Глава 2
Подали десерт: фрукты, виноград, каштаны, молодой мед. Тит Патулус счел, что можно перейти к делу.
– Итак, Лар Элий Север, слышал ли ты последние новости? – тоном, который можно было бы счесть светским, если бы не некоторое напряжение в голосе, поинтересовался вождь даков.
– Из метрополии? – Лар покрутил в руках крутобокое яблоко и отложил на тарелку. – Слышал, торговцы продолжают ездить, несмотря на то что Рим нас покинул.
– Нет. – Тит махнул рукой. – Из метрополии – это все слышали. С востока.
– Оттуда не может быть новостей, только слухи. – Лар Элий не любил обсуждать слухи, полагая это бессмысленной тратой времени.
Клев Лонгин, до сих пор молча и мрачно рассматривавший свой скифос, вдруг вскочил с ложа и отшвырнул сосуд, расплескав вино.
– Римлянин! – рявкнул он. – Твое высокомерие – отголосок былого величия! Здесь больше нет вашей власти.
Лар Элий снова взял яблоко, внимательно изучил фрукт и откусил солидный кусок.
– Высокомерие, дак? – Лар пожал плечами. – Это всего лишь правда. С востока до нас доходят только слухи. Вряд ли кто-то из вас побывал за горами, и оттуда никто не приходил.
– Все меняется. – Тит поднял руку, приказывая Клеву вернуться на место. – Готы, уже не скрываясь, приходят в Патависсу. Пока что просто торговать и распивать сладкое вино в термополиях, но, выпив, они начинают безудержно хвастаться. Вот отсюда и слухи.
– И о чем же говорят готы? – Лар доел яблоко и вернул огрызок на тарелку.
– У них появился сильный вождь, Спанторих, который объединил несколько бродячих орд и намеревается вторгнуться в наши земли, – поведал Тит Патулус. Вид у вождя был весьма серьезный и даже озабоченный.
– Вторгнуться… – Лар Элий вздохнул. Ничего нового. – Об этом говорят уже больше пяти лет.
– Вот только Рим настолько впечатлен этими слухами, что даже ушел отсюда, поджав хвост. – Титания отщипнула от тяжелой кисти, которую аккуратно держала двумя пальцами, виноградину и отправила ее в рот.
Лар ответил все тем же безразличным тоном:
– Даки полторы сотни лет пытались выгнать отсюда Империю. Ваша мечта сбылась.
– Иногда нужно мечтать осторожнее. Нельзя отнять ни нашего прошлого, потому что его уже нет, ни будущего, потому что мы его еще не имеем. – Титания отщипнула еще одну виноградинку. – Но оставим прошлое. Нам стоит подумать о будущем. Которое у нас, даков, и вас, римлян, живущих в долине в горах, общее.
– У нас с ними нет ничего общего, – опять взвился Клев. Лар Элий удивился столь неуместной горячности, но виду не подал. Зачем реагировать на бессмысленные эмоции?
– Успокойся! – рявкнул Тит, стукнув кулаком по спинке клинии. – Я уже выслушал тебя раньше, так что не надо начинать снова.
Клев сел на место и в один глоток опустошил скифос, поданный ему слугой взамен разлитого. Кажется, молодой дак переступил какую-то черту, о существовании которой он знал, но иногда забывал.
– Лар Элий, у нас всегда были хорошие отношения. И теперь я хочу верить, что все останется так и дальше. Грядут тяжелые времена… – Тит тяжко вздохнул. Но вряд ли он искал сочувствия. Для сочувствия не зовут к трапезе римлян.
– Если это и так, времена будут тяжелые для всех. Я готов. – Лар Элий вообще считал, что легкие времена – это просто небольшая передышка перед очередными тяжелыми временами. Так что надо быть всегда готовым к худшему.
– Ты-то готов, римлянин, имея неприступную крепость и укрываясь там почти с шестью сотнями головорезов. – Клев сжал кулак, но потом сдержался и не стал ломать мебель. Лар Элий удивился еще больше. За все время его службы в Дакии Пятому Македонскому легиону ни разу не приходилось сходиться в бою с даками или усмирять восстания, так что такая ненависть к Риму в этой части провинции была ничем не обоснована.
– В Патависсе гораздо больше способных сражаться, чем у меня. – И это была чистая правда. У даков на поле боя выходили не только мужчины, но и женщины, не все, но многие.
– У нас нет крепости, – вздохнул Тит Патулус. – Не понимаю, почему я не приказал поторопиться со строительством стены… Но даже и с ней у нас гораздо меньше шансов отбить нападение, чем у тебя. Город – это не крепость, даже если его окружить стенами.
Лар Элий промолчал, он просто не знал, что ответить. Понятно, что Тит хочет получить гарантии, что римляне будут союзниками даков. Самому же Лару совершенно не хотелось связывать себя словом. В его жизни и в жизни его людей было достаточно сражений, чтобы вмешиваться в еще одно, которого вполне можно избежать. Лар Элий Север не намеревался сражаться больше ни на чьей стороне, только на своей. Однако просто отказать – это значит, поставить под угрозу мирные отношения с соседями-даками, с теми, на чьих дочерях и сестрах были женаты многие из его ветеранов. Нужно быть предельно осторожным.
– Мы, конечно, направим все усилия на то, чтобы достроить стену и выкопать ров. Но… – Тит Патулус безнадежно махнул рукой. Кажется, несмотря на все уверения Луция Веллия, вождь даков все же утратил былую силу.
– Никаких «но», отец, мы справимся. – Титания все еще занималась виноградом. Ее пальцы плясали на грозди, как на струнах. – Закончим стену – и никакие готы нам не страшны. Вряд ли стоит беспокоиться по этому поводу. И беспокоить Лара Элия Севера, ветерана.
Последнее слово Титания намеренно подчеркнула.
– Ветеран, – перебил девушку Клев. – Просидеть двадцать лет в каструме – и ты ветеран.
Лар Элий не ответил, но вот Луций Веллий не сдержался.
– Уж кому, как не дакам, знать, что Пятый Македонский легион никогда не сидел в каструме. – Луций произнес слова медленно и четко, наисладчайшим голосом. – И уж ты реши, Клев, головорезы мы или отсиживающиеся за стенами крепости трусы.
– Мои люди давно уже в мире с Римом. – Тит Патулус примирительно поднял скифос. – Так что…
– Помолчи, Клев Лонгин, – холодно и безразлично проговорила Титания.
Лар видел, что Луций подавил смешок. Если бы римская девушка… Впрочем, незамужняя римлянка из хорошей семьи никогда бы не оказалась за одним столом с мужчинами, которые не были ее родственниками. Титания сейчас занимала место хозяйки дома, матроны. Но даже матрона не посмела бы вмешаться в разговор мужчин без приглашения, тем более перебивать мужчин. Судя по реакции Клева, девушки из даков себя так тоже обычно не ведут, однако Титании было все равно. Девушка смело и уверенно встретила разъяренный взгляд Клева, отщипнула еще одну виноградинку, отправила ее в рот и медленно облизнула верхнюю губку. Совершенную, мягкую, розовую губку. Иногда, Лар знал, Луций Веллий сожалел, что интересы сохранения мира мешали ему попытаться завоевать благосклонность прекрасной Титании. Правда, ходили слухи, что дева не склонна принимать знаки внимания ни от кого. Амазонка, одним словом. Видимо, греки все же не полностью выдумали племя воинственных женщин.
Она действительно достойная наследница. Тит Патулус стареет. Конечно, он еще силен, но вскорости превратится в старика. Можно ли сказать, что старость делает нас неспособными к делам? К каким именно? К тем, которые свойственны юношеству и требуют силы. Но разве не существует ничего, к чему был бы способен старик, что можно было бы делать при здравом уме и ослабленном теле?..
– Благородный Лар Элий… – обратилась Титания к гостю.
– Мой род древний, но все же не патрицианский. Элии. Ко мне правильнее обращаться «почтенный Лар Элий». – Он покачал головой и склонился в поклоне. – Прости, что прервал.
– Не имеет значения. – Титания отложила виноград и изменила позу так, что Лару пришлось едва не свернуть шею, чтобы видеть ее лицо. Ничуть не показав, что заметил эту уловку, Лар Элий сел и облокотился на изголовье клинии. Его лицо оказалось буквально на расстоянии вытянутой руки от струящегося шелка туники, прикрывающей грудь амазонки.
– Почтенный Лар Элий. – Титания положила руки на колени; белые кисти, чуть тронутые нежным загаром, казалось, источали лунный свет, оттеняемые черным шелком. – Несмотря на то что у Клева Лонгина есть свое особое мнение, к которому мой отец склонен прислушиваться, в какой-то мере, я считаю, что Патависса способна противостоять любым готским ордам, что бы по этому поводу ни думал Спанторих, будь он трижды проклят. Нам нужно только немного времени и немного помощи. Ничто не приближает человека к богам настолько, как совершение добрых дел.
– Какого рода помощь вам требуется? – Лар с трудом оторвал взгляд от тонких, но сильных пальцев Титании.
– В основном нам нужны люди, которые знают, как строится каструм. – Титания произнесла это так, словно просила прислать пару повозок с камнем, а не построить крепость. Подумаешь, какая мелочь.
Лар Элий и Луций переглянулись. Когда Тит Патулус прислал именное и настойчивое приглашение посетить пир в его доме, Лар Элий попытался предположить, что именно попросит вождь и что предложит взамен, но такого он даже представить не мог.
– Мне нужно это обдумать. – Лар Элий взглянул на Тита. – Вождь?
– Титания говорит от моего имени. – Тит Патулус вздохнул и жестом приказал налить себе вина. – И не будем больше о делах. Наслаждайтесь прекрасным вечером. Веселитесь и отдыхайте.
Все, как по команде, оживились и принялись веселиться.
Титания решила, что пора удалиться. Мужчины! Веселье набирало обороты, слуги подливали вино, у гостей ярко блестели глаза, а голоса становились все неувереннее и громче. Пить вино так же вредно, как принимать яд. Скоро все станут похожи на свиней, никакой Цирцеи не понадобится, только вино, вино, вино. Титания сама достаточно выпила сладкого крепкого напитка, в голове немного шумело, а ночной воздух, казалось, пульсировал. Пусть мужчины продолжают без нее. Возможно, и есть что-то хорошее в римских обычаях, когда незамужняя не может войти в пиршественный зал: это оберегает ее от подобных зрелищ.
Девушка незаметно выскользнула из триклиния и прошла через анфиладу парадных помещений в перистиль[9]. Сюда почти не доносились звуки пира, а воздух был чистым и свежим, яркая луна заглядывала во двор, серебря листья лимонных деревьев и цветущих кустов. Тихо журчал фонтан, рассыпаясь сотнями струй расплавленного серебра. Титания села на скамейку у маленького прудика, куда вливалась вода из фонтана, и накинула на голову гиматий. Хотелось тишины и одиночества.
Лар Элий даже ее не узнал, так Титании показалось. О, небеса, почему, почему она не может спокойно смотреть на римлянина? В его волосах появилась седина. Сколько ему лет? Как он жил эти пять лет?
Пять лет.
Титания отлично помнила, как он впервые появился в доме ее отца: римский воин в красном плаще, со шлемом с конским хвостом и в сопровождении солдат, несущих знак легиона. Титании тогда было всего одиннадцать, но она уже училась сражаться, и все, связанное с войной и оружием, очень ее интересовало. А Лар Элий Север казался воплощением воинской доблести, преданным и ярым служителем Марса. Римлянин не обратил ни малейшего внимания на одетую как мальчик девчонку с деревянным мечом, а ей потом еще долго снился его алый плащ… и его ноги, закованные в медные поножи. И белый край парадной туники, взметнувшийся, когда он резко повернулся, направляясь на выход.
Потом он часто появлялся в их доме, в основном по поручению Сарбонна или командира легиона, и каждая такая встреча надолго лишала подрастающую девушку сна. Ни один парень, ни один мужчина из даков не мог сравниться с римлянином в силе, в военном мастерстве, в… спокойствии. Эта сдержанность и уверенность очаровывали Титанию больше всего. А потом он стал реже появляться в их доме, и Титания узнала, что Лар Элий Север больше не служит префектом лагеря, что он вышел в отставку и увел с собой когорту ветеранов. Он получил долину и рудники, поселился там… И к нему приехала жена.
Римлянин был женат уже более десяти лет. До его отставки жена, Верания Септимия, жила в Риме. Титания плакала несколько дней, прячась в саду от всех домашних. А потом занялась тренировками, часами изнуряя себя и своих учителей. Хуже всего стало, когда Ульпия, ее любимая мачеха, принялась приглашать Веранию в дом, проводить с ней время и привлекать к этим женским посиделкам Титанию. Это называлось «набираться манер». Да кому вообще нужны эти манеры? Она желала быть воином, но Ульпия постоянно напоминала ей, что пока нет наследника, ее, Титании, судьба – выйти замуж, чтобы ее муж стал правителем и вождем. Титанию это просто бесило. Но отказаться от посиделок она не могла, приходилось терпеть. И больше всего Титанию выводило из себя, что жена Лара Элия оказалось очень милой и умной женщиной, очень. Она была красива, хотя и не молода, ей уже исполнилось тридцать. Она с удовольствием и радостью приносила Титании книги, секретничала по-женски с Ульпией, смешила Тита. И благодаря ей Титании удавалось хоть мельком увидеть Лара Элия Севера. И она замечала, что с женой он совсем другой человек. Он даже улыбался. Улыбался Верании. Только ей – и никому больше во всем мире.
Как же Титания ей завидовала! А потом стало известно, что Верания погибла. И девушка рыдала в своей комнате, потому что иногда… иногда она желала Верании смерти.
С тех пор прошло пять лет. За это время Титания ни разу не видела Лара Элия Севера. И смогла даже почти не думать о нем. Почти. И сегодня она говорила с ним абсолютно спокойно, с улыбкой и смело, глядя прямо в глаза. В его серые штормовые глаза, полные безмятежного спокойствия. Безмятежного кладбищенского покоя.
Луций увлеченно обсуждал с Титом поставки камня для строительства, Клев Лонгин куда-то исчез, Титания тоже ускользнула. Лар счел, что и ему вполне можно удалиться. Им с Луцием подготовили комнаты в доме, так что любой слуга был способен проводить его. Но спать пока не хотелось. Как всегда, впрочем. Лар поднялся и вышел, и почти никто этого не заметил.
В перистиле не горел ни один светильник, и после ярко освещенных атриума и коридора Лар замер, ожидая, пока глаза привыкнут к сумраку. Здесь было тихо и свежо. И безлюдно. Можно спокойно все обдумать, ведь Тит Патулус не отпустит римлян без ответа. С одной стороны, ничего невыполнимого вождь даков не просит: строительство каструма – дело привычное и безопасное, в отличие от вооруженной поддержки города, не защищенного стеной. Но стоит ли давать в руки дакам несокрушимую крепость? Мир меняется, как сегодня было уже неоднократно сказано. И останутся ли даки союзниками всегда? Может, стоит позволить варварам, готам и дакам убивать друг друга? Какая им, римлянам, разница? Их-то уж точно никакие варвары не смогут сокрушить.
– Ты думаешь о том, стоит ли позволить готам вырезать Патависсу?
Лар Элий медленно повернулся и встретился взглядом с Титанией. Она стояла у фонтана, лунный свет стекал серебром по ее гиматию. Отчего-то неудивительно было встретить ее здесь. И услышать такие слова тоже неудивительно.
– Да. – Лар Элий не счел нужным лгать.
– Ты жесток, римлянин. – Ее голос был холодным, как горный ручей.
– Я честен. Но я еще не принял решения. Как я и сказал, мне нужно подумать, Титания Корва. – Лар Элий не видел причин лгать и кривить душой.
– Что-то поможет тебе принять решение? – Нотки настойчивости и какое-то смутное напряжение.
– Нужное тебе решение? – Лар Элий во всем любил ясность.
– Да, – тоже не стала уклоняться от ответа Титания.
– Ты тоже откровенна, девочка.
– Я не девочка, если ты еще не заметил, Лар Элий. – Титания двумя руками откинула полотно гиматия, лунный свет рассыпал отблески по диадеме в черных волосах. – Мне почти двадцать. Я умею сражаться, командовать людьми и принимать решения. Если бы я была мужчиной, ты бы не посмел назвать меня «мальчиком». Это было бы оскорблением, которое тебе бы пришлось смыть кровью, я полагаю.
– Прости, я не хотел тебя оскорбить, – с поклоном отступил Лар Элий.
Только сейчас он заметил, что девушка почти одного роста с ним. Кажется, в Титании не осталось ничего от прежнего мальчишки-сорванца, бегавшего по двору с деревянным мечом. Разве что твердый характер. Лар смутно помнил, какой она тогда была. Очень смутно. Это было словно давний и тяжелый сон, во время которого тяжело дышать и начинает сильно колотиться сердце.
– Оставим это, – вздохнула Титания. – Все равно я не думаю, что смогла бы заставить тебя заплатить кровью, скорее, ты бы меня просто прирезал, как неразумного теленка.
Лар Элий, конечно, знал, что женщины из даков часто сражаются не хуже мужчин, даже видел собственными глазами, как жена одного из его ветеранов гоняла мужа по двору тупой стороной пилума[10], заподозрив в измене. Действовала женщина настолько уверенно, что Лар даже начал опасаться за жизнь своего боевого товарища. Но, несмотря на все свое теоретическое и практическое знание, он не мог представить себе Титанию в доспехе и с мечом. Впрочем, он не мог представить себе эту девушку за женскими занятиями. В постели… в постели мог, но с большим трудом. Казалось, перед ним в ночи стоит богиня, вырезанная из мрамора резцом скульптора и ожившая в лунном сиянии.
– Я не сомневаюсь, что ты была бы достойным противником. – Лар Элий не стремился, чтобы это прозвучало комплиментом, но Титания явно сочла его слова похвалой.
– Я не хочу быть твоим противником, я хочу быть союзником, почтенный Лар Элий. – Ее голос смягчился, потек горьким осенним медом. – И, чтобы мое желание сбылось, нужно, чтобы и ты захотел быть нашим союзником.
– Мы не враги, ты же знаешь, – смягчился ветеран.
– Мы соседи, а это совсем не то, что союзники, – возразила Титания.
– Ты говоришь со мной по поручению отца?
– Нет, я говорю с тобой от своего имени, но отец склонен прислушиваться к моему мнению.
– Как и ко мнению Клева Лонгина, если я верно понимаю, – напомнил Лар Элий.
Титания поморщилась, лунного света было достаточно, чтобы рассмотреть эту недовольную гримаску. На мгновение девушка перестала напоминать ожившую статую богини и стала похожа на драчливого котенка.
– Если мне будет нужно, Клев Лонгин подчинится, – уверенно, но с явным неудовольствием ответила Титания.
– Мне остается лишь верить тебе на слово, потому что ни один римлянин не склонится перед женщиной. – Лар Элий, несмотря на долгие годы, проведенные в Дакии, так и не смог привыкнуть к тому, какой свободой и независимостью пользуются женщины даков.
– Я – дочь вождя. – Титания вскинула голову. В словах ее звучала спокойная уверенность. – Он подчинится.
– Хорошо. – Спорить с ней Лару Элию не хотелось. – Но подчинится ли тебе отец?
– Он же сказал, что я говорю его голосом, римлянин. – Теперь в ее голосе звучало явное раздражение.
– Хорошо, я принимаю, что ты имеешь власть. Так чего же ты хочешь? – Лар Элий не обратил ни малейшего внимания на ее неудовольствие.
– Ты слышал уже. Но чего хочешь ты? – Титания сделала два коротких шага и оказалась совсем рядом. Ветерок пошевелил складки ее туники, и тонкая ткань коснулась колена Лара Элия. – Денег? Нет. Власти? Она у тебя есть. Покоя? Покойнее тебя может быть только могила. Рабов? Твои ветераны работают, как волы, от рассвета до заката. Удовольствий? – Она шевельнулась, придвинувшись еще чуть ближе. – Не похоже. Продолжения рода?
Лар Элий не сделал ни одного движения. Он не приблизился к ней, но и не отдалился. Просто стоял, скрестив руки на груди, и смотрел ей прямо в глаза.
Спустя бесконечно длинную минуту, наполненную лишь журчанием фонтана и шелестом листьев, он ответил:
– У меня есть все, что мне нужно.
Римляне уехали рано утром, Титания еще спала. Но перед отъездом Лар Элий Север пообещал прислать людей и материалы для строительства каструма, который он посоветовал возвести на прежнем месте.