Предание. Долина Грез. Часть I. Сон. «Конфета – три обертки» (Сергей Фокин)

«Всегда хочется исполнить свои самые заветные мечты…»

– …Нет, наверно не так нужно начать… – Проскользнули мысли в его голове.

– Дорогой, как продвижение в новой работе.

– Пока, что-то не клеится.

– Я это слышу уже год!

– Уйди и не мешай мне!..

Трактат о жизни

Жизнь!!!

Жизнь – как мало букв, как много смысла в этом слове! Страсть… хотя не только – ненависть, удача, невезенье. Страдание и мука. Все страсти, какими бы они небыли, являются болезнями. Ох, как много «жизни» за всю свою эпоху сосуществования пришлось перенести страданий и мук: катаклизмы природы, войны, революции, болезни… ладно, не будем пока о грустном.

Жизнь – это путь, который проходим мы все, а короткий или длинный он будет, решает судьба, а вот счастливый или нет, решаем мы сами.

Жизнь – это все – радость, счастье, справедливость, доверие, дружба, зависть ну и как же без нее – ЛЮБОВЬ.

Любовь и ненависть. Два вечно враждующих аспекта природы их жизни.

«Нет любви без агрессии, но нет и ненависти без любви»

Конрад Лоренц

Любовь страшная сила?

Думаю, да.

Она несет в себе одно разочарованье. Ой, о чем это я? Это неправда, хотя точнее не вся правда… любовь влечет, она заставляет совершать самые безумные поступки, которые совершает «ЖИЗНЬ». Любовь очень часто бывает и прекрасна! По сути, без нее и не было бы жизни, но правда здесь палка о двух концах. Ведь получается, как любви нет без жизни, так и жизни нету без любви. Вот я люблю любить – выброс эндорфина, чудесное ощущение – но все равно, наверное, жалею, что не могу иначе. Как бы там не было, со временем у всех все угасает.

Каждый подразумевают значение слова ЛЮБОВЬ совсем по-разному, но или предположим по-своему.

Кто как…

Половая например – любовь равно дающая и получающая, и то мне кажется, что так не может быть вечно.

Любовь бывает безусловной – Агапэ – есть безусловная любовь Бога к человеку, но эта все равно не та любовь, которая влечет к глупым поступкам и все различным бестактным подвигам. Духовные деятели рассматривают безусловную любовь, как высшую форму любви, отсюда следует, что отличия безусловной любви от условной состоят в желании отдавать, не требуя нечего взамен…

Любовь – это према. Према считается наивысшей формой любви индуизма. Но, а вот Лев Николаевич Толстой вообще считал, что «Любовь есть единственная разумная деятельность человека». Может и так! Зато она властна уметь выделять из глубин невинной души гормон удовольствия жизни – дофамин. Разве способен на это кто-либо кроме.

Любовь – это зло, проклятие, которое заставляет гробить свои нервы и свое здоровье. Она убивает или заставляет убивать, убивать жизнь. Маленькую крохотную и беззащитную. Прискорбно. Не знаю, думают ли так многие, но так думаю я. Тяжело наверно быть однолюбом, зато это в редкость, и я считаю этот феномен божественным, но не доказанным.

Любовь – это чувство, свойственное человеку, глубокая привязанность к другому человеку, чувство глубокой симпатии. Она была, есть и будет важнейшим индикатором счастья и волнителем сердец. Сердце – символ любви, который любит выедать из них жизнь.

«Любить, значит желать кому-нибудь того, что считаешь благом, ради него,

а не ради самого себя, и стараться по мере сил доставлять эти блага»

Аристотель

Любовь делится на различные классификаторы еще с древних времен, и самый выражающий на мой взгляд – это мания – любовь-одержимость, основа которой страсть и ревность. Древние греки считали «манию» «безумием от Богов». Георг Фридрих Вильгельм Гегель писал, что «Истинная сущность любви состоит в том, чтобы отказаться от сознания самого себя, забыть себя в другом „Я“ и, однако, в этом же исчезновение и забвении впервые обрести самого себя и обладать самим собой».

У психолога Роберта Стренберга на этот счет иное мнение. В свое время ему удалось разработать теорию любви – ТТЛ (трехкомпонентная теория любви). В контексте личных взаимоотношений, «тремя составляющими любви, согласно трехкомпонентной теории, являются близость, страсть и обязательство.

Близость – включает в себя чувства сопричастности, единства, связанности.

Страсть – включает в себя как влюбленность, так и сексуальную привлекательность.

Обязательство – подразумевает в краткосрочной перспективе, решение оставаться с партнером, и в долгосрочной, совместные достижения или планы на будущее.

Сила любви, которую кто-либо испытывает, зависит от абсолютной силы этих трех компонентов, и тип отношений, испытываемых кем-либо зависит от их силы относительно друг друга. «Даже величайшая любовь может умереть». – Стренберг.

Amorest Laetitia concomitante idea causae externae

Любовь есть наслаждение, сопровождающееся идеей внешней причины

Бенедикт Спиноза

Жизнь!!!

Жизнь – активная форма существования материи.

Жизнь – это организм. Организм – это основная единица жизни, единственный носитель ее свойств, так как, только в клетках организма происходят процессы жизни…

«Жизнь – это замкнутый круг рефлекторной деятельности»

А. Ф. Самойлов

Тот, кто владеет чужой жизнью, как бы ужасно это не звучало, тот есть истинный «Бог», а не тот который вписан в библейских сословиях. Немецкий философ девятнадцатого века Артур Шопенгауэр определил жизнь человека как проявление некой мировой воли. Людям кажется, что они поступают по собственному желанию, но на самом деле ими движет чужая воля. Мое мнение на этот счет – власть, иного в нашем мире, просто не дано…

«…Инстинкт жизни, потребность жить – не одинаковы в разные возрасты, мало развитие в юности, потребность эта сильно преобладает в зрелом возрасте и особенно в старости. Но, достигнув глубокой старости, человек начинает ощущать удовлетворенность жизнью, род пресыщения его, вызывающего отвращение перед мыслью о вечной жизни.»

И. И. Мечников «Этюды о природе человека», 1961 – с. 7.

На текущий момент нет единого мнения относительно ЖИЗНИ. Согласно взглядам, одного из основоположников танатологии (раздел теоретической и практической медицины) Мари Франсуа Ксавье Биша, жизнь – это совокупность явлений, сопротивляющихся смерти.

Смерть?! Можно и о ней поговорить.

Это не отсутствие жизни, а скорей ее окончание…

Смерть одна из многих весомых факторов нашей жизни, жизни каждого, и она всегда преследует и идет по пятам. Смерть всегда несла некий отпечаток таинственности и мистичности. Смерть, есть страх, страх перед концом жизни. Когда тело перестает существовать, перестает существовать и личность. Так же и наш великий мозг, как только он перестает быть активным или всецело истреблен – человек тоже уничтожен.

Жизнь – это совокупность явлений, противящихся смерти. Каждый хочет прожить долгую и достойную на его взгляд жизнь. Стоя у края пропасти, мы изо всех сил будем стараться удерживать равновесие до тех пор, пока «некто» с косой не поможет нам в нее упасть. А идеал подобного феномена – жизнь в «укромном месте». Здесь только одно может обрадовать сознание каждого человека – бессмертие. Все его хотят, но ведь никто из них никогда не задумывался, что бессмертие может восприниматься скорее, как проклятие, нежели наоборот.

Что посеет человек, то и пожнет. Сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, А сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную

Послание к Галатам, Глава 6, стихи 7 – 8

Жизнь полна абсурда, не правда ли?

Жизнь – это постоянная борьба со смертью. Мы работаем, чтобы подпитывать жизнь в своем организме и как-то существовать в этом жестоком мире, а значит боремся со смертью каждый божий день. Но, итог все равно один. Как говориться в Библии, после смерти душа человека попадает в ад или рай, в зависимости от земной жизни человека.

Пусть и не каждого, но человека влечет к смерти, ведь это самое, что не на есть – удовлетворение уже отжитой жизни и потребность небытия.

Жизнь – это боль, удовольствие, жажда, голод, потребность, алчность. Можно множество факторов преподнести к сравнению с жизнью.

Люди!!!

Homo Sapiens (Человек разумный). Какая сильная фраза, но…

…Они не умеют жить. Какой же это скучный, жалкий и бессердечный вид, они готовы друг другу перегрызть глотки ради горстки жалких монет. Они режут, убивают, топят, вешают и далее, далее, далее. Они… они лишают своих же собратьев жизни, жизни данной им по праву самим вершить свою судьбу. Такие создание лишены чувств и недостойны продолжать свою собственную жизнь.

«Жить, значит умирать»

Ф. Энгельс

Несправедливый мир.

Мир грез.

Он никогда не был и никогда не будет жить в равновесии добра и покоя. Лишь только если однажды полностью не переродит себя, и то, вряд ли.

Люди!!!

Эти людишки сами не знают, чего они хотят. Лишая жизни других, они лишают жизни и себя. Мне их жаль, но вылечить их всех уже слишком поздно.

«Человек – это канат, натянутый между обезьяной и сверхчеловеком»

Фридрих Нидше

Человек – это не только грубое физическое тело, но и тонкое тело души и тело духа.

Сколько всего… жизнь, любовь, люди.

Совместная гармония.

Нынешняя жизнь – это гребанный «Вавилон» и от него нет спасения. А кто им правит? Правительство? Не только… Вавилон – это вирус, который попросту въелся в наш, и без того грязный мир и он не даст спокойно даже спать, о жизни не может быть и речи.

Трудно сосредотачиваться, голова идет кругом, а ведь столько много можно еще повествовать…

Жизнь полна приключений, хотя она и есть одно сплошное приключение. Со мной она творила чудеса, для меня она была и остается по сей день очень страшной силой.

Вообще, возникновение жизни на Земле, дает очевидные предпосылки для предположения о том, что такие же условия могли сложиться и на других планетах. Возникновение жизни, или как его называют ученые – абиогенез, процесс превращения неживой природы в живую. У каждого есть разные доводы, я полагаю, на тему возникновения жизни, у Дарвина он свой, у Библии свой, но согласно теории стационарного состояния – жизнь никогда не возникала, а существовала вечно.

Жизнь – это… а, что такое на самом деле жизнь? В чем смысл жизни? Зачем живут, для чего? Есть ли жизнь после смерти? В чем состоят жизненные ценности? Что является целью жизни? Зачем (для чего) жить? Терзали меня эти вопросы всю мою сознательную жизнь и терзают меня и сегодня. Я не знаю точных ответов, а догадки, догадки сильно разняться во времени.

Смысл жизни, как считают многие, это вера в «цель» жизни, но вот только цели у всех разные, да и то, не у всех они есть. Великие философы – такие как Сократ, Платон, Декарт, Спиноза, Диоген и многие другие – обладали четкими представлениями о том, какая «жизнь» лучше всего и, как правило, ассоциировали смысл жизни с понятием блага… Лучшее, что можно сделать в жизни – это получать от нее удовольствие. Целью наших поступков является счастье, а счастье состоит в мышление и сознании, но каждому свое.

Одно крохотное словечко – жизнь, а сколько вопросов может оно родить…

Что такое СОН, например.

Ему есть научное объяснение. Сон – естественный физиологический процесс пребывания в состояние с минимальным уровнем мозговой деятельности и пониженной реакцией на окружающий мир, присущий всему живому, а не только людям: млекопитающим, птицам, рыбам и некоторым другим животным, в том числе насекомым, например – дрозофилам. Так думает большинство. А я? Я думаю совсем иначе.

Сон – это «жизнь». Вы верите в жизнь во снах? Нет? Я верю. И поверьте мне жизнь во снах бывает очень опасной и беспомощной. Сон есть, был и всегда будет окном в другие измерения.

Сон обеспечивает отдых организма, способствует переработке и хранению информации. Сон (особенно медленный) облегчает закрепление изученного материала, а быстрый – реализует подсознательные модели ожидаемых событий. Сон – это приспособление организма к изменению освещенности (день-ночь). Он восстанавливает иммунитет, путем активации Т-лимфоцитов, борющихся с простудными и вирусными заболеваниями.

Во снах можно делать все что твоей душе угодно и ничего тебе в ответ за это не будет, (возможно ничего).

Сон – это такой феномен, который знаком каждому из нас.

Вот она та самая жизнь, жизнь о которой мечтают многие наяву. Но только не я, ибо мои сны не такие уж и сказочные, как кажется на первый взгляд.

Многие индивиды, живущие на Земле, даже не задумываются о том, что существует другая реальность, мир, который недоступен физическим органам чувств.

Издревле сновидения связывались с подсознанием и потусторонним миром. С незапамятных времен на сны смотрят, как на предзнаменования, откровения, предсказания, находятся даже такие, кто по сну предсказывает будущее. Некоторые считают, что сон – это плод воображения осуществления желаний, возникающих, когда разум не контролирует тело. Все это совершенно неверно и субъективно.

Сон – особое состояние сознания человека и животных, включающее в себя ряд стадий, закономерно повторяющихся в течение ночи (при нормальном суточном графике). Появление этих стадий обусловлено активностью различных структур мозга. Каждый цикл сна, называют циркадным ритмом. Помимо ночного сна, в некоторых культурах существует физиологически обусловленный кратковременный дневной сон, так называемая – сиеста.

Иногда спящий человек может отдавать себе отчет в том, что он находится во сне. Это может случаться как спонтанно, так и после различных тренировок. Такое состояние называют – осознанное сновидение.

ЖИЗНИ нет конца и края…

Ежегодно во сне погибает три тысячи человек!!!

Так что – ВСЕМ СПОКОЙНОЙ НОЧИ!

– И ты думаешь, что эта твоя десяти долларовая ересь в очередном научном журнале принесет нам стабильность и твою так безумно желающую известность мирового писателя?

– Я сейчас не могу написать нечего стоящего, у меня творческий застой, а жить на что-то надо. Вот я и строчу эту твою так называемую ересь.

– Ты безнадежен. Ты сидишь здесь целую вечность…

– Возможно ты права. Я теряю сноровку. Эта чертова тема меня доконает.

– Пора уже многое пересмотреть, да найти нормальную работу.

– Не стоит опять заводить этот разговор, мне и так не по себе.

– Просто пойми…

– Я устал, поговорим позже. Пойду лучше вздремну, оставь меня сегодня одного.

…Жизнь – это ад!..

I

Из личного дневника Кириева Арсения

Мой первый страшный сон! 13. 10. 2010г.

Я просыпаюсь холодным осенним воскресным утром – долгожданный выходной день. Блаженство. Как приятно открыв глаза осознавать, что ты полностью свободен от будничной суеты и никто, и ничто тебе это не испортит. На улице давно уже светло, но ночные плотные шторы решительно не впускают в нее свет. Я не был никогда соней и всегда подрывался по первому зову петухов, но сегодня мое собственное тело было мне неподвластно и как будто бы клеем соединило меня с белоснежной простыней. В доме стояла гробовая тишина, его стены были добросовестно звукоизолированы и это скажу я, такая дивная красота. Как я люблю тишину и спокойствие – они так расслабляют тело и дух, позволяя всячески проникнуться мыслями и испариться в небытие собственного подсознания. Проделав чуть позже небольшое усилие, я все-таки приподнялся и не выпуская из рук одеяло «пополз» принимать душ. Десять минут стекающий по голой смуглой коже прохладной воды практически окончательно развеяли дремоту. Медленно раскачавшись, я подошел к окну, но моему взору, однако пало не то что я вижу всегда, по воле случая мне пришлось наблюдать совсем не знакомую мне картину. На улице нет не единой души. Хотя всегда в это время можно видеть толпы народу – это странно! Мне резко стало очень одиноко и как-то даже не по себе. Внутри вдруг что-то екнуло, пытаясь донести до меня какую-то важную новость, но мне было проще проигнорировать эту реакцию. «Мир будто бы вымер», – подумал я тогда. Везде было так пусто и тихо.

– Неужели такое может быть возможным? – Тут же вырвалось себе в ответ.

Каждый выходной, вставая, я видел вечно оживленную улицу: как детишки резвятся в футбол на поле не далеко от домов, как пастухи гоняют скот по пастбищу, собравшихся посплетничать молодых мамаш на прогулке с их подрастающими спиногрызами, иногда пролетавшие мимо дома машины, и даже самые мрачные краски осенней погоды никому никогда не мешали (к тому же дождя этим днем не было и, по всей вероятности, не намечалось), а теперь это место стало «песчаной пустыней». Хм, а может я все еще сплю? Не, бред какой-то! Мне с каждой секундой набегами становиться все страшней и страшней, аж мурашки по коже. Куда же вдруг все подевались? Надеюсь нечего ужасного за эту ночь не произошло, и я не проспал конец света.

– Да я просто ахинею несу сам себе. Все решили дома посидеть, а я тут выдумываю стою, хотя сам толком еще не проснулся и стою вялый.

Первое, что естественно я сделал, так это то, что в принципе и всегда – сварил себе чашечку ароматного колумбийского кофе. Пусть оно как поговаривают вредно в большом количестве, но больше я нечего другого пить не могу. Взбодрившись и немного собравшись с мыслями, я решаюсь выйти на улицу, посмотреть, что к чему. Выйдя во мрак все той же пустоты и пройдя по пустым закоулкам, я так никого и не встретил. Вернувшись в исходную точку отправки, я обнаружил, что куда-то исчез и мой дом. Как? Ведь если логически порассуждать, это просто нереально. Его, как и не было на этом месте, но зато вместо него образовался какой-то древний на мой взгляд колодец и рядом столь же старое дерево. Не знаю, что это за дерево, по такому состоянию, мне не знатоку, сложно судить о его породе, но точно ясно одно – оно было засохшим и искореженным путем своей многолетности. Хорошенько всмотревшись в колодец, я разглядел, что на одном из камней был выгранен не знакомый мне на тот день символ. В памяти тогда он конечно же не отложился.

– О Господи! Вашу мать, что здесь происходит? Если это чья-то злая шутка, я убью того, кто так настойчиво пытается испортить мне выходной. – Не выдержал я наконец и заголосил во все горло.

– Каррр… – Резко в ответ на мой шум прокаркала ворона, сидевшая на суку, и испарилась в тот же миг.

У меня началась внутренняя истерика. Это какое-то странное явление, меня это сильно пугает, и я боюсь теперь всего до дрожи. Вино! Ага! Точно! Это все оно. Из-за его долгой выдержки и неправильного содержания могли выработаться токсины, влияющие на организм галлюциногенным эффектом. Отсюда весь этот бред. Но как тогда это исправить? Я ходил вокруг да около, часами, пытаясь понять, что за фигня здесь происходит и боясь подойти к колодцу, правда собравшись с силами и поборов панику, все же решился. А что мне еще оставалось делать!? На место прежняя картинка не возвращалась и по ходу не собиралась. Бездействовать, тоже было не есть хорошо. Риск – благородное дело!

На вид очень даже интересная работа, все так аккуратно выложено. Каждый камушек был одинакового размера, сделанный вручную. Не смотря на крохотные габариты, на его изготовление должен был уйти не один месяц, а то может быть и год. Как не странно, но отвлекшись на работу «чудо-мастера», мне стало казаться, что я начинаю привыкать и забывать про свое жилище, и то как я в нем развлекался все давно прошедшее время. Такое ощущение, будто что-то в моей голове пытается стереть эти воспоминания, как это часто делаю я со своим ноутбуком, стирая весь мусор с его жесткого диска…

Прошел еще один час забвения. Вдруг резко захотелось пить. Я решил наклониться посмотреть, есть ли в этом «чудо-колодце» хотя бы вода, как вдруг камни подались вперед, и я провалился вниз. Летел по этой нескончаемой пропасти, как мне показалось, довольно долго. Ведать глубокая зараза! Выкопал же кто-то?! Упав, как выяснилось уже после, надолго потерял сознание… Как в сказку попал.

Когда очнулся, было темно и очень холодно. Сильно болела голова и тошнило, плюс ко всему произошедшему образовался комок крови на виске.

– Походу лихо я приземлился. Хорошо, что шею еще не свернул, а ведь запросто мог.

С трудом поднявшись, я первым делом огляделся и немного придурел – вокруг образовался страшно густой зеленый лес, а вот сам колодец куда-то запропастился. Заглянуть в самую гущу леса неадаптированным к темноте глазам не было возможным, а идти мне больше было некуда. Глубоко вздохнув, я сделал первый шаг в неизвестность. Трава была мокрой, по всей вероятности, рассвет совсем не за горами, а там кто его знает, может и нет, здесь сюрпризов можно ожидать на каждом углу. Гробовая тишина, как сильно я ее не любил, навеивала страх. По мне, так сейчас лучше встретить волка на своем пути, чем совсем нечего – один сплошной туман.

– Да что же, черт возьми, со мной происходит! – Я уже просто не могу себя сдерживать, неприятные эмоции прут изо всех щелей.

Впрямь как самая что не на есть настоящая галлюцинация.

– За какие такие заслуги мне такое наказание! – И тут я начал истерически орать во все горло (ну а что бы сделали вы, окажись на моем месте), – вел обычную жизнь, никого не трогал: работал, трудился не покладая рук, по вечерам отдыхал и грелся у камина, иногда расслаблялся и выезжал в боулинг клуб, а тут такое!!! За что? А? За что-о-о?

Я ВСЕГО ЭТОГО БОЮСЬ!!! ОЧЕНЬ БОЮСЬ!!!

Страх всегда быстро берет контроль над моим разумом и это всегда выходит боком для меня в целом.

С детства не любил кошмары, а тут на тебе – бесплатный билет в его реальность.

От безвыходности я просто продолжал громко вопить (я просто не знал, что мне еще остается делать). А в ответ, как я в принципе и ожидал, тишина, подул один только сильный ветер – признаться лучше, чем ничего, хотя деревья даже не соизволили шелохнуться.

Что ж, не остается ничего больше делать, надо как-то выбираться из этой паршивой ситуации. Вопрос только как? Я набрался терпения и решился пойти дальше вглубь «Фангорна». Сейчас я был счастлив всему – появись передо мной лесной эльф, я б его, пожалуй, с ног до головы расцеловал.

Надо будет разузнать что здесь к чему, как-то это время или мир все равно устроены, может посчастливится кого встретить; да и все равно кроме безумных чертовых деревьев в округе ничего больше нет. Выбор невелик – только пожелать себе удачи и надеяться на какое-нибудь новое чудо.

Но что, погнали в долгий путь…

…Наверно единственное, что я буду стараться помнить вечно…

…День черт его знает какой, я снова сбился (возможно 1235 с момента подсчета)…

II

…Еще вчера, я как и всегда был на работе в своем не очень большом, но обставленном по президентскому стилю, офисе и ждал новостей от наших строительных партнеров. Дела на фирме были на высоте и мне тогда выпал отличный шанс подписать долгосрочный контракт на сотрудничество с канадскими инвесторами. Деньжат за сделку должно было перепасть как фирме, так и в мой личный карман – хороший жирный мешок. Жаль показать все, чего мне удалось достичь за эти годы, было некому. В последнее время я стал чаще вспоминать о родителях, мне их сильно не хватает. Одинокая жизнь навеивает скуку. Думаю, пришло время их навестить и как только со всем будет покончено, возьму себе заслуженный отпуск и полечу погостить на родной земле.

Ах да, я в тот день намного раньше прибыл на работу и еще немного успел охмурить свою славную секретаршу (или она меня – кто теперь разберет), уж больно она была хороша собой. Стройна, худа, грудь быстрыми рывками пытается перепрыгнуть из третьего размера в четвертый, а попа – у-у-у-у – даже сейчас вспоминая слюнки текут. Личико было на столько мило, что почти каждый знающий или даже не знающий ее человек не мог отвести от него взгляд. Голубые крупные глаза добавляли в этот нежнейший салат нотку изящности и неумолимой привлекательности (хотя красила она их тоже не без таланта), миниатюрный носик, скулы радости, безупречная улыбка и русые волосы – сколько же красоты может быть в одном человеке. Мне с ней так понравилось, что я думал об этой находке и после работы. Катясь в своем новеньком кадиллаке, мне все хотелось побыстрей новой рабочей недели и новых ощущений с этой Богиней. Единственное глупое на мой взгляд, что я сделал в тот день, правильней будет – вечер, так это то, что во время возвращения домой в моей дурной голове каким-то образом перевернулись мысли, и я вдруг решил ни с того ни с сего припарковать свою драгоценную машину и продолжить путь домой на автобусе (почему, сам до сих пор не понимаю). Раньше со мной такого инцидента никогда не случалось. Видимо моей душе, на тот самый момент было так угодно, а может нет – и тогда получается, что это самый обычный бред.

Дома я был примерно в седьмом часу вечера, а буквально через двадцать, тридцать минут за окном повалил сильный дождь, сопровождающий градом.

– Черт! Черт! Черт! Все мои планы рухнули в один миг.

А ведь я собирался пойти с друзьями покидать шары в боулинг, показать им пару своих коронных страйков, выпить пару бутылочек дешевого пива и наконец отдохнуть от прошедшей недели. Теперь же мне придется весь вечер торчать дома у долбаного телевизора, и смотреть его никчемные передачи (сколько себя помню никогда по ящику нечего интересного не происходило, за исключением бесконечных новостей, да погоды); просто видите ли, мои новоиспеченные кореша в дождь из дома не ногой – неженки блин. Правда я решил тогда сложную задачу с телевизором иным способом, вспомнил что вчера мне давали посмотреть какой-то новый фильм с участием в главной роли Пенелопы Крус. Я налил себе бокал отменного испанского красного вина с выдержкой аж в двести лет (в последние годы я стал становиться хорошим ценителем дорогих вин, спасибо моему директору и другу за такие частые подарки) и уселся с пультом в руке у своего возлюбленного камина – это действительно был самый лучший уголок в моем большом доме, сколько сил, энергии и денег было потрачено на его возведение, зато после всего ему просто цены не было. Укрывшись теплым овечьим пледом, я принялся смотреть фильм. Назывался он, как сейчас помню – Секс в большом городе.

Спустя какое-то время, ну где-то минут через сорок я поддался чарам волшебных снов и задремал, очнулся только где-то в одиннадцатом часу. Допил остатки вина из бокала и поднялся наверх в свою спальню продолжать сон. До утра следующего дня больше не просыпался…

И вот теперь я иду по этим жутким дебрям… деревья здесь пугают своими формами, да и таких пород я никогда в жизни еще не видел. Пробираться вперед очень сложно – на пути часто попадаются островки вьющихся кустарников. Они все увешаны колючками, – мне даже чем-то напомнили кустарную розу зимой, – после каждого такого затора становиться все больше новых ссадин и после минут по пятнадцать приходится доставать из себя обламывающиеся иглы. Под ногами постоянно хрустят погибшие ветки. За все время моего передвижения по неизведанным бурьянам, я не встретил ни одного листочка, как зеленого на ветках, так и сухого на земле.

Я один, совсем один.

Иду уже где-то примерно часа два и за этот отрезок времени ни встретил не единой души, не одного крохотного животного, не одной птички поющей на ветке, зайчики не прыгают по лужайкам, и даже козявки никакой нет. Я не понимаю куда мне идти, кругом лес, лес и один только лес.

Холодно.

Очень замерзли руки и совсем не чувствую своих ног. Пальцы шевелятся с трудом, с каждым движением принося только боль. Что же мне делать? Как я очень хочу обратно домой, сесть и согреться под одеялом; выпить стаканчик горячего глинтвейна и просто перестать бояться. Эх, как там без меня поживает моя возлюбленная Натали, моя маленькая аленькая секретарша.

Я все время двигался вперед без оглядки и наконец, о чудо, увидел избушку, похожую на дом лесника. Она была небольшой из старого сруба, обнесенная самым обыкновенным частоколом.

– В ней горит свет, неужели я здесь хоть кого-то нашел.

На лице появилась улыбка, и я рванул к ней, что есть мочи. Врываюсь туда без стука и, увы… Опять разочарование – пусто. Все осмотрев, стало ясно, что недавно здесь кто-то все-таки был, огонь в печи до конца еще не погас и еда не совсем остыла. Это меня безумно обрадовало, не помню, когда нормально ел в последний раз, а тут такой щедрый подарок без присмотра. Я накидал дров и стал греться в надежде, что хозяин дома вскоре вернется и не сильно расстроится моему безрассудному хозяйствованию. Есть мне вдруг по какой-то причине перехотелось, ком стоял в горле, но парочку бутербродов и крепкого горячего чаю я все же выпил. Прошел час, никто не пришел. Я очень устал за сегодня двигаться по непроходимому лесу и решил больше не тратить время в пустую и никого не ждать. Прилег отдохнуть, хотелось поразмышлять обо всем так резко случившемся, но сразу уснул. Надо набираться сил, без них мне не выжить. У меня складывалось такое чувство, что мне и завтра никого не удастся увидеть и придется выдвигаться дальше в неизвестный путь в поисках кого-нибудь или хотя бы чего-нибудь. Надеюсь утром все проясниться, и я пойму, что это со мной, а в идеале было бы проснуться в своем мягкой перине, и забыть этот страшный сон.

III

Проснулся довольно поздно, уже было три часа дня, на улице ярко светило солнце и его лучи били в запылившее потрескавшееся окно. Огонь догорел, угли потухли, и стало заметно прохладней, никто, не смотря на все мои ожидания, так и не объявился. Я встал, чтоб заново разжечь тепло и напоследок согреться перед долгим передвижением дальше на север. Поискав в «домашнем мусоре» – нашел рюкзак; набил его всякой всячиной: наложил себе немного еды, решил позаимствовать термос и налить в него свежего чаю, взял у него большой фонарь с ультрафиолетом, спички, нож, топор и тому подобное, скажем подошел к делу с энтузиазмом, хоть я себя и обманывал.

Перед выходом присел, и решил на трезвую в сотый раз подумать, из-за чего же все-таки это происходит: может надышался на стройке каких-нибудь токсичных отходов или что-нибудь не то съел? Бред! Я ведь ел за целый день один раз, в офисе. Значит отпадает. Да и от отходов вряд ли такое могло случиться. Все это пока остается тайной, но только пока. Надев рюкзак, я отправился в дорогу. В движение пробыл почти целый день, а затем и ночь, практически не останавливаясь, но может лишь, чтоб нужду справить и передохнуть пару тройку минут. К утру, когда очень сильно устал и окончательно замерз, я наконец вышел из гадкого леса.

– Что это там светиться… о, Боже, неужели… да, точно – бродячий цирк. Всегда мечтал побывать там и раз он весь переливается яркими огнями, значит там должно быть полно народу, и я разузнаю где я нахожусь и как мне попасть домой.

Тучи рассеялись. Небо стало кристально чистым. Где-то в дали светило солнце. Теплее мне от этого не стало, но было куда приятней мрачных лесных оттенков. Местность, открывшаяся мне после долгих труднопроходимых зарослей, немного удивляет. В округе на несколько десятков километров – поля, дикие и не кем не тронутые. Думаю, этот цирк здесь поставлен не для того, чтобы развлекать кого-то. Скорей всего они прячутся от лишних, или просто отдыхают от вечных представлений. Люди – они же ненасытный народ и всегда всего мало, и они жадно просят еще и еще, и сколько радости ты им не делай они все равно от тебя не отстанут. А ведь странствующим акробатам нужны силы для своих выступлений. Так где же их взять, если не будет удаваться делать перерыв, пусть и не большой.

Здание цирка, если можно его так назвать, представляло собой шатер круглой формы с высокими шапито. Рядом расположилось множество палаток (с далека сразу видно было плохо и всего не разглядишь, я находился от них в полутора километрах). Подойдя поближе, я разглядел пару вагончиков, стоявшие рядом грузовики и загон для лошадей, – цыгане, – подумалось мне в тот миг. Брезент шатра был выкрашен в ярко-красный цвет с выделяющейся по центру желтой эмблемой. Я сразу и не придал ей никакого значения, но через пару минут в голове всплыл силуэт старого колодца, из-за которого я собственно здесь и оказался, и до меня дошло, что знаки и тут, и там, были одинаковые. Меня это поначалу слегка озадачило и даже на мгновение бросило в пот.

СИМВОЛ ИЗОБРАЖЕННЫЙ НА КОЛОДЦЕ И ЭМБЛЕМА БРОДЯЧЕГО ЦИРКА

Пока я мысленно находился в раздумьях – телом подошел к окраине цирка. Голосов не было слышно и не удивительно, меня это не пугало, ведь в такую рань все еще должны спать… Сон! Как мне сейчас этого не хватает. Я совсем выдохся и готов был отдать все за мягкую постель… Чтобы не наводить много шума, я на цыпочках подобрался к одному из двух домов на колесах и было хотел уже постучать, но в эту секунду, сзади раздался громкий протяжный ехидный смех… стук… и все, дальше не помню. Было темно, в голове прокручивались дом, друзья, родные. Что-то отдаленно постоянно шумело и сильно раскалывалась голова. Очнулся вместе очень схожим с хлевов на душистой соломе. Не та перина, что я ждал, но лучше, чем могло быть. На вопрос, – как я здесь оказался, – отвечу не помню. Остается ждать, но ждал я не долго и сейчас попытаюсь в красках вспомнить куда я на самом деле попал.

1247

IV

В 1932 году знаменитый американский режиссер Тод Браунинг снял художественный фильм «Уроды». Не понимаете, о чем я? Сейчас объясню.

Мне на мое горе, посчастливилось попасть именно в цирк уродов. Сегодня фрикшоу как такового не существует. Медицина за последнюю сотню лет шагнула вперед (даже дальше чем я мог себе тогда представить) и претерпела серьезные изменения.

Сейчас опишу каждого, кого мне довелось там увидеть за месяц, что я протерся с ними бок о бок. Проживало их там куда больше чем видел я, но и этого мне хватило, чтобы это навсегда врезалось в моей памяти.

Первого, как сейчас помню, звали Стефан Спрэг, по прозвищу «живой скелет». Он исполнял роль моего надзирателя, и с утра до позднего вечера не отходил от меня ни на шаг. Спрэг был невероятно худой, ел в два раза больше еды, чем здоровый человек и всегда с собой носил флягу подслащенного кумыса, на случай если внезапно проголодается. Наверно из всех, Стефан был самый спокойный и тихий. Жаль его.

Второй – Исаак Бобровски, был у них вроде главного и постоянно принуждал меня к самой грязной работе. Может из-за своих природных комплексов, или просто успокоить свой вспыльчивый нрав – не знаю точно, но он ловил кайф от издевательства над человеком – меня. Это было отчетливо видно по его львиной физиономии. Все тело у него было покрыто длинной шерстью, от чего и получил свое звериное название. Проживал он в том самом домике, в который я впервые и решил постучать. Выходил не часто, два-три раза в день, минут так это на пятнадцать, но мне этого хватало с лихвой.

Рут Джордан – третья из фриков. «Женщина-пингвин» – так было написано на ее трейлере, и она у них была важной фигурой, на сколько не знаю; узнать не представилось возможности. Для меня она выполняла роль кухарки – завтрак, ужин и крайне редко (вообще это было всего пару раз) – вода в обед. У нее был врожденный дефект, который затрагивает все конечности человека, делая его похожим на пингвина. Жуткое зрелище!

Милли и Кристи – сиамские близнецы. Это были дети лет десяти-двенадцати, и они никогда не чем толковым не занимались, кроме правда одного – изучение каких-то растрепанных книг. Знаю, что для них это была единственная важная цель в жизни. Как выяснилось позже, с помощью этих знаний они собирались в дальнейшем выступать.

Ах, да, чуть не забыл – «девушка-леопард». Имени я ее не знаю, я ее видел только когда чистил конюшни. Она там по всей видимости и жила, заодно присматривая за жеребцами. Ни разу не видел, чтобы она с кем-нибудь говорила, даже не знаю могла ли? Она страдала заболеванием кожи, провоцирующее появление пятнистости. Пару раз с ней работала ее сестра – Сьюзи, или «девочка-крокодил». Я понял, что эта болезнь выражается в нарушение верхних покровов, кожа со временем становиться разноцветной, ороговевшей, действительно напоминающей крокодилью. У нее этот процесс пока еще до конца не завершен, но думаю ей оставалось не долго.

Последний, кого я помню, был «резиновый человек» – Пит Моррис. У него была очень эластичная кожа и сверхподвижное тело. Он словно «Энерджайзер» бегал от угла к углу, выполняя разом множество работ. Они все явно к чему-то готовились, но вот к чему, черт его знает. Мне он хорошо запомнился лишь потому, что однажды ему выпала задача меня стричь… а потом я сломал ему две ноги… но об этом говорить пока рано.

Остальных я не видел, все они жили в запретной для меня зоне, но и некоторых просто не могу вспомнить. Мне их было жалко, честно, но быть их рабом мне не улыбалось, и надо было решать, как удрать из этой адской дыры. Нечего толком не оставалось, как прибегнуть к насилию. Главное было избавиться от Спрэга. На раздумье, как сбросить данный хвост у меня ушло три недели с небольшим. В один из холодных дней, убирая территорию возле палаток, мне на глаза попалась полянка грибов. На ней радостно разрасталась – «говорушка беловатая». Я их помню еще с детства – это был ядовитый гриб, семейства рядовковые. Я знаю о них так хорошо, благодаря своей семье. Меня заставляли учить на зубок все ядовитое, что прорастает в лесах Якутии. У них выпуклая шляпка, с подвернутым краем, цвет шляпки обычно мучнисто-белый. Содержание ядовитых веществ (не помню название) в говорушке больше, чем в красном мухоморе, я это хорошо запомнил. Умереть от них сложно, но, если постараться – можно. Что я и сделал! Пока Стефан был занят какими-то мыслями, я собрал все до единого, и той же ночью размолотил в кашу. Спал он хоть и рядом со мной, но крепко. Отлив немного кумыса, я засунул гремучею смесь и хорошенечко взболтал…

– Что ты делаешь? – Мой шум тогда чуть было не сорвал все мои планы.

– Прости! Я просто хотел пить. – Страшно было до дрожи, как сейчас помню.

– Дай сюда. Еще одна подобная выходка и я прикажу отрубить тебе руки. – И тут же осушил половину своей фляжки. – Черт, кажется оно пропало. На, ладно, пей. Я передумал и налью себе лучше свежего.

Доза оказалась сильнее моих ожиданий и через два часа он издал последний вздох, так и не проснувшись.

– Прости! – Прошептал я, стоя над его скрюченным телом.

Путь был свободен, и я кинулся бежать, но не смог удержаться от соблазна задушить Исаака и вернулся. Трейлер никто не сторожил и дверь, я знаю, он не запирал. Когда я к нему зашел, он сладко похрапывал. Я схватил подушку и не думая о возможных последствиях принялся его душить. Но, не тут-то было! Он скинул меня на пол и зарядил хорошим ударом с колена под дых. На мгновенье мне даже стало трудно дышать. Надо было как-то импровизировать и я был вынужден воспользоваться арматурой, удачно валявшейся поодаль меня. Резко встав на ноги, я что есть мочи пригвоздил его этим железным прутом к стене. Держался он стойко, за всю нашу с ним схватку, он не произнес ни слова. Умер не сразу, но знаю, что выжить от такого он просто не мог. Уходя я выдернул из него арматуру и бросил захлебываться в предсмертных конвульсиях в собственной луже крови.

Светало! Я добежал до окраины шатра и, казалось бы, уже спасен, но на встречу мне шел вразвалочку Пит Моррис. Какого хрена он здесь забыл и почему как все адекватные не спит, не знаю. Сам виноват, я действительно этого не хотел! Не дав ему сообразить в чем тут дело, я перебил ему той же железякой обе ноги и даже услышал хруст ломающихся лодыжек. Все! Чисто! Спасен! Я кинулся сломя голову куда глаза глядят. Не останавливался половину суток, пустырь закончился и передо мной образовался не большой травянистый холмик. Переведя дух, было решено продолжить путь на север, что мне еще оставалось, сворачивать в сторону уже точно не имело смысла. Я до сих пор не знал своего точного места положения. Погони за мной не было и можно было больше никуда не гнаться. Я спокойно перевалил через выросший бугор и в дали вновь увидел надежду.

…Хочется скорей закончить, но силы покидают меня… Я должен передохнуть…

1249

V

На горизонте виднелось очередное поле, правда на этот раз засаженное кукурузой, а за ним какое-то поселение. Оно было не далеко от горизонта и можно было заметить, что к сожалению, там уже давно никто не живет. Дома сильно обветшали и находятся в полуразвалившимся состояние. Дорог нет, кругом одни руины. Если получится узнать название данного населенного пункта, я хоть попытаюсь понять в какую задницу меня занесло.

Теперь можно было спокойно присесть, отдохнуть и немного перекусить.

Я ХОЧУ ДОМОЙ, ОЧЕНЬ ХОЧУ ДОМОЙ!

Мне порой кажется, что я блуждаю, по неизведанному, целую бесконечность.

Как это не ужасно, но меня только что начали посещать мысли о суициде. Это произвольная реакция и мне она не подвластна. Всему виной усталость и страх. Пока я отбил от себя эти жуткие мысли, а что будет дальше, не знаю. Остается пойти посмотреть, есть ли что-то полезное для меня в этой деревушке.

Шел ни о чем стараясь не думать, дав возможность проветрится голове. Подходя ближе, я заметил, что эта местность до боли похожа на мой старый край, в котором я родился и прожил все свое детство – Зырянка. Я растерялся, но ошибки быть не может. Я точно помню, как выглядел местный дом культуры, и это здание без крыши, возле которого я сейчас стою, один в один оно. Попытался найти свой родной дом, но увы, никаких результатов. Вот, то самое место где он стоял – в этот час оно было пустынным, не осталось ни одно обломка, не единой надежды на прошлое.

Зайдя в первое попавшееся жилье, я огляделся, не рухнут ли на меня потолочные балки и прошел внутрь. Коридор, что я видел перед собой был полностью завешен детскими фотографиями. Почему никто не сообщил о кончине столь знаменитого места по добыче угля? Странно! Очень странно! Какая причина могла этому послужить, остается для меня тайной. Я сделал пару шагов в сторону комнат, пол подался под моими ногами как по волшебству, и я провалился в погреб. Сильно повредил голову и бедро, а еще, походу сломал руку. Кровь импульсивно струилась с полученной от удара раны и с каждым биением сердца то ускоряла, то замедляла бег. Боль в ноге я не ощущал и то лишь благодаря болевому шоку. А вот рука с каждой попыткой ей пошевелить давала о себе знать. С каким счастьем я сейчас бы сожрал горстку обезболивающих колес.

– Все, больше нет сил, надоело, меня это все уже осточертело.

Я хватаюсь за кусок разбитого стекла, еще раз все обдуманно взвешиваю, и вскрываю себе вены. Спустя пять минут под глазами все помутнело, и я начал медленно куда-то проваливаться, теряя сознание. Прощай жизнь, я так тебя любил, несмотря на все те преграды, которые ты мне ставила. Все… конец.

…Вдруг я внезапно открываю глаза, весь в поту, лежащий в своей родненькой любимой кровати и в эту пору уже явно понимающий – это был просто обычный кошмарный сон… Так страшно, мне еще никогда не было. Первое, что я тогда сделал – залпом выпил пол бутылки русской водки. Подбежав к окну и развесив шторы, я был безумно рад, ползающим по двору «тараканам».

…Единственно, что сильно меня пугает, чувство, что это все было наяву…

…Это было началом круговорота бесконечности в котором я застрял…

I

– Ты просмотрел запись?

– Да, но лучше бы не смотрел.

– Так что там с ним произошло? Почему его выкинуло из программы?

– С программой все в порядке. Он не справился с «внедрением», а просто убил себя – слабак. Как это низко! Преднамеренное лишение себя жизни, как это людям вообще в голову приходит. Мы к нему со всей душой, а он. Надо было его куда-нибудь в ад засунуть. С огромным бы удовольствием посмотрел, как он варится в котле.

– Не руби с плеча, успокойся!

– Нет, но, а что? Эта миссия изначально была обречена на провал, нам с такими темпами никогда не справиться с заказом. Мы все умрем, умрем!.. Наши трупы даже искать будет некому.

– Хватит! Прекрати распускать сопли. Найдем другого.

– Но у нас нет времени искать другого.

– Выбора нет, придется вернуться к первому варианту.

– Это безумство! Программа признала его не пригодным к подобным тренировкам.

– Если не решимся сейчас, то потом будет действительно поздно кого-то тренировать, а ты и сам знаешь, что посылать неподготовленный разум в наш макет, равносильно настоящему безумству.

– Пусть будет по-вашему, я не вправе мешать вам Генерал, но все же?

– Что еще?

– Неужели вам не кажется странным тот факт, что и один, и второй – это лучшие друзья? Нам что, больше искать было некого, да и негде?

– Кинсли Уайдер, по большей части всего лишь его директор, а дружба, если она и есть среди этих двух субъектов, то мое мнение – это обычная ширма бизнеса.

– Когда?

– Если вы надеетесь на отдых, мой дорогой, то считайте вы уже отдохнули. Извини, но порой лишний треп отнимает слишком много драгоценного времени. Приступай к исполнению приказа немедленно.

– Слушаюсь.

II

Для начала окунемся в крохотную биографию.

Кинсли Уайдер был наверно одним из немногих везучих людей на всем белом свете. Рожден в Ванкувере, в западной части Канады, в семье политиков. Его родные имели не самые одобряющие взгляды в свете главных государственных событий, при всем при этом умудряясь удачно промышлять коррупцией и торговлей оружия. И конечно, как и в большинстве случаев их ждал один итог. Связавшись с очень влиятельными и опасными заказчиками, они поплатились за свои деяния смертью. Тогда Уайдер впервые вышел сухим из воды (спасибо любящей бабуле). Когда началось массовое вырезание его семейства, они, не без помощи связей конечно, навсегда (как им тогда казалось) покинули материк. Маленького наследника стоило спрятать куда подальше, и его заселили в Россию, а конкретней – Санкт-Петербург. Имевшиеся на тот момент последние деньги смогли способствовать покупке так называемой «новой жизни»: новая фамилия, новое имя, чужое детство. Все! На этом они сели на мель. Бабуля была не совсем в том возрасте, когда можно было искать работу, но иного выбора у нее просто-напросто не оставалось, за что вскоре поплатилась собственной жизнью. Кинсли Уайдер стал полной сиротой.

И кажется, где тут везенье, одна сплошная черная полоса. Но, нет! Окончив приютскую школу, он один единственный из всех, с кем прожил так тесно не один год бок о бок, поступает в Москву в Московский Государственный Университет на бюджетную основу.

…Вольная жизнь затянула парня в азарт. Он ввалился в него с головой. Обычное дело для парня его возраста. От игры в покер сложно отойти, когда ты умен и тебе случай от случая везет по-крупному. Он копил каждую мелочную копейку и тут же все проигрывал. Весь имеющейся капитал, проходящий через его руки, уходил в карты. Именно так его везенье и взяло над всем верх. В одной из крупных подпольной игре ему по воле случая удается отхватить очень жирный кусок, номиналом в один миллион долларов. Зная, какая череда событий может посулить после, он, обменявшись с появившимися в вузе друзьями адресами, покидает эту страну. Вернув себе законное прошлое, родное имя, он прилетает в Америку, штат Канзас, где и оседает до глубокой старости.

Не дав мыслям в пустую растранжирить все имеющиеся средства, он вкладывает деньги и успешно открывает строительную компанию по сбыту пиломатериалов. На дворе тогда шел две тысячи седьмой год.

Как-то так все и было!

…И вот спустя три года ему приснился долгий «сладкий сон».

III

– Запускай в его мозг программу «Боль, Любовь, Страдание».

– Генерал, вы думаете он справится с ней? Она же выедает самые страшные воспоминания из коры головного мозга.

– Я не о чем сейчас не думаю, просто действую. Давай без вопросов на этот раз.

– Генерал?

– Запускай меня я сказал!

– Только одно, хоть я и мало в это верю, не подпускайте его к себе раньше времени. Помните, что вы настоящее и он может убить вас, а это значит ваш разум погибнет.

…Кинсли проснулся, как и обычно не ранним десятичасовым утром, естественно нечего не подозревая. Словно зомби, пробирающийся через бурьян, медленными шажками, он добрался до ванны: принял прохладный душ, почистил зубы, умыл свое бородатое лицо и направил тело заправляться утренней энергией – кофе. Таких лежебок как он, обычно в народе называют «медведями». Причина тому – ужасно тяжелый подъем. В сонном состояние сложно что-либо заметить необычное, оно и обычное-то пролетает мимо полуоткрытых глаз, будто встречный автомобиль на автостраде.

Обстановка в доме уже тогда была словно время полностью остановилось. Уайдер, собственно говоря, конечно ничего не заметил.

– Вот черт, уже десять, как я проворонил время! – Он забегал по комнатам, как ужаленный, проговаривая в уме, что опоздает на очень важное совещание.

Стрелки на кухонных часах стояли еще со вчерашнего вечера, как, в принципе, и все остальное. Молниеносно запрыгнув в свой деловой костюм, Кинсли прямиком направился в гараж, зная, что его верный товарищ по кличке «Шелби», уж точно не подведет. Вид у него был «шикарен», он больше походил на аноху из ночного клуба, удачно просадившего не одну тысячу долларов, нежели на директора крупной строительной фирмы. Галстук набекрень, рубашка заправлена на половину, да еще в придачу неправильно застегнуты последние пуговицы (те, что ближе к низу). Носки и те надеты наизнанку, но, а что, зато не сглазят. Туфли само-собой тоже зашнуровывать было некогда. Но правда все это его волновало сейчас меньше всего. Глубоко вздохнув и успокоив плотно натянутые нервы, Уайдер вставил ключ зажигания и плавно его повернул.

– Да ладно! Ха-Ха-а! Вы что сегодня решили все поиздеваться надо мной. Прямо какое-то восстание машин, ей Богу. Мне еще «Терминатора» во дворе не хватает. – Все это время бормоча, он, не сдаваясь отчаянно пытался завести мотор. – Вот же сука! Я тебя на крышки для люков переплавлю, долбанная железяка! – Хлопнув со психа дверью, он был вынужден бежать во двор, ловить проходящее такси. – Что за чертовщина происходит? – Вырвалось у него из уст от увиденного.

Манхеттен замер. Фокус? Магия? Флешмоб в конце концов? Какое еще можно дать объяснение увиденному. Ему нечего не оставалось как пробираться в глубь города пешком и попытаться найти хотя бы одно разумное объяснение случившемуся.

– А ведь я всегда верил, что мы не одни на этой земле. Что если так и есть на самом деле и тогда большинство выдуманных сюжетов фильмов, про захват неизведанным миру существом, взаправду, и выходит мы были атакованы инопланетной тварью. Всегда мечтал увидеть это собственными глазами, но правда и не предполагал, что от этого мне будет так жутко.

Спустя почти три часа безлюдной ходьбы по вымершей улице, он наконец оказался в центре города. Весь путь он был спокоен и старался как можно меньше думать. Ошарашило его то, что вместо знакомого долгие годы фонтана на центральной площади, образовался древний и жуткий до ужаса колодец. Рядом доживало угасшее давным-давно дерево, скривившееся во все различные позы периодом своего догнивания. Тогда, впервые с самого утра, ему довелось увидеть первый живой организм. То была ворона, которая увидев его тут же сорвалась с ветки и устремилась в даль колодца, полностью исчезнув из виду. Это и стало его первой отрывной точкой.

Недолго думая, Уайдер собрался с мыслями и подошел рассмотреть новое творение поближе. Нагнувшись, чтобы проверить его глубину, он неожиданно для самого себя начал соскальзывать, будто невидимая сила нарочно затягивала его внутрь. Сопротивляться было бесполезно. Пролетев энное расстояние вниз колодца, он погрузился в темноту.

IV

На дворе вот-вот начнется рассвет. Слегка прохладно и покамест очень сыро. Обычное дело в начале весны. Кинсли Уайдер очнулся в кучке мусора вокруг оцинкованных баков. Так сладко дурманящих своими притягательными полуразложившимися запахами.

– Какая мерзость, Боже. Где я черт возьми и как вообще здесь оказался?

Улица постепенно заполнялась бежавшими на работу юристами, клерками и всякой прочей живностью. Дорога еще полупуста, что давало возможность ехать в спокойствие и блаженстве.

– А-а-а… моя голова. – Сильно занервничав, он склонился на корточки, пытаясь в красках очертить вчерашний день. Увы, все что с ним произошло куда-то исчезло. «Жесткий диск» был пуст или насильно отформатирован. Как он не напрягался, не бил себя ладонями по вискам, все тщетно.

– Все! Хватит паниковать! Видать встреча прошла настолько изнурительно, что я просто в очередной раз напился до потери памяти, снимая напряжение. – Говоря сам с собой он приподнялся и направился в свет. – Главное, чтобы хоть до дома было не далеко… Что за хрен? Как вообще такое возможно. – Стал он как вкопанный, оглядывая окрестности Ванкувера. Задрав голову на табло, он увидел не очень радующую его дату:

5 марта 2011

– Куда из моей головы могли подеваться последние две недели жизни?.. Так, все! Мне срочно нужно домой.

Медленно не торопясь, дабы не привлекать к себе особого внимания окружающих, Уайдер перебирал ногами в сторону вокзала, думая лишь только о том, что у него произошла амнезия. Другого объяснения этому он дать себе не мог. Все это могло очень плачевно для него закончиться. Потерять фирму, означало потерять жизнь. Пройдя по тротуару до первого же поворота, Кинсли заметил, что за ним кто-то пристально наблюдал, следуя по пятам на расстояние. Зная из рассказов и отрывков глубинной памяти о прошлом своей семьи, он свернув влево тут же усилил шаг. На лбу, медленными позывами, проявился пот. Несмотря на холод, ему сейчас было очень жарко, и он сильно чего-то боялся. Хотя, чего же он мог бояться? Бояться за жизнь, но больше за то, что мог натворить за этот вырезанный из памяти промежуток времени. На секунду остановившись, он понял, что не ошибся в своих чувствах и рванув с места, помчался в даль, куда глаза глядят. Преследователи тоже были не промах и не отставали от него ни на шаг. Пока, изредка оборачиваясь, он смог насчитать троих.

Уайдер все делал правильно до тех пор, покуда не свернул в закоулок и не попал в тупик. Подбежал к одной двери – закрыто, к другой – та же пляска. Единственное окно в свободу и то с высоким забором. Обратно было поздно. Трое коренастых парней в черных ухоженных костюмах, все как на подбор, перекрыли путь к отступлению. У одного в руках был черный, заранее подготовленный мешок, второй грациозно покачивал веревку и наручники, но, а третий раздвинул дубинку и подался вперед.

– Что вам от меня надо, я нечего не сделал плохого!

– Это теперь не тебе решать. Но одно ты можешь сделать точно. Выбирай: сдашься сам и больно не будет, будем брать силой и тебя покалечат, увы, но третьего здесь не дано.

– А я, пожалуй, рискну!

– Ты сделал не верный выбор.

Кинсли изо всех своих возможных сил, пытался выбиться из лап неприятеля, но в конечном счете получив оглушающий удар, распластался в луже, потеряв сознание. С пробитой в голове раны, лениво закапала кровь.

Во время отключки ему привиделась Россия, учеба, друзья… Почему именно этот отрезок памяти, он и сам не знал. Возможно последствие удара, оторвало эти воспоминания из самых глубин его разума в очередной раз прокрутив их в прямом эфире закрытого показа.

Когда он очнулся, было темно, практически. Уайдер понял, что на нем надет тот самый мешок. Через него ели-ели пробивались лучики света. Кругом разносились различные голоса, перебегая от одного уха к другому. Понятное дело, суета. Он мог слышать только отрывки, которые ничего связного не могли ему дать.

– …Когда их привезут…

– …Все по плану…

– …Месть…

– …Правосудие…

– Что все это могло значить? Я вел самую, что не на есть честную игру. Бизнес штука хоть и сложная, но я точно знаю, что нигде не ошибался… – Пытался он сквозь боль и шум в ушах, проанализировать случившееся, пока его мысли не оборвал подъехавший грузовик. По прошествии десяти минут ему сняли мешок.

Он сидел привязанный к стулу, напротив него так же связанные, находились мужчина и женщина. К вискам обоих были направлены дула автоматов.

– Мама!? Папа!? Но, как? Я давно считал вас мертвыми. Что здесь черт возьми происходит?

– Прости нас, прости за все!

– Простить?! Зачем вы так со мной поступили. Вы хоть себе представляете, как я жил все эти годы? – Он не мог сдерживать слез от причиненной боли. – Это жестоко. И я вам скажу, я не так сильно рад вас сейчас видеть, как вы судя по всему думаете.

– Плакать – это хорошо! Слезы смывают эмоции. – Ехидно похлопал его по плечу один из избивших громил.

– Сынок, поверь, так было необходимо…

– Так, хорош трепаться, родственнички. – Подошел к ним один из присутствующих. По его статному виду было понятно, что он здесь главный. – Я знаю, что они тебе передали все свои деньги, в надежде, что я никогда не смогу об этом узнать… но мир так устроен, что повсюду есть уши.

– Я не понимаю, о чем вы…

– Не юли со мной, сынок! Я с тобой шутить не стану, у тебя две минуты на то, чтобы сказать мне где деньги. Мои деньги! А иначе я просто убью одного из них.

– Это полный бред! Я до сегодняшнего момента даже не знал, что они живы…

– Жаль! Но время не стоит на месте. Тик-так, слышишь, как уходит чья-то жизнь?

– Вы спятили!

– Ты себе не представляешь, как давно. Я так долго гонялся за вами. Больше десяти лет не может быть потрачено зря. Сегодня настал миг моего триумфа и мои желания наконец-то осуществляться.

– Сынок, прости нас, прости за все свои страдания. Мы проиграли, скажи им где деньги, а потом мы наверстаем все упущенное время. Обещаем, всю будет хорошо.

– Какие деньги, мать вашу! – Орал он во все горло. – Я ничего и не от кого не получал.

– А ты талант, – вмешался главарь похитителей, – красиво играешь. Предки научили, или в театральное в свободное от работы время ходил.

– Я не знаю, о чем вы, но сколько они вам должны. У меня нет их денег, но я могу снять со счета свои, у меня есть пять-семь миллионов долларов.

– Ты смеешь шутить со мной!?

– Даже и не думал, сэр.

– Пять… нет, вы слышали… пять-семь миллионов. Мне не нужны твои пять миллионов. Я хочу свои сорок миллиардов!

– Да вы издеваетесь! Я таких денег даже в глаза ни разу не видел! – У Кинсли от крика аж глаза из орбит повылазили.

– А ведь очень жаль. Время вышло. Убейте отца.

– Не-е-ет! – Но тут же прогремел одиночный выстрел и его мозги раскидало по платью жены, которая от жуткого зрелища сразу потеряла сознание.

– Приведите ее в чувство, не хрен спать. В гробу у нее будет уйма времени. До этого момента осталось совсем чуть-чуть.

– Ты сукин сын, как только я выберусь, я лично тебя задушу и высосу твои наглые глазенки.

– Бла-бла-бла. Тебе не запугать меня сынок. Я слышу подобное, практически каждый день и как видишь цел и не вредим. Все, что ты можешь мне сделать, так это почмокать болт, но лучше скажи где мои деньги, а не то твоя шлюха-мамаша последует вслед за гомиком-отцом. У тебя две минуты. Время пошло. Тик-так, слышишь, как уходит чья-то жизнь?

– Только тронь ее… мама, скажи мне в чем дело. Где все эти деньги? Да скажи ты уже правду, черт бы вас всех побрал. Как вы можете до сих пор продолжать это гнусное вранье.

– Они у тебя. Ты разве не помнишь. Мы с отцом на прошлой недели, доставили тебе всю сумму.

– О, Боги, что со мной случилось, почему я ничего тогда не помню.

– Увы, но время вышло. Убейте суку.

– Нет, постойте, я найду деньги. Дайте мне немного времени.

– Твое время вышло, и я утешусь их смертью. Какой никакой, а все же утешительный приз… Я сказал огонь!

– Не-е-ет! Не на-а-до!

Ее тело подверглось удару с двух автоматов крупного калибра, разлетевшись в клочья уже после первой же очереди.

– Бросьте его подыхать здесь. Ах, да! Дайте ему ствол. Я думаю он будет теперь не прочь застрелиться. Только отвяжите, а то еще с голоду подохнет, как собака, жалко будет.

Но как только он освободился, Уайдер схватил отданный ему кольт с 9-мм пулями и выстрелил главному зачинщику в затылок. Тот упал, ничего и не осознав. Охрана на секунду застопорилась, что дало ему возможность сделать еще шесть точных выстрелов, убив каждого на повал. Только один успел рефлекторно отреагировать на стрельбу, ранив Кинсли в правое плечо.

Придя в себя, он пал на колени и орал так громко, что ему заложило уши и сразу же вырвало желчью. Затем он лишился чувств и долгое время провалялся в собственной блевотине.

V

– Просыпайся, хватит глупостями заниматься, а то так можно все самое интересное пропустить.

– А-а… ты еще кто такой? – Подорвался испуганный, весь дрожащий Уайдер и не задумываясь трясущейся рукой навел на неизвестного дуло пистолета.

– Тише-тише, только не горячись. Ты поосторожней с этой штуковиной, она же выстрелить может.

– Отвечай на вопрос! Кто, ты, такой?

– Мое имя тебе ничего не даст, но можешь звать меня «Генерал», меня все так называют.

– Генерал? Что-то мне подсказывает что ваша форма чуточку отличается от правдивой, скажем на сто процентов. За лоха меня держишь?

– Не в коем случае!

– Тогда я требую объяснений.

– Знаешь, время откуда я пришел, скажем тоже чуточку отличается от этого.

– Время? Ты каких колес обожрался? Путешественник блин.

– Присядь. – Генерал сделал шаг вперед, за что чуть было не получил пулю в лоб. Кинсли сделал предупреждающий выстрел, задев кончик его шевелюры, срезав клок волос.

– Ты совсем ненормальный! Ты меня чуть не убил! Сядь я сказал!

– Что тебе надо, говори, ну?

– Ты!

– ? – Уайдер сильно этому удивился.

– Ты для нас очень важен и даже не можешь себе представить на сколько.

– Я? Смешно. Ты точно ненормальный.

– Господи, не будь кретином, можешь для начала просто выслушать меня?

– Валяй, только быстро.

– Для начала внесу ясность. Все это не реально. Как бы это сказать… но в общем не совсем реально. То, что с тобой произошло за последние несколько минут, плод твоего фантастического воображения…

– Минут!? Последние минуты я был в отключки и меня совсем не интересуют, мне больше бы хотелось узнать о последних двух неделях своей жизни.

– …Не перебивай. Все это, все что ты видишь, твой сон, просто кажется более реалистичным. Ты на данный момент спишь у себя дома. Время, что ты пережил в своем воображение, протекает намного быстрее реальности. Все, что тебе довелось увидеть и испытать, загрузил тебе в мозг я, а остальное додумало твое подсознание, слепив мозаику из глубинных воспоминаний.

– Ты? Но как? По всей моей вероятности, ты парень походу едкой дрянью обкололся, я б тебе советовал завязывать.

– Вот зануда. На, смотри. – Генерал достал непонятный Уайдеру передатчик и одним щелчком изменил окружающий их ландшафт.

– Господи Боже! Твою ж мать! Так ты говорил все это время правду? Но если это сон, то какую отведенную в нем роль исполняешь ты? И как у тебя получается так свободно расхаживать в моей голове?

– У тебя много вопросов, это правильная реакция, но я не могу пока на все дать ответ. Понимаешь, твой сон, это что-то вроде моста, соединяющего твое время с моим.

– Так ты стало быть из будущего?

– Нет, для меня, скорее ты из прошлого.

– Не понимаю?

– Я из две тысячи сто сорок шестого года и мой мир, твой мир, сейчас находится на грани вымирания. Последняя война полностью разрушила и погубила нашу Землю. Политические нравы главнейших государств сражались ради своей личной выгоды, наплевав на народ, вот только поплатились за их необдуманные поступки невинные граждане. Голод добивает оставшиеся горстки обездоленных людей. Нас осталось чуть больше миллиона, и мы последний умирающий разумный вид на планете. Животных осталось куда меньше.

– Война? Но ведь все идет цивилизованно, без малейшего намека на какую-нибудь глобальную катастрофу. Да, мелкие междоусобицы присутствуют, но не сулят ничему из вон выходящего.

– Это только пока. Через четыре года все измениться, и ты пока единственный, кто может этому помешать!

– Во-первых – почему я? А во-вторых, как я это сделаю?

– Мы загрузим твой разум в нашу межвременную реальность, в то время, которое для тебя только будет, но для нас давно прошло. Ты так и будешь тихо спать в своем доме, но знай, место в котором ты будешь находиться так же реально и все, что ты в нем изменишь, повлияет на дальнейшую его историю. Поэтому каждый шаг делать придется очень обдуманно. Уничтожив начальную угрозу старта новой мировой войны, как мы считаем, сможет предотвратить вымирание нашей нации и обратить мое время вспять.

– Я могу отказаться?

– Можешь! Но тогда миру придет конец. Кроме тебя у нас никого нет, а искать разумносовместимых больше не осталось времени.

– Это как-то слишком неожиданно свалилось на мои плечи. Я боюсь не справиться со столь серьезной задачей.

– Справишься. У тебя просто не будет другого выбора.

– Хорошо, я, пожалуй, рискну. Введи меня в полный курс дела и приступим.

I

Январь 2014. Найденная пленка #1.

– Совещание начнется уже совсем скоро, давай все вопросы обсудим после.

– Это очень важно. У меня тут что-то не сходится в документах.

– Надеюсь, это не очередной теракт, Генерал? Очень не хотелось бы откладывать столь важное собрание.

– Нет! Скажешь тоже. Ты последние списки состава совета видел?

– Да, а что уже в них может быть не так?

– Последний зарегистрировавшийся кандидат, Бенедикто Хавьезо, кто он? Вчера не было этой фамилии, я точно помню.

– Неделя выдалась трудной мой друг, вы просто могли его не заметить. Это один очень влиятельный итальянский политический деятель. Он не светился ранее на публике, поэтому вы о нем и не слышали. Но на данное мероприятие он был направлен чуть ли не насильно, насколько я слышал утром.

– Насильно?

– Но это образно говоря. Он старается по возможности избегать массовые встречи. Кто знает, может у него фобия такая.

– Да уж.

– Выше нос. Скоро начнется новая жизнь.

Ноябрь 2014. Найденная пленка #2.

– Мне срочно нужно знать, куда запропастился Бенедикто Хавьезо. Его со дня «всемирного совещания», никто не видел.

– Но для чего он вам сдался, Генерал Грайм?

– Пока не могу сказать, я еще точно не уверен.

– Вот привычка у вас цепляться за людей, для вас что не новенький, то обязательно враг.

– Все намного сложней. Я бы даже сказал, все очень, очень серьезно.

Июнь 2146. Настоящее.

Вспышки памяти не давали «Генералу» покоя. Он пытался передать Уайдеру каждую каплю своих знаний и воспоминаний. Его семья была военной, а он был вынужден стать ученым, лабораторной крысой, как он их всех раньше называл. Теперь и самого себя. Клеймо «Генерал» приелось из мнимого прошлого и не отставало теперь, шагая за ним по пятам, словно тень.

Миру давно приходит конец и, если ученым не удастся изменить прошлое, будущего у них уже никогда не будет.

Войны. Войны никогда не менялись. С самых низов восхождения человеческой расы, когда еще только наши предки впервые научились с умом использовать камни и палки, кровь лилась рекой. Это будто было заложено самой природой, сражения происходили во имя чего угодно: от веры и псевдосправедливости, до банального безумства ради собственного удовольствия и неудержимой власти. Боль утраты доставляет людям всяческую радость. Вот только они вряд ли задумываются об этом всерьез.

Все, что группе ученых удалось раздобыть из сохранившихся записей – всему виной был некий Бенедикто Хавьезо. Всего лишь один крохотный человечишка в этом огромном безграмотном мире и какие разрушительные последствия он за собой понес. Его считали нефтяным магнатом своего времени. Сейчас и не все знают, что это вообще такое. Его целью было создать экономический кризис, удачно случившийся в две тысячи четырнадцатом году и успешно просуществовавший до конца семнадцатого; в надежде поднять на нем огромный капитал, завладеть большинством нефтяных скважин по всему свету и, одним слово заиметь господство над миром – вот, что так сильно руководило марионетками (нами). Увы, но в гольф, как оказалось, он играл очень скверно и крепко промахнулся. С вступлением в законную силу две тысячи восемнадцатого года, началась крупномасштабная вылазка войск и борьба за территорию. Череда последствий, повлекшая за собой голод, привела к началу третий мировой. Хотя теперь о ней, так никто не говорит. Два года стрельбы и уничтожения друг друга не к чему не привели, и как официально задокументировано, двадцатого сентября две тысячи двадцатого года, считается открытием сезона ядерной войны. Через полгода, от нашей планеты, практически нечего не осталось. Разрушительная природа людей, не могла уже больше сдерживать себя, и обрушила на собственные головы тонны атомного огня и радиации. Это не был конец света, как когда-то предсказывали Майя, апокалипсис открыл всего лишь очередную новую страничку истории человечества. Война? Война не закончилась.

…Из журнала бомбоубежища «Стрела» (Россия)…

Май 2021 …Начало конца…

Отчет: Собирается группа, для первой вылазки на поверхность. По имеющейся информации, нам удалось связаться с одиннадцатью странами. Не так плохо, как мы думали. Теперь, держась только сообща, мы можем хотя бы попытаться выжить. В мире, где власть давным-давно пала и не имеет никакого влияния, все зависит от решения каждого выжившего гражданина, той или иной страны. Мы имеем единственный центр для создания лабораторий. Правда это единственное, что мы можем всем предложить. Финляндия готова поделиться своим запасом зерна. Его должно хватить лет на десять. Во Франции удалось выжить многим ученым во всех нужных нам отраслях. Мы думаем, что у нас есть хотя бы крохотный шанс на надежду…

2022

(Дневник неизвестного)

…Ядерная война привела к «глобальной ядерной ночи». Только недавно стали пробиваться первые лучики света. Сотни миллионов тонн грунта, сажа горящих лесов и городов, сделали небо непроницаемым для солнечного света. Температура на поверхности значительно упала, что привело к массовому голоду и смертям тех, кто остался в живых за воротами убежищ. Я рвался еще в первые дни помочь им, но знал, что мои руки связаны и я ничего не смогу для них сделать. Места для временного существования у всех наших баз превышены вдвое, а где и втрое. Из-за этого, нам и самим вскоре придется обустраиваться на поверхности, не смотря на столь ранние запреты. Значительная часть урожая уже погибла, что будет с нами дальше, сложно представить. Ученые закрылись в своем бункере, пытаясь все изменить в интересах выжившей нации, но пока до конца никому не ясны их цели…

2026

…Из уцелевшего журнала разрушенного убежища 101 – «Новая Земля» (Англия)…

…В первые дни тысячи людей чудом спаслись в ужасах Армагеддона, укрывшись в единственном гигантском подземном бункере. Про прошествии двух недель мы были полностью уничтожены, напавшими обездоленными безумцами, отчаянно пытавшимися укрыться от выжженного ада образовавшихся пустынь. Пишу эти строки на последнем издыхании, в надежде, что когда-нибудь об этом узнают другие…

2032

…Нам удалось построить небольшой город, но это нас никак не спасет. Все намного хуже, чем мы думали. Практически кругом все усеяно снегом. Температура стала ниже на 30—40 градусов по Цельсию. Мы, единственная высшая раса на этой планете, обречены на полное вымирание. Весь сохранившейся в живых скот, давно померз. Теперь земля – единственный их холодильник.

2121

…Все называют данное время «Новым ледниковым периодом». Хотя для нас он скорее «последний». Нас становиться все меньше, и если план ученых по «возврату» не сработает, то все пропало. Океаны замерзли, биологический вид рыб, полностью загублен рукой человеческой. Как же они были глупы… Для нас жизнь под землей, стала обычным делом. Для нас – это единственный дом. Другого, мы и не видели.

2146

…Ученым удалось добиться прорыва в исследованиях разума и передвижение во времени, благодаря чужим сновидениям, взятых из прошлого. Разум того или иного испытуемого на геномном уровне отправляют в прошлое в голову его предка, жившего в нужное для нас время и направляет его. Миру на данный момент грозит полнейшие вымирание, нас осталась лишь малая горстка.

II

– Я возглавляю данный процесс и покамест, ты единственный, кто смог подойти. – Продолжил «Генерал», после долгого объяснения.

– Но почему я?

– Ты один из немногих найденных потомков из списка выживших нашего времени.

– Но как я все предотвращу? Это больше попахивает обычным безумством!

– Так и есть, тестировать нет времени, придется прибегнуть сразу к практике.

– Звучит обнадеживающе.

– Слушай! Мы направим тебя в две тысячи тринадцатый год, в Италию. Твоя цель найти того самого Бенедикто Хавьезо, но перед тем как убить, узнай об этих цифрах, они могут быть важны.

Генерал передал ему изодранный клочок бумаги с ели заметной надписью:

2515

– Что это значит? – Озадаченный взгляд Кинсли уже всеми мыслями был готов удрать прочь долой от всех навалившихся проблем.

– Я не знаю. Никто не знает. Это все, что у нас на него есть, и мы считаем это одно из ключевых моментов…

– Эй! Ау-у! Ты куда пропал, ты уже минуту стоишь как вкопанный?

– Прости, задумался.

– И все же, ты уверен, что у меня получиться?

– Нет, но я сильно надеюсь на твой успех.

– Раз так, что ж, давай попробуем. Как мне попасть в этот ваш две тысячи тринадцатый?

– Ложись, я подключу тебя к «Временному координированию». Мы отправляем тебя в пятнадцатое июля две тысячи тринадцатого года. У тебя четыре месяца до того рокового дня, как на Украине случиться первая массовая акция протеста в центре Киева. Она явилась отправной точкой всех наших бед. Началась она двадцать первого ноября, за два месяца до начала совещания, перевернувшего весь мир. Найди, расспроси, убей! Все ясно?

– Так точно!

– Вопросы есть?

– Вопросов нет. Я готов! Включай.

– Запускаю мост времени. Удачи тебе, спаси наши души. Держись!

Перед глазами Уайдера появились звезды. Через мгновенье ему явилась жизнь, жизнь прошлая и настоящая. За несколько секунд в его мозгу пронесся не один прожитый десяток лет. Он летел по неизведанному пространству, словно космический корабль, преодолевающий скорость света, до тех пор, пока не погрузился в темноту.

III

Воздух был затхлый, чувствовалось, что окна в комнате не открывались очень долгое время. Было явное ощущение позднего утра, но темнота не позволяла пробиться свету из-за задернутой ночной шторы, окаймляя ее своим радужным свечением. Помещение требовало желать лучшего и ремонт ему был крайне необходим. Обои семидесятых годов, поросли возле пола и потолка паутиной и мхом – естественный результат долгой сырости. Вместо люстры, обыкновенная лампочка Ильича, свисающая на тонком длинном проводе, и ритмично покачиваясь из стороны в сторону. Пол не мешало бы покрасить еще лет десять назад и даже накрытый на него ковер, примерно таких же запущенных лет, не мог скрыть весь ужас данного интерьера; скрипел он отвратно даже если по нему никто не ходил. Мебели было немного, можно сказать и не было вовсе: односпальная, страшно дышащая кровать на пружине, малюсенькая догнивающая тумбочка и полуразвалившейся, но зато дубовый, стул.

Уайдер проснулся, как после безумно сильного похмелья. Голова просто разваливалась на части. Он первые пять минут коматоза, простоял как вкопанный, не видя нечего перед глазами, кроме всплывающих резких вспышек памяти в его голове. Придя в себя и проанализировав где оказался, он стал рядом с прикроватной тумбочкой, читая записку и наконец-то воспринимая былую реальность.

От «Генерала»: Бенедикто Хавьезо находиться по адресу – Via del Corso, 241,00187 Roma

P. S. Зная о последствиях мы подготовили тебе лекарство, в ящике лежит аспирин.

– О-о-о! Это как раз кстати. – Кинсли схватил платформу таблеток и закинув пару в рот, запил из стоящего рядом стакана с водой. – Так значит я сейчас в Риме. Ну, и, дыра-а! При встрече с Генералом обязательно спрошу – могут все, а засунули меня в такую глушь, с ума сойти можно от такой неожиданной обстановки.

Немного полежав до полного уничтожения боли, Уайдер направился разведать свой «новый мир».

IV

Напряжение нерв в лаборатории было, как перетянутая струна на электрогитаре.

– Генерал? Вы, я надеюсь, не оставили никаких следов своего пребывания? Все прошло гладко?

– Не волнуйся трусишка, все чисто и без изъянов.

– Надеюсь мы не поспешили с экспериментом и прекратите наконец надо мной кривляться.

– Что-то в последние время ты стал через чур серьезном, тебе не мешало бы нервишки разредить, а то того гляди и лопнешь. А за эксперимент не волнуйся. Если все получиться, а у нас получится, мы перевернем страницы истории, малыш. Нас ждут большие перемены.

– Охотно верю, – ответил насупившись, – и я вам не малыш.

– Гарри, ты чего взъелся? Тебе может секса не хватает, а? Давно бы взял отгул от этой техники, она тебе уже весь мозг проплавила. Пошел бы, поразвлекся с кем-нибудь, или чем-нибудь, на твое усмотрение. Чем вы там молодежь сейчас увлекаетесь. Я вот до сих пор блондинок люблю, пусть они и глупые, но до чего красивые. Нам необходимо поддерживать род, забыл, что ли? – Закончил «Генерал», улыбаясь.

– Да иди ты к черту со своими шутками.

– Как знаешь, я всего лишь помочь хотел.

– Спасибо, как-нибудь сам.

V

– Давно я хотел слетать куда-нибудь в отпуск, да все времени не было. А тут и время не потеряю, еще и пользу принести возможно получиться. – Скалился Кинсли себе в зеркало.

Погода была чудесной, так и не хочется никого пытать и убивать. Сперва Уайдеру хватило ума найти карту, чтобы обрадоваться приятной новости – он находится на другом конце города и до Хавьезо был путь не близок.

– Да, веселая будет прогулочка. Вот чего они рядом с таблетками ствол не положили, было бы куда проще, но нет же, все нужно делать самому.

Удача пока была на его стороне. По пути оказалась оставленная без присмотра, словно ее кто-то специально бросил, полицейская машина. Она была не заперта и как-то небрежно припаркована возле засохшего колодца с умирающим рядом деревом. Там так и тянулось в его ручки ружье, но понимая сей риск от такой громадины, Кинсли решил воспользоваться обычным девяти миллиметровым кольтом, спрятанного от лишних глаз в бардачке.

Шел он, совсем не торопясь, кружа из стороны в сторону своей головой, облюбовывая окрестные достопримечательности. Невозможно посмотреть все окрестности Рима за один день, но то что открывалось с каждым шагом его новому любознателю, радовало его самыми приятными ощущениями. Рим необычайно эклектичный город. Здесь перемешены католические церкви и современные постройки, средневековые рынки и античные руины, история, которой нет равных и современность, – все это создавало в душе Кинсли Уайдера неподражаемый и удивительный современный мир, в котором он бы с превеликим счастьем пустил бы свои корни. На месте отеля Хавьезо, оказался примерно к пяти вечера. Справившись на ресепшне о номере его квартиры, его сильно разочаровали:

– Извините, но Бенедикто Хавьезо будет только завтра, мне очень жаль. Чем я еще могу быть полезна?

– Больше ничем. Спасибо. – Сухо ответил Уайдер и злобный выскочил на улицу. – Черт, как же проникнуть в его номер… Так-так, посмотрим, пятый этаж… Ага, вот его окно. Так я и думал. Такой человек, как он, всегда имеет пути отступления и пожарная лестница, здесь, самое подходящее решение. Зря он выбрал этот номер, ой зря.

Кинсли, как самый опытный скалолаз, взлетел по ней до пятого этажа и стараясь как можно тише, разбил окно. Он решил сделать мудрое решение, затаившись в его кресле, перед этим, ничего не перевернув вверх дном. Этот не к чему не нужный бедлам мог запросто спугнуть намеченную им цель. Уайдер так яростно стал верить в то, будто только от него зависит судьба всего человечества, что все время про себя бредил: – «Я посланник с небес, я посланник с небес…».

Единственное чего он сейчас боялся, так это уснуть, но спустя час все равно не смог пересилить свой разум и засопел.

VI

Сон был крепок и без красивого фильма теперь некуда не выпустит. Комнатка, в которой мысленно находился Уайдер, была настолько мала, что сдавливала ему голову – то была ванная. Таких размеров уже не строили множество лет; теперь люди старались жить поразмашистей, и застройщики выдумывали куда более крупные размеры уборных. Кинсли подошел к наполовину заржавевшему зеркалу пытаясь рассмотреть, что же так сильно сдавливает его кожу на лице. От увиденного ужаса он тут же отпрянул в сторону.

– Господи, неужели это я?

– Ты, ты, кто же еще! – Ответил ему мнимый двойник из зеркала.

– Кто здесь? – Пропел его дрожащий голосок.

– Да успокойся, все хорошо, здесь нечего бояться. Ты – это всего лишь я, но или наоборот, понимай как хочешь.

– Но как ты можешь говорить со мной, неужели я в конец спятил?

– Нет-нет. Я всего лишь плод твоего воображения и только.

– И что же в таком случае оно пытается до меня донести?

– Таким старым, как сейчас ты можешь видеть себя в зеркале, тебе придется прожить в одиночестве долгие годы, и при всем своем желание покинуть мир иной, ты не сможешь умереть и будешь вечно скитаться в муках и страданиях, пока окончательно не сойдешь с ума.

– Бред, это скорей всего самый обыкновенный кошмарный сон и ничего больше. Вот сейчас я открою глаза и все пройдет.

– Ха-ха-а! Насмешил! Я как посмотрю ты часто разговариваешь во сне, да еще с самим собой?

– Знаешь, мне, если так разобраться и сны сняться-то не часто. Да что я тебе, себе, черт возьми объясняю. Все, хватит!

– Дело твое, но я бы тебе советовал задуматься и попытался бы выбраться из бездны пропасти.

– Ты, о чем…

Но зеркало уже не подавало виду не на какие колебания, а, как и должно быть по своей природе, только показывало отражение. Спустя мгновение он проснулся от шума открывающегося замка.

VII

Хавьезо, ничего не подозревая, не торопясь зашел, спокойными движениями разделся, налил себе стаканчик Хеннеси и вошел в кабинет, где его уже очень давно поджидает нежданный гость, вытаращив в его сторону дуло пистолета.

– Не двигайся, прошу. – Раздался из темноты дрожащий голос Уайдера.

От испуга, Бенедикто выронил хрустальный бокал, и он с грохотом рассыпался по полу.

– Кто ты и что тебе от меня нужно? – Вытаращил Хавьезо на него свои огромные глазенки.

– Мне нужен именно ты!

– Я ничего не сделал! Вы явно ошиблись комнатой.

– Нет, я точно пришел по адресу. Ведь ты на сколько я понимаю – Бенедикто Хавьезо, верно?

– Да, но чем я обязан столь грубой встречи? Повторюсь, я не сделал ничего плохого, чтоб на меня можно было вот так смело наставлять оружие.

– Пока, возможно и не сделал, но в скором времени обязательно сделаешь.

– Да ты просто псих, я не понял не единого твоего слова. Ты случаем не наркоман, шныряющей по номерам в поисках средств на очередную дозу уничтожения своего мозга? У меня есть деньги и, если ты опустишь пистолет, я с радостью с тобой поделюсь.

– Мне ничего от тебя не нужно, да это и не важно. Все закончиться сегодня, – и спокойно взвел курок.

– Постой, постой. Ты может не так понял, у меня есть очень много денег. Мно-о-го денег, понимаешь? Убьешь сейчас и не получишь ни гроша.

– Мне не к чему твои грязные бумажки.

– Не убивай меня, у меня есть сын. Не лишай его отца. Кто потом его защитит в столь жестоком мире? Его мать в одиночку не справиться.

– Не люблю ложь. И даже если бы это была правда, поверь без тебя ему в этом мире жилось бы куда проще.

– Я не вру. – Кинсли стал рукой лезть во внутренний карман, но Уайдер остановил его предупредительным выстрелом. – Да что ты хочешь, ненормальный?

– Странно это. Мне никто не говорил, что у тебя есть ребенок.

– Просто я в разводе, и не часто вижусь с ним.

– Тогда он точно переживет эту утрату.

– Пощади, я сделаю все, что в моих силах.

– Ответь мне всего лишь на один вопрос.

– Да-да, конечно. Я все скажу. Все, что знаю, только не убивай, молю.

– 2515?

– Что это значит? Я не понимаю.

– 2515? Для чего предназначены эти цифры?

– Не знаю, ты наверно что-то напутал и тебе точно не я нужен.

– Я просил не врать мне.

– Но я не лгу, я правда не знаю.

– Все мое терпение лопнуло…

– Стой, стой, стой. У меня в полу под столом есть сейф, его по… – Кинсли не стал дослушивать его нытье и вышиб ему мозги.

– Спасибо, теперь мир сможет увидеть спокойное будущее. – Уайдер вынул дощечки, прикрывающие дверцу сейфа и ввел знакомые ему цифры. Эффекта, за проделанные им действия не последовало никакого, абсолютная тишина. Ох, как он сейчас корил себя за расторопное поведение. – Черт! Надо было дать тебе договорить. – Хавьезо тем временем заполнял кабинет своей багряной, еще горячей кровью. – Нет, но ведь ты-то все равно мертв, а значит все кончено.

Он сел рядом с трупом и стал ждать, час, два – ничего. Спустя еще какое-то время его испугал резкий скрип открывающейся двери.

– А, это вы Генерал.

– Прости… ужас, сколько крови. Честно признаться, не думал, что ты на столько жесток. Менее кровожадным способом нельзя было обойтись? Ты только глянь, вся стенка забрызгана его мозгами.

– Знаете, что, вместо пустой болтовни, за то, что я спас ваши шкуры, могли бы спасибо сказать. И вообще, если бы вы мне оставили, но я не знаю, нож, например, я возможно и не стал бы искать себе ствол. Хотя так куда спокойнее.

– Что тебе удалось узнать об этих цифрах?

– Ничего, здесь есть сейф, но этот код не подходит.

– Я просил сначала узнать информацию, а уже после убивать, а не наоборот.

– Он не знал ровным счетом ничего про эти цифры. Разве тебе его смерти недостаточно?

– Нет. Ничего не изменилось, мир умирает, как и прежде. Разве стал бы я приходить, будь иначе.

– Но как. Хавьезо мертв и не сможет подстроить кризис.

– Я не знаю, как. Значит он действовал не один и ты это должен выяснить.

– Выяснить? Может у вас там есть какой-нибудь козырь в рукаве, а то я видите ли не умею с мертвыми разговаривать.

– Прости, я тоже, но козырь у меня и правда есть.

– Да! И какой же?

– Я отправлю тебя еще на полгода раньше, в момент его вступления в палату. Ты внедришься к нему изнутри и узнаешь все, что нам требуется.

– Я так не могу. Мне это уже совсем не нравиться. Уговор был совсем иным. Это перебор.

– Да, но ведь ничего не изменилось, или ты уже успел позабыть мои слова. Как ты не понимаешь, что если сейчас остановишься, то будущего у твоих детей и внуков уже не настанет.

– Как мне туда попасть? – Произнес он с недовольным лицом.

– Это историю ты уже знаешь. – С этими словами Генерал достал знакомый Уайдеру ящик.

– Погружение в сон, но я и так в нем.

– Я знаю, но нам для внедрения, необходимо пробраться в самые глубины твоего подсознания, так что лучше не сопротивляйся и впусти нас.

– Это опасно?

– Нисколько.

Генерал проделал туже процедуру, что и в первый раз, но вместо того, чтобы погрузиться в сон, Кинсли сталь проваливаться в неизведанную бездну; вся текстура прошлого сна стала разрушаться и в конечном счете все просто исчезло, а вместе с этим Генерал неожиданно проснулся в своей лаборатории:

– Что произошло? – Резко вскочил к панели приборов.

– Мы пока не знаем! Какой-то скачок мозговых импульсов. Похоже на сбой в программе. Я говорил, мы сильно торопимся с этим экспериментом.

– Не скули, отойди, дай взгляну… О, черт!

– Что, что стряслось?

– По всей видимости он попал в собственный лимб.

– Но как это возможно, мы полностью блокировали участок его личной памяти.

– Пока сложно сказать. Возможно его мысли смогли найти лазейку.

– И что нам теперь делать, он же самостоятельно из него не выйдет, а просто войдет в кому до самой своей смерти. Все пропало, наш опыт провалился.

– Еще не все потеряно!

– Что это значит?

– Вы вернемся ко второму номеру, соединим их разумы воедино, и он вытащит его из лимба.

– Он ни за что не пойдет на это, его разум силен и не поддается программе.

– Пойдет! Мне кажется я смогу достать для него особенный вход.

I

Понедельник всегда считается тяжелым днем, выходные гулянья задурманивают голову, не желая с утра пускать тело на работу; начало новой недели – еще не позабытые Уик-энды; все это, а может и что-то еще, каждый раз является тому причиной. Сегодня – не исключение из правил.

Арсений Кириев работник ответственный, и как бы скверно он себя не чувствовал, все равно всегда все делал вовремя, что позволяло ему не торопясь катиться к себе в офис. Он так до конца и не осознал произошедшее безумство с ним в эти выходные. Утром немного поднапрягшись, решил сослаться на обыкновенный, правда более правдоподобней прежних, сон. Паркуясь у здания своего очередного горячо любимого «дома», Кириев увидел, что его красавица секретарша давно уже на месте, а вот пройдохи директора как всегда еще нет.

– Неужели опять до утра зависал. – Пролепетал он себе под нос, захватил портфель с документами и с огромной искусственной улыбкой на лице проследовал внутрь.

В конторе было куда суетливей, чем обычно, даже можно сказать, чем всегда и это сильно его ошарашило. Выглядело так, будто с небес упал метеорит, и все дружно пытаются найти столь ценный экземпляр. Арсений вбежал, как только мог быстрее вверх по лестнице и направил свой ход к стойке информации, разнюхать что на самом деле тут твориться. У входа в свой личный офис, со слезами на глазах, его давно поджидала Натали.

– Солнце мое, что стряслось? Давай рассказывай быстрей.

– Кинсли… – Но больше она не смогла выдавить не слова. Эмоции переживания не давали ей совершить этот смелый шаг.

– Что с ним? – Смотрел на нее Кириев своими ошарашенными глазами, но она словно и не была сейчас здесь, а летала где-то в облаках, мечтая о поле разноцветных тюльпанов. И только когда Арсений молча прождал несколько минут и не выдержав, встряхнул ее за плечи, она спустилась на землю и вновь заговорила. – Отвечай мне, Уайдер в порядке?

– Я не знаю, как такое могло случиться. Он пал в кому, врачи не понимают причины. Все его показатели в норме, но он не просыпается, и никто не может дать гарантии, что уже проснется. Пока еще ничего не ясно наверняка.

– Как так!? – От услышанного неожиданного рассказа, он аж присел. – Но так ведь не бывает, должна же быть хотя бы какая-нибудь причина и объяснение случившемуся? Мы живем в двадцать первом веке, где медицина находится на самом пике своего развития, и все равно никто не может сказать диагноз?

– Врачи работают сейчас с ним каждую секунду, и я думаю, что вскоре они смогут дать ответы на все интересующие нас вопросы.

– Ладно, хорошо. Не будем раньше времени паниковать. Может все обойдется. Останешься пока за главного, я должен ехать к нему и лично расспросить его лечащего врача.

– А как же совещание?

– Ах ты черт, совсем забыл. Как всегда, все не вовремя.

– Оно назначено на десять.

– Не знаю, как быть… придумай что-нибудь, не до него теперь.

– И что я им буду говорить? Не чаем же мне их пол дня поить.

– Я же говорю, не знаю! Ты же у меня умничка, справишься и с этим сложным заданием. Твоя цель чтобы они подписали контракт на два года. Я в тебя верю. Импровизируй!

– Класс!

– Завлеки их, посмотри вот в зеркало, видишь какая грандиозная фигурка, какая попа, а грудь – слов нет. Вот увидишь у тебя получиться. – И расстегнул ей две верхних пуговицы блузки, выставив на показ превосходный третий размер. От этих слов и последовавших действий, Натали покраснела и немного поплыла.

– Хорошо, я попробую, но не обещаю о сто процентном успехе.

– Вот и отлично! Все, я полетел.

– Удачи и будь, пожалуйста, осторожней, не гони быстро. Не нужно нам сейчас еще одних немыслимых жертв.

– Спасибо за заботу, – и поцеловав в щечку, убежал прочь.

Через час он уже «пытал» врача, который так ничего нового ему и не сказал. Просидев целый день возле койки своего единственного верного друга в Канзасе, он уставший и разбитый вернулся домой. На часах было восемь. Даже не соизволив принять душ, он тут же схватился за бутылку бурбона. Отлипнуть от нее он смог только тогда, когда там осталось на дне. Тем временем его разум медленно шагал в сон. Сил добраться до койки ему конечно же не хватило. Пришлось отрубиться на прохладном кафеле кухни.

II

– Как я здесь оказался… Хм… Это место кажется мне таким знакомым. Откуда я могу его помнить… О, нет… Опять! – И тут Кириева наконец осенило.

Он стоял в доме, в котором еще не так давно пытался покончить с жизнью. Снова все повторяется, с одной только разницей, он не мог теперь пользоваться предметами. Их будто нарочно кто-то приклеил. Дверь на улицу так же не поддавалась. Ему ничего не оставалось, как проследовать в погреб. Это место было единственно доступным, но о надежде найти там выход и речи конечно не было. Что ж, тут нечего не поделаешь, не стоять же теперь на месте и сходить с ума. Арсений медленно спустился по пыльной деревянной лестницы и замер от удивления. На полу, перед ногами, лежало его полуразложившееся тело.

– Это невозможно! Я точно с ума сходить начинаю. Может просто «белочку» поймал. Стоит пересмотреть приоритеты на этот счет.

Вот уже которую минуту Кириев все никак не решается подняться на верх. Да что тут говорить, он и пошевелиться сейчас не может.

– Здравствуй! – Раздался резкий неизведанный голос со стены.

От неожиданно услышанного голоса, у него чуть сердце не взорвалось. Оцепенение прошло мгновенно, и бедный Арсений зажался в угол, как до смерти запуганная собачонка.

– Не думал я, что ты так отреагируешь!

– Кто ты черт возьми? Как здесь оказался? Ты тоже спишь?

– В каком-то роде, да.

– Что все это значит? Мы сошли с ума?

– Не думаю, но глядя на тебя, мне кажется ты близок к цели. – Неизвестный сделал шаг по направлению к Кириеву, но Арсений резко его остановил.

– Не шагу ближе, не то я ни ручаюсь за себя.

– Да успокойся ты! Ведешь себя как ребенок. Почему вы все так реагируете. Позволь мне сначала все рассказать.

– Как отсюда выбраться, вот все, что ты можешь мне рассказать. Другое меня не интересует.

– Всему свое время.

– Говори, живо!

– Понимаешь, скажу прямо, как есть. Играть с тобой и церемониться мне некогда. Я пришел сюда с того времени, где твоих родных и близких давно уже нет в живых. Данная галлюцинация, как ты ее считаешь, это голограмма нашей чудо-машины.

– Так значит ты из будущего, говоришь?

– Верно.

– Ха-ха-ха, я точно спятил.

– Это вовсе не шутка. Господи, как же сложно убеждать людей, подобных вам.

– Не смеши мои подковы. Смешной я посмотрю у меня сон получается, хоть проснусь сегодня бодрее.

Генерал даже не улыбнулся. Его стальное выражение лица, так и осталось в озадаченной грозной гримасе.

– Какие же вы все упрямые. – Он нервно достал небольшой прибор, больше похожий на пульт от телевизора, сделал пару движений, и они вдвоем теперь лежали на шезлонгах, на берегу нежно-голубого моря и глазели на милейшие создания, что так изящно моргали своими упругими попками.

– Что ты сделал? Хватит со мной в игры играть. Кто бы там ни был, немедленно верни меня домой.

– Прости, не могу.

– Какого черта тебе от меня нужно?

– Помощь.

– Конкретней.

– Две услуги, и ты свободен, и к тому же ты тоже заинтересован в этом.

– Излагай, я весь во внимание.

– Во-первых необходимо вернуть твоего начальника из комы.

– Так значит и это все ваших рук дело.

– Мы здесь не причем, точнее не совсем.

– То есть он сам, добровольно, себя туда загнал?

– Понимаешь, все очень сложно, сложнее, чем ты себе можешь сейчас представить.

– А ты попробуй донести доходчивей и как можно короче.

Генерал сказал не много правды на этот раз, но пока этого было более чем достаточно: конец света, помощь Уайдера в миссии – спасение человечества и не слова о лимбе.

– Хорошо, я согласен, хоть и не капли в это не верю. И да, чтоб ты знал, это не ради вашего жалкого выживания. Мне плевать, что будет через сто лет и тому подобное. Я не увижу всего этого, а свою жизнь как-нибудь да проживу. Единственная причина здесь – это Кинсли. Я не могу позволить его тело загнить, не вернув в него разум. Он слишком много для меня сделал. И как только я его вытащу, сделаю все необходимое, что в моих силах, чтоб этот день никогда не настал.

– Спасибо за честность. Меня это не устраивает не люблю, когда грубят, но, а выбора другого у меня просто нет.

Не говоря не слова больше, Генерал погрузил Кириева в глубокий сон, подключив его разум к программе Уайдера.

III

– Он клюнул. Если ему удастся вернуть своего шефа, то наша программа обретет успех.

– Зачем вы его вернули? Совет не давал на это добро. Нам стоило давить за другие ниточки. Секретарша, например. И вообще, столько людей на планете живет, а вы зацепились за какую-то малую горстку.

– Женщины слишком примитивны, им не как не выжить в нашем мире грез. И всех, кого попало, я тоже брать не рискну.

– Все равно я считаю, что это была большая ошибка. Ему нечего делать в наших снах. Он слабак.

– Разве я когда-нибудь ошибался, а? К тому же ему надо всего лишь его найти и вернуть, все, точка.

– Нет, но…

– И кстати, – перебил своего помощника Генерал, – твоего мнения здесь, никто и никогда не спрашивал. Заруби себе это на носу. Выполняй только то, что от тебя требуется и все в твоей жизни пройдет гладко и без лишнего вмешательства.

– Я вас понял, сэр.

– Вот и умница.

– Может тогда хоть стоило ему сказать, что выхода с того места просто нет.

– Нет, исключено. Он должен решить задачу самостоятельно, а это значит, что лишняя информация может плохо отразиться на его пробуждение. К тому же, с его появлением, реальность измениться и появиться множество брешей в наш мир. Я думаю они смогут отгадать хотя бы один из них.

– Хорошо, но мы рискуем остаться без голов.

– Да хватит уже трястись из-за пустяков, Уайдер первый подопытный, кто пока пал в кому.

– Но других еще и не было…

– Слушай, твоя голова останется на своем месте, можешь так не волноваться на этот счет, а свою я потерять не боюсь. Риск благородное дело.

– Я был бы больше рад сейчас оказаться дома и обо всем забыть.

– Не зли меня, достал уже.

– Ладно, допустим у них получится, а что потом? Что будет, когда он найдет его? Если конечно вообще найдет. У него возникнут вопросы, он начнет копать, и многие тараканы всплывут наружу.

– Меня он волнует меньше всего. Я найду куда запрятать этот крохотный разум.

– Ай, будь, что будет.

– Давно бы так.

IV

Марокко. Марракеш. Август 2043.

За окном было градусов сорок, не смотря на время – сейчас только половина десятого. Арсений пытался прийти в себя и поверить в действительность увиденного пейзажа. В голове он снова и снова повторял проверенную на опыте фразу – «Убьешь себя в этой реальности и проснешься невредимым в другой».

– Неужели Уайдер сам не мог додуматься до такого? – Еле слышно шептал он себе под нос. – Хотя возможно он больше меня верит в правдоподобность существования данного места. Как же мне здесь его искать? – Мысли навеивались одна за другой, не давая продыху замученной вопросами голове.

Собравшись с силами, Кириев решил для начала побольше разузнать об этом времени и понять, что оно из себя представляет; кто знает, может повезет разнюхать более точную информацию о его местонахождение. У Арсения было неотъемлемое чувство, что он не зря попал именно в эту местность, и его внутреннее «Я» тянуло ноги вперед. Городок был оживленным, но сильно потрепанным и замученным. Все двигались в заданных для себя направлениях, как зомби, не обращая абсолютно никакого внимания на нового гостя. Ему не без труда удалось раздобыть карту и заметки коренного жителя. Денег у него с собой было достаточно, да вот только никого они не интересовали. Он с детства терпеть не мог детей, пытающих вечно что-то украсть, но сейчас для него это было единственно доступным решением; к тому же он четко для себя поставил, что все происходящее здесь случается понарошку.

– Этого просто не может быть! – Увидев последнюю написанную дату украденного дневника, его разум сильно испугался, хотя сам-то он сразу и не заметил, как сильно внешне изменился мир.

Арсений так же проворно украл себе пару прогнивших фруктов, быстренько перекусил и стал тщательно изучать район. Он не знал, как объяснить то тревожное чувство, но почему-то точно знал, Что Кинсли будет в Намибии. Нечего больше не оставалось, все равно точной информации о его местонахождение он не знал. Сегодня он должен был очнуться в Италии, в центре Рима, но не как не в таком адском пекле полузасыпанной песками Африки.

Не имение автобусов и поездов, а также машин и даже велосипедов, так привычных каждому человеку нашего времени, делало любого как без рук. Теперь всевозможные длинные пути пешком казались невозможными – но только не здесь. Арсений понимал это и пока его силы были в полной зарядке своих аккумуляторов, старался за день проделывать как можно больше намеченного пути. Дорога не близкая, и чтобы впервые в жизни пройти ее на собственных ногах, не имея при этом запасов еды и воды, казалось не реальным, но он продолжал следовать своим инстинктам, направляясь в Намибию.

Конец ознакомительного фрагмента.