Изажа на холме
В стародавние времена, когда еще в Кумухе не было ханов и были избранные народом халклавчи, жил некий Омахан Яртринский. У него была очень красивая дочь, по имени Изажа, единственная сестра четырех братьев. Народное предание гласит, что однажды в Кумух прибыл душетский хан по своим торговым делам. Тогда Кумух был торговым центром всего нагорного Дагестана. С ханом приехал и его молодой сын. Неизвестно, сколько они пробыли в Кумухе, где и как увидел сын хана Изажу, но предание гласит, что он безумно в нее влюбился. Кази-Кумухцы тогда были мусульманами, а душетцы-христианами. Поэтому по религиозным законам обоего народа брачная связь между девушкой и парнем была невозможна. Душетский хан, надеясь, что Изажа примет христианскую веру, попросил ее отца Омахана выдать замуж свою дочь за его сына. Омахан же вовсе не был склонен нарушать никакие законы веры. Но, зная коварный характер душетского хана, который любой повод мог превратить в кровопролитие, кумухские старшины посоветовали Омахану попросить у душетца срок на размышление, а тем временем, может, сын хана забудет Изажу, может она выйдет замуж за кумухца. Так и поступил Омахан, назначив хану срок ответа через несколько месяцев. Душетцы уехали, но не прошло и месяца, как они появились вновь. Теперь уже хан приехал с дружиной, с богатыми подарками и с намерением не уезжать обратно без Изажи.
Когда Изажа увидела, как много золота, серебра, коней и других подарков принесли душетцы ее отцу, она поняла, что это выкуп и судьба ее решена. Девушка убежала из дома и скрылась в поле, среди спелой пшеницы. Тем временем, старшины Кумуха и близкие родственники собрались на совет и решили выдать Изажу замуж за душетца. Омахан, обнаружив, что дочь исчезла, велел сыновьям разыскать ее, и они нашли. Ее насильно привели домой и объявили, что отец решил выдать ее замуж за сына душетского хана.
В народной песне, дошедшей до наших дней, приводится плач Изажи:
Как я буду совершать моленье пять раз в день на шкуре собачьей? Как я буду держать целый месяц уразу, питаясь свининой?
И далее она просит отца и братьев не отдавать ее душетцам. Но на нее надели одежду невесты, сотканную из тонких кружев, и против воли посадили на коня. По кумухскому обычаю на пути невесты зажгли костры, и свадебная процессия торжественно шла мимо них. Изажа решила, что лучше сгореть в огне, чем покинуть родную землю, и бросилась в костер. Но жених ее оказался смелым и ловким и спас невесту:
Я решила сгореть в огне на родной земле,
Чем покинуть ее.
Но сын душетского хана, видимо, рожден из вихря.
Не смогла я все понять.
Не успела кисея моей одежды пожелтеть от огня.
Как он выхватил меня.
Переходя через мост,
Изажа сделала вторую попытку лишить себя жизни,
И бросилась в реку:
Чтобы не ступать ногой на чужую землю,
Я решила утонуть.
Из брызг ли воды был создан ханский сын?
Не успели намокнуть мои башмачки,
Как он вытащил меня.
Не нашла я смерть на земле родной
И оказалась в Душетии.
В Душетии их встретили с большими почестями и накрытыми столами. Изажа увидела на накрытых столах жареных поросят и отвернулась от еды. Ведь мусульмане не едят свинину. Она как прежде молилась и исполняла мусульманские обряды. Не зная ее языка, душетцы не могли с ней поговорить, не могли понять, что же все-таки она ест, почему отвергает еду, кроме хлеба и сыра. Они приставили к ней служанку, и та добросовестно носила ей разные блюда. Но Изажа все равно их не ела. Однажды Изажа отрезала уши с головы жареного поросенка и больше ни к чему не притронулась. Душетцы решили, что она любит уши жареных поросят, и стали каждый день посылать ей жареного поросенка. И каждый день Изажа отрезала только уши. надевала их на ниточку и сушила тайком. Затем эту гирлянду из свиных ушей послала с умыслом в Кумух к своему отцу: вот, мол, чем я здесь питаюсь. Она там сильно похудела и даже заболела, но от веры своей не отказалась. Омахан же, получив гирлянду свиных ушей, понял положение и состояние дочери, живущей среди христиан и не принявшей их веру. Он послал ей весточку с предложением убежать оттуда с кем-нибудь, отправляющимся в родную сторону.
Получив весточку от отца, Изажа не стала ждать, пока появится попутчик. Подкупив золотом свою служанку, она убежала одна. Когда же обнаружили ее побег, Изажа была уже далеко. Стояла осень, и солнце не так припекало. Начав свой путь с рассветом, она ни разу не останавливалась ни отдохнуть, ни водички попить, а все шла и шла. Когда солнце стояло в зените, Изажа услышала далеко сзади конский топот. Она догадалась, что это может быть погоня, и спряталась в кустах шиповника, так как другого места для укрытия возле дороги не оказалось.
Через некоторое время мимо нее проскакали несколько всадников, они тщательно осматривали местность, что-то спрашивали, окликая работающих на поле крестьян. И тогда Изажа поняла, что ей опасно идти днем, любой прохожий может ее увидеть и выдать. До наступления темноты она просидела в кустах, когда же всадники прошли назад, она ночью продолжила путь. Так ей пришлось днем прятаться, а ночью идти. От колючих кустов одежда ее разорвалась, от острых камней башмачки порвались, усталая и изможденная, Изажа все шла и шла.
По мусульманскому обычаю с рассветом в каждом населенном пункте мулла с минарета поет акбар, который слышен далеко в окрестности.
Изажа прислушивалась, не слышен ли акбар, не дошла ли она до своих мест, но акбар слышен не был. “Дай возможность, всемогущий Аллах, один раз услышать акбар, затем мне и смерть не страшна!” – молилась она всю дорогу. Наконец-то, в одну лунную, светлую ночь, поднявшись на гору, Изажа заметила на той стороне ущелья знакомый холм, закрывающий от нее ее родной Кумух. Забыв всякую усталость, голод и жажду, она побежала вниз в ущелье и также проворно стала подниматься наверх. Когда она уже не могла стоять на ногах, она стала карабкаться на четвереньках. Ребята, стерегущие на холме табун коней, с удивлением следили за этим существом, изодранным и лохматым, карабкающимся на холм из ущелья.
Изажа поднялась на холм, выпрямилась, и в этот момент с крыши минарета раздался громкий напев акбара.
– Слава и спасибо тебе, мой Аллах! – сказала Изажа громко, протянув руки к небу, и тут же свалилась на землю. Подбежавшие ребята нашли ее уже мертвой.
Кумухцы, узнавшие о ее муках и страданиях, решили похоронить ее как святую на том же месте, где она умерла. На ее могиле соорудили камень с вечным огнем. На камне сделали углубление для масла, куда был вставлен фитиль, и каждый вечер с наступлением темноты жители зажигали этот чирак. На многие века к кумухским людям пришел обычай зажигать чирак на могиле Изажи. Чаще тот, кто отправлялся в дальний путь, приходил на могилу перед дальней дорогой, подливал масла в чирак и зажигал его. С просьбой-молитвой он обращался к Аллаху, чтобы тот не лишил раба своего возможности вернуться обратно. Этот обычай существовал у кумухцев даже в первые годы Советской власти. 90-летняя Мисиду Чаргиева вспоминает, как она выходила замуж в город Харьков и перед отъездом из Кумуха ходила зажигать чирак на могиле Изажи. Но в наши дни наше поколение забыло этот обычай, который исполняли предки многие столетия.