Практикум-хрестоматия по возрастной психологии. Глава 2. Основные методы исследования в возрастной психологии (Г. С. Абрамова, 2018)

2.1. Метод анкеты

[3]

Применение метода анкеты к изучению душевной жизни можно проследить с первой половины XIX века. Еще Кетле в своей «социальной физике» поставил себе задачу применить методы, основанные на наблюдении и вычислениях, к исследованию не только физической, но и душевной жизни человека. В половине XIX века встречаются уже попытки применить этот метод не только к «морали» вообще, но и к педагогике в частности. Таким образом, раннее детство анкетных исследований педагогических проблем можно отнести ко второй половине XIX века. Именно английский ученый Эдуин Чадуик сообщает в 1864 г. о сделанных им попытках в этом направлении.

В связи с попыткой Сигизмунда (Бертольд Сигизмунд – немецкий исследователь. – А. Г.) стоит далее и опыт психологической статистики, произведенный по инициативе «Педагогического общества в Берлине» в 1870 г.

Но решающее влияние на развитие и широкое применение метода анкеты к исследованию педагогических проблем оказали работы американского психолога Стенли Холла.

Холлу мы обязаны разработкой специальных опросников для исследования детей. Он первый применил в широкой практике статистический метод в форме анкеты к исследованию душевной жизни детей.

Метод анкеты нашел широкое применение в исследовании педологических и педагогических проблем. Но этими областями научного исследования не ограничивается поле его применения. Он играет значительную роль в «дифференциальной», или «специальной», психологии.

Колыбелью анкетных исследований чисто психологических проблем, как и педагогических, была Англия. Первыми исследователями – однако скорее в области антропологии, чем психологии, – можно считать Чарлза Дарвина, который в 1867 г. составил опросный лист относительно выражения душевных движений у диких народов, он разослал его в значительном количестве экземпляров путешественникам – исследователям и миссионерам.

Особенно следует отметить затем исследование Фрэнсиса Гальтона, который в 1871 г. обратился к членам «Королевского общества» с психологической анкетой и в 1880 г. опубликовал полученные им результаты относительно индивидуальных особенностей представления. Всю жизнь Гальтон неустанно трудился над разрешением задачи – получить посредством анкетных исследований данные относительно влияния наследственности и среды на душевные задатки, ясное представление о причинах человеческих свойств и таким образом установить правила для усовершенствования человеческой расы.

Результаты, полученные Дарвиным и в особенности Гальтоном, были настолько значительны, что привлекли внимание к анкетным исследованиям многих антропологов и психологов.

Во Франции анкетные исследования, производимые Рибо, значительно способствовали выяснению условий, при которых метод анкеты может приводить к более или менее ценным в научном отношении результатам.

В Германии для психологического исследования первыми применил метод анкеты основатель экспериментальной психологии Г. Т. Фехнер. Именно посредством опросников он пытался установить индивидуальные различия представлений, воспоминания и воображения. Однако Фехнер не нашел подражателей. Американские же анкетные исследования встретили в Германии суровый прием. Для такого отрицательного отношения к ним у германских психологов, культивировавших преимущественно лабораторные методы, были вполне достаточные основания.

В Японии мнимая простота приемов исследования (анкеты. – А. Г.) соблазнила заняться ими широкие круги совсем неподготовленной категории лиц.

Для анкетных исследований это была пора юности со свойственными ей бурными увлечениями и грубыми ошибками. Много сил было потрачено напрасно, много было сделано промахов, едва не испортивших окончательно научной репутации анкет. Даже предмет исследования выбирался иногда настолько неудачно, что вызывал полное недоумение. Главные недостатки большинства американских анкетных исследований были, однако, методологического характера. Против них и направили свою критику в Германии В. Штерн, а во Франции Т. Рибо.

Штерн в своей «Психологии индивидуальных различий» (1900) ошибочно рассматривал анкету как чисто статистический метод, приводящий лишь к числовым отношениям, и поэтому совершенно отказал ей в научном значении, считая, что гораздо уместнее для научных целей соединенное наблюдение нескольких психологов. Психологическое содержание Штерн считал недоступным для анкетного исследования.

Рибо констатирует прежде всего, что анкетные исследования не оправдали возлагавшиеся на них надежды, и ищет причины этого печального факта. Причины, по его мнению, заключаются не только в неудачном применении метода, но и в недостатках, присущих методу как таковому. Если взять какой-нибудь значительный, т. е. в то же время и сложный вопрос, то он, по мнению Рибо, не поддается строгой формулировке; он слишком сложен или деликатен для того, чтобы его можно было расчленить на элементы и изложить в ясных, простых терминах. Но если это невозможно, то нельзя, конечно, ожидать и точных ответов.

Если же подвергнуть исследованию элементарные проблемы, то тогда ценность результатов будет для психолога не выше той, которую представляют опросы относительно цвета глаз или волос или относительно других физических признаков.

Нужно отметить, что Рибо в конце концов все-таки не отказывает совершенно методу анкеты в пригодности для психологических исследований. Так, он признает ценными результаты, полученные Гальтоном относительно индивидуальных особенностей воображения и некоторые другие.

В России психологи и педагоги разделились на два лагеря: одни широко применяли метод анкеты к изучению по преимуществу педагогических проблем; другие же предпочли более легкую роль – кабинетных критиков.

В голосе американского психолога (Смит, работавший вместе со Стенли Холлом. – А. Г.), несмотря на откровенное признание крупных промахов со стороны неподготовленных исследователей, слышны и бодрые ноты: виноваты только лица, неудачно пользовавшиеся методом анкеты, самый же метод по своей природе может привести и действительно приводит к весьма ценным прямым и косвенным результатам.

Сравнительно высокая оценка научного значения метода анкеты, данная Штерном, вызвана успехами, которых достигли анкетные исследователи. Среди них видное место занимают работы известного голландского психолога Геймана из области специальной психологии.

Отзывами Штерна и Геймана мы закончим краткую историю взглядов на научную и практическую ценность метода анкеты. В конечном итоге мы констатируем, таким образом, признание за интересующим нас методом со стороны весьма авторитетных и лично применявших метод ученых – права на самобытное и почетное существование.

Итак, проводится ли чисто психологическая или же педагогическая анкета, – в том и другом случае прежде всего и главным образом должны быть установлены факты, а не мнения о них.

Для анкеты, поскольку она имеет своей задачей исследование массовых явлений или индивидуальных различий, правда, необходимо обращаться к содействию многочисленных сотрудников. Однако исследователь может при этом просить своих сотрудников не о сообщении уже готовых, сложившихся мнений, а о тщательном наблюдении или самонаблюдении за известной группой явлений, он может просить даже произвести специальные опыты, в результате которых получатся фактически обоснованные ответы на вопросы анкеты.

Готовое знание будет иметь первостепенное значение только в том случае, если самый предмет опроса, само интересующее исследователя явление относится к прошлому. Но и в этом случае можно просить также о сообщении условий, при которых данное явление имело место, о сообщении критериев, которыми руководствовались респонденты в своем описании или оценке прежнего опыта.

Ввиду того, что респонденты в громадном большинстве случаев, по крайней мере при современной организации научного исследования, должны ограничиваться наблюдением, и так как в то же время коллективный характер устных или письменных опросов приводит к существенно иным результатам, чем индивидуальное наблюдение, приближает это последнее в известном смысле к эксперименту, – можно согласиться с определением Рибо, который отводит методу анкеты именно промежуточное положение между наблюдением и экспериментом.

Частичное сходство метода анкеты с экспериментом определяется отмеченным уже экстенсивным характером анкетных исследований. Как при эксперименте одним из существенных моментов является возможность повторять исследуемое явление до тех пор, пока не будет установлена с достаточной достоверностью и полной отчетливостью свойственная этому явлению закономерность, так при анкетном исследовании распространение письменных или устных опросов на значительное число лиц служит той же самой цели – взаимной компенсации случайных влияний разнообразных, не поддающихся точному контролю факторов. Правда, как в эксперименте исследователь заботится о том, чтобы по возможности сохранить неизменными условия, при которых имеет место интересующее его явление, так и при анкетном исследовании он должен стараться обеспечить себе по возможности одинаковую терминологию в ответах и т. п. Однако и там и здесь достаточная уверенность во взаимной компенсации побочных влияний получается только благодаря объединению значительного числа отдельных самовосприятий человека или наблюдений.

В какой мере приближается в указанном отношении анкетное исследование к экспериментальному – это зависит отчасти от индивидуальных особенностей предмета и условий исследования. Приходится признать, что при анкетном исследовании достигнуть достаточной однородности условий гораздо сложнее, чем при экспериментальном. Причиной этого является прежде всего сравнительно большая сложность душевных явлений, которые обыкновенно бывают предметом анкетных исследований: различное понимание вопросов, преимущественное внимание к какой-нибудь одной стороне изучаемого процесса, неточная формулировка ответов – все здесь скорей может иметь место, чем при исследованиях простых душевных явлений, которые используются в эксперименте. Сколь бы точной поэтому ни была инструкция, данная исследователем, уверенности в ее безукоризненном выполнении в большинстве случаев быть не может. А между тем для анкетных исследований в меньшей мере, чем для экспериментальных задач, доступен точный контроль над выполнением этой инструкции. Поэтому при их проведении устранение побочных влияний требует гораздо более многочисленных данных, что и может быть достигнуто лишь благодаря широкой экстенсивности устных или письменных опросов.

Таким образом, благодаря экстенсивности анкетные исследования имеют, в известной степени, некоторые преимущества эксперимента. Но благодаря этой же экстенсивности они имеют и некоторые такие преимущества, каких не имеет никакое индивидуальное исследование, в частности эксперимент.

Прежде всего благодаря тому, что анкета доставляет обилие фактов, ограничивается число возможных теорий и гипотез.

Именно многочисленные и многообразные наблюдения, зарегистрированные при помощи анкеты, всесторонне освещают не только индивидуальные различия, но даже и такие явления, которые, хотя и общи всем, однако часто ускользали от самонаблюдения. Такое улучшение собственной интроспекции посредством всеобщей следует признать полезным для исследователя даже в том случае, если он не стал дальше обрабатывать анкетный материал.

Но особенно важное значение имеет это усовершенствование собственной интроспекции именно для правильной оценки ответов, полученных на вопросы анкеты. Как мы увидим впоследствии, субъективный момент – личное впечатление – играет очень большую роль при оценке достоверности результатов. Поэтому крайне необходимо предварительно пробудить в душе исследователя возможно более многочисленные и разнообразные воспоминания о своих прежних, иногда давно забытых переживаниях, – тогда по степени соответствия им он будет более правильно оценивать и ответы респондентов. Такого стимула к пробуждению прежнего душевного опыта не содержат обыкновенно в нужной степени данные психологических экспериментальных исследований. Таким образом, данные психологической анкеты расширяют кругозор исследователя, устраняют односторонность и узость его в большей мере, чем эксперимент, что благоприятно отражается и на обработке самих анкет. Сверх того, только при наличии богатого и разнообразного материала, который доставляют анкеты, удается установить индивидуальные различия, благодаря чему устраняются ложные обобщения чисто индивидуальных закономерностей душевной жизни.

Далее нужно принять во внимание и то, что анкетный материал предоставляет, в известном смысле, даже большую возможность для контроля собственной достоверности, чем данные эксперимента. Анкету не только могут повторить другие люди, как это допускает и эксперимент, но и среди данных одного и того же исследователя – благодаря наличию обширного материала – ответы одних респондентов в большей мере, чем при эксперименте, контролируют ответы других и таким образом приводят к более достоверным выводам. Степень достоверности показаний повышается вместе с увеличением числа согласных показаний.

…Благодаря тому, что анкетное исследование опирается на наблюдение, оно имеет и свои преимущества: для него легче доступны естественные формы душевной жизни, не ограниченные в своем течении и не схематизированные искусственными условиями лабораторного эксперимента.

…Естественный эксперимент есть один из видов индивидуального исследования, следовательно, он не имеет тех преимуществ, которые мы отметили у анкеты.

…Мы находим достаточные основания для утверждения Рибо, что анкета, в известном смысле, занимает промежуточное положение между наблюдением и экспериментом. Именно благодаря этому промежуточному положению она своеобразно модифицирует как недостатки, так и достоинства того и другого метода.

Одна группа опросов может требовать от респондентов интроспекции в форме самонаблюдения… Другую группу составляют экстроспективные анкеты, которые требуют от сотрудников наблюдений над другими людьми и истолкования результатов этих наблюдений… Нередко экстроспективные и интроспективные методы сливаются в один смешанный метод, который требует отчасти самонаблюдения, отчасти же наблюдения над другими.

Мы не будем вдаваться в теоретические соображения, а признаем наиболее надежным критерием законности научных и практических претензий метода анкеты личный опыт авторитетных исследователей. Прислушаемся прежде всего к их отзывам.

Стенли Холл: «…Скромная роль примитивного метода, пригодного единственно для выполнения подготовительной научной работы описательного характера».

Вполне солидарен с Холлом во взглядах на назначение анкетного метода и другой знаток его, Гейманс.

…Метод признается пригодным для разрешения научных задач описательного характера.

О необходимости же пользования анкетой приходится говорить в тех случаях, когда на первый план выдвигаются именно те особенности предмета исследования, которые не только дают преимущества методу анкеты, но сверх того создают весьма невыгодные условия для применения других прямых методов.

Отдельные ответы могут освещать лишь различные стороны какого-нибудь сложного явления, однако таким образом, что исследователь будет в состоянии из этих отрывочных данных составить полную картину явления. Стенли Холл видит в этом большое преимущество метода анкеты перед интенсивными методами. По его мнению, при помощи некоторых анкетных исследований можно получить полную картину наиболее сложных душевных явлений, которые доступны отдельным наблюдениям и экспериментам только в отрывках.

…Мы могли считать предметом психологического и педагогического анкетного исследования по преимуществу духовную жизнь коллектива с ее видовыми и индивидуальными различиями.

Смит (американский исследователь) соглашается с тем, что метод анкеты не может давать исчерпывающего материала для составления индивидуальных биографий, а наоборот, должен быть дополнен этими последними. На основании обобщений данных анкеты именно потому невозможно определить индивидуальную душевную жизнь отдельного лица, что анкетные данные отмечают только определенную стадию, которой достигло развитие индивидуума, ничего не говоря о характере и темпе этого развития. Но метод анкеты никогда и не претендовал на большее, добавляет Смит… Он должен быть дополнен (в генетической психологии. – А. Г.) лабораторными и биографическими исследованиями.

Этот метод дал много наблюдений, которых нельзя было получить иными средствами, дал много ценного качественного материала и некоторые статистические результаты, – результаты, которые уже демонстрировали ценность самого метода. Посредством множества проблем, которые выдвинул метод анкеты, он вдохнул жизнь в старые методы. До применения этого метода генетическая психология была ограничена очень тесными рамками, и, пожалуй, не будет преувеличением сказать, что в настоящее время названный метод позволил внести в нее более ценные вклады, чем какой-нибудь другой.

Мы констатируем, таким образом, наличие у весьма компетентных исследователей основанного на опыте убеждения в том, что педагогическая и психологическая анкета должна носить по преимуществу не статистический характер, не количественный, а психологический, качественный.

Если количественные анкеты дают возможность установить степень преобладания тех или иных типов явлений и наличность соотношении между отдельными факторами, то от качественных анкет мы, согласно назначению психологического анализа, должны ожидать прежде всего проникновения во внутреннюю психическую структуру этих типов, явлений и корреляций. При этом вспомним, что применение качественной анкеты для разрешения отмеченной задачи особенно ценным и даже незаменимым должно быть именно в области «высшей психологии» (термин Бервальда), т. е. при изучении сложных душевных деятельностей. И действительно, большинство наиболее интересных качественных анкетных исследований касается предметов «высшей психологии».

Качественная анкета предъявляет к респондентам очень высокие требования. Прежде всего, она требует от них способности к самонаблюдению и самостоятельному психологическому наблюдению над другими.

…Важно, чтобы (при работе респондента над опросником – А. Г.) было лицо, которое могло бы своими объяснениями устранить недоразумения. Стереотипная словесная форма, принятая на основании известных теоретических предположений, никогда не может быть равномерно приспособлена к различным психическим возможностям, с которыми она встретится. Между тем индивидуализация вопросов в целях приспособления к условиям исследования в каждом конкретном случае вполне возможна при личном общении. Так, если вопросы анкеты оказываются для испытуемого неожиданными или внушающими, сотрудник легко устранит это. Наконец, очень важным фактором, определяющим оценку результатов, является настроение в момент опроса и общий духовный облик опрашивающего. Учет влияния этих факторов недоступен исследователю иначе, чем при посредстве личного общения.

Важны требования, которым должны одинаково удовлетворять как сотрудники, так и сами исследуемые лица.

Одним из таких важных условий достоверности ответов несомненно должна быть правдивость респондентов.

Стенли Холл показывает, что, например, боязнь прослыть трусом может удерживать от чистосердечных признаний и описаний. Он указывает при этом, что выходом из такого положения может быть обращение не к самосознанию опрашиваемых, а к показаниям близких к ним и компетентных сторонних наблюдателей.

Пристрастное отношение можно, по-видимому, наблюдать всюду, где на первый план выступает личная заинтересованность. Ввиду констатации подобных фактов Бине считает необходимым при оценке ответов на эти вопросы (особенности характера и темперамента человека) принимать во внимание также характер лиц, от которых получены ответы.

Для истолкования явлений требуются и значительное знакомство с предметом, и достаточный навык в психологическом анализе; точность, а следовательно, и ценность ответов зависит непосредственно от компетентности отвечающих.

Опасности грозят научной достоверности исследования вследствие несоответствия между трудностью поставленных вопросов и уровнем умственного развития опрашиваемых лиц.

…Но отнюдь не следует ограничивать область анкетных исследований обращением к специалистам-психологам. Штерн думает даже, что для некоторых вопросов психологии последние являются, вследствие их теоретических предрассудков, менее пригодными респондентами, чем образованные неспециалисты, если эти последние умеют до известной степени отдавать себе отчет в своей душевной жизни и если им в то же время свойственна осторожность в суждениях и способность к критике. Нельзя отрицать, однако, что в тех случаях, когда анкета требует тщательного психологического анализа и тем более самонаблюдения при экспериментальных условиях, необходима предварительная психологическая подготовка, хотя бы только в вопросах, интересующих организовавшего анкету исследователя.

Иногда приходится, отыскав наиболее компетентных в данном вопросе респондентов, принимать, однако, особые меры для того, чтобы устранить присущие им недостатки. Такое положение создается, например, когда требование от респондентов компетентности вступает в конфликт с требованием правдивости, беспристрастного отношения.

Беспристрастным отношением и компетентностью, однако, не исчерпываются условия, определяющие выбор респондентов. И сотрудники, и испытуемые должны сверх того образовать до известной степени однородную группу… тщательный подбор респондентов на основании ясного представления об их психологическом облике.

В некоторых случаях приходится подчиняться во имя научной справедливости противоположному требованию.

Стенли Холл указывает, что вопросы не должны быть ни слишком знакомыми, ни слишком трудными и чуждыми кругу интересов респондентов. В противном случае, по его мнению, они представляют слишком большой простор мышлению и воспоминаниям или же, наоборот, не вызовут никаких ассоциаций, не будут освоены сознанием.

Другие исследователи больше внимания уделяют «логической» стороне содержания вопросов – определенности и точности словесного выражения… полной определенности терминов, которые применяются в анкетах.

В случае необходимости можно вводить в вопросы неоднозначные или слишком широкие понятия, особенно желательным следует считать посредничество компетентных сотрудников.

Для обеспечения однородности ответов на сложные вопросы Малапер предлагает подходить к вопросам с разных сторон, расчленять неопределенный или слишком широкий вопрос на более точные и узкие по смыслу отдельные вопросы.

В зависимости от того, в какой форме мы ставим вопрос, мы оказываем большее или меньшее давление на самостоятельность мысли опрашиваемого лица.

В. Штерн и О. Липман подвергли экспериментальному исследованию степень внушающего влияния различной постановки вопросов. Больше всего следует избегать «предполагающих» вопросов. Это такие вопросы, которые предполагают в сознании опрашиваемого определенное содержание, хотя в его наличности и нет никакой уверенности.

Почти то же самое можно сказать о «не вполне разделительных» вопросах (X или Y?).

Обе отмеченные формы постановки вопросов самые опасные, в особенности потому, что они внешне не отличаются от самых безобидных вопросов, и спрашивающий часто совершенно не отдает себе отчета в том, что они содержат значительный момент внушения.

Третье место по степени внушаемости занимают «выжидательные» вопросы, так как самая форма вопроса содержит ожидание отрицательного или утвердительного ответа (Не «X» ли? или Разве «X»?) От них мало отличаются по своему внушающему действию «решительные» вопросы (Был ли «X»?).

Остальные две формы вопросов оказались сравнительно наиболее безопасными: это – «всецело разделительные» и «определительные» вопросы. Всецело разделительным вопросом будет, например, следующий: «Был ли у господина Х галстук или нет?» Это «или нет» делает вопрос разделительным, благодаря чему внушающее влияние вопроса по меньшей мере снижается. Желательно и всецело разделительные вопросы по возможности заменять определительными. Такая замена возможна именно во всех тех случаях, когда дело идет не о существовании предмета или события, а о признаках предметов и явлений, существование которых уже было установлено раньше.

Бине не без основания называет внушение «психологической холерой» и считает, что необходимо принимать меры предосторожности при исследовании детей ввиду их очень большой податливости внушению.

Так, Смит, например, констатирует факт, что много анкетного материала оказалось непригодным именно потому, что под влиянием внушения респонденты сообщали не о своих переживаниях, а о желаниях исследователя.

Многие исследователи обсуждали трудности и опасности, которые должны встречаться при постановке вопросов, но не пришли к единодушному мнению.

Мейман: как только вводится пример, дети строят свои ответы в соответствии с ним… Исследователю рекомендуется держаться пассивно.

Рибо: ограничение всякого возможного рода давления на испытуемых со стороны исследователя… искусство и достоинство спрашивающего состоит в том, что он сходен с регистрирующим инструментом: он не должен вмешиваться.

Ловинский: целесообразны ответы в такой сухой форме, чтобы на них можно было отвечать только «да» или «нет».

Стенли Холл: Как осуществить принуждение, не рискуя в то же время внушить показание, соответствующее только видам исследователя, а не действительному положению вещей? Целесообразнее сопровождать вопросы анкеты не только общими руководящими указаниями, но и по возможности обстоятельными разъяснениями предмета анкетного исследования. Если такое разъяснение не будет слишком односторонним и догматичным, оно скорее вызовет самостоятельное отношение к предмету, чем сухой вопрос без всяких пояснений или же с одним намеком на главное.

Какая форма ответов должна считаться наиболее желательной для того, чтобы исследователь имел в них критерий целесообразной постановки вопросов? – Прежде всего надо отвергнуть требование сухого ответа «да» или «нет». Единственная положительная сторона таких ответов – это их простота. Так как исследователя должно интересовать почти исключительно психическое содержание ответов, то приходится внешние преимущества их считать не имеющими существенного значения. Прежде всего необходимо получить содержательные ответы. Одним из средств (Бине) получения содержательных ответов является постановка дополнительных вопросов. При этом самый обычный дополнительный вопрос «почему?»… Но ответить на такой дополнительный вопрос иногда очень трудно… более целесообразными нужно считать во многих случаях более узкие по своему содержанию, а следовательно, и более легкие дополнительные вопросы.

И в этом направлении психологического анализа желательно идти как можно дальше, чтобы обеспечить глубокое проникновение в тайники душевной жизни и получить надежный критерий для оценки соответствия ответов с действительной психической реакцией на вопросы.

Мы действительно находим у авторитетных исследователей такое стремление – предоставить возможно большую свободу респондентам, предъявив лишь основное требование – сообщать конкретные данные по интересующему исследователя вопросу – и указав для этого лишь основные руководящие точки зрения.

К устной анкете прибегают в тех случаях, когда по роду самого исследования надо наблюдать явление не иначе как в самый момент его возникновения. К письменному же опросу при посредстве опросных листов, отпечатанных в достаточном количестве экземпляров, можно обращаться во всех случаях, когда явление можно изучать спустя некоторое время после его возникновения.

Особенно горячим сторонником устного опроса является Рибо… недостаток непосредственного устного опроса: он количественно всегда ограничен, не может охватывать больших масс; Рибо признает также и значительную трудность бесконечных опросов. Тем не менее, придавая статистической стороне анкетных исследований вообще очень небольшое значение, он все же предпочитает устный опрос письменному.

Рибо находит в устной анкете и один крупный недостаток: введение в большей или меньшей мере личного фактора. Но это, по его мнению, единственный крупный недостаток.

Стенли Холл: введение личного фактора, в особенности при опросах детей незнакомыми лицами, может оказать несколько отрицательное влияние на результаты исследования… важно не только опросить детей, но и вразумительно разъяснить им смысл вопросов, дать правильное толкование их ответам, пополнить эти последние ранее сделанными наблюдениями над детьми.

…Совершенно ясна необходимость отказаться во многих случаях от прямого опроса, в особенности детей, при исследовании эмоционально-волевой стороны душевной жизни.

Если вопросы анкеты затрагивают отрицательные черты характера и темперамента, например самих детей или их родителей, оживление, а следовательно, и закрепление в сознании таких душевных состояний посредством прямого опроса без какого бы то ни было благотворного воздействия на них – ведь анкетные исследования не преследуют воспитательных целей – далеко не искупается скудными и ненадежными результатами, которые доставят ответы.

Наконец, опрос в области чувства может не достигнуть цели именно по той причине, что словесный отчет не в состоянии точно передать переживание этого рода. «Разговорный язык, – говорит Титченер, – есть язык не чувств, а представлений». Рибо – необходимо соблюдать требование непосредственного ответа (без предварительного обдумывания).

…Исследовательский опыт (Штерн, Бервальд, Мейман) убеждает скорее в необходимости избегать готовых ответов, чем искать их. Иногда требование непосредственных ответов бывает даже настолько нецелесообразным и трудновыполнимым, что, наоборот, спрашиваемые просят предоставить в их распоряжение довольно продолжительное время для обдумывания или наблюдения, чтобы дать сколько-нибудь содержательный ответ.

Сопоставив все преимущества и недостатки различных видов устного и письменного опроса, мы должны признать наиболее целесообразным во многих случаях не прямой, а косвенный устный опрос, комбинированный прием опроса, когда исследователь письменно обращается к известному числу лиц, а те уже производят опрос устно. Центр тяжести при применении этого приема приходится на пригодность сотрудников к возложенному на них нелегкому труду.

Что может служить здесь надежным критерием компетентности сотрудников? – Только самые результаты сотрудничества, – ответим мы.

Если анкета организована так, что сами ответы не дают исследователю разумной уверенности в их ценности, то ее результаты все равно нельзя считать достоверными, хотя бы к сотрудничеству и были привлечены лица, хорошо известные в качестве тщательных наблюдателей, проницательных психологов и т. п. Ведь речь идет о научных исследованиях, следовательно, выводы не могут отражать только личный авторитет сотрудников. Если же подготовка исследования обеспечивает данные для оценки пригодности самих сотрудников, то и совершенно незнакомые лица в каком угодно количестве могут привлекаться к сотрудничеству. Исследователь подвергается единственному риску: получить в большом числе такие ответы, которыми ввиду их недостоверности или невысокого научного значения нельзя будет воспользоваться для обоснования ценных научных выводов. Иными словами, он подвергается только риску напрасно потратить много времени и энергии.

Ответственность за научность постановки анкетного исследования переносится, таким образом, с сотрудников на самого исследователя. При этом весьма ответственной становится именно обработка полученного исследователем материала.

Исследователю прежде всего придется решать вопрос о том, заслуживают ли доверия полученные ответы, и только после признания их достоверными, соответствующими той действительности, которую он стремится изучить, можно будет приступить к дальнейшей научной работе – к извлечению научных выводов.

Стенли Холл: материал, доставляемый респондентами, имеет для окончательных выводов такое же значение, как сведения матери о здоровье ее ребенка для диагноза врача или как показания свидетелей для решения судьи.

…Компетентная обработка материала дает результаты более близкие к действительности, чем даже непосредственное восприятие.

Чем руководствуется исследователь при оценке достоверности и сравнительного значения доставляемых сотрудниками или самими испытуемыми данных? Где центр тяжести: в самих этих данных или в том впечатлении, которое они производят на исследователя, т. е. в объективном или субъективном моменте? – Не только в первом, но и во втором, – по крайней мере на современной стадии развития метода.

На критерий достоверности ответов обратил внимание Бервальд: именно в случае очень трудных вопросов он считает целесообразным такой же прием, которым пользуются историки при оценке недостаточно знакомых источников, т. е. считать достоверным ответ только тогда, когда он получает подтверждение с другой стороны. А такого подтверждения со стороны можно ожидать только в том случае, если данный вопрос введен в рамки более широкой связи, т. е. когда различные вопросы образуют такую цепь, звенья которой будут взаимно оправдывать или опровергать друг друга.

…Внутренняя проверка ответов в указанном выше смысле (из-за недостаточной исследованности структуры психических явлений) может иметь пока лишь сравнительно ограниченное применение.

Ввиду важности этого критерия нужно всячески стремиться к его применению.

Другой способ проверки достоверности ответов. Он состоит во вторичном опросе относительно того же самого предмета спустя достаточный промежуток времени.

«Согласие» полученных результатов может быть и качественным, и количественным. «Количественное согласие» может быть выражено в соответствующих цифровых данных. Под «качественным согласием» подразумевается взаимное соответствие многочисленных ответов по своему смысловому содержанию, а иногда даже и по словесному выражению.

Положим теперь, что удалось отобрать достаточное число достоверных и существенных для выяснения предмета анкетного исследования ответов. Какой дальнейшей обработке их подвергнуть? – Прежде всего, в большинстве случаев их необходимо тщательно классифицировать. Только после правильной классификации установленных фактических данных возможно составление таблиц идеограмм, вычисление корреляций, установление причинных зависимостей или структурных связей.

Нам кажется элементарной истиной, что каждое анкетное исследование – не только пробное – должно по возможности учиться на собственных ошибках и для последующих работ подготовить условия более целесообразной постановки, как это имеет место в экспериментальных исследованиях.

Еще Бине по поводу возражений, раздававшихся против целесообразности экспериментальных психологических исследований, которые проводили недостаточно подготовленные люди, справедливо указывал на их косвенную пользу для педагогического дела. Пусть эти опыты будут бесполезны в научном отношении, они полезны практически тем, что пробуждают у самих исследователей любознательность, освобождают их от власти рутины, открывают новые стороны душевной жизни учеников, которых они раньше совершенно не замечали.

На основании нашего знакомства с теорией и практикой метода мы пришли к убеждению, что и прямое служение науке – в смысле обоснования весьма ценных выводов, – и прямое служение практике – в смысле применения этих выводов – безусловно, может быть вполне доступно научным психологическим и педагогическим исследованиям, пользующимся методом анкеты.

С. 6. «В исследовании личности можно выделить две основные группы трудноконтролируемых влияний: 1) зависящие от испытуемого, 2) зависящие от исследователя. Почти невозможно себе представить ситуацию, в которой испытуемый оставался бы полностью безразличным к исходу исследования.

Влияние исследователя распространяется на ход эксперимента и на толкование результатов.

Независимо от степени косвенности вопросов реакция на них подвержена действию установки на определенный ответ, которая вызывает стремление отвечать в соответствии с общепринятыми нормами поведения (конвенциональными нормами). Один из аспектов личности, отражаемый любой анкетой, – это сила выраженности такого стремления.

Для минимизации эффекта отмеченной установки в анкетных методах используются в основном три способа:

1. Вопросы анкетного теста стараются формулировать по возможности нейтрально, маскируя их цель… Обычно это намерение усиливается и инструкцией, в которой испытуемого информируют о том, что в исследовании от него не ожидают никаких достижений и что «правильных» или «неправильных» ответов быть не может.

2. Как правило, анкетные тесты конструируются для более или менее глобальных исследований личности… Это значительно увеличивает число вопросов, которые, будучи предложены вне логической последовательности, не так легко воспринимаются с позиции их скрытого смысла. Во-вторых, это дает возможность сопоставления множества получаемых личностных характеристик, при которых становятся заметны искажения, вызванные установкой испытуемого или недобросовестным его отношением к исследованию. Иногда для этого вводят даже буферные вопросы, которые не учитываются при интерпретации результатов.

3. В анкету вводятся вопросы, специально предназначенные для выявления отношения испытуемого к исследованию. Степень косвенности таких вопросов такова, что испытуемый не способен предвидеть их назначение. Иногда ответы на эти вопросы не только коррелируют результаты исследования, но и сами по себе дают ценные сведения о личности испытуемого.

…Достоинством анкетных методов следует считать самостоятельность работы испытуемого над заданием. Вмешательство экспериментатора ограничивается предшествующим исследованию предъявлением стандартной инструкции и дальнейшим внешним надзором над ее выполнением.

Результаты исследования имеют простую, наглядную форму, представлены в виде цифр или кривых, в получении которых не участвуют интуиция или впечатление. Чрезвычайно важно, однако, помнить, что эти результаты лишь материал для дальнейшей интерпретации на базе психологического опыта исследователя, оценивающего их в совокупности с данными других наблюдений.

Разрабатываемый тест стандартизируется на репрезентативной (по возрастам и социальным характеристикам) группе популяции, с которой в дальнейшем предполагается работать. Это значит, что в ней количественно исследуется распределение изучаемых личностных признаков.

Универсальность анкетных тестов обеспечила им наибольшую популярность в прикладных исследованиях. В этой связи необходимо подчеркнуть различие между эффективным применением тестов в качестве весьма полезного инструмента в рамках квалифицированного психодиагностического исследования и недопустимым механическим тестированием, при котором тест воспринимается как самодиагностирующий инструмент.

Методика многостороннего исследования личности, как и другие тесты этого типа, весьма эффективна, а подчас и незаменима там, где для решения поставленной задачи требуется получение результатов, которые допускают количественное выражение, статистический контроль и не зависят от установки исследователя. При индивидуальной психодиагностике методика дает возможность получить представление о наиболее значимых характеристиках, определяющих психическое состояние, даже в том случае, когда эти характеристики не находят непосредственного отражения в явном поведении и скрываются за фасадом более ярких, более комплиментарных психических явлений… Полученные с ее помощью данные позволяют составить представление о психологической динамике, о том, каким образом изменения различных параметров и их отношений приводят к созданию качественно иных психологических явлений.

Ориентированные таким образом исследования дают возможность судить о том, какие психические процессы определяют характер психической адаптации или лежат в основе патологических явлений.

Разумеется, указанные достоинства методики могут проявляться только при условии ее квалифицированного применения».

Задания для самостоятельной работы

Задание № 1. Анализ анкеты

Проанализируйте содержание вопросов анкеты, постарайтесь выделить группы вопросов, которые относятся к одному и тому же фактору, назовите этот фактор. Определите тип вопроса, пользуясь классификацией, описанной в работе А. П. Болтунова (анализируется анкета Маудсли).

Анкета Маудсли

(самооценка тревожности, экстраверсии и ригидности) (адаптирована Белоусом, Пермь)

1. Бывает ли у вас так, что вы настолько взволно ваны какими-то мыслями, что не можете усидеть на одном месте?

2. Вас когда-нибудь тревожила «бесполезная мысль», которая все время вертелась в голове?

3. Быстро ли вас можно переубедить в чем-либо?

4. Считаете ли вы, что на ваше слово можно положиться?

5. Можете ли вы забыть обо всех делах и пойти повеселиться в хорошей компании?

6. Бывает ли у вас часто так, что вы приняли решение слишком поздно?

7. Считаете ли вы свою работу как нечто «само собой разумеющееся»?

8. Любите ли вы работу, требующую значительной сосредоточенности, внимания?

9. Любите ли вы вести разговоры о вашем прошлом?

10. Трудно ли вам забыть о ваших делах, обо всем, даже на оживленной вечеринке?

11. Преследуют ли вас иногда мысли и образы так, что вы не можете спать?

12. Когда вы заняты своей основной работой, то интересуетесь ли вы в то же время и работой своих товарищей?

13. Часто ли бывают случаи, когда вам необходимо остаться одному?

14. Считаете ли вы себя счастливым человеком?

15. Смущаетесь ли вы в присутствии лиц другого пола?

16. Тревожит ли вас чувство вины?

17. Вы опаздывали когда-нибудь на занятия или на свидание?

18. Трудно ли вам переключаться с одного экзамена на другой?

19. Часто ли вы ощущаете свое одиночество?

20. Много ли времени вы проводите в воспоминаниях о лучших временах своего прошлого?

21. Предпочитаете ли вы оставаться незаметным на вечерах, в гостях?

22. Верно ли, что вас довольно трудно задеть?

23. Часто ли вы чувствуете неудовлетворенность?

24. Склонны ли вы довести до конца предыдущую работу, если вам предстоит другая, более интересная?

25. Бывает ли у вас такое ощущение, что ваша работа для вас – дело жизни и смерти?

26. Трудно ли вам отказаться от привычек, которые вам не по душе?

27. Любите ли вы размышлять о своем прошлом?

28. Считаете ли вы себя счастливчиком, человеком, которому в жизни все легко удается?

29. Легко ли вас задеть по разным поводам?

30. Склонны ли вы к быстрым и решительным действиям?

31. Всегда ли вам думается после какого-либо поступка, что вам следовало сделать иначе?

32. Легко ли вы переходите от одного дела к другому?

33. Бывает ли у вас время от времени ощущение одиночества?

34. Работаете ли вы иногда так, будто от этого зависит ваша жизнь?

35. Можете ли вы быстро прервать начатое дело и тут же приступить к выполнению другого задания?

Оценка тревожности – ставится 1 балл за ответы «да» на вопросы 1, 2, 4, 10, 11, 16, 23, 25, 29, 31, 34 и за ответы «нет» на вопросы 5, 7, 14, 15, 17, 22, 28 (у тревожных сумма больше 9).

Оценка экстраверсии – 1 балл за ответы «да» на вопросы 6, 8, 9, 13, 19, 20, 21, 27, 33 и за ответ «нет» на вопрос 30 (если сумма больше 5 – интроверт, меньше 5 – экстраверт).

Оценка типа поведения – 1 балл за ответы «да» на вопросы 18, 24, 26 и за ответы «нет» на вопросы 3, 12, 32, 35 (у устойчивых сумма больше или равна 4, у изменчивых – меньше или равна 3).

Задание № 2. Анализ анкетного метода

Как вы считаете, какие из представленных ниже вопросов не отвечают требованиям анкетного метода? Почему?

1. У тебя есть друзья?

2. Ты дрался когда-нибудь?

3. У тебя часто бывает плохой аппетит?

4. Ты можешь за себя постоять?

5. Кого ты больше любишь, маму или папу?

6. Ты любишь ходить в школу?

7. Ты можешь назвать себя умным?

8. Ты никогда не ошибаешься в людях?

9. Ты бы лучше жил дома с родителями или с бабушкой?

10. Кто из учителей тебе нравится больше всего?

Задание № 3. Возможности ошибки в анкете

Определите, какие качества личности исследуются авторами этой анкеты[4]. Докажите свой ответ (вопросы – большая часть анкеты).

1. Мне доставляет удовольствие участвовать в различного рода торжествах.

2. Я могу подавить свои желания, если они противоречат желаниям моих товарищей.

3. Мне нравится высказывать кому-либо свое расположение.

4. Я больше сосредоточен на приобретении влияния, чем дружбы.

5. Я чувствую, что в отношении к друзьям у меня больше прав, чем обязанностей.

6. Когда я узнаю об успехе своего товарища, у меня почему-то ухудшается настроение.

7. Чтобы быть удовлетворенным собой, я должен кому-то в чем-то помочь.

8. Мои заботы исчезают, когда я оказываюсь среди товарищей по работе.

9. Мои друзья мне основательно надоели.

10. Когда я делаю важную работу, присутствие людей меня раздражает.

11. Прижатый к стенке, я говорю лишь ту долю правды, которая, по моему мнению, не повредит моим друзьям и знакомым.

2.2. Контент – анализ как метод анализа продуктов деятельности

Одним из самых распространенных продуктов человеческой деятельности является текст, который, в частности, можно понимать как упорядоченную систему знаков – кем-то, для кого-то, с какой-то целью, по каким-то правилам созданную.

Варианты текстов являются документами, которые в настоящее время понимаются как любая фиксированная информация – печатная, рукописная, записанная с помощью любого технического средства. В науках, изучающих документы, обычно приняты следующие методы их анализа[5]:

Остановимся подробнее на варианте формализованного метода анализа текстов (документов как видов текстов) – контент-анализе.

Исторически этот метод, как и сам термин, возник в практике американских журналистов, где он был сначала применен к исследованию специфических материалов – материалов прессы. Позднее метод был исследован американским социологом Г. Лассуэлом и применен для анализа пропаганды. Лассуэл подчеркнул формализованный характер контент-анализа, определяя его как метод «количественного анализа содержания» с использованием математических средств, применяемый для исследования содержания материалов пропаганды, повторяемости их отдельных частей и т. п.

Назначение метода: конечно, и в данном случае заключается в том, чтобы исследователь был в состоянии осмыслить текст, передаваемый в процессе коммуникации… здесь предлагаются особые технические средства, особые приемы, которые как бы расставляют для исследователя некоторую контрольную сетку, регламентирующую возможные чрезмерные отклонения на тропах интуиции.

Суть метода контент-анализа заключается в выделении в тексте ключевых понятий (или иных смысловых единиц) с последующим подсчетом частоты употребления этих единиц, соотношения различных элементов текста друг с другом, а также с общим объемом информации.

Техника контент-анализа сводится к нескольким последовательным действиям: 1) выделение единиц анализа, 2) отыскание их индикаторов в тексте, 3) статистическая обработка.

1. Выделение единиц анализа: самым заманчивым и простым было бы выделение в качестве единицы контент-анализа определенного термина, слова, выражающего понятие, меру употребления которого в тексте надо установить. Но (!!!) это и будет худший вариант анализа, не столько формализованный, сколько просто формальный. При таком подходе неизбежна потеря значительной доли информации и поэтому возможно не меньшее, а большее искажение содержания документа. Выделенная единица анализа должна быть обязательно (!) смысловой единицей, т. е. необходимо установить, в каких проявлениях текста присутствует определенная смысловая нагрузка. Она не обязательно реализуется в одном слове (термине), она может проявляться в некоторых устойчивых сочетаниях слов, может вообще не присутствовать в явном терминологическом облачении и т. д.

Поэтому в принципе при поиске единицы контент-анализа можно получить два возможных варианта решения проблемы: – считать за единицу анализа символ. В конечном счете, символ выражается либо в отдельном слове, либо в сочетании слов; – смысловой единицей контент-анализа считать какой-либо объект, о котором имеются высказывания в тексте, или какие-то черты, свойства объекта.

При некоторых обстоятельствах этот объект может быть описан и при помощи одного слова, в других ситуациях – при помощи сочетания нескольких слов, т. е. посредством определенных суждений. Выделение единицы анализа поэтому является весьма непростым делом. Чисто технически поиск единицы контент-анализа требует осуществления следующего действия: отыскания в тексте индикатора выбранных единиц.

2. Отыскание его в тексте требует от исследователя необходимости ограничить на этом этапе свою задачу количественным описанием существующего, а не идеального текста… правильно знать границы возможного применения контент-анализа и просто не допускать его абсолютизации, не ожидать от него результатов, которые он не может дать… нужно научиться действовать конвенционально и иметь отвагу руководствоваться своим мнением. После выполнения этой операции исследователь приступает к следующему этапу.

3. Статистическая обработка. Она заключается в подсчете частоты употребления понятия (при условии учета выделенных индикаторов) или в установлении пропорций между различными группами индикаторов. Характер и направление этих подсчетов определяются целями и задачами исследования.

Одна из важных задач контент-анализа – установление идентичности содержания, вкладываемого в один и тот же термин разными авторами. Существуют специальные способы определения точности употребления понятий в тексте, а также «разложения понятий по степеням».

При анализе содержания мы учитываем в тексте признаки определенных категорий, раскрывающих тему (См., например, в кн. Оценка содержательного разнообразия в школьных сочинениях /Сост Б. А. Еремеев – СПб., 1992.).

Все множество признаков – чаще всего лексических единиц – характеризуется их качественно своеобразным составом – словарем – и устойчивостью. Чем больше состав, тем с большей детализацией раскрывается тема и/или подтема. И тем более конкретно выраженно в тексте представление: конкретное есть синтез многих определений.

Чем больше устойчивость отдельных признаков – лексических единиц, тем более определенно раскрывается тема и/или ее составляющие. Это говорит о большей очевидности для автора соответствующих фрагментов действительности и принятых способов их обозначения в данной ситуации порождения речи. И чем больше частотность лексических единиц, тем надежнее высказывание как акт коммуникации.

Содержательное разнообразие текста тем больше, чем длиннее словарь и чем меньше его устойчивость. С точки зрения психологии, содержательное разнообразие свидетельствует о большей сложности факта сознания, воплощенного в тексте.

Для оценки разнообразия нужен показатель, который учитывал бы соотношение единиц содержания в данном их множестве. Это значит, что нужно учитывать и количество различных единиц, и их частотность, и их общую «массу». Для этого подходит оценка энтропии (Н) по К. Шеннону, в битах[6]:

1 Здесь р – частотность, или относительная частота дан

единицы счета по отношению к их сумме:

L – количество различных единиц (длина словаря). Чем больше различных единиц счета – слов и выражений, раскрывающих тему, – тем больше энтропия Н. Чем реже используется каждая единица, тем больше энтропия Н. И наоборот: чем меньше различных единиц счета и чем чаще они повторяются, тем меньше величина энтропии. Таким образом, оценка неопределенности по К. Шеннону действительно характеризует соотношение единиц содержания и тем самым – содержательное разнообразие текста, выражающее предметное разнообразие авторских представлений.

Возьмем для примера результаты анализа содержания по дедуктивной схеме. Посмотрим, как изменяется разнообразие характеристики человека у учащихся разного возраста, обучающихся в разных классах. Были проанализированы сочинения-миниатюры на тему «Мой друг». В рамках одного из направлений анализа использованы три общие категории, соответствующие трем ступеням отражения на сознательном уровне. Так, при познании деятельной сущности человека сначала осознаются отдельные формы поведения как таковые, или поведенческие акты. Затем они оцениваются по различным основаниям, после чего так или иначе интерпретируются. Сложившийся образ характеризуется единством констатации, оценки и интерпретации. При развертке структуры образа раскрывается движение познания от явления к сущности, от поведения к его механизмам, к причинам и к возможному будущему поведению. На разных ступенях развития и образ человека в целом, и отдельные уровни отражения должны иметь, очевидно, разную конкретность.

Результаты реализации дедуктивной схемы контент-анализа, при которой общая схема наполняется особенным фактическим материалом, на примере сочинений четырех учениц школы-десятилетки приведены в таблицах 1 и 2. В таблице 1 даются абсолютные показатели: в числителе каждой дроби указано количество различных единиц счета, а в знаменателе – их общее количество с учетом повторов. В таблице 2 приведены оценки разнообразия содержания на уровне отдельных категорий и сочинений в целом (в битах). Эти данные свидетельствуют о предметном своеобразии представлений о друге у субъектов разного возраста по трем взятым категориям.

Таблица 1

Результаты контент-анализа четырех сочинений-миниатюр на тему «Мой друг»: абсолютные показатели

С точки зрения абсолютных показателей можно сделать вывод об увеличении от одного сочинения к другому и общего числа единиц содержания, и их количества по каждой из трех учтенных категорий. Видно, что конкретность оценок и интерпретаций растет гораздо быстрее, чем конкретность фиксации различных действий.

По относительному показателю – показателю содержательного разнообразия – можно сделать вывод о росте общего разнообразия и о росте разнообразия в рамках двух категорий: оценки и интерпретации. Разнообразие описания действий – поведения – даже несколько уменьшается.

Таблица 2

Оценка содержательного разнообразия четырех сочинений-миниатюр на тему «Мой друг» по трем категориям анализа и в целом (Н, в битах)

Можно также судить об относительном разнообразии категорий – подтем – в каждом сочинении, то есть судить о структуре содержательного разнообразия (таблица 3). Так, в сочинении четвероклассницы при раскрытии темы «характеристика друга» на поведение приходится около 53 % общего разнообразия, а на интерпретацию – 11 %. Эти пропорции последовательно изменяются, и в сочинении десятиклассницы на поведение приходится уже только 13 %, а на интерпретацию – 40 %. Наиболее устойчива в данном примере часть, которую занимает разнообразие оценки: от 36 % до 49 %.

Таблица 3

Структура содержательного разнообразия (в %)

Таким образом, динамика содержания сочинений позволяет судить о росте конкретности отражения, о росте разнообразия его предметности и о перестройке структуры разнообразия по взятым категориям: о снижении актуальности поведения в сравнении с повышением актуальности интерпретации при относительной устойчивости места, которое занимает оценка.

1. Определение предметной области, с позиций которой будет рассматриваться содержание. Что в общем и целом нас интересует в данном тексте или в данных текстах?

2. Определение основных категорий анализа:

2.1. Дедуктивно: на основе представлений аналитика об основных компонентах – сторонах – данной предметной области. Априорное – до опыта – выделение тем, подтем, микротем, которые могут (или должны) быть раскрыты в тексте;

2.2. Индуктивно: на основе впечатления от подлежащего анализу текста (текстов). О чем именно в нем говорится? Выделение тем, подтем, микротем, фактически раскрытых в тексте (текстах).

3. Выделение в тексте единиц счета – слов и/или выражений – и распределение их по категориям.

4. Подсчет количества различных единиц L и частоты каждой из них f, где i = 1, 2…. L.

5. Расчет относительной частоты – частотности р^ – для каждой из выделенных единиц содержания как отношения ее частоты f к общей сумме всех единиц Х₁, с точностью до одной сотой (0,01):

f ^15’tf

(как показывает практика, большая точность здесь не требуется).

6. Оценка разнообразия, или неопределенности, для каждой единицы (по К. Шеннону, в битах):

h, = – Р, log; р» бит.

На практике используется таблица перехода от относительных частот р к оценкам неопределенности li (таблица 4).

7. Подсчет суммарной оценки разнообразия для каждой категории анализа и для текста в целом:

L

Н = I h, бит.

8. Оценка доли общего разнообразия (в %), приходящейся на отдельные категории – темы, подтемы, микротемы… – в рамках текста.

Таблица 4

Значения h= – plog^p, в битах. Выдержки из таблицы 20А (по: 9. С. 244–245)

Возьмем самый простой случай из четырех рассмотренных: сочинение четвероклассницы Б. М.

«У меня есть подружка Света. Мы очень давно познакомились. Ходили в один садик, учимся в одном классе. На улице мы играем в мячик, в прятки, в догонялки. Мы друг друга не оставляем в беде. Света очень хороший друг! У меня есть сестренка. Света помогает мне с ней нянчиться».

1. В сочинении выделяется то, что характеризует друга.

2. Основные категории анализа определяются в данном случае дедуктивно: на основе сформулированных выше соображений о генезисе сознательного образа человека. Это фиксация поведенческих актов, различные оценки и интерпретация.

3. Выделение в тексте единиц содержания – слов и/ или выражений – и распределение их по категориям (таблица 5).

Таблица 5

Распределение единиц счета по категориям при анализе сочинения четвероклассницы Б. М.

4. Подсчет количества различных единиц L и общего их количества f (таблица 6, столбцы 2 и 3).

Таблица 6

Оценка единиц, категорий анализа и текста в целом (сочинение четвероклассницы Б. М.)

5. Расчет относительных частот – частотностей р^, таблица 6, столбец 4.

6. Оценка разнообразия, или неопределенности, отдельных единиц по К. Шеннону, в битах (li).

В таблице 4 строки содержат десятые доли относительных частот р^, столбцы – сотые доли. Для каждого значения частотности р на пересечении соответствующих строки и столбца находим нужное значение неопределенности h. Для р=0,10 п=0,332; для р=0,20 п=0,464 бит. (См. столбец 5 в таблице 6.)

7. Расчет оценки разнообразия для каждой категории и для текста в целом: таблица б, столбцы 5 и 6. Разнообразие категории «поведение» Н^ =1,66 бит, категории «оценка» Нд = 1,13 бит, категории «интерпретация» Н^ = 0,33 бит. Общее тематическое разнообразие сочинения в данном случае Н = 3,12 бит.

8. Оценка вклада категорий в общее содержательное разнообразие текста (в %): таблица 6, столбец 7.

Определяется как отношение категориального разнообразия к общему, умноженное на 100 %. Для поведения это примерно 53 %, для оценки – 36 %, для интерпретации – 11 %.

Очевидно, что можно оценивать содержательное разнообразие и в отдельных текстах, и в их фрагментах, и в группах текстов. Нас может интересовать соотношение различных подтем, микротем в одном сочинении; может интересовать сравнение в этом плане различных сочинений. Можно проследить, как изменяются взгляды отдельного ученика по мере обучения. Можно дать сравнительную оценку взглядов в группе учащихся и обобщенную оценку взглядов на уровне совокупного субъекта, например класса.

Возможен разный масштаб измерения. Так, могут учитываться все единицы содержания, как это сделано в приведенном примере. Могут учитываться только самые устойчивые из них. Критерий устойчивости – повторяемость единиц, абсолютная или относительная частота их.

Цели и средства анализа определяют выбор основания и подходящего порога устойчивости. При внимании к текстовой области как к целому за основание – 100 % – может быть взят весь «массив» содержательных единиц. Тогда самые устойчивые из них характеризуются тем, какую часть области перекрывают. При внимании к текстам (фрагментам) как к отдельным представителям области основанием может стать их общее количество – количество «окон» текста, выступающих в роли единиц наблюдения. Здесь устойчивость описывается числом «окон», в которых есть данная единица.

Оценку содержательного разнообразия можно рассматривать как завершающую ступень собственно контент-анализа текста. Следующие шаги описания его должны быть сделаны уже в направлении к синтезу: сначала – на уровне элементов, затем – на уровне целого.

При установке на развивающее обучение к анализу сочинений с использованием объективных процедур можно и нужно привлекать самих учащихся. Педагогический опыт однозначно свидетельствует в пользу этого. Концептуально и методически опосредствованная работа со словом способствует развитию речевого интеллекта, развитию сознания в целом.

С внедрением компьютеров в повседневность появляется возможность для обработки любого текста по заданным алгоритмам с помощью различных программ. ЭВМ освобождает аналитика от огромной рутинной части исследования, оставляя за ним творческую часть: разработку систем актуальных категорий и осмысление результатов.

1. Айзерман Л. С. Сочинение о сочинениях. – М., 1986. – С. 18.

2. Беккер Л. М. Психические процессы: В 3-х т. – T. I. – Л., 1974.

3. Выготский Л. С. Собрание сочинений: В 6-ти т. – Т. 2. – М., 1982.

4. Дридзе Т. М. Информативно-целевой анализ содержания текстовых источников //Методы сбора информации в социологических исследованиях. – Кн.2. – М., 1990. – С. 85–102.

5. Еремеев Б. А. О роли этнического фактора в интерпретации мимики //Вопросы психологии познания людьми друг друга и общения. – Краснодар, 1978. – С. 144–148.

6. Львов М. Р., Рамзаева Т. Г., Светловская Н. Н. Методика обучения русскому языку в начальных классах. – 2-е изд., перераб. – М., 1987.

Задания для самостоятельной работы

Задание № 1. Анализ текста.

Для работы в диадах (парах) студентов или слушателей

Инструкция: «1. Напишите на листочке бумаги одно законченное предложение. 2. Передайте свой листок бумаги соседу – партнеру по диаде. 3. Напишите в течение 10 мин небольшой связный текст, используя в качестве его основной смысловой единицы предложение вашего партнера».

Цель задания: осознать существование смысловых единиц, отрефлексировать их различные формы в тексте.

Ход задания: после выполнения задачи составления текста его анализируют в группе, обсуждая следующие вопросы: 1. Что понимал автор каждого текста под смысловой единицей? 2. Можно ли восстановить (пусть примерно) первоначальное предложение, которое было исходной смысловой единицей? 3. Насколько совпадает понимание автором текста исходного предложения с пониманием его коллеги – участника диады?

Результаты обсуждения фиксируются в выводах, отражающих результаты работы группы.

Задание № 2. Контент-анализ текста

Цель задания: выделить существование в тексте самых разных возможностей для построения единицы анализа.

Ход задания: группа разбивается на подгруппы, каждая из них независимо друг от друга выполняет задание, доводя его до логического конца, т. е. подсчитывая, сколько в тексте смысловых единиц.

Результаты обсуждения фиксируются в виде выводов, отражающих конкретные данные группы.

Текст для анализа: «Что же касается общего и даже физического существования законов организации, то оно подразумевает по меньшей мере их инвариантность в ходе психического развития (и теоретики формы это первые утверждают). Поэтому предварительным вопросом ортодоксальной доктрины формы (а здесь мы ограничиваемся именно ею, хотя некоторые более осторожные сторонники гештальтпсихологии, такие, как Гельб и Гольдштейн, отвергают гипотезу «физических форм») является вопрос о неизменяемости в процессе психического развития некоторых основных форм организации, в частности форм перцептивных «константностей»[7].

Задание № 3. Анализ продуктов трудовой деятельности дошкольников

Материал: аппликации (рис. 12–16). Выполнены следующим образом: дети должны были вырезать образец ножницами, намазать его клеем и приклеить на специальный лист бумаги. Процесс контролировался взрослым – воспитателем.

Инструкция: «Посмотрите внимательно на все образцы аппликации. Составьте схему анализа продуктов деятельности дошкольников, выделите группу критериев, которые позволят описать индивидуальные особенности выполнения аппликации каждым ребенком».

Рис. 12-16

После того как студенты выполнят эту инструкцию, преподаватель проводит групповое обсуждение особенностей применения метода анализа продуктов деятельности, используя для этого следующий примерный план:

1) Как создать адекватные критерии для анализа продуктов деятельности? 2) Какие критерии оценки и каких продуктов деятельности человека являются валидными? 3) В какой степени критерии должны соотноситься со свойствами предмета, из которого создан продукт? И т. п.

2.3. Метод самонаблюдения

[8]

«Если мы интересуемся анализом явлений нашего сознания, – то совершенная необходимость для нас метода самонаблюдения очевидна.

Различение одних переживаний от других, усмотрение между ними сходства, связей и т. п. – в равной мере требует для своего осуществления приложения интроспективного метода самовосприятия. Как слепому нельзя уяснить, что такое красивый, красный цвет, так и объективными методами нельзя прийти к познанию качественного мира переживаний.

Ведь если каждому субъективному переживанию соответствует объективный процесс, то, зная первые, нам легче может быть (а в иных ситуациях становится впервые возможно) реконструировать и эти последние.

Уже было замечено, что такие объективные источники познания, как наблюдение над другими людьми, детьми, животными, патопсихологические наблюдения, данные психологии народов, наконец, могут иметь психологическое значение лишь через истолкование их интроспекцией. Само понятие эксперимента говорит лишь о произвольном вызывании подлежащего наблюдению процесса и о варьировании его условий и тем самым совсем не представляет того, как будет дан сам процесс, – объективно ли для внешних чувств или субъективно – самонаблюдению.

Фундаментально значение интроспекции, во-первых, как необходимого средства для приобретения материала и качественных понятий психологии. Во-вторых, как незаменимого интерпретатора всех объективных данных наблюдения и эксперимента.

В психологии очень часто экспериментатору приходится задумываться над тем, какой технический метод выбрать, как организовать эксперимент, какую инструкцию дать испытуемому, причем решить дело одними логическими соображениями бывает достаточно сложно. Здесь и приходит ему на помощь «мысленный эксперимент». Полагая в уме то ту, то другую обстановку, чтобы вызвать соответствующее ей переживание, он вчувствуется в нее и как бы примеривается к ней. Интроспективное восприятие различных, таким путем вызванных переживаний часто и будет в конце концов определять его выбор.

Благодаря «мысленному эксперименту» интроспекция приобретает еще к тому же важное эвристическое значение при планировании новых опытов и при самой постановке психологических проблем, первоначально рождающихся в сознании психолога в виде попыток к такому «мысленному экспериментированию».

Интроспекция как специальный метод психологии, как специфический метод психологии – особый род наблюдения или восприятия.

Если рефлексия – это результат действия размышляющего по логическим законам ума над уже полученным материалом… Видя в интроспекции специфический, отличный от внешнего опыта источник познания, полагаем, что под интроспекцией не следует понимать того, что относится собственно к рефлексии, открывающей законы и соотношения, но лишь самый способ получения сырого материала как таковой.

Интроспекция может быть сопоставима с наблюдением над каким-нибудь внешним чувством, скажем, зрением… интроспекция, поскольку остается лишь своеобразным восприятием переживаний в их данности, не может сама по себе установить законы ассоциаций или нарастания ощущений… Мы стараемся ограничить понятие интроспекции как метода психологического исследования, с одной стороны, от рефлексии, в коей знания о психической действительности даются не прямым отражением фактических переживаний, но как результат логической работы над ними, как выводы, с другой – от оценочного отношения к переживаниям, в коем последние интересуют наблюдателя не ради их самих, а ради их отношения к тем или иным ценностям. В оценочном самонаблюдении уже имеет место не простое восприятие, но также рефлексия – нормативного лишь характера.

Интроспекция – не более чем особое психологическое восприятие действительности, лишь сырой материал для науки как системы.

Предмет психологического интроспективного описания. Нужен ли особый акт для его восприятия и каковы свойства этого акта?

Переживания в нашем сознании являются связанными с не-переживаниями или «смыслами», каковые должны быть от них отличаемы Эти «смыслы» есть иначе «предметы» или «что» переживаний.

Что в нашем опыте действительно существует такая двойственность переживаний, с одной стороны, и «предметы» или «смыслы» с ними связанные и на которые они направляются, с другой, – говорит прежде всего факт их взаимной независимости при изменении… в то время, как переживания суть в моем сознании, – предметы, как вещи и смыслы, не находятся в моем сознании, составляя его реальную часть, но «предстоят» ему.

Мы становимся на точку зрения психологического реализма в том смысле, что признаем за переживаниями существование независимо от того, осознаются они нами или нет.

Особенность нашего интроспективного восприятия в том, что интендируемым предметом интроспективного восприятия являются сами переживания как таковые, а не что-либо трансцендентное им.

Специфичность этого акта интроспективного восприятия дается имманентностью его интенции.

Роль интроспекции в психологической науке сводится к восприятию нами наших переживаний в их качественной окраске, иными словами, к доставлению описательного материала для науки как системы.

Интроспекция есть общий у всех эмпирических наук метод наблюдения, осуществляемый лишь с особой точки зрения и по отношению к особому предмету. Поэтому как к всякому наблюдению, так и к интроспективному познанию может быть приложено одно общее основное нормативное условие для достижения наилучших результатов. Этим условием будет внимательное восприятие и прослеживание явлений, а также фиксирование их тем или иным способом. Чем концентрированнее будет наше внимание на наличном объекте наблюдения и чем неразрывней будет оно сопровождать этот объект со всеми происходящими в нем изменениями, – тем полней и достоверней будет наше знание.

В интроспективно-описательной психологии вопрос об осуществлении апперцепирования наличных переживаний оказывается, мы сказали бы, центральным в ее методологии. В каком же виде интроспективное апперцепирование переживаний оказывается возможным, раз оно невозможно? Распределение внимания как первое условие возможности интроспективного восприятия.

Требуется в один момент осуществлять две интенции, два различных направления внимания, два различных мыслительных акта. Вот ведь в чем смысл вопроса о распределении внимания для интроспективного апперцепирования.

Второй путь, на коем еще наше самовосприятие оказывается возможным, дается для нас памятью. Мы можем познавать наши переживания не в момент их наличия, но позже, когда само переживание уже протекло и в сознании остался от него лишь образ воспоминания.

Первичные, или непосредственные, воспоминания тотчас же примыкают к только что имевшим место впечатлениям. Вторичные, или посредственные, отделены от последних некоторыми более или менее значимыми промежутками времени. В связи с интроспективной методикой тому и другому виду воспоминаний принадлежит совершенно различное значение.

Важное значение имеют и отличия в условиях образования обоих видов воспоминаний.

Условия наилучшего воспринимания испытуемыми своих переживаний: эксперимент, как средство повторения переживания, давая возможность заранее подготовить внимание, впервые делает возможным в психологии подлинное наблюдение наличного. Но такое наблюдение, в силу природы самих переживаний, осуществимо лишь по отношению к объективным состояниям сознания. Что же касается субъективных состояний сознания, то экспериментальный метод может здесь способствовать лишь: а) большей планомерности и полноте отдельных быстрых апперцепирований наличных переживаний, б) большей полноте даваемого непосредственно памятью.

Главными путями к достижению этих целей следует считать: 1) повторение переживаний, способствующее лучшему всплыванию их в непосредственной памяти, 2) бессознательность (неосознаваемость) деятельности опознания переживаний, возможная как следствие тренировки испытуемого в самонаблюдении, 3) метод перерыва как средство опознавания переживаний наличными в их естественном течении, 4) парциальный метод, способствующий большей деятельности и ясности интроспективного анализа, 5) замедление течения переживаний.

Поскольку переживание вызывается нашим намерением наблюдать его или протекает как объект направленного на него внимания, оно становится переживанием «вынужденным», приобретая свойства, часто присущие ему в естественных условиях протекания. Поэтому обобщать результаты, полученные относительно таких вынужденных переживаний, допустимо лишь, учитывая «уклоняющееся» влияние самонаблюдения. «Вынужденные» переживания как таковые могут представлять для психолога большой интерес.

Момент использования интроспективных показаний испытуемых, наряду с моментом опознания ими своих переживаний, и моменты нашей обработки полученных показаний являются определяющими для конечных результатов. В ходе рассмотрения, по преимуществу с точки зрения методики получения показаний, методов Бине, Вюрцбургской школы и Н. Аха, мы пришли к тому, что приемы получения показаний от испытуемых должны быть различны в зависимости от области и цели исследования, равно как в зависимости от степени опытности испытуемого и разработанности изучаемой области. Так, частота требуемых показаний должна быть максимальной, т. е. показания должны быть после каждого опыта в случаях, когда интроспективная, качественная картина переживаний представляет главный интерес исследователя, когда каждый опыт является качественно индивидуальным и когда нет объективных показателей качественной стороны процесса. Разумеется, при условии, что самое существо дела не исключает (как, например, при изучении памяти) дачи показаний каждый раз. Полнота описания должна пониматься преимущественно как неселективность высказываний… необходимо всячески предостерегать испытуемых от легко могущих возникнуть здесь самовнушений. Полнота описания не должна никогда идти в ущерб его достоверности. Полное описание каждого эксперимента нужно в качественных исследованиях индивидуально отличных переживаний, если ставится задача дать их общую интроспективную характеристику. По мере все большей разработанности качественной психологии проблемы исследования будут принимать все более специальный, дифференцированный характер, вместе с чем утратит свое значение и метод, требующий полного описания каждого опыта. Его сменит более достоверный парциальный метод. Активный опрос испытуемого пока безусловно нужен и допустим при соблюдении экспериментатором должной осторожности. Вопросы должны быть преимущественно указателями для направления внимания испытуемых.

Применение диктофона для записи самонаблюдения грозит часто возможностью нарушить нужную непосредственность высказываний. Письменная дача показаний может быть допущена лишь, когда они суть самые краткие замечания о каком-либо моменте переживаний. Порядок высказываний не должен быть предопределен инструкцией.

Качество показаний испытуемых (отношение высказываний к вызвавшим их переживаниям): не все высказывания испытуемых содержат психологическое, интроспективное – анализирующее – описание переживаний, что является задачей описательной, качественной психологии, но весьма многие из них представляют собою:

1) выражение выводов рефлексии испытуемого над его переживаниями; 2) общее обозначение переживаний в терминах вульгарной психологии; 3) сообщение об неиндивидуальном смысле или предмете переживаний.

Оценить описательное значение высказывания можно, во-первых, выяснив содержание его из самой его формулировки, во-вторых, когда формулировка не вынуждает к признанию описательного или не описательного характера высказывания, последний может быть определен из уяснения установки испытуемого. Такому уяснению должны способствовать и объяснения самого испытуемого, который должен сознавать и чувствовать отличие интроспективно-описательной установки сознания от всех прочих. Поскольку не описательные высказывания не принимаются за описательные, они могут быть для психолога полезны и необходимы.

Вопрос о психологическом интроспективном описании прямым образом зависит от того, насколько выработана и зафиксирована психологическая терминология. Выработка же последней, очевидно, предполагает расчленяющую и классифицирующую работу того «феноменологического» метода, о котором было упомянуто выше. Именно здесь значение феноменологии для психологии должно быть признано особенно несомненным.

Достоверность показаний испытуемых: невыгодная особенность психологии – именно даваемость объекта лишь одному лицу лишает нас возможности прямого сличения протоколируемых высказываний испытуемого с их объектом… все средства проверки самонаблюдения, являясь лишь косвенными, не могут давать нам полной уверенности в истинности какого-либо определенного высказывания с той очевидностью, которая возможна благодаря лишь прямому сравнению описания с описываемым. Однако было бы ложным отрицать за ними всякое научное значение вообще. Благодаря возможности имманентного и объективного контроля самонаблюдений испытуемых мы получаем несомненную возможность отличать в отобранном материале более достоверное от менее достоверного и в еще большей мере отбрасывать всякое ложное.

Мы имеем основания полагать, что в будущем интроспекция станет в большей мере научным методом исследования. За это говорят возможности дальнейшего усовершенствования путей интроспективного восприятия (в виде развития парциального метода, метода перерывов и др.), равно как и методов контроля достоверности показаний, возможности выработки фиксированной психологической терминологии, возможности тренировки испытуемых в интроспектировании, наконец, возможности настойчивой систематичности и возможно строгой экспериментальности во всех предпринимаемых психологических исследованиях».

Задания для самостоятельной работы

Задание № 1. Исследование возрастной динамики переживаний через самонаблюдение

Стимульный материал: рис. 17 – человек в разные возрастные периоды его жизни.

Инструкция:

«Перед вами изображение одного и того же человека в разные возрастные периоды его жизни. Постройте монологическое высказывание, характеризующее психическую реальность человека с позиции каждого возраста. В этом высказывании укажите возраст персонажа (используйте карту психической реальности)».

Рис. 17

Запишите ваши высказывания, отметьте, какие изменения и в каких модальностях наиболее существенно характеризуют возрастные особенности психической реальности.

При интерпретации результатов используется понятие об устойчивых и изменчивых качествах психической реальности.

Задание № 2. Организация самонаблюдения

Стимульный материал: рис. 18 и 19.

Инструкция: «Посмотрите внимательно на эти рисунки.

Дайте полный самоотчет в том, какие мысли связаны у вас с каждым рисунком, какие чувства вызывает у вас каждый рисунок».

Рис. 18

Рис. 19

Проанализируйте данные своего самоотчета с точки зрения соответствия возникших мыслей и чувств вашей личной Я-концепции.

Задание № 3. Исследование процесса самонаблюдения

I. Вспомните, сколько окон в одной из больших аудиторий вашего учебного заведения (преподаватель может назвать одну из аудиторий), где у вас часто проходят занятия. Проверьте число окон. Почему возможны ошибки?

II. Прочитайте следующий список слов и закройте его после прочтения. Ответьте на следующие вопросы: 1) Сколько всего слов в списке? 2) Что общего было у всех слов? 3) Почему на один вопрос ответить проще, а на другой труднее? 4) Что изменится в вашем прочтении этого ряда слов, если вам предложить прочитать его еще раз?

Список слов: очаг, огонь, овраг, озеро, окунь, окрошка, окно, овал, обоз, оборона, оборка, обман, олово, опус, околесица, отрок, огурец.

Задание № 4. Чтение текста

Как можно быстрее прочитайте текст про себя: «Диди встала позже, чем обычно, – было уже за полдень, что-то напевала и расчесывала перед зеркалом непослушные мальчишеские кудри. На ней была любимая черная пижама: корсаж слегка стянут переплетом шнура и разрезан до пояса, и сквозь черный переплет – розовое. В этом костюме и с подрезанными волосами – девочко-мальчик – она была как средневековый паж: из-за таких строгая дамы легко забывали рыцарей и так охотно выкидывали веревочную лестницу с балкончика башни».

Закройте прочитанный текст. Вспомните, какая логическая и грамматическая ошибки были в нем допущены. Запишите их.

Откройте текст. Прочитайте еще раз. Найдите эти ошибки, объясните, почему вы их (заметили) не заметили при первом чтении.

В оригинале текста написано так: «Корсаж разрезан до пояса и слегка стянут переплетом шнура» (в учебном тексте допущена логическая ошибка), в оригинале написано «строгие дамы» (мн. число), в учебном тексте «строгая дамы» (грамматическая ошибка).

2.4. Метод эксперимента и наблюдения

С. 39. «Различные виды психологического эксперимента.

Существует много способов видоизменять при помощи эксперимента течение душевных процессов человека. Но в общем эти способы сводятся к тому, что мы даем испытуемому известного рода впечатления при помощи внешних раздражителей – звуковых, световых, осязательных и др.

Этот метод – один из важнейших методов психологического эксперимента. Он так и называется – метод впечатлений. Другой метод, тоже очень характерный для эксперимента, – метод выражений. Дают известное раздражение и следят за тем, как испытуемый реагирует на него или отвечает на это раздражение. Например, можно искусственно вызвать у человека испуг или чувство удовольствия, или ощущение боли и смотреть затем, как это отразится на его внешних проявлениях. Для этой последней цели можно следить за выражением лица, фотографировать или подробно описывать его, или же при помощи особых приборов записывать пульс, дыхание у данного субъекта и т. п.

…Введение внешних объективных условий и раздражителей, которыми характеризуется эксперимент, явилось для психологии особенно важным и плодотворным.

Введение экспериментального метода в психологию произошло в середине XIX столетия. Эксперимент пришел в психологию из той естественной науки, которая является наиболее близкой к ней, – из физиологии. Физиология, изучающая функции органов чувств, пришла к заключению, что здесь приходится иметь дело не только с чисто физиологическими процессами – деятельностью мышц и периферических нервов, но также и с психологическими явлениями.

Когда физиолог исследует процесс зрения, ему приходится не только наблюдать над тем, что делается в глазу, как сокращается зрачок, как изменяется форма хрусталика, но также спрашивать испытуемого или наблюдаемого человека о том, какие зрительные ощущения он испытывает, как изменяются эти ощущения в разных случаях. Одним словом, оказывается, что исследование органов чувств – область, пограничная между физиологией и психологией. В этой пограничной области впервые и зародился психологический эксперимент. Приведу пример подобного эксперимента.

Даются два раздражителя – шарики, падающие с разной высоты; экспериментатор просит прослушать эти звуки и сказать, который из них сильнее и который слабее. Большинство думает, что звуки падающих шариков одинаковые, меньшая часть считает, что второй звук сильнее, еще меньшая часть думает, что второй слабее. На самом деле второй звук сильнее; большинство определило ошибочно. Это доказывает, что разница между этими двумя звуками была недостаточно сильной для того, чтобы различение произошло безошибочно: надо было при данных условиях увеличить эту разницу. Производится второй опыт с теми же шариками, но с большим расстоянием в высоте их падения. Большинство определило правильно.

Вы видите, что этот метод относится к числу методов впечатлений: я даю в данном случае два впечатления и прошу высказаться, сравнив их между собою.

В течение долгого времени исследования экспериментальной психологии сосредоточивались на производстве опытов с ощущениями различных органов чувств. Об этих опытах и о полученных результатах мне еще придется говорить в дальнейшем. Сейчас я не буду останавливаться на них; сказал же об этом потому, что и по настоящее время многие считают, что область применения эксперимента в психологии ограничивается только исследованием разного рода ощущений и простейших восприятии. Мнение это совершенно неверно. Если так было до 80-х годов XIX столетия (потому что действительно исследования прежде сосредоточивались на той области, которая была более доступна), то в настоящее время область применения психологических экспериментов чрезвычайно расширилась.

Почти одновременно с изучением ощущений подверглась исследованию скорость психических процессов. И здесь также эксперименты начались в области пограничной между физиологией и психологией. Физиологи начали исследовать скорость рефлексов, а затем перешли к исследованию более сложных произвольных движений. Например, когда человек, услышав звук, поднимает палец, это уже не [простой] рефлекс, а произвольная двигательная реакция. Постепенно начали усложнять эти опыты, и, таким образом, возник метод реакций, который, наряду с методами впечатлений и раздражении, следует считать одним из основных методов в экспериментальной психологии.

В последнее время психологическому эксперименту стали подвергать также и гораздо более сложные психические процессы. Вы видели на опыте с числами, показанном в прошлый раз, как можно экспериментировать с явлениями памяти, с процессом запоминания, воспроизведения, узнавания и т. д. В настоящее время эксперименту подвергают явление мышления, т. е. процессы суждения, умозаключения, образования отвлеченных понятий, процессы, которые уже никак нельзя считать только физиологическими и которые, наоборот, всеми причисляются к наиболее важным и сложным явлениям жизни. Одним словом, можно сказать, что в настоящее время нет ни одного умственного (интеллектуального) процесса, который не подвергался бы в том или ином виде экспериментальному исследованию. В значительно меньшей степени доступны эксперименту область чувств и волевых процессов, и здесь действительно экспериментальная психология дала нам сравнительно еще немного.

Что касается самой техники экспериментальных исследований, то относительно ее я ограничусь здесь лишь немногими замечаниями. Прежде всего, возможны эксперименты индивидуальные и коллективные. В первом случае эксперимент совершается над одним испытуемым. Образцом такого эксперимента может служить опыт, произведенный мною на предыдущей лекции (запоминание чисел). Наряду с этим экспериментом значительную важность в области педагогической психологии приобрел так называемый коллективный эксперимент, состоящий в том, что опыт производится одновременно над многими лицами. В качестве примера напомню произведенный ранее над всей аудиторией опыт с различием двух последовательных звуков. Коллективный эксперимент может производиться также и в другой форме, именно – в форме опроса или анкеты.

Положим, например, что хотят узнать у разных лиц преобладающий у них тип умственных образов: зрительный, слуховой, моторный или смешанный. Для этой цели вырабатывается ряд вопросов, которые предлагаются большому числу лиц, например: «Как вам легче учить ваши уроки – вслух или про себя? Как легче учить – по книге или с чужих слов? Когда учите по книге, то как легче запомнить, – молча и следя одними глазами или повторяя про себя? Когда отвечаете урок, то припоминаете ли страницу, на которой был ваш урок? На правой или на левой он был отпечатан? Когда отвечаете урок, то припоминаете ли шрифт, которым был напечатан он? Какой учебный предмет считается для вас самым легким, а какой самым трудным?»[9] Надо заметить, что все вопросы должны быть формулированы в самой определенной форме.

От испытуемых требуется произвести над собой некоторое, сравнительно простое, самонаблюдение и отвечать на эти вопросы. Из сопоставления полученных ответов вы заключаете о природе умственных образов у тех лиц, которые подверглись опросу. При обработке результатов произведенной анкеты можно пользоваться различными статистическими методами: производят опрос на большом числе лиц, а затем группируют полученные результаты таким образом, чтобы вычислить процентное отношение к общему числу полученных ответов.

Наибольшей точностью из всех форм эксперимента отличается метод индивидуальный, т. е. исследование, производимое над одним человеком в лабораторной обстановке, в тишине, где никто не мешает, где легко можно сосредоточиться. По сравнению с индивидуальным исследованием, коллективный опыт представляется менее точным. Там, где присутствует много лиц, внимание развлекается и нельзя так точно наблюдать над каждым лицом в отдельности, нельзя производить более подробного опроса. Эти недостатки делают самый опыт менее точным. Но зато в этих коллективных исследованиях выгода по сравнению с индивидуальным исследованием та, что здесь большее количество данных даст возможность выводить средние величины и сглаживать, таким образом, отдельные колебания. В индивидуальных же исследованиях многое может зависеть от того, что в данном случае человек чувствует себя не совсем здоровым или утомленным или по своим индивидуальным особенностям он отклоняется в том или ином направлении. Когда опыты производятся над очень значительным числом лиц, то все индивидуальные особенности сглаживаются, и выступает налицо только результат, общий для всех, независимый от случайных ошибок и уклонений.

Еще один упрек, который ставят эксперименту, это – некоторая искусственность. В особенности это касается тех экспериментаторов, которые испытуемого ставят в искусственные условия, окружают его приборами, производят опыты в строгой тишине и создают в нем какое-то особое настроение и такое предрасположение в его сознании, которое резко отличается от того настроения и состояния, в котором испытуемый находится в обычной жизни. Указывая на это обстоятельство, противники психологического эксперимента считают, что к результатам, полученным экспериментальным путем, необходимо относиться с большой осторожностью.

На это можно возразить, что подобную искусственность всегда можно учитывать. Когда физиолог производит свои опыты над животными (например, в опытах с вивисекциями), он никогда не решится утверждать, что животные находятся в естественных условиях, но он учитывает эту разницу и все-таки имеет возможность делать известные выводы. Так поступают и психологи. Однако в последнее время в экспериментальной психологии, в особенности при исследовании высших умственных процессов, как мышление ассоциации и т. д., замечается стремление ставить опыты в более естественной обстановке. В настоящее время психологи-экспериментаторы не стараются окружать испытуемых очень сложными приборами, очень искусственной обстановкой. Они стараются производить эксперименты в возможно более простой обстановке. Возник термин «естественный эксперимент». На мой взгляд, это течение имеет важное значение, так как здесь мы видим попытку совместить произвольное вмешательство в психическую жизнь человека (являющееся характерным признаком всякого эксперимента) со сравнительно простой и естественной обстановкой опыта.

Что же такое естественный эксперимент, и как он может быть применен к изучению индивидуальности? Чтобы пояснить дело, приведем некоторые примеры. Положим, что нам надо исследовать особенности движений, например быстроту и координацию их у отдельных лиц, для того, чтобы сравнить этих лиц между собою и уяснить себе их индивидуальную физиономию. К этой цели можно идти разными путями. Во-первых, путем простого внешнего наблюдения, которое в своей примитивной, наиболее несовершенной форме применяется нами повседневно в обыденной жизни. Можно придать этому наблюдению большую объективность при помощи ведения дневника, применения подробно разработанной программы; тем не менее здесь вы все-таки остаетесь простым наблюдателем, ожидая, пока судьба и случай пошлют вам какое-либо обнаружение, которое будет в том или ином отношении характерным. С другой стороны, можно применить метод психологического эксперимента. Можно заставить испытуемого как можно быстрее ставить карандашом точки или считать вслух, или повторять много раз подряд один и тот же ряд слов и т. д. Здесь применяется, следовательно, особый искусственный прием, благодаря которому известный психический процесс изолируется и в таком изолированном виде исследуется.

Но возможен еще и третий путь, который заключается в следующем. Наблюдая школьников во время занятий их, например, подвижными играми, ручным трудом или гимнастикой, можно выбрать такие игры или приемы, в которых особенно характерно обнаруживаются те или иные индивидуальные особенности: быстрота движений, их координация, способность более или менее быстро приспособляться и приобретать навык к известным сложным движениям и т. д. Другим примером могут служить наблюдения и эксперименты над детским чтением. Если присмотреться к тому, что и как читают дети, то очень скоро можно установить здесь целый ряд индивидуальных особенностей: одни любят читать, другие нет, одни предпочитают сказки, другие легкую беллетристику, шутки, юмористические рассказы, третьи – серьезные книги популярно-научного содержания, четвертые интересуются рассказами из жизни, с бытовыми особенностями.

То же самое можно сказать относительно игр: есть игры, в которых особенно ярко обнаруживается творчество ребенка, его инициатива, или, наоборот, его внушаемость, подражательность. Все подобного рода сложные проявления ребенка могут быть использованы с целью создания из них путем дальнейшей разработки приема естественного эксперимента.

В чем же должна заключаться эта дальнейшая разработка? Речь идет, конечно, не о том, чтобы окрестить новым именем то, что уже было известно и раньше. Мы хотим указать на возможность дальнейшего усовершенствования подобных наблюдений с целью выработать из них научную методику, удовлетворяющую требованиям точного исследования.

Для этого необходимо прежде всего выбрать те игры, те способы чтения, те приемы гимнастики, те условия и правила подвижных игр, при которых получались бы данные, наиболее характерные для определения индивидуальности. Если это будет сделано, то наблюдатель будет в состоянии, выбрав то или иное действие, совершаемое ребенком в вполне естественной обстановке, при естественных условиях, применить это действие в качестве эксперимента, т. е. с целью вызывания у наблюдаемого тех или иных проявлений.

Таким образом, наряду с простым наблюдением, при котором исследователь пассивно ждет, когда случай предоставит ему тот или иной характерный факт, наряду с искусственными, лабораторными приемами, которые тоже имеют существенное значение, но которые далеко не исчерпывают всей личности, мы можем применить также и ряд естественных экспериментов.

Так, для исследования быстроты и координации движений можно поставить ребенка в условия известного рода подвижных игр; для исследования его интересов следует поставить его в условия чтения, т. е. попробовать давать ему те или иные книги, заинтересовать его в том или ином направлении и посмотреть, как он будет реагировать на это; или поставить его в условия совместной прогулки и посмотреть, как ребенок будет относиться к тому, что встретится во время этой прогулки.

Самые же эти условия нужно заранее детально изучить, чтобы знать, в какую обстановку мы ставим ребенка и чего можно ожидать в данном случае от детей различного типа. Существенным условием естественного эксперимента, отличающим его от эксперимента искусственного, является то, что сам ребенок не должен подозревать, что над ним производятся опыты. Благодаря этому отпадают смущение и та преднамеренность ответов, которые зачастую мешают определению индивидуальности при условиях искусственного эксперимента»*.

2.5. Методы объективного наблюдения и генетический метод

Наряду с экспериментом важное значение в психологии человека имеет метод внешнего и объективного наблюдения.

Он заключается в том, чтобы производить возможно более подробные наблюдения за внешними проявлениями человека, за его поступками, словами, жестами и т. д., регистрируя их путем записи или каким-либо другим способом, а затем на основании этих подробных записей делать заключение относительно его внутренних переживаний, относительно его психических свойств и особенностей. Приведу пример подобного рода объективной записи, произведенной с целью составить подробную характеристику наблюдаемого индивидуума.

Описывается школьный день одиннадцатилетнего мальчика, который недавно поступил в школу «Среда, 2 марта. Утром, как только пробил звонок, П. вскочил, и в то время как товарищи нежились в своих кроватях и потягивались, он быстро оделся и пошел умываться, причем на ходу прыгал некоторое время на одной ноге. Умывался не более 1/2 минуты, и когда вышел из умывальни, то руки у него оказались грязными, со следами чернил На мои вопрос: чистил ли он зубы, мыл ли шею и уши, сказал «Позабыл». Велел снова идти мыться. Против обыкновения не упрямился, только спросил: «А снимите меня сегодня, вы обещались?». Я велел после умыванья зашить свою куртку, о чем говорил ему уже два дня. Через минуту он снова вышел из умывальни, снес полотенце, но не положил на место, а, скомкав, бросил под подушку. Затем подкрался к спавшему еще товарищу и собрался сбросить с него одеяло, но предварительно оглянулся кругом и, заметив меня, закрылся руками и побежал по коридору во 2-й этаж. По дороге он мимоходом ударил слегка одного товарища, утиравшего лицо у окна, и когда тот обернулся, то с самым невинным видом стал смотреть в окно, как будто что-то искал глазами. Проходя мимо кровати другого товарища, он незаметно от него отшвырнул ногою у него сапог и потом долго оборачивался назад, следя за тем, что будет делать он, когда обнаружит исчезновение сапога…»[10] и т. д.

Одним словом, ведется подробная запись поступков, слов и других проявлений наблюдаемого лица, причем выбираются проявления, наиболее характерные и наиболее ярко выражающие душевные переживания данного человека.

Конец ознакомительного фрагмента.