Без напоминаний, он прощается с жёстким проводником и уходит каяться; трамвай уезжать пока не спешит.
– Можно слово? – спрашивает Андрей.
– Да.
– Впервые мне хочется поступить по-умному и поучиться на чужих ошибках, – сознательно говорит Грибов. – Я помолюсь о том, кого убил, я смерюсь с тем, что когда-то стал убийцей.
– Ты – молодец!
– А кто есть ты?
– Друг, – с улыбкой отвечает кондуктор, – Просто друг. Моя задача показать вам от чего рушится ваша жизнь. Винить себя – значит убивать себя. То, что было – то прошло. Мечта исправить прошлые грехи несёт в себе познание справедливой боли и того отношения, какое сложилось у вас о себе!
– Но как быть?
– Только представь, Андрей, что тот, кто задумался о раскаянии – уже прощён наполовину. Осмелившийся раскаяться – прощается. Признавший свою вину – готов к переменам. Вам не запрещается помнить хорошее, плохое, но винить себя… – неблагодарное занятие, – поясняет друг. – Рита правильно тебе сказала. В её смерти виновных нет. Её ослепила злоба.
– Женщина всегда права…, – отвечает Грибов. – Но меня сейчас волнует не моя ситуация. Что будет с теми людьми? Они выживут?
– Когда Господь услышит их, я вернусь за ними и от ран исцелю зараз. Поверь, Он не устал любить вас и не устал прощать. Гнев Его – лишь выдумка тех, кому выгодно чтобы Его боялись. Бог – есть любовь. Да, Ему не чуждо ничего человеческое и, тем не менее, присуща ярость только людям.
– Понятно, – говорит Андрей. – Скажи: мы ещё увидимся с тобой когда-нибудь? Такой друг, как ты, на вес золота.
– Если тебе понадобится моя помощь – зажги одну церковную свечу на любой трамвайной остановке, позови меня, и я услышу, я приду, – отвечает кондуктор и призывает Андрея повторять за ним, перекрещивая его: – Во имя и во славу Иисуса Сладчайшего прошу благословить мой путь, дать бесстрашия мне, сил и счастья. Да будет так. Моё уважение, почтение и благодарность Тебе за помощь. Да будет так. Да исполнится так!
– Спасибо.
– Рад.
– А ты бы мог выполнить одну мою просьбу?
– Смотря какую?
– Если вдруг я не свыкнусь со своим грехом – поверни время. Отмотай мою жизнь назад.
– Я бы с радостью, но пойми: это запрещено!
– Ясно.
– Всё наладится, – говорит кондуктор и просит вагоновожатого вернуть пассажира обратно в реальность.